Помоги проекту - поделись книгой:
Стенки рвов, как правило, делали симметричными, с уклоном к горизонту примерно 30–45°. Глубина рвов и высота вала обычно примерно были одинаковы: ведь для насыпания вала бралась земля, вынутая из рва. В низменной или заболоченной местности старались отрыть рвы так, чтобы они заполнялись водой, или искали родники. Иногда воду подводили из ближайшей реки или озера. Если воды не было, дно рва утыкали невысокими заостренными кольями. Между рвом и валом оставляли горизонтальную площадку шириной около 1 метра, берму, чтобы предотвратить осыпание вала.
Практически все стены укреплений в XI–XII веков были деревянные. Единственным районом, где начала складываться традиция каменного оборонительного зодчества, стала Новгородская земля: здесь были выходы известняковой плиты, легко подвергавшейся ломке, а также на поверхности находилось много булыжников. Кроме Новгородской земли, известны каменные замки в Холме на Западной Волыни, а также каменные постройки замка князя Андрея Боголюбского под Суздалем, о котором уже говорилось выше, и стены княжеско-епископского центра во Владимире.
Начиная со второй половины Х века деревянные стены на вершине вала стали делать срубными. Отдельные срубы ставили вплотную друг к другу и соединяли через небольшие интервалы короткими продольными стенками, врубленными в поперечные стены. Обычно стена сруба, имевшая в длину 3–4 метра, чередовалась с короткой соединительной врубкой длиной около 1 метра. Каждое такое звено называлось городней. Если вал имел внутри деревянную конструкцию, наземные стены просто продолжали ее вверх. Стены имели ширину 2–6 метров, высоту 3–5 метров, и наверху снабжались боевой площадкой в виде галереи, прикрытой снаружи бревенчатым барьером, бруствером с бойницами. Сверху стены покрывались двухскатной крышей. Вероятно, начиная с XII века, бруствер, верхнюю часть стены, прикрывавшую воинов, стали делать немного выступающим вперед, за плоскость стены. Такая конструкция, напоминавшая европейские машикули, называлась обломом и позволяла стрелять через узкий промежуток между бруствером и стеной вниз, к подножию стены. Сами брустверы на Руси назывались заборолами, или забралами.
В XII–XIII веках конструкция деревянных стен стала совершеннее. Стены рубились «тарасами», участками между поперечными короткими стенками. В отличие от рубки городнями конструкция тарасами представляла собой сплошную стену с бревнами, соединенными внахлест. Такое сращивание бревен было довольно сложным: каждый конец бревен представлял собой подобие крюка, так что они не могли расползтись, а чтобы они не сдвинулись вбок, внутри вырубали «зуб», входивший в паз. Боевой ход на стене поперечными врубками делился на небольшие участки. В более поздних постройках, когда появилась артиллерия, дополнительно в основании деревянных стен иной раз устраивались покрытые дерном земляные присыпки, в которых увязали ядра. Вообще деревянные стены усложненной конструкции, с засыпкой камнями и землей, выдерживали удары пушечных ядер не хуже, а то и лучше каменных укреплений: камень от ударов осыпался, а бревна только трескались.
Срубными стенами оборудовали наиболее важные участки обороны и стратегически важные крепости, а также детинцы крупных городов. Крепости второстепенные или те стороны крепостей, которые были хорошо защищены естественными преградами, укреплялись более простыми сооружениями в виде тына, частокола. Тын иногда сочетали со срубными конструкциями. Им обычно ограждали и территорию окольного города. Другое название окольного города – острог – позднее стало названием самой тыновой ограды, а также любого укрепления с такой оградой из вертикальных заостренных («остроганных») бревен.
