Помоги проекту - поделись книгой:
О подлинных средневековых замках нам дают представление в основном позднейшие реконструкции археологов. В той же Франции в XIX веке жил знаменитый историк и археолог Виоле ле Дюк. Он на почти уже научной основе (археология и история архитектуры, как наука, только зарождалась) сделал несколько таких реконструкций. В наших школьных учебниках по истории Средних веков помещалась такая, сделанная им реконструкция замка сеньоров Куси. Это был очень знатный, очень древний и могущественный род, хотя Куси не были ни графами, ни герцогами, ни принцами. Девиз на их гербе так и гласил: «Я не герцог, не король, я – Куси!» Рассмотрим эту реконструкцию подробнее. Замок расположен на возвышенности и представляет в плане неправильный четырехугольник. По углам возвышаются высокие круглые башни с бойницами, зубцами и машикулями, а посередине двух более длинных сторон четырехугольника – полукруглые выступы-бастеи. Высокая напольная стена, в которой размещены небольшие ворота, огибает вознесшуюся на огромную высоту башню-донжон. Изнутри к стенам примыкают жилые и хозяйственные постройки, образующие просторный внутренний двор. На нем стоит только замковая церковь и небольшой, но высокий дом, отсекающий основной двор от небольшой площади, примыкающей к воротам. Перед воротами – небольшое, так называемое предмостное укрепление – тет-де-пон. – состоящее из трех башенок. Вход в первую из них начинается от земли и слегка поднимается, так что сами ворота оказываются довольно высоко над землей. А между башнями тет-де-пона – небольшие подъемные мостики. Башни тет-де-пона, в которых прорезаны входы, сверху имеют боевые площадки с зубцами. Штурмующим каждый раз нужно было пробить ворота, преодолеть промежуток между башенками, подвергаясь обстрелу с них, а уж только потом оказаться перед главными воротами. Дорога к предмостному укреплению проходит по краю широкого рва и огибает донжон, так что, прежде чем подойти к предмостному укреплению, штурмующие находились под обстрелом. Огорожена невысокими вспомогательными стенами и территория перед замком. Немало воинов должно было полечь, прежде чем приступить к штурму твердыни. А уж как ее штурмовать – даже представить трудно.
И все же Виоле-ле-Дюку пришлось проводить реконструкцию этого знаменитого замка, опираясь на археологические исследования. Время сильнее любой твердыни.
Есть настоящая западноевропейская средневековая крепость и на территории нашей страны. В Крыму до сих пор в городе Судак можно посмотреть старинную итальянскую твердыню Солдайя. Некогда предприимчивые генуэзские купцы основали на побережье Крыма свои торговые фактории. А чтобы укрыть богатства от алчных взглядов местного татарского населения, прикрыли их крепостями. От главной крепости Кафы, нынешней Феодосии, практически ничего не осталось, только одна башня. Но, все же, воспользовавшись трудами археологов, посмотрим, что это была за крепость.
Древние тавры, память о которых сохранилась в старом названии Причерноморья, Таврида, у обширной бухты, прикрываемой от моря мысом, основали здесь город Ардваду. В VII веке до новой эры греки создали на его месте свою колонию Феодосия, укрепив ее стенами с башнями и цитаделью. В 1266 г. генуэзские купцы приобрели у крымского хана право владения Феодосией в пределах ее укрепленной части, назвав ее Кафой. Это был главный административный и торговый центр генуэзцев в Причерноморье. Ему были подчинены консульства – замки в Корсуни (Херсонесе), Суроже (Судаке) и Черкио (Пантикапее, Керчи). При генуэзцах Кафа состояла из замка, цитадели, города и предместья. В замке, занимая вершину Карантинного холма, круто спускавшегося к морю, находился консульский дворец. Единственный вход в замок был из цитадели, но, возможно, что существовал и запасной выход прямо к морю. В цитадели находились административные здания, склады и жилища генуэзцев: местному населению здесь жить запрещалось. Фактически это была крепость в крепости, для защиты от восставших горожан. Цитадель, возведенная на остатках древних греческих укреплений, была окружена каменной стеной протяженностью 916 метров, с 12 башнями. Башни были двухэтажные, с деревянными перекрытиями, прямоугольные, с тремя стенами, открытые с тыла. Расстояние между ними составляло 40–50 метров, на верный выстрел из лука или арбалета, а по менее доступной береговой полосе – вдвое больше. Башни выступали на некоторое расстояние от прясел стен и имели поэтажно расположенные бойницы, по одной-две с каждой стороны. Северо-западная угловая башня была круглой. Наиболее мощной была юго-западная башня Климента, трехэтажная, имевшая по 5 бойниц на каждой стороне. Она обеспечивала круговой обстрел и защиту подступов к воротам. Ворота, как это обычно делалось на западе, были в стене и фланкировались двумя парными башнями. Морские ворота, выходящие к молу, были двойные, со шлюзом, то есть промежутком между ними, располагаясь между двумя большими башнями, объединенными по верху помещением с окнами, обращенными к морю. Верх их заканчивался зубчатым парапетом. В северо-восточном углу цитадели между пряслами стены был узкий, открытый сверху проход, который служил ловушкой для неприятеля. Городская территория была окружена двойными каменными стенами со рвом, сооруженным в 1353 году на месте земляного вала конца XIII века. Городские стены длиной 5474 метров имели толщину 2,5 метра и высоту 12 метров; они дополнялись 40 башнями. Первую линию обороны составлял широкий, до 10 метров, ров, упиравшийся концами в море. Откосы рва были выложены камнем. Перед городскими воротами через ров были перекинуты кирпичные арочные мосты. Береговую границу города защищал облицованный камнем вал высотой 5 метров. Наружная облицовка стен была построена из обтесанных прямоугольных известняковых квадров и изнутри заполнена грубоколотым камнем с известковой заливкой. Стены были двойные, с промежутком между ними от 10 до 30 метров. Наружные стены были вдвое ниже внутренних, так что с них можно было обстреливать боевой ход наружных стен, если бы противник взобрался на них. Полукруглые башни наружной линии и прямоугольные башни внутренней стены были открыты с тыла. Прясла западной стены имели изломы, иногда под прямым углом, что позволяло обходиться без башен, стреляя вдоль прясел стены с уступов. Наиболее ответственные углы крепости были особенно мощными. Одним из них был юго-западный угол, где стояла круглая башня диаметром 32 метра, перерезавшая двойную линию стен. Это было глухое снаружи сооружение с окнами в просторный внутренний двор. Береговая стена была одинарная, со стоящими через 45–50 метров прямоугольными башнями. Наиболее грозной и высокой была башня Константина на берегу в северном углу города, защищавшая подступы к морю и главным воротам со стороны равнины. Она служила арсеналом. С ее южной стороны была пристройка в виде небольшого двора с круглыми угловыми и прямоугольной средней башнями меньшей высоты, защищавшими вход. В городе было пять ворот, как в проездных башнях, так и между спаренными башнями. Перед ними шла полукруглая стена с приподнятым над землей входом, сдвинутым в сторону от оси симметрии ворот. Это обеспечивало прикрытие входа с соседнего прясла стены. В пряслах в защищенной рельефом местности были также небольшие калитки для вылазок. Цитадель, башни и прясла завершались зубчатыми парапетами. В общем, грозная, почти неприступная крепость. Тем не менее, в 1475 году Кафа сдалась туркам и татарам без боя. Так что мощь стен и башен – еще не все. Нужен и стойкий и отважный гарнизон, и сильный духом комендант крепости.
Еще при генуэзцах Кафа была важным работорговым центром, а при татарах это был крупнейший в бассейне Черного моря работорговый рынок, где тысячами продавали русских и украинцев, взятых в плен татарами при набегах. В начале XVII в. предводитель запорожских казаков Петр Конашевич-Сагайдачный, будущий первый казачий гетман, взял Кафу штурмом и дотла уничтожил это змеиное гнездо. Так что об укреплениях Кафы мы знаем, так сказать, теоретически. А вот укрепления Солдайи сохранились почти целиком, хотя крепость была взята штурмом татарами и турками еще в XV в. Но это было уже тогда, когда торговое могущество Генуи клонилось к упадку и гарнизон Солдайи состоял всего из двух десятков солдат; в конце концов, это была частная крепость, принадлежавшая банку святого Михаила, а купцы тратиться на солдат не хотели.
Крепость Солдайи стоит на круто поднимающемся к обрывистому берегу Черного моря холме. Стены и башни окружают этот подъем. Башни не имеют четвертой, внутренней стены, и боевые площадки хорошо видны изнутри крепости: если противник ворвется в башни, он на открытых площадках сразу же попадет под обстрел. Да и экономия при строительстве получалась немалая. Некоторые историки даже считают, что такие, открытые с тыла башни, применялись ввиду ненадежности наемных солдат: в случае измены они оказывались под обстрелом с цитадели. Воротная башня здесь одна, и перед нею, через небольшой промежуток, перекрывавшийся подъемным мостом, находился барбакан, невысокая, открытая сверху круглая башня. Вход в него расположен сбоку. Значит, штурмующие воины должны были, прорвавшись в барбакан и находясь под обстрелом с воротной башни, развернуть таран или пушку, чтобы выбить ворота башни. Но главное препятствие создавал замок коменданта крепости. Это стоящая над самым обрывом к морю (а это десятки метров отвесных скал) большая высокая квадратная башня с небольшим внутренним двориком, окруженным высокой глухой стеной. Внизу башня глухая: маленькая дверь прорезана на уровне боевой площадки внутренней оборонительной стены, проходящей над обрывом, и отделена от нее пролетом подъемного моста. Так что сначала нужно было взять внешнюю стену, затем взобраться на внутреннюю, каким-то образом, под обстрелом, перебросить штурмовой мостик вместо поднятого моста, выбить дверь в замок, к тому же прикрытую поднятым мостом, а там уже драться за саму цитадель.
И все же Солдайя пала, и ее небольшой гарнизон вместе с последним консулом Ди Негро погиб в бою. Чего это стоило штурмующим, сказать невозможно, но цели они достигли.
Когда-то в Крыму генуэзцам принадлежала и Керчь. Сложилась она на основе крепости, древнейшее ядро которой восходит к раннему средневековью. В древности это был Пантикапей, столица Боспорского царства, в Средние века – византийский Боспор, затем город Корчев русского Тмутараканского княжества, и, наконец, опорный пункт Турции, контролировавший выход из Азовского моря в Черное. Наиболее древние постройки располагались на горе Митридата, где был древнегреческий акрополь. На возвышенном мысу в XVIII в., когда корабли Петра I впервые прошли в Черное море, находилась цитадель с выходами к морю и в поле. К ней с поля примыкала округлая в плане крепость. В начале XVIII в. крепость уже была обветшавшей, и не могла оказать сопротивления петровским кораблям. А в 1774 г. она отошла по Кучук-Кайнарджийскому миру к России. Все же некоторое военное значение она сохраняла, так что на плане 1811 г. были показаны рвы и вал вдоль береговой линии, очевидно, построенные русскими войсками. Но в Крымскую войну англичане без боя взяли Керчь, практически не имевшую гарнизона, и разрушили город.
В Прагу, Нюрнберг или Будапешт, да даже и в Судак ехать далеко, в Париж незачем – Бастилии уже нет, – зато рядом с домом можно в деталях рассмотреть прекрасно сохранившуюся средневековую крепость – Московский Кремль. Хотя история планировки и застройки Москвы описана уже в сотнях книг, коснемся этой темы.
Как уже говорилось, первоначальный, еще сосновый Кремль, а, точнее, еще не Кремль, то есть не каменный город, был крайне мал. А ведь кроме князя с семьей, его дружины, приближенных и прислуги там жили или имели «осадные» (на случай осады врагом) дворы многие бояре, при которых находилась челядь, а также богатые купцы. Наконец, там были и склады продовольствия на случай осады – житные дворы, и конюшни княжеских лошадей. Теснота была страшная, тем более, что русские люди издавна любили располагаться на своих дворах просторно, жилые хоромы задвигая вглубь двора. Это на Западе европейцы с их мелочными расчетами ставили свои жилища стена к стене, так что узенькие улицы представляли собой сплошную стену узких фасадов, тянувшихся вверх на два-три этажа; мало того, верхние этажи для расширения жилой площади еще и выдвигались вперед, образуя как бы навесы над проезжей частью. Правда, проезжей она была условно, а в основном «прохожей»: достаточно было какому-нибудь упрямому ослу улечься поперек улицы, чтобы остановилось все движение.
Московский великий князь Иван Калита построил новые стены, теперь уже дубовые (значит, на каменные и этому «денежному мешку» денег не хватало), при этом расширив территорию до границы между нынешними Соборной и Ивановской площадями. А при великом князе Дмитрии Ивановиче, будущем Донском, возведен был настоящий «кремник», каменный Кремль из подмосковного белого камня-известняка, отчего Москву и стали образно называть белокаменной. Границы крепости почти соответствовали нынешним кремлевским стенам, отступая от них на несколько метров. И уже потом, при Иване III, когда Москва стала столицей единого русского государства, поставлены были нынешние кирпичные стены и башни. Правда, выглядели эти башни немного иначе, однако об этом речь будет ниже.
И все равно места в Кремле не хватало, тем более что там возводились и главные городские храмы, а позже появились и монастыри, сначала Чудов (с храмом во имя Чуда архангела Михаила), а затем Воскресенский. Но о монастырях мы еще поговорим.
Поэтому множество людей вынуждено было селиться за стенами города. Сначала этот «посад» место, где люди «садились» на жительство, располагался вдоль реки Неглинной, под стенами города, а затем, по мере роста населения, стал расти в другую сторону, по берегу Москвы-реки, за пределы нынешней Красной площади. Ведь, благодаря выгодному расположению на водных путях и относительной безопасности от набегов татар, город стал привлекать все больше торговцев и ремесленников. Возле нынешнего Москворецкого моста находилась речная пристань для торговых судов, и на исчезнувшей несколько десятков лет назад Москворецкой улице (на ее месте – Васильевский спуск), подле пристани стоял храм Николы Мокрого – покровителя всех плавающих и путешествующих.
Конечно, купцы и ремесленники – не бояре, формально большой важности не представляли. Но без них и городу не быть: бояре податей не платят, доходов князю не приносят. Да и боярские владения на Посаде стали появляться: отхватить кусок земли, застроить его и сдавать потом торговцам в аренду или пустить на двор ремесленников – очень выгодно. Пришлось обводить Посад стенами. Так образовался новый город, Китай-город. Происхождение этого странного названия точно неизвестно; предполагается, что в первоначальный вал для его упроченья закладывались большие связки хвороста, «киты». Но нас это не касается, речь идет не об истории Москвы.
Строительство стен Китай-города начато было еще Василием III, а завершено уже в 1534 г. Строил стену итальянец Петрок Малый (на Руси обычно иностранные имена переиначивали на русский манер). Да и новые стены и башни самого Кремля ставили итальянские зодчие: итальянцы во множестве приехали на Москву в связи с женитьбой Ивана III на византийской царевне Софье (Зое) Палеолог, а византийский двор в ту пору перебрался в Италию. Тут свою роль сыграло и то, что итальянцы считались тогда лучшими строителями в Европе, создателями искусства фортификации.
Первоначально стены и башни крепостей стремились сделать как можно более высокими. Ведь их высота была очень важна: чем выше, тем длиннее должны быть штурмовые лестницы атакующих, тем труднее их поднять, тем труднее забраться на стены. А если к стене еще и подступает глубокий ров, да наполненный водой – задача штурма еще более усложняется. Кремль с двух сторон был ограничен довольно широкими реками, Москвой-рекой и рекой Неглинной, а со стороны Красной площади под стеной проходил ров. На Неглинной были поставлены плотины, так что ее вода поступала в ров. Заодно на плотинах ставили мельницы. По верху кремлевской стены шли сравнительно узкие зубцы, по-итальянски мерлоны, а в них были прорезаны узкие бойницы. Эти, на итальянский манер, двурогие, с завершением в форме ласточкина хвоста зубцы были в рост человека и прикрывали воинов, стоявших на боевой площадке, от выстрелов противника. В боевой обстановке промежутки между зубцами закрывались деревянными щитами, а огонь велся из бойниц. Но при штурме щиты можно было убрать, чтобы отталкивать штурмовые лестницы и поражать добравшихся до верха штурмующих. Кремлевские башни были сначала без фигурных шатровых завершений с их множеством декоративных деталей: при обстреле даже из тогдашних примитивных артиллерийских орудий и даже из камнеметных машин это множество ненужных украшений и кровли обрушивались бы на боевые площадки, поражая воинов. А ведь Кремль был боевой крепостью, где все было рассчитано на оборону. Только в XVII веке, когда Кремль стал терять значение крепости, а в архитектурных вкусах москвичей проявилась любовь к «узорочью», появились эти затейливые украшения и шатры.
Внимательно всмотревшись, можно увидеть, что промежуточные башни стен Московского Кремля относительно невысоки (не забудьте, что никаких надстроек и шатров на них не было) и недалеко выступают вперед за периметр стен. А вот угловые башни и высокие, и круглые или граненые, и выступают далеко вперед, лишь в задней части примыкая к стенам. На западе такие круглые башни называли ронделями, от
Мало того, угловые башни вверху снабжены навесными бойницами, выступающими над стеной. Если присмотреться, то по верху нижнего яруса башен идет как бы ряд небольших арочек. С боевой площадки башни они сквозные, так что, прикрываясь бруствером, можно спокойно стрелять прямо вниз, к подножию башни, лить на подступившего к ним врага кипящую смолу или кипяток; недаром на Руси навесные бойницы называли «варовым боем».
Периодически кремлевские стены прерываются более мощными проездными башнями – Боровицкой, Троицкой, Спасской, Константино-Еленинской. К ним через Неглинную и ров на Красной площади вели мосты. Один из них, Троицкий, сохранился до сих пор. А перед ним стоит еще одна башня, невысокая, но широкая, с воротами в боковых стенах и открытая сверху. За свою форму она получила прозвание Кутафья: так звали некогда низеньких толстых неуклюжих женщин. Такие предмостные укрепления на Западе назывались барбакан. Штурмующий противник сначала должен был выбить ворота в такой башне, затем развернуть внутри нее таран или пушку, и выбить вторые ворота, ведущие непосредственно к мосту. А в это время по нему сверху барбакана, с его боевой площадки, вели огонь обороняющиеся. Такая небольшая передовая башенка, «отводная стрельница», сохранилась и у Спасских ворот. Прорвавшись через отводную стрельницу, нужно было перейти мост и заниматься воротами проездной башни. Но мост мог быть, и, скорее всего, был подъемным. Нынешний Троицкий мост новый, только воспроизводящий старые формы. А вот в передней стене Боровицкой башни можно заметить по бокам ворот небольшие прорези с круглыми завершениями внизу. Теперь они заложены и имеют декоративное значение. Это – следы от механизма подъема моста. Следы таких же прорезей видны и на Константино-Еленинской башне, уже давно переставшей быть проездной: от ворот осталась только неглубокая ниша в кирпичной кладке. На сами ворота можно полюбоваться, проходя в Кремль под Троицкой башней: массивные, окованные железом. Выбить такие непросто. Но этого мало. По бокам можно заметить небольшие узкие щели – следы от бывшей здесь некогда подъемной решетки. Такими прочными, обычно железными решетками-герсами, или органками (ряд толстых вертикальных железных прутьев напоминал музыкальный инструмент орган, состоящий из множества вертикальных труб) непременно снабжались крепостные ворота: через них можно было вести огонь по прорвавшемуся к воротам противнику, а, подняв один прут, можно было устроить вылазку.
Так при строительстве уже первых кирпичных укреплений Москвы немедленно использовались все достижения европейской фортификации с учетом развития огнестрельного оружия. Так началось соревнование между артиллерией и укреплением.
Но высокие кремлевские стены и башни представляли слишком хорошую цель даже для тогдашнего несовершенного артиллерийского оружия. Стены и башни Китай-города ставились несколькими десятилетиями позже, когда усовершенствовалась артиллерия. Поэтому они приземистее и представляют меньшую площадь под обстрел, но зато толще. Правда, толщина эта обманчива: в стенах выложены большие глубокие ниши и прорезаны бойницы подошвенного боя для пушек: через слишком толстые стены с узкими бойницами было бы невозможно стрелять. Это можно увидеть, осмотрев остатки стены в Китайгородском проезде. В кремлевских стенах этих бойниц нет. Вместо узких и тонких зубцов, которые не могли выдержать попадания пушечного ядра, Китайгородскую стену венчает сплошной толстый бруствер с прорезанными в нем бойницами для легкого оружия. И вся она снабжена навесными бойницами, позволявшими поражать противника под самыми стенами, у их подножья. Башни Китай-города тоже были низенькие, но большого диаметра, круглые. К сожалению, в 30-х годах ХХ века большая часть Китайгородских стен и башен снесена. Однако сравнительно недавно часть их восстановлена, и с площади Революции, рядом с вестибюлем метро, можно увидеть даже не круглую, а полукруглую низкую башню, практически – полукруглый выступ стены. Такие полукруглые выступы-башни, высокие или низкие, на западе назывались бастеями, а на Руси – персями: перси на старом русском языке – женская грудь. Отсюда недалеко и до основной фортификационной постройки Нового времени – бастиона.
Город, ставший столицей Русского государства, постоянно рос, и Китай-город уже не мог вместить разросшийся посад. Купцы, ремесленники, а также и богатые знатные бояре стали ставить свои усадьбы далеко за его пределами. И пришлось на рубеже XVI–XVII веков, при царе Федоре Иоанновиче (сыне Ивана Грозного) окружать посад новой стеной, образовавшей полукольцо, концами примыкавшее к Москве-реке. Кирпичные стены и башни были выбелены известкой, и новый город (напомним – то, что огорожено) получил название Белого города. И тут же пришлось возводить новые укрепления: торгово-ремесленные слободы расползались далеко за пределы каменных стен. К тому же при царе Борисе Годунове (он вообще построил множество новых каменных укреплений) случился неурожай, грозивший голодом, и для прокормления населения пришлось организовать общественные работы: не даром же кормить людей. Далеко за границами Белого города стали насыпать земляные валы с рвом перед ними и ставить на валах деревянные стены с башнями. Правда, события Смутного времени прервали это строительство, и новый город пришлось достраивать уже царю Михаилу Федоровичу. Новые укрепления были выстроены необычайно быстро, так что у москвичей получили название Скородома; но более известны они как Земляной город.
Ни каменного Белого города, ни тем более Земляного города не сохранилось: в XVIII в. начался их снос, поскольку существенной роли в обороне Москвы в новых условиях они уже не могли сыграть. Но следы их в планировке Москвы остались. Старую историческую застройку столицы окружает широкое Бульварное кольцо (точнее – полукольцо, примыкающее к Москве-реке). Именно на нем и были расположены укрепления Белого города. Такие широкие, засаженные аллеями деревьев бульвары, окружающие центры, имеются во многих городах Центральной и Западной Европы. Странное слово – бульвар… А ведь это ни что иное, как искаженное «больверк» – стена, укрепление. Больверки за ненадобностью сносились, валы срывались, рвы засыпались, а обширные кольцевые проезды стали называться бульварами. Память о Белом городе сохранилась и в названии площадей Бульварного кольца, носящих непонятное сегодня имя ворот: Никитские ворота, Яузские ворота, и так далее. А ворот-то никаких и нет. Но некогда они были – мощные воротные башни, под которыми проходили дороги в окрестные города.
Точно так же срыт был и Земляной город. А на его месте образовалось широкое кольцо проездов, получившее название Садового: освободившаяся площадь также была занята насаждениям деревьев и кустарников – палисадниками. Кстати, слово палисадник, точнее, палисад – тоже память о средневековой фортификации: палисадом называли бревенчатый частокол, а палями – сами врытые в землю торчком, заостренные бревна палисада. Так нынешние палисадники окружают вертикальные рейки штакетника. Памятью об уничтоженном Земляном городе являются и названия некоторых улиц Садового кольца, например, Земляной вал, Валовая улица. Валов давно нет, а память сохранилась. Правда, в топонимике Москвы имеются и другие подобные названия: Грузинский вал, Сущевский вал и так далее. Но это был уже совсем иной вал – не укрепление, а таможенная граница города. Дело в том, что в России до середины XVIII века существовали внутренние торговые пошлины: торговцы ввозили в города товары и должны были уплатить пошлину за право торговли. Чтобы в город нельзя было проникнуть с возами, минуя таможенные заставы, пришлось окопать его рвом и валом, получившим название Камер-коллежского: таможенные сборы поступали в Камер-коллегию.
В результате роста укреплений, а затем и их сноса, Москва получила сложную, хотя и восходящую к древним временам планировку: сложно-мысовую (Кремль и Китай-город), полукруглую (Белый город) и круглую (Земляной город), рассекаемую по радиальным направлениям улицами-дорогами, ведшими в важные соседние города: Тверь, Дмитров, Серпухов и так далее. И возле ворот бывших Белого и Земляного города, а ныне на улицах и в переулках возле Бульварного и Садового кольца, перед ними или за ними, до сих пор стоят окруженные высокими стенами с башнями монастыри: Высокопетровский, Сретенский, Рождественский, Ивановский, Зачатьевский… Иные же монастыри были давно, или, наоборот, совсем недавно упразднены и разрушены, и память о них сохранилась лишь в названиях улиц и переулков: Георгиевский, Варсонофьевский, Никитская, Воздвиженка, Знаменка… Все они служили опорными пунктами при обороне городских ворот. А на подступах к Москве, окружая ее полукольцом с юга, откуда и приходила грозная опасность, прикрывали броды через Москву-реку монастыри-крепости Новодевичий, Донской, Данилов, Спасский.
Хотя это были и монастыри, обители смиренных монахов, в них стояли и небольшие гарнизоны: даже в женском Новодевичьем монастыре, и то, отгороженный от монахинь внутренней стеной, стоял стрелецкой гарнизон вдруг незамеченными подойдут татарские чамбулы к Крымскому или Луженецкому бродам…
Не только на ближних подступах к Москве строились, укреплялись монастыри – каменные твердыни. В нескольких десятках километров от столицы, за Звенигородом, над крутым высоким откосом возвышается Саввино-Сторожевский монастырь. Довольно крутая дорога ведет к мощной проездной башне. Сейчас, когда монастырь возвращен Русской Православной Церкви, ворота закрыты, и для входа в монастырь служат Проломные ворота к стене. Но еще недавно в обитель входили через эту башню. Представьте себе, что мы входим в ворота. И – оказываемся в каменном мешке. Во-первых, местность поднимается и внутри башни, так что надо подняться (поднять таран или пушку) к внутренним воротам. К тому же они расположены под углом к внешним воротам, так что их нужно повернуть. Это очень характерный для русского средневекового оборонительного зодчества прием – коленчатый проход в ворота. А затем наталкиваемся на вторую, внутреннюю стену, так что оказываемся в узком промежутке, «захабе», стесненном стенами каменном коридоре. Немало требовалось пролить крови, чтобы ворваться в этот монастырь, стоявший на рубежах Московского княжества.
Менее чем в ста километрах от Москвы расположен и другой монастырь – Троице-Сергиева лавра. Славится он своими святынями (в нем хранятся мощи основателя монастыря, преподобного Сергия Радонежского) и архитектурой. И мало кто из бесчисленных туристов обратит внимание на него как на крепость. А с этой точки зрения монастырь весьма любопытен.
Поделиться книгой: