Пограничье

— Н-не знаю. — Зазаикалась от испуга Таня, не понимая, о чём он говорит.

— В твоей семье кто-то ещё колдует? — Снова сердито спросил он.

— Не знаю. Никто. — Замотала головой Таня.

Он задумался, внимательно глядя на неё.

— Ладно, найдётся тебе работа, будешь за зверюшками моими в клетках убирать, воду в бочки наполнять, и двор мой мести. Слушай Марфу. Она тебя будет обучать. Посмотрим, может и выйдет с тебя толк.

И вдруг он резко выбросил вперёд руку, и светлый сноп искр понёсся к Таниным глазам, она от неожиданности зажмурилась, но заметила, как рука Марфы вскинулась навстречу искрам. Шифин недовольно гаркнул на Марфу:

— Тебе что, руку оборвать? Забыла порядки?

— Прости, господин Шифин, это по привычке.

— По привычке! — Передразнил её Шифин — Ладно, веди её к себе, да научи хотя бы элементарным знакам. А утром возьмёшь её с собой клетки чистить. Пусть привыкает. Да не сюсюкайся с ней. Не заслужила.

И Таня поселилась в комнате вместе с Марфой. Несмотря на предостережение Шифина, Марфа заботилась о Тане, как могла. Зато остальные ведьмы были не столь благосклонны к Тане. Они тоже быстро поняли, что Таня не может за себя постоять. Поэтому, на следующее утро, когда Марфа подняла её в пять часов, волосы у неё были свалены в одну сплошную верёвку. Марфа только вздохнула, покачала головой и сотворила заклинание, которое вмиг распутало её волосы. Когда Таня села завтракать, она не могла поднять ложку со стола, а Марфы рядом не было. Поэтому она только съела свой хлеб, запила его простой водой, а к каше даже не притронулась. Ведьмы откровенно хохотали над ней.

До обеда Таня с Марфой убирали клетки под пристальным ненавидящим взглядом их обитателей. Тогда-то Марфа и сказала ей:

— Несчастные! Им, может, в сотни раз хуже, чем нам. Наш господин наделил зверей душами людей, отверженных и проклятых. И теперь ни зверям, ни людям, нет покоя, нет мира. Поэтому так озлобленно глядят они на нас. Мучаются. Не приведи господь, что они вырвутся из клеток, не пощадят никого.

— Зачем он это сделал? — Удивилась Таня.

— А кто его знает! Нешто он нас спрашивает! — Сокрушённо ответила Марфа — Сделал, и всё. Раде сказал, что хочет повелевать всем живым. Да разве мыслимо это, что он затеял! Будто никто до него не хотел всем повелевать! И где они, эти повелители?

Потом поняв, что взболтнула лишнего, начала молча мести солому и ссыпать её в мешок, который держала Таня. Потом Таня мыла миски из-под воды и наполняла их свежей водой из колодца.

— Марфа, а кто ночью плачет в поселении? — спросила Таня.

— Никто, спать надо ночью. Может ветер завывает.

Через два дня, поздно вечером, когда показались звёзды, перед домом Шифина взлетел к самому небу костёр, осыпая искрами всё и всех вокруг. Ведьмы выстроились вокруг кострища, подняв руки к небу. А Шифин бросал в огонь какие-то травы, камни, ещё что-то, выкрикивая незнакомые для Тани слова, а ведьмы повторяли за ним. Марфа сказала, что он собрал круг, чтобы показать нового жильца его господину. То есть Таню. Таню это совсем не обрадовало. Марфа встала рядом с Таней, хотя остальные ведьмы пытались оттеснить её. Она не давала искрам прожечь на одежде и на коже Тани глубокие следы, которые Таня видела на некоторых ведьмах, видимо не всегда справляющихся с летящим сверху огнём. Шифин всё громче и громче выкрикивал слова мессы, а ведьмы запели слова призыва, от которого дым заклубился плотным кольцом и пошёл вертикально вверх. Потом от столба дыма отделился отросток и окружил Таню в плотное кольцо. У Тани слезились глаза, она закашлялась, но Марфа накинула на её голову свой платок, и Тане сразу стало легче дышать. Через некоторое время, в коричневом столбе дыма, вырисовалась жуткая морда с горящими красными глазами и с огромными клыками в приоткрытой пасти. После этого все ведьмы пали на землю вниз лицом, Марфа дёрнула Таню, и Таня тоже пала на землю, и больше не видела, что было дальше. Зато слышала жуткий вой, который поднялся в клетках. И у неё из носа после этого пошла кровь. Марфа, когда они встали, быстро вытерла кровь. Шифина уже не было, а Рада, что-то бормоча, собирала небольшим совком угли в широкое железное блюдо.

Когда Таня с Марфой вернулись после кострища в избу, Марфа отправила её с ведром по воду. Колодец был рядом, прямо за домом. Таня спустилась с крыльца, повернула за угол, и в страхе остановилась. От клеток бежали два волка и собака, а над ними летели чёрные птицы, которые обычно смирно сидели на крыше у Шифина. Было темно, но оскаленные пасти зверей и горящие злобой их глаза, словно лучи разрывали темноту ночи. Таня плотно прижалась к стене дома, дрожа от страха. Звери пробежали мимо неё, даже не повернув к ней головы. Они бежали к распахнутым воротам, которые были обычно наглухо закрыты. Таня ещё долго стояла с прижатым к груди ведром, боясь открыть глаза. Вышла Марфа, потеряв Таню. Молча взяла у неё ведро, сама сходила к колодцу, и на обратном пути забрала её домой.

Услышав от Тани о бегущих к воротам зверях, она ей сказала: «Кормиться их отпустили. Хозяин их отпускает ночью за добычей, а чтобы они вернулись обратно, за ними наблюдают верховые. Верховые — это сторожевые во́роны Шифина. Верховой летит за зверем, наблюдает за его охотой. И когда зверь насытится, загоняет его обратно в клетку. Но бывает и так, что зверь не хочет возвращаться, тогда верховой может и убить его. Видела сколько клеток пустых? Или с голоду умирают, или верховые их убивают, когда те пытаются сбежать». Таня видела, что Марфа жалеет животных. А ещё Марфа сказала, что Шифин ходит к клеткам, что — то там колдует, и после этого животные даже подняться не могут, просто лежат. На вопрос Тани, а не бунтовали ли животные против него, Марфа вытаращила глаза: «Да разве же кто рискнёт бунтовать против самого хозяина!» И рассказала ей историю, которая произошла лет пятьдесят назад с одной молодой ведьмой.

В деревне Черюки умирала старая ведьма. Детей у неё своих не было, но она приютила у себя племянницу, круглую сироту. Звали племянницу Мария, и было ей тринадцать лет. Вроде и передавать дары ей рано, но и выхода нет, старуха никак не может умереть, мучается. И Рада разрешила умирающей старухе передать Марии дар, несмотря на её юный возраст. Мария оказалась достаточно толковой, и Рада это сразу почувствовала. Но клятву Шифину принести Мария отказалась, сказала, что принесёт её в семнадцать лет, как и положено. Вроде правильно она рассудила, всё по закону, поэтому отступились от неё, начали обучать. Мария всё на лету схватывала, сама вызывалась помогать Раде, с почтением относилась к Шифину. И сила, растущая в ней, чувствовалась, и заговоры давались легко. Рада была довольна. Ей, Раде, обычно, очень трудно было угодить. Вскоре Марии доверили даже обряд с полотенцами, который обычно сама Рада проводила. Так прошло четыре года, и Рада начала готовить Марию к принесению клятвы. Мария слушала всё, головой кивала, мол, да, со всем согласна. А потом вдруг исчезла. Утром её ещё видели, а потом смотрят, а её нет нигде. А Шифин на Раду шипит, думает, что она виновата, зашугала девку. Рада в толк не может взять, как эта соплюшка смогла её, старую ведьму, так легко обмануть. В тот день, когда Мария сбежала, Рада не могла отыскать её след. А на следующий день Рада раскинула свои камушки, и видит, что Мария рядом, километрах в пятнадцати от поселения. Шалаш сделала, и притаилась там. Закрылась заклятием для отведения глаз, и радуется, что всех перехитрила. Но Рада не зря столько лет правой рукой Шифина была, и главной ведьмой круга. Что делать с такими непокорными ведьмами, она знала. Она выслала верховых, чтобы они караулили Марию, и не спускали с неё глаз. И подождала ещё один день, понаблюдала за Марией. Та сидит тихо, но заклятие её уже немного ослабло. Рада знала, что невозможно столько держать на себе заклятие, если опыт мал. Рада ещё денёк подождала. Заклятие совсем ослабло. Тогда Рада сотворила оборотное заклинание, обернулась молодой женщиной, положила с собой в корзинку хлеб заговорённый, и пошла к шалашу, вроде как заблудилась. Идёт, ягодок подсобрала, грибочков. Вот и подошла она к шалашу, поздоровалась с Марией, села рядом, ягодами её угощает. Мария ничего не заподозрила. Рада её спрашивает: «Откуда ты, и почему здесь одна сидишь?» Мария ответила, что сирота она, и идти ей некуда. Рада протянула ей заговорённый хлеб, та откусила, а Рада её так ласково спрашивает: «Пойдёшь со мной?» Мария и согласилась. Так Рада и привела её обратно к Шифину. Они целый год бились с Марией, но никак не могли заставить её клятву принести, и не хотела она больше Шифину служить. А потом, на кострище, увидела Марфа, как догорают косточки Марии. Убили они её, не пожалели.

Таня, чем больше видела и слышала, тем больше хотела уйти отсюда и забыть всё, как страшный сон. Но как? Марфа, хоть и хорошо относилась к Тане, никогда против круга не пойдёт. Хоть несколько раз и промелькнуло в разговоре, что Марфа не понимает, зачем Таню здесь держат, ведь ясно же, что Таня никакая не ведьма. И даже если немного научится колдовать, ведьмой ей никогда не стать. А Марфа в этом уже хорошо убедилась. Каждый день, после обеда, они садились к столу, Марфа раскладывала на нём длинную металлическую ленту, на которой были выдавлены знаки. Это как букварь для ребёнка. Каждый знак — одно действие, одна буква. Это ещё не колдовство, но из этого складывается колдовство. А Таня знаки не понимала, не запоминала, и мало того, она их путала, что совсем неприемлемо для ведьмы, даже самой беспомощной и слабой. У Тани напрочь не было того чувства, которое испытывает ведьма, сотворяя знак волошбы. Марфа не знала, что делать. Вроде бы надо сказать Раде, что Таня не осиливает учёбу, но побоялась. Вдруг Шифин решит, что в поселении она не нужна, но и нельзя отпустить её домой, захотят избавиться от неё. Марфе было жалко Таню, она даже сама не заметила, как привязалась к этой испуганной девочке, смотрящей на неё такими ясными глазами.

Таня тоже понимала, что такое положение с её неудачной учёбой долго не может продолжаться. Она, когда ложилась спать, долго лежала без сна, вспоминая свой дом и маму. Слёзы катились по подушке, набитой соломой, и пахло травами, лугом, её беззаботным детством у бабушки в деревне. И потом, этот таинственный плач в полночь! Таня слушала его, думая, что в поселении есть кто-то, кому так же плохо, как и ей. А может, и ещё хуже. А если узнать, кто плачет? Может вместе с этим таинственным несчастным незнакомцем быстрее получится сбежать. Таня подняла голову с подушки и посмотрела на Марфу. Она спала, тихо посапывая. Таня осторожно встала, накинула платок и бесшумно выскользнула из дверей. Она вышла на улицу и прислушалась, плач доносился из-за дома. Она осторожно обошла дом и снова прислушалась. Плач доносился из небольшого сарая, который стоял рядом с домом. Она подошла к нему и приложила ухо к двери. Внутри сарая был неясный глухой гул от десятка людских голосов. Они что-то шептали, плакали, жаловались. Таня взялась за замок, и сразу же услышала хлопанье больших крыльев. К ней летели верховые. Таня, забыв об осторожности, кинулась в дом, хлопнула дверью и со всего маху прыгнула в свою постель, закрывшись колючим одеялом с головой. Марфа подняла голову, прислушалась, и снова положила голову на подушку. У Тани колотилось сердце. Двери в сарай запечатаны заклинанием, и ей никогда не узнать, кто там плачет. И верховые никогда её не подпустят к сараю. Она слышала, как долго верховые летали над домом. Утром она ничего не стала спрашивать у Марфы.

На шестой день пребывания Тани в поселении был праздник, вечер даров, накануне дня всех святых. Марфа понимала, что Тане никогда не пройти под серпом. И тогда все увидят, что Таня так и не усвоила ни один урок, и никаких способностей у неё нет, сколько бы Марфа не пыталась её научить. Пройти под серпом — это ритуал, демонстрирующий силу ведьмы, доказывающий, что она достойна даров Шифина. Проходит ритуал так: Ведьмы поют песни, объединяющие их круг, а в конце вечера Рада подвешивает круглый нож, который называют серпом, в коридоре даров. И ведьмы, с наложенными им на руки невидимыми путами, по очереди проходят по коридору. Как только первая ведьма подойдет под серп, Рада отпустит его, и ведьма должна будет его мысленно подхватить, и держать, пока серп не перехватит другая ведьма. Вся сложность ритуала в том, что коридор даров ослабляет ведьму настолько, что она даже не может сама снять путы со своих рук. Марфа не сможет дважды удержать серп, и над собой, и над Таней, Рада за этим строго следит. И Марфа решила слукавить. В конце-то концов, она ведь была ведьмой, а это у них в крови.

Перед праздником Марфа повязала Тане в волосы чёрные шёлковые ленты. А ленты эти были не простые. Ещё накануне утром Марфа дождалась, когда Рада ушла к Шифину, она накинула на свой головной платок ещё два платка, принадлежащих другим ведьмам, чтобы спутать свой след. Зашла в дом Рады и окунула кончики лент в неприметный туесок со смолой, который стоял у кровати Рады. Она знала, что это за смола, и насколько она ценна. В туеске оставались последние капли этой смолы, они уже не закрывали дна. Но Марфа решила рискнуть, хоть и знала, насколько могла быть жестокой расплата за такой поступок. Ленты вспыхнули синеватым светом, потом желтоватым, но Марфа даже не двинулась с места. Потом ленты стали опять чёрными, какими и были, и она тихо вышла из дома Рады. Это была смола с дерева дьявола, и она любой предмет делает волшебным. Марфа наложила на ленты заговор, дающий силу их владельцу, и вплела их в Танины косы. Ну вот, хоть и не на долгое время, но Таня стала ведьмой.

Глухо зазвучал бубен. Праздник начался. Марфа и Таня пошли к дому Шифина. Шифин стоял спиной к ним, раскладывая на висевшем в воздухе подносе листья осины, с вырезанными на них знаками даров. Перед домом уже стояли все ведьмы, которые жили в поселении, и ещё несколько незнакомых Тане. Каждый год Шифин, как настоящий хозяин клана, дарит своему кругу новые заклинания. Марфа заметила, что эти заклинания давно уже перестали быть новыми. Шифин не создавал новых заклинаний, а круг, обычно, тем и силён, что создаёт свои заклинания, которые ведьмы другого клана не могли прочитать.

Рада стояла немного в стороне и внимательно смотрела на всех, и Марфа поняла, что Рада не смогла определить, кто воспользовался её сокровищем. Поэтому она, как ни в чём не бывало, прошла на своё место, впереди остальных ведьм и опустила голову, дожидаясь начала церемонии. Тане указали на место позади всех.

И вдруг с крыши сорвались верховые, и начали кружить над поселением. Шифин посмотрел вверх, потом прошёл мимо парящего подноса и скрылся в доме. Ведьмы уже час стояли, но Шифин не выходил. Рада подошла к дверям и остановилась перед ними. Птицы молча кружили и кружили, изредка взмахивая своими огромными крыльями. Тане стало страшно. Дверь перед Радой открылась, и она зашла в дом.

Через несколько минут Рада вышла и позвала Лушку к себе, что-то ей сказала, и они обе зашли в дом Шифина. Ведьмы стояли с опущенными головами и покорно ждали. Наконец вышли Шифин с Радой, но Лушки с ними не было.

Вечер даров начался. Шифин стал на небольшой помост напротив крыльца и начал читать своим скрипучим голосом книгу, которую держала перед ним Рада, ведьмы заунывно пели. Его голос становился всё громче и громче. Правую руку, с зажатым кулаком, он держал перед собой. Потом резко разжал пальцы, и над ладонью у него загорелся небольшой язычок пламени. Все ведьмы вытянули свои правые руки, и Таня тоже повторила за ними. У ведьм на ладонях тоже вспыхнули голубоватые язычки, но только не такие яркие, как у Шифина. Таня с удивлением смотрела на свою ладонь. Там, слегка обжигая кожу, извивался под ветром синеватый всполох огня. Значит, у неё тоже может получиться колдовать! Ещё несколько часов назад она до слёз хотела домой, но сейчас, видя весёлый огонёк в своей руке, она уже мечтала, как будет сама творить такие же чудеса. Она так замечталась, что не заметила, что осталась одна с вытянутой рукой, любуясь на огонёк, а остальные ведьмы уже отошли к стене дома и стали друг за другом. Таня сжала кулак, и огонёк погас. Она, под сердитым взглядом Рады, прошла к стене и стала за последней ведьмой.

На том месте, где только что стояли ведьмы, закружился сначала лёгкий вихрь из синих искр, потом он сформировался в высокий коридор, длиной метров пять. Ритуал начался. Рада встала рядом с входом в коридор. Шифин обошёл его, и встал на выходе, рядом с ним всё так же покачивался поднос с приготовленными дарами. Рада хлопнула в ладоши, что-то выкрикнула в коридор, потом достала из-за пояса большой круглый нож и подкинула его вверх. Нож закрутился вокруг своей оси, потом застыл на месте. Рада снова крикнула что-то в коридор, и нож медленно поплыл вглубь коридора, покачиваясь, будто подвешенный на невидимой нитке. Рада направила на нож указательный палец, и нож повис, ожидая свои жертвы, словно гильотина. Потом Рада повернулась к ведьмам и кивнула им головой. Первой шла Марфа. Она подошла к Раде, та скрестила указательные пальцы, и руки Марфы моментально тоже скрестились между собой. Марфа пошла по коридору. Следующей к Раде подошла Соня, потом две ведьмы, которых Таня не знала, потом Павлина, потом ещё одна ведьма, имени которой Таня тоже не знала. Нож дёргался, один раз даже почти долетел до головы незнакомой ведьмы, но в последний момент снова подскочил вверх. А потом пошла Таня. Она не знала что нужно делать, но страха у неё не было. Рада скрестила пальцы, и руки у Тани связала крепко — накрепко невидимая верёвка, и она чувствовала боль от её узлов на своих руках. Таня шла по коридору и смотрела на нож. Он дрожал, но оставался на месте. Она вышагнула из коридора, и встала перед Шифином. Он смотрел на её руки, Таня стояла перед ним, не зная, что делать, потом он ей сказал:

— Сними верёвку.

Таня покрутила руками, потом поднесла их к губам, старясь подцепить верёвку зубами и развязать. Шифин задумался, взял Таню за запястье и с силой сжал его. Верёвка на её руках исчезла, но Шифин не отпустил её руки. Рада хлопнула в ладоши и коридор исчез. Нож висел в воздухе, Рада подошла к нему, протянула руку, и нож послушно пал ей на ладонь. Рада тоже подошла к Шифину. Шифин ещё сильнее сжал Танину руку. Рука у него была твёрдая и холодная, как камень. Таня вскрикнула. Рада испуганно взглянула на Шифина. Он, не отрываясь, смотрел на Таню, а Рада в это время дёрнула её за волосы и чёрные ленты упали за землю, извиваясь, словно живые. Рада подняла их, подержала в руках, ленты стали распадаться на нитки. Она со злостью швырнула их на землю. Шифин повернулся к ведьмам и сказал зловещим голосом:

— Вы все знаете, что бывает с тем, кто пытается меня обмануть!

Таня услышала, как вскрикнула позади неё Марфа. Таня обернулась и увидела, как Рада накинула на шею Марфы железный обруч, и он стал медленно краснеть. Запахло палёным. Марфа ещё сильнее закричала и повалилась на землю. Ведьмы схватили её за руки, не давая упасть. Таня тоже закричала, и хотела кинуться к ней на помощь, но тут же почувствовала, как холодный металл туго сомкнулся у неё на шее. Тане стало тяжело дышать. Она упала на колени, и почувствовала, как Шифин поставил ей на плечо ногу и со всей силой прижал к земле. А дальше всё происходило, как в страшном сне. Она плакала, но на неё больше никто не обращал внимания. Ведьмы молча стояли вокруг Марфы. Шифин зачитал приговор:

— Ты нарушила нерушимый договор! Но этот договор, связавший нас в один круг, может разрушить только смерть. Призываю Тьму! Пусть мучения твои будут ценой обмана твоего!

Шифин щёлкнул пальцами, и Таня услышала, как забрякали затворы клеток. Её душил обруч, но эту боль заглушала ещё бо́льшая боль. Сердце её разрывалось оттого, что она уже поняла, какой будет смерть Марфы. Она увидела, как из-за дома Шифина выскочили два огромных волка и кинулись к Марфе. Она закрыла глаза, не в силах вынести то, что сейчас произойдёт. Но вдруг она почувствовала, как кто-то схватил её за волосы и, рывком посадив, сказал:

— Смотри!

Это была Рада. И Таня больше не могла закрыть глаза, как не силилась. Она видела, как расступились ведьмы, и Марфу начали разрывать на куски голодные волки. Сначала Марфа кричала, потом стонала, а потом совсем затихла. В тишине вечера раздавался только хруст костей и жадное чавканье. Наконец Рада отпустила Таню, и она упала лицом вниз. Обруч вокруг её шеи ослаб и исчез. Павлина и ещё одна ведьма подошли к ней и потащили в дом. Там они затолкали её в тёмный чулан и закрыли дверь.

Таня лежала на грязном деревянном полу и плакала. Слёзы катились по её лицу, капали на платье, на руки, и она никак не могла их унять. Она думала о Марфе, единственном человеке здесь, который отнёсся к ней с заботой, и за это поплатился своей жизнью. Как только она снова вспомнила страшную смерть Марфы, по её телу пробежала дрожь. Никогда в жизни уже она не забудет сегодняшнюю ночь. Она гнала от себя это кровавое зрелище, но память, как нарочно, держала перед её глазами именно эту страшную картину.

В чулане было сыро и холодно. На лавке лежали оставленные кем-то два платка. Она надела один платок на голову, другой набросила на плечи. Что теперь будет с ней? Её тоже накажут? Конечно, накажут. Этот Кощей со своей злобной Радой только счастливы будут, если ещё кто-то будет корчиться в муках. Таня опять вспомнила Марфу. Теперь её точно заклюют эти ведьмы, которые и так постоянно ей устраивали разные мелкие неприятности. Таня поняла, что Марфа пошла на какое-то преступление ради неё. Что она сделала такого, из-за чего получила смертельный приговор? Таня вспомнила этот коридор даров. Марфа, наверное, удерживала нож, пока Таня проходила под ним. А причём тогда ленты, которые Марфа вплела ей в волосы? Да, дело в лентах! Она их заколдовала, чтобы спасти её, Таню!

У Тани пересохло в горле, болело колено, которым она ударилась, когда её толкнул Кощей, болела кожа на голове от сильной хватки Рады, когда она подняла голову Тани за волосы, чтобы та смотрела на казнь. Таня поёжилась, снова вспомнив, как Рада, эта маленькая сухая старушка, одной рукой чуть не оторвала Тане голову. Ну и силища у неё! Она услышала снова вой зверей. Они опять словно взбесились. Таня закрыла глаза. Она попала в очень страшную сказку, совсем не детскую. Но из неё не выйти, просто захлопнув книгу. Таня решила сбежать, что бы это ей не стоило, даже если она пропадёт в болоте. Пусть лучше она найдёт свою смерть в болоте, чем в пасти этих чудовищ. Таня вспомнила маму с папой, и снова у неё покатились по щекам слёзы.

Сколько времени Таня провела запертой в чулане, она не знала, но она всё-таки смогла уснуть. Ночью сквозь сон она слышала опять вой животных. Разбудил её пинок в бок. Над ней стояла Рада. В открытую дверь Таня увидела, что уже утро, или день. У Рады одежда была в крови, и Таня поёжилась.

— Ну что, спишь спокойно? — Вопрос не предполагал ответа, поэтому Таня промолчала.

Рада перешагнула через Таню и села на лавку.

— Ты знаешь, почему Шифин наказал Марфу? — Спросила она, упёршись своими острыми колючими глазами в глаза Тани.

— Она не дала пасть ножу на меня в коридоре даров. — Тихо ответила Таня.

— Нет, не из-за этого. Она тайно пробралась ко мне в дом, украла у меня драгоценную смолу дерева дьявола, которая даже из такой тупой девчонки, как ты, сделала, пусть и ненадолго, настоящую ведьму. Она своровала у меня то, что я берегу пуще зеницы ока. Она пошла на это из-за тебя. А теперь скажи, стоила ли эта жертва того? Марфа много лет служила кругу. Никогда она не нарушила ни одного указа Шифина, никогда она не подводила нас. Она учила Соню, когда та много лет назад, ещё молодой и неопытной, появилась среди нас. А теперь Соня в клетке, и жить ей осталось только до вечера.

— А что она сделала? — Таня сжалась в комок.

— Она убила тех двух волков, которые растерзали Марфу. Сегодня под утро. И шла с факелом к дому Шифина, чтобы сжечь его. За одну ночь мы потеряли две ведьмы. Две лучшие наши ведьмы! И два зверя, на которые Шифин потратил десять лет своего труда.

Рада отвернулась от Тани и застыла, всматриваясь куда-то далеко, через открытую дверь чулана. Ни одного звука не доносилось со двора. Поселение словно вымерло. Таня тоже смотрела в светлый прямоугольник двери. Она поняла, что участь её тоже решена. Какое-то оцепенение на неё нашло. Ей было всё равно, что с ней будет. Как будто она сидела и смотрела кино, и как будто это не её жизнь повисла сейчас на волоске.

Рада повернулась к ней и снова заговорила:

— Ты знаешь, тебе и предъявить нечего. Ты не обманывала, ты не крала, ты даже не знала, что Марфа это сделала. Да?

Таня опять ничего не ответила. Рада усмехнулась.

— Он сам послал Марфу за тобой, хотя я сразу сказала ему, что ты ни на что не годишься, и мы потратим на тебя время впустую. И насчёт Феломены я его не раз предупреждала. Но он не слушал меня. Да, куда мне до него! Не будет же великий Шифин слушать кого-то, кроме себя самого.

И опять Рада замолчала, глядя вдаль. Таня смотрела на неё, и видела, как старческие глаза, только что прожигавшие её насквозь, стали бесцветными и потухшими. Она не знала, из-за чего произошла такая метаморфоза, но почувствовала, что Рада устала от всего, и хочет, чтобы быстрее всё закончилось. И она, не отдавая себе отчета, вдруг неожиданно для себя спросила Раду:

— Почему вы все служите ему? Вы же сильнее его, а боитесь уйти.

Рада вздрогнула, и цепко схватила Таню своими костлявыми пальцами за плечо:

— Не тебе меня учить! Сегодня будут гореть на площади два костра. Знай, что один из них — твой!

Смех Рады отозвался в гулком пустом доме, она откинула от себя Таню, снова перешагнула через неё и пошла к дверям. Возле них она обернулась и зло сказала:

— Скажи спасибо…

Но кому сказать спасибо, Таня уже не услышала, поскольку увидела перед собой лицо незнакомой женщины, которая взяла её за руки и увлекла за собой в сероватый туман неизвестности.

Мы с Феломеной слушали Таню, не перебивая. Не знаю, как Феломена, но я даже представить себе раньше не могла, что в нашем современном мире есть такие места, где неугодных людей травят собаками и жгут на кострах. Таня смотрела перед собой. Слёз у неё не было, но она не переставая теребила пальцами бахрому пледа, которым была закрыта.

Феломена о чём-то задумалась. Потом сказала, ни к кому не обращаясь:

— Жалко Соню.

— А разве нельзя её привести сюда, через знак входа в пограничье, так же, как и Таню? — Спросила я — Это же может занять всего несколько минут.

— И рассекретить наше место? Мы ведь пока не готовы сразиться с ним, мне нужно подготовить тебя.

— Но ведь её сегодня ночью сожгут! — Сказала Таня — У нас есть время её спасти.

— Она знала, что этим всё закончится. Вряд ли она надеялась одна выстоять против остальных. Она даже не пыталась спрятаться. И ещё, вы забыли, что Соня ведьма. Настоящая ведьма. Она взбунтовалась против Него не потому, что он злодей, а потому, что решила отомстить за Марфу, к которой тоже была очень привязана. Но может, из-за пропажи Татьяны, Сонино наказание отложат. Или наоборот, ускорят. — Феломена помолчала, потом добавила — Значит, тебя мы украли прямо перед носом Рады. Это значит, что Рада видела и место, куда Татьяна исчезла, и того, кто помог ей в этом. То есть тебя, Ольга. Сейчас на тебя будет объявлена полноценная охота.

— И что мне делать? Сидеть здесь и носа не показывать? Я не смогу всю жизнь прятаться.

— Всё что тебе надо будет делать, я тебе расскажу и научу. Мне придётся подкорректировать свой план, с учётом рассказанного Татьяной.

— Бабушка, я хочу домой! — Таня жалобно посмотрела на Феломену.

— Скоро, девочка моя, скоро будешь дома. А пока спи.

Таня свернулась клубочком на диване, укуталась по самый нос пледом и скоро я услышала её ровное сопение. Феломена достала из кухонного стола тонкую дощечку, поставила на неё два маленьких свечных огарочка, провела над ними рукой и они вспыхнули голубоватым светом, а между свечками поставила небольшое блюдце с водой. Вода в блюдце сначала зарябила, а потом застыла, и поверхность её стала ровной, словно гладь зеркала. Феломена замерла, глядя на воду, и только левой рукой делала движение, словно перелистывала страницы.

Я прислонилась спиной к стене, и передо мной, словно на экране телевизора, появилось затерянное среди лесов и непроходимых болот поселение Шифина. Вокруг него, раскинулся бесконечный лес, без конца и края. Видение было настолько реалистичным, будто это я сама парила над ним, то приближаясь к нему, то снова поднимаясь в марево тяжёлых облаков, нависших над ним в сером небе. Я видела крышу высокого дома, стоявшего особняком от остальных, более мелких домов. По карнизу, неподвижные, словно аквилоны на фронтонах древних греческих храмов, сидели крупные во́роны. Поселение выглядело безлюдным и покинутым. Ни одного человека не было видно, ни один голос не нарушал тишину мрачной обители. Я взглянула на клетки, которые стояли вдоль двух сторон забора. И сразу же очутилась возле них. В первой же клетке, которую я увидела вблизи, лежало несчастное грязное животное. Собака, большая тёмная овчарка, лежала посреди клетки и тихо скулила. Дыхание её было тяжёлым, она подёргивала задней лапой. В соседней клетке сидела ещё одна собака, чёрная, с белым пятном на шее. Она вплотную вжалась спиной в прутья клетки и тревожно смотрела на дорогу. С каждым выдохом у неё прорывался стон. Да именно стон, как стонет больной человек. Следующие три клетки были пустые. Потом ещё пять клеток с такими же измученными собаками. Я пролетела мимо всех клеток, но волка там не было. Зато в крайней клетке, на земле лежала женщина. Чёрные волосы у неё были растрёпаны, одежда порвана, со следами крови. Лицо она закрыла руками. Женщина была жива. Она не плакала, не стонала. Ноги у неё были перебиты, на месте ступней — кровавое месиво. На клетке, помимо огромной щеколды, в толстый деревянный прут был вбит железный костыль. Он был раскалён, словно невидимый кузнец только что достал его из пылающего горна. От него шёл жар, и женщина, наверное, уже потеряла сознание от обезвоживания. Я огляделась. В соседней клетке стояла миска, наполненная водой. Мне не хотелось, конечно, чтобы кто-то догадался о моём, пусть и не явном, присутствии. Но я и не могла так просто уйти и не помочь Соне. То, что это была Соня, я не сомневалась. Я представила, как беру миску с водой, и подношу к Соне. И миска оказалась в клетке у Сони, рядом с её рукой. Соня подняла голову, увидела миску и жадно припала к воде. Потом она повернулась в мою сторону, но скользнула глазами мимо меня. Лицо у неё было всё в кровоподтёках, а на шее следы от верёвки. Потом она снова легла на землю и закрыла лицо руками.

Я очутилась рядом с домами. За колодцем стоял дом, в котором раньше жила Марфа. Откуда я это знаю, сама не понимаю. Меня интересовали другие дома. И сначала я решила заглянуть в дом Рады. Я увидела его, он стоял между домом Шифина и большим амбаром с висящим на дверях огромным замком. Тут же я очутилась на крыльце, а потом и внутри дома. Рады дома не было. Но на массивном деревянном столе было оставлено охранное заклинание, настолько явно сделанное, что я поняла, что настоящая охрана дома — это не оно. И точно, я увидела над одним из окон, сплетённый руками Рады шнурок, заткнутый за наличник над рамой. Если злоумышленник ступит в дом Рады, этот шнурок завяжет его крепко-накрепко, и при каждом движении будет затягиваться на руках-ногах всё туже и туже. Но меня интересовало не это. Мне надо было увидеть, где находится то, что Рада скрывает даже от Шифина. Это вход Рады в её настоящий дом. Она тоже, как и Феломена, за годы служения столько натерпелась от Шифина, и видела, что благодарности от него за долгую службу ей не дождаться, поэтому у неё есть место, куда она уйдёт, чтобы хотя бы умереть спокойно. И там у неё есть тот, кому она передаст свои силы и опыт. И этот таинственный наследник не будет никогда приносить клятву Шифину. Рядом с кроватью Рады стоял кованный огромный сундук. Таких больших я раньше не видела. Он был такой же длины, как и кровать Рады, но намного шире. На крышку сундука был наброшен самотканый половик, сине-красный, кое-где уже порванный. Я оглядела со всех сторон сундук, потом стену за сундуком и кроватью. Потом изучила всю комнату, сантиметр за сантиметром.

Потом я очутилась в сенях, которые вели на улицу. В сенях не было окна, но было обыкновенное, прорезанное в бревне отверстие, размером с тетрадный лист. И оно освещало узкую незаметную дверь в углу между дверью в дом и рукомойником. И вот тут я буквально впечаталась в стену. Я сразу не смогла попасть за эту тайную дверь, но потом какой-то красноватый свет окружил меня, словно переместив меня ещё дальше в более глубокую реальность, и я всё-таки очутилась по ту сторону двери, в маленькой тёмной комнате с низким потолком. На стене, прямо на уровне моих глаз был вбит гвоздь, на котором висела сплетённая из тонких веток конструкция, перевязанная красными нитками. Она слегка вибрировала, а по стене плыли изогнутые тени, напоминая вытянутых червяков. Я хотела внимательнее осмотреть конструкцию, но вдруг провалилась за неё, в обыкновенную городскую однокомнатную квартиру. В комнате, на диване, поджав под себя ноги, сидела молодая женщина, лет тридцати, и смотрела телевизор. Я подошла к окну, и выглянула на улицу. Дом стоял на широкой улице, заставленной панельными пятиэтажками. Напротив на пятиэтажке стоял номер дома — двадцать один. Я хотела очутиться на улице, чтобы посмотреть её название, но, оказывается, мои возможности имеют чёткие границы. Я быстро заскользила по комнате, но ничего такого, чтобы указывало на месторасположение квартиры, не было. В это время у женщины зазвонил телефон, и она весело с кем-то поздоровалась. Потом сказала:

— Всё, закончился отпуск, завтра выхожу на работу. Что у тебя нового? — Она долго слушала голос в трубке, потом закивала головой — Да, конечно пойду. Ты заедешь за билетами? Хорошо. Я денежку тебе сразу скину. Подожди, запишу. — Она взяла с полки под столешницей журнального столика карандаш и блокнот и сказала — Говори, я записываю. Так, двадцать седьмого октября, драмтеатр. Всё. Нет, не забуду, ещё созвонимся. — Она отключилась и поставила в блокноте, напротив даты двадцать седьмого октября заглавные буквы В и Ж.

Ну, хоть что-то. По крайней мере, можно найти по первым буквам название спектакля в этот день, и понять, в каком городе живёт эта женщина, если это нам понадобится.

Я снова очутилась в сенях дома Рады, а потом на улице. Теперь пора наведаться в дом самого главного злодея, Кощея, как Таня его назвала. Внутри дом его представлял собой одно большое помещение, не разгороженное на комнаты. И на стуле, перед деревянной стойкой, заставленной банками, сидел Шифин. Он держал в руке банку с чёрной жидкостью, и помешивал деревянной палочкой содержимое. Я только хотела приблизиться к его книжному шкафу, как он резко повернул голову, прислушиваясь, и замер. Похоже, я на грани обнаружения. Я не двигалась. Он ещё с минуту сидел в напряжении, потом снова вернулся к банке. Ну что ж, не буду рисковать. Вернусь в следующий раз, когда его не будет дома.

Я очнулась. Феломена меня спросила:

— Всё видела?

— Так это Вы меня там водили? — удивилась я.

— Нет, ты это и сама можешь, просто я тоже была рядом с тобой. Тебе очень хорошо надо узнать поселение, тебе это пригодится. Скоро. — Потом она укоризненно на меня посмотрела и сказала — А если за Соней следят? Раду же ты не видела, а она очень редко выходит из поселения. Могла быть рядом и наблюдать за оставшимися ведьмами. После того, что случилось, они будут за всеми следить.

— Интересно, а женщина, у которой в квартире я была, это та, которая примет дар Рады?

— Да, но она, скорее всего, об этом не знает ещё. Я думаю, что это потомок одной из ведьм, может даже самой Рады. Рада посмотрела, что у неё есть способности к этому, и проложила к ней коридор. Никто не живёт вечно, поэтому она тоже задумалась о преемнице. Ты поняла, что кроме Рады, про коридор никто в поселении не знает? Даже Он.

— Он почувствовал, когда я была в его доме, что кто-то появился в комнате. — Озабоченно сказала я Феломене — Мне надо в другое время к нему прийти.

— Да, Кощей хитрый. — Феломене тоже, видать, понравилось Танино сравнение — Но, в основном, мы с тобой увидели, что нам нужно было. Теперь остаётся только ждать, когда они выкрадут твоего помощника.

Я от неожиданности вздрогнула:

— Выкрадут помощника? Зачем?

— Его Алексеем зовут, верно? Он им нужен, чтобы тебя и Татьяну заманить в поселение. Больше никак им до тебя не добраться. Но нас это тоже устроит. Нам же надо как-то попасть в поселение, а времени на другой план у нас нет.

— А они ему ничего не сделают? — Забеспокоилась я — Он человек тонкой душевной организации. Драться не умеет, ругаться тоже.

— Будем надеяться, что ему не придётся ругаться, и тем более драться. Тонкой душевной организации говоришь? — Она задумалась — А я вижу, у него в прошлом тюрьма была.

— За мошенничество. — Ответила я.

— Да какой он мошенник! — Она улыбнулась — Так, легковерный шарлатан! Про таких говорят, что ни украсть, ни покараулить. — Потом она опять посерьёзнела — Не беспокойся, они ему ничего не сделают, пока тебя ждут. Скорее всего, он будет спать. Он ведь им не нужен, и никакой информации у него про нас с тобой нет. Ты ведь ничего ему не сказала? — Она испытующе посмотрела на меня.

— Нет, конечно. Феломена, я одна к ним пойду? Вы же не отпустите к ним больше Таню? — Я не могла взять в толк, что хочет сделать Феломена.

— Ты пойдёшь со мной к Нему. Я буду Татьяной. А в это время Татьяна будет спать здесь, пока я не вернусь. По-другому мне не выйти отсюда, только так, заимствовав на время чужое тело.

— А почему не моё тело? — удивилась я.

— Потому что ты мне там будешь нужна. Мой план предполагает, что мне будет помогать человек, который имеет хотя бы начальные навыки обращения с заговорами. Основное сделаю я сама. Но тебе какое-то время, пока мы только придём в поселение, надо будет отвлекать от меня внимание. И ещё, они должны думать, что ты для них не лёгкая добыча, как Татьяна, например. Поэтому мы тебя сейчас усиленно научим нескольким приёмам настоящих ведьм. Не бойся, это не повлияет ни на твой характер, ни на твой образ жизни. Садись к столу напротив меня, положи руки на стол и смотри на свечи.

Я села напротив неё, заметив, что огарки свечей всё так же ровно горят, и ни на миллиметр не стали меньше. Она медленно, растягивая слова, начала читать заговор. Перед моими глазами возникали причудливые невесомые образы. Они зависали передо мной, впечатывались в мою память, и я незаметно для себя начала повторять за Феломеной фразы. И сразу на меня нашло оцепенение, словно вместе с заговором меня наполняло что-то тяжёлое, чужое, но оно сразу становилось моим.