Убийство чёрными буквами

Кинтайр встал, опираясь на Гвидо. Среди клиентов и обслуживающего персонала хаос. Он не обратил на это внимания, отстранил кого-то, даже не глядя. У его ног лежал стул певца. Должно быть, Гвидо ударил его этим стулом.

— Допустим, вы объясните мне, почему, — сказал он.

— Я… Уходите. Уходите, пока не пришли копы. Я вас прикрою… скажу, что не знаю, кто вы такой, вы незнакомец и… уходите!

Гвидо потащил его, продолжая всхлипывать.

— Мне нечего бояться полиции, — сказал Кинтайр. — Но кажется, что вам есть чего.

— Может быть, — прошептал Гвидо.

— Брюс умер ужасной смертью.

— Нет… ничего общего… клянусь вам. Клянусь богом, док. Это что-то другое… кто-то другой, ради бога! — Гвидо почти кричал. — Я боюсь не только копов, док. Других. Они убьют меня!

Кинтайр несколько долгих секунд смотрел на него.

В конце концов, подумал он, это брат Брюса. И Коринны.

— Хорошо, — сказал он. — Я вам ничего не обещаю. Попытаюсь узнать, в чем дело. Когда узнаю, может, решу рассказать полиции, а может, и не решу. А пока спокойной ночи, Гвидо.

Он повернулся, чтобы выйти в заднюю дверь. Через переднюю слабо доносились звуки приближающихся сирен, но у него достаточно времени, чтобы выйти в переулок и добраться до машины.

Неожиданно он с какой-то сонной радостью, какая бывает после любви, понял, что ужас оставил его. И когда он будет искать Ларкина и то ужасное, что представляет Ларкин, он будет делать это из чести, потому что решил не рассказывать полиции о скрывающемся в городе убийце. Он не просто будет убегать от первобытных страхов.

Сегодня он сможет уснуть.

Он остановился у выхода и обернулся.

— Спокойной ночи, Гвидо, — повторил он. — И еще раз спасибо за песню.

7

Две драки, одна за другой, не утомили его; это было лучшее упражнение, чем вечер занятий дзюдо. Но со временем напряжение начало сказываться. Проснувшись, он увидел пылинки, танцующие в солнечном луче. На часах почти девять.

— Черт возьми!

Ему неожиданно пришло в голову, что он оставил Гвидо без защиты. Вот что значит быть детективом-любителем!

Он вскочил с постели и включил радио. Нашел канал новостей и пошел в ванную мыться и бриться: Триг Ямамура вбил ему в голову эти элементы дзен. Сквозь шум воды он слушал, что государству нужно больше денег, чтобы покупать друзей, а они останутся друзьями, пока их покупают: что страны, которые отказались от этой дружбы, слишком цепляются за свои заморские владения и потому недостойны помощи; что следует расследовать деятельность подрывных элементов в промышленности, производящей крышки бутылок; что «Куриный бульон Матушки Блум» готовится по новому научному процессу, который позволяет насытить каждую каплю ценными элементами. Но ничего о новом убийстве.

Кинтайр вздохнул и дал себе время на приготовление завтрака. Если Гвидо ночью не убили, он сейчас спокойно спит дома. И можно потратить еще несколько часов.

Он надел слэксы и серую спортивную рубашку; галстуки он ненавидел, и сегодня нет причин надевать галстук. Прежде всего, решил он, нужно повидаться с Тригом. После этого заняться текстами Брюса в университете. Да, и внимательней взглянуть на «Книгу ведьм».

Офис Ямамуры в даунтауне Беркли над аптекой, примерно миля пешком. Кинтайр застал Трига за полировкой японского меча.

— Прекрасный образец, правда? — сказал Ямамура. — Я нашел его на прошлой неделе. Конечно, это всего лишь период Токугава, но возьмите в руки.

Кинтайр извлек лезвие. Оно неожиданно ожило. С легким ощущением утраты он вернул его в ножны.

— Вчера вечером этот меч мне пригодился бы, — сказал он.

— Да. — Взгляд узких глаз остановился на пластыре на лбу и на повязке на левом предплечье. — Что случилось и будет ли она подавать в суд?

— Думаю, я встретил убийцу Брюса Ломбарди, — сказал Кинтайр. — Или одного из убийц.

Ямамура осторожно положил меч в простые деревянные ножны. Достал свою самую старую трубку и стал набивать ее. К тому времени как Кинтайр закончил рассказ, трубка испускала дым.

— И я пришел домой.

Ямамура раздраженно посмотрел на него.

— Это ваша глупая ошибка, что Ларкин ушел, — сказал он. — Очевидно, вы не расслабили мышцы шеи. Иначе удар стулом не подействовал бы на вас так. — Он помахал трубкой. — Сколько раз говорить вам: расслабьтесь? Или вы не хотите получить черный пояс?

— Перестаньте, — сказал Кинтайр. — Послушайте, я боюсь того, что этот Ларкин или еще кто-то с ним связанный решит, что безопасней не оставлять Гвидо в живых.

— Хорошо. Пусть Гвидо попросит полицию о защите.

— Он не может. Не знаю почему, но он боится. Скорее предпочтет рискнуть с Ларкином.

— Если он так боится властей, вероятно, заслуживает то, что имеет.

— Не будьте таким проклятым педантом. Конечно, Гвидо может быть соучастником, но мне не хочется так думать. Зачем списывать его, пока мы не убедились, что он не жертва кого-то?

— Ммм. Какое это все имеет отношение ко мне?

— Я хочу, чтобы вы за ним присмотрели.

— Вот как? А что плохого в том, что это делаете вы? У вас начинаются каникулы. Мне ведь нужно зарабатывать на жизнь, а вы не сможете мне платить.

— Мне не хватает умения. И Гвидо и Ларкин знают меня в лицо. К тому же я считаю, что приношу некоторую пользу по эту сторону Залива.

— Шерлок Ниро Пуаро снова в деле!

— Нет. Подумайте, Триг. Вероятно, Брюс убит одним или несколькими профессионалами. Но они это делают не для забавы. Кто-то их нанял, и этот кто-то и есть подлинный убийца. У меня две причины, чтобы немного вмешаться, а не просто выложить властям все, что я знаю. Во-первых, пощадить Гвидо, по крайней мере пока не буду уверен, что он этого не стоит. А во-вторых, это, возможно, не совсем проблема полиции. Полиция сосредоточится на действительных, физических убийцах, постарается найти одного, двух, трех муравьев во всем муравейнике района Залива. У нее в этом нет выбора, таковы ее обязанности. Конечно, полиция попытается найти и босса убийц. Но полицейские никого близко не знают. И у босса будет время, чтобы запутать следы. Или спланировать новое убийство.

Я хорошо знал Брюса. Я должен был быть знаком со всеми его друзьями, пусть не очень близко. Я встречался с тем, кто убил Брюса. Возможно, это мелодрама с моей стороны, но я думаю, что у меня есть шанс узнать, кто это был.

Ямамура положил ноги на стол, откинулся и посмотрел в окно на улицу.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Но с условием.

— Каким?

— Мне надо содержать семью. Не говоря уже о лицензии. Я буду рассматривать неделю или еще сколько-то на охрану Гвидо как инвестицию. Потому что если я смогу найти убийц, босса или его приспешников, если я смогу существенно помочь полиции, это хорошо для моего бизнеса. Но так как мне нужно заниматься и другими делами, мне придется время от времени оставлять Гвидо. Я смогу прикрывать Гвидо, если сочту, что ему грозит опасность, но когда я решу, что он на несколько часов в безопасности, я займусь другими делами.

Ямамура посмотрел на него сквозь табачный дым и серьезно сказал:

— Если я сочту, что Гвидо долен быть арестован, я не стану прикрывать его. Я сдам его. Больше того, я могу ошибиться в своих оценках. Я могу оставить Гвидо, вернуться и найти его с ножом в груди. Вы нравитесь мне, Боб, не спрашивайте почему. И мне не хотелось бы, чтобы мои ошибки или моя работа настраивали вас против меня.

— Определенно нет.

— Вы уверены?

— Вы меня знаете, Триг.

Ямамура немного подумал.

— Хорошо, — сказал он. — Давайте описания, адреса и вообще все, что знаете.

Закончив, они несколько секунд молчали.

— Да, что вы узнали об Оуэнсе? — спросил Кинтайр.

— Жена и двое взрослых детей в Нью-Йорке. Много лет назад начинал как странствующий бизнесмен; обнаружил, что хобби, писательство, приносит больший доход и стал все время уделять ему. Во время войны служил в звании капитана в Вашингтоне, но это была штабная работа за письменным столом…

— Если требуется диплом по криминологии, чтобы зайти в книжный магазин, скажите, что вы просто посмотрите, и прочтите биографию на пыльной суперобложке. Для этого диплом не нужен.

Ямамура сел поудобней.

— Оуэнс без очевидных причин несколько дней болтается в Беркли, — сказал он. — Побывал в субботу вечером в клубе писателей, но ушел рано и, очевидно, был в Городе. В отеле сказали, что он лег спать поздно, но когда пришел, никто не помнит. В воскресенье днем играл в гольф, потом вечером снова исчез из вида. С тех просто был … повсюду. Скучающий, одинокий, но чего-то ждущий.

— Короче, — сказал Кинтайр, — возможно, он…

— Сделал это лично? Не знаю. Все возможно. Возможно, ему просто нечего было делать. Горничная в отеле говорит, что он из тех, кто лапает девушек. Конечно, если убийство совершено через кого-то другого, все эти расписания не имеют смысла.

— Конечно, — согласился Кинтайр.

8

У Брюса был кабинет общий с еще четырьмя ассистентами, но сейчас их не было. Без людей кабинет казался пустым.

Кинтайр в последний раз просмотрел содержимое стола. Очень мало того, что может принадлежать человеку лично. Несколько записей в блокноте. Лист бумаги, покрытый какими-то каракулями. Фотография Марджери, несколько справочников и толстая папка с материалами, относящимися к его работе. И больше ничего. Все можно унести за один раз.

Кинтайр занялся оставшимися студенческими работами. Это механическая работа: мало кто из первокурсников сегодня способен на оригинальность, если не считать того, как они фантастически искажают слова. Большая часть его сознания была свободна. И ему пришло в голову, что есть некий элемент, связывающий всех участников этого дела. Итальянское происхождение и культура.

Анжело, Мария, Гвидо Ломбарди. Все родились в Генуе.

Брюс Ломбарди. Родился здесь, но ориентирован на прежнюю страну, писал диссертацию, посвященную толкованию средневековой итальянской рукописи, переписывался с дядей из итальянской тайной службы.

Коринна Ломбарди. Сестра Брюса, тоже говорит по-итальянски.

Марджери Таун, девушка Брюса. Да, здесь связь слабая.

Он сам, Роберт Кинтайр. Аспирантом изучал Возрождение. Аспирантская стипендия позволила ему с 1949 по 1951 год жить в Италии; защитил докторскую диссертацию в Калифорнийском университете на материале малоизвестных социологических текстов, предшествовавших Макиавелли и оказавших влияние на флорентийского реалиста; вернулся в Италию по другому гранту, чтобы продолжить свои исследования; сейчас преподает и работает над книгой, которую прочтут только специалисты.

Джейбез Оуэнс. Много раз бывал в Европе, включая Италию. Утверждает, что в качестве ученого-любителя обнаружил некую непристойную корреспонденцию Борджиа, которую использовал с большой выгодой для себя.

Джеральд Клейтон. Во время последнего периода войны служил офицером в Квартирмейстерском корпусе[19] в Италии. Сразу после демобилизации приехал сюда, но вскоре вернулся с американской франшизой нового образца итальянских моторных скутеров. С тех пор половину времени проводит за границей, поставляя все больше количество европейских товаров на американский рынок — от автомобилей до косметики. Интересуется рукописями. Итальянские ученые отыскали для него несколько рукописей, он их купил и отправил домой. «Книгу ведьм» купил в Сицилии и привез во время деловой поездки прошлой осенью в Сан-Франциско. Узнал, что Кинтайр нужный ему специалист, встретился с ним и попросил осмотреть книгу и определить, чего она стоит. Кинтайр передал этот проект Брюсу; из него получилась бы хорошая магистерская работа. Клейтон дал несколько тысяч долларов как исследовательский грант; это дало Брюсу возможность заняться проектом. С тех пор Клейтон часто виделся в Брюсом и Кинтайром и искренне, хотя и не очень глубоко интересовался работой молодого человека.

Джин Майкелис. Служил во флоте в Средиземном море. Да, Брюс упоминал об этом. Интересный вопрос, что могло происходить во время увольнений Джина на итальянский берег.

Питер Майкелис, отец Джина. Обозлен на семейство Ломбарди.

Терри Ларкин. Никакие связи не известны, но в этой земле множества рас все возможно.

— Святой Иероним, — сказал Кинтайр, — так я скоро буду искать «Черную руку».[20]

Но какими бы мелодраматичными и невероятными ни казались факты, это все равно факты.

Он кончил работу к полудню, убрал все заметки и отчеты и достал из сейфа «Книгу ведьм». Он хотел лучше познакомиться с книгой.

Кабинет Брюса слишком пуст. Кинтайр взял рукопись и папку с заметками Брюса в свой офис. Конечно, здесь так же пусто и одиноко, но по крайней мере более знакомо и привычно. В окно можно посмотреть на газоны, цветущие деревья и солнечный свет на них — не думать о Брюсе, который лежит в холоде под простынями.

Он осторожно положил книгу на стол. Ей почти шестьсот лет.

Зазвенел телефон. Кинтайр удивленно вздрогнул, выбранил себя и поднял трубку.

— Алло?

— Кинтайр? Джейбез Оуэнс.

— О. В чем дело?

— Я позвонил вам домой, но вас не было. Я попытался… Как поживаете?

— Живу. По какому случаю звонок?

— Я подумал… Мне бы хотелось поговорить с вами. Не согласитесь ли встретиться со мной за ланчем?

— Нет, спасибо. — У Кинтайра есть планы получше, чем смотреть на представление Оуэнса. — Я занят.

— Вы уверены?

Голос звучал встревожено.

— Совершенно. Я буду здесь несколько часов. Выйду только за сэндвичами. — Намеренно зло: — Мне нужно поработать над проектом Брюса. А потом…

А что потом? Ну, он сегодня еще не звонил Марджери. Наверно, нужно с ней встретиться.

— У меня встреча, — закончил он.

— О. — Неуверенно. — Не мог ли бы я заглянуть к вам в офис? Дело срочное и, возможно, полезное вам.

— Конечно, — сказал Кинтайр, вспомнив свое желание поиграть в частного сыщика.

Он назвал Оуэнсу номер своего кабинета и повесил трубку. Потом вернулся к «Книге ведьм».