Могучая крепость

— Тут я не могу с вами спорить, — признался Штормовая Крепость, и тон его голоса помрачнел. — Имейте в виду, я действительно думаю, что в аргументах Каменной Наковальни есть некоторый смысл. Без армии, оставшейся на поле боя, с нашим флотом, запертым в портах, и с Кайлебом, способным ввести ещё больше войск, когда у него возникнет такое желание, что мы должны были сделать, чтобы помешать ему делать всё, что он захочет? У него уже есть тысячи людей в Княжестве, а он ещё даже не начал развёртывать здесь Чизхольмские войска, так что каждый солдат армии Шарлиен — я мог бы добавить, значительно большей и даже более профессиональной армии, чем та, которую он уже привёл с собой — всё ещё у него в резерве. С другой стороны, у меня во всей моей гвардии меньше восьмидесяти оруженосцев. Сколько их у вас?

Ларчрос заворчал, но не мог оспорить точку зрения графа. Князю Фронцу, отцу князя Гектора, потребовалось почти двадцать лет, чтобы завершить процесс, в ходе которого его дворяне лишились своих феодальных рекрутов, но в конце концов он справился с этим. И, по правде говоря, Штормовая Крепость и большинство его собратьев-аристократов увидели мудрость его политики — по крайней мере, постфактум. В конце концов, Королевская Армия, с её ядром из профессиональных, служащих на постоянной основе солдат, в любом случае превратила бы в фарш любых рекрутов, которые любой из них (или даже союз нескольких из них) мог бы выставить против неё. Никто из них не мог позволить себе содержать силы, которые могли бы это изменить, даже если предположить, что Фронц был готов позволить им попробовать. А он был не готов. Он высказал это довольно твёрдо, и простая правда заключалась в том, что большинство его вельмож были так же счастливы избежать случайного братоубийства, которое с мрачной предсказуемостью разрушало части Корисанда при отце и деде Фронца. По крайней мере, таким образом каждый из них был избавлен от расходов на содержание своих личных войск, в то время как Армия следила за тем, чтобы никто из его товарищей не был в состоянии угрожать ему.

К сожалению, данная политика князя Фронца вышла боком в полном смысле этого слова.

— Самой большой силой, которой может командовать любой из нас — даже такой, как один из герцогов — едва хватает, чтобы поддерживать мир на его собственных землях, и ни у кого из нас нет нового оружия, — безжалостно указал граф. — Не хотите же вы попытаться противостоять батальону или двум черисийских морских пехотинцев с их проклятыми ружьями и артиллерией с тем, что есть?

На мгновение воцарилась тишина, достаточно глубокая, чтобы все они услышали стук непрекращающегося дождя, барабанящего по окнам залы. Затем Ларчрос покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Или… по крайней мере, пока нет.

— Точно, — очень-очень тихо сказал Штормовая Крепость, и они с бароном посмотрели друг на друга.

Не то чтобы они не обсуждали ситуацию подробно во время бесконечной поездки из Черайаса в Серабор. Они должны были быть, по крайней мере, немного осмотрительными, так как никто не мог сказать, какая пара ушей, даже среди их собственных слуг, могла бы захотеть выслужиться перед черисийскими оккупантами, разнося сплетни. Но они знали друг друга очень давно. Ни у одного из них не осталось никаких сомнений относительно позиции, которую занимал другой. С другой стороны…

— С этим делом нужно обращаться осторожно, — мягко заметил Штормовая Крепость.

— О, я полностью согласен. — Ларчрос поморщился. — Если я не ошибаюсь, по крайней мере, некоторые из южан действительно готовы встать в очередь, чтобы лизнуть руку Кайлеба… или его задницу, если уж на то пошло! — Он с отвращением покачал головой. — И я никогда бы не подумал, что скажу это, но я почти уверен, что Каменная Наковальня тоже готов это сделать.

— Правда, милорд? — Яир покачал головой. — Признаюсь, я всегда думал, что граф был полностью предан князю Гектору. Не говоря уже о Матери-Церкви!

— Я тоже, Эйрвейн. — Ларчрос пожал плечами. — Однако, судя по тому, как он реагировал на любое предложение выиграть для нас время, я начинаю думать, что мы оба в нём ошибались. Либо это, либо его покинуло всё мужество. Я уж не говорю о его проклятом сыне!

Штормовая Крепость поразмыслил над тем, чтобы указать на то, что сэр Корин Гарвей, сын графа Каменной Наковальни, вероятно, сделал всё, что мог, перед лицом сокрушительного тактического превосходства черисийцев. Обвинение Гарвея в поражении его армии, каким бы удовлетворительным оно ни было, вряд ли было проявлением справедливости.

«С другой стороны, справедливость — это тоже не совсем то, что нам сейчас нужно, — напомнил себе граф. — И, если злость на Каменную Наковальню и Гарвея поможет… мотивировать Ражира или кого-то ещё, то так тому и быть».

— В любом случае, отче, — сказал он вслух, глядя на священника, — Каменная Наковальня, Тартарян и Северный Берег достаточно ясно дали понять, что они не готовы оказывать какое-либо вооружённое сопротивление. И перед тем, как отплыть в Чизхольм, Кайлеб — будь проклята его душа! — ещё яснее дал понять, что любой, кто не готов присягнуть ему на верность, будет лишён своих титулов и земель. — Он пожал плечами. — Я не могу сказать, что это стало для меня большим сюрпризом. В конце концов, в первую очередь именно по этой причине он и собирал нас всех в Менчире. И какой бы горькой ни была пилюля на вкус, он также тот, кто выиграл эту проклятую войну, так что я не думаю, что кто-то должен удивляться, когда он играет свою роль.

— А эта… мерзость, милорд? Эта его «Церковь Черис»?

— А он поставил духовенству тот же ультиматум, отче, — тяжело признал Штормовая Крепость. — Я уверен, что вы услышите об этом от вашего епископа — полагаю, я должен сказать, вашего нового епископа — достаточно скоро.

— Епископ-исполнитель Томис признал правильной ересь? — Яир в недоверии вытаращился на графа.

— Нет. На самом деле, епископ-исполнитель и отец Эйдрин, по-видимому, сумели выбраться из Менчира, несмотря на осадные рубежи, — ответил за Штормовую Крепость барон Ларчрос. — Никто точно не знает, как они это сделали, но тот факт, что они, похоже, сделали это, наводит на мысль, что «Император Кайлеб» не так непогрешим, как он хотел бы, чтобы мы поверили!

— Тогда кто…?

— Епископ Клейрмант. Или, я полагаю, мне следует сказать «архиепископ Клейрмант», — с горечью сказал Ларчрос, и Яир заметно побледнел.

Клейрмант Гейрлинг, епископ Тартарянский, один из самых уважаемых прелатов княжества Корисанд, был родом из самих Храмовых Земель. Надо признать, Гейрлинги едва ли составляли одну из действительно великих Церковных династий. Если бы они были такой династией, Клейрмант, несомненно, получил бы более престижное епископство. Но он всё-таки был по крайней мере дальним родственником нескольких нынешних викариев, что всегда давало ему большой моральный авторитет в рядах Корисандийского духовенства. Хуже того, он занимал свой престол уже шестнадцать лет, так ни разу и не съездив в отпуск обратно в Зион, и в процессе этого заработал репутацию необыкновенного благочестия. То, что он признал главенство еретика Стейнейра, стало серьёзным ударом по авторитету Церкви, и одна из рук Яира поднялась. Она начертала в воздухе знак Скипетра Лангхорна, и барон Ларчрос разразился лающим смехом, в котором было очень мало веселья.

— Я боюсь, что добрый епископ не единственный слуга Матери-Церкви, который сменил свои убеждения — или мне следует сказать свою сутану? — отче, — сказал он категорично. — На самом деле, я думаю, что это, возможно, было самой тревожной вещью в этом «Специальном Парламенте» Кайлеба, если уж на то пошло. Более трети — на самом деле, почти половина — епископов княжества были готовы заявить о своей верности «Церкви Черис». — Его губы скривились в отвращении. — А после того, как епископы показали дорогу, стоит ли удивляться, что остальные священнослужители последовали их примеру?

— Я не могу… — Яир потряс головой. — Я не могу поверить…

Он замолчал, и Штормовая Крепость, протянув руку, утешительно похлопал его по колену.

— Ещё не вечер, отче, — тихо сказал он. — Да, я боюсь, что Гейрлинг действительно намерен… достичь соглашения, скажем так, с Кайлебом и Стейнейром. Я не притворяюсь, что знаю все его мотивы. С одной стороны, он знает Тартаряна много лет, и, насколько я знаю, они всегда были в прекрасных отношениях. Это может быть частью всего этого. И, отдавая должное Шань-вэй, я полагаю, что, возможно, он, как минимум частично, пытается предотвратить любого рода погромы здесь, в Корисанде. В конце концов, черисийская версия Инквизиции вряд ли будет мягко относиться к любому открытому сопротивлению «Храмовых Лоялистов».

«Хотя, — признался он себе немного неохотно, — морские пехотинцы этого «генерал-наместника» Чермина были намного «мягче», чем я ожидал… по крайней мере, пока. Приклады мушкетов и штыки — это достаточно плохо, но пули — ещё хуже, а он был очень скуп на них, учитывая обстоятельства».

— А, может быть, Гейрлинг, Каменная Наковальня и Тартарян видят возможность устроить свои собственные гнёздышки, пока Шань-вэй отвлекает внимание «погромами», — едко заметил Ларчрос в ответ на последнее замечание графа.

— А, возможно, и это тоже, — признал Штормовая Крепость.

— Вы сказали, что более трети епископов признали власть Стейнейра, милорд, — сказал Яир Ларчросу. — Что случилось с теми, кто отказался?

— Я полагаю, что большинство из них скрылись, как епископ Амилейн, — ответил барон, и на этот раз в его тонкой улыбке был, как минимум, намёк на искренний юмор.

Амилейн Гарнат, епископ Ларчроса, «таинственно исчез» перед тем, как Ларчрос отправился в Черайас. Барон официально не знал точно, куда отправился Гарнат, но он знал, что это знал отец Эйрвейн. Так же, как и Штормовая Крепость. Это, собственно, и было главной причиной, по которой граф был готов говорить так откровенно перед простым капелланом, которого он едва знал лично.

— Конечно, учитывая, что семафорные станции находятся в руках прихвостней Гейрлинга, — продолжил барон более мрачно, — трудно понять, что происходит на самом деле. Многие епископы и старшие священники вообще отказались — как епископ Амилейн — подчиниться требованиям Кайлеба. В случае с отказавшимися епископами, он и Гейрлинг назначили вместо них заменяющих перед его отъездом, а «генерал-наместник» Чермин объявил о своём намерении направить войска вместе с каждым из этих заменяющих. Он говорит, что не будет массовых арестов или преследований «Храмовых Лоялистов», пока они воздерживаются от актов «сопротивления». — Ларчрос злобно фыркнул. — Могу лишь представить, как долго это продлится!

— Но… но Кайлеб и Стейнейр были отлучены от церкви! — запротестовал Яир. — Никакая клятва ни одному из них не может быть признана обязательной в глазах Бога или человека!

— Это я и имел в виду, — согласился Ларчрос с мрачной улыбкой.

— И я, — сказал Штормовая Крепость. — На самом деле, я полагаю, что довольно многие из дворян князя Дейвина подумали об этом. Если уж на то пошло, я совершенно уверен, что епископ Мейлвин подумал.

— В самом деле? — Яир заметно оживился. Мейлвин Норкросс был епископом Баркора. В отличие от Гейрлинга, он был урождённым корисандийцем. Кроме того, он был двоюродным братом барона Баркора, и его семья обладала значительным влиянием как в Церковном, так и в светском плане.

— Как вы понимаете, я бы не сказал, что мы на самом деле обсуждали это, отче, — сказал Штормовая Крепость, — но из пары «случайных замечаний», которые он умудрился обронить в моём присутствии, я думаю, епископ Мейлвин считает, что сейчас будет разумнее на словах воздать должное этой Церкви Черис. Во всяком случае, я чувствую разумную уверенность в том, что он сделает всё возможное, чтобы… смягчить удары по тем, кто втайне остаётся верен Матери-Церкви.

— На самом деле, — Ларчрос довольно многозначительно посмотрел на своего капеллана, — если бы у кого-нибудь была возможность обсудить это с епископом Амилейном, я подозреваю, что епископ Мейлвин был бы готов негласно предоставить свою защиту коллеге-прелату, несправедливо лишённому своего поста.

Яир мгновение смотрел на него в ответ, затем кивнул, и Штормовая Крепость пожал плечами.

— Правда в том, отче Эйрвейн, что никто на самом деле не знает, что произойдёт. Насколько я понимаю, Кайлеб намерен оставить дела здесь, в Корисанде, в руках Регентского Совета… «консультируемого» его генерал-наместником Чермином, конечно. Очевидно, он лелеет веру — или, возможно, надежду — что когда теперь, когда он уехал в Чизхольм, люди могут забыть, что он приказал убить князя Гектора. Вот настоящая причина, по которой мы все провели так много пятидневок, оставаясь в Менчире, даже после того, как он отплыл в Черайас. Каменная Наковальня, Тартарян и другие были заняты тем, что вбивали всем нам в головы, насколько глубоко они привержены тому, чтобы сделать всё возможное и сохранить Княжество в неприкосновенности и защитить его древние прерогативы. Они говорят, что Кайлеб пообещал им, что оставит Корисанду так много самоуправления «насколько это возможно». Я оставляю вам судить, сколько «само» будет в этом «управлении»!

Ноздри священника презрительно раздулись, а граф кивнул.

— Именно, — сказал он. — Сейчас, по крайней мере, он оставил Каменную Наковальни и Тартаряна, чтобы заниматься поддержанием порядка, в то время как он сваливает… сложную проблему, скажем так, урегулирования церковных дел в руки Гейрлинга. По Менчиру ходили слухи, что сам Стейнейр может посетить нас через несколько месяцев. На данный момент, два или три старших священника из Черис играют роль интендантов Гейрлинга и, без сомнения, присматривают за ним для Стейнейровской версии Инквизиции. Если я не очень серьёзно ошибаюсь, Кайлеб считает, что его лучший шанс — это, как минимум, притвориться, что он не планирует сильно натягивать вожжи в Корисанде, если только мы ему позволим.

— Вы думаете, именно поэтому он согласился признать Дейвина наследником князя Гектора, милорд?

— Я думаю, что это, конечно, часть проблемы. — Штормовая Крепость медленно помахал рукой, словно человек, пытающийся нащупать себе путь сквозь туман. — Хотя, честно говоря, я не вижу, какие у него были варианты. Он достаточно ясно дал понять что, хотим мы этого или нет, Корисанд только что стал частью его «Черисийской Империи». Это была бы достаточно тяжёлая пилюля, чтобы втиснуть её в глотку Княжества при любых обстоятельствах; а после убийства князя Гектора это будет ещё труднее. Он знает, что если бы он прямо решил поставить одного из своих фаворитов на место князя или заявил права на корону непосредственно от своего имени, то всё Княжество полыхнуло бы огнём. Таким образом, он и «Регентский Совет» могут спрятаться за легитимностью Дейвина. Он даже может притвориться, что заботится об этом в наилучших интересах мальчика, поскольку, в конце концов, он никогда не имел никакого отношения к убийству князя Гектора, не так ли? О, нет, конечно же, никогда не имел!

Графская ирония высохла.

— И ещё есть соображение, что, когда Дейвин благополучно покинул Княжество, он аккуратно лишил любое потенциальное сопротивление в Корисанде точки сбора, — отметил Ларчрос. — Хуже того, Каменная Наковальня и Тартарян могут утверждать, что они на самом деле заботятся о притязаниях Дейвина на корону, когда они соберутся подавить любое сопротивление, которое возникнет! Посмотрите на обложку, которую это им даёт! И если Дейвин когда-нибудь окажется настолько глуп, чтобы вернуться в пределы досягаемости Кайлеба, он всегда сможет пойти тем же путём, что и его отец и старший брат, как только Кайлеб решит, что он ему больше не нужен. И в этот момент мы получим на троне одного из его проклятых фаворитов!

— Во многих отношениях, я не завидую тому какой кусок откусил Кайлеб в Корисанде, — откровенно сказал Штормовая Крепость. — Убийство князя и молодого Гектора, вероятно, было самой глупой вещью, которую он мог сделать, но Лангхорн знает, что достаточно ненависти может заставить человека совершать глупые поступки. Я не могу представить себе двух мужчин, которые ненавидели бы друг друга больше, чем он и князь Гектор, особенно после того, как Хааральд был убит в Заливе Даркос. И это я ещё не говорю о том, как к князю относилась Шарлиен! Так что, возможно, он просто решил, что личное удовлетворение от мести будет стоить любых политических головных болей, которые она создаст. И если бы он не знал, что Дейвин уже покинул княжество, он, вероятно, решил, что управлять маленьким мальчиком будет проще, чем управлять кем-то в возрасте Гектора, поэтому убийство кронпринца тоже могло показаться ему разумным… в то время. В этом отношении, как вы только что отметили, Ражир, он всегда мог сделать так, чтобы Дейвин пострадал от одного из тех «детских несчастных случаев», которые, похоже, время от времени случаются с нежелательными наследниками. — Выражение лица графа было мрачным, и он пожал плечами. — Но теперь, в конце концов, у него в руках нет Дейвина, и это оставляет всю ситуацию в подвешенном состоянии.

— Как вы думаете, что произойдёт, милорд? — тихо спросил Яир. — В конце концов, я имею в виду.

— На данный момент, я действительно не знаю, отче, — сказал граф. — Если Регентский Совет сможет удержать ситуацию под контролем в течение следующих нескольких месяцев, а Гейрлингу и другим предателям Церкви удастся организовать какой-то кажущийся плавным переход в эту Церковь Черис, он действительно может добиться успеха этого завоевания. Я думаю, что шансы против этого, и, честно говоря, — он обнажил зубы в улыбке, в которой не было абсолютно никакого веселья, — я намерен сделать всё возможное, чтобы сделать их ещё хуже, но он может и справится. По крайней мере, на какое-то время. Но в долгосрочной перспективе?

Он пожал плечами.

— В долгосрочной перспективе, пока Дейвин остаётся на свободе, для сопротивления будет существовать светский сплачивающий центр. Он может быть расположен где-то в другом месте, и любой прямой контакт между нами и ним может быть практически невозможен, но он всё равно будет символом. Не имеет значения, утверждает ли «Регентский Совет», что действует от имени Дейвина, или нет. Пока он находится за пределами Княжества, а «его» Совет, очевидно, получает приказы от Кайлеба, его легитимность будет, по меньшей мере, сомнительной. И то же самое верно в отношении епископа-исполнителя Томиса. До тех пор, пока сохраняется иерархия истинной Церкви, даже если она загнана в подполье, любые попытки заменить её «Церковью Черис» будут строиться на песке. В конце концов, Кайлеб и его марионетки окажутся лицом к лицу с настоящим народным восстанием, отче. Когда это произойдёт, я думаю, они обнаружат, что их авторитет гораздо менее силён, чем они думали. И природа такого рода вещей такова, что одно восстание сеет семена для следующего, независимо от того, удастся оно или нет. Поэтому, когда настанет день, когда Кайлеб будет вынужден вывести свои войска с территории Корисанда и отозвать свои корабли из корисандийских вод, чтобы справиться с теми угрозами, что ближе к дому, я думаю, что те из нас, кто планировал, работал и ждал этого дня, будут в состоянии преподнести ему очень неприятный сюрприз.

IV. Башня короля Арнальда, Королевский дворец, Город Горат, Королевство Долар.

.IV.

Башня короля Арнальда, Королевский дворец, Город Горат, Королевство Долар.

Когда гвардейцы отдавали честь, а их командир кланялся ему через открытую дверь, Люис Гардинир, граф Тирск, пребывал в не слишком весёлом настроении.

«Лангхорн, как же я ненавижу политику… особенно придворную политику, — резко подумал он. — И особенно придворную политику в такое время, как сейчас!»

«Конечно, — признался он сам себе он немного неохотно, когда один из бесчисленных секретарей герцога Ферна с глубоким поклоном встретил его прямо на входе в башню короля Арнальда, — могло быть и хуже». — На самом деле, в последние примерно два года всё было хуже, намного хуже. Дела находилось в процессе колоссального подъёма, по крайней мере, для него лично, и он был благодарен, что это было правдой. С другой стороны, он мог бы пожелать, чтобы они начали подниматься немного раньше… и не такой катастрофической ценой для всех остальных.

Секретарь провёл его по короткому широкому коридору, завернул за угол, поднялся по пологому лестничному пролёту и осторожно постучал в украшенную резьбой деревянную дверь.

— Войдите! — раздался низкий голос, и секретарь широко распахнул обильно декорированную панель.

— Граф Тирск здесь, Ваша Светлость, — возвестил он.

— Превосходно. Превосходно! Проходите, милорд.

Тирск повиновался приглашению глубокого голоса и прошёл мимо секретаря в роскошный, залитый солнцем кабинет. Стены башни короля Арнальда были толщиной более трёх футов, но какой-то ремонтник старательно прорезал в толстой каменной кладке окна, простиравшиеся почти от пола до потолка. Они наполнили комнату светом и, по крайней мере, иллюзией тепла. Это была приятная иллюзия, учитывая ледяную погоду снаружи. Однако реальность огня, потрескивающего в широком очаге, значительно больше помогала сдерживать холод, и он был благодарен за это, даже если казалось, что дымоход немного дымит.

— Спасибо, что пришли так быстро, милорд, — сказал обладатель глубокого голоса, вставая из-за стола.

Сэмил Какрейн, герцог Ферн, был мужчиной среднего роста, широкогрудым, с по-прежнему сильными руками и кистями, несмотря на годы, проведённые в кабинетах, очень похожих на этот. Его волосы с возрастом покрылись серебром, но по-прежнему были густыми и вьющимися, хотя он был на несколько лет старше уже седого Тирска. В настоящее время, эти жилистые руки были мягкими и хорошо ухоженными, и с них уже исчезли мозоли от меча, которыми они хвастались, когда он был моложе, так как он обнаружил, что гусиное перо было гораздо более смертоносным оружием, чем любой клинок, которым он когда-либо владел.

— Моё время принадлежит Его Величеству, Ваша Светлость, — сказал Тирск, кланяясь первому советнику Королевства Долар, — а морские офицеры рано узнают, что нет ничего дороже времени. — Он снова выпрямился с улыбкой, которая явно была недвусмысленно тонкой. — У меняющихся приливов мало сострадания, а ветры, как известно, меняются всякий раз, когда их охватывает настроение, поэтому моряк учится не мешкать, когда они благоприятны.

— Я понимаю. — Ферн ответил на улыбку графа ещё более тонкой улыбкой, затем грациозно указал на другого мужчину, который сидящего в кабинете. — На самом деле, — продолжил он, — мы с герцогом Торастом как раз обсуждали это. Не так ли, Эйбрам?

— Да, как раз обсуждали, — ответил Эйбрам Зейвиэйр, герцог Тораст. Однако улыбки на его лице не было совсем, а «поклон», которым он одарил Тирска, был гораздо ближе к короткому кивку.

— Как раз обсуждали, Ваша Светлость? — спросил Тирск, слегка изогнув одну бровь в направлении Тораста. Вероятно, это было неразумно с его стороны, но в данных обстоятельствах он не мог удержаться от некоторого невинного любопытства в своём тоне.

— Да, как раз обсуждали, — сказал Ферн, прежде чем его коллега герцог успел ответить. Слова были идентичны словам Тораста, но в них была небольшая, но отчётливая нотка. Тирск услышал её и встретился взглядом с первым советником. Послание в них было достаточно ясным, и граф кивнул в знак понимания и принятия.

«Наверное, в этом он всё-таки прав, — подумал Тирск. — Как бы мне ни хотелось посмотреть, как корчится этот ублюдок, мне всё равно придётся с ним работать, так что втирать слишком много соли в раны, вероятно, не самое умное, что я мог бы сделать. Но, чёрт возьми, это было так приятно!»

— Как скажете, Ваша Светлость, — сказал он вслух. — И, честно говоря, я не могу сказать, что я полностью удивлён, услышав это. Ведь ни у кого из нас нет неограниченного запаса времени, не так ли?

— Нет, ни у кого нету, — согласился Ферн и махнул рукой в сторону большого кресла, стоящего напротив его стола. — Пожалуйста, присаживайтесь, милорд. Нам нужно многое обсудить.

— Конечно, Ваша Светлость.

Тирск уселся в указанное кресло и с внимательным выражением лица откинулся на спинку. Хотя в официальной записке Ферна не была указана формальная причина его вызова в личный кабинет первого советника, он был совершенно уверен, о чём пойдёт речь. То, что вместе с первым советником его ожидал Тораст — к тому же выглядящий словно кото-ящерица, подавившаяся рыбьей костью — лишь подтвердило первоначальную догадку графа. Оставалось только точно выяснить насколько сильно собирались официально «реабилитировать» Тирска.

— Как я уверен, вам известно, милорд, — начала Ферн, немного помолчав, — Капитан-Генерал Матери-Церкви, викарий Аллайн, несколько месяцев назад определил, что наши первоначальные программы судостроения потребовали определённой степени… модификации.

«Ну, можно и так сказать», — кисло подумал Тирск. В конце концов, вряд ли стоило бы говорить «Этот долбанный идиот наконец-то вытащил большой палец из задницы и понял, что потратил впустую один лишь Лангхорн знает сколько марок, строя совершенно не те чёртовы корабли, что нужно», даже если это было бы значительно точнее.

— Хотя я уверен, что многие из галер, которые мы первоначально заложили, всё-таки окажутся полезными, — продолжил Ферн, — очевидно, что, как указал викарий Аллайн, нам понадобится собственный флот галеонов, когда придёт время вернуться с войной Матери-Церкви к отступникам.

«Именно это я и сказал этому придурку в своих отчётах — моих подробных отчётах — восемнадцать месяцев назад, если мне не изменяет память», — подумал Тирск.

Конечно, ему тактично, но совершенно — абсолютно — ясно дали понять, что ему следует держать рот на замке насчёт того, как долго викарий Аллайн Мейгвайр полностью игнорировал его собственные предупреждения о том, что тяжёлые, вооружённые пушками галеоны Кайлеба Армака сделали с галерами Королевского Доларского Флота в битвах при Каменном Пике и в Скальном Плёсе.

— Как я уверен, вы знаете, Капитан-Генерал приказал серьёзно изменить наши планы строительства шесть месяцев назад, — сказал первый советник. — Потребовалось несколько пятидневок, чтобы это изменение направления было интегрировано в наши собственные усилия здесь, в Горате, — на самом деле, как прекрасно знал Тирск, это заняло более двух месяцев, — но мы предприняли крупномасштабную программу перестройки существующих торговых галеонов. Сейчас также полным ходом идёт работа над новыми кораблями, и несколько наших оригинальных судов переделываются прямо на стапеле. Герцог Тораст, — Ферн кивнул в направлении Тораста, — сказал мне, что первый из наших переоборудованных галеонов будет готов к службе в течение месяца, а первый из наших новых галеонов будет спущен на воду довольно скоро после этого, хотя очевидно, что потребуется гораздо больше времени, чтобы оснастить и подготовить их к выходу в море. Однако, когда они будут готовы к выходу, милорд, я намерен призвать вас командовать ими.

— Я польщён, Ваша Светлость, — тихо сказал Тирск. — Однако, могу ли я спросить, буду ли я командовать ими на службе у короля Ранилда или на службе у Храма?

— Разве это имеет значение? — спросил Тораст резким тоном, но Тирск спокойно посмотрел на него.

— Во многих отношениях, никакого, Ваша Светлость, — ответил он. — Однако, если моё впечатление о количестве кораблей, которые должны быть укомплектованы, верно, у нас не будет другого выбора, кроме как принудительно вербовать моряков. Даже найти опытных офицеров будет чрезвычайно сложно, если предположить, что это вообще возможно, а наш запас опытных моряков вполне может быть ещё более ограниченным по сравнению с тем количеством, которое мне потребуется.

Губы Тораста сжались. Казалось, он собирался что-то сказать, но потом взглянул на Ферна и явно передумал.

«Наверное, очень кстати, что я не указал на то, что его идиотский шурин Мэликай — одна из главных причин, по которой нам так не хватает моряков, — иронично подумал граф. — Тем более, что последние два года он делал всё, что мог, чтобы повесить ответственность за это фиаско на мою шею! А то, что каперы Кайлеба сделали с нашим торговым флотом — за время его нахождения на посту — тоже не помогло решить проблему их нехватки. Не говоря уже о значительном сокращении потенциальных поставок тех переоборудованных галеонов, о которых только что говорил Ферн».

— И к чему вы клоните, милорд? — осведомился Ферн, словно был совершенно не осведомлён о мыслях Тирска… хотя он определённо был.

— Я хочу сказать, Ваша Светлость, что будет иметь большое значение, будут ли эти моряки принудительно завербованы Королевством Долар или Матерью-Церковью. Хотя я понимаю, что никому не нравится это признавать, многие подданные Его Величества почти или совсем не испытывают угрызений совести, уклоняясь от вербовочных отрядов Флота, и я с сожалением должен сказать, что немало друзей этих подданных так же не испытывают угрызений совести, помогая им в этом. Честно говоря, боюсь было бы неразумно ожидать чего-то другого, учитывая участь простого моряка на борту военного корабля.

— Однако, если они будут принудительно завербованы на службу во имя Матери-Церкви, то я думаю, что скорее всего многие, кто в противном случае мог бы попытаться уклониться от службы, будут вербоваться более охотно. Более того, я полагаю, что ещё более вероятно, что те, кто в противном случае мог бы помочь… страдающим отсутствием энтузиазма в уклонении от вербовочных отрядов, с гораздо меньшей вероятностью сделают это, если это будет противоречить приказам Матери-Церкви.

Ферн задумчиво нахмурилась. Хотя первый советник сам никогда не служил в море, он дослужился до высокого ранга в Королевской Армии, прежде чем заняться политической карьерой. Он понял, какой вопрос на самом деле задавал Тирск.

— Я понял, что вы имеете в виду, милорд, — признал герцог через несколько секунд. — К сожалению, в данный момент я не могу ответить на него.

— Могу я говорить откровенно, Ваша Светлость?

— Конечно, милорд. — Ферн слегка откинулся на спинку кресла, сузив глаза, и Тирск легко пожал плечами.

— Ваша Светлость, я понимаю, что Великий Викарий Эрик решил пока не объявлять Священную Войну против Черис. — Тораст заметно напрягся, но Ферн сидел, ничего не говоря, и Тирск продолжил тем же спокойным голосом. — Я думаю, между нами, как людьми, которые будут ответственны за то, чтобы ответить на призыв Матери-Церкви, когда он придёт, уместна определённая степень прямоты. Никто во всём Королевстве не может сомневаться в том, почему Мать-Церковь строит такой огромный флот. Учитывая действия черисийцев за последние пару лет, неизбежно, что Мать-Церковь собирается открыто выступить против Кайлеба и Шарлиен так быстро, как только это станет возможным практически. Я уверен, что Кайлеб и Шарлиен тоже это понимают, если только все их шпионы не стали чудесным образом глухими и слепыми. Исходя из этого, я считаю, что было бы лучше с самого начала чётко указать, кому будут служить корабли — и их экипажи — и почему. Притворяясь, что всё по-другому, мы никого не обманем, но это может затруднить нам комплектование кораблей людьми. В сложившихся обстоятельствах, я бы предпочёл иметь возможность с самого начала рассказать своим офицерам и матросам, что им предстоит делать.

Большую часть минуты в кабинете царила тишина. Даже Тораст выглядел скорее задумчивым, чем воинственным… по крайней мере, на данный момент. Наконец, Ферн медленно кивнул.

— И снова я понимаю о чём вы, милорд, — сказал он. — И, признаюсь, я склонен согласиться с вами. Однако на данный момент у меня нет никаких указаний на этот счёт от Капитан-Генерала или Канцлера. Без таких инструкций, несомненно, было бы… преждевременно, скажем так, начинать в одностороннем порядке заявлять о нашей вере в то, что грядёт Священная Война. В таком случае, я не верю, что мы можем разрешить вам начать принудительно вербовать людей во имя Матери-Церкви. По крайней мере, пока. Но я могу попросить епископа-исполнителя Арейна проконсультироваться с Капитан-Генералом по семафору. Я сообщу викарию Аллайну, что согласен с вами в этом вопросе. Я склонен думать, что, хотя Великий Викарий, возможно, не захочет объявлять Священную Войну так скоро, викарий Аллайн, — или, как осторожно не сказал вслух первый советник, по крайней мере, остальная часть «Группы Четырёх», — согласится с тем, что самоочевидно, что флот создаётся для службы Матери-Церкви.

— Благодарю, Ваша Светлость, — пробормотал Тирск.

— Всегда пожалуйста. — Ферн одарил его улыбкой, которая выглядела почти искренней, а затем перешёл к другим вопросам.

— Кое-что, о чём вы, возможно, не знаете, милорд, — сказал он энергично, — это то, что Великий Инквизитор лично постановил, что новые артиллерийские лафеты не являются нарушением «Запретов». Хотя, я уверен, все мы хотели бы, чтобы этот момент был прояснён раньше, вся наша новая артиллерия будет модифицирована по мере её отливки, чтобы ввести в обращение эти самые «цапфы». Кроме того, мне сообщили, что была разработана методика добавления «цапф» к существующим орудиям. Я сам едва ли ремесленник, поэтому детали процесса для меня мало что значат, но я уверен, что такой опытный морской офицер, как вы, поймёт их.

— Кроме того, мы внедряем новые парусные схемы, и мне сообщили, что наши оружейники скоро также начнут конструирование нового, улучшенного мушкета. Учитывая всё вместе взятое, я полагаю, это означает…