Асы «шнелльботов». Немецкие торпедные катера в бою

Уже четверть часа спустя наша флотилия выходит в море – пять катеров направляются к Бону, чтобы поставить четвертое по счету минное заграждение. В 23.45 мы выходим на исходные позиции, чтобы поставить мины севернее заграждения, находящегося прямо перед входом в гавань. В порту горит транспорт, и огонь освещает оконечности обоих молов, что позволяет нам более точно сориентироваться. С 00.35 по 00.45 мы ставим мины. Затем мы поворачиваем на север и видим маленькое судно, которое, похоже, стоит на якоре. «S-55» выпускает торпеду, однако она проходит под днищем противника и взрывается на скалистом берегу. В час ночи мы ложимся на обратный курс и прибываем в Бизерту в 6 часов утра.

Плохая погода и полная луна мешают дальнейшим операциям. Экипажи «S-61», «S-33» и «S-55» используют этот период для ремонта своих катеров. Тем временем инженер флотилии едет из Берлина в Париж, в главное управление верфей группы «Запад», а затем в Тулон, чтобы подготовить все к приходу катеров. В Палермо в ночь со 2 на 3 января британские карликовые подводные лодки «Чериот» потопили находящийся в постройке крейсер «Ульпио Трайано», при этом были задеты мастерские для торпедных катеров, так что верфь способна теперь принимать лишь два катера вместо пяти. На «S-54», требующем небольшого ремонта, я отправляюсь на Сицилию, чтобы уладить организационные вопросы. Меня замещает капитан «S-61» обер-лейтенант цур зее фон Гернет.

29 января в 17.30 катера выходят в море, чтобы осуществить пятую минную постановку у Бона. В 00.35 они ставят мины без особых происшествий. Прожектора с берега обшаривают поверхность воды, однако катера остаются необнаруженными. На обратном пути в 04.20 катера встречают три идущих навстречу британских торпедных катера. Короткий огневой бой не приносит никаких результатов.

30 января я на «S-54» возвращаюсь в Бизерту из Порто-Эмпедокле. В 17.45 пять катеров выходят в море. По пути мы четыре раза улавливаем радиолокационное излучение с различных точек на побережье. В 22.20 мы входим в бухту Бон.

В 23.20 «S-33» докладывает о шуме двигателей по правому борту. Спустя 15 минут замыкающий строй «S-61» сообщает о нескольких вражеских торпедных катерах. В 23.36 они открывают огонь с дистанции 500–600 метров, «S-33» и «S-61» стреляют в ответ. Мы разворачиваемся и выходим курсом 90 градусов со скоростью 28 узлов из бухты, продолжая огневой бой с находящимся слева противником. Чтобы мины не взорвались, мы бросаем их за борт – постановка получается неточной. Затем все катера сосредотачивают свой огонь с дистанции 800 метров по головному катеру противника. Один из 4 вражеских катеров отстает, судя по всему, получив попадание в двигатель. Противник отворачивает в сторону, и в 00.07 мы прекращаем огонь. Бой велся на слишком большой дистанции – вполне сознательно, поскольку нашей целью было просто отразить атаку противника, не понеся никаких потерь. Британцам удалось заставить нас поставить мины бессистемно, но при этом мы не получили ни одного попадания.

От Роскилла мы знаем, что раз в три недели в Алжир прибывал быстроходный конвой с войсками, а несколько дней спустя в Оран, Алжиро или Бон прибывал более медленный конвой со снабжением. Из Алжира войска на десантных кораблях перебрасывались в прифронтовые гавани, к примеру в Бон, чтобы как можно быстрее усилить сражающиеся части. У главнокомандующего союзным флотом, адмирала Каннингхема, имелось лишь три танкодесантных корабля, которые перебрасывали американские танки и орудия из Алжира в Филиппвиль. Более мелкие десантные корабли перебрасывали необходимые грузы из Бона в Табарку и другие мелкие бухты вблизи линии фронта.

По данным Роскилла, всего до начала февраля 1943 года в североафриканские порты было доставлено 4,5 миллиона тонн грузов, причем лишь 229 тысяч тонн были потеряны. За это же время союзники доставили в Северную Африку 437 200 солдат и 42 420 единиц техники. 23 января 8-я армия Монтгомери вышла к Триполи, а 29 января ее авангарды пересекли ливийско-тунисскую границу. 12 февраля Роммель с остатками своей армии занял линию Марет на юге Туниса, которую намеревался оборонять. Недостаточное снабжение не позволило ему выполнить приказ Муссолини о защите Триполитании. После 2000 километров отступления опытная, но потрепанная армия установила контакт с 5-й танковой армией Арнима. Союзникам не удалось добиться своей цели – разбить обе армии поодиночке.

После двух дней плохой погоды пять катеров выходят в море в 16.15 4 февраля. В этот раз нашей целью является Филиппвиль, который находится примерно в 60 милях дальше Бона. Мы идем далеко от вражеского берега, чтобы не быть обнаруженными радарами. В 21.18 мы видим на мысе Де Фер мощный прожектор, который обшаривает поверхность воды. Наши станции не улавливают никаких излучений, и в 22.00 мы подходим прямо в бухту Филиппвиля. Прожектор к этому моменту гаснет.

В 23.30 мы ложимся на южный курс и 12 минут спустя улавливаем радарные лучи с берега. Нас обнаружили, но, возможно, считают своими. Мы входим дальше в бухту и в 01.05 поворачиваем на запад, развернувшись фронтом. С флагманского катера мы видим на берегу освещенные грузовики и зарево перед молом. Перед мысом Эсте находится сторожевик, и мы сворачиваем на юго-восток, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, море сильно фосфорицирует.

В 01.15 мы приступаем к постановке мин. Из-за приближающегося сторожевика мы поворачиваем на курс 90 градусов и ставим последнюю мину в 01.25. Хорошо, что нам не пришлось вести артиллерийский бой перед самым входом в гавань и привлекать к себе излишнее внимание. В конце концов, мы собираемся вернуться и поставить еще несколько заграждений.

27 февраля луна позволяет нам продолжить постановку. «S-54», «S-55» и «S-35» играют роль боевых катеров, а «S-36» и катера 7-й флотилии несут на борту мины, которые можно выстрелить из торпедных аппаратов. В 17.00 мы выходим в море, чтобы поставить мины у входа в гавань Бон; одновременно катера 3-й флотилии должны образовать фланговое прикрытие для наших конвоев в Сицилийском проливе, если таковое потребуется. Для этого мы просим командование южной группы провести разведку с помощью оснащенного радаром самолета. Кроме нас, в охранении находятся два итальянских торпедных катера. Погода, в особенности дождевые шквалы, ограничивает видимость до 200–300 метров и серьезно мешает постановке мин.

В итоге в 20.00 мы прерываем операцию. Я отправляю катера 7-й флотилии обратно, в то время как тройка наших катеров занимает позиции на 9 градусах восточной долготы. Несмотря на то что погода практически не допускает проведения торпедной атаки, я продолжаю выполнять задачу, чтобы иметь возможность хотя бы своевременно обнаружить противника западнее Сицилийского пролива. Итальянцы из-за погоды уже покинули свои позиции. В 23.14 мы видим по левому борту сильное свечение моря и предполагаем, что там находятся вражеские торпедные катера. Не видя противника, мы открываем огонь.

В 23.15 раздаются ответные выстрелы. В свете вспышек мы видим три трубы – это крейсер или эсминец. Противник идет на восток, из-за плохой видимости его силуэт едва различим. Чтобы избежать тарана, мы ставим дымовую завесу и отворачиваем на север. В 23.18 противник прекращает стрельбу и исчезает из виду. Двумя минутами позднее я собираю флотилию, чтобы развернуться фронтом и идти на восток. «S-35» идет в 400 метрах справа от флагманского катера, «S-55» движется у меня в кильватере. В 23.25 «S-35» перестает откликаться на УКВ. «S-55» сообщает, что катер пропал из виду. Мы продолжаем идти на восток со скоростью 30 узлов и видим в 23.27 вражеский эсминец, идущий тем же курсом. На нем работает радар, по которому мы ориентируемся. Начинается погоня за эсминцем. В 00.11 мы поворачиваем на курс 90 градусов, а 9 минут спустя я передаю радиограмму на «S-35»: «Действовать в одиночку. Осторожно, два эсминца с радарами». В половине первого я получаю радиограмму от «S-35», отправленную в 00.03: «Назовите точку сбора». Я даю ответ, сообщая наш курс и скорость.

В 00.50 я запрашиваю штаб немецких военно-морских сил в Тунисе о местонахождении нашего конвоя. Если так пойдет дальше, через час мы окажемся на банке Скерки. Все еще неясно, сколько кораблей противника перед нами. Теперь необходимо действовать так, чтобы отвлечь и атаковать вражеский эсминец до того, как он обнаружит конвой, и как минимум затруднить его действия.

В 00.55 катер «S-55» докладывает, что все засеченные нами радарные лучи были на самом деле излучением наших собственных УКВ-радиостанций – явление, с которым мы сталкиваемся впервые. Поскольку это делает дальнейшую операцию бессмысленной, я поворачиваю и приказываю образовать пояс охранения на 9 градусах 40 минутах восточной долготы. Угроза немецкой авиации заставит противника прекратить атаки нашего конвоя не позднее часа ночи, и пояс охранения кажется мне единственной возможностью найти врага.

В 01.50 я получаю радиограмму от «S-35», отправленную в 00.46: «Тревога квадрат 7685». Спустя 10 минут катер сообщает: «Эсминец западным курсом, потерял контакт». Мы предполагаем, что речь идет об обстрелявшем нас эсминце, который мы заметили по свечению воды.

В 02.20 мы получили из штаба приказ занять позиции в поясе охранения – один наш конвой находится около Палермо, а второй в районе Бизерты. Мы движемся курсом 150 градусов, поскольку 180 градусов не позволяет погода. В 02.50 штаб сообщает, что наш конвой прибывает в порт в 2 часа ночи. Поэтому я отдаю всем катерам приказ в 05.00 лечь на обратный курс. В 4 часа ночи мы видим на северо-востоке ярко освещенное госпитальное судно. В 05.05 мы поворачиваем на юг и идем домой со скоростью 25 узлов.

Флагманский катер прибывает в Бизерту в 06.50, «S-55» следует за ним в 07.34. Третий корабль не появляется до 8 утра, и я запрашиваю по радио о его местонахождении. Свой запрос я повторяю несколько раз, и полтора часа спустя мы понимаем, что с катером что-то случилось. В 09.45 мы с «S-54» и «S-55» выходим в море на поиски товарищей. Я направляю в штаб просьбу задействовать в поисках самолеты.

Мы идем на запад к тому месту, где находился «S-35» в поясе охранения. В этот момент капитан «S-55» сообщает, что в 02.20 еще вел переговоры с пропавшим катером; кроме того, его радист принял на частоте рядом с нашей волной однократный сигнал бедствия «М». Этот сигнал означает столкновение с миной. В 12.22 мы ложимся на восточный курс и прочесываем пространство восточнее пояса охранения. В 13.05 мы видим несколько дрейфующих мин, которые успешно расстреливаем. В 13.40 над нами пролетают, не атакуя, 5 самолетов «Лайтнинг»; мы тоже не открываем огня. В 15.20 мы видим четверку Ме-109, направленных к нам на помощь.

В 17.07 «S-55» докладывает, что видит плавающий кусок обшивки катера. Мы подходим к нему и понимаем, что это часть борта машинного отделения. Мы ложимся на курс 120 градусов, чтобы найти место гибели и, если удастся, часть экипажа. По характеру обломков – правильный четырехугольный кусок подводного борта – мы делаем вывод, что команда сама окончательно затопила свой катер.

В 17.25 мы продолжаем поиски, двигаясь по ветру курсом 315 градусов. Спустя 20 минут мы находим кусок обшивки длиной 5 метров, который принадлежал переднему машинному отделению и топливному баку. Мы продолжаем поиски, убежденные в том, что экипаж находится в спасательной шлюпке. В 17.47 мы находим шлюпку; ремни не использованы, сверху лежит полутораметровый кусок киля. Нет никаких признаков того, что в лодке кто-то находился, следы использования полностью отсутствуют.

В 18.13 мы поворачиваем на юг, надеясь обнаружить спасательный плот, который, возможно, двигался в сторону суши. К сожалению, до наступления темноты мы не обнаруживаем ни экипаж, ни спасательные жилеты, ни другие обломки «S-35». Мы возвращаемся в Ферривилль.

Судя по всему, катер наткнулся на мину. Его гибель в результате боя с вражескими кораблями исключена, поскольку это наверняка было бы замечено флотилией. Сохраняющийся в течение нескольких дней юго-восточный ветер, по всей видимости, гонит дрейфующие мины из больших минных полей Сицилийского пролива.

Весь мой опыт подсказывает, что из экипажа в 25 человек кто-то должен был уцелеть, тем более что шлюпка найдена совершенно не использованной. Я прихожу к выводу, что какие-то особые обстоятельства побудили капитана самостоятельно взорвать катер с уверенностью в том, что экипаж спасут, – в противном случае он принимал бы меры к спасению корабля до тех пор, пока не подоспели бы наши катера.

Прослушивание английских новостных передач в ближайшие недели не принесло никакой информации о том, что немецкий катер потоплен, а часть его экипажа спасена – как это было в ноябре 1940 года в случае «S-38». Но мы не теряли надежды, что уцелевшие спасены британцами. К сожалению, эта надежда не оправдалась – весь экипаж катера во главе с обер-лейтенантом цур зее Штольценбургом погиб.

Из итальянской истории войны на море мы знаем, что в ночь с 27 на 28 февраля британский минный заградитель «Абдиэль» поставил заграждение из 160 мин северо-западнее Бизерты. Можно предположить, что «S-35» наткнулся на одну из этих мин, поскольку флотилия действовала как раз в районе заграждения.

1 марта мы проводим совместную операцию с 7-й флотилией. В 17.00 «S-54» и «S-55» выходят в море в качестве катеров охранения, а «S-36» и три катера 7-й флотилии – с минами на борту. В 23.32 мы расходимся в разные стороны: 7-я флотилия отправлена для постановки мин перед портом Бон, а я с двумя катерами демонстративно иду к мысу Де Гард. Нас обнаруживает радар, а затем в 00.32 освещает прожектор с мыса. Мы выпускаем в сторону берега трассирующие очереди, чтобы привлечь к себе все внимание противника. В 00.35 два береговых орудия открывают огонь по нашим катерам. Мы ставим дымовую завесу и отходим, снаряды падают в 20–30 метрах от катеров – неплохая точность стрельбы!

В 00.37 мы вновь проходим через дымовую завесу и ведем демонстративный огонь по прожектору. Береговая батарея снова открывает огонь, который прекращается только в 00.48. Поскольку нужный результат, похоже, достигнут, мы имитируем постановку мин севернее мыса Де Гард до 02.20. Наши товарищи должны к этому моменту уже в течение часа идти в родную гавань. В 02.30 мы следуем их примеру. В 6 часов утра мы догоняем 7-ю флотилию у мыса Серрат и движемся дальше вместе под прикрытием пары Ме-109. В 10 часов утра мы прибываем в Бизерту.

Из-за плохой погоды следующая операция проводится только 11 марта. В 16.50 в море выходят «S-55», «S-60» и «S-54». Ветер дует с юго-востока со скоростью 5–6 баллов, и нам удается приблизиться к берегу на меньшее расстояние, чем обычно. С 22.25 до 22.35 мы ставим заграждение; в 23.03 нас освещает прожектор с мыса Де-Гард, двумя минутами позднее огонь открывает береговая батарея. Мы ставим дымовую завесу и ложимся на обратный курс, прибыв в Бизерту в 04.20. Совместные действия прожектора и береговой батареи показали, что противник адаптировался к нашему присутствию. Остается лишь надеяться, что ситуация все же не станет такой, как у берегов Мальты, когда мы потеряли «S-34».

Загрузив горючее и мины, мы в 17.00 12 марта выходим в море. Однако из-за сильного волнения нам приходится спустя 3 часа повернуть обратно. В момент разворота мы видим на западе над горизонтом зенитный огонь. Он может исходить только с кораблей. Мы знаем, что в эту ночь в Бизерту и Тунис должны прибыть два больших конвоя. Судя по всему, перед нами идущее на их перехват вражеское соединение, предположительно обстреливающее наш самолет-разведчик.

Мы поворачиваем на север и планируем навести флотилию на врага, уловив сигналы его радара. Видимость плохая, 300–500 метров, луна закрыта облаками. В 20.55 мы улавливаем радарное излучение на 315 градусов. Чтобы предупредить наши конвои, мы отправляем срочную радиограмму о своем местонахождении и со скоростью 28 узлов бросаемся вслед за противником. Судя по всему, речь идет о «Соединении Q» из Бона. В 21.45 мы получаем донесение воздушной разведки о местоположении, курсе и скорости 4 вражеских эсминцев. Итак, взаимодействие в этот вечер налажено хорошо.

Излучение радара по левому борту усиливается. Противник, похоже, совсем рядом; видимость не более 500 метров, что при скорости в 30 узлов создает угрозу столкновения с вражеским кораблем. Но мы твердо решили атаковать. В 22.05 вражеские корабли находятся справа спереди, и мы идем восточным курсом. Внезапно в 22.10 мы видим впереди взрыв и слышим орудийный огонь. Ветер и волнение стихают, видимость улучшается. По всей видимости, находящейся здесь 7-й флотилии удалось попасть в противника, и теперь она под обстрелом. В 22.15 мы получаем радиограмму от командующего 7-й флотилией о 3 вражеских эсминцах, которые он атаковал пять минут назад.

Мы направляемся к месту взрыва и в 22.34 видим по правому борту немецкий световой сигнал – видимо, сброшенный самолетом-разведчиком для того, чтобы вывести нас на противника. Спустя две минуты «S-60» сообщает, что видит силуэты на 140 градусов по правому борту.

Через минуту мы тоже видим силуэт. Катера оставляют включенным один двигатель и выходят на позицию для атаки. Мы видим эсминец, который совсем малым ходом идет на запад. Поскольку мы находимся на светлой стороне горизонта, необходимо немедленно атаковать. Флотилия разворачивается фронтом и выходит в атаку.

Внезапно эсминец поворачивает направо, и я запрещаю стрелять. Тем не менее в 22.40 «S-60» выстреливает торпеду по второму эсминцу, находящемуся позади первого и идущему со скоростью 6 узлов. Первый эсминец тем временем идет прямо на нас, и мы глушим двигатели. Капитан «S-55» докладывает о третьем эсминце левее первых двух. Когда первый эсминец поворачивает на восток, я разрешаю атаку.

Флагманский катер выпускает две торпеды в 22.41; сразу же после этого торпеду выпускает «S-60». Мы целились по первому эсминцу, идущему на восток, который идет навстречу другому кораблю. «S-54», к сожалению, выстрелить не успевает.

Спустя минуту мы видим два огненно-красных взрыва и столбы воды друг рядом с другом. За ними следует третий взрыв правее. Слева от взрывов мы видим эсминец, который в 22.43 поворачивает нам навстречу и открывает огонь. Мы ставим дымовую завесу и уходим северными курсами. Эсминец стреляет по нам не только обычными, но и зенитными снарядами, которые взрываются в воздухе вокруг катеров. Некоторые разрывы происходят всего в 10–20 метрах от нас. Мы проходим сквозь водяные столбы, поднятые снарядами, и сбрасываем за борт мины, все еще стоящие на палубе.

Осколки снаряда пробивают борт флагманского катера «S-55», повреждена система запуска двигателей, так что нам нельзя глушить их до прибытия в порт. На нашем катере и «S-60» один человек получает тяжелое и один легкое ранение.

В 22.48 мы внезапно видим впереди еще один эсминец, идущий на запад, в связи с чем мы резко отворачиваем вправо на восток, чтобы не попасть в клещи между двумя кораблями противника. Второй эсминец открывает огонь осветительными снарядами, а затем и обычными. Находящемуся слева «S-54» в этот момент приходится особенно туго, пока он также не скрывается за поставленной нами дымовой завесой.

В 23.00 от катера «S-158» из 7-й флотилии приходит радиограмма о потоплении эсминца в 22.20 в квадрате 7661. Командир флотилии сообщает, что в 22.50 ведет бой с двумя вражескими эсминцами в квадрате 7636. Мы сообщили в 22.55 о трех эсминцах в квадрате 7664. Вероятно, в море находятся две группы эсминцев противника.

В 23.11 эсминцы наконец прекращают погоню и направляются на юг, отстреливая во все стороны осветительные снаряды. В 23.20 я передаю по радио, что эсминцы больше не идут на юг и угроза для конвоев, таким образом, миновала. Мы берем на борт врача и в 23.38 ложимся на обратный курс.

В 00.52 командир 7-й флотилии сообщает о двух эсминцах в квадрате 7662, идущих на запад со средней скоростью. Судя по всему, они тоже отходят в Бон. В 02.14 «S-158» сообщает, что промахнулся по эсминцу в квадрате 7661.

Три наших катера прибывают в Бизерту в 4 часа ночи. Полчаса спустя мы получаем экстренную радиограмму от «S-158», атакованного надводными кораблями противника в квадрате 7686. Судя по всему, атакованный катером эсминец преследовал его с помощью радара и в условиях плохой видимости внезапно открыл огонь. Катер как раз выпускал зеленые ракеты, чтобы обозначить место сбора 7-й флотилии.

Что касается успехов этой ночи, то достоверно известно, что «S-158» потопил эсминец «Лайтнинг» и доставил на базу одного уцелевшего с этого корабля. Из-за начавшейся погони мы не могли точно установить результат наших торпедных атак. Вероятно, в один вражеский корабль попали две и в еще один – одна торпеда. По данным Роскилла, в этот день погиб только «Лайтнинг», так что мы, скорее всего, только повредили вражеские эсминцы.

Поскольку приближается полнолуние, я отправляюсь в отпуск на родину до 29 марта. Командование флотилией я 13 марта передаю старшему капитану, командиру «S-59» обер-лейтенанту цур зее Мюллеру. С 14 марта по 3 апреля флотилия из-за погодных условий бездействует.

Тогда мы не знали, что последнее наступление группы армий «Африка» под командованием Роммеля, начатое против 8-й армии Монтгомери 6 марта, в тот же день окончилось провалом. Танки 10, 15 и 21-й танковых дивизий, атаковавшие после артподготовки, столкнулись с неожиданно мощной, заблаговременно выстроенной обороной противника. Англичане были настолько хорошо подготовлены, что возникло подозрение, что план наступления был выдан противнику. Согласно Паулю Карелю, доказательства этому были найдены у пленного французского унтер-офицера – в обнаруженных бумагах были точные данные о начале наступления и направлении главного удара. Теперь две итало-германские армии численностью около 300 тысяч человек должны были защищать фронт протяженностью 800 километров. Из них, однако, лишь половину составляли боевые части, вторая половина принадлежала к тыловым соединениям. Вставал вопрос о том, как долго группа армий «Африка» сможет продолжать сопротивление.

4 апреля я с пятеркой катеров выхожу в море в 17.00. В полночь мы проходим мыс Де Фер и входим в бухту Филиппвиля. В этот момент мы замечаем три идущих прямо на нас вражеских эсминца. Мы поворачиваем на запад, а затем на север и благополучно отрываемся от противника. 20 минут спустя эсминцы скрываются из вида. При попытке обойти их мы в 01.26 снова видим идущий на нас эсминец.

В итоге нам приходится отказаться от запланированной постановки мин в бухте Филиппвиля. В 01.34 мы выходим на запасную позицию у мыса Тукуш. Однако и здесь два эсминца идут прямо на нас; мы ставим дымовую завесу и уходим на северо-восток. Оторваться от противника удается в 01.50. Четверть часа спустя мы на скорости 26 узлов выходим к запасной позиции. В 02.28 три прожектора с берега начинают обшаривать поверхность воды. Мы идем дальше – мины должны занять свое место! В 02.40 над нами вспыхивают осветительные снаряды, а «S-36» докладывает, что за его кормой находится вражеский эсминец. В 03.05 мы прерываем операцию, так и не поставив мины. В 8 утра мы прибываем в Бизерту.

Если противник использует три эсминца для патрулирования гаваней, значит, наши минные постановки его очень разозлили. Это явно неравная игра – тройка эсминцев с радарами против четырех катеров без радаров. Если так пойдет дальше, нам придется прекратить операции у вражеских гаваней.

Вечером 5 апреля четверка катеров выходит в море, чтобы осуществлять дальнее прикрытие наших конвоев в Сицилийском проливе. Не заметив никого до 5 часов утра, мы возвращаемся домой.

Вечером 11 апреля три катера с минами на борту выходят в море для минирования гавани Суз в заливе Хаммамет. Наш сухопутный фронт проходит уже севернее этого порта, так что Суз может использоваться для снабжения вражеской армии. Поскольку в этом районе мы можем столкнуться с вражескими эсминцами, вооруженные торпедами катера 7-й флотилии осуществляют охранение. В 23.00 мы направляем их в сторону Мальты в качестве флангового прикрытия.

В 00.42 командующий 7-й флотилией сообщает о нескольких вражеских эсминцах, идущих курсом на юг. 8 минут спустя мы улавливаем излучение радаров с востока. Еще через 20 минут командующий 7-й флотилией сообщает, что эсминцы повернули на север и скрылись из виду. Мы спрашиваем себя, откуда у англичан так много эсминцев! У нас на Средиземном море есть один-единственный трофейный греческий эсминец «Гермес».

В два часа ночи мы находимся у мола Суза и ставим 24 мины точно перед входом в гавань. На обратном пути мы с 02.42 засекаем излучение радара, которое к 3 часам ночи достигает максимальной интенсивности. Пять минут спустя мы видим три идущих нам навстречу силуэта. Мы глушим двигатели. Это эсминцы, расстояние до них около 3 километров, они приближаются. Мы разворачиваемся фронтом, и я приказываю атаковать. Противник доворачивает прямо на нас, и пуск торпед становится невозможным. Мы пытаемся отойти на восток, когда «S-36» обнаруживает в том направлении еще два работающих радара. По всей видимости, мы идем прямо в ловушку из двух групп эсминцев, уже давно обнаруживших нас.

Мы идем на северо-восток, чтобы проскочить в промежуток между двумя группами. Находящиеся севернее эсминцы идут параллельным курсом, двигаясь примерно в 3 километрах слева позади нас. В этот момент «S-36» сообщает о двух эсминцах, которые идут с востока прямо на нас. Мы останавливаемся, чтобы атаковать идущие слева эсминцы, но в этот момент они поворачивают нам навстречу. Я удивляюсь, почему они не стреляют. Возможно, это новая тактика – заставить нас поверить в то, что они нас не видят, и только с малой дистанции открыть огонь. Раньше эсминцы, вступая в бой с торпедными катерами, сначала выпускали осветительные снаряды, а затем открывали огонь с большой дистанции. Это стоило им большого количества боеприпасов без каких-либо результатов. Но сегодня нас освещает луна.

Тиски сжимаются, и у нас остается лишь один выход. Мы на максимальной скорости идем на северо-запад к побережью, чтобы оторваться от обоих противников и выйти из бухты Хаммамет северо-северо-восточным курсом. К 03.18 нам это удается, в 03.39 противник исчезает из виду на юго-востоке. Прибыв в Бизерту, мы заправляем катера и принимаем на борт мины. 12 апреля мы выходим в море вместе с 7-й флотилией для осуществления второй минной постановки у Суза. Если не считать поломки двигателя на «S-55», которую удается тут же исправить, операция проходит без особых происшествий. Мы снова ставим 24 мины. По всей видимости, гавань пока не используется противником.

На обратном пути «S-55» отправляется для переборки двигателей в Порто-Эмпедокле. «S-60» и «S-36» прибывают в Бизерту в 9 часов утра. Роскилл пишет, что после очистки фарватера от мин в Сузе с 22 апреля базировались британские торпедные катера, которые должны были действовать против конвоев в Сицилийском проливе. Известно, что 10 мая на наших минах тем не менее подорвался и затонул торпедный катер «МТВ-264».

С операций у Суза начинается фаза защитных минных постановок у побережья Туниса. Довольно сложно осуществлять это силами всего двух из 11 катеров флотилии. Наши усилия – это капли в море. Наши конвои больше не заслуживают своего названия, сообщение осуществляется на малых судах и паромах Зибеля, которые не в состоянии доставить нужное количество снабжения сухопутным войскам. В апреле из 26 кораблей 15 потоплено и 4 повреждено противником, большей частью авиацией. Как пишет Роскилл, «к началу мая блокада Сицилийского пролива стала почти абсолютной».

Нехватку кораблей мы пытались восполнить транспортными самолетами «Гигант». 117 из них были сбиты британскими истребителями, однако они смогли доставить в апреле в Тунис 18 тысяч человек и 5 тысяч тонн грузов. Однако для переброшенных по воздуху солдат практически не было тяжелого вооружения и боеприпасов, даже еды не хватало. Потери были слишком велики, но мы об этом не знали.

20 марта Монтгомери атаковал линию Марет. После 9 дней отчаянного сопротивления Арним вынужден был отступить. Войска Оси отошли на новую позицию, примыкавшую к северной части залива Хаммамет. На севере противник занял мыс Серрат. К концу апреля удержание сухопутного фронта стало невозможным.

14 апреля два наших катера минировали бухту севернее Рас-аль-Коран. 15 апреля мы отправились на следующую операцию, при этом 7-я флотилия прикрывала нас севернее мыса Бланк. Поставив мины в 22.14, мы участвовали в прикрытии шедшего в Тунис транспорта «Белуно». В 00.29 командующий 7-й флотилией доложил о двух эсминцах в квадрате 7925, и мы немедленно направились туда. Луна освещала все как днем, и в 01.16 мы увидели катера 7-й флотилии с расстояния в 5–6 километров. Подойдя ближе, мы обменялись информацией через мегафон. «S-36» не улавливает вражеских радаров, однако наши товарищи утверждают, что эсминцы шли на запад. Это могло быть ложным курсом, однако мы решаем вместе двигаться на запад. При ярком свете нам вряд ли удастся потопить противника, но мы можем отвлечь на себя его внимание. На обратном пути мы видим 2 британских торпедных катера, идущих на запад. О них 7-я флотилия сообщала еще до полуночи. Мы ведем короткий огневой бой на дистанции 800 метров и в 6 часов утра возвращаемся в Бизерту.

В ночь с 16-го на 17-е и с 17 на 18 апреля мы выходим в море для постановки мин западнее Рас-аль-Коран. Ночью с 19-го на 20-е мы силами катеров «S-36» и «S-60», а также трех катеров 7-й флотилии прикрываем действия эсминца «Гермес» в Сицилийском проливе. С рассветом мы возвращаемся в Бизерту и становимся свидетелями новой мощной бомбежки города и порта. С 21 по 24 апреля мы четыре ночи подряд ставим минные заграждения. Теперь мы швартуемся у входа в гавань, чтобы иметь возможность быстро выйти в море при появлении противника. На основе данных, полученных от нашей радарной станции на мысе Бланк, мы выходим в море вместе с 7-й флотилией, но до 3 часов ночи обнаруживаем только самолет «Альбакор».

26 апреля мы снова берем на борт мины. «S-36», «S-57» и три катера 7-й флотилии выходят в район северо-восточнее мыса Бланк. В 21.00 мы ставим мины, после чего занимаем позиции между мысом Бланк и находящимся в 10 милях от него островом Кани, чтобы охранять бухту Бизерты.

Ночью с 28 на 29 апреля катера «S-36», «S-33» и «S-57» стоят у внешнего мола гавани, поддерживая телефонную связь со штабом немецких военно-морских сил в Тунисе, чтобы иметь возможность при необходимости незамедлительно выйти в море. Но этой ночью ничего не происходит.

Вечером 29 апреля, в 19.50, те же три катера выходят в море для минирования прибрежных вод в районе Табарки. Мы ставим мины в половине второго ночи и возвращаемся в семь утра. К сожалению, на «S-57» вышла из строя система подачи топлива, так что катер приходится отправить в Аугусту. Два оставшихся катера выходят в море вечером 30 апреля, ставят мины у мыса Бланк и возвращаются в Ферривилль к 3 часам ночи.

1 мая погода плохая, но у нас еще остаются мины. Израсходовать их силами всего двух катеров довольно сложно. Ситуация требует переброски персонала опорного пункта в Сицилию, чтобы они могли продолжать там свою работу. В юго-восточном углу Сардинии оборудован небольшой опорный пункт в Порто-Весме – после потери Туниса мы сможем действовать отсюда против вражеских конвоев, идущих вдоль берега Северной Африки. 2 мая вражеские танки прорвали фронт, и из Рима в адрес командующего немецкими военно-морскими силами в Тунисе пришел приказ о своевременной эвакуации торпедных катеров из Бизерты.

2 и 3 мая погода продолжает оставаться плохой. Все зенитные орудия переброшены на сухопутный фронт. 4 мая наша морская артиллерия занимает позиции в 5 километрах от наших причалов и открывает огонь по танковым авангардам противника. Приходится считаться с тем, что враг может уже сегодня занять Бизерту. Всем нашим товарищам, кроме экипажей кораблей, не избежать плена – жуткая мысль, которая удручает каждого из нас. Даже наивысшая храбрость не может ничего поделать с вражеским оружием. Однако мы получаем еще одну отсрочку – противник несет тяжелые потери уже в ходе подготовки к атаке, наступление отражено.

Не готовые к бою катера «S-57» и «S-60» берут на борт наземный персонал и уходят вечером 5 мая в Порто-Эмпедокле. С двумя оставшимися – «S-36» и «S-33» – я выхожу в море вечером, чтобы поставить мины в последний раз. Мы ставим заграждение в районе Табарки. В течение ночи мы не встречаем противника и прибываем в Ферривилль в 04.20. Поблизости грохочут орудия. Утром снаряды вражеских пушек разрываются уже рядом с нашими причалами. В здание казармы несколько попаданий.

Вместе с командующим 7-й флотилией я отправляюсь в штаб немецких военно-морских сил в Тунисе. В 10 часов утра туда прибывает командующий и сообщает, что нужно начать операцию «Одесса» – это означает приведение в негодность гавани Бизерты. Мы немедленно возвращаемся, берем на борт мины и в полдень выходим в море. Мины находят свое место возле входа в гавань; над нами пролетают на высоте 50 метров истребители «Лайтнинг», но почему-то не атакуют.

Выполнив задание, все катера причаливают к внешнему молу гавани и дожидаются темноты. В 19.15 мы прощаемся с командующим немецкими военно-морскими силами в Тунисе. Затем берем на борт людей – до 100 солдат на каждый катер. Среди них и остатки экипажа эсминца «Гермес», потопленного бомбардировщиками в районе порта Тунис. В гавани звучат взрывы, одновременно падают бомбы – настоящий ад! В 20.40 6 мая мы выходим с катерами «S-36», «S-33» и двумя из 7-й флотилии в море и пересекаем Сицилийский пролив. Ветер дует с востока со скоростью 5–6 баллов, волнение достигает 4 баллов, видимость плохая. Для торпедных катеров погода на границе возможного. Мы идем со скоростью 24 узла, но после выхода из строя двигателя на «S-158» вынуждены замедлиться до 15 узлов. Из-за дополнительных людей на борту центровка катеров изменилась, и нам трудно менять направление. Некоторое время спустя мы улавливаем радары эсминцев по левому борту и поворачиваем на восток. В такую погоду торпедная атака невозможна. Эсминцы приближаются, но не могут обнаружить нас под покровом ненастной ночи.

Мы осторожно прокрадываемся мимо противника. Тем временем двигатель «S-158» отремонтирован, мы ускоряемся до 26 узлов и поворачиваем на север, пройдя в два часа ночи позади вражеских эсминцев. Солдаты лежат плашмя на палубе – в отсеках катеров для них мало места. В три часа ночи мы видим остров Мареттимо и ложимся на восточный курс, осторожно обходя минные поля. Маленькие катера 7-й флотилии не могут идти против волны и в 5 часов утра поворачивают на Трапани. «S-36» и «S-33» ускоряются до 28 узлов и к семи часам утра прибывают в Порто-Эмпедокле.

Глава 12. До и после высадки союзников на Сицилии. 8 мая – 17 августа 1943 г.

Высаженные на берег солдаты временно находятся на нашей базе. В период плохой погоды с 7 по 9 мая экипажи приводят катера в порядок. Мы еще не можем осознать, насколько изменилась ситуация в целом. У нас почти не остается времени задуматься о том, почему мы проиграли Североафриканскую кампанию, невзирая на мужество солдат и умелое руководство офицеров. 12 мая в Тунисе капитулировало более 150 тысяч немецких и 120 тысяч итальянских солдат. Мы не знали, что это был первый удар в рамках «Большой стратегии» Черчилля и Рузвельта, который приведет их к победе в войне. Второй удар будет направлен на Сицилию.

16 мая четверка боеготовых катеров приступает к постановке минных заграждений у благоприятного для десантирования врага побережья в районе Порто-Эмпедокле. С 20.00 мы трижды выходим в море и ставим в общей сложности 66 мин типа UMB. Специальных противодесантных мин у нас, к сожалению, нет. 17 мая мы продолжаем операции. Во время погрузки мин гавань бомбят, но катера не задеты, хотя разрывы происходят в какой-то сотне метров от нас. В 00.15 мы выходим в море и начинаем постановку мин. Спустя четверть часа вокруг начинают рваться бомбы, сброшенные подкравшимся на бреющем полете самолетом. Одна из них взрывается в пяти метрах от флагманского катера «S-55». При этом мой старший помощник получает смертельное ранение, еще один член экипажа ранен тяжело и двое легко. Все двигатели повреждены осколками, и катер теряет способность передвигаться. «S-57» буксирует нас в гавань, при этом раненому старшему машинисту удается запустить один из двигателей, и к пирсу мы по крайней мере подходим своим ходом.

Во второй половине дня 19 мая я отправляюсь в Рим на встречу с командующим. Здесь я докладываю вице-адмиралу Руге о наших проблемах и узнаю от него об общей ситуации на фронтах, которая складывается не в пользу Оси. Уже тот факт, что флотилия вынуждена ставить оборонительные минные заграждения перед собственной базой, заставляет сделать вывод, что захват Сицилии союзниками является лишь вопросом времени. Нам остается только готовиться встретить как можно большим числом катеров приближающийся десантный флот и одновременно обустраивать опорные пункты в тыловых гаванях. Насколько флотилии удастся справиться со своими задачами, пока неясно из-за очевидного превосходства противника на море и в воздухе.

23 и 24 мая мы продолжаем ночное минирование подступов к Порто-Эмпедокле. В общей сложности нами поставлено 163 мины и 40 минных защитников. В 14.00 25 мая 33 вражеских бомбардировщика под прикрытием всего пяти «Лайтнингов» совершают налет на гавань. Зенитки – 4 батареи 7,6-см и 9-см орудий – не в состоянии отразить налет. Флагманский катер «S-55» поврежден осколками, двое часовых ранены. Кроме того, атакованы Ликата на Сицилии и Порто-Весме на Сардинии – базы 7-й флотилии торпедных катеров. Находясь под впечатлением от этих ударов, я отправляю в Рим радиограмму:

«В связи с произошедшими и ожидаемыми в дальнейшем налетами настоятельно прошу принять решение об организации новых баз на материке. Серьезно сомневаюсь в возможности действовать из Сицилии в ближайшие дни. Предлагаю быстро перебросить материальную базу на южное побережье Франции. Согласно результатам проведенной рекогносцировки, гавани Ницца, Тулон и Марсель подходят хорошо. Кроме того, осуществлять снабжение в Южной Франции легче, чем через Италию».

27 мая мне вручаются Дубовые листья к Рыцарскому кресту в ознаменование успехов флотилии. Это уже вторые Дубовые листья – обладателем первых стал Вупперманн, который с января 1943 года руководит учебной флотилией торпедных катеров на Балтике. 29 мая из Рима наконец приходит решение оставить опорные пункты Порто-Эмпедокле и Аугусту и перебазироваться в Марсель.

В 27-ю годовщину Ютландского сражения, 31 мая, флотилию посещает начальник штаба итальянского флота адмирал Риккарди. Пройдя вдоль строя моряков, он от имени короля вручил итальянские награды многим членам экипажей. В завершение он осмотрел один из наших катеров. Визит итальянского адмирала – явный признак того, что все германские и итальянские части должны готовиться к отражению союзного десанта. Кроме того, в ходе своей поездки адмирал убедился в плачевном состоянии обороны острова. Боеготовность нашей флотилии в мае была довольно невысокой – при численности в 11 катеров в море могли одновременно выйти лишь 3–4 из них. В начале месяца наши катера были разбросаны по гаваням Неаполя, Ферривилля, Аугусты, Порто-Эмпедокле, Тулона и Маддалены. Такая разветвленная сеть опорных пунктов заставляла технический персонал флотилии прилагать исключительные усилия к тому, чтобы мы сохраняли боеготовность. Любая ошибка в системе снабжения была фактически непоправимой, потому что поставки запчастей из Германии могли, к примеру, занимать несколько недель и привести к длительному простою неисправного катера.

30 мая я встретился с начальником штаба 2-го авиакорпуса полковником Куссеровом и начальником его оперативного отдела майором Мюллером. Мы все понимали, что изменившееся положение дел требует быстрых и хорошо скоординированных действий. В журнале боевых действий я записал:

«1. Все соединения Люфтваффе перебрасываются в материковую Италию.

2. На Сицилии остаются 53-я истребительная эскадра в Комизо и 27-я эскадра тяжелых истребителей в Трапани.

3. Для ведения ночной разведки в Трапани остаются три Ju-88 из 122-й разведывательной группы.

4. В Комизо остается группа 2-й эскадры ночных истребителей.

5. Для ведения дневной разведки в районах к западу и востоку от Сицилийского пролива в Гербини около Катаньи находится группа 1-й эскадры тяжелых истребителей.

6. В Гербини и Сан-Педро базируется эскадра истребителей-бомбардировщиков Fw-190, действующих против кораблей в Сицилийском проливе.

Превосходство вражеской авиации больше не позволяет использовать Ju-88 в дневное время. Эти задачи будут выполняться истребителями. В 19.00 тяжелые истребители завершают дневную разведку. Поддержание постоянного контакта с кораблями противника в дневное время невозможно из-за присутствия британских истребителей, так что полной картины движения конвоев получить невозможно. Ночные разведчики вылетают не раньше 20.30, поэтому контакт с замеченным днем конвоем приходится фактически устанавливать заново.

С момента захвата Туниса конвои противника проходят Сицилийским проливом под мощным прикрытием истребителей в дневное время. Враг знает, что ему легче отразить атаки наших самолетов днем, чем торпедных катеров ночью, и не идет ни на какой риск. Мое предложение вынудить противника массированными дневными атаками истребителей-бомбардировщиков проходить Сицилийский пролив в ночное время отклонено из-за нехватки сил. В итоге шансы на успех 3-й и 7-й флотилий минимальны, в будущем вряд ли представится возможность успешно атаковать конвои.

Движение крупных конвоев противника в Западном Средиземноморье и концентрация десантных и транспортных кораблей позволяют сделать вывод, что в обозримом будущем противник предпримет крупную десантную операцию и создаст второй сухопутный фронт в Европе. Возможные цели – Сицилия, Сардиния, Эгейское море. В этом случае торпедные катера еще смогут сказать свое слово. Только опасность вторжения делает пребывание наших флотилий в Средиземном море осмысленным. В ином случае стоит подумать о переброске торпедных катеров в Ла-Манш. Я придерживаюсь мнения, что одной флотилии в 14 больших катеров хватило бы для выполнения задач в Средиземном море.

Катера 7-й флотилии, ввиду увеличения численности британских торпедных и артиллерийских катеров, вскоре окажутся не в состоянии выполнять свои задачи. Их было бы правильнее переоборудовать в охотники за подводными лодками, а экипажи перебросить на побережье Ла-Манша.

Со 2-м авиакорпусом достигнуты следующие соглашения:

1. Теснейший контакт со 122-й разведывательной группой.

2. Командирование капитана одного из катеров в 122-ю группу.

3. Информирование экипажей 122-й группы об особенностях действий торпедных катеров.

4. Сначала в распоряжение торпедных катеров выделяется один самолет, по мере пополнения эскадрильи – целое звено, взаимодействующее исключительно с нами.

5. Разведка за 5 часов до выхода в море, то есть до 15.00.

6. Один из катеров флотилии держит связь на частоте самолета. Радиограммы с самолета дублируются для верности наземной станцией в Трапани. Возможность передавать самолету-разведчику приказы о сбросе осветительных бомб и т. п. Однако световые сигналы необходимо использовать с осторожностью, чтобы не привлекать внимание ночных истребителей противника. Все разведывательные донесения 2-го авиакорпуса должны передаваться на базу флотилии. Если флотилия в море, то их необходимо дублировать по радио на частоте торпедных катеров.

7. Данные утренней разведки делают возможными проведение операции ближайшей ночью. Для принятия окончательного решения необходимы данные разведки во второй половине дня, которые появляются в 18.00 и должны иметься во флотилии не позднее 19.00.

В течение полутора лет боев на Средиземном море было очевидно, что оперативное руководство катерами невозможно осуществлять из Рима. В настоящий момент эффективные действия возможны только в том случае, если командующие флотилиями будут сами принимать решение на основе имеющихся у них разведданных, докладывая об этом в Рим. Если итальянские катера планируют одновременное проведение операции, немецкие флотилии должны своевременно получать информацию об этом.

Короткие летние ночи существенно ограничивают наш радиус действий. Господство противника в воздухе тоже сказывается не лучшим образом. Только после 20.30 мы можем выйти в море и к 05.15 должны вернуться обратно».

Командующий в Риме, вице-адмирал Руге, написал, комментируя журнал боевых действий флотилии: «В ходе операций в Тунисе 3-я флотилия торпедных катеров внесла значительный вклад в ход боевых действий в Африке. Минными постановками у Бона и Филиппвиля она нанесла значительный ущерб вражескому снабжению, хорошо справлялась с дальним прикрытием наших конвоев и добилась успеха в боях с вражескими кораблями. В последней стадии боев в Африке она минными постановками обеспечивала безопасность побережья. Необходимо отметить хорошее взаимодействие с Люфтваффе, которое является результатом личной инициативы руководства флотилии».