Ошибка Девочки-с-пальчик

– Вероника Сергеевна, входите! – крикнул психиатр.

В кабинет вплыла пенсионерка с ресепшена. Врач встал.

– Уважаемая Евлампия, вас проводит гос-пожа Куклина.

– Спасибо за беседу.

Глава девятая

– На улице прямо ливень со снегом, – поежилась Вероника Сергеевна, – наверное, оставили машину на парковке?

– Да, – подтвердила я, – к зданию подъезда нет.

– Лучше переждать непогоду в тепле, – посоветовала пенсионерка. – Небось, Морсин вас и чаем не угостил!

– Аудиенция длилась меньше пяти минут, – засмеялась я, – в таком случае стол не накрывают.

– Ох, – вздохнула Вероника и зашептала: – Эдик прекрасный доктор, диагноз ставит вмиг, уникальный специалист. Но добряком его не назвать. Сухарь. Поэтому и живет один. Была у него жена, Варечка, тоже лекарь по психической части. Прожила с Эдуардом десять лет и ушла. Сказала мне: «Тетя Ника, не знаю, какая женщина способна быть супругой Эдуарда. Хочется от мужа тепла, внимания, заботы, а у нас игра в одни ворота. Морсин ни разу меня с днем рождения не поздравил. Спросила, почему он даже букет не подарит – услышала в ответ: “Я на тебе женился. Какие подтверждения моего нормального отношения к тебе еще нужны?”».

Бабушка открыла дверь, к которой мы подошли.

– Заходите.

– Куда? – не поняла я.

Вероника улыбнулась.

– Мой муж, царствие ему небесное, тоже психиатром был. Да непростым. Лев Эдуардович – доктор наук, академик. Когда сын наш решил тут основать платный интернат, денег у него было кот наплакал. Ни копейки у Эдуарда не было. Супруг ему предложил: «Мы с Никочкой не молодеем – давай заключим договор. Продам нашу квартиру и дачу и дам тебе деньги на открытие медцентра. А мы с мамой будем жить в апартаментах при основном здании, станем твоими компаньонами. Нам небольшой процент дохода от интерната пойдет». Эдик сначала ни в какую не соглашался: «Вам-то хорошо! Жильем обеспечены, деньги на руках. А мне какая выгода? Возьму кредит». – «Была бы честь предложена, – ответил муж. – Но учти: если поймешь, что сглупил, прибежишь ко мне подписывать договор, опоздать можешь. Николай Фаустов давно уговаривает меня на сделку, которую я тебе предложил».

Вероника Сергеевна засмеялась.

– Супруг угадал: Эдик вскоре узнал, что по кредиту проценты невозможные. Я не хотела с сыном связываться, но супруг меня уломал.

– Ну и ну! – невежливо перебила я бабулю. – Услышав в кабинете, как он к вам обращается, решила, что вы простая сотрудница.

Та развела руками.

– Сама виновата, такого воспитала. Пока супруг жив был, Эдуард прилично себя вел. А когда я вдовой стала, он условия поставил: работаю на ресепшене – получаю еду вместе с пациентами. А их очень хорошо кормят! В противном случае сама себе готовлю.

Вероника Сергеевна протяжно вздохнула.

– А продукты где взять? В шаговой доступности магазина нет. Машину водить не умею, да и нет ее. Как отсюда выбраться? Такси вызывать? Согласилась сидеть на ресепшене. Зарплата смешная, но я же питаюсь за счет клиники, в магазин не хожу. По договору Эдуард должен процент от прибыли мне перечислять, вот тут все четко. Получаю деньги – сразу отправляю их Вареньке. Она моего внука воспитывает. Ой, хватит жаловаться! Предложение вам! Задавайте вопросы, которые врачу задать собирались. Думаю, сумею ответить. Отвечу. А вы мне денежек дадите, сколько не жаль.

– Хорошо! – обрадовалась я.

– Начинай, – приказала бабуля, вмиг перейдя на «ты».

– Нина Морозова, – произнесла я. – Почему она живет в интернате? И по какой причине Светлана тщательно скрывает, где находится ее младшая сестра?

Вероника Сергеевна поставила передо мной чашку с чаем.

– Бедная девочка, она иллюстрация болезни родителей под названием «что скажут о нас люди».

– Не поняла, – пробормотала я.

Из уст мамы Эдуарда полился рассказ.

Родители Нины и Светланы жили тихо, всегда боялись выделиться из толпы. Одевались как все, детей учили тому же. «Если нахулиганите, что о нас люди подумают?» – твердила Ирина Андреевна. «Детям следует вести себя так, чтобы никто о них слова худого не произнес!» – вторил ей папа.

Светлана не доставляла проблем, Нина же часто вынуждала родителей нервничать. Чуть ли не с пеленок она отличалась эпатажным поведением. Если начинался дождь, девочка не убегала, как все ребята, домой. Она обожала купаться в лужах.

Один раз, лет в пять, Ниночка, увидев, что на небе сгустились тучи, разделась догола, даже трусики сбросила, закричала:

– Дождь! Полей на меня!

И тут как хлынул ливень! Засверкали молнии, загремел гром, началась мощная гроза. Все, кто находился в этот момент у подъезда – и ребята, и взрослые, – с визгом ринулись по квартирам. А Нина, совершенно обнаженная, принялась бегать туда-сюда, громко вопя:

– Я ведьма погоды! Меня тучи слушаются!

Порезвившись так минут десять, Нина плюхнулась в огромную лужу и завизжала:

– Хватит! Хочу солнца!

И почти сразу ливень стих, тучи разошлись.

Стоит ли рассказывать, какое впечатление на соседей произвела эта выходка? Весь дом принялся обсуждать поведение Нины. Случилось то, чего старшие Морозовы больше всего опасались. Люди принялись сплетничать об их семье, и слова эти нельзя назвать хвалебными. Потом некоторые жильцы начали останавливать у подъезда Илью Владимировича и советовать свозить Нину к бабке-шептухе – пусть выгонит из ребенка беса.

– Она ведьма, – говорили женщины, – наводит порчу на всех. У нас дети болеют, кошки дохнут. Теперь понятно, почему вы из хорошего района в наш переселились. Небось, вас из-за дочки-колдуньи выгнали.

Через пару месяцев после той грозы у одних жильцов погибла трехлетняя внучка. Она вывалилась из окна квартиры на последнем этаже.

Вероника пододвинула ко мне поближе блюдо с кексом и продолжила:

– Увы, как только начинается весенне-летний теплый сезон, возрастает количество выпавших из открытого окна малышей. Некоторые взрослые полагают, что сетки от мух и комаров обеспечат ребяткам безопасность. Опасное заблуждение. Если облокотиться на защитный экран от насекомых, он мгновенно рухнет вниз вместе с дошкольником.

Бабушка погибшей крошки оставила ее на короткое время одну в квартире, не удосужившись хорошо закрыть рамы. Она сама виновата в смерти малышки. Но обитатели дома завопили: «Ведьма Нина несчастную крошку прокляла!» Морозовым начали регулярно поджигать почтовый ящик, резать обивку двери, бросать собачье дерьмо на коврик у входа в квартиру.

В один день семья куда-то подевалась. Ни одна душа не знала, куда запропастились Илья, Ирина и девочки. Мебель и другие вещи они вроде не увозили. Но Морозовых перестали видеть во дворе, в окнах у них по вечерам не горел свет.

Спустя некоторое время люстры вдруг снова засияли. Дворовые сплетники возмутились, решили как следует проучить «ведьмино отродье». Ночью кто-то поджег дверь «плохой» квартиры. Приехали пожарные, полиция. Местный люд, который вмиг проснулся от воя сирен, выбежал во двор и с изумлением увидел пожилую пару – новых хозяев скромной «двушки». Пораженные «охотники на ведьм» задали пенсионерам вопрос:

– Вы что тут делаете?

– Живем! – заорал старик. – Говорили же прежние хозяева, что в доме сплошь ублюдки, да мы подумали, что у них просто с соседями раскосец! Не могут с людьми общий язык найти! А вы тут все на самом деле…

Дальше из дедули полилась нецензурная брань.

Куда перебрались Морозовы, на старом месте их проживания никто понятия не имел. А новые жильцы вскоре умерли, что послужило запуском нового витка негодований: ведьма Нина отомстила тем, кто занял жилье Морозовых.

Глава десятая

Вероника Сергеевна покачала головой.

– Ирина, Илья и девочки переселились в другой конец столицы, в совсем плохой район. Нину не выпускали одну во двор, она везде появлялась только вместе со Светой или с родителями, которые крепко держали дитя за руку. И, что важно, взрослые наконец-то обратились к психиатру. Тот, похоже, был не самым умным специалистом, не заметил у малышки серьезных отклонений, вынес вердикт: «Дефицит внимания и небольшая задержка в развитии». Диагноз удивил взрослых – чего-чего, а внимания Нине уделяли много, даже слишком. А про то, что старшая наследница не самая сообразительная, отец и мать знали давно, поэтому решили не отправлять Ниночку в семь лет в первый класс, подумали, повзрослеет и поумнеет. Илья раздобыл справку, где написали, что ребенок получил серьезный перелом обеих ног, упав с качелей. И старшая дочь пошла в первый класс одновременно с младшей сестрой. Родители вменили в обязанность Светлане тщательно следить за Ниной.

Жизнь научила Илью простому правилу: не следует жалеть деньги, если надо решить проблему. Мужчина пришел к директрисе, попросил ее позаботиться о старшей девочке и расстегнул кошелек. Раиса Ивановна живо спрятала купюры и пообещала:

– Не волнуйтесь! Нина закончит год без двоек. Никто ее у нас не обидит.

То ли таблетки, которые все-таки прописал доктор, благотворно действовали на девочку, то ли ей пошла на пользу смена места жительства, только Нина вела себя тихо, выглядела нормальной, голой больше под дождем не носилась. Раиса Ивановна поговорила с учителями, старшую Морозову не вызывали к доске, не задавали ей вопросов в классе. Но если посмотреть журнал, то в нем напротив имени Нины всегда стояли тройки и даже четверки. Двоек она не получала.

Родители выдохнули, а вот Светлана постоянно злилась. Ее можно понять: из девочки сделали няньку. Младшая дочь сопровождала сестру в гимназию. Свете очень хотелось после окончания занятий посещать театральный кружок, но следовало сразу вести домой Нину, кормить ее обедом, укладывать спать.

После переезда на новое место жительства старшие Морозовы поняли, что специалисты из районной поликлиники не понимают, что происходит с их старшей дочерью. Следовало обратиться в психоневрологический диспансер. Но там поставят на учет, и Нина получит клеймо сумасшедшей. Ее потом ни в один колледж не примут, работу она не найдет, замуж не выйдет.

Илья Владимирович вышел на доктора Морсина. Эдуард Львович берет хорошие деньги, но никогда не сообщает никому ничего о своих клиентах. Он сумел подобрать девочке терапию. Лекарства были импортные, очень дорогие, отец покупал их у доктора. Посещать врача следовало раз в три месяца.

Серьезно больной человек, как правило, морально и материально тяжелое бремя для семьи. Старшим Морозовым кроме основной работы пришлось еще взять подработку. Они уходили рано, возвращались поздно. Все хозяйственные заботы и уход за Ниной легли на плечи Светы. Ей следовало вставать ни свет ни заря, кормить сестру завтраком, отводить ее в гимназию, потом доставлять домой, подавать обед, делать с Ниной уроки… Через полгода такой жизни младшая Морозова начала рыдать или, наоборот, принималась хохотать без повода.

Когда мать, придя домой, увидела Светлану у вешалки совершенно голую, но обутую в зимние сапоги, она ахнула:

– Что ты себе позволяешь? Немедленно оденься! Кормила Ниночку?

– Отстань! – завизжала младшая дочь. – Хочу пойти погулять!

Бедная Ирина Андреевна чуть не рухнула замертво: Света заразилась от Нины? В семье теперь две сумасшедшие девочки?!

На следующий день Илья Владимирович схватил младшую дочку и кинулся к Эдуарду Львовичу. Тот пообщался со Светой и объяснил отцу:

– Вы сами организовали то, что случилось. Мыслимо ли делать из маленького ребенка няню для старшей дочери? Светлана ведь просила вас избавить ее от этой роли.

– Она обязана помогать! – взвился отец. – Мы зарабатываем на визиты к вам, на лекарства. Светка уже взрослая!

– Ей мало лет, нельзя приносить здорового ребенка в жертву больному. У Нины есть мать!

– Ира работает, – окрысился Илья Владимирович.

Эдуард Львович приподнял одну бровь.

– Первое: когда я стал расспрашивать вас, есть ли в истории семьи умалишенные, я узнал, что ваша мать последние годы своей жизни провела в интернате для психоневрологических больных. С такой генетикой надо крепко подумать, стоит ли размножаться. Второе: ответственность за неразумное решение рожать лежит на вас и жене. Светлана тут ни при чем. Третье: младшая девочка нуждается в заботе, внимании и любви – ничего этого у нее нет. Если продолжите эксплуатировать малышку, она в самом деле тронется умом. В следующий раз увидите уже не спектакль, а настоящее безумие.

– Что? – заморгал Илья. – Светка притворялась, когда вела себя как Ниночка?

– А как ей еще привлечь к себе ваше внимание, получить хоть каплю любви? Девочка не один раз просила вас избавить ее от забот по уходу за Ниной.

– Она должна помогать, – снова завел свою шарманку мужчина.

– Хорошо, – остановил его Эдуард, – ничего не меняйте в своей жизни. Светлана обязана служить рабой Нине, это решение родителей. Но тогда будьте готовы, что вы станете обязаны к концу года лечить двух психиатрических больных. Одного получили из-за своей дурной генетики, второго лично воспитали. И последнее! Только что в разговоре со мной вы назвали старшую Ниночкой, а младшую Светкой. Порой мы, не желая того, сообщаем людям о том, как к кому относимся.

Илья уехал домой. Надо отдать должное мужчине, он сумел сделать правильные выводы из беседы. Ирина Андреевна ушла с работы, научилась вязать на машинке разные шерстяные изделия, превратилась в надомницу. Мать теперь сама занималась Ниной, следила за домашним хозяйством. Единственное, о чем родители попросили Свету…

Вероника Сергеевна сделала паузу, потом подчеркнула:

– Обрати внимание, попросили! Не приказали, не вменили в обязанность, а вежливо сказали: «Света, помоги, пожалуйста. Можешь отводить Нину в школу, потом приводить домой и присматривать за ней в гимназии?» Младшая девочка согласилась. В семье воцарился мир.

Пока детей не было дома, мать успевала убираться, готовить еду, стирать, потом садилась за работу. Когда дочки возвращались, все проблемы Нины решала только Ирина, Света могла спокойно делать уроки, читать, смотреть телевизор.

Но все равно были неудобства. Светочка не могла позвать в гости подруг. И надомная вязальщица получает немного денег. Раньше Ирина хорошо зарабатывала, а теперь ее доход упал в разы. У Морозовых началась полоса жесткой экономии. Купив курицу, мать делила ее на четыре части и из каждого куска варила вкусный суп для Нины, остальные хлебали пустые щи или рассольник из гречки.

– Знаешь рецепт блюда? – спросила Вероника.

– Нет, – ответила я.

Вероника засмеялась.

– Ничего сложного. Берешь гречку, варишь ее до полуготовности, получаешь «бульон». Дальше полет твоей фантазии. Кидаешь туда любые овощи, какие есть. Использовала свеклу? У тебя гречневый борщ. Бросила в кастрюлю нарезанные соленые огурцы? Получишь рассольник. Вариантов много. А для больной девочки – курочка, кролик, телятинка.

В холодильнике лежало одно яблоко или апельсин – фрукты предназначались Нине. Ей же доставалось мороженое, конфеты. Несмотря на свое заболевание, Нина понимала, что может манипулировать родителями и Светой. Если психически нестабильный подросток хотела получить какую-то вещь, она принималась шептать:

– Мне плохо, очень плохо, ужасно плохо!

– Ступай в школу одна, – приказывала Свете мать, – скажи классной руководительнице, что у Нинуши простуда.

Когда младшая дочь возвращалась после уроков, у сестры появлялась какая-то обновка или интересная новая игрушка. А мама бубнила:

– Ниночка плохо себя чувствует, надо ее баловать.

Однажды Света заболела корью. Родители живо уложили ее в больницу. Они испугались, вдруг зараза перейдет на Нину. Что подарили Свете, когда та вернулась домой?

Вероника глянула на меня.

– Есть предположение?

– Ничего, – ответила я.

Рассказчица стукнула ладонью по столу.

– Точно! Вот тогда уже повзрослевшей Светлане стало ясно, что она больше не в прислугах у Нины, но любви родителей у нее так и не появилось. И девочка решила так: она непременно получит золотую медаль, поступит в вуз, найдет работу и навсегда покинет отчий дом. Ее ничто в нем не держит… Но вышло по-другому.

Глава одиннадцатая

– Не устала слушать? – осведомилась Вероника Сергеевна.

– Нет, – быстро ответила я.

– Тогда самое главное, – продолжила рассказчица. – Ты знаешь, что случилось в классе, когда Нине, Светлане и Игорю Шелепину велели убирать кабинет. Мальчик открыл окно, вывалился из него и разбился насмерть.

Полиция начала допрашивать девочек. Светлана тихо плакала, объясняла: