Помоги проекту - поделись книгой:
Несколько мгновений на мародёрство. На шесть бойцов всего три огнестрела — один АК-74, обрез двустволки, и однозарядное охотничье ружье с небольшой оптикой (при виде которой вспомнил про Кабыра), ножи, запас еды.
Разделяемся. Я побежал смотреть как там наша спящая в сугробе красавица, Кюра остался обшаривать палатку.
Сердце бьется бешено, тащу припрятанную волокушу к телу, озираюсь на предмет «полундры», проверяю жив ли, шарю ему по карманам. Между прочим, там оказалось три складных ножа, пистолет ПМ и бутылка водки «на берёзовых бруньках». Вроде дышит.
Достаю заранее найденные пластиковые стяжки, надеваю на руки и на ноги сразу по два, стягиваю сквозь одежду, но сильно. Закатываю на волокушу. Хуф. Где там напарник? Кляп из тканной рукавицы, надеюсь насморка нет, не задохнётся.
На крыше разгорается пламя. Кажется, Кюра решил уйти с огоньком. А может, затруднить опознание тел и расследование происшествия. В общем, как только он оказался рядом, мы припустили по мёртвому городу в направлении «на запад» и не остановились пока не оказались на его окраине. За нашей спиной факелом полыхала палатка с пятью трупами внутри. Есть крошечный шанс, что зэки спишут гибель своих на несчастный случай. Надо сказать пожарную безопасность они и правда «не блюли». Скоты.
Сокол, хоть и ниже меня ростом, но характером силён. Мы делали небольшие остановки и в целом сбросили темп, но прошли к утру по меньшей мере двенадцать километров.
Светает. Кюра предложил не делать привал, перекусить холодными консервами, запить водой и двигать в Робеспьер. Согласился. Когда забрезжил рассвет, мы продолжали топать по заснеженной степи, волоча за собой пленного, когда внезапно это «тело» проснулось, принялось орать, сыпать проклятьями, извиваться бешеным ужом и умудрилось вскочить.
— Козлы опущенные! На кичу повязали втихуй, петушары? Готовьте пасти, в зубы шпокать буду!
Тем временем я достал из-за спины топор. Позвонки, возмущенные длительной нагрузкой, блаженно хрустнули. Кюра оказался быстрее меня. Без всякого оружия он мощно пнул зэка в живот, а когда тот повалился, добавил (снова ногой) по роже. Через мгновение уселся на нём сверху и приставил к носу нож.
Пленник замер.
— Мы чеченцы. Ты плохой человек. Не жди пощады.
Язык перевел взгляд на меня.
— Ты чё, чушпан, дашь чурке немытому русского человека обижать?! Это не по православному.
— Завали ебало, крот помойный. Он мой друг, он в данной ситуации русский, а вот ты по национальности «хуйня». Кюра, брат, давай я ему руки отрублю, они ему без надобности, по морозу кровь не сильно идти будет. Подержишь его?
— Оставим пока руки. Слушай сюда, заяц-пискнул, — кончик лезвие коснулось поверхности глаза пленника. — Ты сейчас встаешь на ножки и топаешь ими в гости к нашему командиру. Бодро, долго, молча. Мы тебе не советская милиция, предупредительного выстрела не будет. Попробуешь сбежать, хотя куда тут бежать? Так вот, попробуешь, мы тебе ступни и кисти отрубим и дальше повезём. И второе. Помой свой поганый рот с мылом. Чтобы с командиром общался на чистом языке, без ругательств и этого вашего диалекта. Иначе — неуважение будет. Знаешь, что сделаем? Спину сломаем, свиньям голодным отдадим, там как раз две такие есть. Они тебе лицо обглодают. И молча иди, я твой гнилой язык не желаю слушать. Можно было бы, отрезал. Но нельзя, тебе им ещё всё-всё что ты знаешь, командиру рассказывать.
Превращение груза в «самоходную свидетельскую установку» нас здорово ускорило. Спустя ещё несколько часов мы отдали пленника воинам Дяди Адама, тот беспокойно вертел головой и был уведён куда-то вглубь коридора.
Голова гудит, от тела идёт пар, хочется спать. Поймал какого-то парня, спросил куда он бежит, перенаправил его к командиру, велел передать из рук в руки карту города Родимов. Пригодится.
Еле переставляя ноги, мы с Соколом побрели в подвал, искать теплую еду.
Глава 6
Разведка
По ощущениям, пробуждение больше напоминало восстание зомби из могилы. Если бы я не услышал спокойный деловитый голос Сокола, хрен бы встал. А так поднялся из одного только упрямства. Не хотелось в его глазах выглядеть слабаком.
Нас ждал завтрак, умывание, время на утреннюю молитву и совещание у Дяди Адама.
Думаю, из «языка» вытряхнули всю, какую только возможно, информацию. Краткие выводы озвучил лидер чеченцев.
— Шестьдесят девять солдат врага. У сорока, примерно, разнообразное огнестрельное оружие. В основном полицейские пистолеты, калашниковы, охотничьи ружья. Их главарь мерзкий шайтан, объявил себя пророком Мусой, восставшим из мертвых чтобы возглавить выживших. Большая часть людей вокруг него, в здании РОВД. Через туннель в снегу они перетаскивают запасы местного магазина. Те воины ленивы, трусливы и слабы, но их защищают стены. Есть ещё полевой командир по прозвищу Лучник. Стрелять из лука он не умеет, зато его часть шайки, пятнадцать крепких кровожадных разбойника, волками рыщут по окрестностям, находят и убивают одиночек-выживших. У него свой лагерь, где-то примерно в здании молокозавода, вот тут. Он лучше вооружён. Мы можем рассчитывать, что нас девять основных и двадцать три вспомогательных бойца. Численность на их стороне. Пока что. Сможем выйти через три дня.
«Совет в Филях» был долгим. Адам Султанович пользовался непререкаемым авторитетом, но был мудр, дал высказаться всем, в том числе и мне.
Я предложил не ждать основную массу, немедленно выдвинуться нам с Кюрой вперёд, тем более что маршрут и местность нам наиболее знакомы, закрепиться и осмотреться. Если получится, устроить диверсию.
— Кюра, готов уже выходить? Хорошо, но никаких диверсий. Вы выдадите нас с головой.
— А если мы нападём и позволим погнаться за нами. — упрямился я. — Они решат, что мы просто агрессивные одиночки.
— Ты упрямый, Антон. Выманить, оттянуть на себя? Не такая и плохая мысль. Но без нас, ничего не предпринимайте. Жаль нет связи.
Впрочем, судьба иногда сама бросает игральные кости, не дожидаясь пока игроки сядут за стол.
Сутки спустя, огибая по громадной дуге Родимов, где-то на западной окраине, мы столкнулись с хорошо подготовленной группой зэков. По моим прикидкам от основной базы их отделяло километров семь.
Кюра смотрел на них в бинокль, я ради такого случая достал окуляр «никон».
На виду девять человек, и они хорошо вооружены.
— Группа Лучника? — спросил я Сокола, хотя и понимал, что он тоже знать наверняка не может. Просто сравнивал ощущения.
— Банда. И их должно быть больше, — не отрываясь от бинокля процедил Кюра.
— Попробуем?
— Правильно командир сказал, дерзкий ты.
— Он говорил про отвагу!
— Ну конечно…
Небольшой комплекс зданий. Крупное хозяйство, или автомастерская. Прятался за неровностью одного из сооружений.
Зэки не стояли статично. Они что-то выковыривали из занесенного снегом кубического строения. Периодически били немолодого бородатого мужика. В какой-то момент, его повалили в снег и пару раз пнули ногами. Когда по моим прикидкам «стоя» оказались только плохие парни, закатил в середину толпу две гранаты. Выдохнул. Спрятался. Бахнуло знатно, почти синхронно. Молниеносно, не дожидаясь, когда свист в ушах пройдёт, высунулся, оценивая обстановку. Какой-то зэк чуть в стороне покачивался и держался за лицо. Прицелился в середину силуэта и трижды выстрелил одиночными из АКСУ. Готов. И почти сразу же узнал, что гранатой я победил не всех. Нестройных хор из по меньшей мере трех автоматов принялся палить в мою сторону из недр грузового гаража.
Задачи победить в перестрелке у меня не стояло. Наоборот, я улепётывал во все лопатки в сторону занесенной и уже основательно разграбленной автозаправки.
Бегу. Позади оглушительный свист. Соблазн обернуться был, но это на мгновение замедлит меня. Доля секунды, быть может, отделяет меня от смерти. Поравнявшись с заправкой, падаю, придерживаю автомат повыше и шустро ползу в сторону, одновременно поглядываю за спину.
Гонятся. Пять человек. Бегут размашисто, резво, остервенело.
Привалившись к пластиковой обшивке рекламного щита, что есть мочи, ору.
— Не стреляйте, фраера! Волки позорные! Членососы опущенные!
Перезаряжаю, дрожащей рукой устанавливая запасной магазин. Секунда, вторая, третья. Дьявол, мне кажется, я уже слышу их дыхание.
Резко и зло. Тах-тах. Тах-тах. Тах-тах-тах. Наклоняю голову. Кюра стреляет с крыши заправки, хладнокровно, уверенно и неотвратимо. Орал я, собственно, зачем? Подавал сигнал что условно в безопасности. Но он не спешил сразу стрелять, подпускал поближе, прекрасно зная с какой скоростью и точностью кого и когда застрелит. Тах. Тах-тах-тах-тах.
Смотрю из-за угла. Кто-то шевельнулся, Кюра снова стреляет. На лице никакой гримасы. Спокойный, уверенный и деловой вид. Перезаряжает, досылает патрон, смотрит, кивает мне стволом чтобы полз проверять.
Пока встал и добрался, выживших нет. Зато на месте взрыва гранаты покачиваясь бродит бородатый дядька, тот, которого били. Лицо в крови, глаза смотря зло.
— Добиваете?
— Проверяю, — огрызнулся он.
— Есть там кто живой?
— Один. Только весь покоцанный.
— Сойдёт. Нам же его не женить. Главное, чтоб язык на месте.
Вяжу выжившего, обшариваю карманы. Аккуратно приходит Кюра, взглядом сканирует все поверхности. Бородач присаживается покурить. Губы разбиты, на зубах пузыриться кровь. Несмотря на то, что его избили, вид поверженных врагов его вполне удовлетворяет.
— Это группа Лучника, любезнейший? — аккуратно спрашиваю я.
Он пожимает плечами. Из полуприкрытой боковой двери на миг показывается детское лицо, что не укрывается от бдительного Сокола. Впрочем, он переводит взгляд на избитого, снова на дверь. Что-то для себя решает.
— Я Антон, это Кюра. Расскажите, хоть, что знаете.
— Меня Набиль Сахири зовут, — он делает неопределенный жест. — А эти. Упыри, которые нас одолевают, пока мы прячемся… Страх Родимова. Днём не выходим. Сегодня пришли за мной. Это не случайность, узнали про пинцгауэр.
— Пинц… что?
— Раз вы не с ними, значит, наверняка не такие мудаки, — он кивает в сторону открытого воротного проема, в темноту. — Видели заправку? Моя. И автосервис мой. Кафешка тут была, шиномонтаж для дальнобойщиков. Кальян, комнаты отдыха и медитации, банька, номера для сна. Только без разгульных девок, у меня всё строго. Я же и сам тут живу, с дочкой. Последние два месяца пытаюсь просто выжить. А до всего этого единственное моё хобби рыбалка. Ну, кроме бизнеса, который все силы забирает. А в гараже пинцгауэр. Он для поездок. Есть свет?
Впотьмах пинцгауэр напоминал УАЗик на стероидах. Три оси, военный зеленый цвет. Полый бампер с лебедкой. Что-то угловатое, слегка нелепое, внедорожное.
— Давайте мы трупы уберем. И расскажите. Вы здесь живете?
— В подвале.
— Я вам еды дам. Погреете, накормите себя и нас. Заодно и расскажите. Кюра, брат, посмотри пожалуйста с верхней точки, мы никого своей выходкой не всколыхнули?
Сокол был доволен и не доволен одновременно. С одной стороны, мы позволили себе риск и нарушение приказа. С его точки зрения это мальчишеская глупость. С другой — положили тринадцать бойцов зэков и одного оглушенного пленили. Численность врагов уменьшена, что здорово.
Я намаялся стаскивать трупы в какой-то пыльный пустой гараж, но не успокоился пока не довёл дело до конца.
Мародерский улов тоже богат, хотя в данном случае, при отсутствии «базы», куда я мог тащить всё полезное в хозяйстве, лишние автоматы, двустволки, пуховики, обувь, ножи и прочее не вызывали особых эмоций. Честно говоря, всё что мне нужно есть в гробу. В этот раз я припёр его с собой. Почему говорят, что в гроб ценности не положишь? Я — основательно свой загрузил…
Кюра не усмотрел угрозу. Пленник связан, но в себя не пришёл. Раньше, чем мы сели кушать, наш новый знакомый с теплом в голосе вещал, стоя посреди большого грузового гаража. Объект рассказов хаотично освещался тремя фонарями. Как я отметил для себя ранее, эта штука напоминала УАЗ-буханку на стероидах. Такое же непонятное, слегка уродливое, зеленое и старомодное.
— Пинцгауэр это детище австрийского инженера Ганса Ледвинки и его сына Эриха. Сделан по заказу швейцарской армии, то есть изначально военная штука. Эта модель — трехосная на дизеле два и четыре, с высоченным дорожным просветом, способна без проблем транспортировать десять солдат с легким вооружением и боекомплектом, ещё и тащить за собой по бездорожью прицепленную пушку или иной полезный груз. Хребтовая рама, носитель агрегатов, позволяет применить подвеску с качающимися полуосями. В армиях НАТО с вооружения в основном снята, куплена мной и перевезена по абхазской схеме растаможки, что в принципе видно по номерам. После того как я более или менее наладил быт выживания, то пришёл к неутешительным выводам касательно погоды и надежд на будущее. Часть сил тратил на то, чтобы подкрутить гайки у моей лягушки. Так-то она на ходу, единый кустарный пластиковый кузов вместо тента, двигатель работает, даже топливо есть, два печки греют.
— Хотели убежать? — я не был особо впечатлён НАТОвским вездеходом родом из семидесятых, судя по виду, годов, поэтому интересовался практическими вопросами.
— В Родимове каждый день жестоко убивают тех немногих счастливчиков, что смогли выжить в это страшное время. А у меня дочь. На нас охотятся как на зверей! А вы бы на моем месте что, остались?
— Врать не буду, свинтил бы ещё быстрее вас. Да я не осуждаю, а анализирую. Значит, зэки пришли за этим трактором с лебедкой, вашим рыбацким грузовичком.
— Пинцгауэр гениальное и недооцененное изделие, с колоссальным запасом прочности, простоты и надежности. Есть лебедка, легкий каркасный багажник, дополнительная печь в салон. Единый пол и пространство, перекидные сиденья превращаются в лежанку. Я из него хотел кемпер сделать, когда Ирада вырастет, в Астрахань бы махнули.
— Что такое кемпер?
Набиль не успел ответить, в гараж впорхнула его дочь, кареглазая, лет восьми на вид, неприметная, вежливая и молчаливая. Скользнула по нам взглядом, потянула отца за рукав, шепнула. Тот откашлялся и озвучил полученную информацию.
— Ваш пленник пришел в себя. Дергается, пытается встать.
Он был в сравнительно теплом предбаннике, помещении перед входом в ту часть мощного подвала, которую хозяин дома оборудовал под жильё. Мы выгнали его и дочь, потому что сразу же принялись безжалостно допрашивать пленника.
Покушать не удалось.
Да, это оказались люди того самого Лучника. И когда некоторую часть гонора с «языка», звали его Аркадий, удалось сбить, поволокли его опознавать покойных.
Мы давили на него, знали, что их должно быть пятнадцать. Тринадцать выложены рядком на полу одного из замерзших боксов, четырнадцатый он. Лучник опознан, это, кстати тот, кто пережил взрыв гранаты, но был добит мной в первые секунды нападения. Ну и пёс с ним, подох и хорошо.
— Как последнего зовут? Куда ушёл?
Мы Аркадия крепко били. В основном я. Не стали играть в доброго и злого полицейского. В наличии было два злых и очень мало времени.
В конце концов он сдался и взамен на клятву что мы его не убьем — рассказал. Кюра поклялся могилами предков, пленник выпалил что знает, мол мусульманин может клясться только Аллахом. Поклялся Аллахом.
Пятнадцатый, по прозвищу Лёха-Троллейбус, послан к «пророку» в Белый дом доложить о текущем положении дел, выменять на базе три охотничьих ружья и прочий навар на водку и новую подстилку (мы не сразу поняли, что речь идёт о рабыне), взамен повесившейся предыдущей. Вернётся в «молочку» завтра утром.
Кюра обещал пленника не убивать, Аллахом клялся. Такое священно. Поэтому заколол его я. В какой-то момент ценность его сведений стала тяготеть к нулю. Встретился с Соколом глазами, он кивнул. Развернул тесак остриём вниз и всадил в сердце мощным ударом. Без тени сомнений. Сиделец даже удивиться не успел. Оставили тело вместе с остальными, только укрыли здоровенным промасленным брезентом.
До утра время есть. Наскоро кушали, расположившись в тепле подвала, полулежа на всяких одеялах и подушках вокруг низенького столика в восточном стиле.
Хозяин дома скомканно благодарил за спасение, перескакивал на выживание, описание своей усадьбы, потом на супер-тарантас.
— Понимаете, — он очертил в воздухе неровный круг самодельной лепешкой. — Советские инженеры никогда не экономили металл. От этого наши изделия прочные, крупные, тяжелые, весомые. Но для проходимости это скорее минус. Чем тяжелее техника, тем быстрее она сядет на брюхо. Тот же урал триста семьдесят пять — обжора. Хотя, подозреваю, будь у меня такой, сделал бы из него вездехода. Но он весит тринадцать тонн. А моя лягуха со всеми потрохами три с половиной. Это так же сказывается на расходе топлива. Металл по возможности экономили. Штамповка, ребра жесткости, всё такое. Сделан с австрийской педантичностью, технике сорок лет, а до сих пор бегает.
— А до Чечни чудо-повозка способна доехать? — перебил я его и посмотрел на Сокола.
Набиль замолчал, крепко задумался, прожевал, запил крепким чаем, но все же ответил.
— Понимаете, молодой человек. Чтоб уж до конца быть честным, условия никак нельзя назвать нормальными. Я дальше семи километров от усадьбы пешком не отходил, плюс радио слушал пока гонял генератор. Уже долгое время боюсь, знаете ли. Мороз. Дорог нет, ехать по снегу. Вы знаете, не уверен, что можно спокойно ездить по снегу.
— Площадь опоры.
— ?
— Это не я придумал. У меня был трактор. До недавних пор. Сельскохозяйственный. Колеса громадные и сдвоены. В результате площадь опоры — целых восемь великанских покрышек. Не знаю сколько мой зверь весил, но по снегу летал пушиночкой.
— А куда он, вы говорите, делся?
Поделиться книгой: