Стихи, оборванные пулей. Советские поэты, павшие на Великой отечественной войне

Журналистская задушевная

(на мотив «Раскинулось море широко…»)

Погиб журналист в многодневном боюОт Буга в пути к Приднепровью,Послал перед смертью в газету своюСтатью, обагренную кровью.Редактор суровый статью прочиталИ вызвал сотрудницу Зину,Подумал, за ухом пером почесалИ вымолвил мрачно: «В корзину».Наутро уборщицы вымыли пол,Чернильные пятна замыли,А очерк его на растопку пошел,И все журналиста забыли.И только лишь старый седой метранпажПечально и тихо заметил:«Я помню, остер был его карандаш,И честно он смерть свою встретил».А жизнь по дорогам проторенным шла,Как будто ни в чем не бывало,И новый товарищ поехал туда,Где вьюга войны бушевала…1941 г.

Алексей Лебедев

1912–1941

Алексей Алексеевич Лебедев родился 1 августа 1912 года в Суздале. Отец – юрист, мать – учительница. Детство провел в Костроме. В 1927 году семья Лебедевых переехала в Иваново. После окончания средней школы А. Лебедев некоторое время работал подручным слеса ря-водо проводчика. С детства мечтая о море, он поехал на Север, три года плавал на судах Севрыбтреста и торгового флота. Вернувшись в Иваново, работал и одновременно учился в индустриальном техникуме, на строительном отделении.

В 1933 году по комсомольской путевке ушел служить на флот. Был радистом, подводником. Срочную, а затем сверхсрочную службу проходил в Кронштадте.

С 1936 по 1940 год Л. Лебедев учился в Высшем военно-морском училище имени М. В. Фрунзе (Ленинград). После окончания училища был назначен штурманом подводной лодки.

Первое стихотворение Лебедева было опубликовано в 1933 го ду в журнале «Звено» (Иваново), а с 1934 года он систематически печатался в газете «Красный Балтийский флот» (Ленинград), с 1938 года активно сотрудничал в журнале «Краснофлотец», в других периодических изданиях. В 1939 году выходит первая книга стихов поэта – «Кронштадт». В этом же году А. А. Лебедев был принят в Союз писателей. В 1940 году появляется вторая книга – «Лирика моря».

С первых дней Великой Отечественной войны Лебедев – на боевых кораблях Балтики. В ноябре 1941 года подводная лодка Л-2, на которой поэт служил штурманом, наскочила на мину при выполнении боевого задания в Финском заливе. Весь экипаж лодки погиб.

«Ты ждешь меня, ты ждешь меня…»

Ты ждешь меня, ты ждешь меня,Владеет сердцем грусть,И по стеклу, кольцом звеня,В твое окно стучусь.Звезда холодная, блести,Гляди сюда в окно,Ты не грусти, ты не грусти —Я мертв уже давно.В зеленоватой мгле пучинКорабль окончил бег,И там лежу я не один,И каждый год как век.Не внемлю, как года бегут,Не внемлю ничего,Кораллы красные растутИз сердца моего.И те, кто гибнет на волнеВ тисках воды тугих,Они идут сюда, на дно,Чтоб лечь у ног моих.1941 г.

Возвращение из похода

Когда мы подвели итог тоннажуПотопленных за месяц кораблей,Когда, пройдя три линии барражей,Гектары минно-боновых полей,Мы всплыли вверх, – нам показалось странноТак близко снова видеть светлый мир,Костер зари над берегом туманным,Идущий в гавань портовый буксир.Небритые, пропахшие соляром,В тельняшках, что за раз не отстирать,Мы твердо знали, что врагам задаромНе удалось у нас в морях гулять.А лодка шла, последний створ минуя,Поход окончен, и фарватер чист.И в этот миг гармонику губнуюПоднес к сухим губам своим радист.И пели звонко голоса металлаО том, чем каждый счастлив был и горд:Мелодию «Интернационала»Играл радист. Так мы входили в порт.1941 г.

На дне

Лежит матрос на дне песчаном,Во тьме зелено-голубой.Над разъяренным океаномОтгромыхал короткий бой,А здесь ни грома и ни гула…Скользнув над илистым песком,Коснулась сытая акулаЩеки матросской плавником…Осколком легкие пробиты,Но в синем мраке глубиныГлаза матросские открытыИ прямо вверх устремлены.Как будто в мертвенном покое,Тоской суровою томим,Он помнит о коротком бое,Жалея, что расстался с ним.1941 г.

Всеволод Лобода

1915–1944

Всеволод Николаевич Лобода родился в 1915 году в Киеве. Отец – преподаватель русского языка и литературы, мать закончила консерваторию и была оперной певицей.

С десяти лет стал писать стихи и сочинять рассказы. Окончив среднюю школу, в 1930 году В. Лобода переехал в Москву. Поступил в ФЗУ Щелковского учебно-химического комбината. В это же время начал печататься. В 1932–1934 годах был редактором многотиражки «Кузница» на Мытищинском вагоностроительном заводе. С сентября 1934 года работал в журнале «Высшая техническая школа».

Учился в Литературном институте им. Горького. Сотрудничал в журналах «Литературная учеба» и «Костер», в газете «Пионерская правда». С начала войны работал на радио, участвовал в радиопередачах «Письма на фронт». Осенью 1941 года ушел на фронт. Был пулеметчиком, воевал под Ленинградом, Старой Руссой, Великими Луками. Служил в 150-й стрелковой Идрицкой дивизии, некоторое время работал в дивизионной газете.

Всеволод Лобода убит 16 октября 1944 года под городом Добеле в Прибалтике, при прорыве обороны на реке Айвиексте.

«Солдатские дороги…»

Солдатские дороги,Коричневая грязь,С трудом волочишь ноги,На климат разъярясь.Лицо твое багрово —Холодные ветраСговаривались сноваБуянить до утра.Набухла плащ-палатка,Лоснится под дождем.На то ноябрь. ПорядкаОт осени не ждем.Боец, идешь куда тыИ думаешь о ком?Шрапнельные снарядыСвистят над большаком.А где же дом, в которомПросох бы да прилег?…За голым косогоромНе блещет огонек.Тебе шагать далече —Холмов не перечтешь,Лафет сгибает плечи,А все-таки идешь.Ведут витые тропы,Лежат пути твоиВ траншеи да в окопы,В сраженья да в бои.Шофер потушит фарыПод вспышками ракет…На западе пожарамКонца и края нет.Кричит земля сырая:– Спеши, боец, вперед.Орудием караяТого, кто села жжет!От гнева – дрожь по коже,Соленый пот на лбу;Ногам легко, и ношиНе чуешь на горбу.И греет жарче водкиНас воздух фронтовой.И радостные сводкиРождает подвиг твой.Солдатские дорогиПридут издалекаК домашнему порогуСо славой на века.1943 г.

Товарищ капитан

Памяти капитана Д. П. Суменкова

Внезапна скорбь, и сердцем я не верю,Что опустел бревенчатый блиндаж,Что вас уже не встретишь перед дверью,Не улыбнешься.Чести не отдашь…Легко ль беде поверить, злой и скорой?Ужели оборвал ваш путь снаряд?Еще постель примята, на которойВы отдыхали час тому назад…Когда бойцов на битву поднимали,Сквозь дым вели вперед, на вражий стан,Бойцам казалось – выкован из сталиНеуязвимый храбрый капитан.Лишь тот надолго памяти достоин,Кто прожил век, лишений не страшась,Кто шел вперед,Как труженик и воин,И грудью встретил свой последний час.Он был таким – спокоен и неистов,В беседе – друг,В сраженьях – ветеранОн жил и умер стойким коммунистом,Мой командир, товарищ капитан.1943 г.

Начало

Лес раскололся тяжело,Седой и хмурый.Под каждым деревом жерлоДышало бурей…Стволам и людям горячо,Но мы в азарте.Кричим наводчикам:«Еще, еще ударьте!..»Дрожит оглохшая земля.Какая силаРучьи, и рощи, и поляПеремесила!И вот к победе прямикомЗа ротой ротаТо по-пластунски, то бегомПошла пехота.13 сентября 1944 г.

Николай Майоров

1919–1942

Николай Петрович Майоров родился в 1919 году. Место рождения: деревня Дуровка… В деревне этой он оказался почти случайно: отец, отвоевавший в Империалистическую, переживший немецкий плен и вернувшийся домой покалеченным, не сумел прокормиться с земли, которой наделила его Советская власть, и, по обыкновению, отправился плотничать. Сошел с товарняка где-то между Пензой и Сызранью, дошел до Дуровки… и тут жена разрешилась третьим сыном…

Место это и нанесли на литературную карту, когда стало ясно, кто погиб двадцать два года спустя.

Место гибели тоже выяснилось не сразу: в похоронке было – Баренцево. Какое Баренцево на Смоленщине!? Потом уточнили: Баранцево. Под Гжатском. Деревня в три избы.

Меж двух деревень – жизненный путь крестьянского сына, оторвавшегося от земли ради поэтических небес. А вырос он – если говорить о раннем детстве – в родной деревне отца: Павликово. Гд е и окончил два класса начальной школы, обнаружив жгучее желание учиться. К чему и призывала его неутомимая Советская власть.

В город Иваново-Вознесенск семья перебралась, когда Николаю Майорову было десять лет. Еще в десятилетке начал писать стихи, которые читал на школьных вечерах, публиковал в стенной газете. Окончив в Иванове школу, переехал в Москву и поступил на исторический факультет МГУ, а с 1939 года стал, кроме того, посещать поэтический семинар в Литературном институте имени Горького. Писал много, но печатался редко, да и то, как правило, в университетской многотиражке.

Д. Данин, вспоминая о Н. Майорове, друге студенческих лет, говорил: «Он знал, что он поэт. И, готовясь стать историком, прежде всего утверждал себя как поэт. У него было на это право.

Незаметный, он не был тих и безответен. Он и мнения свои защищал, как читал стихи: потрясая перед грудью кулаком, чуть вывернутым тыльной стороной к противнику, точно рука несла перчатку боксера. Он легко возбуждался, весь розовея. Он не щадил чужого самолюбия и в оценках поэзии был резко определен. Он не любил в стихах многоречивой словесности, но обожал земную вещность образа. Он не признавал стихов без летящей поэтической мысли, но был уверен, что именно для надежного полета ей нужны тяжелые крылья и сильная грудь. Так он и сам старался писать свои стихи – земные, прочные, годные для дальних перелетов».

В 1939 и 1940 годах Н. Майоров пишет поэмы «Ваятель» и «Семья». Сохранились лишь отрывки из них, а также немногие стихотворения этой поры. Чемодан с бумагами и книгами, оставленный Н. Майоровым в начале войны у кого-то из товарищей, до сих пор не удалось найти.

Летом 1941 года Н. Майоров вместе с другими московскими студентами роет противотанковые рвы под Ельней. В октябре его просьба о зачислении в армию была удовлетворена.

Политрук пулеметной роты Николай Майоров был убит в бою на Смоленщине 8 февраля 1942 года.

Мы

Это время     трудновато для пера.В. МаяковскийЕсть в голосе моем звучание металла.Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.Не все умрет. Не все войдет в каталог.Но только пусть под именем моимПотомок различит в архивном хламеКусок горячей, верной нам земли,Где мы прошли с обугленными ртамиИ мужество, как знамя, пронесли.Мы жгли костры и вспять пускали реки.Нам не хватало неба и воды.Упрямой жизни в каждом человекеЖелезом обозначены следы —Так в нас запали прошлого приметы.А как любили мы – спросите жен!Пройдут века, и вам солгут портреты,Где нашей жизни ход изображен.Мы были высоки, русоволосы.Вы в книгах прочитаете, как миф,О людях, что ушли, не долюбив,Не докурив последней папиросы.Когда б не бой, не вечные исканьяКрутых путей к последней высоте,Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,В столбцах газет, в набросках на холсте.Но время шло. Меняли реки русла.И жили мы, не тратя лишних слов,Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устныхДа в серой прозе наших дневников.Мы брали пламя голыми руками.Грудь раскрывали ветру. Из ковшаТянули воду полными глоткамиИ в женщину влюблялись не спеша.И шли вперед, и падали, и, елеВ обмотках грубых ноги волоча,Мы видели, как женщины гляделиНа нашего шального трубача.А тот трубил, мир ни во что не ставя(Ремень сползал с покатого плеча),Он тоже дома женщину оставил,Не оглянувшись даже сгоряча.Был камень тверд, уступы каменисты,Почти со всех сторон окружены,Глядели вверх – и небо было чисто,Как светлый лоб оставленной жены.Так я пишу. Пусть неточны слова,И слог тяжел, и выраженья грубы!О нас прошла всесветная молва.Нам жажда зноем выпрямила губы.Мир, как окно, для воздуха распахнутОн нами пройден, пройден до конца,И хорошо, что руки наши пахнутУгрюмой песней верного свинца.И как бы ни давили память годы,Нас не забудут потому вовек,Что, всей планете делая погоду,Мы в плоть одели слово «Человек»!1940 г.

