У власти ни родни, ни друзей нет

— Я думал, что от людей мы уже отделались, но я ошибся. Для того чтобы вцепиться друг другу в глотку, им нужно больше времени. Жаль, я только-только новым приобретением хотел воспользоваться. — Покачал удрученно головой Кащей, думая о чем-то своем, и не обращая внимания, на присутствующих. — Но, я как-то не готов ходить под прицелом и с постоянно накинутой защитой. Это немного выматывает, и сильно действует на нервы.

— О чем это он там бредит? — Спросила Глафира Андрея, кивнув головой в сторону Кащея.

— Так старец нам в наследство оставил свой Ка Дэ Банк, что в Швейцарии находится. А в том банке хранится все, что у него было, да еще видать кой чего. Кащей аж слюну пустил, когда с кредитами дебитами ознакомился. Ну и в связи с этим, у него как всегда грандиозный план образовался, а тут видишь, снайперы по городу гуляют, все планы портят, в голове еще одно отверстие грозят проделать.

— В городе пока появляться опасно. — Оторвавшись от водной глади, посмотрел на Глафиру с Андреем Кащей. — А с Кремнем и его друзьями, мы разберемся, и обязательно крысу выловим, никуда они от нас не денутся.

— Правильное решение. — Кивнул, соглашаясь с ним Андрей. — Для начала предлагаю сменить явки и пароли. — Засмеялся он. — Теперь пускай слоны идут не на Север, а на Запад.

— Не юродствуй. — Скривился, как от зубной боли Кащей. — Перво-наперво, я о безопасности Глафиры забочусь. Вот если тебя подстрелят, я точно горевать не буду.

— Так может тогда на время в замок мотанем? — Предложила, слегка обескураженная произошедшим Глафира. — Там все-таки веселее, чем тут сидеть, да на озеро пялиться.

— Согласен. — Кивнул он головой, первым поддержав предложение. — Тем более что у меня там дело образовалось, нужно кое над чем посидеть, покумекать.

— Ну, в замок, так в замок. — Безразлично пожав плечами, согласился с ними Андрей.

— Хотя жалко. — Вздохнула девушка. — Я думала, что мы сейчас домом обзаведемся. Новый год могли бы в нем отпраздновать.

— Да будет тебе дом, будет. — Все еще пялясь на воду, пообещал ей Кащей. — Просто чуть позже. Месяц переждем и вернемся. Будет у тебя отменный домик, где сразу, и новоселье отметим, и Новый год отпразднуем, и никакая сволочь нам не помешает, а если сунуться, пусть на себя пеняют. Потому как меня это безобразие, злить начинает.

Дождавшись возвращения Тихушника, они перебрались обратно в замок Кащея, где их радостно встретили Пенелопа с Жижечем. И хоть не так много времени прошло с момента их расставания, ощущение после встречи было такое, что они минимум уже года два не виделись. Кащей, первым делом поинтересовавшись, где сейчас находиться Грон, тут же куда-то умотал, что никого нисколько не обидело, а даже наоборот, обрадовало. Первыми поделились своими впечатлениями Бяка и Тихушник. Их отзывы о мире Глафиры были не очень лестные, а сама она, не стала никого переубеждать в обратном. Прекрасно осознавая теперь, что её мир мало подходит для тех, кто сейчас находится рядом с ней, уж очень они разные. Андрей, о своих похождениях с Кащеем, рассказал настолько сухо и неинтересно, что вызывал зевоту у слушателей. Единственное, что немного их оживило, так это рассказ о том, как они драпали из засады.

— Да уж, увлекательными приключениями, ваши похождения никак не назовешь. — Подвела итог Пенелопа. — Хотя, это все же лучше, чем просто торчать в замке. Предлагаю, чтобы хоть как-то развлечься, куда-нибудь отправиться и набить кому-нибудь морду. А что, — обвела она всех присутствующих взглядом, — неужто мы себе злыдня не найдем, которому в пятак засветить надо, чтобы людям жить не мешал?

— Выдвигай кандидатуры. — Согласилась с предложением Пенелопы Глафира. — С кого начнем?

— Давай с костяшек, которые инквизитор на свет выпустил, противные на вид, и пахнут омерзительно, и вообще, я разного вида мертвяков не люблю, уж больно они на жизнь гадят.

— Давай. — Кивнула головой уже слегка захмелевшая Глафира. — Только предлагаю с виновника начать. Устроим инквизицию инквизитору. — Захихикала она. — Чтобы другим неповадно было разную гадость оживлять. И еще одно, в путь надо отправляться немедленно, пока Кащей где-то шляется, а то если он прознает, сразу о безопасности зудеть начнет.

Времени, на подготовку к походу, ушло на удивление мало. Уже через полчаса, из замка вылетела группа особого назначения, и взяла курс на Север. Проделали они все это, довольно скрытно, так что только слегка гномов, копошащихся возле своей стены, переполошили. Кащей, который как раз на той самой стене находился, разговаривая с Гроном, с изумлением уставился в небо.

— Какого черта? Куда они намылились? — Поинтересовался он, у пожимавшего плечами гнома. — Да чтоб их. — И бросился сломя голову в замок, где из всей компании, остался только расстроенный Жижеч, которого не взяли с собой, так как он теперь капитан охраны, и ему положено находиться в замке. Хотя сам он прекрасно понимал, что его оставили для того, чтобы он послужил громоотводом, потому как претендентов на эту роль больше не нашлось. Единственное, что его утешало, пока он стоял, и выслушивал крики, оскорбления, и угрозы Кащея, так это обещание Глафиры, что после этого похода, он всегда сам будет решать, идти в него, или нет, какую бы должность он не занимал. В то время, когда Кащей чистил на все корки Жижеча, и поминал не лестными словами всю компанию, эта самая кампания, с песнями, и шутками, перевалила через горный хребет, что окружал со всех сторон замок, и сейчас пролетала над равниной, изобилующей лесами, и полями, раскинувшимися до самого моря. Глафиру переполняло чувство свободы, и хотелось кричать во все горло, потому как тут не от кого было прятаться, и таиться, здесь она могла быть той, кем стала, без всяких оглядок. Конечно, немалую роль в таком настроении, сыграл алкоголь. Который она употребила с друзьями за встречу, что способствовало снятию шор с ее глаз, и привело к пониманию, что это именно тот мир, о котором она мечтала. Мир, в котором хотела бы прожить всю свою жизнь. Мир, дарящий ей, безграничную свободу. Добравшись до берега моря, они устроили привал. Пенелопа с Тихушником могли бы лететь и дальше без остановки, но вот грифону, на котором летел Андрей с Бякой, требовалась передышка. Эйфория, кружившая вначале путешествия всем голову, уступила место более трезвому взгляду на вещи.

— Итак, каков план действий? — Подбрасывая ветки в костер, поинтересовался у Глафиры Андрей.

— Будем действовать по твоему плану. — Пожав плечами, ответила ему Глафира.

— Это еще, по какому? — Оторвавшись от созерцания костра, удивленно посмотрел он на Глафиру. — Я вроде никакого плана не предлагал.

— А тебе и не надо ничего предлагать. — Улыбнулась ему Глафира. — У тебя ведь один план, на все случаи жизни. Доберемся, на месте разберемся.

— Ну, это правильно. — Соглашаясь с таким доводом, кивнул головой Андрей. — Чего гадать, на месте то оно всегда видней.

— Интересно, а чем сейчас Кащей занимается? — Вдруг ни с того ни с сего переменила она тему. — Наверно грустно ему в замке. Зря мы его вот так одного бросили.

— Что сделано, то сделано, обратно уже не вернешь. — Андрей улегся на земле, заложив за голову руки. — Скорее всего, слегка побесился для порядка, а потом каким-нибудь очередным своим делом увлекся. Его кипучая натура, не даст ему возможности поскучать.

— Это точно. — Поддержала Андрея Пенелопа. — У Кащея шило в заднице, и куча разных планов в голове. Единственное место, где он не суетится, это сокровищница, там он просто тихо сидит, и золотишком с камушками любуется. Ой, да ну вас, нашли тему для разговора. Если больше поговорить не о чем, то лучше давайте спать. Лично я, уже завтрашним днем живу, уж очень мне хочется ту костяную гадость обратно в ее могилу запихнуть, а то ведь жизненную силу, уже на подлете в себя тянет.

— Чего он тянет? — Приподнял голову Андрей.

— Да жизненную силу. — Беспечно ответила Пенелопа. — Аж чувствуешь, как она из тебя, ему перетекает. Ух, — дернула она головой, — даже вспоминать неприятно.

— А чего ты раньше об этом не говорила? — Упрекнула дракониху Глафира.

— Как это не говорила? — Обиделась Пенелопа. — Все я говорила. И про то, что где эта мерзость не проползет, там все живое погибает, а мертвое оживает. Правда, мертвяки далеко от него стараются не отходить, потому как если чуток отстанут, то снова костяшками на землю осыпаются.

— Подожди. — Перебила ее Глафира. — Давай лучше расскажи про то, как он жизненную силу вытягивает?

— Чем ближе к нему подбираешься, тем быстрее слабеешь, но как только подальше отлетишь, снова в норму приходишь. Спалила бы эту гадину с радостью, да жаль огонь ее не берет.

— А с виду она как, здоровая? Эта самая гадина.

— Да не очень. — Крутанула головой Пенелопа. — Ну, может чуть больше чем я. И, между прочим, к драконам, не имеет никакого отношения. У меня даже слов нет, чтобы описать, на что эта тварь похожа. Морда, что у того крокодила, на четырех лапах ползает, да еще две маленькие лапки, вроде ваших человеческих ручек, возле своей пасти имеет. Хвост, больше на Бякин смахивает, только в сравнении с телом не такой длинный. Так, болтается возле земли, с булавой шипастой на конце. И как только эти костяшки не рассыпаются? — Пенелопа обвела всех собравшихся возле костра взглядом. — Ну, вы красавцы, на ночь глядя заставили такую гадость вспоминать. Вы что, без страшилок уснуть не можете? — И не дожидаясь ответа, отошла немного в сторону и, прикрыв морду хвостом, завалилась спать.

— А дело то кажется, не таким легким будет, как в начале казалось. — Пробурчала Глафира, посмотрев на ставшую посапывать Пенелопу. — Как бы нам самим, по соплям не надавали.

— Такой вариант тоже исключать не стоит. — Отозвался, казалось бы, уснувший Андрей.

— Может зря мы без Кащея в это дело полезли? — Посмотрела на него Глафира.

— Может и зря. — Не открывая глаз, ответил он. — Но давать задний ход, так и не узнав, с чем имеем дело. А потом слушать ядовитые комментарии о героизме от Кащея. Не-е. Ты как знаешь, но я предпочту хотя бы взглянуть, и если получится, хоть пнуть пару раз эту заразу. Ну и только после этого, если ничего с ней не случится, включать режим «Москва — Воронеж, фиг догонишь, а догонишь — фиг возьмёшь».

— А что, у нас есть такой режим? — Хохотнула Глафира.

— А то, как же. — Буркнул Андрей и, поворачиваясь на бок добавил. — Давай спать, утро вечера мудренее.

На следующий день, ближе к вечеру, перелетев море, они оказались недалеко от прибрежного города, в котором творилось что-то неописуемое. К городским стенам тянулась масса народу, все улицы города и порт, были забиты бурлящим людским водоворотом. От причала отваливали корабли, стараясь поскорее выйти в море. Крик, шум, плач, гам, стоял такой, что его было слышно за несколько миль. На площади возле городского храма, яблоку негде было упасть. Люди возносили молитвы, моля богов о защите. Отлетев немного в сторону от города, стала понятна и причина такого столпотворения. К городу, не спеша, оставляя за собой безжизненную землю, в окружении всевозможных скелетов, а не только человеческих, ползло поганое нечто.

— Насколько я понимаю, — свесившись с седла и глядя вниз, прокричал Андрей, — эта тварь на ночевку останавливаться не собирается. Так что примерно через час полтора, до города доползет. Ну что, занимаем вон тот вон холм, что у него впереди по курсу и готовимся к встрече?

— Что-то мне боязно слегка. — Передернула плечами Глафира.

— Мне тоже. — Улыбнулся ей Андрей. — Только ты об этом никому не говори. Пусть все и дальше думают, что дуракам страх не ведом.

Приземлившись на облюбованный холм, недалеко от городских стен. Андрей с Глафирой спешились и стали обсуждать предстоящую им компанию. На Пенелопу возложили задачу по кремированию окружения монстра. Огонь саму тварь не берет, зато хорошо превращает в прах не упокоенные кости. Бяка с грифоном, в этой драке ничем помочь не могли, и так сказать, составили резерв, на всякий пожарный случай. Кот для вида пошипел слегка рассерженно, но особо перечить не стал. Залез обратно на грифона, и они, взлетев с холма, стали кружить в сторонке. Следом за ними, поднялась в воздух Пенелопа, сразу же направившись в сторону монстра, развеивать в прах, группу его поддержки. Взлетев, дракониха набрала высоту, описывая круги над чудовищем, и его свитой, потом как заправский самолет легла на крыло, и, набирая скорость, спикировала на толпу скелетов, державшихся правее монстра. После ее прохода, на том месте осталась только кучка пепла, но судя по всему, чудовищу было абсолютно наплевать на свою свиту. Он, все также не спеша, полз, к своей намеченной цели.

— Голову на отсечение даю, что если ему приспичит, то эта тварь может двигаться довольно резво. — Глядя на неторопливую поступь монстра хмыкнул Андрей.

— Скорее всего, ты прав. — Согласилась с ним Глафира, и, обернувшись, посмотрела в сторону города, куда стекалась со всех сторон толпа беженцев. — Такое ощущение, что он просто гонит людей в город, как скот в стойло.

— Ну да. — Кивнул головой Андрей. — Чтобы сожрать всех одним махом, а не гоняться за каждым поодиночке. Вот вроде мозгов в черепушке нет, а соображает сволочь. — Процедил он сквозь зубы.

В этот момент на плечо Глафиры вылез Татушка, и с интересом осмотревшись по сторонам, вытянул шейку, наблюдая за Пенелопой, начавшей второй заход. Теперь она ударила по левому флангу, загоняя выжившие скелеты прямо под ноги чудовища, которое с хрустом давило их своими костяными ногами. Но, что было удивительней больше всего, раздавленные кости потом снова собирались в кучу, причем видно было, что им все равно как соединяться, и вскоре чуть позади своего хозяина, создавая всякие причудливые формы, тащилась непонятная мешанина из костей. Третий заход Пенелопы, чуть не привел ее в пасть монстра. Она решила пройтись над ним, чтобы окатить своим пламенем суетившихся под его ногами скелетов. На этот раз, из стороннего наблюдателя, эта гадина превратилась в охотника. Ловко подпрыгнув, он всего лишь в нескольких сантиметрах клацнул своими зубами, возле крыла драконихи. Как и следовало ожидать, пламя не принесло ему никаких видимых повреждений, а рев, вырвавшийся из его пасти, был криком досады, а не боли. Проводив Пенелопу злым взглядом, он посмотрел своими пустыми глазницами на Глафиру с Андреем.

— Вроде и глаз нет, — передернула плечами Глафира, — а сколько злобы чувствуется, аж дрожь пробирает.

Сейчас их разделяло каких-нибудь метров сто пятьдесят не больше, но чудовище не спешило нападать, наоборот, оно стояло на месте, все так же злобно сверля их взглядом.

— Огонь не берет, так может, я его лавой окачу? — Предложил Татушка. — Лава все-таки, посерьезней огня, будет. Правда, потом на меня особо не рассчитывайте, в плане огневой поддержки.

— Если получится его спалить, то твоя поддержка еще долго не понадобиться. Мы же здесь больше не с кем воевать не собираемся. — Погладила его по голове Глафира.

Вместо ответа, Татушка соскочил с плеча Глафиры и, отлетев немного в сторону, обернулся огромным злым ящером. Заревел, набирая высоту так, что, наверное, городские стены задрожали. Монстр тоже не остался в долгу, и, повернувшись в сторону Татушки, ответил не менее впечатляющим рыком.

— Блин, ну прямо кино про Годзиллу. — Нервно хихикнула Глафира. — Хотя до таких спецэффектов, киношники кажись, еще не додумались. — Глядя на то, как Тихушник обливает лавой огромный скелет, добавила она.

Лава тоже не особо причинила вред этой мерзости. Кости только слегка как бы оплавились, в тех местах, по которым она стекала со скелета. Больше всего не повезло лапам чудовища, они-то как раз, подкоптились основательно. Вернее, разложились основательно. Сообразив, что его лапы тают в лаве как сосульки на весеннем солнце, монстр на оставшихся культях быстренько засеменил, из окружавшего его озера этой самой лавы. Он даже перестал реветь, и озираться по сторонам, стараясь побыстрее выбраться на сухую землю. Татушка воспользовался моментом, и, разогнавшись, врезался монстру в бок, опрокидывая его обратно. Чудовище обиженно заревело, подымаясь на свои культи и отряхиваясь как собака. Метнув быстрый взгляд в сторону отлетающего Татушки, он чуть ли не галопом поскакал из лавовой лужи. Но и в этот раз выбраться не успел, так как с другого бока на него налетела Пенелопа. Уже кувыркаясь, он каким-то чудом умудрился ответить ей, ударив дракониху своим костяным хвостом. От удара, Пенелопу бросило об землю, хорошо хоть в лаву не угодила, а пропахала борозду недалеко от нее, но, тем не менее, она не сразу смогла подняться на ноги, а поднявшись, обнаружила, что монстр летит к ней на всех парах, разбрызгивая в стороны капли лавы.

— Да что же он никак не издохнет? — В сердцах крикнула Глафира, запрыгивая в седло Тихушника.

— Потому и не дохнет, что их жизненной силой подпитывается. — Крикнул Андрей, сбегая с холма, и на ходу выдергивая меч, и кинжал.

Видно решив, что ни убежать, ни взлететь не успеет, Пенелопа развернулась к своему противнику и оскалилась, показывая свои впечатляющих размеров клыки. Только вот, никакого впечатления на монстра они не произвели. Он наоборот, как-то радостно подпрыгнул и еще быстрее стал перебирать своими культями. Видя, в каком отчаянном положении оказалась Пенелопа, Татушка резко развернувшись, устремился к монстру, отчаянно размахивая крыльями. Видя, что не успевает, он издал рёв, в котором слышалось отчаяние. Тварь обернулось на этот крик, и как могло показаться со стороны, мерзко улыбнулось в ответ.

— Голову, голову постарайся срубить. — Крикнул Андрей Глафире. Он не на много отстал от Тихушника с Глафирой, которые подлетали к монстру. Чудовище как раз поворачивала свою морду обратно, когда подлетевшая Глафира что есть мочи рубанула его по шее своим мечом. Коготь Пенелопы не подвел, и с неожиданной легкостью, раскрошил шейные позвонки гадины. Тихушник тут же свечой взмыл вверх, а костяная туша, как бы споткнувшись за невидимое препятствие передними лапами, кувырнувшись, ударилось о землю. Подбежавший Андрей, сильным ударом меча, сначала пригвоздил костяной череп к земле, а потом вогнал свой кинжал в пустую глазницу. Раздался оглушительный хлопок, и череп вместе с другими частями костяного остова в одно мгновение превратились в пыль. Подымаясь ввысь, Глафира увидела ударную волну, расходящуюся во все стороны, как будто кто-то бросил камень в воду. От этой волны, редкие деревья, что росли невдалеке, вырывало с корнем, и несло по воздуху как пушинку. Несколько таких деревьев ударили в городскую стену, от которой та треснула, а людей, что на ней находились, смело словно пыль. Дальше любоваться этим зрелищем Глафира не стала, а направила Тихушника к тому месту, где широко раскинув руки, не подавая признаков жизни, на земле лежал Андрей, рядом с которым пыталась подняться на ноги Пенелопа.

— Глаха, Глаха. — Позвал Кащей домовую, отведя свой взгляд от телевизора, и когда та прибежала на зов, растирая ладонью грудь попросил. — Накапай мне корвалола, а еще лучше, тащи весь пузырек. Что-то я нынче перенервничал.

— У нас нет корвалола. — Испуганно ответила домовиха. — И я не знаю, что это такое, но от нервов могу приготовить отвар из валерьяны. — Тут же быстро добавила она.

— Да готовь что угодно, только побыстрее. — Держась ладонью за грудь в области сердца, простонал Кащей. — Господи, я с этими полоумными, скоро совсем очеловечусь.

 8

Люди не любят уроки истории, поэтому она постоянно ставит их в угол…

Расстроенный известием об отказе в поддержке, Владимир, вернувшись в Киев, серьезно призадумался, да так, что даже к женам перестал ходить. Не стоит говорить о том, как он был обижен на богов, за то, что отказали ему в поддержке благих начинаний. Но обида обидой, а жить-то надо. Вот он и сидел сейчас с дядей Добрыней, что вернулся к племяннику из Новгорода, как только там слегка обжился Вышеслав, и устраивал с ним мозговой штурм. Это потом уже придумают сказку, что как только Владимир решил веру поменять, к нему тут же, со всех концов света, миссионеры-зазывалы побежали. Да еще описали так, что выходило, что он как будто по выставочной ярмарке бродил, где купцы-священнослужители ему свой товар, в виде веры, расхваливали, а он, как привередливый покупатель, только нос морщил.

— Слушай, племяш, а может, эту думку боярам подкинем, что мы с тобой только вдвоем мучаемся? Пускай и щекастенькие слегка поднапрягутся. — Высказал было предложение Добрыня.

Но Владимир был категорически против такой идеи.

— Да упаси нас боги. Тут и так в тереме дышать нечем, от их дум, а если бояре еще свой мыслительный процесс поднапрягут, то нам вообще из города уехать придется. Не, пускай уж лучше сидят себе, да бдят по старинке, радея за землю Русскую. Так что придется нам с тобой вдвоем решение принимать.

В принципе, решать то особо было нечего, для смены религиозного курса, только Христианская вера подходила. Тем более что уже все значимые государства, граничащие с Русью, давно ее приняли. Да и с религиозным центром мудрить особо нечего. Рим, он далеко, а вот Константинополь рядом, да и более привычен. Дед еще по их образцу церковь в Киеве построил, бабка в Константинополе крестилась. Вроде путь известный. Да только вот незадача, Владимир в свое время, турнул из Киева отцов-миссионеров, и теперь они ему из-за моря лица строили.

— Ну и пусть их. — Снова высказал свое мнение Добрыня. — Не хотят по-хорошему, давай силой заставим.

— Как то не тянет меня походом на Царьград идти. — Владимир, сморщившись, отвернулся, а Добрыня прикусил язык, вспомнив, чем походы его отца окончились. Ведь действительно, случись с ними неприятность, как со Святославом в свое время, тоже ведь на помощь навряд ли кто придет. Вышеслав, Изяслав, да Святополк, хоть вроде и обжились в своих уделах, но по большей части держаться только потому, что за ними отец со своей Киевской дружиной стоит.

— По Византии нужно ударить так, чтобы ей больно было, а мы, в случае неудачи, без особой опаски обратно в Киев отступить смогли.

— Да где же такое место-то найти? — Развел руками будущий богатырь.

— Да есть такое. — Хитро глянул на него Владимир. — Уж больно ромеи за свои Климаты трясутся. Вот по ним и ударим. В любом случае в проигрыше не останемся.

— А с Печенегами как быть? Они ведь точно постараются палки в колеса сунуть. — Обеспокоился Добрыня.

— Чтобы не совали, ты к ним с посольством отправишься, да о мире договоришься. Думаю, сейчас это труда не составит, пока они от Половцев отбиваются, а я сбором дружины займусь. — Хлопнул Владимир по плечу дяди.

Разработав план действий, Владимир с Добрыней, засучив рукава, принялись за дело. В Константинополе, император Василий, со своим братом Константином, еще не подозревали, чем им их кривляние Владимиру откликнется. Занимались своим обычным ремеслом, то есть с Болгарами бодались, да в Азии пытались свои порядки навести. Худо ли, бедно ли, но дела двигались помаленьку, главное никто не пытался яда в бокал с вином подсыпать, чтобы потом красные сапоги с бездыханного тела стянуть, да простой люд не сильно возмущался. И тут, как гром среди ясного неба, пришла весть об том, что Владимир Корсунь, что в Крыму находится, осадил.

— Совсем варвары совесть потеряли. — Возмущался таким вероломством Василий. — Вот чего этому Владимиру в своем Киеве не сидится? Мы вроде его не трогали.

— Да кто их там разберет. — Пожимал плечами Константин. — Видно у них традиция такая, как только в Киеве княжить стал, сразу же нужно на нас войной идти.

— Чего-то мне их эта традиция, не очень сильно нравится. — Надул губки император. — Да к тому же они раньше прямо на Царьград шли, и Крымские Климаты не трогали. Это же нечестно, можно сказать удар под дых, так выбивать из-под нашего трона, одного из основных поставщиков продовольствия, так и до голодного бунта черни не далеко.

— Надобно посольство к Владимиру засылать, узнать чего он хочет, да попутно Корсуньцам весть подать, чтобы держались, что мол, помощь уже в пути. — Стал выдвигать предложения Константин. — Да было бы неплохо Печенегов подговорить, чтобы они на Киев напали.

— Подговорить. — Все еще раздувая щеки, недовольно буркнул Василий. — Им за это платить нужно, а у нас сейчас с наличностью не густо, особо не разгонишься.

Короче, пока они так решали, что да как делать, пока посольство снаряжали, Владимир взял Корсунь, и теперь спокойно дожидался в городе Византийских послов. Узнав его требования, Василий с Константином, аж слюной от возмущения подавились.

— Нет, ну каков наглец. — Бегал по тронному залу император. — Видите ли, одного Крещения ему мало, ему еще и сестру нашу в жены подавай. Да кем он себя возомнил? — Возмущался Василий.

— Да-а. Зря мы его в Киеве не окрестили. — Чухал потылицу Константин. — Когда он первый раз креститься пожелал. Но кто же мог знать, что оно, вот так вот обернется. Знаешь брат, тут бегай, не бегай, а придется Анну ему в жены отдавать.

— Да не хочет она за этого многоженца идти, и в глуши с медведями прозябать. — Махнул расстроенный властитель рукой.

— А чего ее спрашивать? — Рассердился Константин. — Ишь, моду взяла, хочу, не хочу. Ее дело замуж идти, на кого укажут, да детей рожать, и в свете истинной веры воспитывать.

— А может, попробуем без этого замужества как-нибудь обойтись? — Посмотрел с надеждой на брата император. — Сестра все-таки. Жалко.

— Жалко у пчелки. — Тут же отозвался Константин. — Хотя, попробовать, конечно, можно. — Немного подумав, добавил он. — Но только если нам это боком выползет, не говори потом, что я тебя не предупреждал, и бочки на меня не кати.

— Договорились. — Сразу же согласился Василий. — А в чем будет состоять план нашей хитрости? — Заглянул он в глаза брату.

— Давай, для начала ему епископа, что попроворней, зашлем. Пусть он его уговорит до свадьбы креститься. Мол, нельзя некрещеному на православной принцессе жениться, а как только он голову в купель сунет, тут же его и обрадуем, потому как он уже женат, а по христианским законам человек только одну жену иметь должен. Мы конечно, как братья по вере, все усилия прилагать будем, чтобы священники ему развод с женами дали, но ведь с божьими людьми не очень то и поспоришь, тут мы никакой силы не имеем. Глядишь, через годик другой проволочек, блажь на Анне жениться выветрится, а мы, дай то бог, новыми епископиями обзаведемся, а там и денежек в казне прибавиться.

— Ну, ты голова. — Восхищенный император чмокнул брата в макушку. — Так и поступим.

Только вот, как говорится, на каждую хитрую задницу, есть болт с винтом. Владимир может и не обладал Византийским коварством, но и дураком не был. Поэтому, как только присланный епископ Михаил не изворачивался, какие бы заманчивые перспективы не рисовал, он на них не повелся.

— Крещение мое и свадебку с Анной, мы сразу одновременно сыграем, а пока я ее дожидаюсь, ты, чтобы не слишком скучать, дружину мою окрестить можешь. — Отвечал он на все его доводы. — А ежели принцесса в скором времени не прибудет, я и остальные ваши города здесь под свою руку возьму.

Императору с братом, не сильно понравилась такая весть, только вот деваться некуда было, поэтому Василий с Константином самолично, ревущую во все горло Анну, на корабль усадили, и, утирая носовым платком сопли, поучали.

— Ты там особо не реви. Как-никак ты гордая дочь Императора Византии, а не какая-то там, принцесса-несмеяна. Так что бери себя в руки и не забудь за себя выкуп потребовать. — Наставлял ее Константин.

— И это, было бы неплохо еще, у него военную помощь попросить. Нам такие воины как раз не помешают. — Бубнил вслед за Константином Василий.

Встречали царевну в Корсуни, с большой помпой, пир нехилый закатили, да массовые гулянья устроили большие. Владимир не поскупился, и за счет горожан обставил все по высшему разряду. Отгуляв свадьбу, да крестившись, как положено, князь милостиво заплатил выкуп за невесту. То есть, вернул город их хозяевам и вместе с новой женой, довольный, удалился в Киев, в котором рьяно принялся насаждать новую веру. Первым делом, конечно, сковырнули всех идолов, и разогнали волхвов по их лесам. Пущай обратно со своим зверьем отшельниками живут, и глаза не мозолят. Потом горожан, всех скопом, чтобы за каждым в отдельности не бегать, в Днепр загнали, окрестили, значит. Людям такое купание не слишком понравилось, но спорить с князем, когда на берегу дружинники с обнаженными мечами стоят, себе дороже. Поэтому спорить никто не стал, но по недовольным лицам горожан, Владимир понял, что благодать на них еще не до конца распространилась, а посему стал каждое воскресенье пиры закатывать, приглашая не только бояр да ближних дружинников, но и всех желающих. Такой подход к делу горожанам больше понравился, и они в благодарность дали Владимиру прозвище Красно Солнышко. Довольный Владимир на радостях, даже новую церковь Святого Василия заложил, на том месте, где раньше идолы стояли. Но дал ей такое название не в честь императора Византии, а в честь самого себя. Потому как приняв крещение, получил он новое, христианское имя Василий. Окрестив, таким образом, Киевлян, Владимир отправил епископа Михаила с дружиной, и Добрыню, крестить Новгород, и северные земли. По пути из варяг в греки, где они проходили, люди крещению особо не противились.

— Подумаешь, в речку носом сунули, эка невидаль. Главное денег за то не требовали. — Судачили они, расходясь по домам.