Евгения: Нет, инфляции у нас не было никакой.
Валерий: Таких слов мы не знали вообще.
Евгения: Да, мы и слова такие не знали.
Валерий: Никто экономикой не интересовался.
И: Правда ли, что по всей стране были установлены одинаковые цены на продукты, на одежду и так далее?
Евгения: Ну, если колбаса стоила 2,20 в Уфе, то такая же колбаса стоила и в Москве 2,2041. Ну, на рынке, конечно, там уж по-другому. И молоко, скажем, бутылка молока стоила столько-то в Уфе, и столько же в Москве.
Валерий: Я так скажу: от Ленинграда до Владивостока коробка спичек стоила одну копейку. Также всё остальное. И в Средней Азии, и в Прибалтике, и в Украине, и в Армении — везде была единая цена.
И: В Советском Союзе были рынки, где просто какие-то люди…
Евгения: Базар, да, пожалуйста. Туда приезжали в основном, я считаю, кто занимался… из деревни, скажем, корову зарезали, им надо там налоги платить, он не ест эту корову, а он едет на базар, вот как наш дедушка из Керенёва, Григорий, он привезёт яблоки, продаст их здесь, мёд продаст здесь, и уже там едет, платит налоги.
И: А как, допустим, понимала партия, что в этом месте конкретно не хватает кафе или ресторана?
Евгения: Ну, это плановая политика, она и понимала всё. План был написан, как должно развиваться.
Валерий: Это было министерство торговли, которое всё это регулировало. Местным руководителем города.
Евгения: В каждой республике (или регионе) было своё министерство. Оно этим и занималось. Как и сейчас министр торговли.
Валерий: Вот тебе интересный факт: при Хрущёве хлеб в столовых и в кафе, и в ресторанах был бесплатный. Приходишь в столовую: тарелка, гора хлеба. Если у тебя нет денег, купишь за две копейки стакан чая и съешь весь хлеб на тарелке, и ты сытый. А потом стали продавать по одной копейке за кусочек хлеба.
И: Что было с законом о тунеядстве? Работал ли он?
Евгения: О! Это было очень строго.
Валерий: Если ты уволился с какой-нибудь работы, и в течение двух недель ты не устроился на следующую работу, тебя брали за шиворот и отправляли в лагерь исправительный трудовой. И ты там работал 3 года бесплатно, за харчи.
Евгения: И вообще это было очень строго, бездельников (Валерий: Алкоголиков) в СССР не держали.
Валерий: Алкоголики, тунеядцы — все они были в колониях.
Евгения: Там были свои особенные лагеря, и, да, туда их направляли.
И: А как работала антиалкогольная кампания?
Евгения: Ну, это, в основном, произошло при Горбачёве, он тут эту дурацкую политику развёл и виноградники вырубил все. Русский народ всю жизнь, как говорится, любил выпить рюмочку на праздник. Поэтому таких уж, чтобы прям валящихся в Советском Союзе не было, чтоб прямо полно. Была милиция, если он пьяный валяется, милиция едет на машине, полуавтобусе, грузили и везут, значит, его в вытрезвитель. Он там проспится, утром он заплатит хорошую сумму (смеётся) да его ещё там и обчистят, если у него что-то осталось (имеется ввиду деньги с штрафа, а не рэкет), поэтому пьяницы так особо и не валялись, а люди, которые понимали, что, скажем, выпить надо, то уж старались выпить дома, чтобы не таскаться по улицам, потому что тебя заберут в вытрезвитель (смеётся).
Валерий: Там (в вытрезвителе) были медики со средним образованием, фельдшера, которые оказывали помощь, обследовали тебя, и ты здоровеньким и трезвым уходил утром домой. А приходишь на работу, а там: «а на тебя бумагу прислали! Ах, ты такой-сякой! Хрен премиальные получишь!».
Евгения: Поэтому тоже, выпить лишний раз — подумаешь.
И: Ещё немного про школу и вуз. Как преподносили убийство Николая Второго?
Евгения: Да никак.
Валерий: Мы про это вообще не знали.
Евгения: Нам про царей вообще ничего не рассказывали, только про Петра Первого.
Валерий: Эпоха царизма была табу. Вся история начиналась с 17-го года. А там так, поверхностно (смеётся). «Цари были алкаши и придурки», — так нам говорили.
И: Правда ли, что Советская власть пыталась скрыть взрыв на ЧАЭС?
Валерий: Да, сообщили не сразу, скрывали. Люди даже участвовали на первомайской демонстрации, а потом, когда уже пошла радиация по Европе, уже не скроешь, стали эвакуировать, посоветовались с учёными, и уже гласность появилась. Кроме того, был ещё в Улу-Теляке взрыв42.
Евгения: Там поезд… взорвалась газовая труба, и как раз шёл поезд, который вёз людей летом в Адлер.
Валерий: Два поезда, и они когда встретились, произошёл взрыв трубопровода газового. Две с половиной тысячи погибло43, представляешь? С двух поездов. Люди зажарились.
Евгения: Это очень страшно было. Не дай бог.
Валерий: Горбачёв приезжал… кругом вертолёты гудели, гудели, вывозили поражённых в Уфимские больницы. Около госцирка была посадка вертолётов. Один за одним, один за одним, несколько тысяч вывезли, две с половиной тысячи, представляешь? Погибших и тысяч пять, наверное, раненых. Это страшное дело. Ну, можешь потом в интернете уточнить данные.
Вот эти две катастрофы были при Горбачёве.
И: А как общество отреагировало на трагедию в Чернобыле?
Евгения: Общество отреагировало, стали туда направлять на работу44 (Валерий: Да, призывали в армию). Вот у моей двоюродной сестры муж, он крановщик, его туда отправили через военкомат.
Валерий: Призывают, дают тебе повестку, переодевайся и езжай, и спасай. Сколько людей заразилось…
Евгения: За это он получил трёхкомнатную квартиру.
Валерий: Бесплатное лечение пожизненное в госпитале, наблюдение. Много очень пострадали от радиации, этих денег не захочешь. Это была страшная катастрофа.
Евгения: Но вот эти вот артисты ездили, выступали перед этими. Даже Пугачиха ездила, она там в Чернобыле была, спасателям концерт давала.
И: А Пугачёва востребованной была?
Евгения: Ну, Пугачёва вообще была… без этого ни один концерт, ни одна передача по радио, или что-то концерт по телевиденью — это был наш кумир. И вот сейчас такое случилось с ней45, очень, конечно, обидно, досадно, печально. Не знаю, почему она так решила, видимо, из-за мужа всё-таки, всё от мужа идёт.
И: Я думаю из-за денег.
Евгения: Нет, это не из-за денег, а это от мужа, муж, потому что всё это… (Валерий: Антисоветчик). Да, антисоветчик, и сбежал, она не могла остаться с двумя детьми. Ну, не знаю, как говорится, это на её совести. Не знаю… Ну, главное, чтобы, ладно, ты ушла, уехала, но ты не лей грязь потом на Россию и на людей, которые здесь остались. Вот это вот мне не нравится, я её за это очень осуждаю, нельзя так делать, нельзя.
И: Знали ли про войну во Вьетнаме?
Евгения: Да, это широко пропагандировалось у нас всегда, в «Последнее известиях»46 всегда говорили о бесчинствах Америки, как, какие они там принимали новые методы… ой, это страшно.
Валерий: Напалмом сжигали. В новостях всегда показывали, наши войска тоже участвовали. В основном это были лётчики (Евгения: Добровольцы в основном, да), советники.
Евгения: Так что их не мобилизовали, нет.
Валерий: Помогали очень хорошо.
Евгения: Это страшно было, выжигали целые деревни напалмом. Живых людей выжигали!..
Валерий: Orange`ом травили, этим газом, оранжевым каким-то. Сейчас до сих пор мутации все эти, болезни, болеют люди. Все поддерживали, болели душой за них, все были за нашу армию, все хотели, чтобы это закончилось, чтоб эту Америку кончать, так же и Кубу любили.
Евгения: Да, Кубу очень любили.
Валерий: Фидель Кастро несколько раз приезжал в Москву, в Беловежскую пущу приезжал, в Минск. Охотился на зубров. Часами мог говорить, часа по четыре, по пять. Талантливый, юрист, красавчик.
Евгения: Его очень любили.
Валерий: 90 лет прожил. Это был наш кумир, наш герой. На уровне Гагарина был!
Евгения: Песня была: «Куба — любовь моя». Вот представляешь, наша страна так говорила: «Куба — любовь моя».
Валерий: Полностью мы их поддерживали, привозили им нефти столько много, что они даже торговали избытками. Построили им все эти заводы сахароперерабатывающие, сахорособирающие, тростник перерабатывали в сахар, покупали у них сахар тростниковый, он немножко крупный был.
Евгения: Он не больно сладкий.
Валерий: Кубинский ром, кубинские сигареты — всё это привозили, всё это было.
Куба была наш, собственно, регион, 16-ая Советская Социалистическая Республика, на таком уровне. Это были действительно братские отношения, братская дружба.
Евгения: После развала Советского Союза, так и бросили эту Кубу.
Валерий: Да, Михал Сергеевич, Борис Николаевич — им некогда было, всё это забросили. У них всё разрушилось, заводы растащили. Сахарный тростник зарос. Не знаю, чем они сейчас живут, чё они там делают. Ну, сейчас вроде наши возвращаются на Кубу.
Это был остров свободы, глоток на Американском континенте, глоток свежего воздуха. Все были в восторге. Фиделя Кастро на руках носили, на уровне Гагарина.
Евгения: Боялись мы очень атомной войны, была такая напряжённость.
И: Как к ГУЛАГу относилось население?
Валерий: Про это мы ничего не знали. Солженицын это написал. Все читали. Ну, раз, как говорится, издали это издание, мы верили, привыкли верить, раз книжка вышла, значит, так оно и было.
Ну, что такое ГУЛАГ? Главное Управление Лагерей и Наказаний. Ничего страшного в этом нет. Это структура, которая руководит этим процессом. Кроме ГУЛАГа у нас ещё было: с 1889-го года по 1917-ый называлось Главное Тюремное Управление (ГТУ), с 30-го по 60-ые годы был ГУЛАГ. С 92-го по 98-ой Главное Управление Исполнения Наказаний, ГУИН, сейчас называется — Федеральная Служба Исполнения Наказаний. Это не смертная казнь, это не какой-то ад, это управление тюрьмами. Так и должно быть, управляют аптеками, управляют больницами, управляют заключёнными — это нормальное явление. Ничего тут такого страшного нет.
Евгения: Ну, там, конечно, были такие, которые неудобные были для правительства и для партии (как и сейчас, как и в любых других странах, как и в любые времена).
Валерий: Были там предатели, враги народа. Вот этот маршал Тухачевский47, уже исторический факт, готовил заговор по свержению Сталина. Расстрелян, и правильно сделали. Врагов народа нужно расстреливать.
ГУЛАГ — это не смертная казнь. Смертная казнь, как называлась… если человека взяли, арестовали, а потом жена получает бумагу, где написано: «10 лет без права переписки». Это была смертная казнь зашифрованная. Всё, этого человека больше никогда не было. Его убивали, а присылали «10 лет без права переписки».
Было хорошее, но было и плохое. Народ должен знать правду. Мы этого не скрываем, были перегибы. Вот возьми даже нашего конструктора Туполева, нашего Курчатова, который атомную бомбу сделал, нашего Королёва — сидели в ГУЛАГе, были членами ГУЛАГа. Ну что такого? Это была шарашка. Они там работали бесплатно, но они не в обиде, они всегда были за Сталина, за Родину. Никакой обиды, они знали, что такое время было, нужно было бороться, вычищать эту заразу, понимаешь? Всю эту мерзкую ленинскую тварь буржуазную, ревизионистов (скорее всего, имеются ввиду троцкисты, Сталин — продолжатель линии и политики Ленина). Сталин победил, и они благодарны, они подняли страну по заветам Сталина, вот эти люди, никто не обижался. Было время такое.
Вот даже у Евгении тётка Нина сидела, выслана, она никогда… она всегда была за Сталина, они знали, что это великий человек. Ошибались те, кто приказы его неправильно выполнял, не он лично, он не был кровожадным тираном, это был умный, добрый и вежливый человек, образованный.
Евгения: Ну, добрый не надо говорить, зря это…
Валерий: Ну, я говорю, как я…
Евгения: Добрый не должен быть руководителем.
Валерий: Справедливый.
Евгения: Справедливый это другое дело. Но не добрый. Доброта здесь ни при чём.
Валерий: А эти, чтобы выслужиться, его подчинённые, они перестарались, конечно.
Евгения: Да, это же потом расходиться.
Валерий: Планы придумывать по коллективизации, по врагам народа. Ага, нет? «Сколько у тебя врагов народа в деревне?», — «нету», — «чтоб были! А то сам пойдёшь! Кулаком или ещё кем». Это служаки, которые выслуживались, понимаешь? Вот Сталин здесь абсолютно ни при чём. Сталин — это гениальный руководитель. Принял страну сохой, отдал страну сверхдержаву с ядерным оружием, с полной индустриализацией, с полным восстановлением после Великой Отечественной Войны, когда было разрушено всё производство, всё восстановил.
Евгения: Да вся страна разрушена была, что уж там.
Валерий: Всё было восстановлено к его смерти, он всё сделал. А эта мразь Хрущёв, как был мразью, так мразью и остался. Потом уже Горбачёв и все остальные (смеётся).
И: А пытались ли опровергнуть Солженицына после того, как убрали?
Валерий: Никто этим не занимался.
Евгения: Нет, выслали за границу.
Валерий: Если партия выгнала — значит она права, зря не выгоняют. Никто не возмущался, может, были какие-нибудь единичные придурки, которые выходили на площади.
И: Мне кажется важным было бы объяснить, почему он написал чушь.
Евгения: Никто ничего не объяснял, во-первых, это не было принято, раз против партии — значит, это уже враг народа. Всё. Партия была во всём права.
