— Из этого ничего не выйдет. Ты не из тех, кто женится, Хартли, просто не такой. Если это не что-то негативное, ты никогда не выражаешь себя, — она усмехается. — Что действительно выводит меня из себя, так это то, что ты думаешь, что ни одна из девушек, с которыми ты рос, недостаточно хороша, и всё же ты женишься на совершенно незнакомой женщине.
— Да, это именно то, что я делаю, — говорю я, чувствуя себя более непреклонным в этом решении, чем за весь месяц. Мама, похоже, не думает, что у меня получится. Я разозлил всех одиноких женщин в городе, которые, похоже, не верят, что я подхожу для брака.
К чёрту это. Может, я и не тот мужчина, за которого мечтает выйти замуж каждая девушка, но я чертовски уверен, что планирую, чтобы у нас всё получилось. И не потому, что я верю, что возможно влюбиться в совершенно незнакомого человека, а потому, что я действительно чертовски ненавижу проигрывать.
Глава 2
Когда я была маленькой девочкой, я поднималась на чердак фермерского дома и стояла там перед большим зеркалом. Надевая на голову винтажную вуаль моей бабушки, я напевала «Свадебный марш» и закрывала глаза, притворяясь, что целую жениха.
Я включала старый проигрыватель, который мой дедушка спрятал в углу, поднимала иглу и ставила на проигрыватель лучшие хиты Фрэнка Синатры. Я кружилась по этим скрипучим половицам, свет задерживался на пыли, просачиваясь через крошечное чердачное окошко. Мои ноги цеплялись за ткань платьев, которые носила моя мама. Те, что были убраны после её смерти. Я доставала большой толстый альбом, посвящённый дню свадьбы моих родителей, 1 декабря 1998 года.
Мои пальцы обводили их лица, моих маму и папу, их улыбки, когда они обменивались кольцами, их смех с открытыми ртами, когда они угощали друг друга тортом. Мне понравилась фотография, на которой дедушка танцует с мамой, танец отца и дочери всегда заставлял меня сдерживать слёзы. Я думала, что однажды у меня будет всё это — фата и букет, большое белое платье и сверкающее кольцо, торт и музыка, — но даже маленькой девочкой я знала, что у меня никогда этого не будет. Танца с моим папой.
И долгое время я находила утешение в мысли, что дедушка будет кружить меня в день моей свадьбы. Говорить мне, что я прекрасно выгляжу, что он так гордится мной, что я заслуживаю всего счастья на свете.
Но теперь дедушки и бабушки больше нет, так же как мамы и папы… и все эти надежды и мечты маленьких девочек тоже исчезли.
Я закончила паковать чемоданы, взяв с собой только самое необходимое, зная, что многие семейные реликвии должны быть оставлены. Банк конфисковал всё, и тот факт, что мне разрешили оставаться здесь, в доме, последние несколько месяцев, — это больше, чем я думала, что получу. После того, как полгода назад дедушка скончался от инсульта, мы с бабушкой изо всех сил старались сохранить семейное имущество. Но как только я взглянула на счета, я поняла, что бабушка годами скрывала от меня правду. Они были банкротами. Она умерла от разбитого сердца через несколько месяцев после кончины дедушки, и мне показалось, что весь мир рухнул вокруг меня.
Теперь у меня есть несколько чемоданов и билет в один конец в Снежную Долину. И хотя я всегда была оптимисткой, трудно сохранять бодрость духа, когда я прощаюсь с единственной жизнью, которую я когда-либо знала.
Снаружи сигналит такси, и я подхожу к входной двери, открываю её навстречу ветреному зимнему дню, окликаю водителя.
— Мне нужно две минуты, пожалуйста.
Затем я возвращаюсь в дом, беру свадебный альбом моих родителей и бабушкину фату и аккуратно укладываю их в чемодан, прежде чем застегнуть молнию. Банк может считать, что у них есть всё, но они не могут забрать эти воспоминания. Это всё, что у меня осталось.
Садясь в такси, я опускаю стекло, несмотря на холод в воздухе. Я не борюсь со слезами, которые текут по моим щекам.
Предполагается, что это самый счастливый день в моей жизни… но прямо сейчас он ещё и самый грустный.
Тем не менее, мне нужно приложить все усилия. После того, как я выплакала своё маленькое сердечко, я вытираю глаза и делаю глубокий вдох, напоминая себе, что только потому, что я потеряла людей, которых люблю, это не значит, что моя жизнь закончилась. Я здесь, жива. Я хочу, чтобы моя семья, которая была до меня, посмотрела вниз и увидела, что я храбрая, сильная и дарю миру лучшую версию себя.
Кого бы ни подобрала для меня Холли Гекльберри, женщина, которая управляет агентством «Невесты по почте на Рождество», она ждёт жену, готовую выйти замуж. Не женщину, которая на пределе своих возможностей, и некому подхватить её, когда она упадёт. Возможно, я покинула ферму при душераздирающих обстоятельствах, но найти сайт Холли действительно показалось мне спасительной милостью, о которой я молилась. Я могу удержать это чувство, когда нервы, связанные с замужеством с совершенно незнакомым человеком, начинают брать верх.
Поездка в аэропорт проходит быстро, и я без проблем сдаю багаж. Взлёт проходит гладко и нет турбулентности, поскольку мы летим в маленьком пассажирском самолёте. Я сижу одна в своём ряду, и моя любимая романтическая комедия доступна для просмотра бесплатно.
Я только надеюсь, что остаток дня пройдёт так же хорошо.
Когда самолёт приземляется, я достаю пудреницу и припудриваю щёки, нанося нежно-розовую помаду. Надеюсь, мой муж посчитает меня хорошенькой. Даже сексуальной. На мне белые трусики и белый лифчик… и я надеюсь, что сегодня вечером мы заключим брак.
Может, я и девственница, но я хочу лечь в постель со своим мужчиной. Видит бог, я провела достаточно ночей одна в своей постели, используя своего бойфренда на батарейках, фантазируя о своём будущем муже.
Да, я очень возбуждённая двадцатидвухлетняя девушка, которая более чем готова довести дело до конца. И если жених сексуален, если он доведёт меня до исступления… что ж, тем лучше.
Я улыбаюсь про себя, мои нервы сдали.
И я помню слова, которые мой дедушка всегда говорил мне перед тем, как я уходила из дома:
Я понятия не имею, что будет дальше. Но сегодня 1 декабря. В тот же день поженились мои родители. А до них мои бабушка с дедушкой.
Возможно, у меня не будет традиционной свадьбы, о которой я мечтала, как маленькая девочка, но я продолжу эту традицию. И это так много значит. Холли поняла, когда я сказала ей, что это единственная дата, в которую я могу приехать. И ничто не может это испортить.
Самолёт приземлился, и пилот выходит из кабины, чтобы помахать на прощание. У меня возникает приятное ощущение, что в Снежной Долине, возможно, есть ощущение маленького городка, который я знаю и люблю.
— Будьте осторожны, дамочка, — говорит пилот. — Возможно, вам стоит застегнуть пуховик. Последний час шёл сильный снег.
Кивнув, я застёгиваю молнию на своём зимнем пуховике, выходя из самолёта к трапу, который выкатили для пассажиров.
Пилот не преувеличивал. Здесь такой снежный шквал, что я едва могу разглядеть людей.
Мои положительные эмоции по поводу моей свадьбы начинают угасать… потому что такое количество снега никогда не предвещает ничего хорошего.
И прямо сейчас всё, что я хочу, это одна хорошая вещь — сказать, что я делаю именно в этот день.
Глава 3
Как только я покинул город, пошёл сильный снегопад. Но я надеюсь, пилот знает, как ориентироваться в этом шквале — чёрт возьми, вы не смогли бы летать в Снежную Долину и обратно, если бы не были способны быстро справиться с изменением погоды. Поэтому я верю, что моя невеста в надёжных руках… и всё же мне не терпится как можно скорее добраться до своей хижины, потому что я не хочу застрять где-то, где нет дома.
Когда я выхожу из своего грузовика, я вижу, что самолёт только что приземлился, и я засовываю руки в карманы, направляясь к взлётно-посадочной полосе. Самолёт маленький, вмещает восемь пассажиров, и он не кажется переполненным, учитывая, что только четыре человека спускаются по трапу. Пожилая пара, мальчик-подросток, а потом… она.
На ней пуховик цвета сосны, а её длинные рыжие волосы развеваются вокруг неё. Она — воплощение рождественской открытки. Её глаза сияют, снег падает ей на плечи, и она смотрит вверх, восхищаясь этим зрелищем.
Сойдя с трапа самолёта на полосу, она прикусывает нижнюю губу и оглядывается по сторонам. Предположительно, высматривая меня. Она симпатичная и с пышными формами, я думаю, пять футов три дюйма против моих шести футов двух дюймов. Один взгляд на неё, и всё, что я хочу сделать, это обнять её и убедиться, что никто не откусит от моего сахарного печенья.
Моя.
Чёрт, я никогда раньше не думал о женщине подобным образом, как о ком-то, кто принадлежит мне.
Я провожу рукой по бороде, задаваясь вопросом, что, чёрт возьми, я собираюсь делать с таким ценным грузом.
Я делаю шаг вперёд, мои ботинки оставляют отпечатки на снегу, глубина которого уже приближается к шести дюймам. Она замечает меня, и её глаза расширяются — в них написано удивление. И я напрягаюсь, гадая, не нравится ли ей то, что она видит. Ожидала ли она чего-то другого. Совсем другого мужчину.
Меня никогда не называли нежным. Никогда не говорил о своих эмоциях. Никогда не покупал девушке цветы и не перезванивал ей на следующий день. Я не подхожу для брака, и всё же я здесь, иду навстречу своей будущей невесте.
Я никогда так не терял голову.
— Ты здесь ради меня? — спрашивает она. — Холли Гекльберри прислала меня и…
Я обрываю её.
— Да, я здесь, чтобы забрать свою невесту по почте.
Она делает глубокий вдох, приподнимает плечи, затем опускает их на выдохе, обнимая меня.
— Вау. Я не ожидала…
Я хмурюсь.
Она морщится.
— Нет, я имела в виду… Имею в виду, ты просто такой красивый, — она смеётся, качая головой. — Я действительно сказала это, даже не представившись?
— Я Хартли Мислтоу, — говорю я ей.
— А я Хэтти. Ну, Генриетта, но все зовут меня Хэтти.
— Нам нужно убраться с холода, — говорю я. — У тебя есть багаж?
— О, точно. Конечно, — она улыбается, её персональная игривость — полная противоположность моей. — Да, два чемодана. Вон те, в красную и зелёную клетку.
Я ухмыляюсь, думая, что моя мама тоже выбрала бы такие. Хотя, надо отдать ей должное, она упаковала всё налегке. Я беру обе сумки с багажной тележки и говорю ей, что мой грузовик — тот, что в конце, темно-зелёный.
— Здесь так много снега, — говорит она. — В Южном Орегоне такого не было.
— Ты оттуда?
Она кивает.
— Да, родилась и выросла на маленькой ферме у чёрта на куличках.
Я думаю, для неё это хорошее предзнаменование. Снежная Долина — не мегаполис. Чёрт возьми, ближайший «Старбакс» находится в двух часах езды.
Я кладу багаж в кузов грузовика и вспоминаю о хороших манерах, подхожу и открываю для неё дверцу.
— Спасибо, — говорит она, тепло улыбаясь. Её хорошее настроение трудно игнорировать. И мне интересно, чего она ждёт от этого брака. Забираясь на своё сиденье с другой стороны грузовика, я задаюсь вопросом, как, чёрт возьми, я мог бы с ней познакомиться, учитывая, что я никогда не просил об этом.
— Ты далеко отсюда живёшь? — спрашивает Хэтти, пристёгиваясь. Когда я завожу двигатель, включается радио. — О, это Фрэнк Синатра, «The Christmas Waltz», — говорит она со вздохом. — Я чувствую, что это знак. Хороший знак.
— Да, ну? Ты веришь в приметы? — я выезжаю с парковки аэропорта, задаваясь вопросом, во что ещё она верит.
— Полагаю, да. Я знаю, мы только что познакомились, но я чувствую, что я здесь не просто так. Когда у меня пропала надежда, я нашла Холли. И это заставляет меня думать… может быть, всё наладится.
Её голос мягкий, ласковый и наполнен таким страстным желанием, что я чертовски боюсь всё испортить. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного — как будто с человеком рядом со мной нужно обращаться бережно.
— Чёрт, — говорю я, включая дворники на лобовом стекле. Сейчас этот снег падает как из ведра.
— Что? — спрашивает Хэтти с тревогой в голосе.
— Ничего, — отвечаю я. — Просто хочу попасть домой.
— Домой, — повторяет она. — Мне нравится, как это звучит.
Не зная, что ответить, я включаю радио погромче, чертовски надеясь, что мы не застрянем. И я говорю не о снеге. Я имею в виду её и меня.
У меня есть опыт разрушать отношения, когда дело касается женщин… и я уже могу сказать, что эта девушка не похожа ни на Джо-Энн, ни на Лору, ни на остальных женщин, с которыми я встречался в Снежной Долине.
Нет. Она особенная. И проблема в том, что я не уверен, что я тот мужчина, который ей нужен.
Глава 4
Первое впечатление? Хартли немногословен. Чертовски красив, но я понятия не имею, как читать язык его тела. Ему нравится хмуриться, выражаться и отвечать односложно.
Но он открыл дверь моей машины. Он действительно вёл машину осторожно. Он действительно нёс мой багаж. И теперь, когда мы паркуемся перед домиком, который приютился в горах Снежной Долины, я пытаюсь собраться с духом.
Он ставит мой багаж и направляется прямиком к дровяной печи в углу.
— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спрашиваю я, подходя к нему.
Он только хмыкает в ответ.
— Всё под контролем.
— Хорошо, — говорю я, оглядываясь по сторонам, стараясь не принимать его резкий тон на свой счёт. Он добавляет растопку и несколько поленьев в огонь. Он сосредоточен, силён и выглядит как мужчина, высеченный из горы. Огонь разгорается, и он закрывает дверцу печи.
— Быстро разогреется, — произносит он, глядя на часы на своём запястье. — Пастор должен быть здесь чуть меньше чем через час. Из-за такого снега возвращение из аэропорта заняло больше времени, чем я ожидал.
— О, правда? — я улыбаюсь. Сегодня первое декабря. Всё идёт по плану. — Отлично.
— Ты голодна?
— Очень, — признаю я, следуя за ним на кухню. В домике уютно, и я пытаюсь всё это запомнить, мечтая, чтобы Хартли предложил мне экскурсию. Я не хочу совать нос в чужие дела или быть назойливой, но я также хочу узнать о нём немного больше, прежде чем скажу:
— Чили? — он достаёт из шкафа несколько банок.
Я натянуто улыбаюсь ему. Я только что пролетела сотни миль, а он угощает меня консервированным чили. Я сглатываю, стараясь быть непредубеждённой.
— Подойдёт, — отвечаю я. — Не очень хорошо готовишь?
— Нет.
Он открывает банки и кладёт их в кастрюлю и включает конфорку, стоя спиной ко мне.
Я поворачиваюсь по кругу, беспокоясь обо всём. Я только что совершила огромную ошибку? Он ведёт себя так, будто не хочет, чтобы я была здесь.
Поделиться книгой: