Покорившая небеса (СИ)

Ещё в моей камере, судя по всему, была вытяжка. Потому что словно издалека доносились уличные звуки и иногда летел мусор. Однажды прилетела ещё дымящаяся головешка. Попала она прямо на старый соломенный тюфяк, служивший мне подстилкой. Фарт очень быстро опрокинул на неё кувшин. — Так вот кто остудил мой ошейник! — погладила я крыса. И к своему удивлению поняла, что он кивает мне мордочкой в ответ. — Ты меня понимаешь? Ещё один кивок. — А со мной пойдёшь? — крыс задумался, потом медленно кивнул и забрался ко мне на колени.

Когда я была уверенна, что по близости никого нет, я сидела и даже потихоньку ходила по камере. Тело восстанавливалось очень медленно, хоть и заметно.

С улицы донеслись звуки музыки. Отдалённо напоминающие знакомый мотив. Одна и та же мелодия повторялась раз за разом, и я начала подпевать. Сначала тихо, а потом, увлёкшись всё громче и громче. Да и мелодия как-то легко подстроилась под мой голос. Боль в горле уже прошла, а голосом Элейна была одарена очень хорошим. Дороги забытые, Дороги разбитые, Ложатся под стук копыт, И сердце спешит. И ветры попутные, Не связаны путами, И утро не станет ждать, Нельзя опоздать. Выводила я от души, пока моё пение не прервал лязг замка. — Ты смотри, едва в себя пришла, а уже поёт. — Сплюнул на пол здоровенный бугай, в котором я опознала того, кто, обозлившись, решил раскалить артефакт, прежде чем нацепить на шею Элейны. — Пошла вон, надеюсь, дракон хорошенько тебя прожуёт, прежде, чем ты сдохнешь. Грюнх, выведи девку.

Деваться было некуда, раз спалилась. Проходя мимо мужика на выход, я заметила начало движения рукой, но прикоснуться к себе не позволила. — Уже на пороге тот час, когда ты позавидуешь моей участи! — громко сказала я, глядя ему в глаза, намеренно произнося эти слова высоко звучащим голосом.

Эхо от каменных стен помогло мне достичь желаемого эффекта. Мои слова звучали пугающим предостережением. — Пошла вон! — заорал тюремщик, но было заметно, что он уже далеко не так спокоен и уверен в собственной безнаказанности.

Фарта я усадила к себе на плечо и шла следом за Грюнхом, который торопливо мне объяснял, что я должна теперь делать. Где найти городского казначея, сколько денег он должен мне отдать. И чтоб обязательно в расходной книге расписалась. Под эти наставления и пожелания, чтобы небо меня берегло, мы с Фартом вышли на улицу.

Ледяной ветер мгновенно заставил закоченеть, единственным источником тепла сейчас для меня был Фарт. На площади перед тюрьмой оказалась целая толпа в рыцарских доспехах. Императорские легионеры, пришло узнавание.

Сердце вдруг болезненно сжалось, ещё до того, как я узнала в спешащем мне на встречу высоком блондине в сине-серебряных доспехах принца, обманувшего Элейну. Даже с чужой душой в теле, сердце Элейны рвалось к нему.

Но нет. Элейны здесь больше нет. Послушала его лепет о прощении и о том, что Элейна, а теперь я, его пара и усмехнулась, вспомнив свои собственные слова о том, чтобы Элейна не спешила умирать, может этот её принц ещё одумается. Вот одумался. Только на кой он мне теперь сдался?

Я ни разу не аристократка. Как быстро все поймут, что с герцогиней что-то не так? Нет уж, лишний риск нам не нужен. К тому же…

Вот как Элейна могла полюбить этого принца, да ещё и искренне верить, что эти чувства взаимны? У меня интуитивно появлялось желание держаться от него подальше. Даже сейчас, когда он вроде как просил прощения, в чертах его лица легко угадывалась жёсткость, даже жестокость, высокомерная надменность. И безмерная уверенность в себе. В том, что будет все так, как он себе представил и решил.

Он даже не попытался скрыть удивление и искреннее непонимание того, что происходит, когда услышал мой отказ. Непослушное сердце болезненно билось, мешая отказываться от этого мужчины. Но напоминание о смерти близких и пережитом в тюрьме помогало.

Впрочем, и отвечала я не ему, в моих мыслях передо мной сейчас стоял совсем другой, тот, поверив которому, я разрушила собственную жизнь и жизнь своей семьи. И, наверное, только поэтому я смогла уйти, оставив принца смотреть мне вслед.

Странно, его взгляд я ощущала физически. Он жёг мне спину, пока я не свернула под описанную Грюнхом вывеску, в поисках казначея.

Глава 7

Казначей нашёлся достаточно быстро, даже спрашивать подсказок у прохожих не пришлось. А вот он моим визитом был не очень доволен. — Мы не ждали появления невест так рано! — почти возмущаясь, высказался он. — Дома ещё заняты теми, кто платит за проживание в них аренду!

Меня смерили брезгливым взглядом, не знаю, как отреагировала бы на моём месте Элейна, но меня этот взгляд не тронул от слов совсем и никак. — Хорошо. Вы мне бумажку напишите, что так и так, выдать положенное не могу, так как дома, предназначенные для невест, сдаю в аренду, деньги от аренды в таком-то размере поступают в казну. Содержания тоже выплатить не могу, потому что денег нет, но вы там держитесь как-нибудь. Дата, подпись, печать. — Улыбнулась я как можно дружелюбнее. — А я найду, кому эту бумажку показать. Тут как раз в тюрьму Его Высочество Валлиард пожаловал. Будет повод с ним встретиться.

Брезгливость во взгляде сменилась такой трусливой ненавистью. Вроде и хочется взашей выгнать, но страшно. — Про деньги я не говорил! — нехотя пошёл на попятный казначей. — Я сказал, что не готовились мы, чтоб прям с первого дня невесты появились. — Ну, раз с деньгами вопросов нет, то вообще хорошо. Давайте. Пересчитаем, я распишусь в получении, через месяц приду за следующими. — Сразу обрубила я возможность себя обмануть. — И вот прям все дома заняты?

Меня ещё раз окинули странным взглядом и с кряхтением полезли в сундук. Выданные и при мне пересчитанные деньги сложили в небольшой мешочек из грубой ткани. И рядом с ним казначей положил большой и ржавый ключ с бумажным ярлыком, на котором был написан адрес. Объяснив, что это единственный свободный сейчас дом для невест, но он давно не жилой и не прибран, меня буквально вытолкали на улицу.

Этот дом я искала по моим ощущениям несколько часов. Честно говоря, я вообще потерялась во времени. Сумрак на улице мог говорить как о наступившем вечере, так и о темноте из-за времени года. В итоге, окончательно замерзнув, я оказалась на удалённой от тюрьмы улице. Она шла под большим уклоном вниз, дома здесь особым достатком не отличались.

Обычный такой рабочий район, какие легко увидеть в любой старой части любого города любого мира. Где-то валялся мусор, где-то окна светились, намекая на тепло, где-то слышались крики и ругань. Дома стояли впритык друг к другу, с улицы казалось, что стена одного дома одновременно служила стеной и соседнему дому. Дома были совершенно разные, в один этаж, в два и даже несколько в три.

Роднило их одно, все они были сложены из одинаково серого камня, были одинаково грязными и унылыми. Нужный мне дом втиснулся между двумя соседями и был настолько узким, что казалось, что когда-то кто-то просто выстроил стену поперек прохода между двумя домами и всё. Номера на нём не было. Только на углу был намалёван какой-то червяк с крыльями, видно должный изображать дракона.

Ключ от двери мне не понадобился, потому что сама дверь была настолько покосившейся, что я спокойно протиснулась в щель. Зато не было затхлого и застойного запаха брошенного и не отапливаемого дома. Устроившись в найденном почти на ощупь углу, где вроде было почище, по крайней мере, крыс, обладавший лучшей способностью видеть в темноте, чем я, одобрил именно его, я достала купленный по пути хлеб и сыр.

Этот нехитрый ужин мы разделили на две части, справедливо решив, что о завтраке, нужно подумать с вечера. Плащ принца, который он накинул на меня при встрече, я свернула на подобие спального мешка и вполне себе удобно устроилась уже привычно прижимая Фарта к груди.

Чтобы подскочить под утро от диких криков где-то рядом. Выскочив с перепугу на улицу, я обнаружила до боли знакомую картину. Обросший щетиной, с подбитым глазом и следами "дорожной болезни", это когда с пьяну обдирают кожу на лице о дорогу, в состоянии "еле стою на ногах" крепкий такой мужик ломился в соседний дом, поливая при этом бранью незнакомую мне Ниэль и таких же незнакомых дармоедов-крысёнышей. — Пьянь она и есть пьянь, — вздохнула я, возвращаясь в свой дом. — Зато, судя по восходящему солнцу, сейчас точно утро. Хоть какой-то отсчёт. Будем считать, что промахнулись с мелодией будильника.

Наскоро перекусив, я решила осмотреть перепавший мне на ближайшие полгода домик. — Даааа… — протянула я, по привычке разговаривая с Фартом. — Ну и как тебе?

Крыс на моём плече поводил мордочкой по сторонам и закрыл глаза лапами, в очередной раз поразив меня своей разумностью и общительностью. После беглого осмотра мне тоже хотелось прикрыть глаза руками, чтобы не видеть этот свинарник. Но, прислушавшись к себе и обнаружив, что боли почти не чувствую, я решила, что в этой помойке я жить не буду.

Открыв дверь, от скрипа которой у меня свело челюсть, и сняв ставни с обоих окон, я решила, что чем больше света, тем лучше. Заодно заранее осмотрю фронт предстоящих работ.

Мы приступили к разбору мусора, скопившегося в доме. Сам дом был двухэтажным. На первом этаже сразу напротив двери была печь, надеюсь, её устройство не сильно отличается от земного. Потому что там я печь топить умела. Научилась, когда ездили в гости ко второй бабушке. Широкая печная труба уходила сквозь потолок на второй этаж и вполне могла быть использована для дополнительного обогрева дома. С учётом, что впереди зима, это обнадёживало.

Сама печь напоминала перевёрнутую букву "Т", так как печь занимала почти всю стену. "Ножкой" была сама печь, а перекладиной служили выложенные из того же кирпича, что и печь и объединённые с ней большой разделочный стол с одной стороны и самая обычная мойка с другой. Ну, если обратить внимание, что обе столешницы, и на разделочном столе, и под мойкой были из тёмного камня, то по меркам моей прошлой жизни, вполне себе такая дорогая кухня в этой замусоренной развалюхе.

Рядом с разделочным столом была дверь, за которой пряталась каменная лестница в подвал. Здесь было очень холодно, и я решила, что этот подвал будет неплохой заменой холодильнику. Подвал был глухим, и попасть в него с улицы было невозможно. Что очень радовало.

Но больше всего меня удивило наличие крана над мойкой. Я не поленилась, полезла вниз. За засаленной и драной предраной тряпкой оказались почти знакомые трубы. Вода из крана правда не текла. Но тут я думаю нужно просить помощи у соседей.

Всю правую стену занимала лестница на второй этаж. Четыре ступеньки, небольшая площадка-поворот, и пролёт вверх. И вот под этой лестницей, куда проход был занавешен очередным тряпьём, меня ждал самый главный сюрприз.

Всё пространство под лестницей было разделено на две неравные части. В большей стояло обложенное камнем железное корыто. Ну, вот обычная чугунная ванна, только круглой формы. А вот покрытие внутри меня смутило, потому что я не могла опознать что это. Но очень напоминало керамический глазурованный горшок. С одной стороны торчали две гусиные головы кранов.

Осмотрев меньшую часть, я просто села на край средневековой ванны в лёгком недоумении. — Нет, значит в то, что я теперь живу в теле Элейны, я поверить могу, в дракона и магические артефакты тоже, а простите в водопровод и канализацию, которые, похоже, тоже работают при помощи какой-то магии или артефакта, нет? — спросила я сама у себя. — Одно ясно точно, эти полгода я, похоже, проживу со всеми удобствами. Вот только весь этот срач нужно каким-то чудом разгрести.

На втором этаже нашлась кровать, причём с хорошим, крепким деревянным каркасом, шкаф, и высокий комод с отломанными боковинами ящиков. На полу, стояло прислонённое к стене зеркало. Пусть и мутное, с волной, но зеркало.

Оба окна, и на первом этаже, и здесь наверху, помимо ставен, имели разделённые на небольшие ромбы рамы, в которые было вставлено мутное, жёлтоватое стекло. Качество у него, конечно, было низкое, но из-за этого оно не позволяло увидеть, что происходит внутри. Я сначала и вовсе думала, что это слюда какая-то.

А вот света сквозь него проникало достаточно. И в этом свете была видна удручающая картина. Приятные сюрпризы дома на этом заканчивались.

Было видно, что здесь не жили, а именно доживали оставшиеся до встречи с драконом дни. Обломки, тряпки, какие-то обрывки, пыль, грязь и куча бутылок разной степени целостности. Как мы вчера с Фартом не поранились, загадка!

Для начала я решила, что нужно избавиться от откровенного мусора. Поэтому к вечеру посреди комнаты внизу выросло две кучи. Одна, маленькая, состояла из того, что было непонятно или могло пригодиться. А вот вторая, почти мне по грудь, была из того, что предстояло выкинуть.

Решив отдохнуть, я накинула на себя плащ принца и пошла покупать еду, заодно решив узнать, куда здесь девают мусор. Едой я сегодня разжилась на славу. Большой круглый ржаной хлеб, пучок редиски, пять варёных яиц, кусок сала, сыр, кувшин яблочного сока и горшочек гороховой каши. Нам с Фартом этого хватит на пару-тройку дней.

Мусор здесь стаскивался на специальную площадку в самом низу улицы. Их здесь называли как оказалось, крысиными концами, потому что даже район где был мой домишко, был то, что называется образцом высокой культуры и быта. Почти до самой ночи, мы таскали собранный по всему дому мусор на эту своеобразную мусорку, которую как говорили, вывозили раз в десять дней.

Во время уборки мы нашли два ведра, и в них притащили воды из колодца, которые здесь тоже были. Окинув взглядом даже ставшим как-то попросторнее дом, и решив, что за сегодня мы почти совершили подвиг, я закрыла дверь на замок снаружи и снова проскользнув в щель, отправилась спать.

В этот раз спать мы устроились на кровати. Отсутствие постельных принадлежностей нам вполне компенсировал плащ его высочества. Казалось, что мы только закрыли глаза, когда с перепугу подскочив, мы с Фартом прослушали вчерашнюю неудачную мелодию будильника.

Вот только сегодня я была сильно уставшая и совершенно не выспавшаяся. Я решительно промаршировала к окну, хоть и с усилием, но распахнула створку и, высунувшись по пояс, блеснула знаниями, полученными совсем не в консерватории. — Если ты, падла недо@банная, ещё раз распахнёшь свой поганый еб@льник раньше обеда, ты у меня жрать будешь жопой и ср@ть ртом! — закончила я своё выступление под оглушающую тишину на улице.

Захлопнув окно, я со стоном упала на кровать. Ныла шея, ныли руки и ноги, а как болела спина! Но вот как назло сон уже ушёл. Я ещё было надеялась, что может получится задремать. Но мои планы прервал какой-то неуверенный стук в дверь.

Удивившись, так как в гости ко мне точно никто не мог прийти, я спустилась вниз. Выкарабкавшись на улицу, я с удивлением обнаружила за дверью долговязого парня, смущённо переминавшегося на пороге. — Доброго дня, милостивая госпожа, — стянул он войлочную шляпу с головы и прижал её к груди. — Прошу прощения за беспокойство, но не могли бы вы… — И вам, юный бонд, доброго дня. — Ответила я, видя, что юноша не знает, что сказать дальше. — Что привело вас в мой дом? — Я слышал, что этот дом невесты заняла высокородная госпожа, выбравшая нелёгкую участь. А дом давно стоял заброшен, последний раз здесь обитала одна из жертв дракона два года назад. — Начал торопливо объяснять парень. — Возможно, я мог бы помочь вам по хозяйству. Почистить печь, починить дверь… — Я благодарна вам за желание помочь, бонд… Как ваше имя? — память Элейны выручала меня снова и снова. — Грей, госпожа. — Представился парень. — Так вот, бонд Грей. Я вам очень благодарна, но принять вашу помощь не смогу. Мне просто нечем за неё расплатиться. — К чему врать и изворачиваться, когда и так любому ясно то плачевное положение, в котором я нахожусь. — Поверьте, я не потребую с вас денег. Я помог бы вам, а вы дали бы мне несколько уроков… Эммм… Изящной словесности. Вроде того, как вы совсем недавно попросили вашего соседа вести себя потише. — Ошарашил меня Грей. — То есть, ругаться? — уточнила я. — Да! — радостно закивал болванчиком парень. — По рукам! — обрадовалась я и отбросила все церемонии. — Но ты мне расскажешь, зачем тебе это надо. Проходи.

С печью Грей справился быстро. Всего-то прочистил и сразу разжёг. А вот с водой оказалось всё не так просто.

Вся эта система приводилась в действие артефактами. Которые в моём доме давно вышли из строя. И стоили они совсем не дёшево. Но желание пользоваться комфортом было сильнее. Для моего дома таких артефактов понадобилось целых три, и их покупка съела почти половину моих денег. А ведь мне предстояло прожить ещё месяц на остатки выданной мне суммы.

Но пришлось помимо артефактов купить ещё одежду и обувь. И несколько ножей. Ещё часть денег ушла на покупку дверей. Входную и ту, что будет отделять ванную комнату от общей части дома. После всех трат передо мной во всей красе встал вопрос о том, как заработать денег, чтобы дожить до следующей выплаты.

Глава 8

Целый день понадобился Грею, чтобы наладить работу системы подачи воды и стока в моём доме. — Ну вот, лет пять точно проработают без подладки, — начал парень и осёкся. — Слушай, давай не будем нагнетать. Я знаю и помню. Но вот понимаешь, даже если точно знаешь дату своего ухода, глупо лишать себя остатка жизни. — Улыбнулась я, делясь своими мыслями с Греем. — Я, конечно, не смогу завести семью, родить ребёнка и что-то ещё, что требует времени. Но я могу насладиться каждым из оставшихся дней. — Получится? — с сочувствием спросил Грей. — В каждом блюде многое решают приправы. А неизбежность смерти лучшая приправа для жизни. — Ответила я. Кому принадлежала эта или похожая фраза я не помнила, но моё настроение она описывала как нельзя точно. — Ты лучше расскажи, зачем такому воспитанному парню понадобились уроки, как ругаться?

История оказалась сродни неожиданному появлению папуаса среди эскимосов. Папа у Грея был средней руки торговцем, мама же и вовсе внучкой разорившихся дворян с каким-то мелким титулом. Вот и получил Грей и обе его сестры воспитание строгое, в высшей степени культурное. Но отец разорился, и вскоре умер. Сердце не выдержало потери дела, благодаря которому содержалась вся семья.

И пришлось Грею самому обеспечивать маму и сестёр. Сестры к счастью быстро вышли замуж. Остатки семейного достояния пошли на приданное. Замужество у обоих вышло удачным. Смогли переехать в более приятные условия для жизни и на остров Правосудия больше носа не показывали. Потому что мать Грея была уверена, что если общаться с человеком в беде, то к беде такое общение и приведёт.

Тем не менее, работать Грею приходилось целыми днями, запросы матушки с годами только росли. А тихий и покладистый парень не протестовал, принимая подобное как обязанность. Это же мама, а он мужчина.

Однако характер и воспитание мешали и тут. Осадить наглого заказчика или конкурента он не мог, и часто оставался без заработка. В то утро он как раз шёл мимо моего дома после одного из таких случаев. Он три дня делал работу, а хозяин дома доделал остатки и заявил, что Грей только зря топтался у него дома. И услышав мою речь к соседу, подумал, что вот так он бы смог осадить наглеца.

На следующий день, после починки водоснабжения, я приступила к отмыванию дома. Благо день начался с орева соседа и моей импровизации на тему его происхождения. К вечеру в доме не осталось ни одного камня, ни одной дощечки, целой тарелки или части мебели, которую я б не отмыла в трёх кипятках, что называется.

А сегодня Грей повёл меня за городскую стену показывать, где берутся дрова и хворост для печи. Можно было конечно купить на рынке. Многие горожане из тех, кто жил бедно, собирали его и продавали тем, кто мог себе позволить потратить несколько монет, но не гнуть спину самому.

Сейчас по времени была примерно первая половина осени, даже скорее ближе к середине. Лес стоял сырой и начинающий остывать. Собранные ветки Грей обрубал, подгоняя по размеру, и плотно увязывал. Ему домой тоже нужно было принести, да ещё и в запас натаскать на зиму. К тому же дрова и хворост ещё нужно было просушить.

С помощью Фарта я нашла за печкой ещё одну неприметную дверь. Она вела в небольшое проходное помещение без окон. Как мне объяснил Грей, это в моём доме там был ещё один склад хлама. А вообще-то там как раз и хранили дрова.

А выход там был на улицу. Ни одно окно дома не выходило на эту сторону, а проходов между домами не было, поэтому не обнаружили бы мы с крысом эту дверь, то никогда и не узнали, что за домиком, окруженный с трёх сторон высокими каменными стенами, имелся небольшой участок земли, размером, наверное, с сам дом.

Такие участки, оказывается, были у всех домов, чтобы было, где сушить бельё и выполнять прочие хозяйственные нужды. Но многие жители, точнее почти все, предпочитали за счёт этих участков увеличить собственные дома. Чтобы умещаться разросшейся семьёй. А какая семья у невесты дракона? Вот дворик и сохранился.

Но главное, что там мы нашли стол и стулья, да такие, что им, наверное, и топор не страшен. По крайней мере, я их отмыла, прошкурила, благо у Грея я смогла разжиться вполне себе узнаваемыми инструментами и материалами. А он получил незабываемый урок изящной словесности, когда в процессе я насажала себе заноз.

Там же во дворе валялись железяки, в которых Грей опознал кованые дверцы под печку. Непонятно правда, почему их выбросили, а на их место пристроили какие-то тряпки, но Грей сказал, что установить всё обратно будет не сложно. В углу, сваленные в кучу валялись инструменты, посуда, к сожалению, от такого хранения многие горшки побились.

И несколько подсвечников, в которых пламя поддерживалось благодаря магии артефактов, на которые никто видимо тратиться не хотел. Поэтому красивые подсвечники просто выкинули. Там же в куче нашлись и специальные факелы от печи, работавшие по тому же принципу, что и подсвечники. Я решила всё это отмыть и вернуть обратно. А там глядишь, и на артефакты наскребу.

От второго выхода я сделала широкую дорожку из крупных булыжников. Теперь часть дворника была вымощена камнем, и можно будет выходить развешивать бельё, не боясь испачкаться в грязи в любую погоду. Жаль что сейчас осень, но я надеялась, что смогу ещё успеть высадить клумбы на оставшуюся свободной часть земли.

Пока Грей увязывал собранный нами хворост и некрупный сухостой, я гуляла по лесу. Моё внимание привлекли сухие, но странно знакомые стебли, которые заполонили собой всю поляну. — Стойте, леди. Вы явно не знаете что это, но это ядовитое растение! — неожиданно схватил меня за руку Грей. — Картошка? Ядовитая? — удивилась я. — Да ядовитая, не слышал, чтобы ее так называли, как вы, цветы у неё красивые. А вот ягоды несъедобны. От них случается расстройство живота и жар. И ведут себя люди странно. Кто-то начинает беситься, а потом сидят, словно у них большое горе и ни на что не реагируют. — Разъяснил мне Грей. — А корни, то есть клубни, кто-нибудь ел? — замерла я в ожидании ответа. — Да кто их будет есть? Вот ещё корни всякой ядовитой травы мы не глодали! — фыркнул парень. — Так! Есть чем подкопать? — обрадовалась я. — Фарт, если это то, о чём я думаю, мы живём!

После некоторых усилий я смогла добыть штук тридцать средних клубней, и горсти две мелких картофелин. Чуть не расплакалась от вида обычной картошки. Но теперь мне как минимум не грозил голод.

После того, как мы отвезли хворост по домам, я уговорила Грея вернуться в лес. Остаток дня я провела, рыская по лесу. Моей добычей помимо картошки, которой я накопала целую тачку, в которой на вид помещалось мешка два, стали пусть уже и пожухшие стебли дикого укропа и головки чеснока. А самое главное грибы. — Артефакт всё равно не даст вам умереть, леди. — Заверил меня парень, наблюдая за тем, с какой радостью я реагировала на настоящее сокровище, грибы. — Не, эта песня не про меня. Нет, ну какая прелесть! И вы их не собираете? — восхищалась я богатому урожаю.

Особенно меня удивил тот факт, что здесь было большое количество белых грибов. В моём мире их время к осени уже проходило. Этот поход в лес решил не просто вопрос с теплом, он позволил мне как минимум до следующей выплаты содержания не думать о голоде.

Даже просто картошка уже не пустой стол. Купить немного масла, которое здесь продаётся в горшочках, и пожалуйста! Свежая картошечка со сливочным маслом! Или запечённая на углях, ведь у меня теперь печка в доме. Голод? Нет, не заходил.

Уже возвращаясь домой, мы остановились передохнуть. Пока отдыхали, я обратила внимание на нескольких мужчин, которые что-то делали возле фонарей. Вдоль центральных улиц фонари стояли часто, высокие, красивые. С двух сторон от каждого фонаря стояли большие квадратные клумбы. Фонари красили в тёмно-коричневый цвет снаружи, и в искрящийся белый внутри фонарного домика. А клумбы в зелёный. Я подошла поближе. — Господа, а не подскажете ли вы мне, где можно купить краски? — поинтересовалась я. — Небо с Вами! Ещё с невесты денег брать! — заявил один из мужчин, уставившись на мой ошейник. — Да берите сколько хотите.

Жадничать я не стала, взяла по одному ведру каждого цвета. Понаблюдав за моими попытками как-то пристроить сразу три ведра, мужчины заинтересовались содержимым тачки. — Это что такое? — удивился один из них, увидев грибы, картошку, кстати, никто не опознал. — Леди собрала. — Пожал плечами Грей.

Сочувственных взглядов сразу прибавилось. — Вот так, Фарт. — Разговаривала я с крысом вечером, пока разбирала добычу. — Один мир, один город. А насколько разные люди. И тюремщики, готовые утопить в своей злобе любого, и добродушный, стеснительный и готовый помочь Грей, и простые, но умеющие сочувствовать работяги. Точно не пропадём. А ты давай, присмотрись к Грею. Я уйду к дракону, а тебе нужен будет новый дом.

Последняя фраза вызвала у Фарта бурю возмущения. Он забрался ко мне на плечо и прижался к шее. — Ну, как знаешь. — Улыбалась я. — Значит, пойдём к дракону вместе.

Глава 9

Только тот, кто долгое время не имел крыши над головой, сможет понять тихое удовольствие от уборки и мелкого ремонта собственного жилья.

Расставив вёдра с краской на полу, я прикидывала, с чего начать. Меньше всего было зелёной краски, а вот тёмно-коричневой и белой было в избытке. Краска здесь была особенная, жирная и с какими-то дроблёнными в пыль камнями. Поэтому ложилась она сразу и ровным слоем. Не нужно было ждать, когда высохнет, и красить второй раз.

А самое главное, что брала она и дерево, и металл. И даже камень. Более того в кварталах побогаче, дома специально красили, чтобы сохранить камень. Свой новый день я начала с покраски. Привычный уже рёв соседа пьянчуги разбудил лучше будильника, но смолк, как только я распахнула раму.

Высунувшись из окна, я увидела, как сосед стоит на крыльце своего дома, слегка пошатываясь и уперев руки в бока.

— Что? — пьяно спросил он.

— Чего орёшь? — спросила я в ответ.

— А сейчас не ору. Не успела, герцогинюшка. Так что теперь молчи. И это… Не с…с. сквер-нос-ловь! Будешь как нормальная баба! — протянул он мне заплетающимся языком. — Вот.

— А ты спи иди, будешь как нормальный мужик! — сказала я.

— А ты мне не командуй! У меня своя баба есть, чтоб мной командовать. Будут тут всякие… — что там будут "всякие", я слушать не стала, посчитав свой вклад в добрососедские отношения на сегодня достаточным, и закрыла окно.

Завтракали мы холодным картофелем с грибами, которые я вчера допоздна мыла и готовила. Что-то на еду, что-то в сушку. С утра печь нагревать не стала специально. Весь дом был намыт, вся мебель начищена и ошкурена. Все подготовительные работы получается, были проведены, а краска, по заверениям Грея, сохла достаточно быстро.

Первым делом покрасочные работы начались с закутка под лестницей. Смешав белую и зелёную краску до салатового оттенка, я покрасила всё кроме полов, превратив серое помещение в достаточно светлую комнату. И пока здесь краска подсыхала, я красила всю мебель. Монументальный каркас кровати, стол и стулья отлично подходили под тёмно-коричневый цвет. Печь тоже подверглась перекраске.

Закончив с ней, я вернулась в свою своеобразную ванную комнату и убила пару часов, чтобы нарисовать ромашки на стенах. Не знаю, смогу ли добыть жёлтой краски для сердцевинок, но и с салатовыми крупные цветы смотрелись неплохо.

Ярко-зелёными стали рамы окон, ставни, подоконники и входная дверь. Потолки и стены сверкали белизной, а крошки камня в краске ещё и блестели, когда на них падал свет. Интересно будет посмотреть на это вечером. Двери в подпол и во внутренний дворик я тоже сделала белыми. А вот шкаф, располагавшийся от двери в подпол и до стены, который мне сделал Грей, я сначала хотела сделать зелёным. Но потом решила, что пусть вся мебель будет уж одним цветом.

Правда, когда закончила с покраской полов и лестницы с перилами, поняла, что смотрится всё вместе темновато. Но решила, что это всего на пару месяцев, а потом скоплю на занавески и, наверное, ковер под стол, если в этом мире такое существует.

День ещё был в разгаре, а трудовой энтузиазм не угас. Решив, что пусть внутри дома всё сохнет, я приступила к покраске дома снаружи. Вылила остатки зелёной краски в белую и, тщательно размешав, получила краску светло-светло зелёную. Скорее даже мятного цвета. Вот ей-то я и выкрасила весь дом снаружи. И уже по светлому тону переводила коричневым цветом силуэт дракона.

— Странно смотрится, да? — спросила я у Фарта, который старательно сидел на мне, то на плече, то на спине, пока я красила полы.

— Лапы пустые. — Раздался рядом детский голос.

Соседские мальчишки, похожие как две капли воды, уже давно наблюдали за мной, а тут осмелились подойти. И не поняли, кого я спрашиваю. Фарт сбежал по руке и почти сразу вернулся со стебельком клевера в зубах.

Я посмотрела на ведро из-под зелёной краски и решительно пошла к нему. На стенках оставалось совсем немного краски. По крайней мере, на стебелёк и четыре листика клевера хватило. Вот только дом теперь смотрелся странно. Ступеньки, несколько рядов камней от земли и крыша с трубой были серыми, а все стены и окна сверкали глянцем свежей краски. Посмотрела на краску. Больше половины коричневой и немного мятной. Ладно, не выливать же? Смешала, получила цвет… Ну, вот настоящий шоколад!

— И как мне на крышу залезть? — задала я сама себе вопрос вслух.

— Так по лестнице же! Сейчас! — две вихрастые головы согласно закивали, и мальчишки метнулись куда-то в сторону и вернулись с обычной приставной лестницей.

Красила крышу я аккуратно, с опаской, чтобы не слететь вниз и не испачкать уже выкрашенную стену. Вот тут мне помогали вызвавшиеся добровольцы. Спустившись, я докрасила камни внизу. А чтобы докрасить ступеньки мне пришлось соскребать последние капли краски со стенок ведра.

После последнего мазка я удовлетворённо выдохнула. Между двумя большими домами, с серым камнем стен и выгоревшей черепицей, мой домик смотрелся ярким пятном, игрушкой или даже пироженным. Этакий тортик в сахарно-мятной глазури и с шоколадной крышей.

— Красота! — умилилась я.