Путь домой

Глава 6

6

Выйдя из пикапа, я обошел вокруг него, и обнаружил, что примятая ночью трава уже поднялась, и моего грузовичка совсем не видно с дороги. Здесь вообще все растет очень быстро. Воткни только что срубленную палку, и уже к вечеру она зазеленеет листвой, примется и будет расти, как ни в чем не бывало. На всякий случай, быстренько пробежался до дороги, посмотрев с той стороны и убедившись в том, что ничего не заметно. Вернувшись назад, первым делом залез в кузов. Еще по вчерашнему дню помнил, что мне оставляли что-то из еды. Так оно и оказалось. В кузове обнаружились две бумажных коробки, в одной из которых были консервы из тунца, а в другой литровые коробки с соком. Я не особенно люблю рыбу, хотя кто-то находит ее вкусной, но по мне так, лучше свиннины карася не найдешь, а самая лучшая ужа, из петуха. Но так или иначе, я вскрыл банку консервов и вполне утолил свой голод, запив все это соком. Не как не могу привыкнуть к отсутствию хлеба. С самого появления здесь, мне всегда, его не хватает. А я даже боюсь заикнуться о нем, потому что никто его не ест. Разве, что в некоторых блюдах, употребляется что-то похожее на лаваш, и иногда встречаются чесночные булочки, но опять же строго к определенному блюду и из сдобы. Хотя очень удивился тому, что оказывается Самоса, это не только диктатор Никарагуа, но еще и жаренные тругольные пирожки, похожие на Узбекскую Самсу. Правда очень острые и со сладким соевым соусом, честно говоря сочетание очень на любителя, но местные едят с удовольствием.

Теперь нужно было решать вопрос с одеждой и документами. Кое-какая одежда в кузове имелась. Я хоть и не знал, что именно мне грузили, но то что это был дорогой универсальный магазин, и помимо еды здесь были и другие товары знал точно. С одеждой все разрешилось быстро и просто прекрасно. Так, что лучшего, нельзя было и пожелать. В одном из мешков обнаружились фирменные пакеты от «Levi’s», с штанами и куртками, вперемежку со стопками футболок. Учитывая, что магазин в котором все это изымалось выглядел шикарно, ничего удивительного в этом не было. И не нужно утверждать, что джинсы здесь, это рабочая одежда. Это в самом начале их выпуска былоименно так. Сейчас они считаются одеждой для повседневного употребления. А кто сказал, что для ежедневной носки, одежда должна быть дешёвой? Немного напрягало отсутствие обуви, но хорошенько поразмыслив, решил, что мои армейские ботинки, гораздо лучше, чем какие-то кроссовки или туфли. Тем более, что путь предстоит дальний, а обувь уже достаточно притерлась, и потому не стоит ожидать мозолей. В другом мешке обнаружилось женское белье, которое мне ну никак не подходило, и носки. Последние были уложены стопками по двенадцать пар, и пришлись как нельзя к месту. Все же те, что выдавались партизанским интендантом, уже сильно поизносились, и были штопаны, перештопаны, а как иначе, если ничего другого не имелось в наличии. Да и затевать в походе стирку, не самое приятное занятие, а сейчас, я как минимум на неделю, а то и на декаду, был от этого освобожден, что несомненно радовало.

Осталось найти только какую-нибудь сумку, в чем можно было бы все это унести. В принципе в кузове имелась одна, правда не слишком удобная, и забитая, какими-то бумагами, в которых мне еще предстояло разобраться. Напоминала она, мечту аккупанта, или что-то похожее на то, что использовалось челночниками, после распада СССР в моей прошлой жизни. Пока же, не вылезая из кузова, я освободил все свои карманы, укладывая их содержимое на крышу кабины, и тут же переоделся в гражданскую одежду, рассовав по карманам все, что у меня было, за исключением пожалуй документа, выданного в отряде. Вначале хотел было его сжечь, но мгновением позже понял, что делать этого не стоит. Если я когда-нибудь доберусь до СССР, он может мне здорово пригодиться. Увидев его наличие там, меня наверняка вспомнят знающие люди, и подтвердят мое участие в Сандинистском Фронте Национального Освобождения, что несомненно, будет мне только на руку. Поэтому «паспорт» выданный местными партизанами, я постараюсь прибрать по глубже. Подхватив сумку с бумагами и коробку с недопитым соком, переместился в кабину, где было гораздо удобнее разбираться с бумагами находящимися в сумке.

Содержимое сумки меня ужаснуло. Видя все, что там находилось, создавалось впечатление, что все это можно представить как вещественные доказательства преступлений нынешнего режима. Здесь находилось множество папок, пакетов, и просто документов, лежащих россыпью принадлежащих мужчинам, женщинам, детям. При этом на многих папках, а то и в самих паспортах, стоял штампик с надписью «Приговор, приведен в исполнение», и пустой строчке стояла дата и время. В чем именно заключалось исполнение приговоа, было понятно с первого взгляда. В некоторых папках даже имелся вкладыш с коротким напечатанным на пишущей машинке текстом, с указанием номера статьи уголовного права, или же просто номером постановления от какого-то числа, с коротким выводом в конце: «Приговаривается к расстрелу».

Я встал, перед неразрешимой дилеммой. Вещи подобные содержимому этой сумки, нельзя было бросать на произвол судьбы. И в тоже время, я понимал, что попытайся я доставить эту сумку по назначению, и любой встретивший меня гвардеец, тут же добавит к этим документам и мои. И что в таком случае было делать, я совсем не понимал. Был бы я хотя бы, поближе к границе, я бы попытался утащить эту сумку за кордон, а оттуда, как-то связаться с повстанцами, или с кем-то еще. В конце концов, даже в том же Сальвадоре или Гондурасе, наверняка есть представительство СССР, которым можно было бы попытаться вручить это. Но находясь здесь, в районах лояльных правительству Самосы, значило только дергать судьбу за хвост.

Перебирая варианты, я продолжал разглядывать попадающиеся мне под руки документы и вдруг заметил в довольно большой папке для бумаг свою фотографию. Папка при этом, оказалась довольно плотно набита листами с напечатанным на нем текстом, какими-то бумагами с записями от руки и все теми же документами, причем последние были, как минимум в двух экземплярах. Похоже было, что по одному делу, была осуждена группа из двух человек. Но при чем тут была моя фотография, было не ясно, и я решил разобраться в этом.

Один из паспортов принадлежал некоему Альфонсо Альварис-Перейра. Такие фамилии встречаются среди испанцев довольно часто. Это как двойная фамилия у русских. Но если у нас такое происходит при бракосочетании, то у испанцев при рождении ребенка. Просто в метрики вписывают две фамилии первая — фамилия отца, вторая — матери. Если у этого человека рождается ребенок, то ему отходит только первая фамилия, а фамилия матери не учитывается, хотя бывают и исключения. Другими словами этот Альфонсо тоже был из клана Альварис. Но так как он меня ни разу не видел, потому ему была вручена моя фотография. Именно это и пришло в голову в первую очередь.

Но стоило мне открыть второй паспорт, как я чуть не очумел. С фотографии на меня смотрел мой двойник. При этом паспорт был выписан на имя Серхио Антонио Бандерас. Я, разглядывая его, был просто в шоке. Мало того, что с фотографии на меня смотрела моя точная копия, так еще и дословный перевод этого имени, полностью повторял имя, которое я носил в прошлой жизни — Сергей Антонович Знаменский. Об этом меня когда-то просветили, еще в школе. Кто-то из одноклассников видимо решил проявить свою эрудицию, и нашел, как звучит мое имя по-испански. Разумеется второе имя вовсе не означало отчество, а было просто святочным именем, но тем не менее подобное совпадение шокировало. Некоторые сомнения все же имелись. Фотографии в обоих документах были черно-белые, и потому трудно было утверждать, что настоящий Серхио Антонио Бандерас был действительно моей копией. Но с другой стороны, это не сможет доказать и никто другой. К тому же судя по отметке, и паспорт и права, и самое интересное лицензия на управление самолетами малой авиации, с вложенной справкой, о том, что владелец этих документов достаточно долго занимался парашютным спортом, были выданы очень далеко отсюда. В городе, Сан Антонио де Капайякуар, находящегося в Венесуэле. В ту сторону я точно двигаться не собирался, а встретить в любом другом месте, человека знавшего настоящего Серхио, шанс ничтожно мал. Как оказалось много позже я очень ошибался думая так, но в принципе больших проблем мне это не добавило.

Не меньшее удивление вызвали и остальные документы, лежащие в папке. Судя по протоколам допросов, объяснительным запискам, написанным от руки, квитанциям из почтового отделения и другим документам, вырисовывалась следующая ситуация. Моего двойника Серхио Антонио Бандерас заметили еще на территории Коста-Рики, что он там делал в общем то было совсем неважно, но вскоре он перешел границу Никарагуа, и учитывая, что там не успели ничего предпринять, послали за ним погоню. Именно потому поручили это дело одному из Альварес, конкретно Альфонсо Альварис-Перейра. Видимо он не слишком хорошо представлял, кого именно он должен отправить к праотцам, и потому его снабдили фотографией.

Как оказалось из протоколов, Альфонсо, догнал своего противника в пригороде городка Чинандега, отправил его к праотцам, то есть исполнил вендетту, убив моего двойника, и даже успел отправить сообщение о том, что дело сделано и вендетта исполнена. В документах так же было указано, что он успел отправить помимо телеграммы и письмо, в котором говорилось о том, что убитый перед смертью подтвердил, что он именно тот человек, на которого был выдан заказ, хотя документы при нем были выписаны на другое имя. Поэтому пришлось его слегка помучить, чтобы добиться его признания.

Из протоколов следствия, я увидел, что Альфонсо Альварес-Перейра, взяли по доносу одного из крестьян, который видел, как тот пытал, а затем убил человека, и дело раскрученное военной полицией Никарагуа, касалось именно этого преступления. Благодаря найденным документам, я слегка успокоился. Скорее всего Альварес уже получили телеграмму подтверждающую свершение вендетты, в отношении меня, и наверняка и письмо, подтверждающее телеграмму. Конечно, если я вновь окажусь в Панаме, и меня кто-то заметит вполне все это может вспыхнуть вновь, во всяком случае проверка последует обязательно. Но зато за другие места можно особенно не опасаться. Вряд ли кто-то будет искать меня в том же Сальвадоре, или Мексике. К тому же документы теперь у меня появились, и если даже кого-то и встречу, можно смело утверждать, что слыхом не слыхивал о какой-то там Явисе, и даже не представляю где та находится. В общем, все складывалось более чем удачно.

Конечно, использовать документы умершего, не слишком хорошая затея, но иного выбора у меня все рано не было. А в этом случае, имелась хоть какая-то надежда, что эти документы сработают как нужно. Все остальное за исключением документов взятых мною, и протоколов допроса с документами одного из Альварес, было сложено обратно в сумку. После чего, я освободил от взятых из магазина вещей один из полиэтиленовых мешков и вложив в него сумку, постарался, как можно плотнее, увязать горловину. Затем, выбрал самое развесистое дерево в округе, и поднявшись по нему до первой развилки постарался закрепить мешок среди ветвей. Конечно, это не гарантировало его сохранность, но был хотя бы имелся мизерный шанс на то, что нашедший этот мешок, поступит правильно с его содержимым. То есть передаст его в руки повстанцев. Учитывая, что до победы революции по моим воспоминаниям осталось не больше десяти лет, надежда на то, что содержимое мешка сохранится, все же была. Документы же касающиеся с этого момента меня самого, были тут же отложены, а пояснительные записки и все документы следствия, включая все, что относилось к Альварес-Перейра, я просто сжег, а пепел растоптал, так, чтобы никто не догадался, что же здесь было сожжено.

Среди прочих вещей, находящихся в кузове пикапа, я все же отыскал небольшой рюкзачок. Но это был скорее не походный аксессуар, а своего рода городская сумка, носимая за плечами. Причем довольно дорогая, судя по тому, что была пошита из натуральной кожи, с лейблом какого-то знаменитого бренда. Не такого уж и большого объема, но тем не менее, в нее поместились запасные штаны для меня, три футболки и дюжина носок. После чего, рюкзак стал выглядеть набитой торбой. Нашлась и еще одна сумка, несколько меньших размеров, больше напоминающая легкую спортивную сумку. Помню с подобной я когда-то ходил в школу, таская ее на длинной лямке через плечо. В данный момент, в нее влезли пять четырехсотграммовых банок консервированного тунца, и три пакета сока. К моей радости, на полу пикапа я смог найти несколько банкнот по тысяче кардобов и горстку мелочи примерно на десятку. Все это, скорее всего, высыпалось из мешка, когда удирал мой напарник решивший, что с него хватит войны.

Покупательская способность кардобы была чрезвычайно низкой, но я надеялся, что этих денег хватит хотя бы на то чтобы выбраться за границу Никарагуа. Конечно в том же Сальвадоре или Гондурасе, я пока не зал, куда именно мне удастся попасть, тоже нужно будет чем-то питаться и на что-то жить, но туда еще предстояло добраться. Окинув напоследок развороченные тряпки лежащие навалом в кузове пикапа, я обнаружил среди них довольно приличную хоть и не новую шляпу, примерно такую же, в какой изображен Августо Сандино на всех фотографиях. Она похоже осталась от одного из охранников, когда-то ехавших вместе со мной. И единственное, что мне сейчас не хватало, для полного сходства с Сандино, так это шейного платка, который я все-таки выцепил из тряпок и подвязал, и кожаного пояса с патронташем и револьверами, последнего, увы, не нашлось. Ах, да еще было бы неплохо разжиться сигарой. В принципе полпачки дрянных местных сигарет у меня имелось, но где и когда, у меня появится возможность пополнить запасы, было не слишком ясно.

Винтовка, явно была лишней, а вот оптический прицел, что был закреплен на ней, явно мог бы пригодиться. Это разумеется не бинокль, но тем не менее, вполне может в какой-то степени его заменить. А после того, как я окажусь за кордоном, оптику можно будет и продать. Во всяком случае, я очень на это надеялся. Подхватив собранную сумку и закинув за плечи рюкзак, вышел из рощи, и решил пока идти по дороге. Судя по тому, что она оказалась достаточно заросшей, ездили по ней довольно редко. Хотя не успел я пройти и сотни шагов, как меня догнал небольшой грузовичок, загруженный до самого верха пустыми ящиками.

— Что-то ты припозднился сынок. — В кабине грузовичка сидел довольно пожилой никарагуанец, вполне годящийся мне в отцы. Поэтому на подобное обращение я отреагировал вполне адекватно.

Здесь довольно интересные правила общения. К старшему, или равному, можно обращаться Кабальеро — если конечно ты хорошо знаешь этого человека, и уверен, что в его роду имеются дворянские корни. В противном случае, это может прозвучать насмешкой, поэтому чаще всего, говорят Сеньор. К младшему если это паренек или мальчик — Мучачо, что означает — парнишка. В партизанском отряде мы говорили друг-другу — Ихо, что значит парень, или приятель. Мужчина или женщина гораздо старше тебя, могут назвать тебя ниньо, что значит — сынок.

— Так получилось, что поделаешь.

— А куда путь держишь, если что могу подвезти до Ла Писина, а если найдешь, чем промочить горло старому человеку, то и до Потоси. Но очень сомневаюсь, что там можно найти какое-то занятие молодому человеку, вроде тебя.

Я мысленно прикинул, где именно находятся указанные места, и получалось, что последнее расположено где-то на берегу залива.

— Это на берегу залива, отец? Но у меня только сок. — Добавил я, вынимая из сумки литровую коробку сока.

— Что за молодежь пошла? Даже нормальной выпивки и то не могут найти, — произнес мужчина, прикладываясь к тетрапаку с каким-то соком.

— Да, это на берегу. Но говорю сразу, работы ты там не найдешь. Впрочем, как мне кажется, ты в ней не слишком и нуждаешься. — Добавил старик, окидывая меня взглядом.

— Вы ошибаетесь, отец, а вот скажите-ка, можно ли там найти хоть какую-то лодку, чтобы оказаться на другом берегу.

— В Гондурас, никак собрался. Я бы не советовал этого делать. Там сейчас как раз заварушка почище нашей. Стрельба порой и ночью не умолкает.

— А Сальвадор?

— Там, поспокойнее, туда еще можно как-то добраться. Но бесплатно, тебя никто не повезет.

— И во что мне это обойдется?

Мужчина задумался, а после сказал.

— Я вообще-то этим не занимаюсь, но думаю, как минимум пару тысяч с тебя потребуют. Только до мыса Эль Джаги полста километров морем.

Мужчина напился, и возвращая мне обратно, полупустую коробку спросил.

— Ну, что поедешь?

— Конечно, поеду отец, только боюсь, мне нечем будет тебя отблагодарить.

— Об этом не беспокойся, если не будешь молчать всю дорогу, то это будет лучшая благодарность с твоей стороны. А то я слегка подустал, боюсь засну.

И грузовичок тронулся в путь. Чуть больше полусотни километров, мы преодолели за полтора часа. Грузовичок мог разогнаться не выше сорока километров в час. Зато старик не умолкал ни на минуту, а мне приходилось лишь поддакивать и вставлять нужные вопросы. Теперь я знал всю его подноготную. Он рассказал мне о своей семье, о том, что сейчас настали трудные времена, и если бы не старый грузовик, давно бы пришлось идти с протянутой рукой. Соглашаясь с его словами, подумал про себя: если на берегу все сложится нормально, то есть старик поможет мне с переправой, расскажу ему о пикапе стоящем в роще. Если быть достаточно осторожным, вполне можно будет выезти оттуда много полезных вещей. Да и разжиться запчастями тоже будет к месту. При этом на въезде в Потоси, грузовичок вдруг свернул влево и выбравшись на проселочную дорогу, попылил дальше.

— Есть у меня один знакомый рыбак. Сейчас доедем до него. Я поговорю с ним, может он согласиться тебя переправить. Сейчас трудно с заработком, а так, помогу другу, да и тебе не нужно будет искать лодку, а то нарваться на доброжелателей сейчас проще простого. Доносчиков развелось столько, что порой глазам своим верить отказываешься.

Еще через полчаса, мы остановились возле какого-то хутора, состоящего из нескольких домиков, на берегу залива, и небольшой деревянной пристани, возле которой стояла пара древних паровых суденышек. После недолгой торговли, мужичок предложил мне бросить пожитки на один из пароходиков, и пошел в дом собираться. Пять минут спустя из домика выскочил какой-то парнишка, и вскоре, на трубой пароходика взвился небольшой дымок. Похоже, он растапливал котел, паровой машины.

Пока происходило все это действо, я подошел к водителю грузовика и поблагодарив его сказал, что не хочу быть неблагодарным за бескорыстную помощь, и поэтому хочу отблагодарить его. Тот начал было отказываться, говоря, что достаточно зарабатывает, и не возьмет с меня денег.

— Отец, ты помнишь то место на дороге, где остановился, чтобы забрать меня.

— Конечно, помню, а что ты хотел.

— Слышал, про недавний налет на Чинандега? Вернись на то место, где я тебя остановил, пройди метров сто в обратном направлении и сверни в рощу, если смотреть от сюда, то с левой стороны. Примерно шагах в тридцати от дороги, обнаружишь старый фордовский пикап. Машина убита в ноль, и вряд ли пригодится тебе, да и по большому счету находится в угоне. Поэтому разве что снять с нее, что-то на запчасти, да и то наверное не стоит, впрочем решай сам. Но в кузове, довольно много вещей взятых из одного из магазинов Чинандега. Все что на мне, как раз оттуда. Я буду очень рад, если это как-то поможет тебе, или твоей семье выжить в эти трудные времена.

— Так ты, из Сандинистов? — удивлённо приподнял брови мужчина.

— Да отец, но я свое отвоевал, да и по большому счету, я не Никарагуанец, а из Венесуэлы. Просто так вышло. Только смотри осторожнее и никому об этом не говори.

— Поучи еще! — было видно, что старик обрадовался, при этом, поискал глазами своего друга, но не найдя его попрощался со мной, и почти бегом пошел к своему грузовичку, и тут же развернувшись поехал в обратном направлении. Про мешок, спрятанный в ветвях дерева, я говорить не стал. Конечно старик его бы снял, и наверняка постарался бы спрятать в надежном месте, но это могло навлечь на него такие проблемы, что я решил, не стоит подвергать неплохого человека, подобной опасности. И эти-то вещи таят в себе зло, а уж за те документы,если он вдруг обнаружились бы у него, с него спросили бы втрое.

Вскоре был готов и пароходик. Едва мы отчалили от берега, как начало темнеть, и вскоре наступила почти полная тьма. Старый рыбак не зажигал света, даже в рубке у штурвала, было довольно темно. Как он ориентировался было совершенно непонятно, но тем не менее, уже спустя два часа, где-то на горизонте появились вначале крохотные искорки, которые вскоре превратились во вполне заметные огни. А еще через полтора часа, катерок причалил к какой-то пристани. Правда буквально на минутку, только для того, чтобы дать мне сойти с пароходика, и тут же дав задний ход, вновь отправился в море. Переход обошёлся мне в две тысячи кардобов. Но я не жалел об этом уже с первых шагов по земле, стало ясно, что Никарагуа осталось позади. Хотя насколько я знал Сальвадор тоже не был мирным государством. Здесь постоянно кто-то да воевал. К власти то приходили демократы, уже через несколько месяцев сменяемые военными, затем последние, зачем-то устраивали очередные выборы, сажая в президентское кресло, какого-то либерала, чтобы через полгода, вновь свергнуть это правительство и возвести другое. К тому, считалось, что в Сальвадоре, самый высокий уровень преступности, и одних только банд, насчитывается больше пяти сотен штук, и все это при общей численности населения, всего в шесть миллионов человек. Но с другой стороны, хотя здесь и было достаточно беспокойно, никто особенно не жаловался на притеснения или что-то подобное, что постоянно происходило в Никарагуа или Гондурасе.

Оказалось, что мыс на который меня высадили, был занят взлетно-посадочной полосой местного аэропорта. Решив, что лучшего места, для ночлега мне все равно сейчас не отыскать, я выбрал небольшую полянку с мягкой травой, и расположившись на ней, вначале слегка перекусил, все тем же тунцом, запив его соком, я затем бросив под голову рюкзачок с вещами и расстелив на траве свою куртку спокойно заснул, пожалев о том, что не догадался подыскать какую-нибудь ткань, или хотя бы взять с собою один из матерчатых мешков, чтобы было, что расстилать на земле. Впрочем, жалеть об этом было поздно. Главное, что я вырвался из страны, и сейчас нужно было определиться с дальнейшими действиями.

Глава 7

7

Утро встретило меня свежестью и легкой росой на траве. Видимо сказывалась близость моря, точнее Тихого океана. Сальвадор, единственная страна Центральной Латинской Америки, которая не имеет выхода к Карибскому морю. Доев вчерашнего тунца, и допив сок, посмотрел, что у меня осталось. После некоторых раздумий, решил переложить вещи в рюкзаке. Вынув запасные штаны из фирменного пакета, и свернув их немного по другому, а так же переложив футболки и распаковав носки, тут же получил свободное место в рюкзаке. Если бы додумался об этом там в роще, можно было бы взять, что-то еще. Впрочем, вещей хватало и так. Зато теперь, в рюкзак свободно влезли оставшиеся три банки с тунцом и с некоторой натяжкой коробка сока. Сумка же оказалась свободной. Тщательно проверив ее и убедившись в ее целостности, и даже присутствию ярлыка и приклепанной табличкой «Armani», положил ее в пакет, в котором еще совсем недавно лежали новые джинсы, закинул рюкзак за плечи, и взяв пакет в руку пошел в сторону городка.

Несмотря на достаточно раннее утро, городок полноценно жил своей жизнью. Клиент для моей сумки попался мне на глаза буквально через десять минут. Какой-то парень года на три младше меня, выгнал из гаража довольно приличный ярко красный «Корвет» 1960 года, и обхаживал его мягкой щеткой, сдувая с него несуществующие пылинки. Остановившись возле его машины, я восхитился внушительным видом автомашины, и посетовал, что сейчас такие автомобили уже не выпускают. Перекинувшись с ним парой слов, и обсудив технические характеристики, случайно перевел разговор на аксессуары, а затем небрежно предложил ему свою сумку, сказав, что купил ее, но мне она не понравилась, а выбрасывать ее душит жаба. Парень вначале отказался сказав, что у него есть, но случайно взглянув на мой рюкзачок, вдруг задумался и попросил показать. Уже через пару минут у меня на руках оказало пятьдесят долларов США. При этом я не называл цены, и по большому чету, даже не знаю, ни ее стоимости, ничего. Возможно, я и продешевил, потому, что парень покопавшись в своем портмоне, сказал что у него больше нет с собой таких денег.

— Считай это подарком судьбы, — добавил я и махнув рукой на прощание, пошел своей дорогой, едва сдерживая радость.

Вот, что мне стоило взять с собою больше вещей? Думал я по дороге. Если за какую-то паршивую сумку мне без проблем дали полсотни, то все остальное можно было бы продать еще дороже. Впрочем, как говорил Васко Бьянко, взмахнув рукой — «Ихусим». Звучало это конечно немного иначе, но думаю понятно и так. Примерно через сотню-другую шагов, заметил вывеску обменного пункта валюты, присмотревшись, решил, что наверное стоит обменять имеющиеся у меня кардобы на местные колоны. Обмен оказался откровенно грабительским. Мало того, что за три оставшихся тысячных билета, мне дали всего шесть сотен Сальвадорских Колонов, так еще и посоветовали выбросить мелочь в море — на счастье. Потому что в кассе нет такой мелочи, на которую мне могли бы их обменять. В принципе я был с этим согласен, и потому отдал их кассиру, просто на чай. Чему он был откровенно рад. Видимо что-то за них все же можно получить. Или как говорится, монетка к монетке…

Цены ближайшего магазина, меня приятно удивили. Имея на руках шесть сотен, даже по самым скромным подсчетам, я мог месяц почти ни в чем себе не отказывать, и это радовало. Правда, пока было не ясно во что обойдется жилье, но, будущее казалось мне достаточно безоблачным. Купив на местном развале пару центральных газет и наконец, вполне приличную пачку сигарет, потому как те, что были у меня, уже закончились, я устроился на лавочке в каком-то сквере, и принялся изучать прессу, для того, чтобы решить, как быть дальше.

Действительность меня просто ужаснула. Если в самом Сальвадоре было относительно тихо, разумеется если не считать того, что в различных бандах по данным местной полиции состоят более пятисот тысяч человек. Согласитесь, при общем населении чуть больше шести миллионов, это довольно внушительная цифра. Получается, что примерно один из дюжины встретившихся тебе людей может либо тебя ограбить, либо лишить жизни. А вечером здесь вообще лучше не выходить за пределы дома.

Не лучше обстоят дела и в соседних странах. О Никарагуа лучше вообще не вспоминать, я навоевался там по самое горлышко. Итак: Вариант первый. — Испанский Гондурас. Сейчас он называется именно так. Потому, что есть еще и Британский. Впрочем о нем, немного позже.

Два года назад, то есть в 1966 году, произошёл военный переворот, в результате чего власть захватила военная хунта. Состоявшиеся год назад выборы, с одобрения военных ознаменовались победой Консервативной Партии. В результате чего к власти пришел Лопес Арельяно, который при непосредственной поддержке армии начал репрессии в отношении демократических организаций. Затем запретил деятельность всех партий, за исключением правящей и Либеральной и ввел цензуру на прессу. Проводимые в стране постоянные обыски и погромы в жилых кварталах, с помощью военной полиции, полный запрет туризма и постоянные проверки документов на улицах, при малейшем подозрении. Задержанные иностранные граждане, после подобных облав, в лучшем случае отделываются годовым тюремным сроком, после чего высылаются обратно в свою страну. Мне в таком случае светит Венесуэла. В принципе, неплохой вариант, если бы не тюремное заключение. Поэтому Гондурас отпадает сразу же и без разговоров.

Второй вариант — Гватемала.

В 1958 году к власти пришел генерал Идигорас Фуэнтес, объявив себя президентом страны. Спустя три года его правления, в стране началась гражданская война. Началась она после того, как тринадцатого ноября 1960 года было подавлено вооруженное восстание группы младших армейских офицеров, часть из которых после поражения которые ушли партизанить. В 1962 году к ним присоединились отряды прокоммунистических повстанческих вооружённых сил. В 1963 году Идигорас был свергнут полковником Перальтой Асурдией, который правил в стране до 1966 года. Искусно лавируя между правыми и левыми, и как итог своего правления, в один прекрасный момент, оказался убитым в собственной постели. После этого президентом стал Мендес Монтенегро, начавший настоящую войну армии против партизан, при этом уничтожались целые деревни, поддерживавшие или просто сочувствующие партизанам.

Большинство партий и движений были объявлены «вне закона». Активисты их либо были убиты, либо вынуждены были перейти на нелегальное положение. Именно сейчас все это и продолжается. Стоит бросить косой взгляд на военного, как он может без особых проблем пристрелить любого, обвинив его в сочувствии партизанам. Стоит только остановиться у расклеенных листовок, и попытаться прочесть, что там написано и происходит то же самое. Причем, часто происходит так, что те же листовки ночами клеят провокаторы, по заданию полиции, а со следующего дня, военная полиция хватает всех подряд, обвиняя их в поддержке партизанского движения. Любой донос, тут же оборачивается арестом, с растрельным приговором. В общем, что-то похожее на годы репресссий тридцатых годов в СССР. Одним словом в стране самая настоящая война, против собственного населения. В Никарагуа хотя бы было относительно спокойно в сельской местности. Здесь же невозможно укрыться от этого практически нигде. А учитывая, что территория страны большей частью покрыта лесами, следовательно появись я там, и мне уготована прямая дорога в партизаны, как это произошло в Никарагуа. Наверняка и там имеются военные советники, любящие сыпать лозунгами, после которых отказаться от службы, будет совершенно невозможно. Нет уж, хватит с меня. Гватемала в минус.

Вариант — третий: Британский Гондурас. Именно о нем, я упомянул, чуть выше. Позже, лет через десять его назовут Белизом. Пока же такое название носит город — столица Британского Гондураса. При площади, чуть превышающей Сальвадор, всего четыреста тысяч населения, которое большей частью состоящее на данный момент из немцев и канадцев проповедующих менонитство, то есть, как я понял те же протестанты, но со своими закидонами, типа непротивления злу, запрета на оружие, и крещение по вере, как у баптистов или адвентистов седьмого дня. Но! Непротивление-непротивлением, а стоило в стране взбунтоваться местным индейцам, потомкам Майя, как тут же все оказались вооружены, и подавили восстание в течении даже не дней, а нескольких часов.

В общем, на данный момент самая спокойная страна. Занимается в основном сельским хозяйством, рубкой и переработкой леса, благо, что на ее территории растет много розового и черного дерева. Хотя в данный момент имеет место небольшой экономический кризис произошедший из-за перепроизводства во время второй мировой войны, и падения спроса на строительные материалы сейчас. Но в принципе, там достаточно тихо и спокойно. Никаких бунтов, партизан, и прочих войн там не происходит, но и уровень безработицы, тоже зашкаливает. Промышленности, как таковой, там почти не имеется. Государственный язык — английский. Впрочем его я хорошо знаю еще по прошлой жизни, да издесь его преподавали в школе. Все же Панама фактически находится под протекторатом США. Кстати, как и Сальвадор, имеет выход только к одному морю. В данном случае Карибскому.

И наконец третий вариант Мексика. Крупнейшая испаноязычная страна с огромной территорией. Самое большое государство центральной Америки. Правильное название Мексиканские Соединенные Штаты. Кстати дословный перевод слова «Мексика» звучит как — Место войны, что в общем-то и доказывается бесконечными войнами и восстаниями на ее территории. Впрочем все испаноговорящие, достаточно воинственны, и как итог, подобные волнения происходят на всем материке, от Мексики, до Аргентины. Хотя сейчас, происходит как раз обратное. Позже это назовут Мексиканским Экономическим Чудом. В данный момент, происходит экспроприация огромных площадей земли у землевладельцев и продажа оной местному населению, с условием обработки, причем, по очень скромным расценкам. Начиная с 1958 года и по сегодняшний день, более полумиллиона крестьянских семей получили в пользование более тридцати миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий. Кроме того отмечен высокий уровень развития производства с увеличением валового дохода на шесть с половиной процентов. Вот-вот в столице государства будут открыты первые линии Метро. Журналисты просто захлебываются от счастья, описывая темпы строительства столичного метрополитена. В стране открыт прием беженцев из любой страны, с гарантией немедленного предоставления гражданства. Другими словами, Мексика сейчас именно та страна, куда было бы достаточно выгодно отправиться. Боевых действий там не ведется, если не принимать во внимание, мелких стычек в отдаленных городках и провинциях, производство на подъеме, а следовательно везде требуются рабочие руки, и значит найти приличное место для себя, вполне возможно. Осталось только решить маленький такой вопрос. Как туда попасть?

Крохотную комнатку удалось снять на месяц за сотню колонов. И это было еще дешево, учитывая, что отдельные квартиры начинались от тысячи, а сбавлять цены никто не хотел. А так комнатка в доме многодетной семьи, но на окраине Сан-Сальвадора, то есть столицы государства. Без каких либо удобств. Скорее небольшой чуланчик, с древнем продавленным диваном. Единственное утешение, что в комнатке имеется крохотное окно и отдельный вход. Хозяйка сказала, что с этой комнаты и началось строительство дома, и знаете, я ей поверил.

Мне почему-то казалось, что найти здесь работу будет гораздо легче. Все-таки это довольно развитое государство, да и население большей частью проживает в городах. Кстати слово Сальвадор, переводится как — Спаситель. Впрочем, испанцы любят давать пафосные имена. Тот же Гондурас — Глубина, где там нашли глубины, историки не могут понять до сих пор. И пытаются все спихнуть на Колумба, который якобы когда-то высказал мысль, что его судно достигло наибольшей глубины. Но как кажется лично мне, он скорее имел в виду, что попал не в глубину, а в дыру, где цивилизация отсутствует напрочь. Гватемала в переводе с языка местных индейцев — Много деревьев. Но хоть с нею все понятно, леса занимают почти две трети территории страны, и это еще с учетом того, что их постоянно вырубают с момента колонизации. Говорт, там даже имеется старый жилой дом, построенный еще в позапрошлом веке из красного дерева. Цена только его стен, зашкаливает за сотню миллионов долларов, но проживающая там семья считается одной из беднейших в том поселке.

Две недели мотался везде где только можно подыскивая себе, хоть какую-то работу. Но можно сказать бесполезно. Лишь в одном месте предложили поработать помощником местного ассенизатора, и то, только потому, что его обычный напарник подвернул ногу и не может выйти на участок, а есть срочная работа на пару дней. При этом озвученная сумма была до того смешной. Что возникло подозрение, что надо мною просто насмехаются.

Дошло до того, я задумал было пойти на ограбление. Магазин, или какую-то лавку, как я понял ограбить было довольно сложно. Во всех мало мальски приличных местах, обязательно присутствовала охрана. А там где ее не было, брать было по сути и нечего. Однажды обедал в каком-то кафе, на тихой улочке и заметил местного драг дилера, шустрого пацана, продающего дозы всем желающим. Похоже, парнишка подвязался в этом деле не один день, и все местные наркоши шли прямиком к нему. Вот у него, наверняка можно разжиться хорошими деньгами, подумал я. Но искоса наблюдая за ним, заметил, что у него скорее всего находится одна-две дозы наркотиков и не более того. Стоило ему отдать очередному наркоману дозу, или две, как он тут же нырял в подворотню, где у него наверняка находился тайник. Тайником, как я понял, мгновением позже оказался звероватого вида молодой накачанный негр, торчащий в подворотне, с какой-то длинной дубинкой. Получалось следующее. Продав очередную дозу пацан забегал в переулок, отдавал своему напарнику деньги, а взамен получал очередную дозу, с которой выходил на очередную продажу. Если требовалось что-то большее, то скорее всего имелись какие-то условные знаки для получения требуемого.

Я уже понял, что ловить здесь нечего. Даже если я перехвачу пацана, самое многое, что я смогу с него вытрясти так это пару сотен колонов, да и то вряд ли. А вот его напарник, наверняка сразу вступиться за него. Как это происходило у нас в союзе. Вначале, посылают какого-то мальца, с предложением поделиться сигаретой, а затем более сильный, вступается за него со словами: «Зачем обижаешь маленьких?». Думаю, здесь происходит примерно так же, да и довольно толстая слега в его руках, тоже вызывала опасения. Мои предположения подтвердились уже спустя пять минут. Поняв, что здесь мне ничего не обломится, я собрался уже покинуть это место, как вдруг к пацану, подошел очередной клиент. Что-то сказав пацану, он вдруг схватил его за руку, и только собрался сделать что-то еще, как парнишка, каким-то образом выскользнул из его захвата и юркнул в ту самую подворотню.

В тот же момент у мужчины, который попытался его задержать во рту оказался полицейский свисток, и он со свистом побежал за пацаном. Я между тем расплатился с официантом, который совершенно не обратил на случившееся внимания. Похоже, нечто подобное здесь происходит довольно часто. Я же, закурив пошел по своим делам, и когда проходил мимо этой подворотни, увидел занимательную картину.

Оказалось, что это была не подворотня, а самый настоящий тупик. В глубине его возле кирпичной стены стояли мусорные баки, заполненные до самого верха отходами от близлежащих домов, а тот самый негр, в данный момент с огромной метлой, в которую замечательным образом превратилась дубинка, усиленно изображал дворника, наводящего порядок, возле мусорных баков.

— Ну, что вы сеньор, если бы я знал, что этот дрянной мальчишка торгует дурью, я бы разумеется сразу же постарался задержать его. Но он так шустро вскочил на мусорный контейнер и перевалил через забор, что я просто ничего не успел сделать. Но в следующий раз, этот паршивец, точно от меня не уйдет, вы уж поверьте!

Я же, пошел дальше по улице и не слышал продолжения беседы, но было понятно, что все здесь организовано очень хорошо, и уж если полиция ничего не может сделать, то и мне лучше в это не соваться. Меня просто отходят этой «метелкой» и прикопают тут же на месте, и вместе с мусором отправят на местную свалку. И все же нужно было хоть как-то заработать. Дело в том, что выход из страны, и довольно безопасный, все же существовал. Раз в неделю из местного аэропорта можно было вылететь в Белиз, столицу Британского Гондураса. Но дело в том, что билет на самолет стоил шестьдесят пять фунтов, или сто тридцать долларов. Въездная виза обходилась в две сотни колонов, и ее можно было оплатить перед вылетом.

Пятьдесят долларов, за проданную сумку у меня имелось. Еще мне удалось продать запасные джинсы. Правда последние ушли за сотню колонов, потому как в магазине их продавали совершенно свободно за двести пятьдесят. О носках не стоило, и говорить, да и мне тоже надо было что-то носить. В итоге, у меня за спиной сиротливо висел полупустой рюкзачок, в котором кроме пары футболок, нескольких пар новых, и такого же количества грязных носок в целлофановом пакете, ничего не имелось. Хотя нет, сейчас туда добавились зубная щетка, паста, мыло и легкое полотенце. А у меня на лице вовсю произрастала черная бородка, которую я время от времени поправлял купленными ножничками. Мне казалось, что она меняет мое лицо, и затрудняет идентификацию, если какие-то Альварес, еще мечтают со мною посчитаться. Как оказалось в дальнейшем, мечтают, да еще как.

Очередная купленная, в надежде отыскать работу газетенка, сообщила мне о празднике, который должен состояться в честь дня рождения уважаемого предпринимателя Джеронимо Маурисию дель Суарез-и-Мочадо. Скорее всего местного мафиози, но в газете его имя преподносилось как «владельца заводав, газет, параходов». Празднование должно было состояться через три дня в небольшом городке Санта Ана в пятидесяти километрах на северо-запад от столицы. Внизу имелось дополнительное объявление о том, что для проведения праздника срочно требуются опытные парашютисты с не менее чем тридцатью прыжками и возможностью работы в воздухе с фальшфейерами и дымовыми шашками.

Когда-то в прошлой жизни, я посещал кружок юных парашютистов. Там нам преподавали теорию парашютного спорта, историю создания, учили правильно укладывать парашют, и в конце концов вывезли в поле, где дали возможность трижды спрыгнуть с кукурузника на парашюте. Как итог, каждому дали красивый значок в виде парашюта с небольшой висюлькой внизу, на которой была выбита цифра «3». На этом все и завершилось. Что интересно, никого из мальчишек, несмотря на наличие значка и удостоверения, так и не взяли на службу в десантные войска, хотя просились многие.

Сейчас, мне вспомнилась эта история, и я решил позвонить по указанному номеру. Тем более что у меня в кармане лежало свидетельство пилота, со справкой о том, что я, или вернее мой предшественник, убитый одним из Альварес, когда-то занимался парашютным спортом, и что на его счету более шестидесяти прыжков. Похоже, парень был достаточно обеспеченным. Все же подобный спорт довольно затратный.

Позвонив по указанному номеру, и рассказав о своих документах, тут же получил согласие управляющего. Мое имя было записано и мне было предложено в кратчайшие сроки появиться в Санта Ана, чтобы провести тренировочный прыжок, а затем поучаствовать в шоу. За каждый прыжок совершенный мною, мне будет выплачена премия в сотню долларов США, при этом обеспечивается временное жилье и питание. Это был наилучший вариант. Конечно прыжок с парашютом это риск, но с другой стороны, в отличии от того же СССР, сведенный до минимума. Здесь укладка парашюта доверяется только профессионалам. Сам я за давностью лет, просто позабыл все эти детали и порядок действий. Да и если бы было предложено сделать это самостоятельно, тут же бы отказался.

На всякий случай, на ближайшем же развале купил несколько журналов, посвященных парашютному спорту, и в одном из них с удивлением прочел информацию о том, что Серхио Антонио Бандерас, оказывается является чемпионом Венесуэлы, не раз выступал в Бразилии и других Латино-Американских странах. С одной стороны это разумеется только в плюс, наверняка о таких людях как мой предшественник многие знают. С другой минус, вполне могут встретиться старые знакомые, которых я не узнаю. Но деньги нужны, а другой возможности их заработать я так и не нашел. А две сотни долларов, обещаные за прыжки, решают все мои проблемы. Получив их я тут же смогу отправиться в Британский Гондурас, а там рукой подать до Мексики. Поэтому буду выкручиваться как могу.

Глава 8

8

Взяв такси, и заплатив за это пятьдесят колонов, я тут же отправился в соседний город, где меня, по приезду сразу же поселили в двух местный номер местной гостиницы. Затем, я встретился с управляющим, и тот рассмотрев мои документы, предложил встретиться еще раз после проведения шоу. Сказав что у него есть для меня замечательное предложение, связанное с моей лицензией пилота малой авиации. Я с радостью согласился с ним, пообещав, непременно явиться на собеседование. Сам же едва не трясся от страха, боясь, что от меня потребуют показать мои навыки уже сейчас.

С парашютом я еще как-то смогу прыгнуть, не велика проблема, но вот поднять в воздух самолет? Я даже не представляю, какие кнопки или тумблеры там нужно нажимать, чтобы он завелся, а уж где находятся педали газа или тормоза, просто не представляю.

Уже на следующий день оказалось, что тренировочный прыжок отменяется. Как сказали организаторы, слишком дорого поднимать в воздух три десятка воздушных шаров дважды. А прыгать придется именно с них. То есть для тренировки и после во время шоу. Да и главное не в этом. Главное состояло в том, что хотели сделать сюрприз виновнику торжества. А какой это сюрприз, если во время тренировки раскроется вся подноготная будущего празднества. Именно поэтому были набраны опытные парашютисты, совершившие в своей жизни тридцать и более прыжков. Но тем не менее, всех участников шоу заверили, что расценки остаются прежними, вознаграждение будет выдано непосредственно перед началом праздника, как за два прыжка. Ну хотя бы для того, что спустившись на землю, мы могли отметить удачное приземление, и выпить за здоровье именинника. Ну да, никто и не рассчитывал, что после приземления, мы попадем в число гостей. Меня же последние слова обрадовали еще и тем, что после того, как я окажусь на земле, могу тут же отправиться аэропорт. Конечно улететь в тот же день не получится, но у меня пока еще снята комната, поэтому приобретя билет на самолет, вполне спокойно смогу дождаться дня отлета и покинуть эту страну. И даже с некоторым запасом денежных средств, что только радует.

Идея состояла в следующем. Вначале в небо поднимаются тридцать четыре воздушных шара, на каждом из которых, написана одна буква из имени мафиози. Кроме того, что для написания полного имени потребовалось такое количество шаров, в этот день виновнику торжества исполняется тридцать четыре года. Поэтому кроме букв, для особо непонятливых на другой стороне шара, начертана и цифра «34». Вначале, шары должны подняться на тонких тросах, с якорем на конце, на высоту пятьдесят метров, и на их куполах должно сложиться нужное имя. Там шары будут некоторое время крутиться показывая то букву имени, то цифры «34». Для этого вдоль всех корзин должна будет проходить специальная веревка, дергая за которую, шар будет разворачиваться вокруг своей оси, показывая то букву, то цифры. Затем по радио последует команду снизу, говорящая о том, что трос отцеплен, и управляющий шаром пилот, должен будет смотать освободившийся трос на специальный барабан находящийся в полу корзины, после чего поднять шар до полутора тысяч метров. После подъема, по очередной команде с земли, я и другие парашютисты каждый со своего шара должны покинуть корзину, в последний момент, перед прыжком, запалив дымовые шашки. Вначале планируется некоторая задержка в раскрытии парашюта, чтобы раскрасить небо цветными дымами. Затем по достижении стапятидесяти-двухсот метров, разрешается раскрытие и мягкая посадка. Шары возвращаются на землю самостоятельно. К тому же многие из них, взяты в аренду, и потому, если управляющий шаром оператор решит, что ему гораздо проще долететь до нужного места, чем заказывать транспорт для перевозки монгольфьера, то это не возбраняется. Компенсация за экономию средств, будет перечислена на счет владельца, по окончании праздника.

Праздник начавшиеся ближе к полудню действительно был грандиозным. С футбольного поля, расположенного в пригороде Санта-Аны, под музыку звучавшую из десятков громкоговорителей взвились вверх наполненные горячим воздухом монгольфьеры, раскрашенные разноцветными красками, но кроме этого на каждом из них, красовалась, огромная пятиметровая золотистая латинская буква, а на другом стороне шара цифра «34». По задумке организаторов, выстроившись в одну линию шары, должны были по команде снизу разворачиваться вокруг своей оси, то показывая имя именинника, то количество лет прожитых им.

Перед самым подъемом управляющий спросил, откуда я знаком с пилотом монгольфьера? Когда я пожав плечами, сказал, что не знаю ни одного из них, то управляющий произнес:

— Странно Пьер, почему-то очень просил, чтобы ты поднялся в воздух именно с ним. Говорил, что у него есть горячий привет для тебя.

Это было несколько странно, особенно — привет. Единственный привет, который мне могли передать мог исходить только от семьи Альварес, и потому все это меня очень насторожило. Братья уж точно не стали бы меня разыскивать и уж тем более передавать таким образом приветы. Я поднимался в одном из крайних шаров, с каким-то невзрачным мужичком, постоянно зыркающим в мою сторону недобрым взглядом. Но несмотря на это охотно вступающим в разговоры со мной, и так же охотно рассказывающим о том, как лучше управлять шаром, чтобы не потерять высоту, или наоборот быстрее снизиться вниз. При этом ни о каких приветах речь не заходила. Правда стоило прекратиться рахговорам, как тот сразу же начинал хмуриться, и постоянно хватался то за боковой карман, то пытался залезть запазуху. Все это было очень подозрительно, и я старался быть настороже.

Сам монгольфьер был устроен весьма интересно. Полый огромный шар сшитый из узких разноцветных полотнищ был с помощью многочисленных вшитых в него веревок, привязан к корзине, представляющей собой кубик со стороной в полтора метра. То есть поместиться в нее могли самое многое человек пять. Не понимая, почему корзина такая маленькая, я задал этот вопрос своему напарнику. Тот ответил, что обычно подвешивают корзину площадью до двадцати пяти квадратных метров, это тогда, когда в небо поднимают туристов. Но для того, чтобы была возможность разворачивать шар вокруг своей оси, корзина должна быть минимальных размеров. Просто в этом случае, шар развернуть гораздо проще. Чуть выше корзины, прямо над нашими головами была закреплена блестящая конструкция, из отполированного до зеркального блеска металла, на которой был установлен газовый баллон и специальная горелка, для поддержания нужной температуры внутри шара. Включалась эта конструкция, натяжением специальной рукояти, на длинном рычаге. Нужно было всего лишь потянуть его вниз, и тут же загорался факел, который разогревал воздух внутри шара. Но держать долго его не следовало. В этом случае шар мог подняться слишком высоко, а там совершенно другие условия. Выше трех тысяч метров нужно иметь кислородные маски, которых на борту не имеется. К тому же там холодно и возможно обледенение, как итог срыв и падение от которого уже ничего не спасет. Вдобавок к этому, на той же отполированной поверхности находились некоторые приборы, необходимые во время полета шара. Мужчина хоть и с некоторой неохотой, но пояснил мне, что здесь имеется высотомер, показывающий на какой высоте, находится в данный момент воздушный шар, датчик наполнения газового баллона. Совсем простенький, представляющий собой вделанное в баллон застекленное окошечко, где по уровню жидкости можно определить, сколько именно сжижженого газа имеется на данный момент. И наконец, самое главное — компас, по нему можно определить в какую сторону мы летим.

— Это у тебя парашют за плечами, а мне его не дали, — пояснил напарник. — Да и не знаю я как им пользоваться.

Что интересно, он практически не выпускал изо рта сигару, на вопрос же, как это сочетается с безопасностью полетов, лишь пожал плечами, и добавил, а что здесь такого.

— Корзина хоть и зовётся этим именем, на самом деле сделана из алюминиевых трубок и совершенно пожаробезопасна. Единственное, что здесь может гореть, так это факел газового баллона, но ведь я и так его зажигаю время от времени.

На вопрос, могу ли я закурить, он ответил:

— Ну, попробуй. — И улыбнулся.

Закурить действительно получилось, только когда я сел на пол в углу корзины, и скрючился в три погибели, чтобы защитить огонек от ветра. Я даже решил не вставать, пока не покурю. Здесь на высоте действительно постоянно дул ветер, причем порой, вообще не понятно в какую сторону. Наверное, именно это меня и спасло. Сидя в углу корзины, я совсем не смотрел на своего напарника. Тот в это время, подняв монгольфьер на необходимую высоту, время от времени то дергал, то стравливал веревку проложенную между шарами, параллельно земле, наверное, именно это и позволяло вращать шары вокруг собственной оси.

Затем, видимо по команде с земли, наушники привязанные к приемнику, по которому подавались команды были только у него, причем, пользоваться ими было возможно, только находясь возле установленного приемника. Он что-то сделал с центральным замком из-за чего, барабан установленный на нем стал быстро вращаться и вскоре металлический тросикс якорем, удерживающий шар на определенной высоте, был накручен на барабане. А мое сердце, как мне показалось, мгновением позже упало ниже пояса, после того, как напарник запустил факел и шар резко пошел вверх.