Асы «шнелльботов». Немецкие торпедные катера в бою

Несмотря на успех «S-56», мы прибываем в Дерну в 8 утра весьма разочарованными. 4 катера уже стоят на якоре, «S-36» прибывает чуть позднее. На мачте «S-56» развевается красный вымпел в знак того, что катер одержал победу над военным кораблем. Прихватив бутылку коньяка, я перехожу на борт удачливого катера, где меня встречает радостный экипаж. Я поздравляю их с победой, после чего узнаю все подробности ночной атаки. Затонул ли крейсер, мы узнаем позднее.

«S-59», «S-58» и «S-55», двигаясь на запад, многократно вступали в контакт с эсминцами и атаковали их торпедами, но промахивались. «S-56» тоже выпустил в 02.27 две торпеды по эсминцу. Сегодня из труда Роскилла мы знаем, что некоторое время спустя после успешной атаки на крейсер «Ньюкасл» водоизмещением 10 тысяч тонн в эсминец «Хести» попала торпеда, которая повредила его настолько серьезно, что он был затоплен своими же кораблями. По мнению Роскилла, этот успех мог принадлежать только «S-55», который доложил, что промахнулся двумя торпедами. То, что одна торпеда попала в цель, экипаж катера, преследуемого эсминцами, просто не заметил. Таким образом, мы одержали две победы в ходе этой ночной операции, так блестяще начатой и так разочаровывающе законченной – успешно обнаружив противника и сохраняя контакт в течение трех часов, мы так и не сумели атаковать свою главную цель.

После нашего прибытия в Дерну командующий сообщает нам, что он предпринимал огромные усилия для того, чтобы самолеты прекратили сбрасывать осветительные бомбы. Однако Кессельринг считал, что именно авиация способна внести решающий вклад в разгром конвоя, кроме того, он должен был точно осуществить наведение итальянской эскадры, поэтому из опасения утратить контакт с противником не соглашался с доводами Вайхольда. Разумеется, возможности авиации и итальянского флота были несравнимо выше, чем у наших шести катеров. Но координировать усилия было бы все же целесообразно – тогда мы смогли бы атаковать противника сразу после наступления темноты.

Только в течение дня воздушная разведка сообщила нам, что весь конвой перед рассветом повернул на обратный курс и направился к Александрии. Стало ясно, почему встреченные нами эсминцы двигались на восток и почему мы больше не обнаружили группу транспортов. Из книги Роскилла мы знаем, что адмирал Виан получил от командующего Средиземноморским флотом в Александрии адмирала Харвуда приказ повернуть назад в два часа ночи, поскольку в 7 утра на конвой должна была выйти итальянская эскадра, против которой охранение не имело шансов, даже если не принимать во внимание авиацию с Крита и из Киренаики.

Обратимся теперь к отчету обер-лейтенанта цур зее Вупперманна, капитана катера «S-56»:

«15.6. 01.40. Радиограмма командира 3-й флотилии командующему: если дальше осветительные бомбы, атака исключена. Последний контакт с транспортами 23.09 в квадрате 5247, враг шел курсом 280 градусов со скоростью 14 узлов». Мне было совершенно непонятно, находился я севернее или южнее конвоя. Я вышел на связь с «S-58» из группы флагмана и попытался действовать вместе с ним. Вскоре после двух часов ночи «S-58» занял выгодную позицию для атаки – возможно, это был торпедированный нами позднее крейсер, – однако промахнулся. К сожалению, я не знаю, где находился этот катер относительно меня. Предполагаю, что западнее, поскольку он сообщил о нескольких кораблях, шедших восточным курсом, а именно туда направлялся постоянно наблюдаемый мной эсминец.

02.15, квадрат СО 5168. Я поучаю радиограмму о том, что, если до 02.30 не будет контакта с противником, прервать операцию и двигаться к берегу. В связи с этим я прощаюсь с надеждой, что эсминец выведет меня к транспортам, и решаю выпустить торпеды по боевым кораблям.

02.20. Я нахожусь перед двумя эсминцами – второй внезапно появился по правому борту. Начинаю атаку на уже упомянутый эсминец класса «Джервис», с которым поддерживал контакт в течение двух часов.

02.27. Промах двумя торпедами по эсминцу, нос противника справа, положение 80, скорость 18 узлов, расстояние 800 метров. Видимость была хорошей, северо-западный ветер 4 балла, волнение 2–3 балла, длинная волна, поэтому наши бинокли все время в брызгах. Впрочем, все детали были видны невооруженным глазом.

02.28. Я поворачиваю на восток, а затем на юг со скоростью 15 узлов, не будучи замеченным противником.

02.30. Отойдя от обоих эсминцев, перезаряжаю торпедные аппараты и вижу, как с запада подходят еще несколько кораблей.

02.35. Направляюсь на юг со скоростью 24 узла – у меня такое чувство, что один эсминец меня преследует.

02.36. Среди идущих восточным курсом силуэтов замечаю один, который значительно больше остальных.

02.37. Курс 200 градусов, скорость 15 узлов, приближаюсь к вражескому соединению.

02.38. Поворачиваю на север навстречу противнику, скорость 9 узлов.

02.39. Останавливаюсь, чтобы исправить ситуацию с застрявшей торпедой в левом аппарате. Проблема устранена, мы готовы стрелять.

02.40. Севернее меня картина следующая: большой длинный силуэт в середине, дистанция до него около 3500 метров. Вокруг него пояс из 4 эсминцев. Признаки крейсера: почти вдвое длиннее эсминцев. На крейсере две слегка наклоненные трубы, две косые мачты-треноги, отвесный нос, число башен пока не определить. Эсминцы – передний класса «Джервис», возможно, тот, по которому я стрелял. Сзади справа маленький двухтрубный эсминец, позади эсминец класса «Джервис». Два эсминца по левому борту крейсера, тип не определить, позднее вижу, что они двухтрубные.

02.41–02.43. Еще один эсминец на полном ходу подходит к соединению. Судя по всему, он собирается занять место спереди справа от крейсера.

02.44. Со скоростью 15 узлов я приближаюсь к соединению северо-восточным курсом. Противник тем временем повернул на юго-восток. Крейсер находится в положении 30–40, расстояние 2500 метров.

02.45. Эсминцы, сильно дымя, увеличивают скорость, чтобы сохранить свое место в охранении.

02.46. Я ложусь на курс 110 градусов, чтобы установить точный курс и скорость соединения. Последний эсминец, присоединившийся к крейсеру – его тип я не могу определить, – движется в мою сторону.

02.47. Хотя противник идет на меня, я не думаю, что он меня заметил, поскольку остальные эсминцы продолжают идти легким зигзагом. Я меняю курс на 130 градусов, скорость 15 узлов.

02.48. Курс 150 градусов, скорость 15 узлов.

02.49. Теперь я уверен, что крейсер тоже идет курсом 150 градусов со скоростью 15 узлов. Расстояние до него около 1000 метров. Находящийся позади меня эсминец прошел через мой кильватерный след и теперь находится справа от меня. Расстояние до него около 500 метров. Расстояние до переднего эсминца около 800 метров.

02.50. Я повернул на крейсер, собираясь стрелять. Еще раз переспрашиваю, все ли в порядке с торпедными аппаратами, и выясняю, что на левом из них крышка не открыта, как положено. Я приказываю двигаться курсом 40 градусов, скорость 9 узлов. В этот момент я различаю большую четырехугольную надстройку крейсера, две или три орудийные башни с двумя или тремя орудиями в каждой. Внезапно с передней мачты в мою сторону бьет луч мощного прожектора, который ослепляет меня. В этот момент крышка левого торпедного аппарата полностью открылась, и я приказал повернуть на левый борт и выпустил обе торпеды прямо навстречу лучу прожектора. Выстрел был вслепую, поскольку мой помощник у прицела не видел ничего из-за ослепительного света. Положение противника 60, скорость 15 узлов, расстояние 500–700 метров. В момент, когда я выпустил левую торпеду, меня осветил второй прожектор, по всей видимости, с кормовой мачты крейсера. Я оказался точно в перекрестье лучей и приказал круто повернуть на правый борт – левый двигатель полный вперед, средний – малый вперед, правый двигатель заглушить. Оглянувшись, я увидел, что в 100 метрах позади меня мчится эсминец, его нос и мостик ярко освещены прожектором крейсера. В ту же секунду эсминец открыл огонь из автоматических зениток.

02.50.34. Оба прожектора выключились. Правая торпеда, судя по всему, попала в носовую оконечность, где сдетонировал погреб с боеприпасами – это выглядит как фейерверк. Одновременно наш катер содрогается от мощного удара, слышен глухой треск. Спустя несколько секунд следует второй взрыв – там, где была средняя часть крейсера, показалось облако черного дыма, над которым поднимался гриб серого дыма (по всей видимости, попадание в котлы или машинное отделение).

02.51. Я ложусь на курс 180 градусов и развиваю полную скорость – 33 узла. Несколько секунд я смотрю на крейсер, полностью окутанный облаком дыма. Но самое время сосредоточиться на двух эсминцах, между которыми я находился. В 02.52 мне доложили, что облако дыма уменьшилось, однако нос крейсера больше не показался из него. Я двигался зигзагом на юго-запад, и в 02.52 находившийся слева за моей кормой эсминец открыл по мне огонь из автоматических зениток. Я начал ставить дымовую завесу, эсминец стреляет хорошо, но его снаряды падают впереди или позади катера. Вскоре после этого он посылает серию сигналов другому, находящемуся справа сзади от меня эсминцу, который также вел огонь и вполне мог попасть по своему товарищу. Второй эсминец немедленно прекратил стрельбу.

02.53. Я нахожусь ровно между двумя эсминцами, курс 120 градусов, скорость 33 узла. Скорость эсминцев я оцениваю в 28 узлов.

02.54. Находящийся справа за кормой эсминец постепенно оказался у меня за кормой и вновь открыл огонь из своих орудий. Эсминец у левого борта медленно отходит влево.

02.55. Находящийся позади меня эсминец преследует меня до 03.20. Он не ведет постоянного огня и, судя по всему, теряет мой кильватерный след, поскольку я постоянно меняю курс. Радиограмма от командира: обратить внимание на идущие на восток эсминцы.

03.23. Курс 180 градусов, 30 узлов, эсминец пропал из виду. Начинаем отход в Дерну, установлена связь на УКВ с «S-58». Он также давно потерял контакт с соединением. Радиограмма от командира – доложить местонахождение.

04.03. Чтобы помочь нашей авиации установить картину произошедшего, отправляю радиограмму: в 02.51 крейсер и 5 эсминцев квадрат 5168, курс 100, скорость 15. Два попадания в крейсер. Вупперманн».

Благодаря прекрасным тактическим навыкам и смелости экипажа катер добился выдающегося успеха. Капитан был представлен к Дубовым листьям к Рыцарскому кресту, остальные члены экипажа – к другим наградам.

Согласно Роскиллу, повернувший в два часа ночи на восток конвой получил утром распоряжение вновь повернуть на запад и идти к Мальте. В это время британские бомбардировщики и торпедоносцы с Мальты атаковали итальянскую эскадру с воздуха. Попадание получил только крейсер «Тренто», однако он смог остаться в строю. Второй налет силами торпедоносцев и бомбардировщиков «Либерейтор», стартовавших из Египта, состоялся между 9 и 10 часами утра. Бомба попала в носовую башню линкора «Литторио», однако не нанесла ему серьезного ущерба. В 10 часов утра итальянскую эскадру отделяли от конвоя лишь 150 миль.

После провала атак с воздуха адмирал Харвуд вторично приказал конвою повернуть на восток, чтобы избежать разгрома в бою с линкорами. Налеты немецкой авиации с Крита нанесли противнику дополнительные потери. Тяжелый крейсер «Бирмингем» был поврежден бомбой, эсминец «Эйредейл» получил настолько тяжелые повреждения, что его пришлось затопить; та же судьба постигла эсминец «Нестор». Из 11 транспортов осталось лишь 6 – два были потоплены, три в поврежденном состоянии отправлены в Александрию и Тобрук. Поскольку на боевых кораблях осталась лишь треть боекомплекта зенитных снарядов, адмирал Виан решил не рисковать прорываться к Мальте даже после того, как в 16.00 итальянская эскадра легла на обратный путь – хотя командующий в Александрии отправил ему телеграмму: «Теперь появился шанс провести конвой на Мальту».

Однако опытный Виан прекрасно понимал, что попытка еще раз добраться до острова под ударами немецких пикировщиков в условиях дефицита зенитных снарядов приведет к опустошительным последствиям. 16 июня во второй половине дня конвой прибыл в Александрию. Практически одновременно итальянцы вернулись в Таранто, причем «Литторио» ночью получил торпедное попадание в носовую оконечность.

Операция «Вигороуз» на длительное время осталась последней безуспешной попыткой провести конвой по морю, берега которого были заняты противником. С Крита и Сицилии на севере, из Киренаики на юге бомбардировщики и торпедоносцы Оси, прикрытые истребителями, могли спокойно уничтожать такие конвои. Однако примечательно, что на Мальте вновь стали базироваться ударные самолеты, то есть нанесенный аэродромам острова ущерб был быстро компенсирован.

Вкратце упомяну о ходе операции «Гарпун» – конвое, шедшем из Гибралтара. Согласно Роскиллу, он вышел из Англии с 6 транспортами 5 июня и в ночь с 11 на 12 июня прошел Гибралтарским проливом. На борту кораблей находилось 43 тысячи тонн грузов. Параллельно на Мальту отправился минный заградитель «Уэлшмен» с зенитными боеприпасами и запасными частями – его наша разведка не обнаружила. Утром 14 июня конвой оказался в радиусе действий германо-итальянской авиации на Сардинии, и с 10.30 последовали атаки бомбардировщиков и торпедоносцев. Транспорт «Танимбар» был потоплен, крейсер «Ливерпуль» лишился хода и был отбуксирован эсминцем «Антилопа» в Гибралтар.

Вечером конвой оказался западнее Сицилийского пролива в радиусе действия размещенных на Сицилии самолетов 2-го авиакорпуса. Любопытно, но продолжавшиеся до заката атаки немецких пикировщиков и итальянских торпедоносцев не увенчались ни малейшим успехом. В 21.00 адмирал Картейс, командовавший охранением, повернул назад с тяжелыми кораблями, двумя из трех крейсеров и несколькими эсминцами. К Мальте пятерка транспортов отправилась под прикрытием крейсера ПВО «Каир» и 9 эсминцев. Картейс надеялся, что конвою не нужно будет опасаться ударов с воздуха, поскольку на рассвете он окажется под прикрытием мальтийских истребителей. Он не рассчитывал на то, что итальянские крейсера из Палермо вмешаются в происходящее, поскольку в ходе прежних проводок конвоев таких ситуаций не было. Однако утром 15 июня ошибка британского руководства стала очевидной.

14 июня вечером из Палермо вышли итальянские тяжелые крейсера «Эугенио ди Савойя» и «Монтекукколи» в сопровождении 3 эсминцев. В половине седьмого утра британский «Бофайтер» обнаружил их примерно в 30 милях южнее острова Пантеллерия и в 15 милях к северу от британского конвоя. Транспорты под прикрытием крейсера ПВО «Каир» немедленно повернули на юг, а эсминцы атаковали итальянцы. В итоге «Бедуин» и «Партридж» получили попадания и лишились хода; англичанам, в свою очередь, удалось повредить один итальянский эсминец.

Прикрыв транспорты дымовой завесой, капитан «Каира» во главе 4 эсминцев класса «Хант» отправился на помощь товарищам. Таким образом, когда в 7 часов утра транспорты были атакованы немецкими пикировщиками, никакого зенитного прикрытия у них не было.

Пароход «Чент» был потоплен, танкер «Кентукки» получил попадание, но был взят на буксир. В 11.20 в ходе второго воздушного налета был потоплен транспорт «Бардуэн». Чтобы спасти хотя бы два оставшихся транспорта, «Кентукки» и «Бардуэн» были затоплены. Кроме того, пришлось пожертвовать эсминцем «Бедуин» ввиду приближения итальянских крейсеров. «Партридж» смог уйти своим ходом в Гибралтар. Транспорты «Орари» и «Тройлус» постоянно прикрывались дымовой завесой. Через некоторое время они оказались в радиусе действия истребителей с Мальты, и новые воздушные атаки остались безуспешными.

В 15.30 британский конвой наконец воссоединился. Неожиданно у берегов Мальты, когда казалось, что все испытания позади, англичане понесли новые потери: 3 эсминца, тральщик и транспорт «Орари» водоизмещением 10 350 тонн попали на выставленные нами мины. Польский эсминец «Куявяк» погиб, остальные дотянули до гавани Ла-Валетты. Если бы мы имели возможность поставить ТМА, а не более легкие мины, все 5 кораблей наверняка погибли бы. Уже в отсутствие самой флотилии ее прежние действия, таким образом, возымели эффект. Британское руководство совершенно недопустимым образом недооценило исходящую от мин угрозу. В итоге наши потери, понесенные при минных постановках, оказались не напрасными.

Итог операции «Гарпун» оказывался совершенно неудовлетворительным для противника. Из 6 кораблей прибыли лишь 2, один из которых был поврежден. Были потеряны два эсминца, тяжело повреждены крейсер, 3 эсминца и тральщик. Если добавить сюда потери конвоя «Вигороуз», цена проводки двух транспортов будет следующей: крейсер «Гермиона», 5 эсминцев, 5 транспортов, танкер и 7 палубных истребителей были потеряны. 3 крейсера, 3 эсминца, тральщик и 3 транспорта были повреждены. Такие потери являются в нормальных условиях недопустимыми; однако здесь на карте стояла стратегически и политически важная позиция. Британское руководство прекрасно осознавало, какие последствия для событий на Ближнем Волстоке, в долине Нила и Индийском океане будет иметь потеря Мальты. Два прибывших транспорта значительно улучшили положение острова. Кроме того, снабжение осуществлялось силами подводных лодок и минного заградителя «Уэлшмен». Силы Королевского флота были на тот момент недостаточны для того, чтобы в обозримом будущем провести новый конвой.

Роскилл в своей книге сопоставляет снабжение Мальты в 1941 году и в первые семь месяцев 1942 года. Результаты получаются следующие: в 1941 году из Александрии и Гибралтара на Мальту был отправлен 31 корабль, при этом потерян был лишь один. В первые 7 месяцев 1942 года был отправлен 21 корабль в составе конвоев и 9 одиночных – всего 30. Из них 10 были потоплены, 10 вернулись и 10 прибыли на Мальту. Из последних десяти три были потоплены в гавани и лишь семь смогли доставить свой груз.

Итог получился безрадостный. Однако после того, как основная масса немецкой авиации покинула Сицилию, противовоздушная оборона Мальты была вновь усилена. Наши бомбардировщики уже не рисковали атаковать остров днем. То, что на Мальте снова стали базироваться британские бомбардировщики и торпедоносцы, стало новой угрозой для наших коммуникаций в Средиземном море. Правда, «Соединение К» и подводные лодки не могли пока вернуться на Мальту из-за так и не устраненных минных заграждений.

Ситуация в Северной Африке развивалась тем временем следующим образом: 11 июня в результате безостановочных атак сухопутных войск и Люфтваффе был захвачен форт Бир-Хакеим. 15-я и 21-я танковые дивизии начали продвижение к побережью и Тобруку. Им удалось поодиночке разгромить танковые бригады противника и выйти 15 июня к побережью и к Тобруку, после того как последние части британцев отступили из северного отрезка Эль-Газалы.

Все это происходило, пока мы из Дерны действовали против британского конвоя. На море были сосредоточены и все усилия нашей авиации, так что англичанам удалось по большей части упорядоченно отступить на восток.

Британское командование готовилось к оставлению Тобрука. 17 июня оттуда ушли все корабли. Однако Роммель предпринял обманный маневр, сделав вид, что собирается обойти Тобрук, как и год назад. 19 июня он во главе 90-й легкой дивизии вышел к Бардии на ливийско-египетской границе. В 05.20 следующего утра он неожиданно для противника начал наступление на Тобрук силами своих дивизий и 20-го итальянского моторизованного корпуса. 80 пикировщиков и 100 бомбардировщиков открыли однодневное сражение за Тобрук, который еще год назад считался неприступным.

Спустя 24 часа Роммель во главе своего штаба прибыл в Тобрук. Комендант крепости генерал Клоппер капитулировал в 09.40. Было взято 33 тысячи пленных, невообразимые запасы военного имущества попали в наши руки. Казалось, путь в Египет свободен. Где остатки 8-й армии могут создать оборонительный фронт? Сможет ли она, даже с учетом пополнений, своевременно остановить Роммеля на его пути в Александрию и Каир? Или следует сначала взять Мальту?

Согласно Роскиллу, в британском Адмиралтействе считались с возможностью потери Александрии, в связи с чем были сделаны приготовления к переброске остатков Средиземноморского флота в Хайфу и Красное море. Суэцкий канал следовало после этого блокировать затопленными кораблями. Штабы планировалось отправить в Порт-Саид. Таким образом, противник считал, что Роммель вскоре окажется в Александрии. Но у его танков больше не было горючего.

Во второй половине дня 20 июня мы получили приказ от командующего: «Предстоит захват Тобрука, который ожидается к 20.00. Следует считаться с возможностью отступления англичан по морю. 6-я флотилия тральщиков капитан-лейтенанта Райшауера получает приказ двигаться ночью из Дерны в Тобрук и с утра 21.6 создать свободный от мин фарватер на пути в гавань Тобрука. Задача: 1) атаковать все выходящие из Тобрука корабли; 2) охранять 6-ю флотилию тральщиков от вражеских эсминцев, создав пояс охранения севернее Рас-Аззаса с расстоянием между катерами 5 миль. Оставаться там до тех пор, пока утренняя воздушная разведка не сообщит, что в море нет противника».

Задача ясная. В 20.45 20 июня катера «S-54», «S-55», «S-58», «S-56», «S-36» и «S-59» выходят из Дерны. В час ночи мы находимся напротив Тобрука. На суше все горит. Построившись клином, флотилия со скоростью 26 узлов идет на восток. В 4 часа ночи мы занимаем позиции в поясе охранения. «S-58» в этот момент видит 3 маленьких судна на северо-востоке. Я отправляю «S-56» и «S-58» выяснить, что это за корабли. Тем временем светает, и мы видим целую цепочку маленьких судов.

Я отправляю все катера в атаку. С 04.50 до полудня мы ведем огневой бой с противником – десантными паромами, большим десантным кораблем, траулерами и буксирами, некоторые из которых вооружены 4-см орудиями и упорно сопротивляются. В итоге практически все суда противника вынуждены прекратить сопротивление. Все пленные размещаются частью на наших катерах, частью на захваченном «S-55» десантном корабле водоизмещением около 300 тонн, на который высаживается наша призовая команда. Остальные захваченные суда уничтожаются с помощью взрывчатки.

Всего мы выгружаем в Тобруке 175 пленных, в том числе 10 офицеров. Кроме того, нами захвачен большой десантный корабль «Лайтер 150» с 3 грузовиками и тягачом на борту, а также два пришвартованных к нему малых десантных парома. Уничтожены были 5 десантных паромов водоизмещением примерно по 40 тонн, сторожевик водоизмещением около 400 тонн, буксир (около 100 тонн), моторная лодка и моторный парусник (около 150 тонн). На обратном пути «S-58» под командованием моего адъютанта, обер-лейтенанта цур зее Бакхауса, отправил на дно покинутый экипажем транспорт водоизмещением около 5 тысяч тонн с бензином, судя по всему, поврежденный Люфтваффе.

Около 19.00 мы передаем призовые суда и пленных 6-й флотилии тральщиков в Тобруке и движемся дальше, чтобы пополнить запасы горючего и боеприпасов. В Дерну мы прибываем в 22.35, всего операция длилась 26 часов.

К сожалению, в артиллерийском бою с противником погиб капитан «S-58» – обер-лейтенант цур зее Эберхард Гайгер. Стоявший рядом с ним на мостике врач флотилии доктор Менен получил тяжелое ранение в живот и скончался следующим вечером в лазарете в Дерне. Еще 6 раненых были сразу же после боя переданы на «S-56», который на максимальной скорости был отправлен в Дерну, куда прибыл в 14.15. «S-36» на обратном пути был восточнее Тобрука атакован вражескими истребителями, два человека из его экипажа получили тяжелые ранения.

После того как экипажи устранили полученные в бою повреждения, катера получили новую задачу – прикрытие конвоев между Бенгази и Тобруком.

В 14.00 22 июня «S-59» принял на борт командующего в Дерне и доставил его в Тобрук. «S-54» охранял паром Зибеля и 2 десантных катера, которые в 16.30 отплыли с нашими торпедами, горючим и прочими запасами из Дерны в Тобрук. «S-56» в 17.25 вышел из Дерны, чтобы прикрывать маленький, но ценный транспорт со снабжением и 4 судна 2-й десантной флотилии, следующие по тому же маршруту.

На следующий день, 23 июня, все малые конвои прибывают в Тобрук. Один из катеров замечает плавающую в море бочку с двумя британскими солдатами и спасает их. «S-36» и «S-55» выходят из Дерны в 19.30 и сопровождают транспорт «Савона» в Бенгази. На обратном пути они прикрывают судно «Лола» и пароход «Трапани». Только сейчас становится ясно, насколько малочисленны и примитивны плавсредства, с помощью которых осуществляется снабжение наших войск!

В следующие дни воздушная разведка не замечает в Восточном Средиземноморье ни единого судна. Мы в это время обустраиваем временную базу в Тобруке, которую, по всей видимости, нам вскоре придется покинуть. Экипажи собирают брошенные в пустыне британские тягачи и грузовики и ремонтируют их. Техники флота помогают армейским инженерам привести в порядок сооружения гавани. Доставленные нами десантные паромы, а также захваченные в гавани малые суда ремонтируются. Наконец, наши матросы ремонтируют большой холодильник, что позволяет спасти 25 тонн захваченного у англичан мороженого мяса.

Немецкие части берут все, что им нужно, с больших складов, которые англичане построили вокруг Тобрука. У каждого из наших моряков были только одни брюки, одна куртка и две рубашки. На складах же нам удалось обзавестись даже шерстяными шинелями на случай холодных ночей! И это не говоря о прекрасных сигаретах и роме, подобных которым мы до сих пор не пробовали. Во время поездок по пустыне, окружавшей Тобрук, мы обнаружили большие палатки, которые установили рядом с якорными стоянками катеров.

В эти дни танковой армии Роммеля удалось, преследуя противника, ворваться на территорию Египта и занять Мерса-Матрух. 29 июня это местечко с закрытой бухтой и маленьким пирсом оказалось в наших руках. В 17.00 1 июля «S-54», «S-59» и «S-56» вышли из Тобрука и в 5 часов следующего утра оказались в Мерса-Матрух. Один катер смог пришвартоваться к маленькому цементному пирсу, остальные встали на якорь.

Нашим «плавучим опорным пунктом» стал десантный паром с 12 торпедами и одним краном, к которому пришвартован греческий моторный парусник с 45 тоннами горючего в бочках. В 21.00 они под прикрытием тральщика из 6-й флотилии отправились из Тобрука в Мерса-Матрух. Тем же маршрутом по суше отправлены 4 трофейных грузовика с различным имуществом. С 3 июля опорный пункт действует; теперь флотилия может совершать вылазки вплоть до Александрии и даже восточнее, до устья Нила. Наступление на суше позволяет нам проводить такие операции, о которых пару месяцев назад никто и мечтать не смел. 4 июля флотилия получает пополнение – из Аугусты через бухту Суда прибывают «S-61», «S-60» и «S-33».

Сухопутный фронт с 30 июня проходит у Эль-Аламейна, в 96 километрах от Александрии. Наши бомбардировщики теперь могут атаковать этот город под прикрытием истребителей. Командующий Средиземноморским флотом, поднявший свой флаг на еще находившемся в доке линкоре «Квин Элизабет», приказал всем военным и торговым судам, присутствие которых не было настоятельно необходимо, уйти в Красное море. Остальные военные корабли были переброшены в Порт-Саид и Хайфу, 1-я флотилия подводных лодок перебазировалась в Бейрут. Все командные пункты были отведены в зону Суэцкого канала. Была проведена подготовка к взрыву сооружений гавани и затоплению кораблей на фарватере Александрии. Интернированная в порту французская эскадра адмирала Годфроя отказалась уходить в Красное море.

Если бросить взгляд на карту Восточного Средиземноморья, становится очевидной отчаянная смелость попытки с помощью одной танковой армии, поддержанной авиацией и тремя флотилиями – десантной, тральщиков и торпедных катеров, – ликвидировать важнейшие позиции Британской империи. В Лондоне сознавали весь масштаб угрозы, но Гитлер смотрел на восток, в сторону Советского Союза, и недооценивал основного противника в этой войне – британскую морскую державу. Не хватало одного-единственного шага – передать Роммелю достаточно сил для того, чтобы он мог прорвать слабый фронт у Эль-Аламейна и одним рывком выйти к Александрии и Каиру. В итоге разгромленная 8-я армия и зависящие от растянутых коммуникаций силы Оси стояли друг напротив друга, не в силах предпринять активные действия.

В этих условиях вновь активизировалась Мальта. Адмирал Летем доложил 5 июля командующему Средиземноморским флотом, что остров способен принять 10-ю флотилию подводных лодок, поскольку опасность воздушных налетов устранена, а ведущие к Ла-Валетте фарватеры очищены от мин. С начала мая англичанам удалось снять 206 поставленных нами мин; адмирал, однако, не знал, что мы в общей сложности поставили 557 мин и 416 минных защитников. Эта недооценка уже дорого обошлась в процессе проводки конвоя «Гарпун», а более 300 мин еще ждали своего часа.

Число истребителей на Мальте увеличилось благодаря двум рейдам авианосца «Игл», несшего на борту 31 и 28 «Спитфайров» соответственно. 16 июля минный заградитель «Уэлшмен» доставил на остров пищевые концентраты для населения. Во второй половине июля подводная лодка «Анброкен» из 10-й флотилии вернулась на Мальту. Имя этого корабля – «Несломленный» – прекрасно символизирует высокий боевой дух, с которым англичане сражались за остров вопреки всем поражениям. Базирующиеся на Мальте бомбардировщики и торпедоносцы превратились в огромную опасность для наших конвоев.

Согласно воздушной разведке от 2 июля, в Александрии находились транспорт водоизмещением 8–9 тысяч тонн, танкер в 6–7 тысяч тонн, пассажирское судно в 3 тысячи тонн и эскортный корабль. Кроме того, в гавани находилась интернированная французская эскадра в составе линкора «Лоррейн», 4 крейсеров, 3 эсминцев и подводной лодки. Судя по всему, находящиеся в гавани транспорты предназначены для того, чтобы затопить их на фарватере. Изменилось ли что-то на 4 июля, неизвестно, поскольку вылетов на разведку не было.

Мы выходим в этот день шестью катерами – «S-54», «S-33», «S-61», «S-60», «S-56» и «S-59». Наша задача – после наступления темноты оказаться северо-восточнее Александрии, у Розетты, напротив устья западных рукавов Нила. В 23.00 мы видим налет немецких бомбардировщиков на Александрию, а четверть часа спустя строимся фронтом в 25 милях севернее побережья и движемся на юго-запад. В час ночи мы видим побережье, залитое лунным светом. Час спустя на входе в гавань мы замечаем сторожевик. Мы осторожно приближаемся к гавани на расстояние в 2 мили и глушим двигатели. Нам сильно мешает луна, хотя она пока находится на востоке. Глядя на освещенный луной город, мы вспоминаем о том, что здесь однажды началась «александрийская эпоха». Если бы только можно было сойти на берег, чтобы почувствовать волшебство давно канувшего в прошлое столетия!

В этом настроении мы в 02.30 ложимся на обратный курс. В течение 45 минут нас ищут несколько мощных прожекторов, но не добиваются успеха. Мы обнаруживаем исходящее с берега радиолокационное излучение и понимаем, что нас засекли. Длительный путь в район операций – он занимает около 6 часов – ограничивает время пребывания у цели, в этот раз оно составило 3 часа. Кроме того, ресурс двигателей быстро расходуется.

Тем временем экипажи ставят палатки на западной стороне бухты Мерса-Матрух. Мы маскируем катера, так, чтобы они выглядели с воздуха как четырехугольники и не могли быть идентифицированы. Это наша обычная практика с момента прибытия в Аугусту. В гавани есть противовоздушная оборона – 8,8-см и автоматические зенитки. Если катера будут так же открывать огонь, как мы однажды пытались сделать, они привлекут к себе все внимание вражеской авиации.

5 июля в 14.00 над бухтой очень низко пролетает британский разведчик. Катера флотилии стоят поодиночке хорошо замаскированные. В час ночи начинается первая бомбежка со средних высот. Луна взошла, и катера прекрасно освещены, к тому же противник сбрасывает осветительные бомбы. В 03.00 следует вторая волна. Один самолет на бреющем полете атакует «S-61» и сбрасывает шесть разрывных бомб. В катер попадает множество осколков, легко ранен капитан и убит один из унтер-офицеров. Повреждения настолько серьезные, что катер приходится отправлять на верфь в Палермо.

7 июля «S-56» и «S-57» также отправляются в Палермо для переборки двигателей. Их экипажи получают отпуск. Вскоре будет отправлен и «S-59», так что во флотилии останется два боеготовых катера. 250 моточасов до малого капремонта и 500 до большого – это весьма узкие рамки.

6 июля воздушная разведка обнаружила множество кораблей в гавани Александрии. Здесь находились 12 транспортов общим водоизмещением около 45 тысяч тонн, танкер в 6 тысяч тонн, плавучий госпиталь, эсминец, эскортный корабль и 5 малых боевых кораблей. Судя по всему, после первого испуга противник начал понемногу приходить в себя. Организация массового снабжения 8-й армии через Александрию может стать опасной для Роммеля.

В 16.30 катера «S-33», «S-60» и «S-59» выходят в море на случай, если после наступления темноты часть кораблей попытается покинуть Александрию. Уже в 22.00 мы находимся в 30 милях севернее порта. Развернувшись фронтом, мы движемся на восток и юго-восток, перед устьем Нила поворачиваем на юго-запад и идем параллельно берегу. Побережье хорошо просматривается. В 01.30 мы наблюдаем атаку немецких бомбардировщиков и полчаса спустя ложимся на обратный курс.

11 июля в 13.00 нас неожиданно атакует восьмерка британских бомбардировщиков, сбрасывающих серии по 20–30 разрывных бомб. К несчастью, пароход «Брук», который как раз разгружается, получает попадание в кормовой люк, что влечет за собой взрыв канистр с бензином. Пароход немедленно вспыхивает и тонет в 21.00. В час ночи нас будит канонада – самолеты сбрасывают осветительные бомбы, в то время как эсминцы обстреливают город и гавань. Вскоре мы уже на борту и поднимаем якоря. В этот момент приходит известие, что перед самой гаванью потоплен торпедой с эсминца пароход «Стурла». 20 минут спустя мы видим силуэт немецкого тральщика. Мы подходим к нему и узнаем подробности гибели парохода. Спустя полчаса мы видим спасательную шлюпку, плот и обломки. Наши матросы спасают уцелевших. Некоторые из них, обвязавшись канатом, прыгают за борт, чтобы вытащить товарищей. Отовсюду слышатся крики о помощи. От спасенных мы узнаем, где еще плавают люди, и в 04.50 спасаем последнего уцелевшего. Благодаря хорошей погоде нам удалось спасти 45 человек, не считая капитана и итальянского офицера связи. Вскоре после этого появляются три моторных парусника, которые мы сопровождаем до гавани. Здесь мы передаем спасенных, на лицах которых еще застыло выражение ужаса, на берег.

С 12 по 15 июля ситуация в порту Александрия не меняется. Операции флотилии – в составе всего 2 катеров – против александрийских конвоев будут безуспешными, поскольку противник организует движение таким образом, что ночью они оказываются вне зоны нашей досягаемости. От командующего флотилия получает указание использовать передышку на фронте для переборки двигателей, чтобы к концу августа – началу сентября достичь высшей стадии боеготовности.

В ночь с 17 на 18 июля мы осуществляем разведывательную операцию севернее Александрии; в это время британские эсминцы обстреливают гавань Мерса-Матрух. После возвращения мы предлагаем командующему использовать катера для обороны гавани от дальнейших вылазок британцев.

Вечером 18 июля тройка катеров выходит в море за часа до полуночи и занимает позиции восточнее Мерса-Матрух на фронте в 9 миль. Едва мы успели выйти в назначенный район, как уловили радиолокационное излучение эсминцев. Четверть часа спустя мы видим два больших силуэта – эсминцы класса «Джервис». «S-55» начинает атаку, когда эсминцы внезапно поворачивают на северо-запад. Мы пытаемся держаться наравне с ними и по радио оповещаем два других катера. Однако мы теряем противника из виду, радарное излучение тоже пропало.

В 00.09 мы видим осветительные бомбы и трассы выстрелов на западе и предполагаем, что один из катеров атакован с воздуха. Вскоре после этого, в 00.20, мы улавливаем радиолокационные лучи с юга – по всей видимости, это эсминцы. Мы поворачиваем на юг, в 00.26 видим бомбы над Мерса-Метрух и зенитный огонь. В 00.40 мы видим оба эсминца на фоне осветительных бомб, которые полным ходом идут на восток вдоль берега. Мы мчимся на них полным ходом. В 00.45 эсминцы открывают огонь по гавани. Мы переходим на скорость 9 узлов, чтобы выпустить торпеды с 1000 метров. Но в этот момент сначала один, а затем и второй эсминец разворачивается на нас и начинает стрелять по нам из всех своих калибров – от главного до зенитных орудий. Ставя дымовую завесу, мы поворачиваем направо, оба эсминца преследуют нас. 40-мм трассирующие снаряды врезаются в воду, не долетая до нас, отскакивают от нее и перелетают через катер по широкой дуге. Во время этой погони «S-60» использует свой шанс и выстреливает обе торпеды, которые, к сожалению, проходят позади эсминцев. В 01.07 флагманский катер наконец отрывается от преследователей, мы получили только одно небольшое попадание в корпус.

Радиолокационное излучение становится слабее, и мы понимаем, что эсминцы легли на обратный курс. Но на западе мы снова видим осветительные бомбы и огненные трассы; в это мгновение поступает радиограмма от «S-33», атакованного самолетом «Альбакор». Эти уродливые медлительные ночные разведчики и торпедоносцы британского флота, имеющие на борту радары, будут в дальнейшем успешно вредить не только нам, но и идущим из Италии конвоям. В 05.15 мы прибываем в гавань. «S-33» подвергался упорным атакам самолета, был обстрелян из пушек и пулеметов, кроме того, на катер были сброшены 4 бомбы, которые упали в воду в 15–20 метрах от него. Двое членов экипажа получили в итоге ранения.

Даже если в ходе операции нам не удалось осуществить успешную торпедную атаку, мы все же добились того, что эсминцы вынуждены были прекратить обстрел гавани уже через 2 минуты после его начала и переключить свое внимание на нас. Благодаря этому удалось на следующее утро спокойно разгрузить транспорт «Агригенто».

В 23.00 19 июля наши три катера выходят в море с той же задачей, что и прошлой ночью. Уже 20 минут спустя мы засекаем излучение радара на востоке. В 23.35 мы видим 3 силуэта на 60 градусов. Итак, они вернулись в компании с еще одним. Поскольку противник видит нас на экранах своих радаров, бой придется вести как днем. Мы спрашиваем себя, сможем ли мы вообще помешать противнику обстрелять гавань? Достаточно будет, если один или два эсминца займутся катерами, а один проведет обстрел.

Сначала флагманский катер поддерживает контакт с противником, который на высокой скорости идет на запад. Одновременно мы оповещаем оба остальных катера по радио. Мы находимся на расстоянии 4 морских миль от берега, эсминцы севернее нас. С этого расстояния они не смогут обстрелять гавань – возможно, их задача заключается в том, чтобы предпринять рейд в район Тобрука, или они просто хотят подойти к Мерса-Матрух с запада. На небе пока ни одной осветительной бомбы. Когда эсминцы поворачивают на северо-запад, а мы уже находимся западнее гавани, на небе слева за нашей кормой вспыхивают огни. Бомбы висят прямо над гаванью, и в их свете мы видим позади себя еще два эсминца, которые в 00.37 открывают огонь. В этот момент находящиеся западнее нас эсминцы разворачиваются и начинают преследовать нас вместе с самолетом «Альбакор», который освещает нас бомбами. Мы вынуждены, ставя дымовую завесу, повернуть на север. Внезапно «S-60» начинает отставать, и мы ставим новую завесу, чтобы сбить противника со следа. В наших товарищей попали?

В 00.55 противник исчезает из виду. От капитана «S-60» мы узнаем, что катер после попадания в среднее машинное отделение может развить скорость лишь в 9 узлов. Какое счастье, что эсминцы отстали, в противном случае катер стал бы для них легкой добычей.

В ходе этой операции противник полностью переиграл нас в тактическом плане, отправив группу эсминцев в 6 милях севернее побережья в надежде, что она притянет к себе немецкие катера. Этот расчет полностью оправдался. После этого противник силами второй группы эсминцев смог беспрепятственно обстрелять гавань. 1:0 в пользу англичан! Эта тактика удалась противнику, поскольку он имел радары, а мы нет. В журнале боевых действий я записал:

«Намерение атаковать противника, обстреливающего гавань, ни разу не привело к успеху. Причина – противник превосходил нас в тактическом отношении ввиду технического превосходства. Встает вопрос, возможны ли в таких обстоятельствах вообще внезапные торпедные атаки. Я считаю неправильным, что наши катера должны вступать в неравные бои, в то время как существует возможность разместить радиолокаторы у нас на борту. Надежды на успех будут весьма малы, если решение этого вопроса не будет форсироваться всеми средствами».

Если в то время было возможно установить радар на маленьком самолете – ими были оснащены наши морские разведчики, – можно было сделать то же самое и в отношении катеров. Флотилия требовала этого с декабря 1940 года!

Для защиты гавани от обстрела с моря теперь приняты новые меры. На внешнем склоне дюны, разделяющей бухту и море, установлено несколько 8,8-см орудий. Они получают задание обстреливать вражеские корабли, в то время как торпедные катера должны действовать восточнее Мерса-Матрух вне зоны действия пушек. Флотилия должна будет формировать пояс охранения в 30 милях восточнее Мерса-Матрух и в 15 милях севернее мыса Хенаис, чтобы у нее оставалось достаточно времени для торпедных атак. Возможно, нам удастся не пропустить британцев к гавани – однако они по-прежнему могут применить маневр с двумя группами эсминцев против наших «слепых» катеров.

На следующие ночи нам приказано отдыхать. В 01.10 23 июля происходит внезапный обстрел гавани эсминцами. После того как батарея 8,8-см орудий открывает огонь, противник немедленно отходит. Одна пушка не берегу может быть ценнее нескольких кораблей – это верная мысль. Этим вечером не было воздушной разведки в направлении Александрии, иначе эсминцы были бы обнаружены заблаговременно.

23 июля 1942 года я получил Рыцарский крест за успешное руководство флотилией в течение двух с половиной лет. Я рассматривал его как признание заслуг всех экипажей и технического персонала.

Ночью с 28 на 29 июля нас направили на поиски трех потерпевших крушение паромов между Соллумом и Мерса-Матрух. В эту ночь мы снова убедились в том, насколько примитивными средствами осуществляется снабжение нашей танковой армии. Нам щемит сердце при мысли о сонме больших британских транспортов, которые идут вокруг Африки через Красное море в Александрию и выгружают все необходимое рядом с фронтом 8-й армии. Мы же должны практически все везти из Тобрука, где разгружаются немногочисленные транспорты Оси, за 700 километров до Аламейна по прибрежной дороге. Вдоль побережья могут идти лишь мелкие суда, поскольку гавань Мерса-Матрух не в состоянии принять хоть сколько-нибудь крупный транспорт. Они несут на борту боеприпасы, бензин в канистрах, продовольствие, но не в состоянии перебросить тяжелую технику.

28 июля в 21.30 звено в составе «S-55» и «S-60» выходит в западном направлении. С 22.00 до 23.15 нас не менее шести раз атакуют самолеты «Альбакор», сбрасывающие бомбы и стреляющие из пулеметов. Бомбы ложатся в 20–50 метрах от катеров, но ни одна из них, к счастью, не попадает в цель. В 05.25 мы видим паром, выбросившийся на берег и покинутый экипажем. Двигаясь дальше, мы в шесть утра видим еще один паром, уткнувшийся в берег и горящий. Третьего парома мы не обнаруживаем вплоть до самого Соллума. Мы предполагаем, что все три судна были ночью атакованы и уничтожены «Альбакором». Путь вдоль побережья стал весьма опасным – в этом мы смогли убедиться на собственном опыте. В 11.20 мы прибываем в Мерса-Матрух.

В период с 1 по 10 августа гавань пережила пять ночных бомбежек – знак того, насколько важным считает противник этот маленький порт для снабжения нашей армии. Лишь чудом нам удается избежать потерь. 9 августа я передаю командование оставшимся звеном в составе «S-55» и «S-33» капитану первого из этих катеров, обер-лейтенанту цур зее фон Гернету, поскольку мне приказано прибыть на совещание в Рим. Я лечу гидросамолетом через Тобрук, Гераклион и Катанью, так что вечером того же дня оказываюсь в Аугусте.

Здесь офицеры моего штаба сообщают мне о состоянии запасов флотилии и ближайших планах материально-технического снабжения. 10-го я вылетаю в Рим и следующим утром делаю доклад начальнику штаба капитану цур зее Лойке. От него я узнаю, что новое наступление в Северной Африке не начнется до середины сентября. Чтобы сберечь моточасы, отремонтированные на верфях катера пока не будут отправлены в Мерса-Матрух, а ограничатся боевой подготовкой. Сказать что-либо о перспективах наступления на Александрию невозможно, поскольку соотношение сил неизвестно. Над Мальтой у англичан господство в воздухе, там снова размещаются ударные самолеты, главным образом «Альбакоры», которые по ночам наносят значительные потери нашим конвоям. В качестве мишеней они выбирают в первую очередь танкеры, поскольку топливо жизненно важно для любого передвижения наших частей.

Это дает мне шанс отправиться в отпуск – такой возможности не было с марта 1940 года. Но внезапно приходит сообщение от французского самолета, что английский конвой прошел Гибралтарским проливом в восточном направлении и находится между Ораном и Картагеной. По карте мы рассчитываем, что этот конвой пройдет Сицилийским проливом в ночь с 12 на 13 августа. Здесь, в этом узком пространстве, еще больше ограниченном минными полями, может представиться шанс найти конвой и атаковать его торпедами. Беспокойство внушает лишь наличие и дислокация катеров.

«S-33» и «S-55» находятся в Мерса-Матрух, «S-35» и «S-36» с новыми командирами и частично экипажами проходят боевую подготовку в бухте Суда. «S-58» и «S-59» с неполными экипажами находятся в Аугусте, там же стоит резервный катер «S-30» без экипажа. Остальные катера находятся на верфи в Палермо.

До начала операции можно перебросить «S-58», «S-59» и «S-30» со сборными экипажами в Порто-Эмпедокле. Находящееся в Суде звено в случае немедленного выхода в море сможет прибыть туда же к завтрашнему утру. Поскольку вполне возможно, что второй конвой будет отправлен одновременно на Мальту из Александрии, находящееся в Мерса-Матрух звено должно идти в Суду, поскольку оттуда лучше действовать ночью против такого конвоя. Мы немедленно отдаем соответствующие приказы по радио, чтобы не терять ни минуты.

В штабе мы получаем информацию о составе и движении конвоя, который идет с исключительно мощным сопровождением. Его уже атакуют самолеты 2-го авиакорпуса и итальянской авиации. К вечеру 11 августа мы получили достаточно данных, чтобы составить план операции, который мы сообщаем итальянцам – их катера также будут атаковать конвой. Немецкие и итальянские подлодки занимают позиции в Западном Средиземноморье вплоть до района западнее Сицилийского пролива. Мощное соединение итальянских крейсеров, состоящее из 6 тяжелых и легких крейсеров, 11 эсминцев и 2 миноносцев, выдвинулось в район Пантеллерии.