Наследник огня и пепла. Том V

— Вампир! — истошно орет кто-то.

Я смахиваю стрелу со шлема и на долю секунды выглядываю из-за щита. Как учили дома, на военных сборах. А потом по памяти восстанавливаю картину. Лучника я увидел сразу. Стоит метрах в пятнадцати прямо передо мной, скотина. Кажется, ногами на плечах скелетов. Или они ему там щит держат? В любом случае, держится он с нечеловеческой ловкостью. И ему хорошо нас видно.

Кричит раненый. Я смотрю в сторону и вижу, как черные стрелы — точно такие, какая досталась Сундуку — выбивают пивоваров одного за другим. Видна работа настоящего снайпера — стрелы находят слабые места в доспехах, бьют в шею под бармицы. Одному ополченцу, в кожаном доспехе усиленном железными кольцами, стрела вонзается чуть ниже подмышки. В незащищенное броней место, которое открылось на полсекунды, пока бедолага замахивался своей алебардой. Стрела входит в тело почти на всю длину, о оперения. Он обмякает и падает на доски телеги. Я даже не дергаюсь в его сторону — явно убит наповал, мое лечение ему не поможет.

— Арбалетчики, — вопль Аньи перекрывает шум битвы. — Снять эту…

Её телохранитель, тот который коллекционер шрамов, показывает, что эти шрамы его чему-то научили. Он вскидывает щит прямо перед лицом Аньи, ловя на него черную стрелу. И дергает атаманшу назад, заставляя замолчать. Вторая стрела вонзается ему в кисть, которой он сжимает топор. В сторону что-то отлетает. Кажется, палец. Телохранитель Аньи глухо ворчит, но старается нависнуть над своей Аньей, пряча её, а не себя.

И все же вскрик своей атаманши услышали. Слаженно стучат арбалеты. Я рискую выглянуть на долю секунды. Вампир с луком, а больше это не может быть никто, бежит вдоль телег, сбивая арбалетчикам прицел. Бежит прямо по головам мертвецов. Это выходит у него не так ловко, как у подвешенных на страховке актерах из фильмов в моем мире — он то и дело теряет равновесие. Но успевает выпустить стрелу в летящую в него огненную птицу, взорвав её в считанных метрах от себя.

— Леголас сраный! — ругаюсь я. И нервно оглядываюсь.

До этого кунфуиста далеко, я не смогу сделать быструю вылазку. Да и он буквально в самой толпе мертвецов, до него придется прорубаться, как через крапиву. Вот только крапива отбивается копьями…

— Как стукну по шлему, открывай, — кричит рядом Эфест. Делает несколько движений посохом, будто замешивает что-то в небе. А потом, сухоньким кулачком, стукает по шлему стоящего перед ним стражника с ростовым щитом, который его прикрывает. Тот делает шаг в сторону. Эфест направляет посох в сторону вампира. Явно не совсем туда. Я хочу его поправить, но не успеваю — рев родившегося из неоткуда урагана бьет по ушам. Воздушный таран буквально расшвыривает мертвецов в стороны, выдувая перед нами проплешину. Как будто великан дунул на муравьев. Вампир, не выпуская лука из руки, и даже пытаясь выстрелить на последок, улетает в сторону болота. Эфест довольно улыбается, опускает посох и тут в него бьет ветвистая, черная молния. Часть ответвлений молнии попадает в дерево телеги, от чего оно чернеет, сгорая без пламени. Часть попадает по ростовому щиту и это заставляет держащего его стражника кричать, как от невыносимой боли. А часть достается Эфесту. Старик удивленно смотрит на меня, а потом его кожа осыпается, будто стала пеплом, связки и мышцы обесцвечиваются, становясь похожи на какие-то старые тряпки, и отслаиваются обнажая лицевые кости. Выпавшие из глазниц глаза кажутся удивительно не пострадавшими и неприятно живыми. Мой колдун падает мертвым. И я даже не успеваю осознать потерю — прямо за ним я вижу, как Гвена насмерть рубится с высокой фигурой в непривычном, пластинчатом доспехе. Вокруг этих двух пусто. Только трупы людей и кучи костей вперемешку с доспехами. Гвена быстра и непредсказуема, как полиэтиленовый пакет на ветру, но её противник ничуть ей не уступает. Он ловко уходит от одного удара демонессы, от второго, легко уворачивается от неожиданного взмаха снизу — веер опилок от распиленных досок вздымается вверх, как струя фонтана. Для равного по скорости противника демонесса очевидно не противник, её техника слишком слаба. И вампир легко находит брешь в её защите. Ловит на замахе. Делает шаг вперед, одной рукой перехватывает руки у рукояти костяного меча, а второй быстро вонзает узкий, тонкий стилет ей в прорезь шлема. А потом, почти нежно, забирает костяной меч из ослабевших рук демонессы. С интересом смотрит на неё, и тихонько толкает её в грудь. Только после этого тело Гвены падает.

