Асы «шнелльботов». Немецкие торпедные катера в бою

Тем временем наши матросы снимают с мачты вражеского корабля боевой флаг. Кроме того, они находят на мостике еще несколько карт. На корме противника – судя по всему, это охотник за подводными лодками ML-130, – находится по шесть глубинных бомб с каждой стороны. Наш механик готовит их к подрыву, поскольку мы не в состоянии привести корабль в наш порт. Когда все покидают палубу британца, механик поджигает бикфордов шнур и спрыгивает в шлюпку, которая немедленно срывается с места в направлении флагманского катера. В этот момент один из сидящих в шлюпке падает за борт. Времени совсем мало, шнур горит! Как только все благополучно забираются на борт, мы на полной скорости уходим от противника, чтобы не пострадать от взрыва сразу дюжины глубинных бомб.

В 03.01 над кораблем вспухает огромный огненный шар, взрывы следуют один за другим. На берегу ничто не шевелится. От вражеского судна вряд ли что-то уцелело. Мы ложимся на обратный курс, во время которого наши «товарищи с другого берега» получают медицинскую помощь, горячий чай и еду. В плен к нам попали 2 офицера, 2 унтер-офицера и 7 матросов.

Капитан вражеского судна, лейтенант Джолли Дэвид Роберт Гамильтон, его вахтенный офицер, один унтер-офицер и двое матросов ранены. Однако их жизням, похоже, опасность не угрожает. Кажется чудом, что столь интенсивная перестрелка не привела к большим потерям с обеих сторон.

Когда мы в 06.45 прибываем в Аугусту с красным вымпелом на мачте флагманского катера и британский экипаж передается на берег, английский лейтенант хватает меня за руку и говорит: «Спасибо, это был прекрасный бой – и вы победили!»

По всей видимости, это были первые британские пленные с Мальты, оказавшиеся в наших руках. Сначала они были направлены в итальянский госпиталь в Аугусту, а спустя пару дней отправлены в Катанью на машинах 2-го авиакорпуса. До этого момента я успел допросить некоторых из них. На все мои вопросы англичане отвечали с примерной выдержкой и дисциплиной. От капитана я узнал лишь его имя и дату рождения. На все остальные вопросы – известно ли на Мальте о действиях немецких торпедных катеров, сколько британских кораблей подорвались на минах у берегов острова, в каком состоянии находятся защитники после бомбовых ударов – он отвечал лаконичным «я не знаю». Я не мог удержаться от невольной улыбки.

Насколько нам известно, все британские пленные были отправлены в Германию. Наши собственные потери были невелики. Один член экипажа флагманского катера получил легкое касательное ранение в голову, у катеров были лишь легкие повреждения.

Артиллерийское вооружение ML-130 превосходило наше. Мы добились успеха, поскольку смогли использовать все выгоды внезапного нападения. По данным пленных, судно некоторое время назад пришло из Гибралтара и практически каждый день патрулировало воды вокруг Мальты. На одной из карт мы нашли проложенный маршрут из Гибралтара на Мальту – по всей видимости, им пользуются и конвои. Любопытно, что этот маршрут обходит стороной все расположенные в Сицилийском проливе немецкие и итальянские минные поля – из этого можно сделать вывод, что они известны противнику. Единственная польза от этих мин заключается в том, что они заставляют вражеские корабли двигаться по весьма узкому фарватеру.

В течение дня катера загружаются минами, и вечером 7 мая мы выходим в море для постановки 20-го минного заграждения. Оно должно располагаться восточнее входа в гавань Ла-Валетты параллельно берегу на расстоянии половины морской мили от него. Нам удается выполнить задачу и не быть обнаруженными.

В 20.00 8 мая те же три катера вновь отправляются в поход. В час ночи, когда мы находимся севернее Ла-Валетты, мы видим на западе два силуэта, которые оказываются траулерами. В итоге мы не можем выйти на исходные позиции. Атаковать траулеры и затем ставить мины – тоже не вариант. В итоге мы аккуратно отходим на запасную позицию и ставим здесь мины с 01.47 до 01.57. После этого мы, стараясь не шуметь, снова выходим в район севернее Ла-Валетты и обнаруживаем там обоих противников, которые, судя по всему, готовятся войти в гавань. К сожалению, мы не можем их атаковать, поскольку нам придется выскочить на собственные минные заграждения с минами, находящимися на небольшой глубине. Возможно, эти траулеры – вспомогательные тральщики?

В ночь с 9 на 10 мая флотилия должна получить отдых. Это подтверждает и полученное в 11.00 распоряжение командующего. Однако мы на всякий случай грузим на катера очередную порцию мин. В 18.20 мы получаем сообщение от командующего, а в 19.35 – от 2-го авиакорпуса о том, что между 21.00 и 22.0 °Cицилийским проливом в направлении Мальты пройдет одиночный крейсер или эсминец противника. Теперь мы знаем, что нам придется выйти в море, чтобы перехватить его.

В 20.30 я созваниваюсь с командующим. Судя по всему, речь идет о быстроходном минном заградителе «Менксмен», идущем со скоростью 36 узлов. Час спустя я выхожу в море с катерами «S-61», «S-31» и «S-34», на борту которых находятся мины. Остальные четыре катера – «S-56», «S-54», «S-58» и «S-57» – под командованием старшего капитана выходят в море в 22.00, неся на борту полный комплект торпед. В последнее время они редко участвуют в операциях – мы бережем их двигатели для участия в операции в Ливии.

Полученный мной приказ гласит – поставить мины прямо на входе в гавань Ла-Валетты. Мы уже ставили там минное заграждение, но оно, вполне возможно, снято противником. После выполнения этой задачи мы совместно со 2-й группой должны образовать завесу от района северо-западнее Ла-Валетты до района северо-восточнее бухты Марса-Скала, чтобы перехватить заградитель, если он придет до рассвета. С наступлением дня торпедная атака станет невозможной, и вся надежда будет только на мины.

В районе полуночи поступает донесение с итальянской подлодки – в 21.20 минный заградитель видели в 2 милях севернее мыса Бон, он шел курсом на юг. В половине первого ночи мы подходим к Мальте. На остров как раз совершается воздушный налет. В 3 милях севернее Ла-Валетты мы замечаем два судна, идущих на юго-восток. Мы ложимся на контркурс, чтобы обойти эти сторожевики или тральщики ближе к берегу. В этот момент мы слышим, как на острове дают отбой воздушной тревоги. Ночь звездная, на небе ни облачка, юго-юго-западный ветер дует с силой 1–2 балла, волнения нет. Прекрасные условия для нашей операции!

Нужно проявлять большую осторожность для того, чтобы выйти на позиции для минных постановок, – тральщики могут нам серьезно помешать. Мы глушим двигатели и ждем беспокоящего налета, обещанного 2-м авиакорпусом. Полчаса спустя вновь появляются оба вражеских судна, и нам приходится отойти на северо-запад. В 02.30 мы пытаемся обойти сторожевики и движемся на юг; противник приблизился к берегу и идет нам навстречу. Лишь некоторое время спустя они отворачивают на восток. В этот момент звучит мощный взрыв – судя по всему, на Мальте взорвалась бомба замедленного действия. Это дает нам шанс, в 03.52 мы занимаем исходные позиции и движемся к берегу. Мы видим сторожевик в миле к северу от оконечности мола Святого Эльма. Возможно, это вспомогательный тральщик, который расчищает путь для минного заградителя.

В 04.09 загорается маленький сигнальный прожектор на входе в бухту Слиема западнее Ла-Валетты. Минуту спустя противник открывает огонь из зенитных автоматов по своим собственным кораблям. По всей видимости, англичане приняли нас, стоящих ближе к берегу, за своих, а британские суда – за немцев. Восходит луна, начинается рассвет. Мы довольно точно знаем свое местонахождение и идем развернутым фронтом параллельно берегу, стараясь не шуметь. Расстояние между катерами всего 50 метров, чтобы достичь большей плотности постановок.

В 04.14 мы ставим первую мину. Катерам приходится обходить буйки, обозначающие фарватер, – судя по всему, мы находимся на очищенном от мин проходе. Мы сокращаем интервал между сбросом мин с минуты до 30 секунд, чтобы добиться еще большей плотности. В 04.21 поставлена последняя мина. К этому моменту мы видим на берегу все до мелочей.

Теперь нам нужно как можно осторожнее отойти от берега. Дозорные, по всей видимости, приняли нас за своих, и мы должны ничем не нарушить эту иллюзию. Внезапно в 04.22 по левому борту происходит взрыв. «S-31» окутывается дымом. Флагманский катер немедленно поворачивает к нему и подходит к правому борту. «S-31» получил пробоину от мины в машинном отделении и раскололся пополам. Мы принимаем на борт спасшихся с тонущего катера и вылавливаем из воды кричащих о помощи товарищей, которых, судя по всему, сбросило туда взрывной волной.

После того как все секретные вещи переданы на флагманский катер, «S-31» начинает опрокидываться и грозит зацепить нас. Мы тихо отходим – в конце концов, мы в немногих сотнях метров от берега! Позади слышен еще один крик о помощи, мы даем задний ход и спасаем несчастного.

На часах 04.37, на востоке светло. Катер затонул, только острая носовая оконечность торчит из воды приблизительно на полметра. Мы отходим на север со скоростью 30 узлов, чтобы встретиться с «S-34», уже занявшим свое место в завесе. Нам удалось спасти капитана обер-лейтенанта цур зее Хаага, врача флотилии доктора Менена, итальянского офицера связи и большую часть экипажа. Но боевых постах погибли 9 человек. Из числа спасшихся двое ранены тяжело и один легко; ими занялся врач флотилии.

В 04.48 мы видим корабль, идущий на нас с северо-востока. Он движется малым ходом на юго-юго-запад и находится примерно в 15 милях от Ла-Валетты. Дав сигнал тревоги, «S-61» и «S-34» отходят на запад, чтобы занять оптимальные позиции для пуска торпед. В 04.50 минный заградитель поворачивает на восток и ускоряется, так что мы оказываемся за его кормой. Луна находится прямо позади вражеского корабля. Мы на максимальной скорости бросаемся вдогонку, надеясь, что он направляется прямо в руки второй группе флотилии и мы сможем совместными усилиями взять его в клещи. Это был бы идеальный вариант!

Семь минут спустя, в 04.57, мы видим на северо-востоке перестрелку с использованием трассирующих снарядов. Возможно, минный заградитель наткнулся на вторую группу и теперь обстреливает катера из автоматических пушек? Три минуты спустя корабль поворачивает на юго-запад и снижает скорость. Возможно, вторая группа выпустила торпеды, которые заставили его изменить курс. В любом случае мы выходим в атаку. Флагманский катер выпускает в 05.02 первую торпеду с дистанции 3000 метров и минуту спустя вторую торпеду с дистанции 2500 метров, чтобы упредить возможный маневр уклонения со стороны противника. В тот же момент «S-34» дает залп обеими торпедами. Поскольку противник поворачивает на сорок градусов на левый борт, все торпеды проходят мимо цели.

На часах 05.10, уже совсем светло, торпед у нас не осталось – самое время возвращаться домой, пока нас не атаковали вражеские самолеты. Мы спрашиваем себя, где находится вторая группа и видела ли она минный заградитель вообще. Кроме того, мы гадаем, получит ли последний хотя бы повреждения от поставленных нами мин? Увы, их заряд слишком слаб для того, чтобы добиться сильного эффекта, – именно поэтому мы ставили их как можно плотнее.

Мы тяжело переживаем из-за гибели наших товарищей, практически всех техников из экипажа «S-31». Совершенно неясно, что за мина могла находиться на входе в гавань? Возможно, ее сбросили с воздуха; кроме того, с «S-31» незадолго до гибели заметили плавающую на поверхности мину типа ТМА.

В 05.38 мы видим катера второй группы, которые присоединяются к нам. С 06.30 нас прикрывает четверка истребителей. Наличие трех раненых на борту флагманского катера заставляет нас идти с максимально возможной скоростью, чтобы как можно быстрее передать их в госпиталь. К сожалению, впоследствии один из них скончался.

И все же Фортуна не покинула нас окончательно. Во-первых, мы смогли спасти большинство членов экипажа «S-31». Во-вторых, противник на берегу, до которого было рукой подать, не узнал в нас немцев – в противном случае нам было бы не избежать намного больших потерь. Скорее всего, флагманский катер, остановившийся на 16 минут для спасения товарищей, был бы в этом случае уничтожен.

В 09.30 все катера прибывают в гавань. Мы узнаем от командира второй группы, что они заняли свои позиции в 02.00 и до рассвета не наблюдали никакого корабля. Тогда в 04.47 они атаковали два вражеских сторожевика северо-восточнее Ла-Валетты, выпустив торпеды и пустив в ход артиллерию. Спустя 6 минут один из сторожевиков загорелся, оба спустили спасательные шлюпки. Из-за начавшегося рассвета катера легли на обратный курс. Группа так и не увидела минный заградитель, даже после того, как получила радиограмму с флагманского катера. Наша неудача объясняется, таким образом, тем фактом, что противник оказался неподалеку от нас уже фактически при свете дня.

Из книги Роскилла мы знаем, что 20 апреля Рузвельт вновь предоставил авианосец «Уосп» для переброски самолетов на Мальту. В Англии он принял на борт еще 47 истребителей и прошел Гибралтарским проливом в ночь с 7 на 8 мая. Здесь к нему присоединился авианосец «Игл» с еще 17 самолетами на борту. Авианосцы прикрывали линкор «Ринаун», крейсера «Харибдис» и «Каир» и эсминцы. Не замеченные нашей разведкой, они вошли в Западное Средиземноморье и 9 мая подняли в воздух 64 самолета, после чего повернули на запад. В итоге 61 «Спитфайр» приземлился на Мальте, где уже учли горький опыт прошлой операции и создали условия для немедленной заправки и пополнения боеприпасов. Эти самолеты стали неприятным сюрпризом для уменьшившегося числа немецких бомбардировщиков 2-го авиакорпуса и сменивших их итальянских частей.

10 мая, когда авиация Оси начала очередной налет на остров, над Мальтой ее встретили многочисленные «Спитфайры», заранее поднявшиеся в воздух. Нападавшие понесли тяжелые потери, так что Роскилл говорит о «поворотном пункте в сражении за Мальту». К сожалению, наша разведка в этой ситуации проявила себя не с лучшей стороны.

Согласно тому же Роскиллу, минный заградитель «Уэлшмен», аналогичный «Менксмену», шел вместе с авианосной группой на восток. Единственным из всех он не повернул потом на запад, а продолжил путь к острову, неся на борту самые необходимые грузы, в том числе боеприпасы для зениток. Разгрузка заняла всего 7 часов, и в тот же день корабль отправился обратно в Гибралтар. Однако в 08.20 воздушная разведка обнаружила его стоящим в доке. Возможно, англичанам пришлось заделывать пробоину, полученную от одной из наших мин?

То обстоятельство, что минный заградитель смог разгрузиться и выйти в море в дневное время, объясняется вновь обретенным англичанами господством в воздухе над Мальтой. Теперь о дневных налетах можно было забыть. Сказалось то, что уже в конце апреля, когда Мальта казалась обезвреженной, крупные части 2-го авиакорпуса были переброшены на другие театры военных действий, а на их место прибыли итальянские подразделения.

В течение следующих трех ночей операции не проводятся. Лишь 13 мая в 20.30 я выхожу в море с катерами «S-35» и «S-34». Уже в 22.30 мы видим горящие на Мальте прожекторы. Около полуночи мы выходим на позицию для постановки мин. Хотя свет прожекторов периодически падает на катера, нас, похоже, не узнают. Мы часто глушим двигатели, чтобы не быть услышанными противником. Раз в 10 минут прожектора обшаривают горизонт над поверхностью воды. В 02.23 они целых семь минут светят в направлении катеров. Как только они гаснут, мы осторожно запускаем один двигатель и в 02.36 начинаем ставить мины. Постановка 23-го по счету минного заграждения занимает 10 минут, причем мы периодически оказываемся в лучах прожекторов. Они действительно нас не видят? Никто не стреляет!

Мы отходим от острова и патрулируем за пределами наших постановок, которые превратились уже в настоящее минное поле. В 03.30 катера отправляются в обратный путь.

В 20.15 16 мая мы выходим в море для постановки очередного минного заграждения. В составе флотилии – катера «S-59», «S-34», «S-58» и «S-35». Мы и не подозреваем о том, что эта операция окажется последней на долгий период времени.

Я планирую подойти к позиции с запада, поскольку это проще всего ввиду уже поставленных минных заграждений. В 00.20 мы находимся севернее бухты Святого Павла, ветер юго-западный силой 3–4 балла, волнение 2–3 балла, небо безоблачное. Прожектора в этом районе довольно слабые, и лишь в 01.10 лучи одного из них падают на наши катера. Мы берем вправо, чтобы не быть замеченными. В 2,5 мили от берега мы поворачиваем на север, а затем на северо-восток, чтобы выйти на исходную позицию с востока. Отходя от берега, мы слышим звук выстрела. Катера движутся параллельно побережью, потом поворачивают к Ла-Валетте. Поскольку следует считаться с возможностью обстрела береговой артиллерией, при котором нам придется отходить через собственное минное поле, я приказываю ставить мины на глубину в 3 метра.

С берега светят несколько прожекторов, но катера укрыты темнотой. Мы поворачиваем под прямым углом и ложимся на курс 130 градусов. В 02.04 поставлены первые мины. Три минуты спустя лучи прожекторов внезапно освещают нас, и мы видим вспышки выстрелов. Слева от нас слышен взрыв – «S-34» получил прямое попадание в правый борт на высоте машинного отделения. Остальные катера ставят дымовую завесу и на полной скорости уходят на север.

Мне вполне очевидно, что попадание в машинное отделение лишает катер хода. Теперь необходимо спасти экипаж на виду у противника, который видит нас как днем. Поврежденный катер лишь частично укрыт нашей дымовой завесой. Я приказываю второму звену идти западным курсом к берегу, отвлекая на себя внимание противника. «S-58» и «S-35» немедленно реагируют, подойдя к берегу, поставив дымовую завесу и вернувшись обратно. Наш флагманский катер «S59» также идет к берегу на полной скорости, при этом береговые батареи немедленно открывают огонь. Наша задача – пройти как можно дальше на юг, чтобы закрыть поврежденный катер дымовой завесой, тогда мы сможем спасти его экипаж и затопить судно.

Впрочем, вполне возможно, что катер уже тонет сам по себе.

Мы идем зигзагом на полной скорости, ставя дымовую завесу. Вокруг нас поднимаются фонтаны воды от вражеских снарядов. Они ложатся очень кучно, и две минуты спустя мы вынуждены отвернуть. Продолжая ставить завесу, мы поворачиваем налево и вновь направляемся навстречу прожекторам и орудиям противника, надеясь, что ветер укроет нашей завесой подбитый катер. Но нет – мы видим «S-34», ярко освещенный прожекторами и обстреливаемый с берега. Спустя две минуты мы отворачиваем вправо, приближаемся к берегу и ставим еще одну завесу. На часах 02.20 – с момента начала драмы прошло 13 минут. Наш катер на максимальной скорости выныривает из искусственного тумана, ставит еще одну завесу и исчезает в дыму. Теперь нам наконец-то удалось сделать так, что «S-34» будет некоторое время не виден с берега.

Однако где же он? Завеса настолько плотная, что найти поврежденный катер нелегко нам самим. Мы движемся в том направлении, где видели его в последний раз, и в 02.26 замечаем короткий световой сигнал. Повернув на него, мы спустя две минуты уже подходим к борту «S-34». Прожектора противника шарят по дымовой завесе, артиллерия ведет ожесточенный огонь наугад. Хорошо, что у них нет радарного наведения!

Капитан катера, обер-лейтенант цур зее Гюнтер Шульц, докладывает, что катер тонет. Сначала мы переправляем раненых, затем секретные документы и приборы, а также весь остальной экипаж. «S-34» погрузился уже довольно глубоко в воду, однако я приказываю взорвать его. Встроенные в носовой и кормовой частях катера заряды взрывчатки приведены в действие. В этот момент дымовая завеса рассеивается, и в 02.31 флагманский катер снова оказывается под огнем вражеской артиллерии. Мы ставим дымовую завесу, отходим от «S-34» и спустя три минуты останавливаемся, чтобы проследить за его гибелью.

В 02.42 заряды взрываются, и обшаривающие поверхность воды прожектора освещают столб воды и дыма. Мы не стали ждать, пока катер полностью скроется под водой, но не сомневаемся, что это произойдет в течение ближайшего получаса. Мы начинаем отход и принимаем на борт врача со второго звена.

Для собственного успокоения я в 02.45 отправляю радиограмму во 2-й авиакорпус с просьбой в ходе утренней разведки посмотреть, остался ли на плаву корпус катера, и при необходимости добить его. Ничто не должно попасть в руки противника.

В 06.20 мы прибываем. Я тут же звоню в Мессину в штаб 2-го авиакорпуса, чтобы узнать о результатах воздушной разведки, и с изумлением узнаю, что с воздуха видели остов катера, который продолжал держаться на поверхности воды. Два истребителя-бомбардировщика атаковали его и уничтожили, но, к сожалению, в бою со «Спитфайрами» был потерян один Ме-109.

И снова у нас потери. Три человека погибли на боевом посту, трое, в том числе итальянский офицер, получили ранения. Мы едва оправились от полученного шока, когда пришел приказ грузить мины на четыре катера. И это несмотря на то, что ситуация коренным образом изменилась, и неизвестно, имеет ли смысл продолжать ставить мины в радиусе действия береговых батарей Мальты. Судя по всему, приказ был отдан автоматически, до знакомства с моим отчетом о событиях минувшей ночи.

Я отправляю подробный отчет в нескольких зашифрованных телефонограммах, и в 19.25 18 мая мы получаем долгожданное распоряжение командующего: «Никаких больше минных постановок. Подготовка к переброске в Северную Африку».

Вся флотилия облегченно вздохнула, когда избавилась от этой тяжелой, опасной, нервной и – самое главное – не слишком благодарной работы по минированию Мальты. 19 мая 1942 года я записал в журнале боевых действий:

«В общей сложности было проведено 24 операции по постановке мин. Мозаичная постановка заграждений стала возможной лишь благодаря многочасовым промерам глубин с помощью эхолота, что позволяло нам точно установить собственное местонахождение. То, что нам удалось незамеченными поставить 23 заграждения прямо у берега и у входа в гавань, следует приписать исключительно невнимательности дозорных на берегу. Командиры и экипажи показали в ходе этих операций, длившихся иногда 3–4 ночи подряд, высокую степень выучки и мужества. Большое значение имела скорость постановки заграждений, поскольку впереди у нас были операции в Северной Африке, к которым флотилия должна была приступить в боеготовом состоянии. Надежда на то, что мы снова сможем действовать торпедами, воодушевила личный состав, что вполне понятно после тяжелых и кровопролитных минных операций. Даже самый юный матрос понимал, насколько высока вероятность гибели от мин или вражеской артиллерии в этих опасных водах – при том, что успех операций был отнюдь не очевидным. Особенно в тот момент, когда мы стали нести потери, экипажам стало ясно, насколько сложную задачу мы выполнили. Нам очень повезло, что удалось спасти команды обоих погибших катеров. В обоих случаях было в полной мере проявлено товарищеское чувство».

Подводя итог наших операций в районе Мальты, необходимо сказать, что в течение 156 дней флотилия (состоявшая до 5 февраля из пяти, затем из десяти катеров) провела 29 операций. Из них две носили разведывательный характер, две были направлены против конвоев Александрия – Мальта, целью одной было окончательное потопление «Бреконшира», а 24 были направлены на постановку мин. В среднем в операции участвовали 5 катеров. 7 операций были прерваны по причине плохой погоды. В ходе двух операций мы встречали боевые корабли, ни разу не встретив транспорты. В двух случаях был проведен артиллерийский бой. Были выпущены 7 торпед, в том числе 4 – по минному заградителю «Уэлшмен» и 3 – по траулеру и сторожевику. Мы поставили в общей сложности 557 мин, в том числе 133 ТМА, 8 LMF, 4 UMA, 216 UMB, 196 FMC. Потоплены охотник за подводными лодками ML-130 и траулер, оба артиллерией, поврежден один сторожевик. Флотилия потеряла 2 катера, 13 человек убитыми и 6 ранеными. В течение 67 дней плохая погода не позволяла проводить операции, в течение 16 дней мы отдыхали из-за отсутствия подходящих целей и отказа мин, в течение 15 дней был отдых после напряженных операций. Кроме того, в течение 19 дней нам не позволяла действовать полная луна.

Нам повезло, что неисправность мин ТМА обнаружилась уже в ходе первых постановок. С декабря по март погода часто была плохой, и катера в любом случае не смогли бы часто выходить в море. В течение этого времени удалось доставить со складов мины других типов, пусть и менее подходящие для решения наших задач, зато надежные.

Особо следует рассмотреть вопрос об эффективности наших минных постановок. Точными данными мы в то время не располагали; исключением была гибель британского эсминца «Саутволд» 24 марта. Чего еще удалось добиться флотилии? С какого момента британское командование было в курсе наших операций? В какой степени они повлияли на решения англичан, касавшиеся проводки своих конвоев, и помогли нашим конвоям беспрепятственно достигать Северной Африки?

Ответы на эти вопросы можно было найти только спустя много лет после окончания войны. Роскилл в своем труде пишет касательно апреля – мая 1942 года: «Потеря тральщиков быстро вызвала новый кризис, поскольку подходы к гавани были заминированы». Все крейсера и эсминцы покинули остров в начале апреля, а уцелевшие подлодки 10-й флотилии – в начале мая.

Эффективность наших мин в полной мере скажется в июне 1942 года при попытке провести конвой из Гибралтара на Мальту. В итальянском труде, посвященном войне на море, об этом говорится: «Необходимо упомянуть минирование фарватера, ведущего в гавань Ла-Валетты, осуществлявшееся с декабря 1941 года силами немецкой 3-й флотилии торпедных катеров. Прекрасные операции, которые на определенное время парализовали судоходство англичан и нанесли им серьезные потери».

Глава 9. В Восточном Средиземноморье. 21 мая – 7 сентября 1942 г.

К моменту переброски в Северную Африку боеготовность флотилии была достаточно высокой. Переборка двигателей была осуществлена заблаговременно – большую помощь в этом нам оказали итальянские моряки. Особого упоминания заслуживает глава итальянских представителей при нашей флотилии Луиджи де Манинкор, которого мы называли Джиджи. Без него и его помощников у нас вряд ли была бы возможность в течение 6 месяцев непрерывно действовать, опираясь на Аугусту и Порто-Эмпедокле.

Тем временем обер-лейтенант цур зее фон Гернет провел из Вильгельмсхафена в Специю катера «S-30», «S-36», «S-55» и «S-60». С 21 мая они были готовы к переброске в Аугусту. Катера «S-33», «S-61» и «S-35» находились в это время на капитальном ремонте в Палермо. К немедленной переброске в Дерну были, таким образом, готовы катера «S-54», «S-56», «S-57», «S-58» и «S-59».

Вечером 21 мая я выхожу в море с этой пятеркой. На скорости 26 узлов мы идем в бухту Наварина. В 5 часов утра мы видим горы Аркадии на греческом побережье. Спустя 3 часа мы проходим маяк Пилоса и встаем на рейде этого порта. Здесь, в Наваринской бухте, 20 октября 1827 года состоялось последнее морское сражение парусных судов. Турецкий флот проиграл союзному флоту англичан, французов и русских, помогавшему грекам в их освободительной борьбе.

В 21.00 мы поднимаем якоря, чтобы идти на Крит, в бухту Суда. В Ионическом море прекрасная погода: юго-восточный ветер силой 1 балл и гладкое море. В полночь мы проходим остров Чериготто и в половине второго ночи видим мыс Спата – северо-западную оконечность Крита.

Наши торпедные катера рассекают море, на котором в течение более двух тысяч лет разыгрывались грандиозные морские сражения между финикийцами, греками, критянами, римлянами и египтянами. При этом они несли неописуемые, невообразимые в наше время потери. В Эгейском море византийцы впервые использовали в 677 году нашей эры «греческий огонь» против сарацинского флота. Это позволило Константинополю устоять против первого натиска новой фанатичной религии. Решение всемирно-исторического масштаба было принято благодаря применению нового оружия в морской войне!

В пять часов утра лоцманский катер проводит нас через минные заграждения бухты Суда. Мы проходим мимо остова британского крейсера «Йорк», потопленного итальянскими торпедными катерами, и в 6 утра причаливаем к молу. Здесь мы пополняем запасы горючего и ожидаем приказа от командующего, который организовал свой командный пункт в Дерне.

Вечером 26 мая мы выходим из Суды и пересекаем Средиземное море. В 5 часов утра показываются скалистые берега Африки, и вскоре мы причаливаем к временному пирсу в Рас-эль-Хиляле. Здесь мы перекачиваем горючее с помощью ручных насосов – весьма скучная процедура! Впервые у нас под ногами африканская земля – сплошные камни, никакого песка, на который мы рассчитывали. После короткой ознакомительной прогулки мы возвращаемся на борт, чтобы поспать перед предстоящей ночной операцией. Ровно в 13.00 на пирсе появляется курьер и передает мне письменный приказ.

Между Эль-Газалой и Тобруком запланирована ночная ложная высадка под кодовым названием «Хекер», в которой должны принять участие паромы из Дерны. Задача флотилии – прикрыть операцию с востока от вражеских судов, которые могут прийти из Тобрука. В роли ближнего охранения будет выступать 6-я флотилия тральщиков.

«S-57» еще до заката отправляется в Дерну, чтобы принять на борт вице-адмирала Вайхольда, который несет ответственность за операцию в целом. Остальные 5 катеров выходят в море в 18.00 в направлении Тобрука. Уже через час нас настигает приказ идти в Дерну, встать там на якорь и находиться в 15-минутной готовности. В 20.00 мы прибываем к месту назначения и швартуемся к остову транспорта. Командующий ожидает нас на каменном молу. Я отправляюсь к нему и узнаю, что Роммель перенес операцию «Хекер» на сутки. С 14 часов сегодняшнего дня артиллерия Оси обстреливает прекрасно оборудованные позиции англичан у Эль-Газалы. Лунной ночью, которая в пустыне такая же светлая, как день, танковая армия «Африка» должна внезапно обойти противника с фланга. При том наша десантная операция должна носить характер диверсии; противник должен быть готов к ней, поскольку его воздушная разведка уже наверняка обнаружила, что гавань Дерны забита множеством мелких судов.

На следующее утро я встречаюсь с нашими товарищами, готовившими для нас опорный пункт в Дерне под командованием обер-лейтенанта Люрса. Обход торпедного и артиллерийского склада, склада горючего и мастерских показывает мне, что тут поработали настоящие мастера своего дела.

Вечером 28 мая мы выходим в море в соответствии с приказом в 18.30. «S-57» с командующим на борту является флагманским кораблем соединения. В 20.15 я отправляю три катера вперед, чтобы они заняли позиции в линии охранения. Мы движемся восточным курсом, видимость прекрасная. Ни один корабль противника, который идет ближе чем в 15 милях от побережья, не останется незамеченным.

С 21.00 мы видим и слышим разрывы бомб и огонь артиллерии – это наступает танковая армия «Африка». Когда мы находимся западнее Тобрука, мы слышим воющие в крепости сирены воздушной тревоги. Видны разрывы бомб, огонь зениток и свет прожекторов. На суше огневая ночь, на море мертвая тишина.

В 22.45 мы видим впереди вражеский сторожевик, который при нашем приближении отстреливает зеленую ракету. Судя по всему, это сигнал тревоги для тех, кто на берегу. Мы ложимся на обратный курс, сохраняя визуальный контакт со сторожевиком. Там, где должна состояться высадка, прожектора обшаривают поверхность моря.

В 23.11 мы получаем радиограмму от командующего, что операция «Хекер» прервана. Мы возвращаемся назад и прибываем в Дерну в 02.15. В течение дня мы узнаем, что противник уделил повышенное внимание возможным местам высадки десанта. Очевидно, англичане знали о готовящейся операции. В связи с этим «Хекер» отменяется окончательно.

30 мая из Аугусты прибывают «S-60» и «S-55», в итоге у нас семь боеготовых катеров. Мы не совсем довольны происходящим, поскольку полная луна мешает нам проводить операции. И это в тот момент, когда наши товарищи на суше сражаются днем и ночью, прорывая хорошо подготовленную оборону противника!

С 3 июня луна перестает быть помехой, поскольку восходит только после полуночи. В это время в Дерну прибывают «S-30» и «S-36». Вечером 3 июня четырьмя катерами я провожу разведывательный рейд вдоль вражеского побережья вплоть до района восточнее Тобрука. Именно здесь должны ходить конвои из Александрии.

В 23.00 с флагманского катера мы замечаем силуэт корабля, идущего восточным курсом. Мы бросаемся следом, полагая, что перед нами небольшой эсминец. Приблизившись, мы видим второй, более крупный силуэт – судя по всему, это транспорт. Мы отправляем трем другим катерам приказ атаковать. Поскольку луна восходит, наш флагманский «S-54» выпускает две торпеды по транспорту водоизмещением около 5 тысяч тонн. Обе они проходят перед вражеским кораблем. Две минуты спустя мы видим еще один эсминец сопровождения.

Мы перезаряжаем торпедные аппараты и атакуем с кормы с дистанции менее 1000 метров. Но сразу же после выпуска торпед транспорт отворачивает, и мы снова промахиваемся. Проклятая лунная ночь! Капитан вражеского парохода явно не дремлет!

В 23.42 «S-57» выпускает торпеду по эсминцу сопровождения, но промахивается. В 23.56 «S-58» дает двухторпедный залп по транспорту, но обе торпеды проходят мимо. В 00.05 мы слышим взрыв. «S-57» докладывает, что попал в эсминец, который тонет. Второй эсминец спешит на помощь своему товарищу. Мы сохраняем контакт с транспортом и стараемся навести на него другие катера. Все они выпускают торпеды, но транспорт все время меняет курс, и попасть по нему не удается. «S-57» сообщает, что его преследует вышедший из Тобрука эсминец.

Весьма разочарованные самими собой, мы ложимся на обратный курс. Экипажи уже почти год не выпускали торпеды, новые члены экипажей еще не привыкли работать в команде. Лунная ночь не давала шансов совершить внезапную атаку – падение торпеды в воду наверняка было прекрасно видно с мостика транспорта. Единственным утешением был успех, достигнутый «S-57». Сегодня мы знаем, что он потопил не эсминец, а эскортный корабль «Кокер» водоизмещением 350 тонн, который прикрывал транспорт с кормы.

В течение следующих четырех ночей мы отправляли группу из четырех катеров для прочесывания акватории восточнее Тобрука. Помимо сторожевых кораблей, мы ничего не замечали.

От нашего командующего мы узнавали о положении дел на суше. Хитроумный маневр Роммеля позволил ему обойти позиции англичан у Эль-Газалы и выйти в тыл противнику, прорвавшись к побережью. Однако затем британцы перерезали его коммуникации. Роммель смог пробить с востока коридор через оборонительные линии противника. Теперь нужно было захватить краеугольный камень на южном участке британского фронта – форт Бир-Хакеим. Его обороняла французская бригада генерала Кенига. Соотношение сил в начале наступления было не в пользу Роммеля. У него имелось 320 немецких и 240 легких итальянских танков, а также 90 самоходных орудий, большей частью калибра 8,8 см. Противник, генерал Ричи, располагал 631 танком, к которым позднее присоединились еще 250.

По данным радиоразведки, 9 июня между Мерса-Матрух и Сиди-эль-Барани находился конвой, шедший, по всей видимости, в Тобрук. В связи с нехваткой сил авиация не может провести разведку, и флотилия выходит в море в составе 7 катеров, намереваясь сформировать линию длиной 30 морских миль. Мы ищем противника всю ночь и ложимся на обратный курс в 05.30, так никого и не обнаружив.

На следующий день становится известно, что 11 июня в 10 милях от Александрии был замечен конвой из 6 транспортов с охранением, идущий северо-западным курсом. В его составе большие транспорты водоизмещением около 10 тысяч тонн, идущие со скоростью 13–14 узлов. Число крейсеров в Александрии в последние дни увеличилось с 4 до 8. Не для Мальты ли предназначен этот конвой, учитывая, что такие крупные транспорты трудно разгрузить в Тобруке? К сожалению, более точных данных у нас нет, и мы должны сделать попытку отправиться навстречу противнику в надежде, что он попадет в наши сети.

В 19.00 шесть катеров выходят в море. К полуночи мы находимся в 30 милях севернее Рас-Аззаса, северо-западный ветер дует с силой 4–6 баллов, волнение силой 4 балла, видимость умеренная. Мы расходимся веером и курсируем между побережьем и точкой примерно в 50 милях севернее. В этой полосе ни один конвой не сможет пройти незамеченным. В 02.00 мы отправляемся в обратный путь, так никого и не увидев.

В течение дня 13 июня становится известно, что конвой повернул назад севернее Сиди-эль-Барани и движется восточным курсом в направлении Александрии. Из этих многодневных передвижений в районе, где активно действуют немецкие подлодки, я делаю вывод, что речь идет о конвое, предназначенном для Мальты. Пока он вне зоны наших действий, но, по всей вероятности, будет проходить севернее Дерны и Тобрука в ночь с 14 на 15 июня. Это хороший шанс для нас.

Утром 14 июня ситуация выглядела следующим образом: британское командование намеревается одновременно отправить по одному конвою из Гибралтара и из Александрии под сильным прикрытием на Мальту. С момента неудачи мартовского конвоя остров снабжался только с помощью минного заградителя «Уэлшмен» и подводных лодок, которые доставляли лишь самое необходимое. Чтобы удержать Мальту, противник намеревался провести сразу две операции – «Вигороз» с востока и «Гарпун» с запада, заставив нас разделить свои силы в условиях, когда крупные соединения авиации занимались поддержкой наступления Роммеля. Британцы надеялись довести до Мальты достаточное число транспортов для того, чтобы создать условия для восстановления там базы авиации и флота, способной бороться с идущими в Африку конвоями Оси. Руководство Англии, старой морской державы, прекрасно знает, что лучший способ победить противника – перерезать ему идущие по морю линии снабжения.

По всей видимости, англичане считают, что прикрытый линкором и двумя авианосцами конвой из Гибралтара будет иметь больше шансов прорваться на Мальту. Здесь в происходящее не вмешаются ни итальянские линкоры, ни большое число немецких самолетов. Силам Оси, в свою очередь, необходимо нанести конвоям такой ущерб, при котором достигнутая весной нейтрализация Мальты не будет нарушена.

Вышедший из Гибралтара конвой состоит из 6 транспортов под прикрытием линкора «Малайя», авианосцев «Игл» и «Аргус», крейсеров «Кения», «Ливерпуль», «Харибдис» и «Каир», 17 эсминцев, 4 больших и 6 малых тральщиков. Согласно Роскиллу, тральщики должны были в дальнейшем остаться на Мальте, чтобы ликвидировать угрозу, исходящую от наших минных заграждений.

Конвой из Александрии состоял из 11 транспортов, прикрытых крейсером ПВО, 7 крейсерами, 26 эсминцами, корветами, тральщиками и спасательными судами. Кроме того, корабль-мишень «Центурион» был превращен в ложный линкор. Однако подделка была быстро распознана нашей воздушной разведкой, и из Таранто навстречу конвою вышла итальянская эскадра в составе линкоров «Литторио» и «Витторио Венето», 2 тяжелых крейсеров, 2 легких крейсеров и 12 эсминцев. Уже 12 июня немецкие самолеты с Крита и из Ливии успешно атаковали конвой. До второй половины дня 14 июня 2 транспорта были потоплены, один поврежден, один вернулся в Александрию. На закате этого дня конвой находился между Критом и Дерной – для нас это была исключительно выгодная позиция. От командующего мы получили приказ: атаковать.

После совещания с капитанами мы выходим из Дерны в 14.20. В составе флотилии – катера «S-54», «S-58», «S-55», «S-56», «S-36» и «S-59», на каждом из которых находится по 4 торпеды. В общей сложности это дает нам 24 торпеды. Мы специально вышли пораньше на случай мелких поломок в двигателях катеров. Двигаясь на север, мы непрерывно получаем информацию о противнике от воздушной разведки. Мы планируем произвести одновременную атаку всеми шестью катерами, чтобы парировать возможные маневры уклонения со стороны противника и повысить шансы на успех. Как только мы видим конвой, я отправлю звено из трех катеров под командованием старшего капитана на юг, а сам обойду конвой с севера, чтобы взять противника в клещи. Перед началом атаки будет дана соответствующая радиограмма.

Около 18.00 над нами пролетает «Бофайтер», не пытаясь атаковать. Очевидно, противнику уже известно о нашем присутствии. В 18.20 мы видим над восточным горизонтом сотни разрывов зенитных снарядов. Очевидно, конвой именно там. Итак, мы нашли конвой и надеемся атаковать его, как только стемнеет.

В 19.15 я отправляю группу из «S-56», «S-36» и «S-59» на юг, напомнив о том, что сигнал к атаке будет подан отдельно, а мишенью должны служить только транспорты. Противник, очевидно, поменял курс с северо-западного на юго-западный. Звенья занимают свои позиции севернее и южнее конвоя. В 19.52 перед носом «S-58» внезапно вырастают три столба воды – в сумерках нас атаковал наш же собственный Ju-88. Лучше бы он сбросил эти бомбы на конвой! Мы идем на юг, поскольку быстро темнеет, а противник находится на границе нашей видимости.

В 20.25 мы видим два эсминца, а за ними – 3 силуэта больших транспортов. В этот момент на небе загораются осветительные бомбы, и мы вынуждены отвернуть, поскольку становится светло как днем. Я немедленно отправляю в Дерну запрос: «В наш квадрат больше никаких осветительных бомб». Надеюсь, командующий сможет добиться прекращения сброса осветительных бомб. В 20.45 мы пристраиваемся в кильватер эсминца класса «Джервис», который, по всей видимости, замыкает конвой. Расстояние до него составляет около 2000 метров. Слева и справа от него находятся еще два эсминца, за ними видны силуэты трех транспортов, которые прекрасно освещены осветительными бомбами. Противник идет курсом 260 градусов со скоростью 13 узлов.

Осветительные бомбы исключают возможность атаки. В 21.40 я снова прошу прекратить их сбрасывать. В этот момент мы слышим, что вторая группа, по всей видимости, потеряла контакт с конвоем. Мы даем им приказы, благодаря которым они вновь выходят на противника.

На часах 23.00 – именно на это время я планировал одновременную атаку. Я снова прошу по радио прекратить освещение, хотя рискую, что наши сообщения засекут вражеские радисты. В этот момент осветительная бомба загорается прямо позади нас, и катера предстают во всем своем великолепии, почти ослепляя противника! Эсминец немедленно открывает огонь из автоматических пушек и 12-см орудий, потом поворачивает к нам и мчится по прекрасно освещенным волнам. Нам не остается ничего иного, кроме как отвернуть налево и поставить дымовую завесу, которая укрывает нас от противника. Пять минут спустя эсминец прекращает огонь. В 23.20 тройка катеров снова собирается вместе – при ярком свете найти друг друга совсем не сложно. Две минуты спустя эсминец появляется вновь – у него же на борту радар! Он начинает обстреливать нас, мы ставим завесу, и тут нас атакуют наши собственные самолеты. Бомбы взрываются между катерами, не причиняя ущерба, но столько проклятий в адрес осветительных бомб звучит нечасто!

В 23.45 я отправляю командующему радиограмму: «Пожалуйста, больше никаких бомбежек, из-за осветительных бомб торпедная атака невозможна». Мы останавливаемся, поскольку на флагманском катере вышел из строя один из двигателей. В результате атаки эсминца и бомбардировщиков мы потеряли конвой из виду. Спустя 35 минут мотор починен – какое счастье, что мы избавились от преследователя!

В 00.26 мы разворачиваемся широким фронтом, чтобы на полной скорости идти вслед за конвоем. К нам должна присоединиться и вторая группа в том случае, если она утратила контакт с противником. Мы должны постараться в оставшееся темное время атаковать транспорты. «S-36» из второй группы сообщает, что огни не видят конвой. Катера присоединяются к нам.

От командующего приходит радиограмма, что авиация обязалась не сбрасывать осветительные бомбы в течение часа. Однако они продолжают ярко светить с небес, выдавая наше местонахождение. Кроме того, мы узнаем, что наша радиоразведка перехватила сообщение с заметившего нас «Бофайтера» – вражеские летчики идентифицировали нас как подводную лодку.

«S-56» докладывает, что видит эсминец. Этого мало, нужны транспорты. В 01.00 я даю еще одну радиограмму: «Если и дальше будут осветительные бомбы, мы не сможем атаковать». Мы ослеплены их светом и не в состоянии различить силуэты транспортов.

В 01.20 мы видим эсминец, идущий прямо на нас. Мы поворачиваем на юго-запад, чтобы обойти его. Через несколько минут справа и спустя несколько минут видим идущий на нас второй эсминец. Мы поворачиваем на север и видим 4 минуты спустя третий эсминец по левому борту. Повернув на восток, мы встречаемся с очередным эсминцем – причем позиция противника не позволяет нам выпустить торпеды. Мы поворачиваем направо на юго-восток, эсминец полным ходом идет за нами. На часах 01.38.

Мы удивляемся, почему эсминцы не открывают по нам огонь. В конечном счете радары дают им возможность стрелять, даже не имея визуального контакта. Единственное объяснение – противник не хочет нервировать экипажи собственных транспортов. Еще одна загадка – почему из 4 замеченных эсминцев 3 двигались на восток? Мальта же находится на западе! Я подозреваю, что семерка транспортов совсем близко.

В 01.39 мы видим справа спереди два эсминца, поворачиваем на северо-восток и видим очередные осветительные бомбы впереди. Если там транспорты, это большая удача! Но они прикрываются 26 эсминцами, и многие из них находятся здесь, восточнее конвоя. Почему? Возможно, противник оттянул силы, чтобы не дать нам прорваться к транспортам?

На часах 01.50. Эсминцев все больше. Я информирую другие экипажи о курсах противника. В 02.46 «S-55» по радио сообщает о том, что видит транспорты, которые теперь идут на север. Мы в это время уходим на юг, спасаясь от эсминцев, но видим еще два справа спереди. Мы сворачиваем на север, затем на запад и развиваем максимальную скорость, чтобы прорваться в юго-западном направлении к замеченным транспортам и выйти из адского котла эсминцев. Им проще, у них есть радар, а у нас только глаза!

В 02.51 мы видим на юго-западе огненное зарево и слышим несколько глухих взрывов. Минуту спустя в том же направлении видны выстрелы орудий. Очевидно, один из наших катеров осуществил успешную торпедную атаку, и теперь его преследуют вражеские эсминцы. Мы движемся в сторону взрывов, оторвавшись от преследователей. «S-55» сообщает, что потерял контакт с конвоем и его оттеснили эсминцы. Мы поворачиваем на юг, но ничего не видим, хотя находимся поблизости от места, где гремели взрывы.

В 4 часа ночи, не наблюдая противника, мы ложимся на обратный курс. В 04.19 мы получили радиограмму от «S-56»: «В 02.51 крейсер и 5 эсминцев, курс 100 градусов, скорость 15 узлов. Попадание двух торпед в крейсер». Это первый крейсер, успешно атакованный немецкими торпедными катерами! Выдающееся достижение экипажа.

Спустя некоторое время, в 04.45, «S-55» докладывает о четырех эсминцах, идущих курсом 110 градусов. Судя по всему, по крайней мере часть сил охранения повернула назад и отходит на восток. Возможно, на обратный курс лег весь конвой, узнав о выходе в море превосходящих сил итальянского флота.