Меж двух огней

— Накагава будет достаточно, — сказал я. Всё-таки мы не были близки, чтобы он обращался ко мне по имени.

— Странное сокращение. Я бы предпочёл Накава, раз уж это первая часть имени…

— Это имя и фамилия. Такуми — имя, Накагава — фамилия.

Священник в недоумении почесал затылок.

— Так ты, юноша, благородных кровей? Теперь понятно, почему ты удивился, когда тебе не дали лошадь… Но разве дворян не обучают с детства езде?

В области лба зародилась глухая боль, будто изнутри по нему стучали десятки крошечных молоточков.

— Нет, я… Такуми будет достаточно. Та-ку-ми.

Если вдуматься, одно то, что мы понимали друг друга, изрядно удивляло. Следовало ожидать мелких культурных различий.

— Предполагаю, что ты издалека.

Я понятия не имел, насколько велик этот мир, но, скорее всего, я был бесконечно далеко от дома. Так что я кивнул, предпочитая не вдаваться в детали.

— Похоже, даже не с Мельты, — продолжил Эвакил, — По крайней мере, не припомню таких одежд на жителях Восточного и Западного Осколков.

— Мельта — это ваше государство?

Священник хмыкнул.

— Ты не знаешь даже этого? Мельта — самый большой остров Мельтинского архипелага. На нём располагаются три… пожалуй, что четыре… государства. Хотел бы я сказать, что они освящены милостью Триединых, но если говорить о людских королевствах… часть Реманской империи к северу отсюда несколько поколений назад развалилась на две вечно враждующих страны, а что до нашего Аглора… — он пожал плечами, — Западная часть занята Мадилом, включая бывшую столицу. Как говорил отец: ты заснул в морской державе, что славилась торговыми судами, а проснулся в сухопутном огрызке вдвое меньше.

Я заметил возмущение в толпе. К нам кто-то пробирался. Наверное, пробирался не совсем правильное слово: люди расступались перед Вероникой, ведущей в поводьях лошадь. Лошадь эта выглядела необычной по сравнению с теми, что принадлежали солдатам: она была абсолютно чёрной, поджарой до степени лёгкого истощения, а мордой напоминала скорее хищника, чем травоядное животное. Грива её отливала хитином.

— Была бы признательна, если бы вы прекратили вливать ложь в уши нового подданного Владыки.

— Мы всего лишь обсуждали геополитические особенности нашего острова. Похоже, вы призвали этого юношу — по имени Такуми — из очень отдалённого места. И к тому же далеко не факт, что комиссия признает его принадлежащим Мадилу.

Уголок рта Вероники дёрнулся.

— Человек предполагает, а Владыка располагает. Я бы хотела поговорить с… Такуми.

Не видя моего умоляющего взгляда, а возможно, попросту игнорируя его, Эвакил с трудом спустился на землю. Рама телеги скрипнула. Массивное брюхо жреца качнулось, когда он кивнул Веронике.

— Встретимся чуть позже, Такуми. Береги себя, — с этими словами он двинулся к старейшинам, без особых усилий проходя через толпу, как ледокол среди северных льдов.

Я решительно не понимал, как следовать напутствию Эвакила, когда рядом со мной стояла девушка с кинжалом, который, казалось, создали специально для ритуальных убийств. Вероника без усилий вскочила на подножку и уселась рядом со мной.

— Сложи ладони лодочкой и вытяни вперёд.

Я подчинился, и она обхватила мои руки своими. Несмотря на тайные опасения, её ладони были тёплыми, как у любой нормальной девушки, хотя кожа на них однозначно была намного грубее, чем моя. Я немного расслабился. Комок подозрений в том, что она была ходячим трупом или кем-то в этом духе, зревший в сердце, рассеялся.

В такой позе прошла минута. Руки начали зудеть, словно их било статическим электричеством, но кроме этого, не происходило ничего. Я заскучал и подумывал о том, чтобы спросить, как долго ещё придётся сидеть так, когда над моими ладонями возник крошечный пульсар тьмы. Из него во все стороны выстрелили протуберанцы энергии, и я испуганно дёрнулся. Ощутить все прелести контакта с опасной, судя по виду, магией совсем не хотелось.

Вероника удержала меня на месте.

— А теперь сосредоточься на шаре. Мысленно представь, как впускаешь в него энергию. Сделай его больше.

Пришлось подчиниться. Я зажмурился и вообразил, как концентрирую в теле волну силу со всего тела и вливаю её в огонёк у ладоней. Сперва ничего не получалось, но спустя несколько попыток я ощутил, как энергия действительно копится во мне и затем изливается наружу. Правда, сопровождалось это испариной на лбу и чувством, будто пробежал пяток километров с гигантским рюкзаком за спиной. Дыхание сбилось, сердце колотилось как бешеное. Я открыл глаза и увидел, что пульсар стал примерно на треть больше.

— Достаточно.

Вероника отпустила мои руки, и я тут же встряхнул ими. Огонёк исчез.

— Чт-что это было?..

— Проверка твоих магических способностей. Ты определённо обладаешь даром, хотя и посредственным.

— Правда? — Я ничего не мог с собой поделать. В воображении возникла фигура в плаще и остроконечной шляпе, машущая посохом, с конца которого в неясные фигуры врагов разлетались огненные стрелы, — Значит, я могу… научиться пускать молнии и ледяные копья?

Вероника рассмеялась. Смех у неё был миловидный. Он подходил её симпатичному лицу и стройной фигуре куда больше, чем тёмная кожаная куртка и ритуальный кинжал.

— Пускать молнии? Потрясающе! Да, ты вполне можешь их пускать… Спустя лет тридцать обучения, когда подберёшь нужные формулы для создания в воздухе разницы потенциалов. А затем тебе всего лишь потребуется провести между двумя точками чёткий канал для частиц, чтобы получился разряд. Естественно, этот разряд нужно будет контролировать на каждом участке пути, экранировать себя и союзников, направлять куда надо, влить в него достаточно силы. Расчёт полёта молнии занимает прорву времени, знаешь ли. Через пятьдесят лет ты начнёшь производить вычисления в голове и тогда сможешь без боязни создавать молнии после всего десяти минут подготовки. Если тебя не убьют за это время на поле боя, ты станешь поистине грозным оружием и встретишь смерть от старости спокойно. Примерно та же история с ледяным копьём, только потребуется выжать влагу из воздуха, придать ей форму, остудить, а дальше по накатанной схеме — расчёт траектории, построение коридора отрицания притяжения…

Она снова засмеялась.

— Когда-то давно люди работали только с классической магией, и то, о чём ты с таким жаром говорил, относится к стихиальной. Куда проще овладеть магией света и тьмы. Эти понятия трансцендентальны, а значит, не подчиняются законам мира. Они требуют от человека желания, а заклинания, которые позволяют оперировать ими, задействуют не сознание, но порывы души. Они служат увеличительной призмой твоего волеизъявления.

Услышанное выбило из колеи. Похоже, для того чтобы стать в этом мире магом стихий, требовалось быть как минимум магистром по физике элементарных частиц и математическими гением.

— Но я всё ещё могу быть магом?

— Магом? Ты будешь рыцарем Владыки, как я. Только куда слабее. Собственно, наличие у тебя дара — это единственная причина, по которой я отказалась от первоначального плана.

Я ощутил комок в горле.

— И что же это за план?

— Разбить медальон Эвакила ночью, поднять тебя как неупокоенного, сбежать и закончить ритуал. Думаю, я бы успела. В крайнем случае пришлось бы оставить тебя мёртвым.

— Что⁈

Вероника выглядела удивлённой.

— Без медальона остались бы только голоса свидетелей. Разбирательства затянулись бы на несколько месяцев, и подданные Владыки в составе комиссии сумели бы в конечном счёте замять дело, ведь ничего серьёзного бы не произошло. Никакого вреда жрецу Триединых я бы не причинила, только повредила бы запись, — Вероника с грустью вздохнула, — Однако магический дар после смерти исчезает. Приоритетной же задачей является поиск кандидатов в рыцари, а не поднятие обычных подданных Владыки. И я сильно сомневаюсь, что смогла бы надёжно оторваться от преследования с тобой.

В голове зароился целый ворох вопросов, похожий на гнездо разозлённых шершней. Я обхватил её руками и закачался вперёд-назад.

— То есть ты убила бы меня, не моргнув и глазом⁈ И вообще, какого дьявола ты решила, что я подданный твоего владыки! И-и-и-и…

Девушка посмотрела мне в глаза. Её радужки налились алым, и истерику внутри словно заморозило. Справедливости ради, заморозило вместе со всем телом.

— Во-первых, велика вероятность, что я бы подняла тебя после этого, если бы оставалось время. Во-вторых, любой, полученный с помощью ритуала, принадлежит Владыке. Неважно — живой или неупокоенный.

Вероника потёрла переносицу. Похоже, моя паника озадачила её.

— Как ни крути, смерть любого длится куда дольше жизни. Стоит ли поднимать шум от того, что переход состоится чуть раньше? К тому же при правильном поднятии разум практически не пострадает… А бежать от преследования, будучи неупокоенным, проще, чем живым. В любом случае теперь это лишь размышления вслух. Ты останешься жив, и гарантом выступит то, что я рассказала тебе об этом плане.

Девушка спрыгнула с повозки и повернулась ко мне. Её губы тронула слабая улыбка, и я шумно выдохнул. Оказалось, всё это время я задерживал дыхание. Не стоило доводить паралич до такой степени, подумал я, но счёл за лучшее не говорить этого вслух.

— Рекомендую поспать. Ты выглядишь уставшим, а в ближайшее время всё равно не предстоит ничего, кроме скучных сборов.

Проводив Веронику взглядом, я посмотрел на свои ладони. Они тряслись.

— Куда я попал? И почему я ещё не дома? — прошептал я. Вероника сказала, что я выгляжу уставшим… Я действительно устал. И сильно хотел есть. Но голод притупился из-за недавнего разговора, и я не сомневался, что сейчас в горло мне кусок не полезет. А ещё… я очень сильно хотел обратно.

Возможно, мои способности ещё не открылись в полной мере, но даже если они когда-нибудь станут известны, жизнь в этом мире не стоила того. Недавние размышления о победе над Лордом Демонов стали выглядеть насмешкой над своим положением. Если он и существовал здесь, я полным ходом двигался к тому, чтобы служить ему.

Среди ящиков в телеге обнаружилась куча соломы. Не лучшее место для сна, но сил привередничать не оставалось. Даже странно, что я так устал, хотя привык долго обходиться без сна во время посиделок за играми, подумал я. Быть может, дело крылось в сеансе магией. А скорее, третьи сутки давали о себе знать…

С этой мыслью я заснул.

Глава 4

Походный режим легиона порадовал бы стороннего наблюдателя отточенностью действий. Каждый солдат действовал, как часть огромного отлаженного механизма. Ещё в Первой империи мудрые военачальники сообразили, что львиная доля эффективности армии зависела от её скорости и манёвренности, а вовремя доставленные припасы сберегали огромное количество жизней. Чем быстрее солдаты добирались до противника, тем меньше они уставали в дороге и тем меньше подвергался опасности обоз.

Для соблюдения этой доктрины западные провинции Священной Реманской империи покрывала сеть широких дорог, соединявших крупные города. Их вымащивали плоским булыжником, а ширина колебалась в пределах девяти метров — три раза по три, второе божественное число. И пусть дороги представляли собой реликт старого режима, а денег зачастую не хватало не то что на прокладку новых путей, но и на поддержание старых, всё-таки они оставались ценным подарком прошлого.

Едва когорта пересекла границу Вифицены, ситуация кардинально изменилась. Ровные каменные плиты уступили место колеистой земле, которая после первого же дождя, за которым быстро последовал второй, превратилась в грязное месиво.

Топающие по нему солдаты выглядели жалко: сборище вымокших, вымотавшихся, оголодавших людей, которых гнали сквозь непогоду, чтобы быстрее соединиться с основными силами. О девяти метрах свободного пространства теперь приходилось лишь мечтать. Кое-кто уже громко кашлял, многие шумно сморкались. Славное времечко выбрали восточники: точно под начало влажного сезона, конец которому виделся не ранее середины сентября.

Одним пасмурным утром, когда стальные тучи накрывали небо до самого горизонта, а нескончаемая пелена дождя сгустилась до предела, разведчики первой манипулы встретили хвост растянувшихся дружественных сил. Чувствовал себя Верий препаршиво. Попытки организовать скопище солдат успеха не приносили. Неопытные октагинтурионы вносили дополнительную сумятицу противоречивыми приказами, и ему пришлось скакать вокруг своего воинства, как пастушьей овчарке вокруг овец.

За стоявшей руганью он едва слышал собственный голос, уже появились первые донесения о том, что небрежно уложенные на плечи копья ранили соседей. Потому отчёт передового отряда он сперва пропустил мимо ушей — забот и без того хватало. Однако вскоре колонна встала. Задние ряды напирали на передние, а те по какой-то причине копошились, как черви, на месте, создавая затор. Помаленьку давка усиливалась, легионеры теснили к деревьям, к слякотным лужам соратников, а те поносили всех почём зря.

Окончательно разъярившийся Верий где криком, а где и толчками принялся пробивать себе путь вперёд, игнорируя бурчание солдатни.

Причиной задержки оказалась обозная телега, которую со скользкой тропы повело в топкое месиво обочины, да так, что она встала точно поперёк дороги. Что хуже, передние колёса прочно увязли во временном болотце, а одно заднее вовсе слетело. Возле телеги бестолково суетился пяток солдат, в то время как похожий на выпавшего из гнезда птенца тессерарий хриплым басом требовал от всех подряд инструментов. Его призывы тонули в воплях измотанных мулов, которых нахлёстывал одуревший погонщик.

— Чтоб вас тьма подрала, какой недоумок послал вперёд повозку⁈ — Верий даже не старался выглядеть солидно, изведённый до предела царящей повсюду тупостью и заунывным хором в голове.

— Аве! — приветствовал его один из младших офицеров, пока двое других переругивались, тыкая пальцами в телегу, — Нокан Деметрий. Мы как раз решаем это маленькое затруднение…

Оправдания перекрыла новая порция криков. Только тогда Верий додумался всмотреться в покрытое потёками грязи лицо солдата и заметил, что оно ему незнакомо. Увидел и его заляпанную инсигнию. Седьмой легион.

На мгновение Верий впал в ступор. Затем похолодел: согласно имевшимся у него сведениям, никакого Седьмого здесь и близко быть не должно. Только Пятый и когорта Десятого. Они недавно вступили в Вифицену, так что и встреча кого-то из родного Шестого не стала бы большой неожиданностью. Однако дополнительное усиление выбивалось из ширмы учений. Более того, такое количество людей было явно избыточно и для обычной операции по очистке провинции от язычников.

Деметрий меж тем продолжил, как только стало чуть тише.

— Мы понимаем, что замедляем ваше продвижение, но погодные условия не позволяют…

Верий перестал слушать успокаивающее журчание нокана. Меж тем где-то разыскали молоток и приладили укатившееся колесо. Погонщик ещё с большим усердием заколотил мулов, чьи шкуры покрывала пена, но животные с места не трогались. Верий оттёр Деметрия плечом, шагнул в самую топь, с бульканьем сомкнувшуюся на его щиколотках, и опустил руки в грязь, нащупывая ось. Найти надёжную опору поначалу не вышло, и он чуть не шлёпнулся задницей в воду.

— Помогайте, придурки! — взревел Верий. Спохватившиеся легионеры приникли к телеге, застонали. Обозник щёлкнул кнутом. Мышцы Верия натянулись, он напрягся, ощущая огненную боль в спине и ногах, зашипел от усилия и яркого желания бросить всё, вытащить гладиус и порубить на куски повозку вместе с собравшимися около неё недоумками. Мир сузился до одной точки — куска плохо обработанного дерева.

Хлюпнула лужа, и телега тронулась, повернулась, не переставшие орать мулы выбрались на колею, а Верий не удержался на месте и шлёпнулся в грязь. Тут же вскочил, суетливо отряхнулся, разбрызгивая мутные капли, и сглотнул поток ругательств, готовившийся вырваться наружу. Он и без того вышел из себя и тем самым бросил тень на мундир вышестоящего офицера. Правда, помимо тени, на мундире имелись изрядные шматы грязи.

— Благодарю за подмогу, октагинтурион-прима! — подскочил тессерарий, такой же грязный, как Верий, если не больше. Солдат белозубо улыбнулся — единственная светлая деталь в его облике — и начал о чём-то спрашивать Верия, однако он отмахнулся и, наскоро попрощавшись, потрусил в сторону своей манипулы.

Кружилась голова — и не столько от недавнего напряжения тела, сколько от осознания. Собравшиеся легионы не готовились отражать нападение отступников, ловить их на землях восточной провинции, играть с ними в кошки-мышки. Они делали безумный, неподготовленный марш-бросок сквозь слякоть прямиком на территорию врага. Священная Реманская империя выбрала наиболее неудачное время года для атаки. И он, Верий, участвовал в ней.

Смех голосов оглушал. К счастью, Верий знал средство, чтобы отогнать его.

Глава 5

Дрёма никак не хотела разжимать ласковых объятий. Я лениво ворочался на кровати, с размытым негой страхом ожидая первого будильника. На границе сна и яви витала не до конца оформленная мысль: завернуться глубже в одеяло и переждать роковой призыв вставать.

Трюк заключался в том, чтобы одним ловким, но осторожным — не дай боги сердце участит ритм и прогонит дремоту — движением вырубить трезвонящий кусок пластика и сбежать обратно в царство Морфея до второго пришествия рогов Иерихона (полузабытые слова, почерпнутые из западной игры).

Секунда шла за секундой, но мой покой никто не тревожил. Я вжался в мягкое покрывало и… вскочил, отфыркиваясь от соломинки, угодившей в нос. Пол подо мной тряхнуло, и я чуть не упал на ящик, подвернувшийся под ногу.

— Какого?..

Призрачная картина перины и тонкого пушистого одеяла, нарисованная сознанием, истаяла. Место полноценной кровати заняла охапка примятой соломы. Сквозь крошечные дырки в полотне, накрывавшем воз, пробивались солнечные лучи. В них плясали золотистые пылинки.

Я чихнул и потянулся. Спина и бока протестующе отозвались болью. Похоже, резкий переход к условиям средневековья по вкусу им не пришёлся.

На задке телеги, где я нашёл временный приют, вновь сидел Эвакил. Он поприветствовал меня и без лишних слов протянул ломоть хлеба и кусок сыра. Определённо не самый изысканный завтрак, но что-то подсказывало, что на просьбу дать рамен или хотя бы мясо в ответ раздастся лишь смех.

Покончив с едой, я поинтересовался, как в этом мире обстоят дела с уборными.

— Нужно было вставать раньше, пока мы ещё не тронулись, — беспечно отозвался священник, — Ради тебя останавливаться никто не будет, но переживать не надо. Из-за близости к Мадилу все крупные хищники давно убрались из этих лесов, а бандиты вряд ли нападут на крупный отряд. Ноги у тебя молодые, повозки движутся медленно. Управиться со своими делами и вернуться — дело нескольких минут.

Даже не глядя в зеркало, я мог поручиться на сотню-другую йен, что моё лицо после этих слов вытянулось. Условия в походах здесь точно отдавали спартанскими обычаями. С каждым мигом, проведённым на Мельте, я всё больше склонялся к тому, чтобы стать фанатом футуристических сеттингов.

Тем не менее делать было нечего, и я последовал совету жреца. Найти в лесу кусты, которые бы не просматривались с дороги, труда не составило, а вот с листьями получилось не так хорошо: даже самые лучшие экземпляры портила шероховатость. Когда я возвращался к каравану, казалось, что взгляды всех солдат направлены на меня.

— Унитазы с подсветкой и голосовым управлением… Мягкая туалетная бумага…

Чтобы выжить, придётся уничтожить самые базовые понятия о комфорте, подумал я. Но для начала достаточно для успеха и того, что получилось избежать участи жертвенной овцы. Я вернулся на законное место рядом с Эвакилом.

— Неужели нам тащиться до столицы ещё семь дней?

Всю глубину отчаяния, заложенную в эти слова, не смог бы скрыть и голливудский актёр. Священник покачал головой.

— Когда-то Аглор был значительно больше, а теперь — семь дней пути. Мадил изрядно сократил наши земли.

— Что такое Мадил? Государство? Вероника много упоминала владыку. Я так и не понял, относится ли имя к нему или стране.

Эвакил задумался.

— Сложный вопрос. Для начала нужно ответить тебе, что собой представляет Владыка, — сказал он, — Если честно, я не знаю. Это… существо однажды появилось в столице. С тех пор её наполняют только мертвецы и немногочисленные проклятые рыцари. Волна смерти прошлась по побережью и начала продвигаться в глубь Мельты. Я не застал тех событий, но отец много рассказывал мне о том, что тогда творилось. Цвет нации в один миг оказался уничтожен. Захолустье в глубине острова внезапно стало основой Аглора. Провинциальные маги, второсортные дворяне, нежеланные члены королевской семьи, рождённые от куртизанок, — всех поставили перед фактом: теперь они лучшее, что осталось у нас.