Солнце Солнц

— Покажи мне. — Она выхватила два снимка неведомого чудовища и вручила ему.

Теперь он засомневался.

— Ну, я не знаю…

— Объясни, как ты пришел к такому выводу! Он указал на первую фотографию.

— Посмотрите, вот здесь поблизости проходит байк. Это — стандартный «Грей-сорок пять». Движется с оптимальной скоростью, а она у них сто двадцать пять узлов. Обратили внимание на форму следа? Такая, с завихрениями, бывает только при оптимальном горении. Проходит он рядом с доками, поэтому… — Слуга перешел ко второй фотографии. — …если док действительно такого размера, как он выглядит, получается, что байк прошел примерно шестьсот ярдов. Это означает, что второй снимок был сделан приблизительно через две секунды после первого.

Теперь посмотрите на следы инверсии вокруг большого судна. Других байков, кроме сорок пятых, я на этой фотографии не вижу. Итак, если мы предположим, что вон те вдалеке тоже сорок пятые, и что они идут на оптимальной скорости, тогда эти, следы которых просматриваются на фоне большого корабля, прошли после первой фотографии немного меньше половины его длины. Следовательно, его длина чуть больше тысячи двухсот футов.

— Мать Вирги… — Венера уставилась на картину, потом на слугу. И лишь теперь заметила, что на нескольких пальцах срезаны подушечки — обморожение?

Она забрала фотографии.

— Ты — пилот.

— Да, мэм.

— Тогда что ты делаешь здесь? Почему работаешь телохранителем?

— Летая на байках, карьеры не сделаешь, — ответил он, пожав плечами.

Дальше шли молча. Венера обдумывала случившееся. Когда они достигли широких гремящих галерей станции канатной дороги, она резко кивнула:

— Не говори никому о них, если дорожишь своей работой. Это очень важно.

— Да, мэм. — Он посмотрел мимо нее. — Охо-хо.

Венера последовала за его пристальным взглядом и нахмурилась. Длинная галерея канатной дороги заполнена людьми, сбившимися ворчащей массой под ржавыми кабельными стойками и железными перекладинами города, образовывавшими потолок зала. Шесть пустых зеленых фуникулеров висели на канатной дороге, покачиваясь среди толпы.

— Из-за чего задержка? — требовательно спросила она стоявшего неподалеку военно-морского офицера.

— Кабель лопнул, — сказал он со вздохом. — Ветер разнес города, вот пружины и не выдержали.

— Избавьте меня от деталей, лучше скажите, когда это будет отремонтировано?

— Спросите рабочих, они все сейчас там.

— Мне нужно попасть во дворец!

— Уверен, мэм, они вам посочувствуют.

Венера уже была готова разразиться гневной тирадой, когда слуга коснулся ее руки.

— Сюда, — пробормотал он.

Негодующе фыркнув, она выбралась из толпы и последовала за ним к неприметному боковому входу.

— Что там?

— Стоянка байков, — сказал он, открывая дверь в еще одну продуваемую ветром галерею. Здесь было почти пусто. Изгибаясь дугой, галерея уходила в невидимую даль; на ее правой стене расположились маленькие офисы с матовыми стеклянными дверьми, левую занимали высокие, от пола до потолка, арочные окна. За окнами — смелый путь, а еще дальше открытое воздушное пространство.

В полу галереи было полно люков. Примерно над половиной из них висели байки. Здесь пахло машинным маслом, мужским запахом, который Венера оценила как одновременно противный и интригующий. Неподалеку пара человек в рабочих комбинезонах чинили байк. Его разобранные части были аккуратно разложены в ряд на брезенте, и этот безупречный порядок подчеркивал очевидный хаос, царивший до того при разборе шасси.

Она попала в мужской мир, и ей нравилось здесь.

— У тебя есть собственный байк? — спросила она слугу.

— Да. Вон тот. — Он отдал чек начальнику смены, получив взамен ключ и поношенный кожаный жакет. Они подошли к байку, и он опустился на колени, чтобы открыть люк под мягко раскачивавшимся байком.

— Насколько я понимаю, — сказала Венера, — «Грей-сорок пять»?

Слуга рассмеялся.

— Те — рабочие перевозчики. Этот — гоночный. «Стрела», четырнадцатая модель. Я купил его, когда получил у вас первую зарплату.

— Здесь есть место для пассажира, — заметила она. Перспектива поездки на байке странным образом будоражила нервы.

Он искоса посмотрел на нее.

— А вы никогда не катались на байке?

— Нет. Тебя это удивляет?

— Вы, наверно, всегда ездили в надежных закрытых такси, — сказал он, пожав плечами, и открыл люк. — Разумно.

Венера опасливо отступила. Она не боялась открытого пространства; ее пугала скорость. Сейчас воздух под люком бушевал с силой бури.

— Нас просто сдует! Он покачал головой.

— Бригадир опустит щит перед люком. Это даст нам несколько секунд, чтобы войти в воздушный поток. Сядете позади меня, пригнетесь — и все будет в порядке. Ветровое стекло здесь достаточно большое. Кроме того, я же не собираюсь гнать на полной скорости, это слишком опасно в пределах города.

Он сел на байк и протянул ей руку. Венера, сдерживая усмешку, устроилась позади него. Для ног были предусмотрены ременные крепления, но за что держаться руками? Она крепко обхватила его за талию.

Он нажал на стартер, и она почувствовала под собой энергию ожившего мотора.

— Все готовы? — спросил он и потянулся к лебедке.

Они выпали в открытое пространство и в течение нескольких секунд висели под ставшим для них потолком подбрюшьем города. Щитом служил длинный металлический язык, который быстро уходил вверх.

— Пригнитесь! — крикнул он, и Венера уткнулась лицом в его спину. Потом, заглушая все мысли, взревел мотор, по спине прокатилась его горячая вибрация, и вот они уже в воздухе между городскими цилиндрами. Ветер вовсе не снес ее с сидения, поэтому через несколько секунд Венера осторожно выпрямилась и осмотрелась. С губ ее сорвался восхищенный вздох.

Вокруг застыли похожие на шипы и веревки инверсионные следы. Повсюду развевались яркие, разноцветные флаги; такси, люди на крыльях и другие байки стрелами проносились в воздухе. Квартет городов, включая адмиралтейство, уже отступил назад; она оглянулась и увидела, что канатная дорога, независимая петля которой касалась оси широкого вращающегося цилиндра, действительно лопнула. Люди плавали в открытом воздухе вокруг разрыва, а их инструменты выстроились вокруг них в созвездия, пока они обсуждали, как исправить поломку. Венера снова повернулась вперед и рассмеялась от ощущения силы, которая тянула ее вверх, к следующему квартету.

Они миновали тяжелые стальные кабели и широкие крестообразные спицы городской вертушки. Яркие паруса выглядели вблизи истрепанными, рваными, латаными-перелатанными. Полет только начался, а байк уже поднимался к другому городу — вверху виднелась длинная щель реактивного входа. Летчик мастерски изменил курс, выйдя на касательную траекторию, и нижняя, выпуклая сторона города как будто подалась навстречу и приняла их на протянутую ладонь. Он заглушил мотор и вытащил крюк, зацепив его за верхний кабель как раз в тот момент, когда они снова начали падать. И вот они уже висят в галерее, почти такой же, как та, из которой только что вылетели. Подбежавший лакей проворно поднял их в щель. Прибыли.

Венера слезла и сделала несколько неуверенных шагов. Ее потянуло назад. Ноги подкашивались. Ее слуга как ни в чем не бывало спрыгнул с байка и радостно улыбнулся ей.

— Хорош зверь, — сказал он.

— Ну… — Она огляделась, не зная, что сказать. — Я рада, что мы платим тебе достаточно, и ты можешь себе это позволить.

— О, я никогда не говорил, что могу себе это позволить.

Венера нахмурилась и первой вышла из галереи. Все лестницы и коридоры, ведущие к командному пункту Слипстрима, были хорошо ей знакомы. Ее муж, адмирал Фаннинг, занят делами, но она знала, что он увидит ее. Раздумывая над тем, что именно рассказать ему о своей шпионской сети, Венера пришла к выводу: чем меньше, тем лучше.

У входа в офис она повернулась и посмотрела на слугу.

— Тебе дальше нельзя. Жди внизу, у доков. Доставишь меня домой так же, как привез сюда.

Он разочарованно вздохнул.

— Да, мэм.

— Хм. Кстати, как тебя зовут?

— Гриффин, мэм. Хайден Гриффин.

— Хорошо. Помни о том, что я сказала, Гриффин. Не говори о фотографиях никому. — Венера погрозила ему пальцем. Голова раскалывалась от боли, но злости почему-то не было. Она повернулась и жестом показала, чтобы вооруженный дворцовый охранник открыл тиковые двери.

Как же повезло этому Гриффину; какое чудесное ощущение свободы он должно быть испытывает, когда летает один. Она и сама успела ощутить ее пьянящий вкус, пока летела с ним. Но ей такая свобода недоступна, ведь ее жизнь спутана в клубок обязательств и заговоров.

* * *

Хайден разочарованно смотрел ей вслед. Так близко! Сегодня он был всего в нескольких ярдах от цели. Но все сорвалось у входа в командный центр. Он посмотрел на дворцового охранника и понял, что не сможет ничего сделать, поскольку охранник тоже смотрел на него. Хайден неохотно повернулся и направился к докам. Как же он прокололся, подобрав фотографии. Очевидно, недооценил леди Фаннинг. Большего этого не повторится. С тех пор как его приставили к ней. ему ни разу не удалось приблизиться к самому Фаннингу. Однако, если он ей понравится…

Дело лишь во времени, решил он. Рано или поздно адмирал Фаннинг окажется в пределах досягаемости.

И тогда Хайден убьет его.

Глава третья

Косяк рыб вплыл в воздушное пространство Первого Квартета Второго Цилиндра. Дезориентированные вращающимися городскими огнями и затянутые в воздушный циклон над крышами Раша, они скользили все ниже и ниже по невидимой спирали, пока с неизбежной внезапностью не рухнули между двумя склонившимися друг к другу домами. Рыбы ударились об окно, отскочили от карниза, зацепили флагшток и пожарную лестницу и закончили свой путь, трепыхаясь и умирая, на узкой улочке, по которой их разметало, словно картечь.

Хайден оставил без внимания выбежавших на улицу жителей, радостно собиравших свалившиеся с неба нежданные дары. Он шагал по темным закоулкам вечернего рынка Раша, не замечая ничего, но инстинктивно обходя мошенников и воров, шнырявших в толпе приехавших в город деревенских простаков. К горлу подступала тошнота, нервы отзывались на каждый громкий взрыв смеха или глухой стук корзины о цемент.

Рынок затерялся в лабиринте небольших улочек. Хайдену нравилось быть в толпе; даже прожив здесь два года, он не переставал удивляться тому факту, что город состоит не из одного, а из нескольких цилиндров. Ржавеющие вертушки обеспечивали силой тяжести более тридцати тысяч душ. Добавьте еще отдаленные города и бесчисленные поместья, повисшие поблизости, словно брошенные рукой сеятеля, и это число приблизится к ста тысячам. Возможность раствориться в толпе — какой бесценный опыт для несчастного молодого человека. Оставаясь с людьми, Хайден мог быть в то же время в стороне от них, и ему это нравилось.

Он смертельно устал после очередного долгого дня в поместье Фаннингов, но если бы вернулся сейчас в пансионат, то бесцельно ходил бы из угла в угол, пока соседи снизу не стали бы жаловаться. Он бы рвал на себе волосы и бормотал как безумец. Этого ему не хотелось.

Хайден остановился, чтобы купить булочку у приглянувшегося торговца, и продолжил спуск по извилистой дорожке, обрамленной выцветшими панелями. Солнце Слипстрима завершило свой дневной цикл, и в городе обосновались тьма и прохлада. Тут и там в переулках бездомные поддерживали горящие костры, взимая пенни-другое с каждого, кто подходил погреть руки. Хайден иногда останавливался поговорить с этими людьми, лица которых напоминали подсвеченные снизу красные эскизы. Они могли быть ценными источниками информации, но сам он никогда ничего не рассказывал им о себе, а тем более не называл своего имени.

Быть так близко к цели и не иметь возможности действовать — невыносимо. Он часами расхаживал по поместью Фаннингов, изображая из себя прилежного слугу, одновременно проигрывая самые разные сценарии: вот Фаннинг забредает по рассеянности в коридор… вот сам Хайден проскальзывает незамеченным в Адмиралтейство… Нет, все бесполезно. Судьба не оставляла шансов, и он впадал в отчаяние.

Сегодня он снова привез Венеру Фаннинг — хотя необходимости в том и не было, поскольку она легко могла бы приехать по канатной дороге. Что побудило ее воспользоваться его услугами? Какими мотивами руководствовалась эта женщина? Вернувшись в комнату, Хайден обнаружил оставшийся на куртке слабый аромат ее духов. Аромат волнующий и манящий, как и она сама — с гладким фарфоровым личиком, красоту которого слегка портил шрам на подбородке, и волосами цвета зимнего неба. Но при всей своей привлекательности, она была также самой холодной, бесчувственной и черствой особой из всех, кого он когда-либо встречал. И она без всякого стеснения пользовалась своей красотой.

Как странно, что именно Венера Фаннинг оказалась первой женщиной, которую он подвез с тех пор, как приехал в Раш.

На полпути вниз ему встретился тупик. Продавец ножей поставил стол у входа и развесил мишени на глухой стене. Хайден остановился и попробовал удержать на пальце тонкий, изящный метательный нож. Потом повернул его под прямым углом.

— Хорош при всех направлениях гравитации, — сказал торговец, чья фигура при свете далекого фонаря вырисовывалась черным контуром с бежевым воротником. Черный силуэт руки поднялся в расплывчатом жесте. — Попробуйте.

Хайден побалансировал ножом еще секунду, потом подбросил его, поймал на лету и метнул без замаха, четким движением запястья прямо в центр мишени. Продавец восхищенно причмокнул.

— Это, знаете ли, не самый лучший наш нож, — сказал он, проковыляв к стене, чтобы достать нож. Его рука на мгновение стала видимой. — Попробуйте вот этот. — Вернувшись к столу, он покопался в ящичке и выудил нож длинной стреловидной формы. Хайден взял его и оценивающе окинул профессиональным взглядом. Треугольное поперечное сечение, удобная гарда, вытянутая рукоятка со стабилизатором на конце. Отличная балансировка.

Он подумал об адмирале Фаннинге и о цели своего приезда в этот город и, глухо выругавшись, повернулся и бросил нож. Лезвие вошло в самый центр самой маленькой мишени.

— Сынок, тебе надо выступать в цирке, — сказал продавец. Хайден уловил восхищение в его голосе, но это не имело значения. — Не хочешь задержаться? Выступил бы перед народом. Можно неплохо заработать.

Хайден отрицательно покачал головой. Демонстрировать такого рода навыки ему было совсем ни к чему.

— Просто удача, — сказал он. — Наверно, ваши ножи настолько хороши, что любой дурачок с одного броска попадет в яблоко. — Наклонив голову и понимая всю нелепость приведенного довода, он поспешно зашагал вниз по переулку.

— Неумно, — сказала тень, возникшая возле его локтя. Хайден пожал плечами, но не остановился.

— А вам какое дело? — Человек поравнялся с ним. Хайден бросил взгляд на высокую, стройную фигуру, возникшую в тусклом свете.

— За тобой должок, Хайден.

Он инстинктивно отступил в сторону.

— Какого… — Человек в тени рассмеялся и ступил в бледный ромб искусственного света, пробивавшегося между створками низкого окна. Сухощавое лицо… кустистые брови… лысый череп… — Не узнаешь, Хайден? В последний раз я видел тебя, когда ты удирал из Гейвина на угнанном байке!

— Майлз? — Хайден застыл на месте. И что дальше? Блудный сын и старый вояка рассмеются, обнимутся, похлопают друг друга по спине? Потом отправятся в бар или куда-то еще и отметят воссоединение обильной выпивкой и рассказами о своих подвигах? А часа в три выберутся на улицу, пошатываясь и распевая песни? Так или примерно так все и должно быть. Но он всегда недолюбливал Майлза, и разве имело значение, что еще кто-то пережил нападение на их солнце? Это ничего не меняло.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он наконец, нарушив затянувшуюся паузу.

— Присматриваю за тобой, парень, — сказал бывший солдат. — Ты не рад видеть меня?

— Да нет… — Хайден пожал плечами. — Просто… столько времени прошло.

— Ну, сколько бы ни прошло, а я теперь здесь. Что скажешь?

— Ну… рад тебя видеть. Майлз сухо рассмеялся.

— Правильно. Но, поверь, скоро ты будешь благодарить меня по-настоящему. — Он пошел вперед. — Идем. Надо найти место, где можно поговорить.

Ну вот, началось, подумал Хайден, — бар, солдатские байки, пустой треп. Он заколебался, и Майлз тяжело вздохнул.

— Парень, я спас сегодня твою задницу. Если бы не я, тебя бы в Раше уже не было — выгнали бы в шею да еще и выписали ордер о постоянной депортации.

— Я не верю тебе.

— Как хочешь. — Майлз зашагал дальше по улице. Через секунду Хайден уже бежал за ним.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.