Конструкция ворот в небольших укреплениях с тыном была такой же, как в хозяйственных постройках: две вереи (воротных столба), соединенные вверху бревном или узкой одно-двухскатной крышей, и на них навешены дощатые полотнища ворот. Но в большинстве крепостей ворота делали в нижней части надвратных башен. В X–XII веках это была единственная башня крепости. Только изредка дополнительно ставились сторожевые вышки. Проезд находился на уровне основания вала, прорезанный в нем, так что нижняя часть надвратной башни, углубленная в вал, находилась ниже уровня стен. Над стенами проездные башни возвышались незначительно. Большинство таких башен были деревянными, только в Киеве, Владимире, Новгороде в деревянных стенах были сделаны каменные воротные постройки. Ширина большинства воротных проездов не превышала 8 метров, а часто составляла 3,3–5,5 метра. Так, Золотые ворота во Владимире имели проезд шириной 5,5 метров, а Владимирского детинца – 4 метра. Наиболее важные ворота венчала небольшая церковь или часовня, в маленьких городах над ними ставили икону. Считалось, что они обеспечивали воротам божественную защиту. Через ров перед воротами перекидывали постоянный деревянный, довольно узкий мост, который разбирали при приближении противника.
Нередко в укреплении имелись потайные вылазы для неожиданных вылазок во время осады. Большей частью это были туннели внутри вала с замаскированным снаружи выходом.
Военные действия X–XII веков обычно не имели целью захват территорий. К осадам укрепленных городов прибегали редко. За период с 1060 по 1237 годы только каждое пятое из всех отмеченных историческими источниками сражений велось ради захвата города. В городе запирались, только если силы были слишком неравными, а в нормальных условиях противника встречали под стенами, в поле. Основной тактикой овладения укреплением был внезапный налет (изгон, или изъезд) и прорыв в открытые ворота. Если сходу захватить город не удавалось, начинали осаду, «облежание», стремясь вынудить осажденных сдаться из-за голода или жажды. На прямой штурм шли редко, только если укрепления были слабыми, а гарнизон мал. Вражеское войско вообще могло уйти, если становилось известно, что в крепости были большие запасы продовольствия и вода. Только во второй половине XII века в исторических источниках встречаются сообщения о прямом штурме городов – «взятии копьем», или «на копье». Обычно штурмовались городские ворота, которые можно было выбить или поджечь. В это время появляются и первые упоминания о камнеметных машинах, пороках, хотя до XIII века они широкого применения не получили.
С XIII столетия строительство укреплений было подчинено новой задаче – не допустить применения противником камнеметных машин. На Волыни с этой целью новые крепости стали возводить на высоких холмах с крутыми склонами, так что осаждающим пришлось бы метать снаряды вверх, а это ослабляло силу удара, если камень вообще долетел бы до стены. Так были построены города Данилов и Кременец, которые войско хана Батыя вообще не стало штурмовать. На равнинных местностях начали возводить 2–4 линии валов и рвов, чтобы вынудить осаждающих отодвинуть камнеметы как можно дальше от самого города и заставить их преодолевать каждую полосу обороны по очереди под обстрелом осажденных. Первый вал обороны, укрепленный тыном, имел боевой ход большой ширины, от 20 до 32 метров, чтобы вдоль него могли передвигаться конные воины: периметр этого укрепления был слишком большим, чтобы поспеть в нужное место пешком. Перед валом отрывался ров шириной 7–8 метров. Между первой и второй линией обороны, оплотом, также был ров шириной 6–14 метров. Деревянный оплот был небольшой высоты, чтобы можно было перескочить его. Между оплотом и третьей линией обороны находился ров шириной 14–15 метров. Третьей линией обороны была главная стена крепости, в 2–3 раза превышавшая заграждения первых двух линий, чтобы с нее можно было обстреливать все пространство. Например, в Галиче оборона окольного города состояла из трех линий рвов и валов, так что общая ширина оборонительного пояса была более 80 метров. Учитывая, что наилучшая дистанция действия камнеметами составляла 100–150 метров, их пришлось бы устанавливать в 50–60 метрах от первого вала, то есть подставлять обслуживающих машины воинов под стрелы осажденных. В деревянных крепостях стены стали делать из двух-трех параллельных бревенчатых стен, соединенных примерно через 6–8 м поперечными стенами-связками. В результате стена состояла из одного-двух рядов срубов, засыпанных землей или камнями.
В Северо-Восточной Руси, сильно пострадавшей от татаро-монгольского нашествия, новых крепостей практически не ставили, а лишь восстанавливали и усиливали старые. Только к середине XIV века Московское и Тверское княжества накопили силы и стали возводить укрепления нового типа. Однако вплоть до XV столетия стены крепостей Северо-Восточной Руси оставались деревянными. Единственное исключение – Московский Кремль, построенный в 1367–1368 годах из тесаного камня-известняка. Теперь в систему укреплений, в основном с напольной стороны, включались и башни, с которых можно было вести фланкирующий огонь вдоль стен, как это было в Старице, Романове, Вышегороде на Протве, Плесе, Галиче-Мерьском. Внутри валов обычно устраивалась срубная дубовая стена с короткими поперечными перерубками, выступающими в тыльную сторону. Усложнение конструкции стен привело к расширению площадки на гребне вала до 8–9 метров. Рвы также стали шире и глубже, их откосы стали укреплять против оползания.
Башни ставили с напольной, наиболее опасной стороны. Назывались они вежами, столпами, кострами и стрельницами. Столпом обычно называли башню, не связанную с крепостными стенами, стоявшую отдельно. Вежами, кострами и стрельницами называли как отдельно стоявшие, так и связанные со стенами башни. Сам термин «башня» появился только в XIV веке. Деревянные башни имели от двух до шести ярусов и высоту в среднем 11–17 метров. Вверху они делались с обломом, выступом, и покрывались кровлей. В Волынском княжестве появляются отдельно стоящие каменные башни. Их ставили с напольной стороны внутри крепости, за стенами, так что, позволяя обстреливать противника, они были прикрыты стеной от камнеметных снарядов. В них обычно находился воевода, руководивший обороной. В XV веке крепости получают большее количество башен. Они выступают за плоскость стены и располагаются главным образом там, где стены меняли свое направление, так что можно было вести вдоль них фланкирующий обстрел подступившего под стены противника. Деревянные башни были прямоугольными или шести- восьмиугольными. Бойницы в башнях располагали веером и были смещены одна относительно другой в разных ярусах. Боковые стенки бойниц иногда делались разной длины: такие косые бойницы позволяли простреливать все пространство перед ними. Бойниц, обращенных внутрь крепости, не делали, и захвативший башню враг не мог бы обстрелять пространство внутри крепости.
Во второстепенных крепостях делаются ворота прежней конструкции с прямым проездом, перпендикулярным валу. В редких случаях, начиная с XII века, отрезки вала, расположенные по сторонам въезда, сдвигали так, что проезд проходил параллельно направлению самих валов, между ними. В XIV–XV веках в важных крепостях начинают устраивать «захабы» – длинные проходы, идущие вдоль крепостной стены к воротам. У входа в захаб делались первые ворота, обычно располагавшиеся под прямым углом к внутренним, главным воротам крепости. Нередко у входа в захаб ставили башню. Сам въезд часто размещали уже не в напольной стене крепости, а в одной из боковых. Ворота располагались в воротной башне, а не между двумя привратными башнями, как это часто делалось на Западе; единственным исключением стала крепость Копорье, в строительстве которой участвовали западные мастера. В надвратных башнях этого времени появляются герсы, опускные решетки, железные, реже деревянные, обшитые железом. Никольская башня Порховской крепости при перестройке 1430 года получила даже три опускных решетки. Мост через ров строился узкий, на сваях, но с XV века делались и каменные арочные мосты. Подъемных мостов на Руси до XV столетия не строили. Кроме ворот, в крепостях часто устраивались потайные вылазы. Для снабжения крепости водой, если не было возможности выкопать колодец или нельзя было устроить проточный канал, соединенный с рекой и проходивший через специальные водяные ворота (а это было опасно, так как осаждающие могли перекрыть канал плотиной), с XV века строились специальные устройства для водоснабжения – тайники. Это был наклонный подземный ход, ведший из крепости вдоль склона холма до того уровня, где можно было вырыть колодец.
В XV столетии наиболее важные порубежные крепости на западных границах стали строить из кирпича. Но второстепенные крепости по-прежнему еще долго сохраняли деревянные постройки. Назывались они острогами и обычно были прямоугольными в плане, с башнями по углам и одной надвратной башней. Укрепления часто представляли собой тыновую ограду, причем тын мог стоять как прямо (стоячий острог), так и с наклоном в сторону ограждаемого пространства (косой острог). Стены косого острога поддерживались изнутри крепости небольшой насыпью, специальными козлами или пристроенным к стене помостом. А те части укреплений или сами укрепления, которые имели даже не второ-, а третьестепенное значение, могли прикрываться «заплотом», стеной из горизонтально лежавших бревен или даже их половинок, закладывавшихся затесанными концами в пазы толстых вертикальных столбов. Наибольшее распространение остроги получили на окраинах государства в XVI–XVII веках и в Сибири в конце XVI-го – XVIII столетии.
Каменные твердыни
Но почему нельзя было изначала строить из камня или кирпича? Ведь уже древние римляне знали и обожженный кирпич, и растворы, даже бетон. Да и на Руси широко употреблялся обожженный большемерный плоский кирпич-плинфа, из которого на известковом растворе были построены многочисленные храмы домонгольского периода. Мало того. В горах Кавказа – в горной Чечне, Ингушетии, Северной Осетии, Сванетии, которые даже в середине XIX века нельзя было назвать высокоцивилизованными и технически развитыми, воздвигались каменные оборонительные постройки. Здесь основной ячейкой общественной структуры очень долго была небольшая группа семей ближайших родственников или даже отдельная патриархальная семья. И каждый род поселялся в укрепленном ауле, имевшем от 2 до 20 дворов. Здесь ставили несколько тесно сдвинутых жилищ и высокую четырехугольную боевую башню. Если ее не было, жилища представляют невысокие жилые башни. Иногда усадьба состояла из одной лишь жилой башни, в которой жили люди, помещался скот, хранились запасы продовольствия, кормов и топлива. Вариантом был комплекс из жилой и боевой башен. Боевая башня могла стоять рядом с жилой, примыкать к ней или, реже, встраиваться в жилую башню. Обычно вход в боевую башню находился снаружи, но иногда шел из примыкающего жилого помещения. Хозяйственных построек не было, а имелся только обнесенный каменной стеной дворик, служивший загоном для скота. Уже с XVIII века и жилые, и боевые башни не строились, старые башни использовались под хозяйственные нужды, а когда они разрушались от времени, их остатки служили загоном.
А все потому, что в горах Кавказа не было проблем с камнем, как строительным материалом.
Увы, Среднерусская равнина, на которой и складывалось историческое ядро Русского государства, бедна камнем. Там, где он имелся, как рассказывалось выше, уже с XIII века начали ставить каменные оборонительные постройка. Имелись известняковые пласты неглубокого залегания и под Москвой, так что появилась возможность строительства белокаменного Кремля в середине XIV столетия. А кирпичное строительство требовало огромных затрат и труда, и денег. Только по мере того, как Московское великое княжество окрепло и политически, и экономически, наступила эпохи каменного зодчества.
Однако и в это время кирпич приходилось экономить. Технология строительства каменных стен не столь проста. Собственно, из тесаного камня или кирпича возводилась только внешняя оболочка стен, вроде опалубки. А внутри они забутовывались диким камнем в смеси с известковым раствором. Слишком дорогим было бы строительство из одного кирпича: это сколько же миллионов штук кирпича требовалось бы? Даже мягкий известняк тесать для кладки – тоже нужно немало труда и рабочих рук. Так что на северо-западе русских земель, где раньше всего началось каменное строительство, кирпич использовался только для выравнивания кладки, сама кладка велась из плит дикого тесаного камня в смеси с булыжником, а внутри была забутовка из валунов и булыжника.
Впрочем, такая технология каменного строительства применялась и в иных местах, где вроде бы не было проблем ни со строительными материалами, ни с рабочими руками. Так, протянувшаяся на тысячи километров Великая китайская стена также имеет внутри каменную забутовку. А уж средневековый императорский Китай не имел ли возможностей для такого циклопического строительства?
Итак, до XV века в Северо-Восточной Руси ведется деревянное крепостное строительство. А в Северо-Западной Руси и на Волыни уже развернулось возведение каменных укреплений. Первые каменные крепости, Ладога и Копорье, были поставлены здесь еще в XII–XIII веках, а затем появляются Порхов, Остров, Изборск, Ям, каменными стали стены и башни детинцев и окольных городов Новгорода и Пскова. Продолжали строить и деревянные крепости, иногда сочетая деревянные и каменные укрепления: камнем старались защитить наиболее важную, напольную сторону. На Волыни уже с XIII века с напольной стороны, близко к деревянной стене, но все же отдельно от нее, стали ставить высокие каменные башни: их низ
оказывался прикрытым стеной от ударов камнеметов, а с верхней боевой площадки было удобно вести огонь, да и обзор за местностью был хорошим. Высота башен Пскова, число которых доходило до 40, достигала в некоторых случаях 15 и даже 20 метров. Длина стен его Окольного города вместе с Запсковьем и стенами Среднего города составляла около 8 км. В Новгороде стены и башни сложены из плитняка и булыжника на растворе. Высота стен 8–10 метров до зубчатых бойниц, высота зубцов до 1 метра. Высота четырехугольных новгородских башен (в 1670-х гг. их было 10) достигала 25 метров. Длина стен каменного детинца – более одного километра. Окружавший его Средний город состоял из деревянных стен длиной около двух километров, с восемью деревянными башнями на земляном валу был окружен рвом. Большой, или Окольный город также был деревянный, на валу; его протяженность составляла более 9 километров. Целая система укреплений.
Каменные стены в XIII – первой половине XV веков с напольной стороны достигали толщины 3–4 метров, на второстепенных участках – 1,5–2 метра. Как и башни, они несколько утоньшались кверху. Толщина стен вверху определялась толщиной прикрывавшего воинов бруствера, парапета (не менее 55 см) и шириной боевого хода, на котором должны были свободно разминуться два воина в боевом снаряжении (1,5–2 метра). С XV века в связи с появлением осадной артиллерии уже существующие каменные стены стали усиливать каменными прикладками. Высота стен с парапетом достигала 7,5–9 метров, хотя, например, в Копорье они возвышались на 9,6–10,8 метров. К середине XV века в стенах стали делать бойницы подошвенного боя для пушек: появилось огнестрельное оружие.
В первую очередь каменными крепостями стали укреплять столицы и порубежные города. Но порубежье даже в XIV–XV веках – понятие растяжимое. Например, Коломна, лежащая от Москвы в ста пятнадцати километрах (2 часа езды на электричке) была в свое время пограничным городом Московского княжества, и московский князь Дмитрий Иванович, отправляясь в 1380 году на Куликово поле, собирал войска именно в Коломне. Здесь и сейчас высятся остатки крепостных кирпичных стен и башен – Коломенский кремль.
И следы рва и валов может заметить опытный глаз. Это была крепость на границе с враждебным Москве Рязанским княжеством. Еще в нескольких десятках километров к Рязани – небольшой кремль в городке Зарайске. А в Рязани, княжеском стольном городе – уже свой кремль, рязанский. Отправившись в другую сторону Московской области, обнаружим остатки древней, еще белокаменной крепостной стены в Серпухове – тоже пограничном городе Московского княжества. Еще сравнительно недавно стоявшие на валах серпуховские укрепления выглядели мощными и неприступными: их разобрали в 1930-х годах на камень для строительства Московского метрополитена. Правда, древний известняк оказался
рыхлым и на ответственное строительство не годился, так что им отсыпали дороги. И осталось только, как памятник древнему оборонительному зодчеству, одно прясло стены – участок между двумя исчезнувшими башнями. А в другую сторону хорошо видны крепостные валы древнего Можайска – тоже пограничной крепости. Ведь за Можайском уже проходила литовская граница. И пограничная река Угра, на которой Великий князь московский Иван III встретил татарское войско хана Ахмата в 1480 году – тоже недалеко за Можайском. Все это были старинные порубежные города-крепости. И когда московские стрельцы, несшие ночной караул на кремлевских стенах, перекликались, чтобы не заснуть и продемонстрировать, что они бодрствуют и чутко охраняют сон царя, один кричал: «Славный город Можайск!», другой отвечал – «Славный город Серпухов!», а третий откликался – «Славный город Коломна!», и так далее.
Объединялось, расширялось и крепло Московское царство – вырастали все новые крепости. На крайней Западной границе на рубеже XVI–XVII веков встала мощная крепость, ожерельем окружившая древний город Смоленск. Хотя Смоленск пережил многое, в том числе оборону в 1812 г. и бои 1941 г., до сих пор его укрепления впечатляют туристов. Кремль – он и есть кремль.
А кстати, почему каменные крепости назывались на Руси кремлями? Полагают, что это искаженное – кремник, то есть каменный. Центральная часть укреплений в Московском и Тверском княжествах когда здесь появились каменные укрепления, получила название «кремль», в Пскове – «кром», а в Новгороде сохранился старый термин «детинец».
Мы здесь в основном говорим о русских крепостях. Оно и понятно: свое ближе. Но повсюду – в Центральной и Западной Европе или на Востоке – везде города окружались стенами с башнями и, по возможности, на возвышенных местах, появлялись мощные цитадели. Эти укрепления или их следы можно увидеть повсюду – в Праге (знаменитый Пражский Град, Градчаны), в Будапеште, в Нюрнберге, в Париже. Вот, например, сожгли монголо-татары в 1241 г. древний Пешт, и венгры перебрались на противоположный, правый берег Дуная, на известняковую гору Вархедь, где возник новый город Буда; сейчас будапештцы называют этот комплекс укрепленного королевского дворца и городских стен и бастионов Крепостным районом. Крепость была настолько сильна, что турки, в середине XVI века обрушившиеся на Венгрию, даже не пытались осаждать Буду и взяли город хитростью, без штурма.
Наверное, самой знаменитой западноевропейской крепостью стала парижская Бастилия, построенная в 1370–1381 годах, на подступах к средневековому Парижу. Это было мощное каменное сооружение в форме вытянутого четырехугольника, с далеко выступавшими за периметр стены высокими круглыми башнями: четыре башни по углам и по две в длинных участках стены. Ворота, как это сплошь да рядом было в европейских крепостях, находились между двумя соседствующими башнями, точнее, полубашнями, бастеями. Вся постройка была обведена рвом, а за ним стояла еще одна невысокая стена с воротами. Десятилетиями, даже веками Бастилия служила королевской тюрьмой, куда людей заключали по записочкам короля, какого-нибудь всемогущего министра или королевского фаворита, и заключали не на определенный срок, а впредь до следующего распоряжения. Но у королей и фаворитов память обычно короткая, так что там томились заключенные, посаженные в предыдущее или даже, так сказать, в пред- предыдущее царствование, и неизвестно за что. Любопытно, что содержание арестантов зависело от их положения на свободе: принцу крови – одно, графу – другое, а какому-нибудь трактирщику, вся вина которого заключалась в том, что он краем уха услыхал или даже мог услыхать о каком-нибудь заговоре – третье. Понятно, что такая тюрьма должна была пасть в революционные дни конца XVIII века. И она пала в результате штурма в 1789 году, и была разобрана по камешку: парижские мастера-камнетесы еще долго торговали миниатюрными моделями Бастилии, сделанными из ее камней. Так что история с пресловутой Берлинской стеной, разобранной на сувениры, не нова.
Конечно, с точки зрения охраны памятников старины снос Бастилии был варварством, недостойным цивилизованных французов. Но вся штука в том, что она уже была предназначена на слом: слишком устарела. Потому-то удалось так легко взять эту неприступную твердыню: там оставался крохотный гарнизон, а когда комендант крепости, предвидя ее падение, попытался взорвать пороховой погреб, сами солдаты скрутили его и открыли ворота восставшим горожанам.
Когда-то, в эпоху позднего Средневековья, вся Западная Европа была покрыта многочисленными большими и малыми укрепленными каменными постройками – феодальными замками. Как и в ранние Средние века, эти замки-крепости по возможности воздвигались в труднодоступных местах: на мысах рек, в окружении оврагов, на крутых холмах и скалах или на возвышенностях. А если подходящей местности не было – на что же и существуют крепостные крестьяне: нужно только заставить, и они сделают высокую земляную насыпь. Если была такая возможность, то поднимающаяся вверх, к воротам, дорога шла вдоль рва и стен замка, причем таким образом, чтобы наступающий по ней противник был повернут к стене правым боком: на левой руке у воинов был щит, которым можно было прикрыться от летящих со стены стрел, а правый бок был открыт. Поскольку мост через ров оказывался под углом к дороге, перед ним приходилось поворачивать таран, а позже – пушку, чтобы подтянуть орудия к воротам и выбить их, а потом по временным штурмовым мостикам ворваться в пролом.
Ворота делались из толстых брусьев и досок, оковывались железом и навешивались на мощных железных петлях. Кроме того, они, как уже говорилось выше, прикрывались подъемной железной решеткой-герсой, выбить которую было довольно сложно: таран мог бить только в один из брусьев решетки, а ядром из пушки в сравнительно тонкий брус и вовсе попасть было невозможно. А тем временем осаждающие должны были работать под градом летящих с воротной башни стрел, огромных камней, бревен, под потоками льющихся сверху кипятка и горячей смолы. Ведь воротная башня укреплялась особенно тщательно. Один брус герсы делали подъемным, чтобы в узкий промежуток мог проскользнуть лазутчик или чтобы через него могли незаметно пройти цепочкой воины для неожиданного нападения на лагерь осаждавших. С боков ворота западноевропейских крепостей прикрывались выступающими полукруглыми башнями с бойницами, бастеями, а сверху над ними также нависали бойницы-машикули или даже небольшая башенка, напоминающая крытый каменный балкон – ласточкино гнездо, где сидели стрелки.
Если замок был достаточно большой, то, выбив внешние ворота (а могли быть еще и внутренние ворота, выводившие из тоннеля под толстой стеной во двор), штурмующие замок воины могли оказаться в своеобразном каменном мешке. Дело в том, что иногда в замках устраивалось внутреннее кольцо стен, а то и два таких кольца: внутреннее выше наружного, чтобы можно было обстрелять взятую противником внешнюю стену. Вальтер Скотт в романе «Квентин Дорвард» описывает замок-крепость французского короля Людовика XI с тремя обводами укреплений. При этом ворота второго кольца сдвигались в сторону относительно ворот внешних укреплений, а промежуток между обводами огораживался стенами. Так что возни со штурмом было немало.
Но и этого недостаточно. Внутри замковых стен возвышалась огромная башня, снабженная и навесными бойницами, и ласточкиными гнездами. Вход в нее был не с земли, а располагался вверху, на уровне крепостной стены, и прикрывался небольшой дверью и подъемным мостиком. Такая башня называлась донжон – «клятва сеньору»: в ней закрывался владелец замка с уцелевшими верными воинами. Взять ее штурмом было неимоверно трудно, а осада могла затянуться надолго: в подвалах башни находились колодец или большая каменная цистерна с водой, запас продовольствия и даже дрова. Только предательство могло помочь осаждающим.
Однако даже в Западной Европе с ее высокоразвитыми феодальными порядками и могущественными сеньорами сохранилось в целости очень немного таких суровых неприступных твердынь. Века бесконечных феодальных междоусобных войн, прокатившиеся практически по всей Европе XVI века длительные религиозные войны, установление абсолютных монархий и подавление феодальных вольностей, а затем и революции привели к разрушению этих мощных замков. Короли и их министры, стремившиеся к абсолютизации монархической власти, сломив сопротивление мелких и крупных феодалов, в первую очередь разрушали их замки, так что до нас дошли разве что руины этих грозных крепостей. В большей или меньшей целости сохранились только королевские замки, но и их сильно потрепали революции и всесокрушающее время. И хотя феодалы строили себе в усадьбах новые замки, замками они назывались только формально. Просто это был большой каменный дом, иногда с вычурными башенками, неспособными вынести артиллерийского обстрела. Он обносился каменной стеной, но уже невысокой и тонкой, игравшей роль простой ограды, и слишком просторной, чтобы немногочисленная челядь могла оборонять их против сильных королевских армий: нередко в этих оградах заключался даже парк. А вместо неусыпной вооруженной стражи возле ворот жил в сторожке старый привратник.
Так что подлинных средневековых замков, где сидели суровые бароны, грабившие проезжих купцов и воевавшие между собой, в Западной Европе сохранилось совсем немного, да и те в основном предстают в виде развалин. Франция гордится своими замками в долине реки Луары, где пролегает даже весьма популярный туристический маршрут. Но все это – позднейшие замки, фактически – дворцы, пышные, но совершенно беззащитные. Какие уж там тараны или пушки! Какой штурм! Их может «взять» предприимчивый вор.
Поделиться книгой: