Черный снег вермахта

Его расчет оказался правильным. Мотоциклист кинулся на землю. Чтобы понять свою ошибку, ему потребовалось всего одно мгновение. Но было уже поздно: когда он снова вскочил, Шубин уже поймал его на мушку и нажал на спусковой крючок. Он выпустил во врага одну за другой три пули, после чего остановился, тяжело дыша. Потом спросил, не оглядываясь:

– Петр, ты цел?

– Цел, – последовал ответ.

– Бери наши мешки, и скорей делаем отсюда ноги. Скорей, я сказал!

Шубин забрал у товарища свой вещмешок, и они бегом направились прочь от места схватки. Бежали, конечно, не к центру, а в сторону. Проскочили один переулок, второй… Затем выбрались на одну из оживленных улиц. Огляделись, убедились в отсутствии патрулей и зашагали в нужную сторону. Да, здесь бежать было уже нельзя – на них сразу бы обратили внимание. Впрочем, бежать уже не требовалось – они далеко отошли от места схватки. И если бы даже жандармерия решила устроить облаву, они вряд ли бы попали в клещи этой облавы.

– Черт, едва не попались! – тихо сказал Шубин напарнику. – Теперь с ролью группенфюрера придется совсем распрощаться. Останемся с тобой рядовыми вермахта.

– Может, так даже лучше? – сказал в ответ Мельник. – Рядовые – люди незаметные. Вот смотри: мы идем по самому центру города, и никто не обращает на нас внимания. А если бы на тебе была форма группенфюрера СС, все бы нас заметили, в такой экипировке не скроешься.

– Это верно, – согласился Шубин.

Спустя час они наконец добрались до хаты жадного деда, до его сарая. Ключ от сарая у Шубина уже был, поэтому он, ничего не говоря хозяину, провел Мельника прямо туда и сказал:

– Вот, здесь была моя база, пока у меня был «Мерседес». Теперь это будет твоя база. Здесь будем встречаться по вечерам, обмениваться информацией. Здесь будет храниться рация, отсюда я буду передавать сводки в штаб.

– А почему мне нужно жить в сарае, а не в доме? – спросил Мельник. – Ведь этот жадный дед один живет, без семьи, верно? Так почему бы мне вместе с ним не жить? В хате теплее и на кровати спать мягче, чем на холодном полу…

– Не дури, – попробовал отговорить напарника Шубин. – А вдруг этот дед решит тебя выдать немцам? Пока что он принимает меня за бандита. А если он догадается, что мы с тобой – советские разведчики? В любую минуту может выдать!

– Это как разговор с ним повести, – ответил Мельник. – В общем, этот вопрос я беру на себя. И не беспокойся: я буду очень осторожен. Но нам нужно заручиться поддержкой этого деда. Ты хоть узнал, как его зовут?

– Нет, признаться, не узнавал, – сказал Шубин. – Зачем он мне нужен? Мне с ним детей не крестить. Жадный, противный дед.

– Ну, я завтра проверю, какой он противный, – пообещал Мельник. – Теперь, прежде чем уходить к себе в казарму, скажи: какое у тебя будет для меня задание на завтра?

– Задание такое же, как сегодня, – сказал Глеб. – Идешь к тому же щиту, подключаешь наушники и слушаешь, о чем говорят немецкие генералы. И так несколько раз в день. Вечером я приду сюда, на основании наших с тобой общих данных составлю донесение и передам в штаб.

– Будет сделано, командир, – отрапортовал Петр. – Только ты ведь понимаешь, что нельзя долго делать одно и то же. Если я буду день за днем торчать возле этого щита, в конце концов на меня обратят внимание.

– Понимаю, – согласился Шубин. – Но что нам еще делать? Пока это самый действенный способ узнать немецкую строго секретную информацию.

Глава 13

Когда Шубин вернулся к себе в казарму, где ночевали солдаты, служившие в штабе, они вовсю обсуждали вчерашнее убийство патруля на улице Маршала Гинденбурга и сегодняшнюю гибель двух патрульных машин на окраине города. Говорили также о том, что неподалеку от Запорожья нашли тела убитых группенфюрера Занделя и его водителя.

– Ясно, что в городе завелись русские партизаны, – уверенно говорил фельдфебель Тиммер. – Я бы теперь не рискнул вечером ходить по городу. Даже в бордель бы не стал ходить в темное время. Пойдешь за удовольствием, а получишь пулю в затылок!

– А вот наш Карл не боится ходить ночью, – заметил опытный солдат Блюхер. – Каждый вечер где-то пропадает. Наверное, он не боится партизан. Правда, Карл?

– Ну, я стараюсь ходить только по центру города, и хожу быстро, – стал объяснять свое поведение Шубин. – И потом, нельзя же без конца всего бояться! Мы завоевали этот город, мы тут хозяева, мы великая армия, и не пристало нам бояться каких-то там партизан!

– Раньше ты так не говорил, – заметил Блюхер. – Вообще я замечаю, что ты за последние дни резко изменился. А вам не кажется, ребята?

Но остальные солдаты не стали обсуждать изменения в поведении ефрейтора Руэ, и разговор постепенно затих. Однако Шубин про себя отметил, что ему надо бы вести себя потише, что называется, не высовываться.

На следующее утро Шубину поручили наладить связь с новыми немецкими частями, прибывающими в город. Так что он совсем не имел времени прослушивать телефонные разговоры начальства. И он похвалил себя за то, что вовремя съездил в Синельниково и вызволил Петра Мельника из госпиталя. Что бы он сейчас делал без напарника? Шубин представил, как сейчас Мельник стоит возле телефонного ящика и слушает, слушает разговоры немецких генералов – и у него стало тепло на душе.

Между тем он отметил, что после полудня всех офицеров штаба охватила какая-то нервозность. Все куда-то бежали, из канцелярии непрерывно выносили новые бумаги. А затем началось еще что-то совсем новое. По соседству со штабом стояло еще одно красивое старое здание, в котором до войны размещался городской Дворец пионеров. После оккупации здесь разместился офицерский госпиталь. Теперь же больных спешно выселяли куда-то в другое место, койки вытаскивали. Взамен в здание завозили хорошую мебель, на пол стелили ковры. А Шубину и еще двум связистам поручили срочно оборудовать бывший Дворец пионеров собственной телефонной станцией, а в самом большом зале установить стол с десятком телефонов. Работы было невпроворот, голову некогда поднять.

Шубина, естественно, заинтересовала причина такой суматохи. И он улучил момент и спросил фельдфебеля Тиммера, для кого так спешно оборудуется новое помещение.

– Такое впечатление, господин фельдфебель, что к нам прибудет какое-то большое начальство, – сказал он. – А никто ничего не говорит. Но такой осведомленный человек, как вы, наверное, знаете, что происходит. Скажите, господин фельдфебель, кто пожалует к нам в гости?

– Да, я многое знаю, – важно кивнул фельдфебель. Он любил лесть, и Шубин сумел ему польстить. – Да, ты правильно догадался, что к нам прибудет важный гость. Гость, важнее которого в Германии просто никого нет!

– Неужели сам рейхсминистр Геринг? – предположил Шубин.

– Подумаешь, рейхсминистр! – усмехнулся Тиммер. – Подымай выше! К нам сегодня ночью прибудет сам фюрер – Адольф Гитлер! Они с фельдмаршалом будут проводить важное совещание.

– Не может быть! – воскликнул пораженный «ефрейтор Руэ». Он, то есть разведчик Шубин, и в самом деле был поражен. Оказывается, главный враг советского народа, сам Гитлер, будет находиться совсем близко от него. Эх, почему у него нет с собой хорошей мощной мины! Можно было бы заложить ее в этом помещении в бывшем Дворце пионеров… На всякий случай Шубин решил уточнить.

– Значит, этот дворец готовится стать резиденцией фюрера? – спросил он.

– Ну да, – кивнул фельдфебель. – Потому сюда и тянут так много линий связи. Ведь фюрер должен иметь возможность в любой момент связаться с любой точкой в Европе или Африке. Всюду, где стоят наши доблестные войска, – всюду фюрер должен иметь возможность позвонить, получить информацию и отдать приказ.

– Так вот почему в кабинете нужно установить сразу десять телефонов… – протянул Шубин, осмысливая полученную информацию.

– Да, именно поэтому, – с важностью кивнул Тиммер.

– Представляю, сколько здесь будет охраны… – заметил Глеб.

– Еще бы! – согласился фельдфебель. – Вся охрана будет из войск СС. Безопасность фюрера должна быть обеспечена на самом высоком уровне! Однако что-то мы с тобой заболтались. Давай работать. Нам еще нужно оборудовать помещение для радистов. Ведь тут будет создана собственная радиостанция для передачи секретных радиограмм, а рядом – помещение для шифровальщиков.

– А о чем будут совещаться фюрер и наш фельдмаршал? – не унимался «ефрейтор Руэ».

– Не знаю! – отрезал фельдфебель. – А если бы и знал, тебе бы не сказал. И вообще, это не нашего ума дело. Давай, тяни этот провод наверх!

И Шубин потянул телефонный кабель на второй этаж бывшего Дворца пионеров. А сам в это время напряженно размышлял о том, как теперь поступить. Он только что узнал новость чрезвычайной важности. Если быстро успеть передать эту новость нашему командованию, то, может быть, оно успеет организовать воздушный налет на Запорожье крупными силами авиации. Если уж ему, Шубину, не удастся прикончить бесноватого фюрера своими руками, то, может быть, это смогут сделать наши летчики? Но чтобы передать информацию сейчас, надо бросить службу и опрометью бежать в сарай, к рации. И тогда ему уже не удастся вернуться на свое место связиста – такое бегство со службы ему не простят. К тому же оно может вызвать подозрение. Надо будет перейти на нелегальное положение, и это сильно осложнит их с Мельником жизнь.

Нет, так поступать нельзя! Ведь в таком случае он не сможет узнать, о чем сегодня ночью будут совещаться нацистские бонзы. А эта информация – самая важная! Если бы можно было передать эту новость Мельнику – он бы сбегал к рации, передал все, что нужно. Но такой возможности тоже нет. Кстати, интересно, что поделывает сейчас Петр?

Размышляя таким образом, Шубин продолжал выполнять свои обязанности связиста. Вместе с фельдфебелем Тиммером, другими связистами он оборудовал телефонную связь в будущем кабинете Гитлера, затем протянул линию связи на второй этаж, в комнату радистов. И все это время у него не было ни минуты, чтобы куда-то отлучиться и сообщить Мельнику новость огромной важности.

Обедать связистов тоже не отпустили. Вышедший к ним эсэсовский чин сообщил, что до завершения работ им вообще запрещается покидать здание бывшего Дворца пионеров. Они будут здесь и обедать, и ужинать. И только на ночь их отпустят назад, в казармы.

– Такие меры предосторожности связаны еще и с тем, – добавил эсэсовец, – что в городе сегодня был вновь обнаружен русский разведчик, а может, партизан. Негодяй ковырялся в телефонном шкафу. Видимо, хотел получить доступ к нашим каналам связи. Но наши бдительные солдаты пресекли эту попытку. Больше этот русский нам не будет мешать. Но меры предосторожности в связи с этим инцидентом усилены. Вам ясно? В таком случае после обеда – снова за работу.

Пока эсэсовец это говорил, Шубину больше всего хотелось достать из-за пазухи пистолет и всадить ему пулю в лоб. Он не сомневался, что не промахнется, продырявит лоб прямо посередине. В то же время он сознавал, что делать этого никак нельзя. И вопросов задавать нельзя, и свои чувства проявлять тоже нельзя. И после обеда нельзя будет бросить все и отправиться на поиски Мельника, живого или мертвого. Нет – чтобы выполнить боевое задание, он должен подавить свою ненависть к врагам и продолжать оборудовать пункт связи для их вождя. И только потом можно будет подумать о дальнейших действиях.

И все время, пока Шубин после полудня копался в телефонных разъемах, налаживая связь для «вождя германской нации», он напряженно думал о том, жив Мельник или погиб. По словам эсэсовца, выходило, что погиб: ведь тот сказал, что «больше этот русский нам не будет мешать». Так что надежды на то, что Петр остался жив, почти не оставалось. И что тогда делать? Как в одиночку проникнуть на секретное совещание с участием Гитлера, на котором будет обсуждаться план действий всей немецкой группировки в Восточной Украине? Как же быть? Шубин искал выход – и не находил.

К вечеру в бывший Дворец пионеров стали съезжаться участники совещания с фюрером – немецкие генералы. Среди них Шубин заметил и знакомого ему командира дивизии «Адольф Гитлер» и всей группы «Холлидт» генерала Хауссера, и командиров других эсэсовских дивизий – генералов Мольтке и Шварцкопфа. К десяти часам вечера, когда связисты наконец закончили свою работу, вся верхушка германского командования собралась здесь, на втором этаже бывшего Дворца пионеров.

Шубин с удовольствием тоже присоединился бы к этой компании, но его желания почему-то никто не спрашивал. Убедившись, что во всех частях здания связь работает нормально, эсэсовский чин, ведавший связью, построил солдат, занимавшихся ее налаживанием, пересчитал их, а затем приказал повернуться «кругом» и покинуть здание. Шубину, как и его сослуживцам, ничего не оставалось, как подчиниться.

Однако, выйдя из дворца, Шубин не пошел вместе со всеми к штабу фельдмаршала Манштейна, где находилась их казарма. Он незаметно отделился от остальных и бегом направился на окраину города, где находился сарай, ставший его базой. Надо было срочно отправить радиограмму в штаб Юго-Западного фронта. Он бежал не чуя ног и вот наконец вбежал во двор, подбежал к сараю, на ходу доставая ключ… И тут вдруг он услышал, как от крыльца дома его окликнул знакомый голос. Шубин обернулся – и с огромным удивлением и радостью увидел стоявшего на крыльце Петра Мельника.

– Это ты! – воскликнул он. – Ты живой! Вот здорово! Но что ты здесь делаешь?

– Как «что делаю»? – отозвался Мельник. – Живу я здесь. Сидим вот с дедом Семеном Егоровичем, тебя дожидаемся.

– Так ты, выходит, уже с хозяином познакомился? – сказал Шубин. – И когда же ты успел?

– А с утра и успел, – ответил Мельник. – Еще до того, как на прослушку идти. Переговорили с дедом, поняли друг друга. И это мне очень пригодилось, когда я вечером прибежал, как заяц, за которым собаки гонятся. Он меня тогда укрыл.

– Ладно, потом расскажешь, – решил Шубин. – И как ты с дедом договорился, и как тебя чуть не поймали. Сейчас надо срочно донесение в штаб передать. Рация на месте?

– Как же ей быть на месте, если я ее в дом перенес? – отозвался Мельник. – И хорошо сделал, я тебе скажу. Потому что когда облава пришла, они первым делом в сарай кинулись. Все там переворошили. Но ничего не нашли, потому что я аппаратуру унес в дом, а Семен Егорович спрятал ее в погреб, в дальнюю часть. Сейчас я ее достану. Можешь прямо из дома и передавать.

Шубину оставалось только головой качать от удивления. Но возражать против нового положения вещей он не стал. Вошел в дом, Мельник вынес рацию. Шубин настроил ее, составил и зашифровал донесение и передал его в штаб. Он сообщал, что в эти часы в Запорожье прилетает Гитлер и что ночью он будет проводить совещание с немецкими генералами, вырабатывать план действий всей группировки «Юг». В конце Шубин обещал завтра узнать о решениях секретного совещания и передать эти сведения в штаб.

Закончив передачу, он убрал рацию в мешок, сел за стол и сказал:

– Ну, теперь рассказывайте, о чем это вы тут договорились. А потом ты, Петр, расскажешь, что с тобой днем случилось. Ну а потом нам с тобой нужно выработать план на завтрашний день. Ну, начинайте.

Мельник и хозяин дома переглянулись и начали рассказывать, перебивая друг друга. Как оказалось, хозяин дома Семен Егорович уже некоторое время колебался, не зная, кем считать Шубина – бандитом или советским разведчиком. Мельник понял, что хозяин колеблется, и решил рассказать ему правду. Узнав, кто на самом деле его постояльцы, Семен Егорович решил больше денег с разведчиков не брать, а оказать им помощь безвозмездно.

– Вот так мы и договорились, – сказал Мельник. – Ты и сам так мог сделать, только ты больно человек недоверчивый.

– Ладно, этот момент я понял, – сказал Шубин. – Значит, ты, Семен Егорович, готов оказать помощь советским разведчикам?

– Отчего же не оказать? – ответил дед Семен. – Я бы и раньше оказал, если бы ко мне обратились.

– Но ты ведь понимаешь, как это опасно?

– Ясное дело, понимаю. Вон на площади виселица стоит, фрицы ее сразу поставили, как в город вошли. Уж скольких человек на ней повесили. Но тут ведь какое дело: нельзя все время бояться. И я вот решил не бояться.

– Ну и правильно, – заключил Шубин. После чего снова обратился к Мельнику: – Теперь расскажи, как тебя немцы едва не схватили и как ты сумел от них уйти.

– Осторожность я потерял, вот в чем все дело, – начал свой рассказ Мельник. – Ты ведь меня предупреждал, чтобы я не прилипал к шкафу, перерывы делал, изображал из себя связиста. А я увлекся, слушая разговор генерала Шварцкопфа с начальником штаба группы «Юг» Клейстом. Они говорили о важнейшем совещании, которое должно состояться сегодня. Говорили, что на этом совещании Манштейн представит свой план «нашему высокому гостю». Из этого я понял, что сегодня в Запорожье должен прибыть какой-то очень важный чин. Только я не знаю какой.

– Зато я знаю, – сказал Шубин. – Сегодня в Запорожье прилетает сам бесноватый фюрер Адольф Гитлер. Мы сегодня весь день для него резиденцию оборудовали.

Пораженные новостью Мельник и Семен Егорович переглянулись.

– Вот это да! – воскликнул Петр. – Выходит, мы тут в самой гуще событий оказались!

– Получается, что так, – кивнул Шубин. – Сейчас тут у немцев центр принятия решений. Значит, ты слышал, что на сегодняшнем совещании Манштейн представит Гитлеру какой-то свой план? А в чем этот план состоит, ты слышал?

– Нет, к сожалению, этого я не узнал, – ответил разведчик. – Только они начали говорить на эту тему, как кто-то хлопнул меня по плечу и спросил: «Скажи, рядовой, что ты здесь делаешь? Ты что, подслушиваешь чужие разговоры?» Я поднял голову и увидел, что рядом со мной стоят двое патрульных. Они еще ни о чем не подозревали, просто думали, что я слушаю то, что не должен слушать. Я решил, что смогу отбрехаться, и начал говорить, что вот, мол, я связист, налаживаю связь и слушаю разговор, чтобы проверить качество связи. И один из патрульных мне вроде поверил и стал внушать мне, что так делать нельзя. «Мы ведь за тобой уже четверть часа наблюдаем, – говорит он. – И ты все эти четверть часа проверял качество связи? Больно долго. Больше так не делай!» Он готов был уйти, но тут второй, что был помоложе, вдруг говорит: «Нет, Карл, мы не должны его просто так отпускать. Помнишь, что нам сказал капитан Фридрихс? Что сегодня нужно удвоить бдительность и задерживать всех, даже тех, кто совершает мелкие нарушения. Давай отведем этого связиста в штаб. Пусть его там допросят». И уже наставил на меня винтовку.

– И что же ты сделал? – спросил Шубин.

– Ясное дело, что. Я понял, что время разговоров закончилось, пора делать ноги. Я сделал молодому подсечку, так что он грохнулся на землю, выхватил пистолет и расстрелял обоих – и молодого, и старого. А потом смотал наушники и пошел прочь. Думал, удастся тихо уйти, но не получилось: там дальше шли еще двое солдат, они всю эту сцену видели и начали в меня стрелять. Но стрелки они были неважные и, к счастью, не попали. Я свернул в один проулок, в другой и наконец оказался здесь. А немцы во всем этом районе облаву устроили, все дома проверяли. Если бы я остался в сарае, меня бы обязательно нашли. А так, я думаю, они даже не поняли, что я подслушивал разговоры их генералов. Ведь шкаф я закрыл, наушники забрал. Так что они ни о чем не догадались.

– Тут ты ошибаешься, – сказал Шубин. – Видимо, один из патрульных остался жив и рассказал остальным, чем ты занимался. И он мог сообщить твои приметы. Так что теперь тебе нельзя передвигаться по центру города, где много немецких патрулей. Ладно, с этим вопросом все ясно. Теперь надо решить главный вопрос: как проникнуть на секретное совещание в бывшем Дворце пионеров? Как узнать, что фашисты замышляют?

– Может быть, нужно напасть на одного из эсэсовцев, которые несут там охрану, убить его, переодеться в его форму и так пройти? – предложил Мельник.

Однако Шубин покачал головой:

– Легко сказать «напасть на эсэсовца». Ты уже мог заметить, что эти ребята подготовленные. И потом, они по переулкам не ходят, где бы мы могли на них напасть. И наконец, для захвата эсэсовца просто времени нет. Совещание, как я понял, начнется уже часа через два.

Несколько минут все молчали, напряженно раздумывая. Затем дед Семен Егорович произнес:

– Я знаю устройство Дворца пионеров, до войны не раз там бывал. Ты же о главном зале говорил, верно?

– Да, совещание будет проходить в главном зале, – подтвердил Шубин.

– Я помню, там по бокам сцены расположены комнаты для репетиций, – сказал хозяин дома. – А наверху, по бокам зала, идет такая галерея…

– Да, есть галерея, я ее видел, – кивнул Шубин. – Но что это нам дает? Там, на галерее, наверняка будет полно охраны.

– На галерее, может, и будет охрана, – согласился Семен Егорович. – Но из комнат для репетиций к галерее ведет узкий проход. И из него, я помню, можно попасть на карниз над галереей. На этом карнизе повернуться негде, можно только лежать. Но если человек ловкий, то он сможет туда залезть. А если он еще и терпеливый, то пролежит там столько, сколько надо.

Шубин стал вспоминать план зала, в котором он сегодня провел большую часть дня, налаживая связь. И вспомнил, что видел этот карниз, о котором говорил старик. Он вскочил.

– Ты прав, Семен Егорович, – сказал он. – Есть там такой карниз. И это единственный способ узнать нужную нам информацию. Все, мне пора бежать. Если сумею подслушать разговор немцев – сегодня же ночью вернусь сюда, чтобы передать донесение в наш штаб. Эту информацию надо будет отправить срочно!

– Будем тебя ждать, – хором отозвались Семен Егорович и Мельник.

Глава 14

И снова он во весь дух бежал по ночным улицам Запорожья. Пока что он бежал не к бывшему Дворцу пионеров – нет, он спешил к штабу фельдмаршала Манштейна, на свое место службы. Но не потому, что собирался идти в казарму и лечь отдыхать. Какой уж там отдых! Просто ему нужно было кое-что взять на складе службы связи. Кое-что, что поможет ему проникнуть во временную резиденцию Гитлера в Запорожье.

В службе связи он сразу же наткнулся на фельдфебеля Тиммера.

– Где тебя носит, Карл? – возмутился фельдфебель. – Все давно уже вернулись, а тебя где-то черти носят!

– И вовсе не черти, господин фельдфебель! – ответил Шубин. – Просто я немного задержался там, во дворце. И тут меня поймал этот эсэсовский чин, который у них отвечает за связь, и потребовал, чтобы я как можно скорее доставил во дворец и установил в зале совещаний еще один телефонный аппарат. Я там все приготовил для его установки, но у меня не было лишнего телефона. Вот я и прибежал за ним. Сейчас возьму телефон и побегу обратно, устанавливать.

– Ну, если им нужен еще один телефон… – пробормотал Тиммер.

– Да, возможно, им будет пользоваться сам фюрер! – воскликнул Шубин. – Ладно, мне некогда, я побежал на склад!

Он примчался на склад, изложил там ту же самую легенду, добавив к ней, что выдать ему телефон и кусок провода велел сам капитан Ленц. Капитана поблизости не было, так что проверить это утверждение было невозможно. А «ефрейтор Руэ» между тем торопил, требуя выдать телефон немедленно, упирая на чрезвычайные обстоятельства. И в конце концов получил требуемое. Схватив аппарат и провод, он помчался к бывшему Дворцу пионеров.

Здесь Шубин придал себе еще более озабоченный вид и направился прямо к главному входу. У входа было много охраны, состоявшей из эсэсовцев. Охранники строго спросили, куда лезет солдат.

– Вот, мой начальник связи передал мне приказание фельдмаршала Манштейна, – заявил Шубин. – Фельдмаршалу во время совещания будет нужна непрерывная связь с частями. Он хочет, чтобы на его столе установили вот этот телефонный аппарат. И я иду его устанавливать.

И, как ни странно, эта легенда сработала. Может быть, это произошло потому, что охраной резиденции Гитлера и совещания ведала личная охрана фюрера, а у нее не было прямого контакта со штабом Манштейна. И Шубину разрешили пройти в зал совещаний и установить на стол, предназначенный для Манштейна, персональный телефон. Шубин это сделал, соединил аппарат с центральным телефонным щитком, проверил слышимость. Все это он делал под пристальным надзором двух эсэсовцев, не отходивших от него ни на шаг. Разведчик делал вид, что присутствие этих церберов его нисколько не смущает. Он даже привлек одного из эсэсовцев к работе: когда все было закончено, дал ему прослушать работу аппарата, чтобы тот убедился, что связь работает.

– Да, все работает, – важно кивнул эсэсовец. – А теперь убирайся!