Атомная бомба Анатолия Яцкова

Об этом времени с тревогой вспоминали разведчики, которые занимались этим вопросом за рубежом и в Центре: ведь запрет на разведывательную работу по кибернетике распространился и на органы госбезопасности. Но… вопреки этому мракобесию именно идеолог и стратег НТР Леонид Квасников продолжал нацеливать резидентуру в послевоенное время на добывание и сбор информации по этой теме.

Позднее Анатолий Антонович говорил в одной из своих лекций: «Если бы не активная наступательная позиция военных, поддержанная членами АН СССР, то идеологические концепции, охраняемые консервативной философской элитой, задержали бы на многие десятилетия развитие в нашей стране информатики, как это случилось с генетикой и другими неугодными придворной философии науками».

Отцом отечественной кибернетики считается адмирал Аксель Берг, крупный специалист по радиолокации, по личному указанию И.В. Сталина «извлеченный с нар» и назначенный главным надо всей кибернетикой с последующим возведением на пост заместителя министра обороны.

Почему такое длинное отступление от основной темы — о жизни Анатолия Яцкова? Но ведь и он был в «обойме Квасникова», когда пять лет войны работал с источниками по радиолокации. Трудился над темой после войны, когда целый коллектив агентов по обе стороны океана — в Старом и Новом Свете — трудился над добычей информации по электронике и затем кибернетике в десятках развитых стран.

После годов работы Анатолия Яцкова в Штатах и во Франции, где ему был понятен все более стремительный интерес к электронике и кибернетике, он разделял убеждение Квасникова о значимости этих направлений в работе разведки. Риск был? Конечно, но государственный подход к делу пересиливал официальные запреты сверху на тему «гулящая девка империализма»…

А вот о незапрещенной теме — радиолокации стоит сказать следующее. Ибо, когда говорят о кибернетике, пророчески звучат слова патриарха радиолокации, электроники и кибернетики, каким со временем стал академик Аксель Берг (в 1944 году он был председателем Совета по радиолокации), в адрес разведки госбезопасности: «Получение от вас сведений имеет большое государственное значение. Работу Первого управления НКГБ за истекший год следует признать выполненной блестяще».

Так оценил Берг усилия НТР по операции «Радуга». А значит, усилия разведчиков из атомной четверки — Квасникова, Барковского, Феклисова и Яцкова.

Как уже говорилось, автор пришел в научно-техническую разведку в начале шестидесятых годов. Тогда она еще была десятым отделом ПГУ КГБ при СМ СССР. Тогда работа структурно организовывалась по проблемному признаку. И потому были в отделе направления: атомное, авиационное, электронное, химическое…

Становилось известным в среде сотрудников, что атомные секреты американцев и англичан были добыты разведкой. А герои этих успехов ходили здесь, по тем же, что и автор, коридорам, — Яцков, Квасников, Барковский…

Электронное направление гордилось тем, что в одночасье из здания штаб-квартиры НТР в руки ученым-электронщикам было передано несколько чемоданов с тысячами фотопленок, содержащих информацию по кибернетике. Они были накоплены за послевоенные годы разведкой, сделаны по указанию впередсмотрящего Квасникова и сохранены в период разгула в стране антикибернетического мракобесия. И именно этот факт говорит о том, что благодаря материалам НТР удалось разрыв в уровне отечественных исследований по кибернетике сократить с пятнадцати до пяти лет.

И к этой триаде заслуг в делах разведки имел прямое отношение «гвардеец Квасникова» Анатолий Антонович Яцков.

* * *

Историограф НТР Владимир Барковский всегда отмечал, что когорте разведчиков этого направления свойственна была особая преемственность в кадровом вопросе. Многолетнее увлечение автора историей разведки, и особенно ее научно-технического аспекта, не раз заостряло внимание слушателей и читателей на одном из ярких представителей «гвардейцев Квасникова» — яркой личности Валентине Васильевиче Рябове. Он был не только заместителем Леонида Романовича, но его страстным единомышленником. Эту когорту — Квасников, Барковский и Яцков — дополняла равного «калибра» личность Рябова.

Думается, не одно решение, вышедшее из-под руки Квасникова, было предварительно обкатано с участием Рябова (как, впрочем, и с другими атомными разведчиками, среди которых Яцков).

Валентин Васильевич принадлежал к числу «чудаков, на которых держится мир». Причем в самом лучшем смысле этого понятия. И был это «чудак» от разведки — умный, проницательный, профессионально грамотный и по натуре доброжелательный.

Это был талантливый организатор только с одной оговоркой и только в отношении него: в этом качестве он выступал со свойственной только ему позиции — вечно ищущего новизну во всех многогранных сторонах работы разведки.

Он терпеть не мог ловкачей, неискренних людей и бездельников. Распознавал он их мгновенно и повышал к ним требовательность и контроль. В то же время Рябов никогда не отрицал права на ошибку, особенно если шел период становления молодого разведчика. Безоговорочно — он был глубоко уважаемым большинством его коллег.

Валентин Васильевич первым забил тревогу и стал говорить об отставании советской разведки в использовании ЭВМ. Живым памятником этому неординарному человеку стало управление по информационной и научно-исследовательской работе в области разведывательных проблем.

И как это случается, вложившему в дело создания действенной и глобальной АИС — автоматизированной информационной системы — Рябову в ней места не нашлось. Созданное его волей и нервами информационное управление для нужд всей разведки осталось без талантливого руководителя.

Предали его (и его дело) те, кто опасался служить рядом с ветеранами из «того легендарного времени». С ним поступили так же, как с идеологом и стратегом НТР Квасниковым, далеко не в полные шестьдесят лет отправленным «в почетную ссылку» — советником при главе разведки. И ушел Валентин Васильевич из жизни на шестьдесят первом году неожиданно — от сердечной недостаточности…

А заниматься вопросами внедрения компьютерного обеспечения работы всех сторон разведки Рябов начал после того, как британская королева отказала ему во въезде на Британские острова, лишив лондонскую резидентуру талантливого руководителя.

Но память о нем — «гвардейце Квасникова» и соратнике Яцкова с Барковским — жила и через годы. Уже на факультете НТР в Краснознаменном институте бывшие его коллеги старого и нового поколения из 60-х годов вместе с Анатолием Антоновичем и Владимиром Борисовичем вспоминали характерные привычки Валентина Васильевича — его увлечение монетами, справочниками и «беспардонным» курением. Вспоминали его характерный голос — смесь баса с фальцетом: «Думай, парень, о прикрытии, как оно работает на тебя, а значит, на разведку…» Или: «Думай, парень, о том, как защитить агента и пойти ради него на риск…»

Ему принадлежат ценнейшие рекомендации, выданные автору, о работе в контакте с контрразведчиками с позиции Внешторга. В тот день он растопырил пальцы и, сжав их в кулак, решительно потребовал работать сообща! И автор работал, следуя наказу Валентина Васильевича «стать своим человеком у контрразведчиков».

Скрываясь в клубах душистого дыма и жестикулируя коричневыми от табака пальцами, ветеран призывал быть творцами, а не просто слепыми исполнителями. Такие наставления были как бальзам на душу…

* * *

В недрах штаб-квартиры НТР родилась идея профилированной подготовки специальных кадров для работы по ее заданиям. Но только через несколько лет такой факультет появился в стенах Краснознаменного института (1969–1993). Он имел специализированную программу, выпустил сотни сотрудников и вполне оправдал свое предназначение.

В тот год в стены института пришли три замечательные личности: на факультет — Анатолий Яцков, Владимир Барковский и на кафедру разведки — Василий Дождалев. Яцков возглавил факультет НТР, профессор Барковский — всю лекционную работу на кафедре разведки с ее начальником Дождалевым. Этот триумвират вдохновил на десятилетия начатую фактически с нуля работу столь специфичного факультета.

Уже много позднее историограф Барковский сформулировал место НТР в делах страны: «НТР можно рассматривать как особое социальное явление, глубоко коренящееся в потребностях обеспечения национальной безопасности и геополитических интересов государства».

ДОЖДАЛЕВ Василий Алексеевич (1921–2004). Ветеран двух войн — Великой Отечественной (1942–1945) и на «тайном фронте» (1949–1990). Окончил МАИ (1941–1942, 1945–1947). Работал в Британии (1951–1952, 1959–1962) — руководил группой ценных агентов во главе с Бэном-Лонсдейлом-Молодым.

Начальник кафедры разведки в Краснознаменном институте (1969–1987). Представитель КГБ в Польше (1987–2003). Профессор кафедры разведки института и академии (1987–2003).

Итак, факультет НТР создан. Перед опытным разведчиком и руководителем этой специфической службы встала в полный рост совершенно новая проблем — трехгодичный учебный процесс: учебная программа с ее расписанием, методическим обеспечением и преподавателями-руководителями учебных отделений. Как уже отмечалось, НТР и ее специфическая разведывательная деятельность базируется на трех профессиональных китах — разведчике, работнике по прикрытию и «многостаночном эрудите» для квалифицированных встреч с источниками информации, а значит, специалистами. Об этом не понаслышке знали и Барковский, и Яцков (1974–1988, 1988–1991, соответственно) во время работы с «привередливыми атомными источниками» и не только с ними в Лондоне и за океаном.

…О роли нашей НТР в одном из интервью отметил генерал армии Владимир Крючков, руководитель внешней разведки и председатель КГБ (1974–1988, 1988–1991, соответственно):

«Она получила мощное развитие еще до меня… Научно-техническая разведка, которой занимаются все развитые страны, — это составная часть научно-технической революции… Мы встроили работу научно-технической разведки в нашу народно-хозяйственную структуру…

Мои предшественники по линии этой разведки проделали огромную работу и создали такую базу и такую кадровую основу, которые позволили нам решать задачи просто удивительного свойства… Разведка была самым рентабельным хозяйством в нашей стране».

Недаром десятилетиями бытовала в среде чекистов, причем вполне правдоподобная, то ли шутка, то ли быль: мол, экономический эффект, который ежегодно Отечеству давала эта ветвь госбезопасности, исчисляется миллиардами и позволяет окупать содержание и НТР, и всей разведки, и даже самого КГБ! Корифеям НТР задавался этот вопрос, но даже в узком кругу за «рюмкой чая» они, патриоты НТР, не проговорились, но… смеясь, говорили, что во всякой шутке есть доля правды.

…Почему такая запоздалая, казалось бы, оценка в открытом виде? Потому что все время существования НТР (с 1925 года) партийные и государственные органы укрепляли ее, особенно в послевоенное время. И генерал был одним из тех, кто лично «патронировал» работу факультета НТР, открывая «зеленую улицу» всем его начинаниям.

А их немало легло на плечи Анатолия Антоновича, «педагога без образования». Впрочем, в этом не было ничего удивительного — весь преподавательский состав оперативных кафедр состоял из практиков разведывательной работы, чаще всего даже без курсов педагогики. А у тех, кто работал с иностранными источниками, опыт профессионального и человеческого общения, конечно, был, хотя и на уровне «стихийного педагога».

Так чему была дана зеленая улица, на которой «раскатал свой ковер опыта» Яцков-Яковлев-Алексей-Джонни? Это — особый подбор кадров слушателей и преподавателей, право на особые учебные пособия, особые приватные преподаватели на роль «условных иностранцев». Особенно это сказалось, когда Анатолий Яцков и Владимир Барковский востребовали иметь право на особую привилегию для «своих» слушателей при сдаче государственных экзаменов по основной дисциплине — альтернативный выбор: в виде государственного экзамена по всей форме либо путем защиты диплома на разведывательную тему. Последнее было нетипичным для учебных заведений госбезопасности.

Все начинания в учебном процессе на факультете НТР активно поддерживали его начальники — Иван Иванович Зайцев и Георгий Александрович Орлов, ушедший из принципиальных соображений с этой должности в августе девяносто первого года.

Именно Орлов, соблюдая специфику преподавания на факультете, решительно помог расширить временную базу учебного процесса и внедрить в занятия особенности работы с архивными делами с энтээровской «окраской». Слушатели факультета вели личное досье по пяти тематическим рубрикам, используя открытые источники. И среди них — информация по обстановке в «их» стране, об объектах науки и техники, достижениях в промышленном развитии и связях местных фирм с капиталистическими «монстрами».

Позднее о заслуге начальника факультета Яцкова и его коллег историограф Барковский говорил с юбилейной трибуны: «Эти до недавнего времени кадровые сотрудники НТР за рубежом, в Центре и ведомствах прикрытия при работе с территории Союза привносили дух оптимизма и глубокую уверенность в правоте дела чекистов-разведчиков в глазах слушателей».

Память о былых делах

Опыт… Анатолий Яцков не очень-то любил выступать публично — будь то на заседаниях или оперативках на факультете. И возможно, потому на просьбу автора, тогда руководителя учебного отделения с двадцатью с лишним слушателями, о встрече с «легендой разведки» он ответил уклончиво, предложив сделать это «позднее, когда они немного поучатся». Но уже на встрече он рассказал о следующем поучительном эпизоде из его богатой практики, в частности в Штатах.

Вот как выглядела эта беседа «на тему» в пересказе автора. О напряженности в работе Яцкова (Яковлева-Алексея-Джонни) в качестве исполняющего обязанности резидента НТР в Нью-Йорке после отъезда из страны в 46-м году Леонида Квасникова говорит следующий случай.

Разведчик Калистрат (Фомин-Феклисов), не согласовав с Центром, принял объемную документальную информацию — наставления по авианосцу. Ценность ее была понятна хотя бы потому, что это был важный источник, пользующийся доверием. Но он принес информацию неожиданно, не предупредив об этом разведчика.

Анатолий Антонович, вспоминал Феклисов, ознакомился с материалами, выслушал обстоятельства их получения и понял, что возвращать их придется немедленно. Любопытна реакция Яцкова на «самоуправство»: «Анатолий произнес что-то сердитое и невнятное… Он был расстроен из-за возможной негативной реакции Центра на встречу с агентом без его предварительного согласия». Но Яцков решил сам принять участие в возврате «злополучных двух томов» агенту. Возврат произошел успешно.

А сам факт ситуации вокруг этих двух томов Анатолий Антонович объяснил как пример своеобразной партизанщины между нарушением указания сверху и появлением нужной информации в руках разведчика. И действия своего коллеги Феклисова все же, казалось бы, не оправдывая, пояснил как правомерность разведчика «с опорой на свое чутье и опыт самостоятельно принимать решение, на свой страх и риск».

…Одной из особенностей общения будущих разведчиков с ветеранами были встречи в больших и малых аудиториях, а временами — в учебных классах одного отделения. Анатолий Антонович приветствовал такие встречи, считая их одной из трудно оспариваемых форм общения лицом к лицу с опытом былых времен. (Были и другие мнения среди «младопоколения» послевоенного времени: мол, старый опыт только «дезориентирует» начинающих разведчиков, ибо времена изменились.)

Автор был свидетелем и участником этих встреч и иногда рассказывал о беседах с «легендой разведки» Зарубиным в бытность его прихода в Высшую школу разведки в конце пятидесятых годов. Тогда Василий Михайлович, ветеран разведки с опытом работы с двадцатых годов, в узком кругу будущих разведчиков вел неторопливый разговор о разведке и жизни. Вот как автор вспоминает встречу с легендарной личностью во время учебы в спецшколе в конце пятидесятых годов:

«Зимними вечерами в фойе жилых домиков появлялся скромного вида человек с мягкой улыбкой. Это был Василий Михайлович Зарубин, выдающийся разведчик прошлых лет. Сняв пиджак и оставшись в серой шерстяной кофте не первого года носки, он делился с нами воспоминаниями о закордонной работе, житейскими премудростями.

С его помощью мы заглядывали в столицы стран западного мира глазами опытного, наблюдательного и пытливого человека. Перед нами раскрывались не оперативные хитрости, а труд разведчика-нелегала, нелегкий и увлекательный. Естественно, мы при встречах обсуждали и уточняли отдельные эпизоды из секретных воспоминаний Зарубина, которыми зачитывались, нарушая режим дня и ночи…»

Уже много позднее, помня отношение Анатолия Антоновича к встречам с известными разведчиками, автор при работе на факультете НТР и затем занимаясь историей службы, поощрял и организовывал торжественные встречи с ветеранами, правда, значительно в более широкой аудитории и в плане профессионально-патриотической подготовки на институтском и академическом уровнях.

В частности, на факультете в институте чтили память о Зарубине. О нем всегда тепло отзывался Анатолий Антонович. Ибо до ухода «аса разведки» из жизни в 72-м году он чуть ли не по несколько раз в неделю играл с ним на теннисных кортах секции чекистского общества «Динамо», которую Василий Михайлович десятилетия возглавлял.

Такие торжества были дважды: по случаю столетия и стодесятилетия Василия Михайловича Зарубина. В эти дни автор познакомился с его детьми — Зоей Васильевной и Петром Васильевичем Зарубиными, которые стали в своем деле великолепными специалистами. Так, Зою Васильевну при жизни называли «королевой синхронного перевода» и «достоянием Республики», а Петр Васильевич отличился в создании лазерного оружия. Многое было узнано об удивительной личности Василия Михайловича — патриота и профессионала.

И действительно, энтузиасты «из гнезда Квасникова» и единомышленники Яцкова в «полевых условиях» работы в НТР и в стенах факультета помогали слушателям утвердиться в мысли, что разведка — это одна из лучших профессий, где личность каждого может раскрыться в полной мере, и, работая в ней, можно реализовать свои способности в интересах защиты Отечества.

Под началом ветерана

Под началом Анатолия Антоновича автор проработал пять лет. И уже после ухода «атомного ветерана» с факультета он вновь работал до его ликвидации в 93-м году. «Изгнание» автора не произошло только потому, что в момент трагедии в 90-е он выполнял особое поручение по индивидуальной подготовке группы будущих разведчиков линии НТР. И до 2010 года продолжал работать со слушателями.

Во флотской практике маневра на море есть такая команда: «Делай как я». Это означает, что все корабли следуют в фарватере ведущего эскадру. Так вот, и работа с замечательным разведчиком и личностью Анатолием Антоновичем в Центре и в Институте наложила весьма положительный отпечаток на всю последующую жизнь в разведке и на ее преподавательской стезе.

На «тайном фронте» разведчик Яцков активно трудился десятилетия. Через год, уже в штаб-квартире и в роли заместителя начальника НТР самого ее идеолога и стратега Леонида Квасникова, Анатолий Антонович внушал упомянутые выше «принципы» работы молодым коллегам, среди которых был и автор: «Развивать у молодых сотрудников самостоятельное оперативное мышление, воспитывать сознательное отношение к работе, желание отдать все силы и знания для успешного выполнения поставленных задач».

Казалось бы, дежурные призывы мэтра от разведки, но… Конкретизация призывов в работе автора выразилась в своеобразном прорыве при проникновении за «стену секретности» при использовании разведкой одного из ведомств.

Справка. Степенью профессиональной поддержки в работе коллектива одного из подразделений НТР с территории Союза стало курирование Анатолием Антоновичем их работы с позиции Минвнешторга.

В середине 60-х годов под прикрытием этого ведомства за рубежом начала формироваться агентурная группа. Костяк ее составили деловые люди, специалисты, ученые…

А началось все с двух агентов, которые добывали информацию и образцы новой техники. Поступавшая от них информация вносила конкретный вклад в оборонные проблемы. Особенно группа проявила себя при работе над скрытым проектированием и изготовлением по заказам советской стороны (через разведку) за рубежом спецоборудования для имитации условий космоса на Земле — климатических камер, центрифуг, имитаторов солнца, скафандра для выхода из станции и др.

Об этой проблематике просто необходимо сказать подробнее, так как автор принимал участие в работе по более чем десятку позиций из списка разведывательных заданий по космической проблематике.

Так случилось, что в начале шестидесятых годов, работая в Японии, автору удалось побывать в кабине первого американского спутника Земли, привезенного на базу ВВС для показа личному составу оккупационных войск. А первые специальные ионообменные смолы для очистки жидкости в космической станции на орбите были получены от японского источника.

Кондиционер воздуха для новейшего лайнера американской авиакомпании, а для советской стороны — это «воздух» и для стратегических бомбардировщиков, и для подводных лодок. Причем добыта была вся документация… бесплатно, что привело к экономии на сумму более ста тысяч долларов. Не говоря уже о сроках добычи в три месяца.

Два месяца потребовалось на появление в наших КБ образца устройства от лазерного прицела, без которого стыковочный узел космических кораблей-«грузовиков» не срабатывал и они один за другим сгорали в атмосфере. Потеря в миллион рублей от такой неудачи…

Вот как представлена ситуация с климатическими так называемыми термобаровлагокамерами (с глубоким вакуумом) для космических испытаний на земле после тайного изготовления их за рубежом. Эта пометка, видимо, была сделана Анатолием Антоновичем с какого-то документа от НИИ по космической технике: «Изготовление отечественных климатических камер может быть налажено в Союзе только через семь лет, а специальная медицинская техника для работы в них в Союзе вообще не производится».

И таких камер за рубежом силами разведчиков под прикрытием Минвнешторга было в 1966–1968 годах изготовлено три — 8, 17, 100 куб. м.

А первые советы и последующие инструктажи давал автору и его коллегам атомный разведчик Яцков. Такое не забывается, и автор горд, что на работу на факультете НТР его начальник позвал его, еще молодого сотрудника, которому не было и сорока трех лет!

Оперативную работу разведчиков с группой во Внешторге в течение двадцати лет из штаб-квартиры НТР курировали разведчик-атомщик Анатолий Яцков, Владимир Барковский и их преемники по работе с позиции «ведомства прикрытия»: соратник Яцкова — Иван Москаленко, из послевоенного времени — Дмитрий Мазуров и Петр Терещенко.

Работая над заданиями разведки, казалось бы, на канале промышленного шпионажа в развитых странах, группа на самом деле преодолевала броню эмбарго со стороны Запада. Разведчики и агенты группы способствовали появлению новых технологий и образцов техники в Союзе. А это нужные для обороны даже целые отрасли промышленности — в области электроники, космической проблематики, спецматериалов, военного судостроения. Через группу прошло «заказов» на общую сумму в сотню миллионов долларов. И все это потребовало филигранной работы на канале комплектации оборудования из разных стран в одной, последующей его проверки и скрытой доставки в Союз.

Группа в силу предательства в ее рядах прекратила свое существование. Но заслуга разведчиков заключалась в том, что в момент зарождения группы в 60-е годы во главе НТР стоял сам Квасников, затем — его единомышленники Яцков и Барковский, а затем — «гвардейцы Квасникова», среди которых генерал Михаил Иванович Лопатин.

Все они, руководители разного уровня, стимулировали творческую работу молодых разведчиков, которые в силу специфики научно-технической разведки в своем растущем мастерстве «вынуждены были» выступать трижды профессионалами: как разведчики, как внешторговцы, как специалисты в области спецтехники.

«Иначе и не могло быть», — подчеркивал Анатолий Антонович в работе с молодыми разведчиками на факультете НТР.

Уникальный учебный процесс

Энтузиасты во главе с Яцковым и его куратором по линии кафедры разведки Барковским смогли ввести в учебный процесс по-своему уникальную структурно-логическую схему по программе подготовки кадров для НТР с присущими ей особенностями. Как шутили с долей правды на «факультетском традиционном чаепитии»: сотрудники факультета имели общий коллективный стаж службы в НТР более чем 300 лет, из которых значительная часть была отдана работе в институте.

И еще в учебном процессе факультета новинкой стало ведение слушателями личного досье по утвержденной в штаб-квартире НТР структуре, которая, правда, была разработана самими членами коллектива факультета. За три года такое досье слушатели наполняли сотнями страниц открытого текста в помощь будущей работе. А уносили они в Центр по два-три таких тома.

Система? Система — она везде система, и навыки работы с личным досье тренировали у будущих разведчиков специфический подход к специфической работе с контингентом по линии НТР. А цитата руководителя разведки звучит как реквием былому могуществу НТР. Ведь факультет — это специфическое детище будущих Героев России Яцкова и Барковского. Выдержав проверку временем на эффективность подготовки кадров для НТР и других подразделений разведки и КГБ в течении двадцати пяти лет, он был ликвидирован после августовских событий 91-го года. Это случилось под давлением своих «либералов» и их кураторов «из-за бугра». И конечно, это было в радость тем на Западе, кто грезил уже не одно столетие о полном устранении российской государственности из мирового сообщества.

В расхристанной России сама НТР пострадала, но все же сохранила свои позиции. Анатолий Антонович видел последний выпуск своего факультета, а историограф НТР Барковский воспринял деструктивность такого шага, называя его «антигосударственно очевидным». Когда Владимир Борисович уже не выходил из дома, он не раз возвращался к этому прискорбному факту, как он отмечал, «позорной для государства расправы с научно-технической разведкой». Теперь, говорил ветеран, «никакая сила не вытащит страну из ямы отставания в науке и технике. Такого, как это было с атомной проблематикой и кибернетикой, уже не будет».

Так все же в чем еще особенности в подготовке? Факультет НТР находился «под прекрасной опекой» двух опытных разведчиков — Яцкова и Барковского, под их аурой, исходящей от инженерного базового образования. Вот и «особенности» — они проистекали из особенностей обучения студентов в технических вузах. Это не просто занятия в аудиториях, классах и в городе, но и обширные средства наглядности, причем обязательные, во всех их видах. Ведь слушатели на факультете были в основной своей массе техническими работниками — инженерами, для которых чертежи, схемы, таблицы, графики — родная стихия независимо от того, была их среда обитания техника либо наука. И еще — системный подход, столь свойственный научной и технической работе.

Экскурс в «особенности». Автор пришел в институт под начало Анатолия Антоновича в двойной ипостаси — старший преподаватель-руководитель учебного отделения, то есть в двойном подчинении: главное — на факультете по ежедневной работе со слушателями (эдакий «дядька») и на кафедре разведки по линии всего учебного процесса.

Здесь вспоминается случай на заседании кафедры, где обсуждались очередные опорные плакаты, подготовленные автором данной книги, — в это время он отвечал за секцию средств наглядности. Старое поколение преподавателей отлично обходилось без плакатов, а тут… И критика шла со всех сторон. Встал профессор Барковский: «Не мешайте ему — он дело свое знает. Лучше помогите ему своим опытным мнением». Только и сказал, но коллеги заинтересовались и потекли за консультациями к нам на факультет — «проблема наглядности» была с повестки дня снята. Причем не только для факультета, но и для всей работы с «фактором наглядности» по всей программе на всех факультетах.

А что же для автора с его преподавательским опытом «без году неделя»? Такая поддержка со стороны ветерана не забывается и многого стоит! А в целом — это пример тех самых «особенностей», которые сопровождали приемы и способы при подготовке будущих разведчиков на этом специфичном факультете…

Уникальным «изобретением», инициативно предложенным коллегами и поддержанным начальником факультета Яцковым, начальником кафедры разведки Дождалевым и профессором Барковским, стало создание библиотеки с фондом научных и технических материалов на иностранных и русском языках. Поколения слушателей учились обрабатывать материалы, анализируя содержащуюся информацию по конкретным реквизитам в 80 пунктов. И это в рамках «самостоятельных занятий», где все же главным было написание диплома.

А это еще одна «особенность»: многократные индивидуальные встречи слушателя с опытными наставниками по мере подготовки дипломной работы. Ведь в качестве консультанта к дипломанту прикреплялся опытный разведчик и с другой кафедры.

Вот где пророчески звучит обобщенный и на кафедре, и на факультете, и в институте призыв Владимира Барковского — профессора, ученого, историографа:

«В общении с ветераном молодой разведчик впитывает в себя подвижническое начало на труднейшем поприще среди профессий, именуемых разведывательной работой. Профессии, где и один в поле воин!»

Реквием по факультету. Анатолий Антонович принялся создавать факультет в последний год 60-х фактически на пустом месте. Ибо он должен был стать кузницей специфически подготовленных молодых разведчиков. Все было новым, хотя еще с первой Школы особого назначения основы подготовки были уже заложены. Теперь речь шла о специфике обучения. Новизна в разной степени касалась программы, расписания, методического обеспечения, специфических учебных пособий и средств наглядности и… преподавательского состава с опытом работы по линии НТР в «поле». И все это — на три года.

Костяком факультета стали руководители учебных отделений с двойным подчинением — по линии факультета и кафедры разведки. Ими в 69-м году стали яркие личности, пришедшие с разведывательного поля Европы и других континентов, а по времени — еще с лихолетья войны. Всех их Анатолий Антонович знал по работе и за рубежом, и в штаб-квартире НТР.

Летчик-истребитель Николай Алимов поработал в Европе, отличался необыкновенно доброжелательной манерой общения — в нем светилась аура радости жизни, видимо, после пережитого на фронте, где он оказался с первых дней, точнее с первого часа, войны на границе в Белоруссии. Леонид Чернышев юнгой Северного флота работал в Канаде и странах Европы. Юрий Соколов, уже после Квасникова и Яцкова, в середине сороковых, работая в Штатах, готовил группу «Волонтеры» — Мориса и Леонтину Коэн в качестве связников для легендарного разведчика Абеля. Он имел две привычки: курил и одновременно сосал леденцы и… писал прекрасные стихи от прозы жизни до поздравительных обращений и дружеских шаржей.

Позднее на факультет Яцков пригласил американиста Александра Извекова, Николая Потехина, еще юношей ходившего в Северном море на кораблях охранения союзнического конвоя, и «бельгийца» Анатолия Ильина. К моменту прихода автора на факультет, после десяти лет его функционирования, там трудилось более десяти РУО. Сам он имел за плечами опыт работы в Японии и Канаде.

…Автор был приглашен начальником факультета при весьма необычных обстоятельствах. В тот год в парке «Сокольники» проводилась международная выставка «Химия-77», на которой автор работал по линии НТР под прикрытием коммерческого центра Внешторга. Один из его коллег Потехин по прикрытию только что ушел в институт на должность преподавателя-руководителя учебного отделения факультета.