Помоги проекту - поделись книгой:
— Леонтий Филиппович, а что вы знаете об южных землях? — они продолжали подниматься по скрипучей и стонучей деревянной лестнице. Везде и правда чёрная, да и белая тоже плесень. А ведь зданию всего тридцать лет. Как можно за столько короткий срок довести шедевр до такого состояния? Вон, Грановитой палате века.
— Есть мнение, что для того, чтобы уравновесить планету, в южном полушарии должен быть большой материк. Но, кажется, там только острова. Никто Австралии не нашёл пока.
А ведь точно, сейчас слово Австралия — это не конкретный материк, а терра инкогнита.
— Португальцы открыли. Правда… не поняли.
— А вы поняли? — Магницкий остановился на ступеньке и глаза в глаза серьёзно посмотрел на Брехта. Так-то почти на голову ниже.
— А я понял. Слежу, знаете, за географическими открытиями. Тут недавно Беринг вернулся из своего исследовательского похода. Представляете, господин учитель, его ещё Петр Алексеевич отправлял, а пока он страну нашу два раза из конца в конец пересекал пешком и там моря исследовал, пять лет прошло и трое правителей на троне поменялось. Велика и необъятна наша Родина. И не исследована ещё толком. На днях встречусь с Берингом. Может, отправить его Австралию открыть? Как думаете, Леонтий Филиппович?
— Эх, мне бы годков двадцать сбросить с плеч, и я бы с ним Австралию открывать в южные земли попросился.
— Нет. Дудки. В смысле, есть у меня к вам, господин Магницкий совсем другое поручение. Но давайте закончим экскурсию, есть кроме «чёрной книги» ещё диковинки в вашей башне?
— Здесь находятся астрономические часы и большая библиотека, а в нижнем ярусе хранится голландский медный глобус семи футов в диаметре. Это подарок царю Алексею Михайловичу — деду нашей Императрицы от Генеральных штатов Голландии, перенесённый сюда Петром Алексеичем из колокольни Ивана Великого.
— Пошли и библиотеку посмотрим, и глобус. Интересно, что на нём на юге нарисовано и соединяются ли Америка с Азией.
— Твою мать! Какого чёрта⁈ Что с книгами? — Брехт сразу заметил, что бесценные фолианты в плесени. — Вы что творите, ссуки⁈
Магницкий сжался. Не привык, чтобы на него рычали.
— Башню отапливают голландские печи, однако они не справляются с холодом, поэтому в 1706 году ученики даже обратились к царю с прошением о переводе школы. С тех пор же, как столицу Пётр перенёс в Санкт-Петербург, и совсем плохо стало и с дровами и, вообще, с деньгами на содержание башни.
— А эти с адмиралтейства — заготовители хреновы?
— У себя внизу они топят.
— Ох, мать вашу, Родину нашу! Ничего, углубим и расширим. Найдём дрова. Кстати, про деньги… Ваня, а скажи мне, есть тут поблизости кабачок, где не шумно и кормят прилично. Поговорить мне нужно серьёзно с господином Магницким, а есть уже хочется, да и математик наш поди проголодался.
Иван не подвёл, привёл их в большую ресторация. Шумную и вонючую. И только Брехт хотел и на него наорать, как появился толстенький человечек, он низко поклонился Салтыкову и лишь кивнул его спутникам. Да, страна ещё не знает своих героев.
— Михеич, отведи нас в нумер и спроворь перекусить. Рыбка та есть у тебя? Запомнил. Вкусна.
— Всё сделаем, Иван Лексеич, проходите, господа бояре, на второй поверх. Третий нумер свободен.
Пока ждали горячих закусок, Брехт распробовал пироги. Не плохо. Кулебяка с рыбой. И это не костистые караси, чего-то серьёзное, ни одной косточки, Судак, должно быть.
— Господин учитель, а знаком вам учебник занимательной математики де Мезириака? Та книга, где описана задача о волке, козе и капусте, и про магические квадраты всякие? — Иван Яковлевич отодвинул налитую Михеичем кружку с вином. Опять сладенькое. Блин, как с этим бороться?
— Конечно. Даже есть у меня на французском. Есть и более поздние похожие книги иноземных математиков. Есть старинная тоже, но позднее изданная книга Анри ван Эттена под названием Recreations mathematiques («Развлекательная математика»), ещё есть работа Даниэля Швентера, опубликованная в 1636 году в Германии. А недавно привезли мне нашумевшую во Франции книгу Жака Озанама Recreations mathematiques et physiques («Математические и физические развлечения»). Вы хотите почитать? Ум заострить?
— Я-то? Заострить. Круче меня только яйца. Шучу. Нет, Леонтий Филиппович, я хочу ваш ум заострить. Подскажу, как денег добыть на отопление и ремонт Сухаревой башни. Я завтра этих воров из снабжения выселю, и вся башня вашей станет, и Анна Иоанновна указ завтра издаст о назначении вас директором этой школы. Число учащихся нужно удвоить и возрастной ценз резко снизить. Новых учеников набирайте с двенадцати лет. Три года обучения. Нормальный возраст для перехода в морскую академию.
— Ого!
— Ого, ого. Пора, как Пётр и хотел, Россию на дыбы ставить. Грамотные люди нужны.
— И как же деньги заработать, — а ведь не чувствуется деловой хватки в человеке, скорее из вежливости спросил. Или просто людям верить разучился.
— Итак. Слушайте, как коня вздыбить. Первым делом выберите из тех учебников, кои вы мне называли, действительно интересные задачи и не на счёт, скорее, а именно на логику, как в задаче про волка и капусту. Двадцать пять задач. Наберёте?
— Да, можно и больше.
— Не нужно больше. Дальше идёте в редакцию газеты «Ведомости» или сразу в типографию. Есть там знакомые? Знаете к кому обратиться?
— Конечно. Я хорошо знаком с Фёдором Поликарповичем Орловым директором Синодальной типографии.
— Вот и хорошо. Напечатаете в газете объявление, и кроме того, в типографии отдельно объявление напечатаете на листке. Сотни хватит, наверное. Наклеите по разным людным местам в Москве. Текст такой: «Всего за рубль можно выиграть тысячу рублей своим умом. Нужно всего-то решить двадцать пять задач на хитрость и получить тысячу рублей премии. Вопросники с задачей будут продаваться с разрешения императрицы Анны Иоанновны в Сухаревой башне. На одном листке, стоимостью рубль — одна задача, продажа новых задач начинается каждый понедельник. Кто разгадает все двадцать пять задач и принесёт листки сии с ответами, тот получит тысячу рублей золотом».
— Тысячу⁈ Так как же тут заработаешь. Тут разоришься! — схватился за голову Магницкий.
— Первые задач десять сделайте лёгкими. А потом каждая следующая задача сложнее. А последней… что-то типа теоремы Ферма. Никто её не решит. Но, чтобы не возбудить в людях недовольство, в конце снова дадите объявление в «Ведомостях», что первых мест нет, а за второе по двадцать пять рублей троим самым умным жителям Москвы (фамилия имя отчество) зайти в Сухареву башню к директору Магницкому.
— Кхм. Как-то не очень… Теорема Ферма?
— Не очень — книги дорогие и редкие в плесени и сырости держать!!! Не очень — пацанов на морозе гробить! Не очень башню — украшение Столицы в гнилушку превращать! Не очень — землю русскую оставлять без грамотных людей! А всё остальное — очень. Поняли ли, господин Магницкий⁈ Вот вам двадцать рублей золотом на текущие нужды и на печатание объявления и задач. Больше нет с собой. Но на ремонт попрошу Анхен… Государыню дать немного денег. И на дрова. Протопите, как следует, и просушите всё внутри. Только пожара не устроите. Иван, пошлёшь двух преображенцев бдить за товарищами. Спалите Башню или книги, ругаться буду. О, вот и рыбка жареная. Ну, отведаем, чего там нам бог сегодня послал. А по теореме Ферма… Ну задачку на сообразительность неберущуюся издайте на последнем листке. Например: «Что общего у ёжика и молока»?
Магницкий завис.
— И что же? — вылез Салтыков через пару минут.
— Оба сворачиваются.
Событие тридцать девятое
— А на посошок? — Это хозяин появился. Прикольный товарищ. Он, видимо, книжку Толстого «Буратино» прочитал. Принёс огромный такой кувшин и сказал, что сюда дорогие гости могут кости кидать. Так-то литров на двадцать ёмкость, до фига нужно рыбы съесть, чтобы всю заполнить костями. Но, вообще, мысль ведь правильная, никак рыбьи скелеты украшением стола не являются. И в дело потом пустит. Мыло сварит?
— Если объяснишь смыл этого тоста, то выпьем. — Брехт сто раз слышал, а вот точное значение этого тоста не знал. Так может тут, в прошлом, объяснят.
Михеич замялся. Тоже только звон слышал. Зато математик вскинулся.
— Если вас, и правда, интересует, господин Бирон, то могу этот чисто русский тост пояснить.
Уел. Он, естественно, не немец, а природный русак. Да. А коса не тесак.
— Слушаю, господин учитель.
— В старину, да и сейчас, есть много странников, что путешествуют по святым местам. Они по дороге останавливаются на ночлег или просто зазывают их зажиточные хозяева или дворяне. Странники рассказывают им истории своих похождений. Всякие чудеса, что в иных землях происходят. А хозяева кормят странников и наливают, конечно, настойки или винца, если у дворян. Бражки, если хозяева победнее. Поел гость и собирается в дорогу. Вот тут и произносится тост «На посошок». Это точное выражение. У странников всегда с собой посох. Это и оружие, и опора. Посох просто незаменим в дороге. И вот выходит странник из дома, его на время приютившего, перед длинной дорогой, и обернувшись к хозяевам, и перекрестившись троекратно, стоит, опирались на посох, и благодарит за ночлег. В этот момент хозяйка подносит рюмку и желает доброй дороги, и скорейшего возвращения с новыми интересными сказаниями. Или же это делал старший член семьи. Дед. Странник ставил рюмку на верхний срез посоха, а потом выпивал ее до дна без помощи рук. Считалось, что, если он при этом не пролил ни капли — дорога будет доброй. После этого наливали выпить всем остальным и обменивались здравицами и благими пожеланиями. Вот и получается, что рюмку или стакашек, или чашку, ставили именно «на посошок».
— Спасибо, за разъяснение, Леонтий Филиппович. Давайте уж выпьем. Вообще-то не советую, тут в вине вредный свинец и слепнут, и глохнут от него, так что я лишь капельку. А вообще, пора домой. Всё что хотел — узнал и рассказал. Сегодня вечером Анна… Государыня будет иметь разговор с бывшим вашим директором господином Брюсом. Хотелось бы поприсутствовать. Иван, допивай и поехали.
— Я что дурной отраву пить!
— Пей, говорю! — Свёл брови и гаркнул Бирон.
— Чего это⁈ Что я плохого вам сделал? — но за стакашкем потянулся.
— Да, шучу я, Ваня. Не пей ты эту гадость и другим не советуй. Поехали.
Глава 15
Событие сороковое
Остермана дома не застали. Он час назад уехал в Измайлово. Туда и направились.
Явно переел рыбы и рыбных пирогов Иван Яковлевич. На полный желудок в сон клонило. Один раз с лошади чуть не сверзился. В последнюю секунду сумел за уздечку зацепиться и выправился. Точно не помнил Брехт, но, кажется, падение Бирона с лошади и послужило триггером для Анны перебраться вместе со двором из Москвы в Санкт-Петербург.
Нет, падать с лошади не хотелось и жить в Петербурге, с его гнилым влажным климатом, тоже. Москва, конечно, тоже на болотах выстроена, но всё же это лучше Северной Пальмиры. Брехт сейчас каждый день голову ломал, а нужно ли переезжать из Москвы двору, и если переезжать, то куда. Два кандидата были предпочтительней других. Киев, как ни крути — это первая столица Руси. Он ближе к Европе, и он ближе к Турции, с которой века ещё будут воевать русские, отрывая от неё кусочек за кусочком. А потом Ельцин, чтоб ему вечно в аду раскалённые сковороды лизать, отдаст всё ни за понюшку табака. А в Раю Брехт Ельцина не встречал, а значит, эта сволочь точно в аду. Ещё Киев стоял на Днепре, и если что-то сделать с порогами, то будет прямой выход к Чёрному морю. Нужна Днепровская плотина. Не тривиальная задача. Но Миниху возможно и по плечу. А ещё там замечательный климат. Тепло. Минус у Киева был. Это сейчас небольшой деревянный городок в степи. Строить нужно с нуля. Вторым претендентом была Рига. Она южнее Петербурга, там незамерзающий порт, там вполне себе хватает на первое время каменных домов, там даже университет от шведов остался. Рига ещё ближе к Европе, это не окно уже в Европу, а дверь целая. Огромным плюсом будет ассимиляция местного населения с ростом города и заселением его русскими. И так как кроме Турции под боком второй вечный враг России — Речь Посполитая, то там удобно держать армию, для мгновенного захвата территории при будущих разделах Польши. И вообще, через три года начнётся война за польское наследство, которую Россия выиграет и при этом ничего не приобретёт. Нужно это устранить недоразумение, а значит, действовать в этой войне нужно более решительно и большим войском. Вполне можно попробовать отжать и Курляндию, и Белоруссию.
Единственным плюсом Санкт-Петербурга были крепости, построенные Петром, и то, что современный город уже строится. Только тысяч умерших от туберкулёза и распространение этой заразы на всю страну, явно этот плюс минимизирует.
Блин дорассуждался и опять чуть не заснул. Иван Яковлевич потряс головой, но потом осознав, что так не проснёшься, остановился, слез с лошади и, приказав сопровождающим его преображенцам перейти на шаг, ухватился за стремя лошадки вороной и потрусил вместе с ней. Иван вёл кобылу под уздцы. При этом то ли случайно, то ли намеренно всё же скорость приличную взял. В результате через десять минут, толстячок Бирон весь мокрый как мышь выпал в осадок. Проснулся так уж точно. Дальше без приключений ехали. У себя в комнате Брехт помылся, переоделся в чистое и пошёл искать Анну. Нашлась пропажа в Грановитой палате. Шутка. Это Брехт так обозвал обеденную залу в большом центральном тереме. Там стены внутри как бы паркетом оббиты. Ромбики такие. Напомнило Ивану Яковлевичу наружную стену в Грановитой палате Кремля. С Государыней сидели за столом и попивали чай две дымы, одна из которых жена Бирона, а вторая — жена Остермана. Ещё было трое мужчин. Одного — Андрея Ивановича Остермана Иван Яковлевич знал, а двое довольно пожилых людей были ему не знакомы.
— Ваня… Иван Яковлевич, присоединяйся к нашему застолью, — махнула рукой ему раскрасневшаяся от горячего чая Иоанновна.
— Ваше Императорское Величество, господа, — изобразил почтительный поклон Брехт, чтобы не вызвать неприятие у незнакомцев.
— Присаживайся, Ваня… А, это Иван Иванович Остерман — брат нашего Премьера и мой учитель в детстве. А это генерал-фельдмаршал Брюс Яков Вилимович. Беседы ведём за чаепитием об министерстве Геологии. Множество вопросов у господина Брюса, а мы на них ответить не можем. Тебя и дожидались.
Брехт уселся на стул свободный, получилось, что они с Анхен по одну сторону стола, а Остерманы с Брюсом по другую.
— Кхм. — Брюс выглядел таким злым стариком. Морщинки так сложились на лице, что, кажется, будто сейчас кричать на тебя сей персонаж будет. И чёрные, необычного цвета глаза ещё эту картину усугубляли. Брюс был в красном кафтане с лентой синей через плечо и двумя звездами на груди. При параде приехал, — Зачем же, господин Бирон, целое министерство городить. Согласен, рудознатцев учить надо, но трутней лишних в том ведомстве творить зачем?
Брехт отхлебнул жасминовый китайский чай, кофе бы с большим удовольствием выпил, и оно уже было в России, но Анхен его не любила и пила редко. А чай ещё тоже толком не чай. Его не жарят в Индии и Китае. Просто сушат. И травы добавляют. Что-то типа нашего Кипрейного чая получается, или копорского. Именно потому, наверное, сейчас Россия занимается поставками в Европу кипрейного чая. Разница в цене с китайским огромная, а по вкусу почти не отличается. Первый чай в Россию завёз боярский сын Иван Перфильев. В 1659 году он возглавлял посольство в Китай и привез, вернувшись, 10 пудов чая. Сейчас большую часть чая завозят из Англии, переплачивая, должно быть, огромные деньги и поднимая экономику врага. Брехт себе уже сделал пометочку в мозгу, что нужно этот транзит через Тару в Китай наладить. Пустить караваны на лошадях и верблюдах. Создать по дороге караван-сараи. Где можно, реками пользоваться, имея специальные челночные суда. Нужен только человек деятельный, чтобы эту задумку из мечт в реальность превратить.
Про что там спрашивает чернокнижник этот? А, про нужность министерства Горного.
— Начнем с учебного департамента, он сейчас самый важный. Нужны не просто рудознатцы, а люди понимающие, почему именно этот камень — руду здесь нужно искать, а в другом месте можно и не пытаться. Ну, пример. Нашей державе нужно золото — монеты штамповать или чеканить. Где его взять? И вот тут геолог или рудознатец должен понимать, что золото — это осадочная в основном горная порода. Нужно искать по рекам. И не по всем подряд, а тем, которые с гор бегут, и чем старше горы, тем больше вероятность, что там есть золото. Думаю, нужно прямо в ближайшее время собрать всех рудознатцев в стране и даже пришлых пригласить и отправить их всех на Урал. На уральские реки. Это старые горы и там чуть не в каждой реке должно быть золото. Дальше если в Сибирь двигаться, то там Алтай и Саяны. Тоже горы старые, а, значит, и там в реках полно золота. Но вернёмся к обучению геологов в институте. Они кроме всего прочего должны на отлично знать астрономию.
— Это зачем? — вскинулся не Брюс, а Остерман младший.
— Просто всё. Нашёл, например в Уральских горах геолог — рудознатец гору Магнитную. Забрался на неё и навёл астролябию на Солнышко и определил её точные координаты. И, развернув имеющуюся у него карту, нанёс на неё эту так нужную нам гору. Кстати, уверен на сто процентов, что он не сможет этого сделать. У нас нет правильных карт. Там сплошные ошибки и схемы с рисунками. Потому, кроме самих геологов в этом институте горном должны обучаться и картографы. Это одна из самых нужных сейчас в России профессий. Нужно огромную нашу страну всю обследовать и карты составить. Правильные карты, а не рисунки. Дальше в этом же институте должны обучаться люди, которые знают и умеют, как из руды выделить полезные элементы. Ну, например. Нашли мы халькопирит или золото дураков. Он же с камнем перемешан, кристаллики эти жёлтые в камни вплавлены. Как их отделить от камней? Этому тоже нужно научиться.
— А как? — это уже Брюс. Лицо почти разгладилось, и в глазах вместо злого презрения к худородному немецкому выскочке через постель в правители России выбившемуся искорки интереса и уважения появились.
— Флотация. — Ну уж это Брехт в УПИ проходил. — Нужно размолоть руду, она довольно хрупкая, и потом смешать с сосновым маслом. Сульфид медно-железистый останется в пене, а камень пустой осядет. Снял пену высушил и можно плавить. Медный колчедан ещё эта руда называется.
— Широки же ваши познания, сударь⁈ — ну вот, даже уважение в голосе мага этого и масона первого на Руси.
— Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
— Однако! Вы ещё и пиит сударь. Чем же будут другие департаменты заниматься? — покивал головой петровский сподвижник.
Брехт начал рассказывать про департамент организации повторных экспедиций. Мало ведь найти кристаллики того же халькопирита где-то в горах, нужно это месторождение потом обследовать. Насколько оно большое и богатое, основать там небольшое поселение, наладить снабжение и дороги и только потом всё это уже передавать казне, чтобы третий департамент — Надзора за недрами продал месторождение с аукциона желающим добывать халькопирит и медь из него получать. Самое плохое, что почти всегда в этой меди будет золото. Однако, пока нет электролиза, выделить его из меди задача не простая. Есть, конечно, такие реакции, но золото то золотым окажется, как и медь.
Так вот, рассказывает Иван Яковлевич про департаменты будущего министерства и вдруг замечает, что Брюс как-то странно себя ведёт. Вроде как руку помассировал, потом пальцы разминал, разминал, а потом взял и козу из них смастерил и на показ Бирону эту штуку представил. Потом и того круче из пальцев обеих рук смастерил треугольник и посмотрел через него на императорского фаворита. Следом один глаз закрыл на него глядючи. Не веком прикрыл, а ладонью, Кутузова из себя изображая. Потом на какие-то слова Ивана Яковлевича знак «О кей» изобразил. И только тут до Брехта дошло. «Данный знак осуществляется путем прикосновения указательного пальца к большому (круг), остальные пальцы следуют за ним, образуя хвосты трех шестерок». Так ему рассказывали в прошлом поподанстве, когда принимали в орден Иоаннитов. И все три остальные знаки — это тайные знаки масонов, которыми они обмениваются, так сказать, чтобы своих выделить.
Ах, какая интересная мысль сейчас Брехту в голову забрела.
Событие сорок первое
«Сын за отца не отвечает»
И. В. Сталин сказал в 1935 году на совещании комбайнеров.
Брехта, когда в орден принимали, то заставили выучить список великих магистров Мальтийского ордена. Поленился тогда, только десяток человек, предшествующих Павлу первому, запомнил, да и то на троечку. Кто там сейчас мальтийцами рулит? Там ещё парочка смешных фамилий была. Дезодорант какой-то? Нет. Дзондадари. А кто следующий? Где-то перед ним ещё с одной смешной фамилией товарищ. Роккафуль. А до него? Точно — Карафа. Тогда чтобы лучше запомнить вспомнил песенку попугая от Высоцкого. Корида, Карамба, Карафа. Похожие слова. А сейчас. В 1730 году? Ага, вспомнил. Тоже похожие известные слова повторял, чтобы лучше запомнить. Антониу де Вильена. А аналогия — Вильнёв. Это адмирал, проигравший Трафальгарскую битву.
А ещё есть сволочь одна — Луи Совёр маркиз де Вильнёв. Он сейчас посол Франции у османов, и именно он сделает всё, чтобы в Белграде, при заключении мира между Россией и Османской империей, лишить её всего, ограничившись Азовом, без крепости, и кусочком украинских степей, размером с приусадебный участок. Нужно его завалить. И не тогда, а пораньше, чтобы отношение Франции с Портой ухудшить.
Ладно, это после. Итак. Масон Брюс, делает сейчас Бирону тайные знаки, чтобы выяснить не их ли он — буржуинский. А чего? Все церемонии и прочую эту ерунду Брехт знает гораздо лучше самого Брюса. Всё же он был одним из бальи. И не кем-то там второстепенным, а чуть ли одним из самый — самых. Великого Хранителя из себя изображал.
Брехт продолжал рассказывать про аукционы, а сам взял и из пальцев рога дьявола или козу детскую изобразил. И увидел, как переменился в лице главный русский масон. Вот. Знай наших. Мы с тобой одной крови. Ты и я.
— Так, что, Яков Вилимович, согласны возглавить новое министерство? Я даже сегодня проезжал мимо вашего нового здания министерского. Где все начальники вместе с вами сидеть будут.
— Вы же к Магницкому ездили? Неужели Сухарева башня, — оказался самым осведомлённым младший Остерман.
— Нет, Андрей Иванович. Тоже башня, да не Сухарева. Там наоборот нужно адмиралтейских снабженцев выгнать в чисто поле. Пусть себе нормальный двухэтажный кирпичный дом соорудят. Красивый. Архитектора умелого найдут, чтобы стал украшением Москвы. А башню нужно отремонтировать и всю отдать под школу Магницкого. Нам грамотных людей много надо. — Брехт оглядел внимательно слушающих мужчин и женщин и не стал мхатовскую паузу затягивать. — Вам надлежит восстановить Меньшикову башню. С её шпилем. Таким, какой архитектор и задумал.
Поделиться книгой: