Помоги проекту - поделись книгой:
Событие тридцать четвёртое
Утром Брехт, уже не скрываясь и не шифруясь, плюхнулся на живот и стал отжиматься. Так себе. Опять всего тринадцать раз получилось. И это на пределе. Иван Яковлевич ещё и точно знал, что завтра заболят мышцы. Выделится молочная кислота и несколько дней придётся отжиматься через боль в руках. Методику, как через пару месяцев начать отжиматься раз сто Брехт знал, когда в секцию самбо ещё пацаном ходил, им тренер рассказал и даже заставлял на тренировке этому методу следовать. Всё просто — главное не спешить. Первую неделю отжимаешься на несколько раз меньше рекорда на пару раз. Четыре — пять раз в день. Через неделю на пять раз увеличить нужно количество отжиманий. И всё по тому же принципу. Чрез три недели снова отжаться на рекорд и опять, чуть уменьшив количество от рекорда, три недели отжиматься по пять отжиманий добавляя в неделю. И через девять недель, если не филонил, уже под сотню будешь отжиматься.
На дворе с нетерпением ждали его офицеры пятой роты Преображенского полка. Были тут и оба Салтыкова, хоть они в пятую роту и не входили. Пятая рота — это как раз те, кому положено бороду носить. Царские родственники Брехту были нужны под рукой. Должен же кто-то его гениальные идеи помогать в реальность превращать. Офицеры пришли учиться фехтовать. Было их человек десять, а шуму словно вся рота пожаловала. Стояли орали и при этом половина ещё и трубки курила. Блин. Петруша первый эту гадость насильно насаждал, а теперь придётся насильно отучать.
— Здравствуйте, господа лейб-гвардейцы. Сейчас я покажу вам пару приёмов и будете их отрабатывать.
Хрен. Все дартаньяны, всем хочется с немчиком силушкой померяться. Пришлось чуть изменить условия. Сначала Брехт по жребию с кем-нибудь спарринговал, и при победе его выбывший становился в пару с другим выбывшим, и уже без гонору шляхетского отрабатывал приёмы.
Всего двое и нашлось настоящих фехтовальщиков. Видимо француза в учителях с младых ногтей имели. Только сейчас времена не те ещё. Великой французской революции ещё не было, и массово французские дворяне в Россию не утекли. Даже вообще не утекли. Как-то обошёл стороной Пётр Францию. В основном приезжие либо немцы, либо голландцы с датчанами и англичанами. Школы фехтовальщиков в этих странах или отсутствуют или слабые. Нужны итальянцы и французы. Вопрос только нужны ли эти знания российским офицерам? Для чего? Чтобы на дуэлях убивать друг друга. Ну, так себе цель. В войне умение фехтовать на шпагах вряд ли может пригодиться.
Плюс в дартаньянстве преображенцев был. Бирона загоняли. Он еле живой с этой тренировки пришёл. Килограмм точно сбросил. Весь мокрый. А тут Анхен его к себе требует. Пришлось грязным и потным идти.
— Смотри, Ваня, мне уже сшили твои кроссовки.
Это, уходя на спарринг с преображенцами, Брехт рассказал Анне Иоанновне, как должна выглядеть обувь для пешей прогулки по местным лесам. И гляди ты, уже готова. Не оскудела земля русская талантами. Иван Яковлевич принял от седого уже мастера черевички. От сапожника пахло гуталином и кислым каким-то противным запахом. Но Брехт не морщился. Морщились фрейлины, от самого фаворита запах почище стоял. Что-то не так с обменом веществ у Бирона, явный запах нашатыря в поте присутствовал. И ведь до восьмидесяти дожил. Ссылка видимо спасла. Стресс сильный, испытания и голодание с организмом чудеса творят. Он от ненужных болячек самоизлечивается.
Кроссовками это Брехт их на автомате назвал, а Анне слово понравилось. Теперь и сама обувка, и слово приживётся. Иван Яковлевич взял один у мастера и повертел в руках. А что, не имея резины и пластмассы сделано на пять с плюсом. Идею подсказал Брехт, а сапожник её углубил и расширил. Если чуть от найков всяких с пумами отступить, то настоящие кроссовки и получились, а на ноге может и удобнее заграничных будут сидеть.
Подошву сделал мастер из двух слоёв толстой свиной кожи. И даже небольшой каблучок в полсантиметра присобачил из этой же кожи. В результате подошва получилась толщиной в пару сантиметров. И достаточно твёрдая, камни и ветки всякие не почувствуешь, наступив. И в тоже время подошва была достаточно упругой. Гнулась. Сверху была приделана придуманная Брехтом конструкция. Взяли валенок и обрезали по щиколотку. Потом впереди часть войлока удалили. И обшили всё это с обеих сторон парчой. А впереди сделали дырдочки в парче и шнурок серебряный от галуна вставили. А чего и красиво, и удобно.
— Надень, Анхен, пройдись. — Фрейлины бросились к Государыне переобувать.
— Удобно. И мягко, — задрала подолы Анна Иоанновна.
Да, мать вашу, Родину нашу, только в этих парашютах и ходить по лесам.
— Радость моя, а есть у тебя платья, которые без этих проволок?
Императрица задумалась.
— То, что… Ну, то…
Брехт намёков не понял. Тупой. Анна подошла к нему и шепнула на ухо:
— Когда я сыночком непраздна была.
Вона чё!
— Пусть мастерицы тебе его чуть укоротят, по щиколотку и ушьют по фигуре. А мы за это время… Я сейчас помоюсь, а то потный и грязный, потом перекусил и отправимся. Вели преображенцам пару плутонгов для сопровождения выделить.
Событие тридцать пятое
Шли на прогулку забавным таким составом. Идёт при мушкетах с примкнутыми штыками плутонг преображенцев при полном параде. Брехт их не пересчитывал, но за тридцать человек. Потом ещё два преображенца ведут коней Анни Ивановны и Бирона. Следом шествуют офицеры преображенцы. Семь человек. И наконец под ручку дефилируют Государыня и Бирон. Не всё ещё, чуть отстав, чтобы не мешать, ещё одно капральство солдат всё в тех же зелёно-красных мундирах марширует. И опять не всё. Потом, в самом хвосте, семенит пару десятков всяких товарищей из обслуживающего персонала. Стулья волокут, столик. Корзины со снедью. Даже завёрнутый в одеяло кувшин керамический с горячим взваром. Термос такой. Словом, «за город начал рыбак собираться». Последним с двумя преображенцами полупробежками передвигается новый министр двора. Брехт посоветовал Анне назначить князя Черкасского на это ответственное министерство. Алексей Михайлович был одним из самых богатых людей в России, и по мнению Брехта, воровать не должен. Он в заговоре принял участие на стороне Анны, и с этой стороны подвоха от него тоже можно было не ожидать. Ещё одним плюсом был возраст нового министра двора. Ему было чуть больше сорока, и князь обладал отличным здоровьем. А при тех прожектах, которые Брехт выдавал ежедневно, здоровья этому министру понадобится не мало. Вот, сегодняшний поход — наглядное тому подтверждение.
Иван Яковлевич хотел поговорить с Анной о формировании лейб-гвардии Измайловского полка. Не откладывая дела в долгий ящик, Государыня сегодня утром подписала указа о его создании. Брехт и хотел темп набранный сохранить. Типа, пора отправлять гонца к курляндским и лифляндским баронам. Пусть увольняются из польской армии и идут на службу к императрице Анне Иоанновне, а заодно и герцогине Курляндской. А кто не был в армии и офицерских званий не имеет, пусть поступает рядовым и сразу будет зачислен в сержантскую школу, а после в заочный Шляхетский корпус, который через три года закончат уже прапорщиками. А ежели кто приведёт с собой крестьян — будущих солдат ростом не менее шести футов, числом не менее десяти человек, тот сразу будет без сержантской школы зачислен в командиры капральства и в заочный шляхетский корпус.
Анна в Реальной истории и тоже явно с подсказок Бирона создаст Измайловский полк в противовес старой гвардии на пару лет позже, и даже во время войны с Портой отправит старую гвардию на убой в самое пекло, и это один чёрт не поможет Анне Леопольдовне. Её свергнут именно лейб-гвардейцы, выкликнув на трон дщерь Петра — Елизавету. Нужно будет что-то с семёновцами и преображенцами делать? Но не сейчас, сейчас они пусть не горой, но вполне симпатизируют Анхен. Тем более, она их на испытаниях перестреляла. «Матушка»! Так вот хотел Брехт переговорить о наборе в полк рядовых солдат, но Анна не дала, и сама задала тему разговора по дороге.
— Ваня, мне граф Остерман сказал, что кроме этих министерств, про которые ты мне говорил, у тебя ещё на другие прожекты есть.
Говорили по-русски. Лучше бы пока не разглашать информацию, чтобы она не утекла к послам иностранным через развешанные уши их окружающие, но… Анна, прожив двадцать лет среди немцев, не выучила немецкого. Она понимала, когда к ней обращались с односложными вопросами и чуть похуже, когда вопрос состоял из нескольких предложений. А вот отвечала всегда по-русски. И ни грамму из-за этого не переживала. Пусть бусурмане язык правительницы учат. Опять же при ней всегда был Бестужев-Рюмин Пётр Михайлович сначала, а потом Бирон, которые немецким и русским владели.
— Министерства будут. Сразу их все не создашь. Нужно людей знающих сыскать. Я тебе к завтрему подготовлю проект указа, посмотришь, пока могу сказать, что кроме озвученных уже и созданных, будут министерства Внутренних дел. В него войдёт полиция, пожарные дружины и, как и во всех предыдущих министерствах, будет департамент «обучения». В институте будут недоросли учиться порядок в городах и в стране поддерживать. Сюда же войдут войска, что охраняют заключённых и сопровождают их до места ссылки. Назовём их внутренние войска. Они же будут местные бунты подавлять. Ну, если крестьяне помещиков ненавистных на вилы поднимут. И у них будет в департаменте комиссия, которая будет принимать жалобы от крестьян на зарвавшихся помещиков. Если те убивать будут людишек, обдирать до нитки, пороть ни за что ни про что до смерти. Крестьяне им не рабы. Они рабы только Господу нашему, и он один волен в их жизни и смерти. — Брехт остановил вышагивающую широкими шагами Анну и чуть развернул к себе, — Душа моя подумай, как следует, нужно ли государственных крестьян в кабалу дворянам передавать. Свободный человек всегда лучше работает, чем раб. То есть, отдавая крестьян в крепость боярам всяким, ты три вреда государству наносишь. Первое — твои доходы уменьшаются и государства нашего соответственно. Второе — эти люди будут тебя проклинать и эти проклятия бог услышит. Сирых и убогих Господь всегда наперёд услышит. Вдруг надоест ему мольбы и проклятья слушать, раз и ты с апоплексическим ударом лежишь на смертном одре. И третье. Князья, получив людишек, совсем разленятся и перестанут думать, как разумом своим доход свой увеличить, мануфактуру ткацкую открыть или лесопилку. Нет, будут крестьян обдирать.
— Думаешь, радость моя? А как же верных людей награждать? — склонила голову Анхен.
— Ордена. Только на самом деле за большое дело. Звания, если заслужили. В крайнем случаи земельки в малоосвоенных землях, без крестьян, естественно, и с условием, что купят крепостных в Курляндии и Лифляндии и их туда перевезут.
— Почему оттуда?
— Давай чуть позже об этом. Тут длинный отдельный разговор нужен. Сейчас про министерства другие давай продолжим.
Событие тридцать шестое
Брехт хотел пожарников сначала выделить в отдельное министерство, как в будущем сделают, что типа МЧС. Но подумал и решил бюрократический аппарат не раздувать. Сейчас пожарные команды оснащать машинами и прочими брандспойтами не получится. В лучшем случае телега с бочкой и багры с лопатами будут у пожарной команды. Гораздо важней другая их функция — тренировки населения. А для этого человек в форме МВД более представителен. Офицеры должны организовывать эти добровольные дружины и проводить с ними регулярные тренировки, чтобы каждой член команды точно знал свои обязанности и являлся конно и оружно. В прямом смысле. С багром, ведром и на коне для скорости. И за пребывание в пожарной дружине житель города или деревни пользоваться должен определёнными льготами, ну, там налог меньше и дрова по заниженным ценам. Или разрешение на торговлю водой. В городе водовозы — это престижная и довольно высокооплачиваемая работа. Эта же бочка и поможет потом пожар тушить. А ещё офицеры пожарной службы будут выдавать жетоны противопожарные. Это Брехт сам придумал. Жетон выдается человеку, понизившему степень пожароопасности в городе или деревне. Например, построил купец дом и магазин себе из кирпича — получи жетон. Поставил рядом пару двухсотлитровых бочек с водой, на ещё жетончик. Покрыл крышу вместо тёса черепицей — ещё один получи. Ясно же, что каменные дома с черепичной крышей горят хуже деревянных и имея четыреста литров воды хозяин сможет свой дом от огня спасти, намочив крышу, если она соломенная или деревянная.
А сразу несколько жетонов можно заработать, если построишь фабрику по производству кирпича. И ещё больше, если фабрику по производству черепицы. При пожаре в городах, головёшка, перелетевшая с соседнего дома на крышу твоего, чаще всего и является причиной распространения пожара, а черепичная крыша убережёт дом. Да и красивее это.
И что эти жетоны будут давать? Понятно, что рыба всегда ищет, где глубже. Потому, жетоны будут давать уменьшение налогов, а в случае строительство заводиков по производству кирпича и черепицы полное обезналоживание на год или два, в зависимости от размеров предприятия, от производительности. А ещё орден. За десяток, скажем, жетонов можно получить серебряный жетон. А за десять серебряных золотой и обменять его на орден святой Анны четвёртой степени.
— Следующее министерство будет министерством Леса, а тако же бумажной и деревообрабатывающей промышленности. Там в первом департаменте будут лесники. Все леса нужно поделить на квадраты, за которыми лесник и будет бдить, и главное его дело — это не браконьеров ловить, это тоже нужно, но главное заниматься оборотом леса. Он должен выписывать билеты на вырубку леса за деньги, естественно, и на эти деньги не только сам кормиться, но и лес блюсти. Нужно вырубки сразу засаживать нормальными породами деревьев. Кедром, сосной, дубом. Обязательно, где можно и не можно сажать лещину. Через десяток лет орех фундук будем на экспорт отправлять в Европу. Кучу денег будет ореховая мука приносить и сами орехи. Масло с них можно давить, кстати, и из кедра тоже. Кедровое масло лекарственное, будем за большие деньги эскулапам за границу продавать. Будут орехи и те и эти, и появится белка с бурундуками, а за ними и соболя с куницами. А шкурка соболя — это тоже немалые деньги. Дубы позволят размножиться диким кабанам и даст возможность лесникам охотникам продавать билеты на их отстрел.
Ещё лесники будут за состоянием взрослых лесов бдить. Пусть крестьяне бесплатно собирают валежник и обрубают засохшие ветви, нужно чтобы лес не превращался в бурелом и не заболачивался. Чтобы грибы и ягоды росли.
В общем, лесники должны державе огромные деньги приносить, если их поставить с умом. Не лодырей всяких, а людей любящих лес и работящих.
Вторым департаментом будет тот, который займётся всем, что из древесины получают. Будет заниматься более современными лесопилками на силе рек и ветра работающих, а не на ручном труде, новыми красивыми образцами мебели, из-за границы привезёнными, и нашими художниками разработанными. И, конечно, углежоги тут, которые должны не только древесный уголь с дёгтем получать, но и убирать за собой вырубки и нанимать людей, чтобы те под руководством лесников делянку теми самыми полезными деревьями засадили.
Последним департамент — бумажной промышленности. Нужно будет нанять в Европе мастеров, которые смогут организовать производство тонкой и белой бумаги. Много в общем забот будет у этого министерства.
За ним по важности стоит министерство Геологии. Нужны рудознатцы. Их тоже придётся сперва из Европы завозить. И с ними на поиски железа, золота и прочих полезных камней наших смышлёных людей посылать. В нём же будет департамент по обучению рудознатцев — геологов. Нужно создавать Санкт-Петербургский горный университет и Московский горный. Третьим департаментом в этом министерстве будет картографический. Геологи или рудознатцы шастая по земле нашей должны подробные карты рисовать, а хорошие картографы по ним уже более крупномасштабные карты рисовать, а потом и мелкомасштабные.
— Ваня, откуда ты всё это знаешь? — удивлённо дёрнула его за рукав Государыня. Брехт увлёкся, прожектами сыпал и даже под ноги не смотрел, чуть не упал от рывка. Не обидел бог силушкой Анхен.
— Да я и не знаю толком этого ничего. Просто профессор у нас был в Кёнигсбергском университете, и как-то его занесло на лекции, и он нам вместо лекции по римскому праву рассказал, что бы он сделал, если бы стал правителем государства. Вот я его лекцию сейчас и пытаюсь в жизнь воплотить. — Не смутился Иван Яковлевич, ещё по дороге из Курляндии в Москву заготовил такую отговорку. Пойди проверь. Старенький, мол, был профессор, уже, наверное, помер. Да и кто Бирона будет проверять⁈ Он хоть в Реале и не имел никаких должностей, а государством десять лет рулил. А тут вместо него такой монстр с кучей знаний. Да ещё и со знанием будущего. Даже на хромой козе не объедешь.
Знал Брехт и кому министерство Геологии доверить, где-то здесь под Москвой гробит свою жизнь Яков Брюс. Он отошёл от дел при Екатерине и, запершись в имении, опыты всякие ставит с непонятным результатом. Травится ядовитыми выделениями. А ведь не старый ещё, в районе шестидесяти.
— Анхен, вели завтра вызвать в Измайлово Якова Брюса, где-то тут рядом должен быть. Салтыковы должны знать. Его и поставь на министерство Геологии — лучше не найти, мало того, что сам энциклопедист, так он тряхнёт связами, напишет письма в Европу и залучит к нам профессоров и рудознатцев, а то и картографов хороших.
— Слышал о нём и видела не раз. Как вернёмся сразу и отправлю гонцов. Ещё будут ли министерства.
— Понятно. Следующим будет министерство Здравоохранения. И в нём тоже будет несколько департаментов. И один из них будет Медицинская академия.
Глава 14
Событие тридцать седьмое
После первого дня у Государыни, вот ведь удивительно, ножки заболели. Прогулка откладывалась. Брехт медикусу объяснил, как выводить из организма молочную кислоту с помощью массажа и прогрева в бане, и отправился в Москву. Было одно дело. Он для себя давно решил, ещё при переезде из Митавы, что нужно провести ревизию петровскому наследству. Царь реформатор создал в нескольких городах школы, чтобы учить моряков. Наследники забросили это дело, и они сейчас, по мнению Ивана Яковлевича, и недофинансируются, и не развиваются, а возможно и, вообще, хиреют. Это нужно было срочно исправлять. Одна из таких школ находилась в Москве, и раз прогулка минимум на день откладывается, Брехт и решил её посетить. Тем более, что там удивительный человек по современным меркам преподавателем служит. Любой школьный учитель, коим в Реале Иван Яковлевич и был, знаком с этой фамилией и его учебником.
Бирона Анна отпустила только с целым капральством конным в сопровождении. Брехт хотел с одним Иваном Салтыковым сгонять, но Государыня «уговорила» его свиту взять. Так-то Измайлово в будущем, это если и не центр Москвы, то и не окраина далёкая. Но сейчас до Первопрестольной нужно больше часа на лошадях добираться. Целью путешествия являлась Сухарева башня. Человек, незнакомый с историей и не москвич, может по названию решить, что это одна из башен Кремля. Там их богато, и все по имени мало кто знает. Спасскую — все, а вот дальше. Боровицкую, наверное, многие назовут. А Беклемишевскую? А сколько человек на прямой вопрос, является ли Сухаревская башня или Сухарева, частью Кремля, ответит отрицательно?
Брехт, как москвич и человек, увлекающийся историей, знал, что к Кремлю эта башня отношения не имеет. Даже подписывался под петицией, чтобы в Москве построили её реплику. Саму башню снесли в тридцатые годы. Построили её по приказу Петра и в ней…
В ней и работал человек, к которому сейчас Иван Яковлевич с пылью из-под копыт спешил. В 1701 году по распоряжению Петра I Леонтий Магницкий был назначен преподавателем школы «математических и навигацких, то есть мореходных хитростно наук учения», помещавшейся в здании Сухаревой башни. И уже через пару лет, а точнее, в 1703 году Магницкий составил первую в России учебную энциклопедию по математике, так называемую «Арифметику Магницкого». Книга называлась: «Арифметика, сиречь наука числительная с разных диалектов на славенский язык переведеная и во едино собрана, и на две книги разделена». Брехт в музее её видел. С точки зрения двадцать первого века, не шедевр. Половина страницы каждой — это всякие красивые завитушки. Задачки специально исковерканным языком написаны, под «славенский» автор подделывался. Но это с точки зрения двадцать первого века, а с точки зрения самого начала восемнадцатого века и для России особенно — настоящий хороший учебник по арифметике.
В 1715 году в Петербурге была открыта Морская академия, куда волей Петра перенесли обучение военным наукам, а в московской «Навигатской школе», как её к тому времени стали называть, стали учить только арифметике, геометрии и тригонометрии. С того времени Магницкий стал старшим учителем школы и руководил её учебной частью.
Кто там строил Сухареву башню Брехт не помнил, но кажется архитектор был русский. За образец он взял башни Кремля и сумел втиснуть туда несколько этажей с классами для учащихся. Башню построили на пересечении Сретенки и будущего Бульварного кольца, не сильно далеко от дома, где сейчас проживал Остерман и на обратном пути Иван Яковлевич хотел к нему заехать.
Лестница, чтобы подняться на второй этаж была колоссальной. Не лестница, а целое здание. Брехт аж запыхался пока всю её преодолел. Нет, нужно активизировать занятия спортом — это не дело, в десятый или сто десятый раз дал себе команду Иван Яковлевич.
Магницкий нашёлся на третьем этаже. Брехт думал, что, как и в любой школе, детишки будут носиться по коридорам. Смех, крики, строгие учителя, грозящие пальчиком хулиганам, и был поражен тишиной и видом детишек. Детишки некоторые уже с усами и бородками были. И их, прямо, как сельдей в бочке, было в классах. Иван Салтыков бросился в один из классов и вскоре вывел оттуда невысокого пожилого человека одетого в странный по этим временам костюм, что-то типа сюртука английского, что войдёт в моду лет через семьдесят.
— Приехал, Леонтий Филиппович, к вам с визитом вежливости и разговором важным. Уделите часик вашего драгоценного времени? — изобразил лёгкий поклон Бирон. Как равному.
— Если важным, то почему и не поговорить, пройдёмте в кабинет мой.
Да! Есть две взаимоисключающие поговорки. «У кого бардак на столе, у того бардак и в голове». Это первая. Вторая — «У кого пусто на столе, у того пусто и в голове». Чего уж там в голове Магницкого было больше бардака или мыслей, но стол, стулья, лавки вдоль стен и шкафы изнутри и снаружи были завалены бумагами, картами, чертежами, книгами и глобусами с секстантами всякими. Казалось, что если попытаться взять какую-нибудь мумажку или компас, вон тот бронзовый, то всё это шаткое равновесие сразу нарушится и человек просто будет похоронен под этим собранием ценностей.
— Однако⁈ — Брехт нерешительно замер на пороге.
— Вот на угол той скамьи присаживайтесь, — сам Леонтий свет Филиппович плюхнулся на архиерейский такой трон, стоящий напротив полураскрытого окна. Это хорошо ветра сегодня нет и листки по кабинету не летают.
— Проблема с помещениями? — обвёл руками Иван Яковлевич собрание древностей.
Он убрал глобус небольшой и непонятный (Точно не Земля) с края скамьи и присел на уголок.
— Большую часть Сухаревой башни занимает Адмиралтейская контора, заготовляющая в Москве продукты и материалы для Балтийского флота. И вообще бедствуем. Протечка в крыше, плесень, обвалы. В рапирном зале нужно бы разобрать крышу и своды и сделать накатные деревянные потолки хотя бы на первое время, пока лето будет.
— А проведите-ка мне экскурсию по всей башне, Леонтий Филиппович.
Событие тридцать восьмое
— Руководителем школы стал ещё в самом начале, при создании, учёный Яков Брюс. — Магницкий жестом направил Брехта с Иваном Салтыковым в сторону лестницы, видимой в конце коридора. — Ректор наш на одном из последних этажей башни основал первую в России астрономическую обсерваторию, разместив там телескопы длинною в десять сажен. Там же, — Магницкий понизил голос до шёпота, — собиралось тайное «Нептуново общество», возглавлявшееся Францем Лефортом. А в основании башни была спрятана «чёрная книга» Брюса, способная дать неограниченную власть.
— Вона, чё⁈ Веди нас Сусанин в подвал. Сейчас станем властелинами мира. Чур я беру себе Евразию. Ты Леонтий Филиппович будешь властелином обоих Америк и Африки…
— А я? — по морде рыжей Ивана Лексеича Салтыкова не понятно, он всерьёз поверил или Брехту подыгрывает.
— А ты? А тебе Ваня останется только Австралия с Антарктидой.
— А где эти земли? — вскинулся учитель. Это залет. Следить нужно за языком. Хотя. Почему нет?
Поделиться книгой: