«Плывет луна, и воют волки…»
Плывет луна, и воют волки,В безумии ощерив рот,И ель со снежною кошелкойСтоит, поникнув, у ворот!..Закрыл метельный саван всполье,И дальний лес, и пустоша…И где с такой тоской и больюУкроется теперь душа?..Все слилось в этом древнем мире,И стало все теперь сродни:И звезд мерцание в эфире,И волчьи на снегу огни!..1929«Под кровлей шаткою моею…»
Под кровлей шаткою моеюДрожит и приседает дом……И сам сказать я не умею,И голос заглушает гром!Сверчком сижу я за трубою,Свернувшись в неживой комок……И говорю я сам с собою,Но и другим сказать бы мог,Сказать, что в продубленной шкуре,Распертой ребрами с боков,Живет и клекот грозной бури,И мудрость тихая веков!1929«Под окном сидит старуха…»
Под окном сидит старухаИ клюкой пугает птах,И порой вздыхает глухо,Навевая в сердце страх!..Я живу в избушке черной,Одиноко на краю,Птахам я бросаю зерна,Вместе с птахами пою…Встану я с зарею алой,Позабуду ночи страх,А она уж раньше встала,Уж клюкой пугает птах…Ах, прогнал бы сторожиху,Ведь бедна моя изба, —Да старуху – злое лихо —Наняла сама судьба…1918«Пока не прояснится…»
Пока не прояснитсяИ мысль моя, и речь,Суровой власяницыЯ не снимаю с плеч!Увы! – за миг отрады,Благословенный миг,Пройти мне много надоПод тяжестью вериг!Но, поборов усильяИ сбросив тяжкий спуд,Я вижу вдруг, как крыльяРастут, растут, растут!И чую я, покорнымИ сладким сном заснув,Как бьет по крупным зернамПростертый жадно клюв!1929«Помолюсь заревому туману…»
Помолюсь заревому туману,Поклонюсь до земли землякам,По пути к плотогонам пристану,К понизовым лихим рыбакам…Проходя голубое поречье,На песках с заревым пояском,Я окрепну и духом, и речьюЗа трудом и за черным куском.Повстречаясь с весенней грозою,Я заслушаюсь и загляжусь,Как скликаются вешние зои,Как почиет под сумраком Русь…И когда будут спать еще в хатахИ бродить по болотам туман,Запою я о звездах мохнатых,О пригоршне тяжелых семян…Не ходи ж ты за мной, мое горе,Не цвети ж ты на тропке, плакун,Ой, волшебницы – ярые зори!..Шум лесной – стоголосый баюн!..1913, 1918Предутрие
У горних, у горних селенийСтоят голубые сады —Пасутся в долине олени,В росе серебрятся следы.За ними светают овраги,Ложится туман на луга,И жемчугом утренней влагиИграют морей берега.Пасутся в тумане олени:И кто-то у горних излукСклонил золотые колениИ поднял серебряный лук.1910Предчувствие
Золотятся ковровые нивыИ чернеют на пашнях комли…Отчего же задумались ивы,Словно жаль им родимой земли?..Как и встарь, месяц облаки водит,Словно древнюю рать богатырь,И за годами годы проходят,Пропадая в безвестную ширь.Та же Русь без конца и без края,И над нею дымок голубой —Что ж и я не пою, а рыдаюНад людьми, над собой, над судьбой?И мне мнится: в предутрии пламяПред бедою затеплила дальИ сгустила туман над полямиНебывалая в мире печаль…1917«Пригрезился, быть может, водяной…»
Пригрезился, быть может, водяной,Приснился взгляд – под осень омут синий!Но, словно я по матери родной,Теперь горюю над лесной пустыней…И что с того, что зайца из кустаПростой ошибкой принял я за беса,Зато, как явь, певучие устаПрослышал я в немолчном шуме леса!Мне люди говорят, что ширь и дальЗа лесом сердцу и глазам открылась,А мне до слез лесной опушки жаль,Куда ходил я, как дьячок на клирос!Жаль беличью под елью шелухуИ заячьи по мелколесью смашки…Как на мальчишнике засевшую ольху,Одетую в широкие рубашки!Жаль стежки лис, наброшенные в снег,Как поднизи, забытые франтихой,И жаль пеньки и груды тонких слег,Накрытых синевою тихой…Вздохнуть на них присядет зимний деньИ смотрит вниз, не подымая взгляда…И тень от облака да я, как тень,Бредем вдвоем по дровяному складу…А мужикам, не глядя на морозПриехавшим за бревнами на ригу,Я покажусь с копной моих волосИздалека похожим на расстригу!1929«Прощай, родимая сторонка…»
Прощай, родимая сторонка,Родная матушка, прости,Благослови меня иконкойИ на дорогу покрести.Жаль разлучаться с милой волей,Да не идти я не могу:Ведь никого уж нету болеНа недокошенном лугу.Ведь выпал всем тяжелый жребийС родной расстаться стороной,С зарей, сиюящею в небе,И тихой радостью земной.Прощайте, травка-говоруньяИ сиротина-борозда, —Прощайте, ночи-полнолуньяИ ты, далекая звезда,Звезда, горящая, как свечка,Пред светлым праздником зари!Прощай, родимое крылечкоИ ты, колечко на двери! —И брови, дрогнувшие мукой,И очи, скрывшие печаль, —Растай, душа, перед разлукойВ родную ширь, в родную даль!..1917–1918«Пылает за окном звезда…»
Пылает за окном звезда,Мигает огоньком лампада.Так, значит, суждено и надо,Чтоб стала горечью отрада,Ушедшая невесть куда.Над колыбелью тихий светИ, как не твой, припев баюнный.И снег, и звезды – лисий след,И месяц золотой и юный,Ни дней не знающий, ни лет.И жаль, и больно мне вспугнутьС бровей знакомую излукуИ взять, как прежде, в руки руку.Прости ты мне земную муку,Земную ж радость не забудь!Звезда – в окне, в углу – лампада,И в колыбели – синий свет,Поутру – стол и табурет.Так, значит, суждено, и – нетИного счастья и не надо!..1922«Рыбак, не езди в бурю…»
Рыбак, не езди в бурю,Когда со дна на берегБегут в лохматой шкуреЧудовища и звери…Пусть сеть другой закинет,От месяца улыбкуПриняв в седой пучинеЗа золотую рыбку…Челнок его потонет,Не выйдет он на сушу…Себя он похоронит,Погубит свою душу!..К утру уймется качкаИ стихнет ветер крепкий,И вдовая рыбачкаСберет на память щепки…А ты восславишь солнцаЛикующую славуИ парус с плоскодонцаПрибережешь на саван!..Рыбак, не езди в бурю,Когда со дна на берегБегут в лохматой шкуреЧудовища и звери…1928Рыбачка
Волны, волны, где вы были,Где, кого встречали —Лодки, челны, корабли лиВы несли, качали,Али люди загадалиНа его могиле,Али люди сговорилиНа моей печали:Волны, волны, где вы были,Где, кого встречали?– Мы по бережку плескали,Пели песни хором,Жемчуга на дне искалиС молодым помором…Ты затепли в полночь свечиПеред морем синим:Мы со дна его поднимем,Растрясем за плечи…1910–1911«Свет вечерний мерцает вдоль улиц…»
Свет вечерний мерцает вдоль улиц,Словно призрак, в тумане плетень,Над дорогою ивы согнулись,И крадется от облака тень.Уж померкли за сумраком хвои,И сижу я у крайней избы,Где на зори окно локовоеИ крылечко из тонкой резьбы.А в окно, может, горе глядитсяИ хозяйка тут – злая судьба,Уж слетают узорные птицы,Уж спадает с застрехи резьба.Может быть, здесь в последней надеждеВсе ж, трудясь и страдая, живут,И лампада пылает, как прежде,И все гостя чудесного ждут.Вон сбежали с огорка овины,Вон согнулся над речкою мост —И так сказочен свист соловьиный!И так тих деревенский погост!Все он видится старой старухеЗа туманом нельющихся слез,Ждет и ждет, хоть недобрые слухиВетер к окнам с чужбины принес.Будто вот полосой некошенойОн идет с золотою косой,И пред ним рожь, и жито, и пшеныСеребристою брызжут росой.И, как сторож, всю ночь стороноюХодит месяц и смотрит во мглу,И в закуте соха с бороноюТоже грезят – сияют в углу.1914, 1918«Сегодня вечером над горкой…»
Сегодня вечером над горкойУпали с криками грачи,И старый сад скороговоркойБудили в сумраке ручьи.Церковный пруд в снегу тяжеломВсю ночь ворочался и пух,А за соседним частоколомКричал не вовремя петух.Пока весь снег в тумане таял,Я слушал, притаясь к окну:В тумане пес протяжно лаялНа запоздавшую луну…1910«Сегодня день морозно-синий…»
Сегодня день морозно-синийС румянцем был во все лицо,И ели, убранные в иней,Обстали к вечеру крыльцо.Вздыхая грузно на полатях,До света грежу я всю ночь,Что эти девки в белых платьяхИ между ними моя дочь…Глаза у них круглы и синиПод нежной тенью поволок,И наверху, посередине,Луны отбитый уголок…Глаза их радостны и чисты,А щеки мягче калачей……И звезды снизаны в монистаНа нити тонкие лучей!И дух такой морозно-синий,Что даже распирает грудь…И я отряхиваю инейС висков, но не могу стряхнуть!1929«Сегодня у нас на деревне…»
Сегодня у нас на деревнеДерутся, ругаются, пьют —Не слышно, как птицы царевнеВ лесу деревенском поют.А в роще Дубравна гуляетИ в лад им поет на ходу.И тихо заря догораетВ далеком, небесном саду.Не видит никто и не слышит,Что шепчет в тумане ковыль,Как лес головою колышетИ сказкой становится быль…Сидят и грустят о старинке,Угрюмо глядят старики,Как по полю, словно ширинки,Туманы постлались с реки…И часто они отираютОчей устаревших слюду,И тихо заря догораетВ далеком, небесном саду…И, может, что было недавно —Давно только песни и сныИ синие очи ДубравныСлились с синевою весны.1918«Слова жестоки, мысли зыбки…»
Слова жестоки, мысли зыбки,И призрачны узоры снов…Хочу, и вот – не получается улыбки,Раскрою рот – и нету нежных слов…Верней всего – забыто слово,Откуда льются все слова…Но чуда прежнего все ожидаешь снова,Не глядя, что седеет голова.Безмолвна ночь и безответна…Какой же это злой колдунПровел меня и обморочил незаметноИ вместо кос подсунул мне колтун?!Вот так бы лечь навеки лежнем,Любуясь в прорезь полотна,Где взглядом ласковым, таким твоим и прежним,Глядит в окно лукавая луна…1929«Словно друг, сверчок за печью…»
Словно друг, сверчок за печьюТянет разговор,И глядит по-человечьиМаятник в упор.От тревог и неудач ужЖелоба на лбу…Что ты плачешь, что ты плачешьНа свою судьбу?От окна ложится теньюС неба синий свет,След далекого виденья,Память прежних лет.От твоих слез сердце сжалосьИ стучит в крови,Значит, мне еще осталасьЖалость от любви…1928«Стал голос хриплый, волос грубый…»
Стал голос хриплый, волос грубыйИ грузны руки, как кряжи,А у тебя все те же губыИ за ресницей – как во ржи.От этой непосильной лямкиУж еле переводишь дух,А тут в глазах играют ямки,И в ямках золотится пух.И так завидно, что улыбкаНе сходит с твоего лица.Когда ты клонишься над зыбкой,Поешь в полутени светца.И будешь петь ты так же нежно,Какая б ни прошла гроза:За пологом пророс подснежник,Цветут душистые глаза!..«Стала жизнь человечья бедна и убога…»
Стала жизнь человечья бедна и убога,Зла судьба, и душа холодна.Каждый втайне грустит: как уютна берлога,Где ютились один и одна.Ведь у двери есть уши, и видят нас стены.Слепо сердце, немотна любовь, —Оттого за любовью и ходит измена,А вино так похоже на кровь…Стали наши часы и минуты короче —Мы родимся к утру неспроста:За туманом – заря, за обманами – очи,И дурманом дымятся уста…Суждено человеку лихое кочевье,И тоска по одной и одном;А ведь, может, в лесу тоже ходят деревья:Шапкой в небо, а в землю – корнем.1923, 1927«Стих ветер, заря уж погасла…»
Стих ветер, заря уж погасла,В туман завернулся курень,И месяц закинул за пряслаТвою уходящую тень.Уйдешь ты, слезы не уронишь,А вспомнишь – не дрогнет и бровь,Страшней, когда из дому гонишьСам – мачеху злую – любовь!..Не все ли равно теперь – сноваЧьи руки протянут кольцо:Без боли не вымолвить слова,Без муки не глянуть в лицо!Стих ветер, а может случиться,Вернется… как прежде… к утру…Да кто же теперь достучится,Кому же я дверь отопру!Так часто глядишь и не веришь:Над кровлей как будто дымок,Как будто живут еще – с двери жЧернеет тяжелый замок…1923, 1927«Ступает тишь, как сторож у ворот…»
Ступает тишь, как сторож у ворот,Не шелохнет ни листика, ни ветки,Лишь дочка чернокосая соседки,Как птица полуночная, поет.О чем, Айше, так грустно ты поешь?Мне чуждо дикое твое наречье.Ты с моря, я с далекого поречья.Тебя – волна, меня вскормила рожь.Но не забыть, пока поет в душе,Во мне самом баюн сладкоголосый,Чужой весны камнистого откосаИ песенки тоскующей Айше.«Стучит мороз в обочья…»
Стучит мороз в обочьяНатопленной избы…Не лечь мне этой ночьюПеред лицом судьбы!В луче луны высокойТорчок карандаша……Легко ложится в строкуРаскрытая душа…И радостно мне вновеПеребирать года……И буковками в словеГорит с звездой звезда…И слова молвить не с кем,И молвить было б грех……И тонет в лунном блескеСобачий глупый брех…1929«Ты умирать сбираешься так скоро…»
Ты умирать сбираешься так скоро,И я с тревогой слушаю тебя.Страшусь я смерти, как ночного вора,Во всех, во всем златую жизнь любя.И жду я, – вот в ночи придет громилаС отмычкою от тела и души,И смеркнет облик дорогой и милый,И я остануся один в тиши.Меж тем, глянь, утром против на погосте,Как в молоке, в цвету плывут кусты,И гонят из-за них лихую гостьюРуками распростертыми кресты.1922«У меня в избенке тесной…»
У меня в избенке теснойПес лохматый гложет кость.Я ж пою со страху песню,Что придет чудесный гость.Верба шапку ниже клонит,За прясло выходит ель.За рекой к вечерне звонят,За рекой поет свирель.Да пройдет он только мимо,В окна стукнет только разВ одинокий, в нелюдимый,В огневой вечерний час.Не войдет он, не прогонитНепозванную беду —Только на ходу уронитПод окно мое звезду.От звезды свечу затеплю,За вечерье сяду с ней:И вода ли, песня, хлеб лиСтанут слаже и вкусней.Буду я сидеть за свечкой;Вспоминать и не жалеть.Будет петь сверчок за печкойИ в избе моей светлеть.Посветлеет моя хата,Потеплеет мой кафтан,И не страсть, что пес лохматыйВоет у ворот в туман.1922, 1923«Улюсь, Улюсь, лесная речка…»
Улюсь, Улюсь, лесная речка,Ты увела меня в леса,С одной веревочной уздечкой,С луконцем звонкого овса.Вчера коня ловил-ловил я:Хотел с полос возить снопы —И вот набрел по чернобыльюНа невозвратные тропы.Меж кочек шуркнули дорожки.И я один и не боюсь.Ой, сколько пьяники, морошкиПо мху разбросила Улюсь.И словно манит тонкой кистьюЧеремухи росяный куст,И слышится мне шорох листьевИ шопот человечьих уст:Останься здесь, сбери бруснику,Малину в сумку собериДа помолись златому ликуНеугасающей зари.Здесь на тебя былые предкиГлядят, склонивши седины,И в думы их вплелися ветки,И в быль несгаданные сны.Здесь до зари у тихой речкиГорит всю ночь звезда-огонь,А для твоей простой уздечкиПасется золотистый конь.Здесь сквозь туман синеют села,Пылает призрачная Русь.Останься ж здесь в плену веселом,В лесу у голубой Улюсь.1922«Упрятана душа под перехват ребра…»
Упрятана душа под перехват ребра…Душа – как торба, снаряженная в дорогу,И разной всячинки в ней понемногу —И медной мелочи, и серебра…Один пешком, другой трясется на возу,Всю жизнь, как по столбам, отсчитывая по дням.И золото любви у всех в исподнем,На самом дне завернуто внизу!Равно мы все плохи… равно все хороши!И часто человек лишь потому хороший,Что за душою у него ни гроша,А может, даже нет совсем души?И потому есть люди, добрые со зла,В себе того не замечающие даже:У сердца нашего, как у поклажи,Есть два конца от одного узла!Упрятано оно под перехват ребра,Как торба, взятая в безвестную дорогу.И разной всячинки в нем понемногу:И зла про всех, и про себя добра!..1929«Уставши от дневных хлопот…»
Уставши от дневных хлопот,Как хорошо полой рубашкиСмахнуть трудолюбивый пот,Подвинуться поближе к чашке……Жевать с серьезностью кусок,Тянуть большою ложкой тюрю,Спокойно слушая басокСбирающейся за ночь бури…Как хорошо, когда в семье,Где сын – жених, а дочь – невеста,Уж не хватает на скамьеПод старою божницей места……Тогда, избыв судьбу, как все,Не в диво встретить смерть под вечер,Как жницу в молодом овсеС серпом, закинутым на плечи.1928«Ушла любовь с лицом пригожим…»
Ушла любовь с лицом пригожим,С потупленной улыбкой глаз, —Ты прожила, и я жизнь прожил,И не для нас вверху луна зажглась.Красуяся венцом в тумане,На облаке луна лежит,Но ни тебя она не манит,Ни больше мне она не ворожит…Прошли веселые отжинки,На стражу встал к воротам сноп,И тихо падают снежинкиТебе в виски, а мне на хмурый лоб.Теперь пойдут крепчать морозы,И надо нам, тебе и мне,Спешить, обмахивая слезы,На ворох умолота на гумне.И не понять нам вести черной,Под вечер огребая ток,Когда метла схоронит в зернаС безжизненной головкою цветок.1929«Ходят чаши на пирушке…»
Ходят чаши на пирушке,На пиру гуляют кружки,Еле движутся ковши:Что ж у Лады нет подружки,Нет подруженьки-души!Чаши чокаются сами,Кто же тонет в них усами,Кто ж пирует на пиру:Всходит месяц за лесами,И туманит ввечеру!..Шум и гомон в пивоварне, —Ладу замуж выдают,Сами клюшки и поварниВ печь беленую снуют.На селе гуляют парни,Песни девушки поют!..Над речными берегамиМесяц острыми рогамиЗвезды по небу катит,Носит ветер над лугамиЛистья поздние ракит!Плачет Лада на пирушке:Вкруг нее гуляют кружки,Ходят чаши и ковши —Нету рядом с Ладой дружки,Нет подруженьки-души!..1913Хоромы Лады
Старый Дед меж толстых кряжейКлал в простенки пух лебяжий,Чтоб резные теремаНе морозила зима.Он причудливым узоромОкна в небе обводил,Обносил кругом забором,Частой вербой городил.Повалил он много ЯровЗолоченым топором,И поныне от ударовВ синем небе – эхо – гром.Весь он, весь оброс в мозоли,Облысел старик, облез…Пот со лба катился в поле,Под овраг да в темный лес.Долго грохот раздавался,Сколько строил – молод был,Сколько стар был – любовалсяИ кругом хором ходил.Старый Дед оставил внучкеВсе копленое добро —Шелки, злато, серебро…На тот свет пошел в онучке.1910«Хорошо, когда у крова…»
Хорошо, когда у кроваСад цветет в полдесятины…Хорошо иметь корову,Добрую жену и сына…Вдосталь – силы, в меру – жира,В жилах – тихое тепло…Словом – жизнью жить здоровой,Не мотаяся по миру,Как по осени трепло.Нет судьбы бездомной лише,Мало радости хоть на деньПод чужой остаться крышей,Где и темным ликом складень,И ухват, расставив ноги,Смотрят: что за человек?!Сразу в доме станет тише,Если ты, свернув с дороги,Постучишься на ночлег!Из закуты иль приделкаСтрого выглянет хозяин…Изойдешь тут дрожью мелкой,Истрясешься тут, как Каин!..Даже будь сто раз знакомый,Так и то стрельнет в костяхИ метнется сердце белкой;Дай Бог каждому жить домаИ поменьше быть в гостях!1929«Черныш – чудная птица…»
Черныш – чудная птица,Он любит глушь и тишь,И как не покреститься,Когда слетит черныш?..По крайности в рубахуМужик сует кресты,Когда, черней монаха,Он сядет на кусты…С такой он бровью пылкой,И две его ногиПо самые развилкиОбуты в сапоги.И стоит, если близко,Вглянуться в кулачок:Он в траурную ризкуЗавернут, как дьячок!..И слышал я поверье,Что у него с хвостаТорчат такие перья,Быть может, неспроста…Что этот хвост на лируПоходит всем на вид,С какой ходил по мируБлаженный царь – Давыд!..И что в исходе ночиТеперь в лесную сырьЧерныш весной бормочетЗа мужика псалтырь…Что раннюю достойнуОн правит у реки,И могут спать спокойноНа печках мужики.1929«Юность – питье солодовое…»
Юность – питье солодовое,Без опохмелки – дурман.Поле, калитка садовая…Месяц да белый туман…Только узнаешь по времени, —Горек и короток век —Выпадет проседь на темени,Вывалит по полю снег.Годы, как воды с околицы,Дни, как с горы полоза,Щеки щетиною колются,Лезет щетина в глаза.И не смекнешь, как под ношеюК осени сгорбится сад,Как из гнезда пред порошеюВыведешь в поле лисят.Только узнаешь по времени, —Горек и короток век.Не разгадаешь: зачем они,Реки, стекают из рек, —Воды сбегают с околицы,Ходят подоконьем дни,Теплит заря-богомолицаВ вечери, в утре огни?Только узнаешь по осени, —Был ты и есть ты, как тут!Были друзья, да небось ониВ белесь да темь не пойдут.Скрипнет вот вечер калиткою,Шукнет вот ночь у ворот, —Выбежишь: облак каликоюПо полю, сгорбясь, идет.Выпьешь тут ковшик до донышка,Стукнешь тут в донышко раз,И не покажет уж глазМесяц – цыганское солнышко.1923, 1927«Я все пою – ведь я певец…»
Я все пою – ведь я певец,Не вывожу пером строки:Брожу в лесу, пасу овецВ тумане раннем у реки.Прошел по селам дальний слух,И часто манят на крыльцоИ улыбаются в лицоМне очи зорких молодух.Но я печаль мою таю,И в певчем сердце тишина.И так мне жаль печаль мою,Не зная, кто и где она…И, часто слушая рожок,Мне говорят: «Пастух, пастух!»Покрыл мне щеки смуглый пухИ полдень брови мне ожег.И я пастух, и я певецИ все гляжу из-под руки:И песни – как стада овецВ тумане раннем у реки…1910–1911«Я доволен судьбою земною…»
Я доволен судьбою земноюИ квартирой в четыре угла:Я живу в ней и вместе со мноюДва веселых, счастливых щегла.За окном неуемная вьюгаИ метелица хлещет хлыстом,И ни брата со мною, ни другаВ обиходе домашнем простом.Стерегут меня злючие бедыБез конца, без начала, числа…И целительна эта беседаДвух друзей моего ремесла.Сяду я – они сядут на спину,И пойдет разговор-пересвист,Под который иду я в пустыню —В снеговой неисписанный лист.1933 или 1934 (?)«Я закрываю на ночь ставни…»
Я закрываю на ночь ставниИ крепко запираю дверь —Откуда ж по привычке давнейПриходишь ты ко мне теперь?Ты далеко, – чего же радиСадишься ночью в головах:«– Не передать всего во взгляде,Не рассказать всего в словах!»И гладишь волосы, и в шуткуЛадонью зажимаешь рот.Ты шутишь – мне же душно, жутко«Во всем, всегда – наоборот!» —Тебя вот нет, а я не верю,Что не рука у губ, а – луч:Уйди ж опять и хлопни дверьюИ поверни два раза ключ.Быть может, я проснусь: тут рядом —Лежал листок и карандаш.Да много ли расскажешь взглядомИ много ль словом передашь?1922«Я не тебя любил… Ты только странный случай…»
Я не тебя любил… Ты только странный случай…А случай мог бы быть совсем иной…Но правда то, что случай этот неминучийСреди минучести случайности земной!Подчас я строго сам допытываю душу:За что тебя я дорогой зову?!Но ты же знаешь хорошо, что за благушуНошу я в сердце, словно в кузову!Когда-то, лет шести-пяти, играя в салкиСо сверстниками на крутом бугру,Я мельком увидал в речных глазах русалкиУлыбки полнолунную игру!Она в меня глядела нежно, полулежаНа ветках обомлелого куста…И может, на нее немного ты похожа…Но губы у тебя, а не… уста…Коса у ней была пышней и тоньше пряжи,Распущенная, будто напоказ!Я мало разглядел… Я испугался дажеСиянья влажного ресниц и глаз!С тех пор я, может, и тебя люблю слегка ведь,Твою тростинкой согнутую бровь…Но самому в любви мне не пришлось слукавить,А без лукавства в сердце что же за любовь?!1929«Я тешу и лелею грусть…»
Я тешу и лелею грусть,Один брожу по домуИ не дивлюсь, и не дивлюсьНа ясном небе грому…У всех у нас бывает громВ безоблачной лазури,И сердце ходит ходуномОт беспричинной дури.От вздорных мимолетных слезНикто, никто не слепнет,И жизнь, как с дождика овес,Корнями только крепнет.И после нехороших слов,С которых враг зачахнет,За тыном луговой покровИ роща гуще пахнет.Но вот когда без глупых бурьНеведомо откудаВдруг с сердца опадет лазурь,Как старая полуда,Когда на миг застынет кровь,С лица сойдет улыбка, —Без слов поймешь, что не любовь,А велика ошибка.Что по ошибке роковой,Все проворонив сроки,Безумный год сороковойВстречаешь одинокий.Что за такую уйму лет,Лишь вынутый из рамки,И схожесть сохранил портрет,И две счастливых ямки, —И глаз поддельную эмальИз-под узорной шали…Но мне не жаль теперь, не жальНи счастья, ни печали.Всему пора, всему свой час —И доброму, и злому…И пусть луны лукавый глазКривится из-за дома!1929«Я устал от хулы и коварства…»
Я устал от хулы и коварстваГоловой колотиться в бреду,Скоро я в заплотинное царство,Никому не сказавшись, уйду…Мне уж снится в ночи безголосой,В одинокой бессонной тиши,Что спускаюсь я с берега плеса,Раздвигаю рукой камыши…Не беда, что без пролаза тинаИ Дубна обмелела теперь:Знаю я, что у старой плотины,У плотины есть тайная дверь!Как под осень, опушка сквозная,И взглянуть в нее всякий бы мог,Но и то непреложно я знаю,Что в пробоях тяжелый замок!Что положены сроки судьбою,Вдруг не хлынули б хляби и синь,Где из синих глубин в голубоеПолумесяц плывет, словно линь…Вот оно, что так долго в печалиВсе бросало и в жар и озноб:То ль рыбачий челнок на причале,То ль камкой околоченный гроб!Вот и звезды, как окуни в стае,Вот и лилия, словно свеча…Но добротны плотинные сваи,И в песке не нашел я ключа…Знать, до срока мне снова и сноваЗвать, и плакать, и ждать у реки:Еще мной не промолвлено слово,Что, как молот, сбивает оковыИ, как ключ, отпирает замки.1928–1929Алексей Алексеевич
Ганин
(1893–1925)
«Певчий Брат, мы в дороге одни…»
Певчий Брат, мы в дороге одни.День, как облак, под бурей растаял.Небо тучами плакать устало…Тьма склевала глаза у звезды.Умерла на колосьях пчела.Высох мед на губах человека.И дремавшая в камнях от векаСтальнозубая Гибель пришла.Бродит желтых пожарищ ОгоньВместо зорь по небесной пустыне…В травах кровью дымящийся иней…Смерть из трупов возводит свой трон.Где-то есть очистительный смерч.В мертвом круге камнем от сечи,Сгустком крови не выпало б сердце,Только б душу живую сберечь.Гаснет радость у птиц и детей.Всюду когти железа и смерти,И взывают к грохочущей твердиТолько трупы да горы костей.Обезумело сердце ЗемлиПод железными лапами Зверя.Кто откроет в грядущее двери,В тишину светоносных Долин?Все изглодано пастью литой.Рыщут ветры, как волки, в дорогах.Стерся лик Человека и Бога.Снова Хаос. Никто и Ничто.«Братья и сестры – холодные Дети угасшей Земли…»
Братья и сестры – холодные Дети угасшей Земли,Что Вы блуждаете по темным долинам?В похотях бренных,В ветхих одеждах веселья,Вскиньте Глаза – потухшие Солнца —И будьте Богами отныне.Вам я принес искуплениеогненным словом, восставшийиз топей земли.Уши зашейте от мертвых речей.Что вам молитвы и крикиЗловонием и смертью растленных?Звездными стали мильоны веков.Полночь не вам ли взываетиз бездны Вселенной?День, одеваясь в зарю, не для вас лиС певучих встает берегов,С голосом ветра,С речью журчливой, как вешний ручей?Слышите, Братья? Мертвые встали из тесных гробов.Пыль под ногами их – огненный взлет Ураганов.Тучами, тучами алыми мечутся крылья в ночи,Взорваны кладбища, рухнули трупы столетий поганых…Муками скорби моей сестрыДля вас я все оправдал и очистил…Разве Вам мало любви моей?Встаньте, живые, из тесных гробов.Она придет, неведом час,в дверях шаги прольет, как струи.Придет и тихо поцелуетморщины у молящих глаз.И небо синее в окнепоследний раз светло приснитсяи улетит к иной Веснекрылом незримой голубицы.Под белым гробовым холстомвздремнется телу тихо, сладко.И кто-то ласковый украдкойхолст озарит златым крестом.То Дед, давно умерший Дед,весь в солнышке, в седом наряде,объявится в луче лампады, —и загорится звездный след.И все, чем жизнь гнела и жгла,спасет легко в прощальном часе.И Дух вспарит из тины зла,первоначально чист и ясен.Стыдливо склонятся друзья,качаясь в ладане и дыме, —и встанем скорбью между ними,глядя на труп, Она и я.А за окном дела и сны,в тоске и горечи бесплодной,заплачут ветром мимолетнымна ухо вечной тишины.«Заря в грозе. Помедли, путник смелый…»
Заря в грозе. Помедли, путник смелый.Вкуси мой труд – ячменный хлеб и квас.Войди под кров. Смотри, как вьются стрелы.Храни Господь в беде – не ровен час.Немало шло в таком же светлом платье,Был чист их лик и вера горяча,Но где они? Нагрудное распятьеХранит ли их от глада и меча?Ревнивый пыл и юное убранствоЩадит ли червь – текучая пора,Все так ли мудр, в чьи кудригоды странствийСветло легли налетом серебра.Войди под кров. У радостной БожницыСложи поклон о всех, кто сир и мал,Вон мчится Гром на синей Кобылице.Лампады Свет больней затрепетал.Тоскует лес. В гнездо под тихой кровлейЛетят птенцы, в реке черней вода.Во плоти Дух, и Дух не песнь ли крови?Войди и Ты, пока молчит Беда.Липуче зло. А лютым козням ЗмеяДан некий час в затишье и Грозы.Страшись в пути огонь Отцов развеять,В глазах у матери не запыли слезы.Иль скорбь и гнев, взыскующие ноги,Прожгут, как гвоздь. С пути сойдут глаза,И мертвый прах, и след твоей дорогиСклюют дожди и вытопчет Гроза.И будет Дух, как смерть, в одежде прелойБлуждать во тьме.Совьется путь в клубок.Храни Господь! Смотри, как вьются стрелы,Находит Ночь. Помедли малый срок.Воскресение
IМой темный гроб держалаПолночь в пасти.Совою смерть плыла, шурша крылом.Напрасно в душу кто-то сеял страсти, —Я засыпал могильным сном.Холодный пламень, бледно догорая,Студил в крови багряную руду.И только Дух, едва припоминая былую жизнь,Расслышал: «Жди, иду».Поверил я, но не припомнил жизни.Со мною мир упал в холодный гроб,И смерть в тоске и злобной укоризнеКлевала мой застывший синий лоб.IIЯ глухо спал, и когти, как оковы,сжимала смерть, вонзая глубже в труп.И вдруг, в громах родившееся слово,К моим ушам упало с чьих-то губ:«Открой глаза и выйди вон из гробаОмыть лицо в заре от смрадных зол,Пустых гробов полна земли утроба,Последний час от времени пришел».И видел я прощенным новым взором:Земля была белее облаков,И красная река по синим косогорамТекла чрез мир от райских берегов.Бежала ночь на небесах червленных,Два солнца спрятались за красный лес.Язык огня от жертвенников горних,Шумя, как вихрь, летел в глуби небес.Из всех гробов, проглоченных ночами,Горя тоской по огненной реке,Воскреснувшие тихо шли рядами,И каждый нес дела свои в руке.Раскрыв потайное, в тумане сизомУмы любви грустили черным злом,И судия сходил по звездной ризеИз вихря страшного на судный холм.Клубилась тьма в глухом конце Вселенной.Судьба, смеясь, взошла на млечный столбИ отделила Дух от плоти бренной,На лунных чашах взвешивая скорбь,Скрестив мечи, стоял в небесном кругеПритихший сонм крылатых грозных сил.Все шли на суд в томительном недуге,Но час суда никто не вострубил.«За что сужу ослепнувшее стадо?Исчезни, гнев, да будет светлый пир», —Сказал Пришедший с ласковой отрадойИ язвой рук благословил весь мир.Земля, омытая огнем и страхом,Впивала свет предутренней звезды.Луга опять цвели, и в мудром сытом благеПаслись стада у голубой воды.И вышел я на золотые горыВстречать восход и снова жизнь принять,И петь ветрам, и синим косогорам,Что в мир не прийдет полуночный Тать.И в ясном небе радостных предутрийНа зов мой плыли зори-корабли.И были в них, как солнце, златокудрыОт скорби вставшие сыны Земли.«Рожденные в веках дыханьем звездных сфер…»
Рожденные в веках дыханьем звездных сфер.С холодной высоты, где носятся кометы,Я снова прохожу незримо вашу дверь,Священное зверье – провидцы и поэты.Питомцы вечных тайн, узнайте: я ваш брат.Мне служат восемь крыл и смертная секира.В глазах моих семь свеч, семь звезд,семь центров мира,Великого судьи великая печать.Давно в моих клыках гнездятся песни бури,В напевах языка цветет словесный сев,И стаей золотой на облачную шкуруИ молнии, и гром садятся зорить гнев.Венцом вкруг головы, как вкруг земли восход,Горят мои рога излучинами радуг.Гляди в мои глаза и взор свой темный радуй —Коснувшийся меня, вовеки не умрет.Познавший речь мою, поймет глаголы светаИ в возгласах стихий услышит голос мой,Священное зверье – провидцы и поэты,Дыханье звездных сфер принес я в хлев земной.И в час, когда заря пробьет колоколами,Звериный образ мой я дам в наследье вам,Чтоб прах и певчий бред вы жадными зубамиДо срока своего терзали по углам.Когда ж настанет день и глянет лик крылатый,На ваших головах вострубят песнь рога,И пестрый мой полет в звенящем сонме братийХвалою огласит вселенной берега.«Зубастый серп прошел по ниве зрелой…»
Зубастый серп прошел по ниве зрелой,Растаял звон колосьев золотых,И дольше с каждым днемТуман, как саван белый,Лежит в вересняке,на пастбищах пустых.Захожий отдых странствует по селам.Коса и серп не помнят о страде.Порой пропляшет в гумнах цеп веселый,И поздний грач вспугнется на гряде.И вновь покой.В стогах, на мягком сенеПастуший рог тоскует о Весне,И от полей заплаканные ТениПлывут к избе и бродят по стене.Уж в поле холодно. На рваной тучеПрисядет солнце, бросит сноп лучей.Встряхнется ветер в ивняке плакучем,И тонким льдом заискрится ручей.У красных Зорь под причит журавлиныйДавно уснул крикливый летний День…И шепчет ива старому овину,Как первый лист свалился на плетень.И грустно мне, – но грусть, как синь, прозрачна,Что вытекла с небес над рощей золотой.И ткется жизнь, как сон, в певучие зачатья.А в сердце листопад и ласковый покой.«Взманила мечтами дорога…»
Взманила мечтами дорогаШагать по полям и лугам.И в сердце распелась тревога —К Твоим ли приду берегам.Струится небесное море,Воздушный глубок океан.И тонут леса и сугорыВ засолнечный, певчий туман.Сияют церковные крыши,Ясна тишина деревень.Уснула и ласково дышитПрохлада на красный плетень.По скатам межи задремалиЧеремухи в белых мечтах.И птицы от радости алойРазвесили песни в кустах.Повсюду любовь и отрада.И солнце – небесный женихОвец златорунное стадоПасет на горах золотых.Минуй же, прохожая туча.Громами стада не вспугни.Им сладко питаться на кручах —То думы и песни мои.«Братья, плотнее смыкайте ряды…»
Братья, плотнее смыкайте ряды,Нам ли бояться холодной могилы!Близятся вражьи несметные силы,Братья, плотнее смыкайте ряды.Красную родину черным кольцомОбвил беснуяся змей стальнозубый.Спящим трубите в громовые трубы:– Родина сдавлена черным кольцом!Много отрублено Зверю голов.В битве великой с чудовищем рьянымМного легло звездоносцев багряных.Много осталось у Зверя голов.Вон они, жадные, лезут вперед,Ноздри их пышутся хаосом древним.Пасти их жрут города и деревни —Вон они, жадные, лезут вперед.Густо пылают пожары в глазах,Синее небо запачкано дымом.Нам ли проститься с Свободой любимой,Зависть ли сгинет в змеиных глазах?Ярко развеялось Знамя Зари,Выше взымайте над пашнями Солнце.Молотом рушьте железные кольца,В небе развеялось Знамя Зари.Братние трупы безмолвно зовутВ битве последней смелее сразиться.Зверя стереть или с небом проститьсяБратние трупы безмолвно зовут.Гнусь раоползлася по красной Земле,Носятся вороны, чуя добычу.Слышите, в поле тревожные кличи:– Гнусь расползлася по красной Земле.Встанем же грозно, как вихри в ряды.Трижды убитые в славе воскреснут.Дни их прольются над вечностью песней.Братья, плотнее смыкайте ряды.«Кто-то тихо пропел за полями…»
Кто-то тихо пропел за полями,Промелькнул у реки в камышах,И как прежде взмахнула крылами,Зоревыми крылами душа.Кто рабу на певучей вершинеПовелел, как огню, вострубитьВ ухо вербы и вечности синейБезымянную песню судьбы?Вон на рожь и на серые камни,В крыльях ветру, на дрему водыОпрокинулось Солнце рукамиЦеловать золотые следы.И опять от Заката к Востоку,Оглашая Восток и Закат,И лучи, и ручьи, и потокиПо холмам и оврагам журчат.Как в венчальных одеждах невеста,Раскидалась цветами земля,И, встревоженный радостной вестью,Я ушел в голубые поля.И на зов мой веселье вернулосьИз-за рек, из-за темных лесов.И на солнце любовь улыбнулась,И на сердце распелась любовь.Не Тебя ль по лазурному перстню,По горящим губам узнаю.Ах, прими, обойми мою песнюИ воскресшую душу мою.Пусть невечно веселье земное.Обманулся, кто радостью пьян.И растает в полуденном зноеВсе, как сон, как вечерний туман.Знаю, ждешь седовласое Время.И опять над верхушками горПронесется губящее стремяИ взмахнется ревнивый топор.Будет пусть. Перед рощей кудрявойНад безлетьем мелькающих лет,Осененный бессмертьем и славой,Я целую Твой ласковый след.Переливами песенной буриОткликаясь на песни морей,Звездной рожью по звонкой лазуриЗа Тобою уйду на заре.«Из облачной рощи, с небесных полей…»
