Помоги проекту - поделись книгой:
— Прислушайся, — прошептала ему звезда. — они рассказывают истории о смертных, за которыми наблюдают.
Он прикрыл глаза и попытался услышать шепот дрожащих лепестков. Мгновение, другое и вот перед его внутренним взором раскрылись самые разные сцены.
В одних сражались другие воины, пронзая плоть железом, в других смеялись дети, играя с вырезанными из дерева игрушками, в третьих поэты пели песни и люди подпевали им сидя у огня, в четвертых юноша нес на руках молодую девушку и…
— Кто это? — чуть заторможенно произнес генерал.
Он потянулся к одному из видений, что едва было не спряталось среди прочих. Там, посреди широко луга, укрытого покровом полевых цветов, рядом то ли со слишком маленьким домом, а может и через чур большим сараем, стояла девушка.
Не было в ней безупречной красоты обитателей Седьмого Неба, да и по меркам смертных она не могла бы стать первой красавицы. Но почему-то что-то заныло в груди генерала.
Он не мог отвести взгляда от её черных волос, стянутых тугой косой. От зеленых глаз, искрящихся ограненными изумрудами. От тонкого стана, разметанных ветром красных юбок и закатанных белых рукавов, обнаживших острые локти.
Она улыбалась и, что-то напевая себе под нос, собирала цветы.
— Скорее — когда это, — поправила Миристаль. — Звезды смотрят из прошлого в будущее, генерал — их свет, пусть и быстр, но на фоне эпох — медленнее улитки.
Она говорила что-то еще, но он не почти не слышал слов друга. Лишь смотрел и смотрел на повторяющуюся сцену, как она, украдкой заправляя выбившуюся прядь, нагибается к цветам и аккуратно срывает их, складывая в корзинку.
День, год, век, тысячу лет, эпоху…
Хаджар зарычал и снова спрятал боль под замками воли.
— Я лишь страж, — ответил воин. — живая статуя, поставленная здесь стеречь покой товарищей моего создателя. А кто ты, странник?
Генерал хотел было ответить, но на мгновение в его голове появилась пустота. Словно… словно он забыл свое имя. Но меньше, чем через удар сердца наваждение исчезло.
— Хаджар Дархан, Ветер северных Долин.
— Ветер северных Долин, — мечтательно повторил голем. — перед тем, как мы сразимся, расскажи мне про эти долины, странник.
— Зачем тебе? — удивился генерал.
Прежде големы, встреченные им на пути, ничем не интересовались.
— Потому что посаженному на цепь всегда интересно, что находится там, за пределами его поводка, — ответило существо. — Разве тебе это не знакомо?
Глава 1859
Перед внутренним взором Хаджара пронеслись сцены прошлого, где он поправлял забор вокруг старого, деревянного дома, стоявшего на отшибе деревушки смертных, а Аркемейя готовила ужин и аромат постоянно манил генерала обратно в дом, к любимой жене.
— Знакомо, — кивнул Хаджар.
Голем посмотрел на него с мрачностью поникшего ворона. И вовсе не потому, что обладал черным, каменным лицом, а просто… просто потому, что генерал ощущал обрывки эмоций, исходивших от собеседника.
Как если бы смотрел на скульптуру, которую сперва оживили, но испугавшись тому, насколько она сильно похожа на настоящего человека, сразу отобрали большую часть этой самой человечности, оставив лишь то, что необходимо для выполнения приказов.
— Я вижу, ты пробовал узнать, — прогудело создание. — Поводок всегда причиняет боль, когда слишком сильно его натягиваешь.
Хаджар никак не ответил. Так они и молчали несколько минут, а над головой не двигалось застывшее полуденное солнце. Видимо Пепел, создавая этот край, решил, что здесь всегда будет полдень и так оно и оставалось и по сей день.
— У тебя есть имя? — спросил Хаджар.
Голем лишь повел плечом.
— Когда-то было, — ответил он все с той же угрюмостью. — но к чему имя тому, кто им не пользуется. Для всех я был лишь Страж и, теперь, и сам таковым себя считаю. Я Страж, Ветер северных Долин. И если ты расскажешь мне несколько историй перед нашей битвой, я буду тебе благодарен.
Хаджар не знал почему, но отчего-то он ощущал легкую грусть.
— За эти эпохи ты должен был услышать множество историй, Страж. Я не знаю, смогут ли мои заинтересовать тебя.
— Ты удивишься, Ветер, как мало из тех, кто приходит сюда, желают говорить. Их глаза горят алчностью голодных псов и от того сердца их пусты, а разум глух и нем. С ними не о чем говорить, — голем убрал меч в ножны и провел ладонью над цветами. — Лишь несколько раз я обменивался не сталью, но словами. И буду рад, если и в этот раз перед тем, как мы сразимся, то немного поговорим.
Хаджар пусть и не так много знал о времени, все же — шесть веков на фоне миновавших эпох не такой уж и большой срок. Но одно дело — шесть веков в обществе друзей и врагов, а другое дело — вот так, в одиночестве, на камне, посреди моря трав и…
Хаджар сжал зубы и подавил очередную вспышку головной боли.
Не сейчас.
Не вовремя.
Голем же, все это время, не сводил взгляда с собеседника.
— Твои пальцы, — голем указал на руки генерала. — они выглядят как у человека, который держал в них не только меч. Если думаешь, что твои истории будут мне скучны, то тогда сыграй.
Хаджар посмотрел на покрытые шрамами, узловатые пальцы со слишком разбухшими суставами и жесткими, будто деревянными фалангами. Он даже не знал, сможет ли сыграть, но…
Генерал усилием воли рассек ветер и протянул руку, доставая с тропы свой старый, верный Ронг’Жа. Хаджар не мог пользоваться пространственным артефактом, но что мешало ему хранить пару вещей внутри ветра?
Генерал отстегнул Синий Клинок, отложил его в сторону и опустился на траву. Его пальцы тронули струны, извлекая неловкий звук, стеснительный словно юноша перед порогом укравшей у него сердце девы.
Хаджар подтянул колки, извлек еще несколько нот, а затем заиграл. Солнце так и не двигалось по небосводу, так что сколько времени генерал играл и пел песни — все, какие только мог вспомнить, так даже и не скажешь.
Но с каждой новой песней Хаджару становилось одновременно легче на душе и немного, чуть-чуть, грустнее. Он вспомнил, как много раз, вечерами, у костров, они собирались сперва с Неро и Серой, затем с Эйненом и Томом, потом с Отрядом Абрахама, а под конец — Небесными Лисами.
Под конец…
Два слова. Столь же простых, сколь и тяжелых.
Хаджар не успел заметить, когда Ронг’Жа покинул его руки…
В самом центре раскинувшегося луга ласковое солнце освещало каждую травинку, заставляя мир оживать яркими оттенками золота и меди. Небо было окрашено в мягкие пастельные голубые тона, а белые облака все так же степенно шествовали среди лазури, величаво стеля по земле густые мантии теней.
Но, несмотря на эту идиллическую картину, она была лишена покоя. Словно невидимый груз, в воздухе висело напряжение, которое можно было надрезать ножом.
Две фигуры стояли лицом друг к другу, их разделяли всего лишь метры, но в то же время их миры были разделены целыми эпохами.
Хаджар, безмятежный на фоне солнечного света, пристально смотрел на своего противника — Черного Воина. Луг, казалось, затаил дыхание, предчувствуя размах предстоящей битвы.
Черный воин внезапно и резко рванулся вперед. Он выхватил свой длинный, грозный клинок из черной стали, и его лезвие прорезало воздух, оставляя за собой тонущие в громе поступи шепотки покинувшей ножны смерти. С яростью он взмахнул им, все быстрее и быстрее вращая сталью вокруг себя в неудержимом черном танце.
По дуге, следуя за взмахом тянулся золотой след, сверкающий так ярко, что казалось, будто луч света далекой звезды был похищен, скован и облачен в форму. Но Хаджар, демонстрируя непревзойденную ловкость и скорость, вовремя отклонился назад, и золотая полоса прошла в нескольких сантиметрах от его лица. Теплый ветер прокатился по его щеке напоминая о грозящей опасности.
Вместо того чтобы обнажить свой клинок, Хаджар согнул пальцы, и вокруг его ладони появился бесплотный силуэт меча.
Таинственная сила вспыхнула вокруг его руки. Почти осязаемая, она грозила захлестнуть и разорвать известные границы реальности.
Глаза Черного воина сузились от такого неожиданного, даже для того, кто провел тысячи битв, явления, но его решимость осталась непоколебимой.
Мгновение, другое и вот Хаджар и Черный воин сошлись в смертельном танце. Воздух вокруг них дрожал предвкушением, а двое мечников кружили друг вокруг друга, ища окно для удара. С неожиданной скоростью Черный воин сделал выпад вперед. Его меч пронесся по воздуху, лезвие сверкнуло о золотой настил трав и цветов, оставляя за собой золотые дуги. Хаджар, казалось, предчувствуя атаки, незримые для взгляда большинства бессмертных, уворачивался от каждого удара.
Каждый раз он либо уходил с траектории, позволяя золотым дугам проносится в опасных сантиметрах от своего тела, либо подставлял свой эфемерный клинок, выкованный из ветра, под удар таким образом, что тот отлетал в сторону, не причиняя ни малейшего вреда.
В какой-то момент Черный воин, выгнувшись змеей и сломав траекторию простого секущего взмаха, нанес стремительный удар в грудь противника. Но Хаджар, двигаясь с грацией потока ветра, отклонился назад, пропуская клинок над собой. Затем он вскочил на ноги и нанес удар наотмашь, едва не задев голову Черного воина. Последний, уклоняясь, кувырнулся в сторону, вернув их обоих в исходное положение.
Призрачный меч Хаджара, хотя и не был оружием в традиционном смысле этого слова, оставался не менее смертоносным. Генерал размахивал им с силой, которая, казалось, бросала вызов самим законам мироздания. И если бы он не полностью контролировал свои силы, мистерии и Терну, то даже крупица эха подобной силы, прокатившись по долине на многие километры вокруг, заставила бы бессмертных использовать свои лучшие техники защиты.
В одном из очередных столкновений клинок Черного воина опустился в мощном нисходящем ударе, встретившись с ответной, равноценной силой восходящего взмаха Хаджара. В результате столкновения не раздался вожделенный звук удара металла о металл, вместо него протянулся лишь призрачный, похожий на колокольный, звон, разнесшийся по просторам поляны.
Черный воин, словно ощутив жгучую необходимость изменить ход сражения, разорвал дистанцию. Вокруг него запылала аура, в которой генерал без труда опознал вызов Правила.
Мгновенно мир вокруг них преобразился.
Травы и цветы на лугу, бывшие прежде лишь пассивными зрителями, вытянулись бутонами к небу, превратившись в величественные столпы, полностью состоящие из света. Они пульсировали почти физически ощутимой энергией, наполняя воздух пьянящей сиянием чистой силы. Как если бы Хаджар вдруг очутился посреди поля, где каждый цветок — меч.
Глава 1860
Но даже перед лицом такой ошеломляющей красоты и мощи Хаджар остался спокоен и безмятежен, сродни тем облакам, что безучастно взирали на битву у их стоп.
Истаял эфемерный меч в его ладонях, а сам генерал подкинул мыском лежавший все это время на земле Синий Клинок. Тот легко лег в руку, но ножен так и не покинул. Теперь, держа все еще необнаженное оружие, их бой с Черным воином вскипел в новом ритме. Их движения представляли собой яркую картину атаки и защиты, сложных приемов и банального парирования, ударов и уклонений, вспышек мистерий и Терны.
В одной из таких схваток Черный воин использовал столпы света как опору, словно те и вправду были осязаемыми. Оттолкнувшись от одного из них, он крутанулся в воздухе, и его клинок вычертил замысловатые золотые узоры. Но Хаджар, продемонстрировав безупречный расчет времени и выдержки, взмахнул мечом в ножнах, создав порыв ветра такой силы, что тот изменил траекторию движения Черного воина, заставив того приземлиться, потеряв равновесие.
И, когда Хаджар уже собирался воспользоваться полученным преимуществом и нанести удар, один из столпов света изогнулся и возник прямо на его пути. Синий Клинок в ножнах врезался в сияние цветка, но ощущение сложились такие, будто генерал разом обменялся ударами с целым армейским корпусом.
Его отбросило в сторону, а осколки разбитого света слегка посекли кожу и одежду. Черный воин к этому времени уже восстановил равновесие, но выглядел удивленным. Он в недоумении переводил взгляд со столпа света на генерала и обратно.
Его Правило, создававшее из цветов мечи, делало его кратно быстрее и сильнее, а каждый из цветков подчинялся ему так же верно, как и меч в руке. Но, тем не менее, как бы он ни был быстр — противник оказывался с ним на одном уровне. И это с учетом того, что из них двоих лишь Страж призвал Правило.
У любого другого недоумение и удивление сменилось бы осторожностью или страхом, но только не у вечного охранника чужой усыпальницы.
Черный воин смотрел на противника с надеждой…
Зенит их боя ознаменовался серией стремительных разменов. Черный воин, вращая клинком, создал вихрь золотых лучей. Они окружили Хаджара, грозя поглотить его. Но генерал в немой тишине крутанулся, вытянув перед собой меч. Рожденный его движением шторм мечей столкнулся с золотым вихрем, породив водоворот света и тени, громового рева и тишины.
Казалось, бой тянулся часами, и каждая секунда таила в себе возможное поражение любого из противников. Они двигались с такой скоростью и точностью, что их очертания часто расплывались, и казалось, что на лугу находится не два, а великое множество воинов.
И большинство бессмертных, стоявших за пределами битвы, не могли поверить, что перед ними сражаются недавний смертный и голем-Страж, а не претенденты на Вознесение. Даже глава Танцующей Луны, считавший себя, по праву, одним из лучших мечников страны бессмертных не мог сказать себе честно — хватило бы ему сил, чтобы сразиться с тернитом не используя при этом
Но с каждым ударом, с каждым новым всплеском силы, удары генерала разбивали все новые столпы света. И одновременно с тем, как землю устилали рассеченные, померкнувшие цветы, солнце на небосклоне постепенно клонилось к западу.
Но даже когда на горизонте забрезжили первые сумерки, исход этого ожесточенного поединка оставался таким же неопределенным, как и в начале. Здесь, в этой прежде идиллической обстановке, два воина, вели бой, о котором даже бессмертные однажды будут слагать песни.
Напряжение поединка ощущалось далеко за пределами волшебной территории, созданной пеплом. Дикие животные, чувствуя энергию, исходящую из эпицентра, с восторгом наблюдали за происходящим с вершин, лесов и холмов. Птицы и летающие твари, таящиеся высоко среди небес, не смели трепетать крыльями или через чур широко шагать среди облаков, и даже журчащие ветерки, казалось, притихли, выказывая уважение участникам поединка.
В какой-то момент, когда вечернее солнце окрасилось в теплый оранжевый цвет, Черный воин, впитав в клинок одни из последних столпов света, нанес серию ударов, которые, казалось, и сами обернулись бескрайними цветочными полями. Столь же широкими и величественными. Ударами, от которых невозможно было увернуться, а их количество не поддавалось подсчету.
Каждый из них сопровождался золотым ореолом, создавая дезориентирующий, калейдоскопический эффект. Луг залило золотом, и на его фоне Хаджар, по-прежнему держащий меч в ножнах, предстал темным силуэтом, танцующим среди каскадов света.
Он больше не уклонялся и не уворачивался. Его меч, каждым мимолетным взмахом порождавший бури и шторма, разбивал один цветочный луг за другим.
С неистовым ревом Черный воин подпрыгнул в воздух, используя осколки световых столпов как ступени, и обрушился на Хаджара, нанося удар прямо в сердце. Но Хаджар, лишь плавно отбил угрозу.
Воспользовавшись моментом, Хаджар нанес собственную серию выпадов. Каждый удар сопровождался раскатами грома и яростными порывами ветра. Сила его ударов, казалось, бросала вызов не только Черному воину, но и самой стихии, вызывая бурю, зарождавшуюся над головой. Словно бы споря с северными ветрами о том, кто вызовет самую страшную из гроз.
Пошел дождь.
Сначала мелкий, а затем быстро превратившийся в проливной ливень. Потоки воды, сверкавшие таившейся в каждой капле сталью и ударами меча, касаясь столпов света шипели и плевались, рассекая и пронзая их и истончаясь в белесых дымках. Пар стал подниматься вверх, окутывая воинов туманной пеленой.
Две фигуры, едва различимые в этой завесе дождя и тумана, продолжали свой бой. Ритмичные звуки их схватки смешивались с ударами дождя, создавая призрачную мелодию, перекликающуюся с тенями поединка и облаков.
Хаджар, почувствовав заминку в темпе противника, нанес мощный удар ногой, отбросив Черного воина назад. Но даже падая, голем извернулся и успел нанести разящий удар клинком по ногам Хаджара. Генерал высоко подпрыгнул, уклоняясь от стали, и на краткий миг словно завис в пропитанном дождем воздухе.
Его плащ раскинулся за спиной широкими крыльями и стоявшим за пределами битвы бессмертным почудилось, будто они увидели перед собой птицу Кецаля, занесшую клюв для мощного удара, но его, почему-то, так и не последовало.
Когда Хаджар приземлился, его меч все так же не был обнажен, а ножны блестели от дождевой воды и отражали угасающий свет заходящего солнца. Поднявшись на ноги, Черный воин посмотрел на спрятанный Синий Клинок, и впервые в его глазах мелькнуло сомнение.
Но битва была еще далека от завершения.
С новой силой, на фоне залитого дождем луга и тихих раскатов грома, дуэлянты вновь сошлись в поединке — сталь со сталью. Исход поединка оставался неясным, но с каждым мгновением становилось заметно, как ритм боя постепенно смещался. Движения генерала оставались все такими же плавными, выверенными и спокойными, а вот Страж то и дело сбивался. И таких ошибок, ведущих за собой все новые снопы искр, высеченные о его броню вкупе с черными каплями крови, падающими на землю, становилось лишь больше.
Шло время, а фигуры все не прекращали поединка. Каждое движение, каждый удар, каждое уклонение встречали равную противоположную реакцию.
Дождь теперь моросил мягкими волнами, капли ловили последние лучи солнца и рассеивали их, как россыпь жидкого золота. Но ни один из воинов, казалось, не замечал окружающей красоты: они были полностью поглощены своей собственной борьбой жизни и смерти.
Луг, некогда служивший безмолвным свидетельством волшебства древнего мага, теперь носил шрамы их битвы. Их и ничей больше.
Разбитые столпы света усеивали пейзаж, пусть их сияние и тускнело с каждым прошедшим мгновением. В углублениях, расщелинах и трещинах, образовавшихся от силы их ударов, образовались лужи, в которых отражалось штормовое небо.
Черный воин, используя последние резервы, вновь взмахнул клинком — теперь золотые полосы сопровождались огненными искрами. Но Хаджар, будто обладая нескончаемым запасом сил, уклонялся и парировал с изяществом, которое не соответствовало усталости, словно придавливавшей к земле голема.
При каждом таком движении Синий Клинок в ножнах пел песню ветра и грома, словно веселясь на ровне с пылающей над головами бурей.
В одном из очередных обменов ударами Черный воин сделал выпад вперед, намереваясь поразить Хаджара. Но генерал, предугадав его движение, в последний момент уклонился в сторону и стремительным движением руки призвал порыв стального ветра, подсек ноги противника и повалил того на землю.
Генерал встал над лежавшим в грязи противником. Покрытый глубокими ранами, истекающий черной кровью, он все так же спокойно и ясно смотрел перед собой и видел фигуру человека, даже не вспотевшего после яростной схватки.
Поделиться книгой: