Валерий: Нет, вешали на домах, на жилых кварталах, на улицах были плакаты, через дорогу плакаты протягивали. «Пятилетку за четыре года», «Выполним соцсоревнование» — вот такие, призывы.
И: Звали ли тебя в партию?
Евгения: Меня в партию? Нет, не предлагали.
И: А кого обычно звали?
Евгения: Я не стремилась в партию, нет. Не знаю почему, я была пионеркой…
Валерий: Для вступления в партию… это всё было лимитировано. Какой-то процент должен быть колхозников, какой-то процент рабочих, какой-то очень маленький процент интеллигенции. Если говорили, что нужно медработников принять, в первую очередь принимали уборщиц и медсестёр, врачей не принимали. Это интеллигенция гнилая, как говорится.
Евгения: Мне не предлагали, нет.
Валерий: Конечно, главные врачи были. И вся армия поголовно, офицеры были членами партии. А остальные — рабочие и крестьяне, в основном. Инженеры тоже были. А вот врачи и учителя… завуч — да, а остальные — пошли нахрен. Было лимитировано распределено. Сколько-то должно быть башкир, сколько-то татар, столько-то евреев, сколько русских — всё было распределено, по плану, это плановая экономика, всё было по плану, в том числе и приём в партию. Ни я не вступал, ни Евгения не вступала — никому мы не нужны, мы нахлебники у государства.
И: Всей страной управляла Москва?
Евгения: Да, это главный город нашей страны, столица.
И: У регионов не было каких-нибудь финансов, только Москва? Живой запрос только в Москву?
Евгения: Нет, всё равно в каждом регионе было своё правительство, совет министров. Но всё равно все они подчинялись Москве.
И: Чем вы обычно занимались в нерабочее время?
Евгения: Ну, во-первых, мы работали всегда на полторы ставки, то есть это у нас своя нагрузка. Вот у меня участок был, приём, вызова. Ещё дополнительно, ещё полставки на другой участок вызова, и у Валерия тоже также, он, значит, отсидел своё время и потом ему ещё полставки давали, чтобы хоть немножко денежку получить. То есть суббота у нас была полностью рабочая. Но, а в воскресенье, как говорится, нужно подготовиться к следующей рабочей неделе.
Валерий: Нет, он имеет ввиду досуг. Он был следующий: посещали кинотеатры, театры, мероприятия, гастролировали артисты из Москвы, потом мы любили в цирк ходить, на концерты, загорали, купались, рыбачили — всё это было.
И: Раз речь зашла про артистов из Москвы. Тогда сразу вопрос про Виктора Цоя. Что с ним случилось? Почему ему приходилось формально числиться на заводе?
Валерий: У нас стали создаваться вокальные инструментальные ансамбли, они создавались по утверждению министерства культуры. Вот они прослушали, утвердили, ты патриотичный — всё, вот тебе лимиты, выступай, гастролируй. Ты, как говорится, работник культуры. А были такие индивидуальные, как Виктор Цой, Владимир Высоцкий. Он числился, допустим, артистом, Цой на заводе числился, но они… он был талантлив, но партийная верхушка, которую возглавляло министерство культуры, им это не нравилось, они не давали разрешение на трудовую деятельность, поэтому они полулегально выступали. Значит, где-то там в подвалах, в гастролях, в Прибалтику ездили.
Евгения: Ну, и не восхваляли партию.
Валерий: Песни были лирические, какие-то ещё, но не патриотичные песни, а жизненные песни.
Евгения: Потом, знаешь, у нас не было профессионального хоккея и футбола. Спорт был любительский. Вот на моём участке папаша один, он, значит, играл от Башкирии в хоккейном клубе, но они все (хоккеисты) числились при заводе. То есть он числится, что он работник завода, а он занимается только хоккеем, он там ничего не делает на заводе. Но спорт был любительский. Профессионального спорта в Советском Союзе не было.
И: А как, если не было профессионального спорта, то как они состязались с Америкой, например?
Евгения: Ездили, ездили.
Валерий: Дело в том, что в начале было так: человек отработал свою смену, потом шёл тренироваться, это были 30-40-е годы, но не получалось хорошо, поэтому пошли на хитрость: числился он на заводе, а целый день занимался спортом. Это считалось любительским. А теперь, что уж себя обманывать, стали профессионально заниматься.
И: Ходили же на международные соревнования…
Евгения: Они и ходили.
И: А как?
Евгения: А очень просто. Он зарплату получает на заводе, ему платят там, а он занимается полностью спортом — всё.
И: Нет, я имею ввиду: вот у них съезд, допустим, с Америкой, баскетбольный матч же был. Как набирали этих людей?
Евгения: В Москву собирали самых лучших, и они уже от Москвы ехали.
И: А как их отбирали?
Валерий: Были спортивные секции.
Евгения: Из Башкирии, скажем, очень хорошо играет в хоккей. Сейчас же тоже забирают их.
И: Да, но если они на любительском уровне, как их смотрят?
Валерий: Это была хитрость. Это просто говорили: «мы любители». Это всё равно был профессиональный спорт, прикрытый любительской идеологией. Название такое.
Евгения: И точно также были соревнования между Динамо, Спартак, Зенит. У шахтёров там свои…
Валерий: Спортивные клубы были. По идее должно быть как: он работает на шахте, пожрал и иди, бегай, играй — он бы не выдержал просто. Поэтому шахта финансировала его, числился только углезаводчиком, а занимался спортом.
Евгения: То есть не могло быть, как сейчас, он продаёт себя НХЛ или ещё куда-то там, в Канаду, играть. Этого они не могли делать.
И: Было больше художественных или документальных фильмов?
Евгения: Наверное пополам.
Валерий: Нет, по телевизору и в кинотеатрах документальных фильмов практически не было, были только все художественные фильмы.
Евгения: Ну, это мы ходили… подожди, по телевиденью тоже показывали документальные фильмы.
Валерий: По телевиденью были, да.
Евгения: Конечно, мы не ходили в кинотеатры смотреть какой-то документальный фильм.
Валерий: Да их не было там, а по телевизору были о природе, клуб путешественников — вот такие.
И: Бытует мнение, что СССР, во многом, развалился, потому что был сделан упор на документальные фильмы, а не на художественные37. Сделали упор больше на документалки.
Валерий: Нет, наоборот.
Наши фильмы считаются самыми лучшими: военная тематика, комедии были очень интересные, производственные темы были, тоже очень интересные, приключенческие были. Первый фильм цветной я увидел в 9-ом классе, это был «Человек-амфибия» и «Три плюс два», мы по пять раз ходили. Так что всё это неправда то, что ты говоришь.
И: Что читали в школе?
Валерий: У нас были библиотеки, книг в магазинах не было, поэтому были библиотеки, мы с удовольствием записывались в библиотеку, брали и читали. А народ читал, конечно, и книжки, и газеты, и журналов было очень много, подписку выписывали, они дорогими были.
Евгения: Книги стояли все политические. Значит, прошёл 21-ый съезд — пожалуйста, все магазины забиты книгами этого 21-го съезда, 20-го съезда и так далее.
Валерий: Ну, макулатуру сдавали.
Евгения: А потом макулатуру сдавали, на макулатуру давали художественную. Вон, у нас до сих пор они стоят.
Валерий: Сдашь макулатуру, получишь талон и купишь, допустим, или зарубежную классику, отечественную классику, приключенческую, детективы, были очень хорошие книжки по сдаче макулатуры.
Евгения: Не было такого, чтобы пришёл в магазин, и ты купил художественную книгу. Нет.
Валерий: Там были речи политбюро, в основном.
Евгения: И… были, конечно, стояли художественные книги тоже стояли, но они по подписке. У кого эта подписка была, уж мы не знаем, у нас её не было.
Валерий: Нет, грешить не нужно. Выпускали, конечно, и классику выпускали, но это всё из-под полы. Если есть знакомый продавец в книжном магазине, то ты мог купить хорошие книжки.
И: Как тогда в школе литературу преподавали?
Евгения: Всё в библиотеки. Иди, бери книгу, там все были, пожалуйста.
И: Получается в библиотеке была классика? Хотя бы которая была в школьной программе?
Евгения: Конечно, всё было. В библиотеке школьной и в городской.
Валерий: Читальные залы были, туда приходили и читали. Брали на дом, паспорт отдал, тебя записали, прочитал, принёс обратно. Всё было в библиотеках. Просто мало выпускали для продажи.
Евгения: То, что они не стояли у нас дома и всё. Не купишь. А так, пожалуйста, иди в библиотеку, бери и читай то, что тебе нравится, то, что тебе задали на уроке.
И: Допустим, молодые авторы. Как им… что им делать? Они шли в Союз писателей?
Евгения: Молодые авторы… у них был журнал, как же он назывался… «Новая жизнь»38, по-моему.
Валерий: Нет, назывался «Роман-газета»39.
Евгения: «Роман-газета» была, и журнал был «Новая жизнь», но туда было очень сложно попасть. Слушаешь вот этих вот знаменитых авторов, что туда очень тяжело было пробиться, но и купить очень сложно было этот журнал, и (другие) журналы, конечно.
Валерий: Мало было, мало. Хорошего, интересного было мало, было больше политической литературы, речи члена политбюро, допустим, Кириенко лежат в хорошем переплёте, красиво оформлено, а «Хижину дяди Тома» ты не купишь. Это было неправильно.
И: И Солженицын тоже появился в библиотеках?
Евгения: Солженицын это уже после 90-го года, когда ему разрешили вернуться в Россию, и тогда он появился.
И: Но ведь он был и до этого.
Евгения: Был до этого, но его выдворили. Его не издавали, не разрешали.
Валерий: Нет, мы были, значит, в институте учились на старшем курсе, стали продавать эти книжки Солженицына, а потом его, значит, выперли, он уехал. По сути дела, это предатель русского народа, это стукач самый настоящий, это бандеровец стопроцентный. И все его книги антисоветского содержания.
И: Ну, как политикой интересовались понятно, судя по газетам…
Евгения: У нас были политинформации каждую неделю, была политинформация в поликлинике. Мы по очереди, значит, делали какой-то доклад. Это у нас было такое…
И: Предлагаю большой блок про экономику. На что обычно уходили деньги?
Валерий: Мы не могли купить автомобиль или кооперативную квартиру. Лично у нас, как у врачей, деньги уходили на одежду и на обувь. Мебели тоже не было, мы не участники войны (Евгения: На питание тоже). Проедали и одевались, но не пропивали.
И: Были ли кризисы в экономике? До 80-ых, 90-х?
Евгения: Нам всегда говорили: «кризисы бывают только на Западе».
Валерий: Может быть и были, но мы этого не ощущали. А правительство экономических отчётов не предоставляло никому.
Евгения: Они нам говорили: «там кризисы, у капиталистических стран»40.
Валерий: По телевизору передавали всё только самое хорошее. Всё плохое по телевизору, по радио не говорили.
И: Сколько уходило денег на налоги? Ну, в процентном соотношении.
Евгения: Ну, налоги были небольшие, потому что они были, значит, с начала с бездетных брали, ну, у нас поскольку двое детей было, значит не было (Валерий: Там рублей 5–6, господи, копейки). В зависимости от зарплаты, (она) тоже была маленькая, поэтому и налог-то, он и не ощущался, очень маленький.
И: А как собирали налоги? Приходил отдельный человек?
Евгения: Нет, это когда начисляется зарплата бухгалтером, всё это сразу и отчисляется.
Валерий: Но! Хрущёв в своё время отменил все налоги, Брежнев снова ввёл. При Хрущёве налогов не было.
И: Инфляции соответственно тоже никакой не было?
