Помоги проекту - поделись книгой:
Еще более внимательно наблюдая за конем — что-то в его поведении кажется ему странным, — Генри Трессилиан удивленно смотрит на него, сердце его громко бьется. Что если индейцы снова окружат его и на этот раз будут искусней оперировать лассо? Крестоносцу не может всегда везти.
Пока он об этом думает, до слуха юноши и остальных караульных доносится звук, который сразу заставляет их посмотреть в противоположном направлении. Слышно много громких возбужденных голосов. Голоса мужчин, крики женщин, плач испуганных детей — все это доносится от нового лагеря у источника.
Караульные оставляют свой пост и бегут к oro de agua. Звуки неожиданные и загадочные! Единственное предположение: индейцы сумели по какому тайному, известному только им пути подняться на месу и теперь нападают с тыла. Какой враг еще мог так испугать обитателей лагеря? Во всех голосах слышен страх.
Молодой англичанин бежит первым, раздвигая ветви и перепрыгивая через упавшие стволы. Висенте, в одной смене с ним, бежит следом, хотя у него нет таких стимулов торопиться: в смеси голосов Генри Трессилиан слышит милый голос, умоляюще зовущий его по имени.
Только выбежав на самый край поляны, они видят причину этого дикого смятения, хотя на несколько шагов раньше Висенте о ней уже догадался. На ветвях деревьев, так высоко, как они могли забраться, сидят мальчики и девочки; они как будто забрались туда, чтобы посмотреть удивительное зрелище.
— El orso — гризли. Должно быть, он, — говорит на бегу Висенте.
Так оно и есть. Так загадочно призванные караульные видят на другом конце поляны, окружающей источник, двух гигантских зверей: один стоит на четырех лапах, другой — на двух. Это звери, встреча с которыми самая опасная в пустынных местах Америки. Они настолько равнодушны к соотношению сил, что могут напасть на двадцать человек, и известны случаи, когда они нападали на хорошо оборудованный лагерь, вызывали страшный переполох, и приходилось использовать все средства, чтобы защититься от них.
Индийский тигр и африканский лев не так страшны, как ursus ferox в тех местах, где он обитает.
Странно, но пара в конце поляны не проявляет намерения нападать на лагерь; звери как будто забавляются тем, какой переполох вызвало их появление. Зверь, стоящий на задних лапах — это самец, — машет лапами, как фокусник; самка время от времени тоже встает на дыбы, словно ассистент жонглера, и весь этот спектакль кажется очень комичным. Трагическая часть его еще не началась, и по двум причинам.
Первая в том, что гризли редко нападает сразу; он оказывается на поле боя скорее случайно, чем с заранее принятыми враждебными намерениями. Но если его разозлят, горе тому человеку или лошади, которые оказываются в пределах досягаемости его мощных лап! Известно, что своими огромными кривыми когтями в несколько дюймов длиной гризли может сбить на землю быка или лошадь, как терьер кролика.
Бросив взгляд на палатки, Генри Трессилиан видит, что сеньора внутри одной из них, ее лицо видно сквозь отверстие, а Гертруда снаружи рядом с отцом. Девушка как будто ведет себя храбрей окружающих взрослых. Ее храбрость объясняется тем, что она видит юношу, бегущего к ней с ружьем в руках.
К этому времени остальные тоже схватили ружья и, предводительствуемые мажордомом, готовятся стрелять в медведей. Гамбусино, который их раньше не замечал, теперь видит и понимает их намерения. Он пытается их остановить и громко кричит:
— Ради вашей жизни, не стреляйте! Они могут уйти…
Слишком поздно. Его последние слова заглушает грохот выстрела большого ружья мажордома, и самец опускается на четвереньки; он очевидно ранен, но легко; последующие движения говорят, что рана у него не страшней царапины или укола булавкой. Он словно испытывает зуд и, кусая рану, хочет от него избавиться. Однако он очень рассердился, потому что снова встает на задние лапы, поворачивает голову, презрительно фыркает и рычит. Рычание говорит о боли или о стремлении отомстить.
Ни самец, ни самка не собираются отступать; они как будто действуют согласованно и понимают друг друга, и это заставляет их оставить свое место и бежать к палаткам и шалашам. Бегут они очень быстро и сразу оказываются у палаток; самка мгновенно хватает мальчика, который, испугавшись, упал с ветки прямо перед ней, и убивает его одним ударом мощной передней лапы. Но он не остается неотмщенным; она в ярости ищет новую жертву и оказывается так близко, что ружья буквально упираются в ее длинную косматую шерсть. Одновременно раздаются выстрелы восьми или десяти ружей, и самка падает на землю.
Но самец, более грозный, стоит, и где эти восемь или десять ружей, чтобы нанести ему последний удар? В руках осталось только четыре заряженных ружья; большинство тех, кто успел схватить ружья, инстинктивно бросились к самке, напавшей на мальчика. Но эти четыре ружья защищают палатку, в которой находятся сеньора Виллануэва и ее дочь. Нет надобности говорить, что эти защитники: дон Эстеван, Роберт Трессилиан, его сын Генри и гамбусино. Защита надежная, потому что, помимо ружей, они вооружены ножами и двуствольными пистолетами.
Они набросили плащи и темную одежду на палатки, чтобы сделать их менее заметными, но медведь как будто охвачен мстительным намерением напасть именно в этом направлении и идет прямо к палатке.
— Позвольте мне выстрелить первым, сеньоры, — просит Втисенте. — Я буду стрелять с колена, и моя пуля может заставить его повернуться; тогда стреляйте ему в бок и цельтесь ниже плеча.
Говоря это, гамбусино опускается на одно колено, поднимает ружье к плечу — и вовремя, потому что медведь уже в десяти шагах от него. Громкий выстрел, клок шерсти вырывается у медведя с правой стороны шеи: Висенте попал туда, куда хотел, и его план сработал: медведь повернулся, чтобы укусить раненое место, и следующие выстрелы пришлись ему в бок. Пули из четырех ружей со вдвое большим количеством пуль, образовали неправильный круг размером с человеческую голову. Ни пистолеты, ни ножи, ни другое вспомогательное оружие не понадобились: не успело прекратиться эхо выстрелов, как медведь испустил последний вздох.
Глава XVII
Новая погоня за Крестоносцем
Сцена, полная действия и возбуждения, заняла, однако, совсем немного времени: прошло едва две минуты с того момента, как гризли показались на краю поляны, и теперь они лежат мертвыми — жертвы собственной свирепости.
Все могло кончиться по-другому, и часто в подобных обстоятельствах так и кончается. Известно немало случаев, когда с десяток обитателей лагеря становятся жертвами безумной ярости одного-единственного гризли. К счастью, все шахтеры попали в цель — несомненно, потому, что стреляли с очень близкого расстояния: толстая прочная шкура этого животного почти пуленепробиваема: однажды медведь был ранен дюжиной пуль и унес их с собой.
Очевидность опасности и невозможность сбежать от нее придали шахтерам храбрость отчаяния и сделали их бесстрашными при нападении; иначе они могли бы стрелять в зверей с дальнего расстояния и промахнуться. Тем не менее ущерб большой, и вслед за выстрелами звучат плач и крики: женщины собрались вокруг тела единственной жертвы ярости животных. Мальчик изуродован, параллельные все еще кровоточащие разрезы на груди — следы когтей и большая рана на шее, куда пришелся первый удар.
— Esta Pablito Rojas! — крикнул кто-то, назвав имя мальчика. И сочувственный хор подхватил: — Pobre! pobre-ceti![12]
Но один человек не принимал участия в этом изъявлении горя — Генри Трессилиан. Его больше нет в лагере, потому что, как только был убит второй гризли, юноша, удивив всех, вернулся на наблюдательный пост. Среди удивившихся Гертруда: ей показалось странным, что он не задержался, чтобы высказать слова сочувствия. Он только произнес кличку своего коня, которая хорошо известна девушке, и ушел
Теперь с прежней точки он снова видит Крестоносца, который стоит на прежнем месте и, по-видимому, остается незамеченным. Это больше, чем ожидал Генри, но у этого есть причины: вероятно, крики и стрельба наверху на время отвлекли индейцев. Но долго это не продолжится, и хозяин Крестоносца считает мгновения до момента, когда лошадь увидят и погонятся за ней.
И проходит этих мгновений немного. Почти сразу после возвращения на свое место он замечает, что группа всадников, человек шестьдесят, движется вдоль утеса; движутся они не поспешно, не в смятении, а неторопливо длинной линией, которая растягивается по ллано.
Крестоносец тоже их видит и реагирует спокойно; вдоль ручья растет свежая трава, которая занимает его на время. Очевидно, что он причина передвижения индейцев, хотя они не направляются прямо к нему, очевидно, хотят окружить.
Почему он позволяет, чтобы его окружили и так легко смогли приблизиться? Такие вопросы задают себе стоящие наверху шахтеры: караульные вернулись на пост, и с ними пришли другие зрители.
Один из них говорит:
— Он не позволит захватить себя в ловушку. Скорее в ней окажутся индейцы. Смотрите! Они начинают это понимать!
Это говорит Педро Висенте, показывая на длинную линию всадников.
Цепочки всадников направлялись на запад, приближаясь к ручью; но, приблизившись к нему, они неожиданно, словно в удивлении, останавливаются. Потом все резко поворачивают и движутся назад, на восток, галопом скачут к лагерю. Они обнаружили, что через ручей невозможно переправиться.
— Эта лошадь — настоящий demonio, — говорит Педро Висенте. — Она, должно быть, знала, что они не смогут перейти разбухший ручей, иначе не стала бы вести себя так и стоять на месте. Но они еще не отвязались от нее. Смотрите: они обходят озеро.
Именно это делают индейцы, направляясь к тому месту, где у входа в расщелину начинается озеро. Впадающий в озеро ручей они пересекают без труда: как только кончился дождь, ручей вернулся к своему обычному состоянию, превратившись в мелкий ручеек.
Как мрачное, неприятное зрелище, проходит перед взглядом Генри Трессилиана когорта дикарей, один ряд спускается за другим и исчезает из вида, пока на равнине внизу не остается ни одного живого существа, кроме самого Крестоносца.
Следует долгий интервал без событий. Проходит почти час. Крестоносец продолжает спокойно пастись, переходя с одного места на другое. Индейцев все это время не видно, и ни звука не доносится с того направления, в котором они исчезли.
Но вот звук раздается — резкое ржание черного коня; он поднимает в воздух гриву, отступает по дуге и стремительно уносится, как будто убегает от наступающего врага; и тут же показывается и этот враг — из-за основания утеса выезжают один за другим несколько всадников, все они скачут галопом.
Крестоносец скачет вниз по течению параллельно ручью, как бежал и раньше от тех же самых преследователей. Кажется, сейчас они не смогут его догнать, потому что он с каждым прыжком, даже не напрягаясь, увеличивает расстояние. Но что это?
— Santos Dios! Они опередили его. Milraya! Какая жалость!
Это снова восклицает гамбусино, видя впереди еще одну группу всадников, направляющуюся к ручью с явным намерением перехватить коня.
Крестоносец тоже их видит, они совсем близко от него; отказываясь от прежнего направления, он резко поворачивает и скачет на запад, пытаясь вырваться из окружения; вскоре он исчезает за скалой.
Преследователи поворачивают за ним и тоже один за другим исчезают из вида, и снова эта часть ллано возвращается к прежнему строгому и дикому спокойствию.
Для большинства наблюдателей эта гонка не представляет особого интереса. Немногие следили за ней, потому что людей занимают другие, более насущные интересы. Один за другим они возвращаются к ojo de agwa, чтобы исполнять свои дневные обязанности.
Но молодой англичанин по-прежнему стоит на наблюдательном посту, смотрит на равнину внизу и напряженно прислушивается к звукам с запада — прислушивается со страхом, потому что боится услышать выстрелы.
Дикари, не поймав коня своими лассо, могу попытаться застрелить его. Именно этого боится молодой хозяин Крестоносца, именно это занимает его мысли.
К счастью, ненадолго. Менее чем через час всадники по двое и по трое возвращаются из-за озера, направляясь в свой лагерь. Так продолжается, пока с расстроенным видом не появляются последние. Захваченного Крестоносца с ними нет. И не были слышны выстрелы; скорее всего он снова ушел от них.
Глава XVIII
Жизнь на Пропавшей горе
Описанные возбуждающие события быстро сменяли одно другое, потом последовал период спокойствия, длившийся много дней. Спокойствие наверху и внизу, и в лагере осажденных, и у осаждающих.
Осаждающие не бездействуют: все время приходят и уходят группы всадников, особенно по ночам. Рассылаются разведчики; это может происходить по разным причинам. Но однажды замечено, что большой отряд объезжает гору, время от времени останавливаясь и разглядывая склоны от основания до вершины; очевидно, индейцы проверяют, нет ли у белых людей возможности спуститься на равнину по какой-то другой расселине, прорытой водой.
За этой группой разведчиков внимательно наблюдают сверху. Очевидно, индейцы убеждаются, что бледнолицым уйти не удастся; теперь им нужно только немного терпения, чтобы захватить врагов.
Осажденные тоже приходят к такому же выводу, но их он гораздо меньше удовлетворяет. Они видят, как решительно настроены индейцы, как цепко держат их в окружении, как неумолима их мстительность. И никакой надежды на бегство. Впрочем, осажденные так заняты, что пока не слишком часто думают о будущем.
Возникают новые опасения, и нужно принять меры, чтобы их рассеять. Возможно, на месе есть другие медведи гризли, и, если так, то эти чудовища могут бродить вокруг лагеря, ожидая возможности напасть. Лучше держать их на удалении от лагеря, потом напасть на них и уничтожить.
Придя к такому выводу, дон Эстеван приказывает всем вооружиться, и устраивает общую облаву по всей вершине. В зарослях прорубают тропы, открывают много мест, на которых никогда не бывал человек. Незнакомые птицы взлетают со своих гнезд, в густых зарослях, перевитых лианами, пробираются незнакомые животные, в основном рептилии: броненосцы, ящерицы, рогатые лягушки (
Но встречаются и четвероногие. Время от времени раздается звук выстрела. Это дикий баран, или вилорог, а может, заяц или кролик. Встречается здесь и волк, а также его меньший и более трусливый родич койот, но медведей — гризли или других видов — нет. Видимо, два убитых у лагеря зверя были полновластными владыками вершины.
Охота, занявшая весь день, приносит удовлетворение сразу в нескольких отношениях. Прежде всего, можно больше не опасаться Ursus ferox; во-вторых, получено много свежего мяса; в- третьих, очевидно, что на вершине еще много дичи.
Хватает и растительной еды: самые разнообразные корни, плоды и ягоды. Мескаль, чья печеная сердцевина составляет основную пищу врагов, растет на вершине повсюду. Гамбусино и многие шахтеры знают, как его готовить. Есть несколько разновидностей мескитового дерева; семена из его стручков можно размолоть, получается мука для приготовления питательного хлеба; в то время как шишки сосен (
И на это их единственная надежда: так или иначе их положение станет известно друзьям в Ариспе или соотечественникам в другом месте.
Но насколько это вероятно? Как уже говорилось, Потерянная гора вдалеке от основных путей. Могут пройти месяцы или даже годы, прежде чем здесь окажется какой-нибудь путник. Так что у них такая же вероятность быть увиденным — при этом чтобы стало понятно их положение, — как у потерпевших кораблекрушение на каком-нибудь необитаемом острове посреди океана.
Как и потерпевшие крушение, они поднимают сигнал бедствия. Всякий, кто подходит к горе с юга, удивится, увидев высокий флагшток с развевающимся над ним флагом — это придает горе сходство с крепостью. На флагштоке трехцветный флаг с гербом Мексиканской республики — орел над нопалем[13]. Этот флаг дон Эстеван предполагал повесить над новой шахтой; теперь на это мало надежды. Сейчас флаг сообщает о грозящей катастрофе и должен привлечь внимание тех, кто способен эту катастрофу предотвратить.
Но, если не считать мрачного будущего, в жизни осажденных нет ничего скучного и даже неприятного. Напротив, ее можно было бы назвать приятной: много еды, много воды, относительная свобода для прогулок, голубое небо над головой, жару умеряет ветерок, приносящий ароматы плодов и цветов.
И нет мрачной тишины; напротив, сцена оглашается голосами многих певцов, дневных и ночных. Днем неблагозвучные, но бодрые крики голубой сойки и красного кардинала, «мяуканье» дрозда или крики ястреба, преследующего добычу; ночью гораздо более мелодичная несравненная песня czentzontle — мексиканской птицы-пересмешника смешивается с песней cuitlacoche — соловья Нового света, известного гораздо меньше своего родственника в Старом свете.
Жизнь в лагере под открытым небом становится привычной, каждый день приносит свои проблемы и обязанности. Караул, конечно, продолжается, и бдительность не снижается. Хотя осаждающие не проявляли никаких признаков штурма, кто знает, что задумали эти коварные дикари?
Только ночью можно этого опасаться, и то только в самые темные ночи. В другое время исполнять обязанности караульных легко.
Шахтеры могут представить себе, что у них пикник, они хорошо проводят время на полпути между землей и небом. Но они здесь не по собственному выбору, а по необходимости. И мысли о мрачном будущем мешают наслаждаться настоящим. И часы проходят не весело, а устало.
Глава XIX
Кому предстоит рискнуть?
Один день сменяется другим, не принося надежды осажденным на Пропавшей горе. Напротив, каждый проходящий день делает перспективы на будущее еще мрачнее, если это возможно.
Спустя десять дней после начала осады силы осаждающих увеличились, с севера пришел новый отряд, очевидно, вызванный теми, кто привел захваченное стадо. Но к чему такое наращивание сил? Здесь оно не нужно. Вполне хватает тех, кто уже здесь.
Шахтеры не могут догадаться, зачем пришли новые головорезы. Может, чтобы принять участие в церемонии памяти павшего вождя или отомстить за него, когда появится возможность.
Однако ничего подобного: осуществляется план нового вождя Эль Сопилоте (
Однако хватает и мыслей о себе, и их с каждым часом становится все больше; потому что с каждым днем положение ухудшается. Запас продовольствия, казавшийся неистощимым, на самом деле ограничен. Надо кормить больше семидесяти ртов, поэтому ежедневно тратится много продуктов. Не стает диких четвероногих; птицы, испуганные постоянной охотой и выстрелами, улетают в другие места. Кончаются запасы тасахо (
В палатке дона Эстевана собираются семь или восемь человек; конечно, присутствуют обе dueños, а также мажордом, главный инженер и другие главы отделов. Не стоит говорить, что здесь и гамбусино. Они обсуждают события дня и намечают планы на завтра. Они так делают каждый вечер, и в сегодняшнем собрании нет ничего особенного.
Но у дона Эстевана появилась мысль, которой он еще не делился с остальными, и теперь он излагает ее собравшимся.
— Кабаллерос! Я вижу только один способ — слабый, сомнительный шанс, но придется рискнуть. Кто-то должен попытаться пройти мимо часовых.
— Невозможно! — думают все, и два или три человека говорят это вслух. Потому что все видят, как бдительно несут свою службу часовые, не расслабляясь ни на час, ни на мгновение: линия часовых, протянувшаяся по равнине от одного края расселины до другого, всегда на месте. Часовые стоят весь день, а на ночь число их удваивается.
— Жаль, если это так! — восклицает дон Эстеван, понявший, что таково общее мнение. — Только подумать: одно слово в Ариспе все изменило бы. Мой свояк полковник Реквеньес командует там отрядом копейщиков, это отряд из Сакатекоса[14] Через полчаса они были бы в седле и поскакали нам на выручку. Ay Dios! Если не сможем с ними связаться, мы погибли!
Роберт Трессилиан спрашивает:
— А сколько людей смогли бы найти дорогу назад в Ариспе?
Не догадываясь о причине вопроса, несколько человек называют разные числа. Педро Висенте считает, что не меньше тридцати человек — точно все погонщики мулов и пастухи.
— Что ты предлагаешь, дон Роберто? — спрашивает старший партнер.
— Собрать всех, кто знает дорогу назад, и бросить жребий: два человека должны рискнуть и попытаться миновать часовых. Если сумеют, мы все будем спасены; если не сумеют — что ж, потеряют жизнь несколько раньше остальных. Я предлагаю провести лотерею — среди всех неженатых.
— Я согласен с сеньором Трессилианом, — вмешивается гамбусино. — Кто-то из нас должен попытаться, несмотря на риск. Со своей стороны, я готов быть одним из них.
Великодушное предложение встречено аплодисментами, но не принимается: это было бы нечестно. Все соглашаются, что судьба должна решить, кто те двое, что рискнут. И церемонию выбора назначают на утро.
Она совершается утром, сразу после завтрака. Все, кто подходит, собираются в определенном месте, и им объясняют, зачем их собрали. Никто не возражает и не пытается избежать опасной повинности; напротив, несколько человек, как Висенте, вызываются добровольно.
Разве не предлагают себя dueños : смелый англичанин и его сын — кандидатами наравне с остальными?
Но никому не разрешают идти добровольно: только судьба должна решить, кому предстоит рискнуть.
Необычная, вызывающая страх лотерея занимает немного времени. Соответственно числу участников отбираются сосновые орешки и укладываются в перевернутое сомбреро. Два орешка окрашены порохом, у остальных цвет остается природным; на ощупь ни один орешек не отличить от других. Черные орешки — выигрыш.
Люди выстраиваются кольцом вокруг дона Эстевана; еще один человек стоит рядом с ним в центре. Он держит в руках шляпу. Кандидаты, с завязанными глазами, подходят по очереди и вытягивают орешек. Очень скоро вытянуты два черных орешка, и церемония сразу заканчивается.
Выигрыш вытянули погонщик мулов и пастух, оба смелые люди. Им необходима смелость: сегодня ночью они пройдут между жизнью и смертью и, может, не увидят утреннее солнце.
Глава XX
Роковая неудача
Начинается полный волнений день. Если ночь будет темной, посыльные, которых судьба выбрала на опасное дело, пойдут на него. Все знают, что ночь будет безлунной, но в разреженной атмосфере плоскогорья и так видно далеко. И пройти ряд индейских часовых будет невозможно.
Во второй половине дня появляется надежда: на западе видны тяжелые тучи. Начинается сильный дождь. Но он длится недолго, еще да захода тучи снова рассеиваются. Спускаются сумерки, но долгое время они серые, звезды делают их почти такими же светлыми, как луна.
Часовые внизу видны на своих местах, они похожи на черные столбы, заметные на сером фоне земли; время от времени от одного к другому передвигаются человеческие фигуры, как будто кто-то постоянно держит их настороже.
Так продолжается до полуночи, и шахтеры начинают думать, что посыльные не смогут выйти — по крайней мере в эту ночь.
Но вскоре, к их удовлетворению, происходит нечто, обещающее другой результат. Поверхность озера неожиданно белеет, словно покрывается снегом. Это туман. В нагретой атмосфере только что выпавший дождь испаряется, и туманный полог покрывает не только озеро, но и равнину вокруг него. Он накатывается на линию часовых, поднимается по расселине, и вскоре влажная пленка окутывает тех, кто ждет наверху
— Ваше время, muchachos! — говорит дон Эстеван, обращаясь к тем, кто готов выступить. — Лучшей возможности не может быть; если часовых не миновать сегодня, значит никогда.
Двое готовы и снаряжены всем необходимым. Оба молоды, выглядят смелыми и не проявляют ни страха, ни желания отказаться. К каждому привязана небольшая сумка с продовольствием, на поясе пистолет, но больше никакого оружия, чтобы ничто не отягощало. Шансы на успех зависят не от физической силы, а от умения действовать быстро и незаметно.
Обмен рукопожатиями с теми из друзей, кто оказался поблизости, прощальные слова, и они перебираются через парапет из камней и начинают спускаться, и вслед за ним несутся молитвы и искренние восклицания va con Dios! (
Через несколько секунд негромкий шорох говорит, что один из двоих поскользнулся или сдвинул камень, но больше ничего. В далеком лагере заржала лошадь, за ней другая, но это не имеет значения. Птицы кричат на дальнем конце озера, с криком пролетает над головой козодой. Эти звуки не имеют отношения к происходящему, и слушатели начинают надеяться на успех: прошло достаточно времени, чтобы двое успели миновать часовых.
Увы, надежда преждевременна, и вскоре ждет разочарование. Из тумана слышен окрик, за ним какой-то ответ, звуки борьбы и выстрелы. Затем полный боли крик, торжествующие возгласы, и все снова стихает.
Поделиться книгой: