Другой

_____________________________________________________________________________

— Как интересно это вы завернули! — усмехнулся Голиаф.

— Теперь я не слишком эмоционален? — улыбнулся Алексей.

— Вовсе нет. Но у меня есть вопросы по услышанному.

— Прошу вас.

— Знаю, наверное, вы хотели сказать мне потом, это все-таки ваш козырь в рукаве, но все же ответьте мне, что случилось с Марией? Если я все правильно понял, она переживает какую-то неприятность.

Мужчина глубоко кивнул.

— Все верно, мой юный друг. И мне очень нравится, что вы говорите о ней в настоящем времени, — Алексей рассмеялся, — Да, вы верно подметили. В то время Мария переживала тяжелую болезнь кого-то из близких людей.

— Кого же?

— Она не говорила мне, Голиаф. Она со мной мало разговаривала.

Голиаф вздохнул, почти закатывая глаза.

— Слушайте, я уже давно понял, что все сказанное вами — сказка. Перестаньте притворяться.

— Послушайте, — намного строже сказал Скалровский, чем привлек внимание студента, — Если вам не нравятся мои ответы, не задавайте своих вопросов. К тому же, если это все сказка, почему вы до сих пор не ушли от меня? Вы, как я понимаю, человек практичный, не стали бы все это терпеть.

— Мне интересно, что вы придумали дальше, Алексей. Вот и все.

Скалровский вздохнул.

— Раз вам интересно, имейте ко мне уважение.

— Как пожелаете. Позволите еще один вопрос?

— Допустим.

— На кой черт Сехинов приехал к ним? Вы явно не хотели портить эту идиллию.

Алексей усмехнулся, скрестив руки на груди.

— Бежите вперед паровоза, мой друг.

— Не друг.

— Хорошо, товарищ.

— Знакомый.

Старик смерил юношу скептическим взглядом.

— Хорошо. Я хотел рассказать вам дальше, но, пожалуй, дам все ответы сейчас. Алексей попал под сокращение на работе, пускай и был одним из лучших работников. Ему не повезло. Квартиру снимать дорого, а денег у него и так нет. Все понятно?

— Логика Сехинова до конца мне не ясна. Но допустим. Я понял.

— Я рад. Впредь прошу меня не перебивать, история должна быть цельной.

— Обещаю смиренно слушать.

IV

«Итак, с этого момента Алексей Степаныч решил устроиться у своего друга. Михаил, обговорив этот вопрос с женой, решил устроить юношу в гостиной на диване, но женщина, не будем скрывать, не была довольна происходящим. Он сразу поставила мужу безоговорочное условие: если Алексей будет слишком долго искать себе новую квартиру или работу, они не будут позволять ему долго оставаться у себя дома, на что мужчина, конечно, активно согласился.

Тем временем Сехинов совершенно спокойно бродил по квартире, изучая её. Он не хотел быть слишком наглым, но страсть хотел посмотреть на то, как живет всегда радостный и приветливый коллега. Из прихожей он направился на кухню, завернув налево и миновав туалеты. В целом убранство стола, плиты и духовки его не удивило, было как у всех остальных, но интересно было то, что всего было по два: две пары прихваток, по две сковородки с одинаковой едой и кратное количество тарелок с чашками, причем первая половина была в шкафу с левой стороны, а вторая — с правой.

Заинтересованный Алексей даже заглянул в нижний выдвижной шкафчик с кухоннными приборами, но там все было вперемешку.

«Значит, приборами они не брезгуют…» — удивился в мыслях юноша, но пожал плечами, закрывая ящик. Пройдя обратно по коридору, он заинтересовался прикрытой дверью напротив, справа от прихожей.

Глянув мельком в сторону гостиной, Алексей подумал, что время у него еще есть, пока его спасители все обсуждают. Юноша открыл дверь шире и заглянул внутрь, не решаясь заходить. Алексей от неожиданности округлил глаза; он ожидал увидеть здесь уголок мастера инженерии или что-нибудь связанное с механизмами, но перед его глазами предстало настоящее ателье. Юноша открыл дверь чуть шире, чтобы рассмотреть удивительно упорядоченный хаос: швейная машинка стояла на столе, усеянном бесформенными тканями и, казалось бы, разобраться в них невозможно, но нутром Алексей Степаныч понимал, что если за стол сядет разбирающийся в шитье человек, он сразу все поймет. Оторвав глаза от швейного стола, Сехинов обратил внимание на другой стол, что стоял у стены напротив и был практически погребен под листками бумаги, изрисованными различными чертежами одежды: платья, штаны, футболки… Наверняка что-то еще, но юноша не смог увидеть. На вешалках, зацепленных на ручки шкафов, друг на друге красовались новые наряды, но совсем не современные! Это были мужские пиджаки с богатыми манжетами и красивыми запонками, висевшие рядом с женскими платьями с пышными рукавами.

«Век, наверное, 19-й» — подумал Алексей и решил, что пока с него достаточно. Тихо прикрыв дверь, он развернулся и хотел было идти уже к своим друзьям, но остолбенел. На него смотрели четыре глаза: два удивленных и еще два очень недовольных. Михаил стоял как вкопанный прямо перед юношей, не понимая, что ему стоит сказать, чтобы разрядить обстановку, а Мария стояла рядом, настроенная крайне враждебно, скрестив руки на груди и действительно страшно нахмурвшись. Алексея пробило холодным потом: «Никогда я еще не бывал в… ТАКОЙ ситуации… Черт возьми… Ладно, как положено человеку с хорошей репутацией, я должен извиниться». Юноша сделал драматичный вдох и опустил глаза, крайне виноватый.

— Простите меня. Я понимаю, что мое поведение — верх неприличия. Я позволил себе лишнее. Я правда перед вами очень виноват, — надо сказать, сказано это было очень правдоподобно, но это только больше взвинтило женщину.

— Я тебе не мать, чтобы ты так передо мной отчитывался, — послышался холодный, постепенно переходящий в злобу, голос.

— Маш… — виноватый голос мужа и такая же улыбка все-таки успокоила Марию. Она рвано выдохнула, почти фыркнув, и демонстративно отвела глаза.

«Скверная барышня, — усмехнулся в мыслях Алексей, — Предложу себя выгнать, она сама начнет уговаривать меня остаться».

— Вы совершенно правы, Мария Геннадьевна, — тембр голоса оставался тихим и низким, чтобы совсем не вызывать подозрений и придать себе вид как можно более виноватого, — я понимаю, что поступил низко, но меня крайне интересовало убранство вашего дома, — Сехинов поднял на удивление крайне виноватые глаза, возможно, он даже немного переиграл, — Если вы прикажете мне уйти, я сделаю это.

Неожиданно женщина вспыхнула, как-то странно при этом улыбнувшись.

— Да что ты? Я так рада, что ты предложил это сам!

«Не понял» — юноша почти даже опешил, но, благо, не показал это на своем лице, хотя внутри у него все замерло после слов женщины.

— Маша! Постой, ну не надо, прошу тебя… — Болдин повернулся к жене, чуть опустив шею и поджав плечи, чувствуя себя крайне виноватым перед ней. Он сразу заговорил намного тише, — Пожалуйста, он не сделал ничего плохого, молодой ведь, любопытный…

Мария, все еще скрещивая руки у себя на груди, холодно смотрела на мужа из-под век и, помолчав немного, смерила Сехинова взглядом омерзения, после чего глянула на мужа холодным, почти осуждающим взглядом, и зашла в свою мастерскую, закрыв дверь перед носом Алексея. Он был в недоумении и ярости одновременно.

«Что я сделал не так?! Я… Я делал как должен был сделать порядочный человек! Что она себе позволяет?!! Да я!!..»

— Эх-х, не бери в голову, Лешка, — ладонь вновь легла на плечо юноши, а лицо Михаила вновь начало улыбаться, пускай ему было немного грустно из-за ссоры с женой, — Когда сам женишься, еще не с тем столкнешься! — он засмеялся, обнимая Сехинова за плечи и ведя на диван в гостиную. Алексей решил немного объясниться, поэтому постарался себя успокоить.

— Ты… Не пойми меня неправильно… — осторожно начал юноша, — Но я совсем не понял, что случилось. Скажи мне, что я сделал не так?

— А шут его знает! — засмеялся мужчина, снова хлопая друга по плечу, — Это же женщины! Я думаю, ты сам знаешь. В институте, наверное, у тебя гарем был, а-ха-ха!

Сехинов едва нахмурился, отведя взгляд, но не от смущения.

«Что я сделал не так… Нельзя позволить себе повторить эту ошибку…»

— Э-эй, чего ты? Обиделся? — мужчина ткнул юношу в бок, на что недовольный этим Алексей немного поерзал на диване.

— Все в порядке.

— Ну и прекрасно! — улыбнулся Болдин, глядя на дверь мастерской, которая была прекрасно видна из гостиной. Сехинов это заметил.

«Нет уж, дружище. Командовать ей я не позволю» — на лице у юноши вдруг сама выросла странная улыбка, которую он поспешил спрятать. Юноша вальяжно обнял Михаила за плечи, — «Я тебя переманю на свою сторону».

— Послушай-ка, Болдин, — начал неторопливо Сехинов, — Вот ты зачем женился?

Мужчина поднял брови.

— Как зачем? Я Машку люблю, она любит меня.

— А за что ты её любишь?

— За что? Ну… — Михаил задумался, подняв глаза к небу, чему Алексей очень обрадовался.

— Вот видишь, ты ведь даже сказать сразу не можешь, — сказал юноша, будто это было чем-то крайне очевидным, — Разве тогда считается, что ты её любишь?

Михаил замер, неуверенно прищуривая глаза. Улыбка пропала, он стал серьезен.

— К чему ты ведешь?

— К тому, что людям не нужно жениться.

Болдин высоко вскинул брови, а юноша поднялся с дивана, встав перед Михаилом, держа спину ровной и забрав руки за спину.

— Любовь — это такая шутка природы. Она создана для того, чтобы мы продолжали свой род, но человечество решило создать браки, чтобы контролировать популяцию. А я считаю, что от любви можно отказаться.

— Отказаться? — совершенно не понял мужчина, — Как это?

— Запретить себе влюбляться. Заблокировать эту эмоцию. Болдин долго смотрел на юношу, после чего медленно, словно спрашивая немого разрешения, расплылся в улыбке.

— Мне нравится, что ты шутишь даже в такой ситуации, но, прошу тебя, больше не надо. Сейчас не самое лучшее время для этого.

— Я не шучу. Я действительно так считаю.

Михаил замер, поджав губы.

— Неужели тебе никогда никто не нравился?.. И… Даже сейчас не нравится?.. — почти испуганно, совсем тихо спросил Михаил, не уверенный в том, что хочет знать ответ.

— Нравится? Нет. Но я знаю, кого хотел бы видеть своей.

— Хотел бы? — Михаил недоуменно взглянул на собеседника, — Что это значит?

— Ну смотри, Миша, — Алексей наклонился к нему, смотря в удивленные глаза, будто собирался говорить приятелю что-то очевидное, о чем он мог бы и сам догадаться, — Она красива, статна, умна, из богатой семьи. С ней не скучно, а общественность не будет меня осуждать за мой выбор. Её зовут София Рыневская, я думаю, ты слышал о такой.

— Боже упаси! — воскликнул Болдин, не веря своим ушам, — С этой жестокой женщиной ты хотел бы провести всю жизнь?

— Почему же нет? Все жестоки.

— Но…

— Ты меня не понимаешь, Миша. Жестока, мягка — все это не имеет значения, когда у неё есть деньги. Помнишь строчку? Как же там… — нахмурившись от усердия, Алексей медленно кивнул своим мыслям, неуверенно, но задорно напевая, перед этим разогнувшись, чтобы было удобнее:

"Я люблю свою подружку не за мушку на щеке,

А за то, что у подружки под подушкой в кошельке!"

— Но Леша… — изумленный Михаил смотрел на своего друга, — Разве ты не понимаешь своей меркантильности?

— Что же мне остаётся? — усмехнулся в ответ Сехинов.

— Влюбиться хотя бы! — Миша был настолько разочарован в друге, что даже вскочил со дивана, разведя руками, — Не обязательно ведь в неё! В кого угодно, только не в её, прошу тебя!

— Зачем мне вовсе влюбляться? Ты меня не понимаешь, Миша! — отчего-то радостно воскликнул Алексей, вскоре показывая мягкую улыбку, — Я не отрицаю любовь. Но я её не знаю. И ты тоже не знаешь потому, что слишком много о ней думаешь и чрезвычайно мало знаешь. Ведь ты даже не можешь ответить, за что «любишь» свою же жену.

Болдин молчал, выслушивая. Он не понимал, зачем Сехинов говорит все это ему, но знал, что не хочет оставлять его без ответа.

— Я люблю её за то, что она есть. Что она каждый день дарит мне радость и что любит меня в ответ, — твердо и четко проговорил Михаил, — И я не хочу задумываться над тем, есть ли любовь на самом деле. Если её нет, то тогда я не знаю, что я чувствую.

— Привязанность вперемешку с радостью, — любезно отметил Алексей.

— Перестань, — чуть громче проговорил мужчина, вскоре чувствуя себя виноватым за грубость, из-за чего слабо улыбнулся, в который раз хлопая юношу по плечу, — Ты довольно молод, и я понимаю, почему ты так думаешь. Но, пожалуйста, я уже был молодым и не хочу возвращаться к своим мыслям, которые были тогда, — он улыбнулся, — Рано или поздно ты тоже к этому придешь!

— К чему же? — спросил на удивление очень спокойный юноша.

— К любви, к… Богу.

— Что-что? — тут же заискрился Сехинов, приблизившись к мужчине.

— Все-все, не надо, я понял, что это больная тема, — он рассмеялся, — А ты проворный малый! Ладно, давай пообедаем. Я пойду разогрею, а ты пока разложись здесь.

Болдин покинул Алексея Степаныча, оставив его в полном недоумении.

«Я, конечно, знал, что Болдин — человек довольно наивный, но чтоб настолько… — Алексей тяжело вздохнул, — Чтож, мне предстоит много работы. Но пока что стоит повременить. Буду действовать постепенно»

Взгляд юноши упал на рояль. Он усмехнулся.

«Живет в таком захолустье, а держит у себя рояль… — Сехинов провел по лакированной доске ладонью, — Удивительно. Продал бы, смог бы переехать в квартиру получше».

И, зевнув, пошел на кухню обедать.

V