Я вдруг понимаю, что уже бегу к ним. Вампир смотрит на меня, успевает отсалютовать мне мечом и на него налетает Сперат. Мой оруженосец каким-то образом умудряется меня обогнать.

— Нет! Назад! — кричу я Сперату. Но он не слышит. Его топор смущает вампира. Будто тусклый свет топорища его слепит как яркая лампа. Вампир не выпускает из рук костяной меч. Его шлем позволяет мне разглядеть в свете от топора Сперата очень красивое, почти девичье лицо, с презрительно искривленными губами. Вдруг он перехватывает топор Сперата за топорище у самого лезвия и бьет костяным мечом прямо в грудь Сперата. Удар настолько страшен, что Сперат отлетает, выпустив топор. Переваливается через борт повозки и падает в нашем тылу. Если у нас еще есть тыл — я уверен, кроме тех двух вампиров, что я видел, и того кто подловил Эфеста, есть и другие. Вполне возможно, резня идет по всему фронту. Но у меня есть личное дело именно к этому.

Он меня ждет. Недоуменно поглядел на костяной меч. Отбросил в сторону. Ну да, он так просто не работает. Я делаю нарочито размашистый удар, стараясь бить не очень быстро. Вампир кривит губы в еще большем презрении, уходит с линии атаки и бьет меня чем-то, целясь в защищенный только тонкой кольчугой пах. Для этого ему приходится наклониться вперед. Очень неудобная поза. Но он очень уверен в себе. И слишком быстр для меня. Вернее, он так думает.

Я меняю направление движения и направление удара. Одновременно ускоряясь. Вампир почти успевает среагировать, мой меч попадает ему прямо в запястье а не в шею. Его спасают наручи из толстых стальных пластин. Но он не успевает даже удивиться. У меня нет в голове мыслей, только рефлексы Магна. Мы сейчас с ним почти вплотную, мой меч слишком тяжелый, поэтому я не пытаюсь использовать его. А продолжаю удар, выставив локоть разворачиваю корпус насколько позволяет досмпех и вонзаю правый налокотник прямо в эту самодовольную рожу. Попадаю в самый край нащечника шлема. Я тяжелее и в доспехах, его будто кувалдой ударили. Шлем явно поддается и гнется. Вампир сминается и падает вниз, как будто кукла которую бросил капризный ребенок. От его лица во все стороны летит кровь и осколки зубов. Но это его не вырубает и даже не замедляет. Он успевает ударить руками в доски настила повозки, чтобы вскочить. И получает от меня пинок уже в полете. Это отбрасывает его к борту телеги. Тому, что обращен к врагу. Усиленный дополнительными досками, борт выдерживает удар. Вампир все равно не оглушен и по прежнему стремителен. Еще в полете он успевает метнуть в меня длинный, тонкий стилет и вытянуть одну руку назад. Его броня позволяет это сделать. Не полный латный доспех, только пластинчатый панцирь на теле, наручи, наплечники. Нет полной защиты рук. Я не трачу время, чтобы отбить стилет, просто на всякий случай чуть отворачиваю шлем. И делаю удар, который переходит в выпад.

Вампир все же успевает удивиться, видя как его перерубленная в локте рука улетает вдаль. И почти сразу же мой меч раскраивает ему лицо, войдя в переносицу. Я долгую секунду смотрю, как он умирает. На большее нет времени — в телегу лезут мертвецы. Я выдергиваю меч, и заношу его для нового удара. Игнорирую удар боевого топорика по наплечнику, и опускаю меч, разрубая скелета с топорикам от ключицы до того места, где у человека должен быть живот. Мертвец замирает. Я уже знаю, это верный признак, что он сейчас развалится. Я вынимаю из него меч, превращая это движение в замах, и отрубаю череп следующему. Их вокруг полно. И лезут ещё. Я им даже почти благодарен. Прямо сейчас мне нужно чем-то отвлечься. Лучше всего, кого-то убить.

Глава 3

Последний рубеж

Мне казалось, что я рубился вечность. И убил сотни врагов. Вот только я уже понимал, что это моё субъективное ощущение. Если бы за мной ходила независимая комиссия то насчитала бы максимум десяток поверженных противников. А если и все движения по времени записывала, то думаю, вся моя великая битва вполне сошла бы за десятиминутную кардиотренировку. С той лишь разницей, что на кардиотренировке тебя убить не могут. Отсюда и специфический субъективный опыт.

Забавно, но вид моих врагов играл мне на руку. Вот рубить живых людей было бы куда тяжелее. А так, как только я слегка привык к виду подвижных скелетов, то они стали восприниматься почти как спортивные снаряды. Возможно, для обычного человека это и не бросалось в глаза, но я видел — они хуже живых. Было в них что-то автоматическое. С одной стороны, они довольно ловко били копьями. Но били почти всегда в три места — горло, пах, ноги. Невзирая на мою броню, которая давала хорошую защиту и для этих уязвимых мест. Люди на их месте уже бы попытались сменить тактику. Что-то придумать. Лупить по шлему, подмять толпой и прижать к земле. Хотя бы тупо не лезть на меня а накапливаться вокруг. А так мне оставалось только беречь ноги и яйца, следить за спиной и рубить не останавливаясь.

Скелеты были явно физически слабее людей и точно не были быстрее. Но у них было две сильные стороны. Первое, конечно же, абсолютное презрение к смерти. Что понятно и ожидаемо, им ведь не привыкать. А вот вторая была куда хуже. Я не заметил, чтобы они уставали.

Я очень вынослив. На своих магических допингах я на голову выше любого обычного местного крестьянина в прямом и переносном смысле. Ладно, может целый день тяпкой сопать я не смогу. А вот результативно мечом махать я умею явно на уровне местной высшей профессиональной лиги. Но даже я устал. У меня есть мышцы, они работают, вырабатывают что-то там такое, от которого внутри больно, я слабею, хочется сесть, покурить, поставить рубку на паузу, как в игре. И скелеты действуют прямо как безразличные компьютерные болванчики из игры, прут без затей. Вот только тут нет пауз. И это изматывает.

На меч как будто кто-то гантелю незаметно прицепил. Я ворочал им уже с трудом. Мои боевые доспехи весят килограмм двадцать-тридцать, но именно их, как ни странно, я не чувствую. В принципе, это минимум в два раза меньше, чем я таскал на военных сборах в своем мире. А там я был в куда худшей форме. К тому же, доспехи прилегают к телу, распределяя вес. Очень удобный, надежный экзоскелет. Мне очень нравились мои доспехи. Тем более, что я все чаще стал пропускать удары.

К счастью неизвестный мне пастух мертвецов, похоже, был занят. Или не придавал значения моей одинокой фигурке. Поэтому скелеты просто лезли в мою повозку, по паре-тройке за раз. Я понял, что пора включать режим турбо когда не смог справиться с одной партией, пока залезала вторая. Пустил по телу волну бодрящего «электричества», тело налилось пружинящей бодростью и даже взгляд как будто прояснился. Я вихрем прошелся по повозке. Пользуясь своей скоростью и силой схватил одного левой рукой за череп, погрузив пальцы в глазницы, и оторвал его от тела. Вообще-то, план был дернуть его на себя и, развернувшись, метнуть в остальных, как снаряд. Поэтому я выбрал скелета в даже на вид тяжеленной кожаной броне из множества кожаных плиток, обшитых синей бахромой с кисточками. Когда-то это была довольно дорогая штука. После того, как мой избранный для запуска вдаль меня подвел, издевательски хрустнув лопнувшими шейными позвонками, я некоторое время рубился мечом в правой руке и бил черепом в левой.

Как ни странно, но доспехи на скелетах мне реально мешали. Никак не получается нанести один хороший, точный удар. Скелеты были без щитов, и на угрозу реагировали, пытаясь уклониться или парировать мой меч своим оружием. Владели оружием они вполне сносно, меня спасала скорость и доспехи.

Пропустив несколько тычков копьями, самый запоминающийся в кольчужную юбку закрывающую пах, и пару раз приняв на кирасу и наплечники удары тесаком и боевым топориком, я развалил всех. Ладно, я смухлевал. Одного я пнул в район таза и он просто улетел «за борт». Последнего я уже просто схватил и выкинул, не обращая внимание на его попытку просунуть мне ржавый кинжал под шлем.

Я обернулся, как раз чтобы увидеть, что в повозку влезает новая партия. Я упер меч острием в доски и облокотился на него. Не столько, чтобы отдохнуть, а чтобы экономить силы. Пусть это они сделают лишние пару шагов. Я уже понял, что это игра в долгую, надо экономить силы, как нищий мелкие монетки.

Внезапно меня что-то сильно ударило в наплечник с той стороны, где должен был быть наш тыл. Я вскинул меч и повернулся. Матль со злой рожей тыкает в меня копьем. К счастью, пяткой а не острием. Рядом мой стражник с ростовым щитом. Кричат, руками машут. Приходится сделать над собой усилие, чтобы сосредоточится на их словах.

— Коровья лепешка! Чтоб тебя раздавило и повозюкало! — орал Матль.

— Сеньор! Сеньор! Сеньор Магн! — орал стражник.

Похоже, мое недоумение отразилось даже на забрале шлема.

— Отходим! — крикнули они мне одновременно. И снова замахали руками. Теперь уже я понял, что это призыв к отступлению. Я глянул по сторонам. Некоторые из повозок уже горели. Да и возле моей стоял «чухан» с факелом. Явно давно, весь пж вспотел от нетерпения. Едва поняв, что до меня докричались, «чухан» тут же сунул факел в здоровенную вязанку хвороста у колеса телеги и припустил по дороге в сторону Караэна. Пламя почти тут же стало разгораться, жадно облизывая открытую бочку с маслом, которая, как я знал, спрятана где-то внутри хвороста. Я перемахнул через борт повозки.

Мы отступали. С бортов телег спрыгивали последние защитники. В основном это были рыцари. Рядом появился Ланс. Помахал передо мной рукой в кольчужной рукавице, убедился, что я его узнал и только этого ухватил меня за наплечник и поволок прочь. За нами увязался стражник, не забывая держать свой тяжеленный щит так, чтобы в меня не прилетело из темноты что-то неожиданное. Надо будет узнать его имя.

Я оглядывался по сторонам. Вдоль дороги все еще стояли мои «чуханы» и гвоздили лезущих из болота скелетов. Довольно успешно — мертвецам грязь и тина мешали как бы не больше, чем живым. ловкости и подвижности им не хватало. А обилие доспехов в этой ситуации иградо скорее против них — пока они медленно брели к дороге, по шею в воде, медленно вытягивая себя из трясины, бить их было одно удовольствие. По крайней мере Матлю приходилось чуть ли не пинками заставлять людей уходить.

Мы уходили одними из последних, поэтому в какой-то момент оглянувшись, я заметил Сперата. шагах в пятидесяти от ряда повозок. Он стоял на коленях, а на руках у него было тело Гвены. Шлем и подшлемник были сняты, белые волосы трепало на вечернем ветру. Кольчуга Сперата из толстых рифленых колец ловила блики от огня и по ней пробегали красно-оранжевые всполохи, как по стальной чешуе. Я вырвался из хватки Ланса и бросился к ним.

Сперат склонился над телом. Сгорбился и опустил голову так низко, что я видел его шею. Запустив руку под край шлема я прижал свою ладонь, прикрытую только кожей боевой перчатки, к его коже.

— Она была слишком смелой, — сказал появившийся рядом Ланс — Чтобы быть живой. Только посмотрите, даже мёртвая, красива. Редко кому так везет.

Удар стилетом попал Гвене прямо в правый глаз. Кровь у неё не шла, а из-за полуприкрытых век и самой раны почти не было видно.

Сперат был без сознания. Удар вампира пришелся ему в район сердца. Хороший удар, правильный. И нечеловечески сильный. Даже на гномьей кольчуге лопнуло пара колец. А вот поддоспешник был тонковат. Не погасил всю энергию удара. У Сперата было сломано одно ребро, что-то с легким и дышал он с трудом. Я, не жалея, пустил целебную волну. Сперат вздрогнул, выпрямился и поднял голову. Посмотрел на нас. Встал на ноги, не выпуская тело Гвены из рук.

И пошел прочь.

— Сперат, — сказал я, догоняя его. — Давай я помогу!

И потянулся к телу Гвены. Она в доспехах, тяжелая. А он ранен. Но мой оруженосец грубо и сильно оттолкнул меня плечом, чуть не скинув с дороги.

— Я сам! — крикнул он. Это был даже не крик, а настоящее медвежье рычание, странным образом складывающееся в слова. Сперат пошел дальше, не обращая внимание больше ни на что. Мы с Лансом, переглянулись, а потом, не сговариваясь, обернулись, подняв оружие. Бедолага стражник тяжело вздохнул и пристроился сбоку, не пытаясь сбежать.

Мертвецы нас не преследовали. Даже те, что лезли из болота, просто выходили на дорогу, заливая каменные плиты зловонной жижей, и оставались стоять, пялясь в нашу сторону. А тех, что нас штурмовали с фронта, видно не было. Похоже, отхлынули назад. Ждали, пока прогорит и эта преграда.

— Похоже гнаться за нами не будут, — сказал Ланс. — Тебе всегда везет, Змей. Чего не скажешь о тех, кто рядом с тобой.

Наконец-то он заговорил о брате. И так не вовремя. Я слишком устал сейчас. Но я честно постарался ответить правильно.

— Твой брат был достоин лучшего господина, — сказал я. И замолчал. А я ведь целую речь заготовил. И сейчас лихорадочно собирал её заново по закуткам памяти.

— Это было так очевидно, что даже ты понял? — под шлемом не было видно, но наверняка Ланс удивленно приподнял брови. Он опустил мне руку на наплечник, но дергать не стал. — Пойдем, пока они не кинулись в погоню.

Я уже знал, что это самый опасный момент, когда войско бежит. Именно в этот момент проигравшие несут самые большие потери.

— Не кинутся, — сказал я, внимательно всматриваясь в темноту за языками огня. — Он плохо ими управляет, когда не видит своих кукол. Не станет рисковать.

Я говорил о некроманте. Меня поняли. Ланс некоторое время молча стоял рядом.

— Похоже вы правы, сеньор, — сказал он уже с ритуальной формулой уважения в словах и оттенком уважения в голосе. Не уверен, насколько последнее было искренним.

Сзади раздалось конское ржание. Я обернулся, едва успев отскочить в сторону — на меня белой громадой из сумрака вылетел Коровка. И уткнулся мне в грудь лобастой головой в стальном оголовье. Я обнял его, повинуясь нахлынувшей волне тепла.

Через минуту вслед за моим конем появились конюхи верхом.

— Простите сеньор, вырвался, порвал путы и сбежал, — тут же начал оправдываться главный. Он с явной злобой покосился на Коровку. Учитывая, что тот однажды чуть не отгры бедолаге руку, злоба конюха была оправдана. Я вскочил на коня. Ланс беспардонно схватил конюха за ногу, явно намереваясь стянуть его с седла и забрать лошадь.

— Ваш боевой конь тоже тут, рядом! — успел крикнуть слуга. — Я сейчас их приведу. Как и остальным! Все ли сеньоры рыцари уцелели?

— Нет, — ответил я и двинул Коровку вперед. — Ланс, собери тех кто был с нами на первой линии и приведи ко мне. Особенно если они ранены. Ты, — я опять забыл имя слуги. Поэтому просто ткнул в конюха латной перчаткой. — Приведи лошадь Гвены и Сперата. Быстро.

Лошадь оказалась очень кстати. Без неё я бы много не успел. А так я сдал Сперата лекарям, вывел своих «чуханов» за линию горожан, и отправил их в город. Мы потеряли сорок человек. Именно потеряли — в бою на второй линии из наших никто не был убит или серьезно ранен. А вот на обратном пути в сумерках оказалось трудно удержать людей вместе. Все же мы продержались до вечера. Неудивительно, что тут не воюют ночью. И без того трудная задача командование сборищем не очень то готовых к повиновению людей, превращается в такой дикий хардмод, что я бы бросил все и сбежал.

Меня останавливало две вещи. Первое, это то, что у меня уже построено войско. Пешее ополчение Караэна уже было построено. Они стояли группами, делясь по гильдиям. В этот раз, для разнообразия, пришли даже бурлаки. Горожане уверенно перекрыли дорогу, на Холм синего камня помимо них должны будут удерживать долгобороды и лучники Виллы. Если что, на Холме этой ночью будет, возможно, самое безопасное место в Долине.

Второе, что позволяло мне сохранять присутствие духа, это Коровка. Какое облегчение, когда твоя задница в седле. Облегчение не для ног, но для сердца — если ты можешь в любой момент увезти свою задницу в безопасное место, это помогает душевному спокойствию лучше чем сеанс у психотерапевта.

Покончив с мелкими задачами и обрастя свитой, я немедленно отправился проведать войска. Кроме Ланса, ко мне присоединились те же два брата-огневика и отвинец-воздушник, вместе с их коннцми пажами и оруженосцами всего десяток всадников. Дальний родственник погиб в бою — как я и думал, вампиров было несколько. Ничего, с остальными справились и без меня, хотя и не без потерь. Езжу как какой-то барон-голодранец из Железной Империи. С другой стороны, сам установил высокие стандарты. Первыми я добрался до ткачей. Они даже не заметили моего прибытия — почти все собрались вокруг трех взъерошенных «чуханов». Те пили пиво, заедали снедью и рассказывали о битве.Ткачи, которые были ближе к ним, пересказывали задним рядам, те передавали дальше. Еще на подходе я узнал знакомые недовольные нотки, за которой так легко прятать страх. А когда начал разбирать слова, то пришел в ярость.

— Трое остались из всего отряда, остальные все полегли…

— Костяные гиганты, размером как дом, только огня боятся, так не прорубить…

— Каждый скелет в полный доспех обут-одет, в руках щит и копье, на боку меч…

— Вампиров видимо-невидимо, летают как летучие мыши, даже солнца не видно…

— Магн бился славно, да подняли его на копья. Сами видели… А что поделать, без магии то против нежити…

— Ну понятно уже, что. В город надо отходить, пока их огонь на дороге держит!

Я направил Коровку прямо сквозь толпу. Добрался до центра, и следующие пять минут меня не красят. Даже удивительно, что я никого не убил. «Чуханы» отделались парой оплеух каждый. Кажется, не обошлось без выбитых зубов. Но потеря сознания была точно. Как водится у «ткачей», в бой их вели наемные профессионалы. Те стояли в стороне и избежали моего гнева. А вот ополченцев, из тех кто рядом с «чуханами» стоял, я и за грудки пару штук потряс, об одного кувшин разбил. А потом понял, что перегибаю палку. Ругаться тоже надо в меру. Крикливый начальник, будь это хоть уважаемый человек, вроде прораба на стройке, хоть клоун вроде секретаря международной организации, не вызывает ничего, кроме снисходительного презрения Угрозы должны быть вески и исполняться немедленно. Голос повышают только те, кто не может заставить себе подчиняться. Все эти вбитые в Магна правила поведения себя на людях наконец смогли преодолеть мою крестьянскую злость и я взял себя в руки. Даже немного засмущался. Напоследок только сказал лично каждому капо ткачей, чтобы стояли и строй держали. Сел обратно на Коровку и двинулся дальше.

— Я сегодня узнал вас с неожиданной стороны, сеньор Магн, — ехидно начал Ланс. — Вы, оказывается, настоящий оратор.

— Я бы даже сказал, поэт! — присоединился к травле другой рыцарь. Судя по выговору, отвинец. — Я, как назло, забыл перо и пергамент, эти слова надо было увековечить для потомков! Кто-то помнит, как там было⁈

— Бошки поотрываю и в зад засуну! — хором ответили близнецы и также дружно захохотали.

— Мне больше понравилось про «на копье моего коня сдохнешь», и что-то про «натяну дырку на голову»… — Ланс запнулся. — Действительно, следовало записать.

Я молча скрипел зубами, хотя меня снова захлестнула злость. Я ощущал её физически, как будто кипяток по венам побежал. Но молчал, только слегка пришпорил Коровку, чтобы этим гадам было труднее на скаку общаться. Мне предстоит с этими людьми ещё долгий путь. Если повезет. А говорить гадости в мужской компании, это всегда признак симпатии. К тому же, жгучая злость мешала думать и отвлекала от то и дело встающей у меня перед глазами картинки безжизненно мотающейся на тонкой шейке головы мертвой Гвены с лицом Эглантайн. Я в этом мире год и все больше узнаю, хоть одновременно с этим все больше того, чего я не понимаю.

И я уже знаю — такие ночи как эта, которые начинаются смертями, редко кончаются хорошо.

Глава 4

Мертвецы делают мертвецов

Темнота, как это часто бывает в долинах рядом с горами, наступила резко. Как будто свет выключили. Ночь была безлунной. Или луну закрывало колдовство неизвестного некроманта. Костры и факелы обозначали наш передний край. Именно, что обозначали — редкая цепочка огней в темноте. Но масса людей вокруг чувствовалась. Нескончаемый гул голосов, шорох множества шагов и звяканье металла. Темнота давила непривычной густотой — вот уж точно, тьма будто проглотила всё вокруг. Не видно своих, не видно чужих. С одной стороны я и не имею особых возможностей как-то повлиять на будущую битву. Фактически, я сделал всё, что мог бы сделать полководец. Набрал войска, построил и воодушевил. Как сумел построить, воодушевить и набрать. Остается просто подождать, чем всё кончится. Даже смотреть не обязательно. Но неизвестность давила, заставляла нервно вглядываться вперед.

Мы находились на Холме Синего Камня. Отсюда должен бы быть хороший вид. Конюхи спешились, взяли наших лошадей за поводья и подвели поближе. До самой вершины мы не добрались, зато оказались рядом с тылами. Бочки со стрелами, лекари и волшебники. Тыл.

Эглантайн тоже уже была здесь. Вместе с лекторами Университета, несколькими подозрительного вида агрегатами Кааса и парой десятков студентов. Я не хотел к ней подходить. За холм я был, в общем, спокоен. Первыми побегут где-то в другом месте. Я со свитой даже с лошадей не стали спешиваться. Эглантайн меня разглядела в темноте и не поленилась подойти сама. Её сопровождали двое студентов с факелами, одоспешенные как рыцари, разве что только в пехотных шлемах. Телохранители. Я взглянул ей в лицо. А потом отвел взгляд.

— А где Сперат и Гвена? — спросила Эглантайн.

— Сперат ранен, но с ним… — сказал я и запнулся. — Я его подлечил. Лекари залатают и будет как новый.

Это избитое выражение вызвало смешки в моей свите. «Как новый» — повторил Ланс вполголоса, словно пробуя это выражение на вкус.

— А Гвена? — напомнила свой вопрос ведьмочка. Сейчас она была в закрытом платье и плаще. Это мало помогало — бедра и грудь приковывали внимание своими изгибами даже через толстую ткань. И в темноте. Я посмотрел в её холеное, невероятно красивое лицо. На мой вкус новое лицо Эглантайн всегда было будто слегка глуповатое, не важно злилась она или беспокоилась.

— Гвена со Сператом, — сказал я. Не знаю, почему я ответил так. Возможно, прямо сейчас мне надо было думать о другом и я был просто не готов сказать, что Гвена мертва. Вслух. Будто, если про это не говорить, то этого как будто и нет. Вместо этого я зачем-то сказал Эглантайн. — Раньше мне нравилось твоё лицо больше. Сейчас ты как глупая кукла. А раньше ты почти всегда была злая или задумчивая.

— Это хорошо, — улыбнулась Эглантайн и коснулась губ кончиками изящных пальцев с длинными ногтями. Нарочно или нет, но жест вышел сексуальным и призывным. — Мужчины не любят глубину. Говорящая кукла почти идеальная женщина, разве ты не знал? Спроси у Гвены, она подтвердит.

— Моя жена не похожа на куклу, — почему-то брякнул я.

— Так и ты в первую очередь Итвис, а уже потом все остальное. Тебе нужна не женщина, а верный союзник и защитник твоих детей и завоеваний, — глупо моргнула Эглантайн и мило улыбнулась.

Нас перебил Бруно Джакобиан, в своей странной броне из свитков и книг. Он стоял метрах в тридцати, освященный несколькими факелами и жаровнями. Но увидев меня, заорал, как мне показалось, на половину поля. Натренировался, должно быть, в Университете, призывая студентов к тишине.

— У меня все готово! Ну же, сеньор, пора! Пора! Мы пробовали в лектории, но там было меньшее пространство, я не в чем не уверен, но если получится… — затараторил он. И я переключился. Я всё ещё могу командовать тем, что рядом. Этим мне и следует заняться.

— Действуйте, Бруно! — я махнул рукой и спохватился. Скорее всего, он меня не видит в темноте. Поэтому добавил, повысив голос. — Начинайте!

Он повернулся и вернулся к группе своих студентов. Те стояли на деревянной подмостке. Ровная площадка, чтобы можно было колдовать внутри расчерченных масляной краской геометрических фигур. В руках они держали что-то непонятное, на пересечениях линий стояли жаровни. Выглядело всё при этом не как какой-то шаманский обряд, а как-то по-деловому, осмысленно. Участникам только белых халатов не хватало, и точно эксперимент вполне в духе моего мира. Возможно это потому, что каждый четко знал свою работу и не делал лишние пафосные движения на публику.

Бруно занял место в центре платформы. Он не соврал — все и правда было готово. Уже минут через пять всю группу на платформе окутало бледное сияние. А потом из центра поднялся вертикально столб тусклого свет, будто отлитая из олова колонна, уходящая прямо в небо. Вот только этот свет скорее тёк, быстро, но не мгновенно. А метрах в ста над нами распался на несколько частей. Стали напоминать капли ртути, разбегающиеся по небу.

— Это великолепно! Просто восторг! — закричал Фарид. Он стоял рядом с платформой, но орал так, что я его услышал. К декану факультета грёз, естественных наук и чего-то там ещё присоединились студенты, все кричали поздравления и хлопали в ладоши, как будто Бруно уже всех победил. Он раскланивался как артист после удачного выступления. Очень не хватало поклонников, которые бы ему поднесли букетики. Я некоторое время недоумевал, от чего такие восторги, а потом каждая тусклая капля вдруг вспыхнула. И превратилась в огромный силуэт птицы. Каждая из которых стала светиться. Всё ярче, и ярче. Взмахнув крыльями из тонких линий, эти птицы в какой-то момент вспыхнули, как прожекторы и залили все вокруг белым светом.

— Это потрясающе, потрясающе! — орал Фарид. Потом не выдержал и полез к Бруно обниматься. — Это заклинание надо назвать вашим именем!

— Ах перестаньте, мне во многом помогли мастер Каас и госпожа Эглантайн, — замахал руками Бруно. — Просто небольшое творческое переосмысление обычной иллюзии…

— Вы в корне не правы! Ваше достижение неоспоримо! — кричал Фарид и его громко поддерживали студенты.

Я обнаружил, что в темноте выбрал не удачное место — обзор на поле закрывал склон холма. Пришлось осторожно двинуться вперед. Мы поднялись вверх по холму, рискуя переломать лошадям ноги. Но зато нам открылся вид на Древний Тракт и войска Караэна перед ним.

— Ты смотри, не сбежали! — удивился Ланс, обнаружив горожан на месте. Похоже, удивился он искренне.

Люди стояли там, где их построили. Разбитые на четыре больших группы, по гильдиям, плотно, касаясь соседей плечами. Думаю, тут было не меньше четырех тысяч человек. Огромная толпа. Из-за плотного строя, умявшаяся в довольно компактные кучки. Горожане встретили осветительное заклинание громкими, радостными криками. Возможно, надеялись, что оно ударит по нежити. Но первая радость быстро стихла. С Древнего Тракта шел страшный враг. Даже не шел, а лился. Как мне показалось, бесконечной рекой. От света серебряных магических птиц темная масса мертвой пехоты заблестела бликами на остриях копий и железе доспехов. Как темная вода под лунным светом.

И они все пребывали и прибывали. Не имея возможности развернуться на дороге, они сами того не желая, скрыли от меня свою истинную численность. А сейчас, буквально разливаясь по сторонам от дороги, они занимали все свободное место.

— Конница⁈ — возмутился Ланс. Именно возмутился. Как будто мертвецы лично ему обещали прийти пешими. Действительно, я заметил отряд всадников. Не меньше пары сотен. Он сразу ушел на наш правый фланг. Но меня больше нервировали бесформенные громады костяных големов. Они подошли последними. Один, два… Семь штук.

— Тысячи две, может, три. Сотня всадников. Я вижу только двух Пастырей мертвых. Их должно быть штук двадцать на такую толпу скелетов, — раздался рядом голос Виллы. Я обернулся на голос и едва различил его в пяти шагах, стоящего выше меня на холме. Кроме него там был еще кто-то, подозрительно массивный.

— Кто там с тобой? И почему ты без факела? — опередил меня Ланс.