Меж двух огней

— Однако Мадилу не нужны живые люди, — перебила блондинка.

Пепельноволосая девушка вытащила волнообразный кинжал, расписанный рунами, один взгляд на которые отдался тупой болью в голове.

— Этот вопрос решается одним ударом — в сердце для наилучшей сохранности трупа при последующем поднятии.

— Протестую! В Соглашении ничего не сказано об убийстве людей! Тем более что это может быть член нашей паствы, — сказал священник и обратился ко мне, — Юноша, признаёшь ли ты единственными истинными богами Триединых?

Я заморгал. Выключившийся на миг разум заработал вновь. Стоило прокашляться, и оказалось, что говорить я ещё могу.

— Я верю в кого угодно и во что угодно, если это спасёт от ножа этой сумасшедшей. Любой бог, дьявол и их комбинации… Да, я верю в Триединых!

Жрец поджал губы.

— Определённо не речь того, кто истинно верует. Впрочем, у любого живущего есть шанс на спасение… Я, Эвакил, служитель Триединых, накладываю вето на убийство этого юноши в рамках обряда поднятия неупокоенных. В Соглашении нет пункта, регламентирующего такие случаи. Свидетели, зафиксируйте, — обратился он к старикам, торопливо закивавшим.

— Я, Ланда из ордена Святой Софии, поддерживаю вето, — сказала блондинка, — Вместе с тем я официально заявляю о нарушении регламента Соглашения госпожой Вероникой, поскольку при исполнении обряда она напала на живого человека. Свидетели, зафиксируйте.

Пепельноволосая девушка — Вероника — фыркнула:

— Если бы я желала напасть на кого-то, вы были бы уже мертвы.

— Тем не менее этот человек пережил атаку тёмной магией, — равнодушный взгляд Ланды скользнул по мне. Для неё я был не более чем поводом досадить Веронике.

— Уверена, госпожа, вы не хотите превращать этот инцидент в массовую резню. Всё происходящее записывается на медальон уважаемого Эвакила, а на расстоянии полёта стрелы ожидают три десятка солдат. Безусловно, ваши навыки проклятого рыцаря заслуживают уважения, однако я, как боевой маг, не дам вам закончить с нами так легко до прибытия подкрепления, а там сыграет роль численное преимущество…

Ланда ухмыльнулась.

— Когда в тебе торчат болты, начинаешь жалеть, что служишь мертвецам, будучи живой, не так ли?

Эвакил кашлянул, разряжая обстановку.

— Предлагаю закончить здесь на сегодня. Нам следует отправиться в столицу, чтобы изучить этого юношу, а также созвать комиссию для решения вопроса с нападением. Уверен, эта часть будет пустой формальностью, госпожа, ведь вы лишь пытались узнать, является ли этот человек неупокоенным…

Пепельноволосая девушка с силой загнала кинжал в ножны.

— Господин Эвакил, вы прекрасно понимаете, что до столицы как минимум седмица пути. Ещё несколько дней на разбирательство, затем обратный путь… К тому времени оптимальное время для поднятия пройдёт, а количество нежити среди неупокоенных будет куда выше.

— Какая жалость, — ехидная улыбка не желала сходить с губ Ланды, — Нам всем очень жаль, что число новых подданных вашего Владыки будет меньше ожидаемого. Но закон есть закон, и мы будем действовать в соответствии с Соглашением.

На этом моменте я осознал простую вещь. Где бы я ни оказался, я не желаю иметь ничего общего с людьми, стоявшими передо мной. Потому что либо все они окончательно и бесповоротно сумасшедшие, либо я… На всякий случай я попытался вызвать перед собой силой мысли огненный столп, как в онлайн-игре, в которую играл до событий этого утра. Ожидаемо ничего не произошло. Ни огня, ни даже жара. По-прежнему терзал холод. Что ж, всё не могло быть настолько просто.

Глава 2

Проснулся Верий в отличном настроении. Ночью его практически не донимали кошмары, а голоса впервые за долгое время утихли до едва слышного шёпота. Не громче шелеста травы, колыхаемой ленивым ветерком.

Воодушевлённый чудесным началом дня, Верий проигнорировал глухой импульс раскопать погребённый под грудой вещей кисет. Не для того он держался долгие седмицы, чтобы вот так сломаться. Вместо этого он глотнул из фляги, затем на ощупь в полутьме разыскал войлочную рубаху и штаны, нацепил ботинки и выбрался из палатки.

Лагерь третьей когорты Десятого легиона потихоньку сбрасывал оковы сна. Намечался рассвет. Малиновая кромка горизонта подкрашивала безоблачную небесную синеву. В тумане, стелющемся по земле, неспешно возились вялые рекруты.

Новичкам, как обычно, доставалась самая муторная работа: притащить дров из ближайшего леска, принести воды для готовки, покормить и почистить мулов и выгрести дерьмо из сортиров. Верий, сморщившись, проскочил к отхожему месту мимо бедолаги, который тащил тачку, доверху наполненную испражнениями.

Мерзкая работёнка, но необходимая. В бытность ноканом Верий старательно доносил до своей девятки мысль о том, что человек — не животное, которое по безмозглости ссыт и срёт где захочет. Хватит одного придурка, привыкшего мочиться и гадить у палаток, чтобы с вздувшимися животами слегло полманипулы, а там зараза расползётся по когорте, и, в конце концов, с ней поляжет весь легион.

Чистоплотность — один из добрых друзей военного наряду с интуицией и умением трактовать приказы в свою пользу. Когда-то, ещё в начале офицерского пути Верия, эту простую истину пришлось кулаками вбивать в дубовые головы своей контубернии. Прошло время, и выжившие в восточных мясорубках сами стали командовать девятками, кое-кто выбился в тессерарии или даже опционы. Когда Верий покидал фронтир, сердце его радовалось при взгляде на этих образцовых солдат.

Плохо только, что ответные взоры полнились неважно скрываемой жалостью.

Верий скрипнул зубами и отогнал пораженческие мысли. Отдавать им это утро без боя он не намеревался. Верий подтянул штаны, и, пока подвязывал пояс, прикинул, чем заняться перед строевой. Внезапно захотелось пробежаться, чего он не делал уже очень давно.

При его приближении парочка часовых бухнула кулаками по нагрудным пластинам. Снулые лица, поникшие головы, держатся за копья так, будто без них тотчас рухнут и захрапят — одним словом, желторотики. Верий повторил их жест, улыбнулся отеческой улыбкой командира, на которую ни один часовой не купился.

— За императора и Триединых! — молодцевато гаркнул он.

— Аве! — в унисон ответили они, ткнув землю тупыми концами копий.

Верий прикинул, стоит ли вздрючить их за то, что они не потребовали пароль и цель выхода, однако махнул рукой и начал разминаться. Часовые со скукой смотрели, как он подпрыгивает на месте, разогреваясь перед пробежкой, машет руками, словно деревенский сумасшедший, потягивается и наклоняется. Когда Верий почувствовал, что готов, то рванул вниз по широкой тропе, петлявшей около речки.

В ней, как успели проверить легионеры, рыба водилась с избытком. Миновал группу тентов, паразитом приникшую к самому частоколу, отделённую от него лишь неглубоким, начатым недавно рвом. Нахмурился про себя. Может, стоило поговорить с Марком о том, чтобы погнать взашей всю эту свору прилипал — сводников с их шлюхами, надувал-купцов, продававших униремную мелочёвку за полновесные биремы, бестолковых самоучек-художников, что готовы за скромную плату изобразить рядового с жезлом легата, гадалок, которые предсказывали долгую и счастливую жизнь всякому, кто оставит в их карманах монеты, и невесть кого ещё.

Этот балаган развращал солдат на службе, а счастливчики с увольнительными могли потратить свободное время в городе неподалёку. Однако от него такое предложение, пожалуй, прозвучит лицемерно, и примипил только с недоумением покосится в ответ.

Меж тем дыхание сбилось от вони помойной кучи, в лёгких гулко заклокотал воздух. Верий кое-как унял одышку и свернул на развилке в сторону леса. Высокая трава захлопала по щиколоткам, мгновенно вымочив низ штанов в ночной росе. Когда дорога пошла в гору, лицо загорелось, и вернулась боль в горле.

Вот тропку перегородили камни, он криво вскочил на первый, замолотил руками, возвращая равновесие, перепрыгнул на второй, заскакал по песчанику. К ногам будто гири привязали, так сильно горели икры и ляжки, а по спине стекал водопад пота. Казалось, даже в ботинках хлюпало. Верий миновал последний булыжник, спрыгнул на землю, опасно покачнувшись, и выругался: боль прострелила лодыжку. С захлёбывающимися звуками, ощущая, как лицо корчится в страдальческом выражении, он шагом доковылял до вершины и остановился, чтобы полюбоваться видами — то есть, если по-честному, перевести дух.

Сверху открывался вид на лагерь — скопище крошечных палаток в загоне из наточенных кольев, внутри которого суетились люди. Отсюда они походили на нелепых жуков. Утренняя дымка развеялась, и вдалеке виднелись башни Ценина, возле которого они останутся до середины осени, а там и до зимовки недалеко. Толстой змеёй тянулась река, на поверхности которой солнце играло с жидким серебром бликов, и успокаивающе перешептывались кроны деревьев, слитые в единое изумрудное облако. Птичье чириканье, доносившееся со стороны леса, перекрывало далёкий людской гомон. Ничто не указывало на то, что лето было на исходе. Умиротворение наполнило Верия.

«Виновен».

«Прыгай. Падай. Переломай кости. Искупи вину».

«Трус».

Верий дёрнул головой, как конь, отгонявший слепней. Пробежка заняла больше времени, чем он рассчитывал, а ведь ещё оставался обратный путь. К построению он, быть может, успевал, а вот позавтракать до него уже нет. Впрочем, велика ли беда?

Пока он спускался с холма, прозвучал трубный призыв горна. Верий расслабился, спустился к воде и умылся. Не пристало подчинённым видеть его раскрасневшимся от бега, с выкатившимися от напряжения глазами и засаленными потом волосами. Распустил он себя, ничего не скажешь. Глянул бы на него кто-то из прежних сослуживцев, с кем он провёл первые годы в армии, — со смеху бы лопнул. Хорош герой, гордость Шестого! Сейчас бы и через учебные препятствия с трудом перевалил. Пора прекращать почивать на лаврах — или, скорее, зализывать старые раны — и привести тело в порядок.

Манипула встретила его ровными рядами чётко державшихся солдат. Только одна контуберния во второй октагинтурии, набранная перед маршем на Ценин и впервые явившаяся на общий смотр, нарушала идиллическую картину образцового легионерства. То нагрудник криво висит, то гладиус, что обнажили на проверку, смотрится недостаточно ухоженным, а шлем — недостаточно сияет на солнце, то взгляду не хватает твёрдости, а бляхам на портупее — блеска.

Верий ощутил, как внутри растёт глухое раздражение, и подавил его. Если уж они не способны поддержать балаган показной воинственности, каковы будут в бою? Зыркнул сердито в сторону нокана, распустившего рекрутов, и многозначительно похлопал по плечу самого расхлябанного новичка.

Им займутся в первую очередь, а коли не займутся — придётся подвергнуть сомнению профессиональные качества главы девятки. Об этом он отдельно перекинулся словами с Аврелием, октагинтурием молодым и оттого чересчур снисходительным к слабостям своих людей. Во время разговора он поймал на себе взгляд Фиуса и едва заметно покачал головой в ответ на немой вопрос опциона.

После утреннего ритуала Верий лениво прикинул, следовало ли наконец принять приглашение и заглянуть к Лукретию на пару партеек. Бросал кости октагинтурион-прима второй манипулы неважно, а картёжник из него был и того хуже. Собственные октагинтурионы не раз раздевали его догола. Но Лукретий, выходец из богатой купеческой семьи, не скупившейся на посылки, только посмеивался. Он предпочитал роль души компании и любил повторять после очередного бездарного блефа, что приятное общество для него перевешивало проигрыш. За это над его шутками смеялись самые угрюмые офицеры. И, что важнее, он не сторонился Верия.

У выхода с плаца Верия перехватил посыльный. Его со всей срочностью вызывал примипил. Червячок дурного предчувствия зашевелился в груди Верия.

У командирского шатра, как всегда, суетился народ. Прошения, требующие удовлетворения, споры, требующие разрешения, жалобы, требующие внимания. Докучливые обязанности руководителя, которые любому, кто не умеет правильно переложить часть задач на плечи подчинённых, быстро вымотают нервы. Марк, разумеется, управленческими навыками не обладал — по крайней мере, на уровне примипила. Однако ж дослужился как-то. То ли имел высокого поручителя, то ли остальные показали себя ещё хуже. Верий надеялся на первое.

Сигнифер Дарий с кипой папок презрительно скривил губы при виде Верия. Он сделал вид, что не заметил. Ещё одна лицемерная змея: когда Верий появился в когорте, опередив дурные слухи, Дарий первым подскочил поприветствовать его радостной рожей и мягким рукопожатием. Наверное, близость к деньгам портит что-то в человеке. Или это вероломные засранцы предпочитают находиться поближе к деньгам, пусть даже им не принадлежащим? Верий дождался, когда о нём доложат, и откинул полог.

Марк находился в палатке не один. У его стола вертелся Лукретий, всем видом демонстрируя нетерпение. Выходило, что примипил ждал обоих октагинтурионов-прима, чтобы начать. Верий напрягся, когда заметил в руке Марка рескрипт с отчётливо видневшейся сенатской печатью. Добра она не сулила.

— Наконец-то! — Примипил помахал письмом, — Блестящий образец пунктуальности изволил пошевелить задницей. И как это ты умудрился первым пробиться в Фельтанию? Небось на катапульте забросили!

— Аве! — отсалютовал Верий, не поддавшись на провокацию. Вспомнилось, как Марк восторженно внимает рассказу о первых мгновениях финального штурма. Стоило ли рассказать тогда, что Верий не был первым, кто взобрался на неприступные стены города язычников? Ему просто повезло выжить. Мертвецы не рассказывают о своих подвигах.

Марк вздохнул и потёр переносицу.

— Что ж, раз вы оба здесь… На восточной границе снова неспокойно.

— Когда это она славилась спокойствием? — подал голос Лукретий, — Отступники только и ждут момента, чтобы пощипать вифиценские селения.

Впрочем, и доблестные реманские легионеры не прочь разорить беззащитные деревни врага, подумал Верий. Копни под фундаментом любого дома и найдёшь пепелище. Никакой пощады язычникам.

Не сказать, что Верий не соглашался с этим девизом. Он на собственной шкуре испытал бесчестие и кровожадность выродков, проповедовавших вестанскую ересь. Отплатить животным их же монетой — вот долг подданных великого императора Ромула. Однако в глубине души он сознавал, что вид развешанных по деревьям крестьян спокойствия его сну не добавляет. Вряд ли простые земледельцы несли ответственность за деяния вражеских солдат и уж тем более выбирали, верить им в бредни апостатов или нет. Когда Верий, ещё новобранец со свежей болью от утраты отчего дома, сказал это своему нокану, тот набил ему морду.

— Здесь в числе прочего описываются жалобы из Сенона, — сказал Марк и постучал уголком послания по столу, — Отряды предателей замечены на его подступах, есть донесения о разграбленном селе неподалёку. Его императорское величество повелел отправить из Равенны Пятый легион в полном составе. Официальная цель — проведение масштабных осенних учений.

Не сложно догадаться, почему Сенат решил сообщить им всё это. Грудь Верия кольнуло предвкушение. Возвращение домой манило полуоформленными мечтами о том, как он возвращает себе доброе имя. Ещё лучше, если в процессе получится убить парочку солдат восточников. Слава смывает любой позор.

«Тебя ждёт лишь гибель».

— Вот только при чём тут мы? — спросил Лукретий с глуповатым видом. Хороший парень, однако до чина октагинтуриона-прима явно пока недотягивал. Если бы не протекция семьи, ходить бы ему по-прежнему в командирах октагинтурии.

— Очевидно, неженкам из Пятого без нашего примера не справиться. Покажем им, чего стоят ребята Десятого легиона, — хмыкнул Марк.

Верий едва не расхохотался. Ребята Десятого не стоили простыней, на которых их зачинали. Как и во всяком сугубо внутреннем легионе, здесь посвящали значительно больше времени внешнему виду, чем наработке боевых навыков. Как только Верий вступил в должность, то попробовал навести порядок в подчинённой манипуле, но дело продвигалось со скрипом. Не привыкшие к муштре солдатики противились всему, что выходило за рамки наведения лоска на доспехи. А потом усилились приступы, и Верию стало не до того.

— Вместо честного боя лицом к лицу проведём ближайший месяц, а то и два, гоняясь по сопкам за рассеявшимися на кучки отступниками, — сказал он, помрачнев.

Расширенный легион — это сила, которую нельзя не принять всерьёз, а ведь к нему следовало прибавить когорты домашнего легиона Вифицены. Какими бы сволочами ни полнилась армия восточников, идиотов среди командования они не держали, а значит, постараются максимально оттянуть прямое столкновение. Будут прятаться в лесах и покусывать стоянки ночными рейдами, тем более что забраться они успели далековато, аж на эту стороны Аньены.

— Вини своих друзей в том, что мы будем барахтаться в осенней грязи в погоне за призраками. Если бы не их некомпетентность, этого бы не произошло. Теперь выгнать врагов за пределы империи будет не проще, чем вручную переловить блох на дворняге.

Гнев обжёг Верия. Этот сукин сын Марк не понимал, насколько сильно его пропащая когорта проигрывала ветеранам Шестого, коих закалила бесконечная череда стычек на границе. Если примипил решил, будто запятнанное достоинство Верия означало слабость легиона, то он сильно ошибался.

«Схвати его за горло!».

«Ударь его, ударь-ударь-ударь лицом о стол, посмотри, как льётся кровь».

«Пощады!»

Слова продолжавшего говорить Марка приглушились, точно он вдруг отдалился на приличное расстояние. На передний план выступили голоса, молившие, причитавшие, но главным образом — обвинявшие. Верий крепко, до боли, сжал ладони в кулаки, так, что их аж свело судорогой. Притаившийся под кучей вещей кисет в его палатке и то, что он предлагал, выглядели теперь невероятно заманчиво. Настолько заманчиво, что когда он передал приказы о сборе октагинтурионам и уточнил, чтобы его не тревожили в ближайшее время, то не удержался и заглянул в него.

И голоса отступили. Вместе со злостью. Вместе с воспоминаниями. Вместе с бесчестьем.

Глава 3

Пререкания закончились хрупким согласием. Вероника неохотно подчинилась требованиям Ланды и Эвакила и, поглаживая рукоять кинжала, отправилась вместе со всеми. Про меня вспомнили в последний момент, когда в голове уже начал созревать план дать дёру и я начал потихоньку смещаться к противоположному краю каменного кольца.

Не то чтобы выживание в незнакомой местности было моим коньком, но путешествовать вместе с людьми, один из которых всерьёз думал убить тебя пару минут назад, выглядело не менее рискованным.

На кладбище осталась одна Ланда. Она махнула рукой, подзывая к себе.

— Чего застыл? Давай сюда.

Она дождалась моего приближения и скороговоркой что-то пробормотала себе под нос. Камни на обелисках на секунду засияли и так же быстро погасли.

Поймав мой взгляд, блондинка пожала плечами.

— Они никогда не убираются за собой. Видимо, считают, что запах скверны естественен.

Лично я никаких запахов не чувствовал, кроме отчётливого аромата духов магички, но что-то заставляло усомниться, что она имела в виду его. Ланда откинула прядь волос, что лезла ей в глаза, и указала в сторону, куда ушли остальные.

— Ждёшь дополнительного приглашения?

У кладбища начиналась грунтовая дорога посредственного качества. Она была чуть шире легкового автомобиля, но проехать по такой на машине оказалось бы задачей не из лёгких: ямы, выбоины и ухабы составляли её большую часть, а на середине то и дело норовили вынырнуть корни деревьев. Справедливее было бы назвать эту дорогу лесной тропинкой, которую кое-как сгладили людские ноги.

Эта тропинка, что притворялась дорогой, вывела к деревне, окружённой метровым частоколом. Животных, к моему удивлению, было немного. Я-то полагал, что деревенский быт включает в себя выпас коров, коз, ухаживание за курицами, гусями и… Городское мышление на этом моменте начинало буксовать, и я решил удовлетвориться тем, что на глаза попалась парочка утят. По крайней мере, на мой неискушённый взгляд, они походили на утят.

Деревня не производила впечатления зажиточной, однако изгороди домов крепко стояли на земле, сами дома, хотя и одноэтажные, выглядели обжитыми и ухоженными, а соломенные крыши — свежими. Смущали пустые проёмы окон, но, наверное, уровень технического развития здесь был не настолько высок, чтобы обеспечить стеклом крестьян.

При приближении к деревне дорога изрядно сгладилась, а в центре поселения и вовсе развернулась в маленькую площадь, на которой было не протолкнуться от людей. В основном на ней сновали солдаты в кожаных доспехах с металлическими вставками, однако попалась и парочка полностью облачённых в металл рыцарей, вероятно, командиров. Они руководили погрузкой припасов в несколько крытых телег.

Поодаль стояли старики в расписных кафтанах, которых я видел ранее. Похоже, они являлись местными старейшинами. Их дома бросались в глаза сразу: на крышах лежала черепица, по стенам ползла незатейливая роспись, а украшенные ставни выделялись среди общей картины опрятной бедности.

Маятник настроения качнулся в обратную сторону. Я ощутил прилив энергии и с интересом завертел головой, впитывая новые впечатления. Происходящее выглядело не то сверхправдоподобной игрой, не то массовой ролёвкой, и чувство реальности происходящего начало истаивать.

Может быть, если уж я в новом мире, то у меня должны быть супер-способности? И избранное предназначение? Чёрт побери, не так уж мало исекаев я посмотрел, чтобы не знать, как это работает! Предположим, в этом мире есть Лорд Демонов, которого нужно одолеть. И поможет мне с этим справиться… гарем? Я представил Веронику с кошачьими ушками и поёжился. Даже попытка соблазнить её выглядела безнадёжной затеей. К тому же она больше смахивала на прислужницу зла, чем на воина света. Какой добрый герой захочет иметь алые радужки?

Долго витать в облаках мне не дали.

— Юноша, не составишь компанию? — Эвакил, сидевший на задке телеги, похлопал по месту рядом с собой. Я с радостью забрался к нему. Священник с самого начала показался единственным адекватным человеком среди главной троицы.

— Честно говоря, я опасался, что меня заставят ехать верхом, а опыта в этом у меня никакого.

Эвакил рассмеялся.

— В интересном месте ты жил, если незнакомцу там давали верхового коня! Мои слова могут показаться грубостью, но твоя важность заключается скорее в необычности появления… и, возможно, в обвинениях, которые ты выдвинешь на комиссии. По крайней мере, на последнее надеется госпожа Ланда.

— Обвинениях?

— Госпожа Вероника использовала тёмную магию, чтобы подтвердить, что ты человек. Если занять буквалистскую позицию, это можно расценить как нападение, что выливается в нарушение Соглашения. К слову, юноша, как тебя зовут?

— Накагава Такуми.

— Накавакуми? — повторил Эвакил, в его глазах отразилось секундное замешательство.