Летающий дом

Постепенно дырочка в верхнем яйце увеличилась, и крокодилёнок высунул голову. У него был широкий, плоский нос, напоминающий утиный клюв. Казалось, он улыбается от радости, что пришёл в этот мир.

Детёныш выкарабкался из яйца, и тогда – совершенно поразив зрителей – его мать раскрыла громадную пасть, показав чудовищные острые зубищи, и подхватила малыша. Неуклюже проковыляв к воде, устроила его в камышах и вернулась к гнезду, где вылуплялись всё новые крокодилята: дело пошло.

– Можно мы поможем? – с надеждой спросила Эмма, она мечтала подержать в руках хотя бы одного малыша.

– Конечно можно, – ответила Крокодилица. – Спасибо.

Ланцелот и ребята подхватывали крокодилят и переносили в реку. Делать это нужно было крайне осмотрительно, поскольку своими маленькими зубками они щипались довольно ощутимо.

Наконец все сорок детенышей были переправлены в камыши, а их мать улеглась в воде и стала их стеречь. Тогда Эмма задала Крокодилице ещё несколько вопросов и записала ответы в дневник.

– Возраст – пятьдесят. Мужу девяносто четыре… надеется прожить больше ста. Ох, батюшки! Сколько всего детей – неизвестно… Пятьдесят раз по сорок…

Ого! Длина – шесть метров. Максимальное время под водой… сорок пять МИНУТ! Фантастика!

К концу интервью у Эммы голова шла кру́гом.

Утомившись отвечать на вопросы, Крокодилица уплыла, детёныши поспешили за ней.

«Как утка с утятами», – подумала Эмма.

Ребята взяли по пустой скорлупке на память и вернулись на «Белладонну».

– Завтра полетим искать водопой, – сообщил Ланцелот. – Поговорим со слонами и расспросим о Персивале.

– Отлично! – обрадовалась Эмма. – Про них я тоже запишу в дневник!

На следующий день путешественники пришвартовались за деревьями акации, окружавшими большой водоём. Приблизившись к воде, услышали беспокойное «чурр, чурр». Маленькая коричневая птичка с белыми щеками и жёлтыми пятнами на крыльях залетела в крону дерева у них над головами.

– Постойте, – шепнул Ланцелот, – это медоуказчик. Сейчас будет весело. Через минутку прибудут медоеды, или медовые барсуки.

Птичка снова прокричала, и вдруг из высокой травы появились два зверя. Длинные, приземистые, как таксы, с кривыми лапами, коротконосые и короткохвостые.

– Подходите, подходите, – кричала птичка. Она отлетела чуть дальше и уселась на акацию с большим дуплом. – Чурр, чурр. Подходите! Не теряйте времени!

– Почему их зовут медоедами? – спросил Айван шёпотом, чтобы не потревожить странных созданий, которые принюхивались к дереву.

– Потому что они любят мёд, – ответил Ланцелот. Звери в это время полезли вверх по стволу. – Они и другое тоже едят – кузнечиков, птичьи яйца, мышей, крыс, ящериц, даже змей. – Конрад вздрогнул, вспомнив плюющуюся кобру. – Но мёд предпочитают всему прочему.

– Ох, да быстрее же, скоро стемнеет, – подгонял медоедов нетерпеливый медоуказчик.

– Что они делают, медоеды и птица? – спросила Эмма.

Ланцелот объяснил:

– Пчёлы сроят гнёзда высоко на деревьях. Медоедам с земли сложно их увидеть. Поэтому медоуказчик находит мёд и приводит медоедов.

– То есть они помогают друг другу? Совсем как ржанки с крокодилом! – воскликнула Эмма, доставая дневник.

– Тогда медоуказчик должен с этого что-то иметь, – задумчиво заметил Айван.

– Молодец! – обрадовался его сообразительности Ланцелот. – Голова у тебя работает! Верно, медоуказчик хочет, чтобы медоеды вскрыли пчелиное гнездо и он смог полакомиться воском и личинками.

– Но от воска у него наверняка разболится живот, – возразил Конрад.

– У медоуказчика в желудке живут специальные бактерии, – сказал Ланцелот. – Они питаются воском и преобразуют его в жирные кислоты, которые может переварить птица.

– С ума сойти! – восхитилась Эмма. Близнецы закивали.

Они смотрели, как медоеды раздирают древесину вокруг гнезда. В воздухе закружил целый рой пчёл, но зверьки, конечно, не пошли на попятный. Они уверенно отрывали соты и бросали на землю. В некоторых был мёд, в других личинки.

– Пчела не может ужалить сквозь толстый мех, – предположил Айван. Ланцелот кивнул.

Медоуказчик радостно выклёвывал личинок из воска. Но как раз когда медоеды начали спускаться, чтобы наброситься на мёд, Ланцелот издал громкий вопль. Ребята подпрыгнули от неожиданности, а бедняги медоеды свалились с дерева.

– Ай, ай-ай-ай, меня жалят! – заорал Ланцелот. – Помогите! Жалят!

Крича и хлопая себя по телу, он резвым галопом ринулся сквозь лес. Над головой у него кружил громадный рой разъярённых пчёл.

– Скорей за ним, пока он не попал в беду! – воскликнула Эмма.

Конечно, упитанный Ланцелот бежал не слишком быстро, и дети легко его нагнали, когда он продирался через заросли к водоёму. Антилопы, зебры и гну в панике разбежались. Слоны удивились и повернулись к нему, сердито мотая ушами.

– Я друг! Друг! О-О-ОЙ! – отчаянно взвыл Ланцелот, пронёсся сквозь стадо слонов и бултыхнулся в воду с головой.

Слоны уставились на шляпу Ланцелота, которая качалась на воде. Пчёлы немного покружили над ней и, недовольные, улетели к порушенному гнезду.

Ланцелот всплыл, отфыркиваясь, как гиппопотам.

– Я должен извиниться, – пробормотал он, обращаясь к огромной слонихе, по-видимому предводительнице. – Прошу прощения, что прервал ваше вечернее омовение, но на мою жизнь покушались тысячи пчёл.

– Ничего страшного, Ланцелот, – проговорила Слониха. – Я понимаю: пчёлы могут быть очень опасны для медленных созданий с тонкой шкурой.

– Откуда ты знаешь, кто я?

– Твой брат Персиваль подробно тебя описал. Особенно твою шляпу от солнца, – отвечала Слониха, окатывая себя пылью из хобота.

– Чудесно, – обрадовался Ланцелот. – Где он? Мы прилетели из самой Англии, чтобы его отыскать.

– Он уехал около двух лет назад. И боюсь, я не знаю, где он.

– О нет! – воскликнул Ланцелот. – В этом весь Персиваль! Никогда не скажет, куда собирается. Но неужели он не говорил ничего такого? Должна быть какая-то подсказка.

– Ну, он упоминал утконосов, – немного подумав, ответила Слониха. – Кто бы это ни были.

Ланцелот вздохнул и принялся отжимать одежду. А Слониха повернулась к ребятам:

– Вы, наверное, тоже учёные, как Персиваль?

– Не совсем, – ответила Эмма, вынимая дневник, – но мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

– Да, в точности как Персиваль, – устало кивнула Слониха. – Может, вы лучше встанете друг на друга и измерите меня?

Конрад вскарабкался Айвану на плечи, но не достал до спины Слонихи. Внезапно мягкий, будто резиновый, хобот обхватил их обоих и поднял. Близнецы стали описывать Эмме слоновьи размеры, правда использовали они систему мер, далёкую от принятой в научном мире: «Выше двух дверей… Уши величиной с обеденный стол… прочная шкура…» Стараясь ничего не упустить, Эмма торопливо всё записывала и делала быстрые зарисовки.

– Довольно, – сказала Слониха. – Давайте я всех прокачу.

Эмму подняли тем же макаром, что и близнецов. Прежде чем отправиться в путь, Слониха тихо протрубила в хобот. Из зарослей выбежал слонёнок ростом примерно с козу, покрытый длинной рыжей шерстью.

– Мой младшенький, – гордо объявила Слониха. Малыш весело побежал рядом с матерью.

– Поосторожней там! – крикнул вдогонку Ланцелот. – Далеко не уезжайте!

Когда Слониха вернула ребят, остальные животные уже поняли, что Ланцелот и его спутники им не враги, и сошлись к водопою.

Между антилопами гну то и дело вспыхивали перебранки.

– Ещё раз толкнёшь – я тебе рог воткну под рёбра, – грозилась одна другой.

Антилопы канны были воспитаны не лучше, кусались и лягались.

Жирафы, чтобы достать до воды, широко расставляли ноги и опускали длинные шеи. Напившись, обсуждали разные оттенки вкуса акации. Прямо как в кулинарном кружке.

– Вкуснее всего смешать во рту маленькие листья с верхушки и несколько листов покрупнее и пережёвывать не спеша, – говорил один.

– А я люблю добавить немного коры, совсем другое послевкусие, – возражал второй.

Ребята быстро потеряли интерес к их скучным разговорам и принялись разглядывать остальных.

– Смотрите! – воскликнул Айван. – Львы!

Проследив за его взглядом, Эмма и Конрад увидели, как сквозь деревья шествует огромный черногривый лев в сопровождении двух жён и пятерых детёнышей. Львы медленно приблизились к воде и начали лакать. Они были совсем рядом, но гну и канны не обращали на них внимания.

– Почему от нас они убегали, а от львов – даже не думают? – удивилась Эмма.

– Они знают, что львы сыты, – объяснила Слониха, поливая голову слонёнка водой из хобота. – Если бы львы были голодные, этих антилоп уже и след бы простыл.

Напившись вдоволь, лев и львицы прилегли на берегу. Львята резвились тут же: наскакивали друг на друга, боролись, забирались на отца и кусали за хвост – к его явному неудовольствию.

– Так они учатся охоте, – сообразил Айван.

– У их отца очень благородный вид. – Эмма увлечённо зарисовывала семейство в дневник.

– Ну, вид у него, может, и благородный, – сказала Слониха, – но, уверяю тебя, он вовсе не столь благороден, как кажется.

– Но его же называют Царём Зверей, – возразила Эмма.

– Чушь! – фыркнула Слониха. – Какой из него царь! При малейших трудностях бросит жён с детьми и поминай как звали.

– Ну, я вам не верю, – рассердилась Эмма. – Выдумали вы всё!

Ланцелот, который осматривал пчелиные укусы, оторвался от своего занятия и поддержал Слониху:

– Нет, так и есть.

– То есть выходит, все эти «смелый как лев» – неправда? И львы на самом деле трусы? – уточнил Конрад.

– Ну, можно и так сказать, – ответил Ланцелот. – С другой стороны, в царстве зверей самки часто выполняют самую важную работу. И со львами та же история. Слушайте, детки, не могли бы вы что-нибудь сделать с этими укусами? Больно ужасно.

– Здесь мы ничем вам не поможем, – сказала Эмма. – Нужно вернуться на «Белладонну» и заглянуть в аптечку. И нам в любом случае пора, – с сожалением добавила она. – Похоже, скоро стемнеет.

В этот момент из зарослей вышел носорог и направился к водопою.