«Нам не дано спокойно сгнить в могиле…»

Нам не дано спокойно сгнить в могиле —Лежать навытяжку и, приоткрыв гробы, —мы слышим гром предутренней пальбы,призыв охрипшей полковой трубыс больших дорог, которыми ходили.Мы все уставы знаем наизусть.Что гибель нам? Мы даже смерти выше.В могилах мы построились в отряди ждем приказа нового. И пустьне думают, что мертвые не слышат,когда о них потомки говорят.1941 г.

Александр Миних-Маслов

1903–1942

Александр Викторович Маслов родился в 1903 году в Одессе, в семье учителя. Затем жил в Крыму. Отец его – участник революции 1905 года. Не удивительно, что девятнадцатилетний сын записался добровольцем в Красную Армию, став бойцом мотоциклетного отряда автоброневого дивизиона. Военная судьба привела его в Петроград, где он был зачислен в учебную роту при бронечасти. Казалось бы, путь кадрового военного предрешен. Однако переломные годы истории рождают своих героев и своих поэтов: в начале 20-х годов в петроградских газетах появляются стихи, автором которых был Александр Миних (псевдоним, взятый А. В. Масловым).

Александр Викторович переехал в Москву. Литературные интересы сблизили его с литературно-художе ственным кружком «Камена». Много позднее Софья Николаевна Шиль, организатор этой студии, вспоминала «горячую декламацию стихов Миниха-Маслова».

В 30-х годах прошлого века стихи Александра Миниха печатались на страницах центральных газет и журналов («Красная новь», «Новый мир», «Октябрь»). Будучи с агитбригадой на Кубани, поэт сотрудничал с ростовской газетой «Молот», которая публиковала его стихи, очерки, заметки.

Первый (и единственный) авторский сборник Александра Миниха, изданный в 1931-м году, назывался «Лицо профессии: стихи 1927–1930 гг.». В небольшой по размеру книге (10 × 15 см) были представлены стихи, в своем большинстве выражавшие размышления автора о людях разных профессий, о поэтическом творчестве. Вышедшая тиражом три тысячи экземпляров, книга ныне является букинистической редкостью.

Скорбная дата, 22 июня 1941 года. Первый день войны… От Москвы и до самых отдаленных уголков страны, оцепенев, слушали обращение В. С. Молотова. Повсюду проходили митинги и собрания. В тот день состоялся митинг и в Союзе советских писателей. Оттуда Александр Миних вместе с другом Павлом Железновым направились в райвоенкомат. Выстояв длинную очередь, они услышали неутешительное для себя: «Вы призыву не подлежите». Та же участь постигла и других членов СП – белобилетников либо по возрасту не подлежавших призыву в армию.

Однако стремительно развивавшееся наступление немецких войск вызвало необходимость создания народного ополчения для защиты Москвы и Ленинграда, что способствовало бы высвобождению регулярных частей для переброски их на фронт.

В ночь на 2-е июля 1941-го года ЦК ВКП(б) предложил местным партийным организациям возглавить формирование народного ополчения, и в тот же день Военный Совет Московского военного округа принял «Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение».

В срочном порядке реорганизованные в полки 32-й армии Резервного фронта ополченцы стали красноармейцами. Они все шли на запад, все ближе был фронт, уже слышался рокот передовой.

Попали ополченцы в самое пекло сражений под Вязьмой, и в течение четырех дней большинство из них погибло – от снарядов, под гусеницами танков, утюживших позиции, от автоматных очередей гитлеровцев, расстреливавших оставшихся в живых, их косили пулеметы с низко летящих самолетов… Обратной дороги не было – немцы плотным кольцом окружили территорию, равную примерно тремстам квадратным километрам.

По свидетельству Павла Железнова, в один из этих дней Алексей Викторович Маслов (Миних) был смертельно ранен и умер в медсанбате. (По данным ОБД «Мемориал», красноармеец погиб 15 мая 1942 года). Место гибели не указано.

Ода грядущему

Лет через двадцать так и я уйду,Как малые иль как большие люди.Но и в две тысячи двадцать втором годуО наших днях все славной память будет.И педагог, одетый в синий фракС нашивками серебряными даже,Неторопливо нюхая табак,О нас урок истории расскажет.Не веря, будут слушать школярыПро странности эпохи незнакомой,Про нашу жизнь и нищие пирыИ горький хлеб, замешанный соломой.Про то, как был тревожен каждый день,И по ночам в окно хлестало пламя,И с цветом трупов схожая сиреньЦвела двойными страшными цветами.Как на тяжелых, жутких поездахЧума и тиф вершили злое дело,И как для них привычная звездаНад нашим небом в первый раз зардела.Как горяча была у нас любовь,И как в плодах и овощах смиренныхВкушали мы запекшуюся кровьВчера живых, сегодня убиенных.Так взвесится на правильных весахВсе то, за что мы гибли в лютом споре,И в этих самых, может быть, стихахНайдет печать высокого историк.И ученик расплачется егоНад скверным баллом, выпавшим расплатойЗабывшему рожденья моегоИ гибели торжественные даты.1923 г.

Красный обоз

Моложавая осень шла по волнистой дороге.Вперемежку телеги и сани под грузом зернаКараваном брели. Шел навстречу им месяц двурогийИ летела вдогонку за лязгом колес тишина.Тишина не могла их догнать, оставалась за флагом,За флажками последних телег. И жестоким был крик,И безжалостным лязг. И, облитый загаром, как лаком,Впереди каравана шагал невысокий старик.Весь широкий, как ночь, как дорожная веха, сутулый,С бородкой, что крута, как серебряный слиток на вид,Он глазами глубокими, словно ружейные дула,На дорогу глядел, как двустволка на зайца глядит.Это предсельсовета клеймил двоедушье распутья.Он обоз по дороге, распутицей взятой в кольцо,Вел сквозь заросли метров, и гибкие метры, как прутья,Разгибались упрямо и жестко хлестали в лицо.Распрямлялись и ширились воспоминанья. Но в этуНочь – навылет сознанье твое лишь одним пронзено:Ты поклялся на сходе, и вот ты обязан к рассвету,Как подарок республике, в город доставить зерно.И стучали шаги: «Ты обязан, обязан». – «ОбозомТы обязан, – кричали колеса, – обязан старик,Ты недаром врагами „исчадием ада“ обозван,Закаленный, как тульская тусклая сталь, большевик».Ты сгибался в труде, но в борьбе не сгибался ни разу.Ты на ночь наступал – и по-волчьи ощерилась мгла, —И, как волк недобитый, кулацкий обрез одноглазыйНа тебя вечерами поглядывал из-за угла.Убывало пространство. Редела колючая поросльРасстояний… шаги и секунды дымились, горя…Эти люди шагали, и каждую голову порозньНаклоняла усталость и приподымала заря.Тишина не догнала их. – Это отвага простаяС бездорожьем и грязью вела ослепительный бой,Это город навстречу приветно гремел, вырастая,Заслоняя полнеба и полгоризонта собой.1930 г.

Витаутас Монтвила

1902–1941

Витаутас Монтвила родился в 1902 году в Чикаго, куда его отец, рабочий, переехал с семьей из Литвы. Но надежды спастись в Америке от нищеты и безработицы не сбылись, и за несколько лет до Первой мировой войны, когда отец оставил семью, мать с детьми вернулась в Литву, еще приютила девочку сироту, которая потом стала женой поэта.

Недолго проучившись, Витаутас бросил школу и пошел в пастухи, позже – в каменотесы. В 1924 году он поступает в Мариампольскую учительскую семинарию. Вскоре полиция задерживает его за участие в антивоенной демонстрации. В тюремной камере Монтвила знакомится с революционно настроенной молодежью.

Так начинается тяжелая жизнь пролетария и революционера – нужда, бездомность, тюрьма.

После освобождения Монтвила некоторое время учится в Каунасском университете. Но в 1929 году его арестовывают по подозрению в «антигосударственной деятельности», обвиняют в подготовке покушения на премьера Вольдемараса и приговаривают к десяти годам каторги. Межпартийная свара тогдашних хозяев Литвы избавляет Монтвилу от каторжной тюрьмы. Он становится дорожным рабочим, потом наборщиком, потом продавцом в книжном магазине, секретарем союза шоферов…

На дорогах Литвы, в тюремной камере, в наборном цехе создает Монтвила свои гневные, зовущие к борьбе стихотворения. С 1923 года они печатаются на страницах прогрессивной прессы.

Позже выходят его сборники «Ночи без ночлега» (1931), «На широкую дорогу» (1940).

По духу своему, по поэтическому строю многие произведения В. Монтвилы близки Маяковскому, которого он переводил на литовский язык. По свидетельству Ю. Балтушиса, статья Маяковского «Как делать стихи?» служила для В. Монтвилы «библией».

Витаутас Монтвила горячо приветствовал вступление Литвы в семью советских республик (1940). И хотя недолго прожил в освобожденной Литве, считал этот период самым плодотворным. Он стал одним из наиболее активных, боевых литовских поэтов. Его называли «литовским Че Геварой» и «литовским Гарсией Лоркой».

«За эти девять месяцев я написал больше, чем за всю свою жизнь», – говорил В. Монтвила, имея в виду стихи о Ленине, о революции, о Красной Армии, о Коммунистической партии, созданные накануне Великой Отечественной войны. Свой последний стихотворный цикл, объединяющий эти стихи, он назвал «Венком Советской Литве».

Война застала В. Монтвилу за переводом поэмы Маяковского «Хорошо». Едва гитлеровцы ворвались в Советскую Прибалтику, они бросили Монтвилу в тюрьму. Поэт стойко перенес нечеловеческие пытки. Фашисты не добились от него никаких сведений, не добились отречения. 19 июля 1941 г. Витаутас Монтвила был расстрелян.

Светлый день придет!

Тому не испытать блаженства рая,Кто духом пал, кто потерял мечту.Не для него звезда горит, сверкая,Не для него стремленье в высоту.Пусть в сердце буря вызреет; бесчестье —Часами хныкать, как дитя в ночи.Пора ковать железное возмездьеИ плыть туда, где солнце, где лучи.И если б нам судьба определилаОдних лишь вековечных стонов гнет,И если бы все радости затмила —Мы будем верить: светлый день придет!1923 г.

В тюрьме

Всё та ж тюрьма,Всё те же стены, двери,Всё то же подземелье,Где ты страдал и верил.Всё те же камеры,Которым отдал годы.Всё те же решетчатые окна,Где присягал ветрам свободы.И те же кандалы достались мне,И те же стражники меня сопровождали.Твоею кровью пахли коридоры,Когда меня в тюрьму пригнали.Расстрелян ты…Здесь песнь мою сгибали – не согнули.По нашим трупам буря новых летИдет, шагает в грозном гуле.1931 г.

У могилы друзей

Друзья бойцы, люблю я вас.Нет вас… но свет ваш не погас.Отчизне – жить,И жизни – быть,Всегда, вездеСветить звезде.Над вами здесьВзовьется песнь,А с ней, красна,Придет весна,Придет, лучась,В счастливый час…Друзья-бойцы, люблю я вас.Нет вас… но свет ваш не погас.1941 г.

Варвара Наумова

1907–1941

Варвара Николаевна Наумова родилась в 1907 году. После окончания Ленинградского университета работала в редакциях ленинградских журналов «Литературная учеба» и «Звезда». Увлекалась поэзией и сама писала стихи.

Первая книга стихов, написанная ею в конце 20-х годов, увидела свет в 1932 году. Вскоре после выхода книги Наумова покидает Ленинград и вместе с геологоразведочной экспедицией уезжает на дальний Север, в бухту Тикси. Два года, проведенные Наумовой на берегу Ледовитого океана, дали ей много новых тем. Дыханием Севера овеяны ее стихи, названные «Весна в Тикси».

По возвращении в Ленинград В. Наумова работала в Институте народов Севера, переводила стихи северян. В ее переводах вышли поэмы «Ульгаррикон и Гекдалуккон», «Сулакичан», стихи в сборниках «Солнце над чумом», «Север поет». В журналах «Ленинград», «Звезда» и «Литературный современник» были напечатаны ее новые стихи. Накануне войны В. Наумова готовила вторую книгу стихов.

Осенью 1941 года, когда фашистские полчища докатились до стен Ленинграда, В. Наумова вместе с сотнями ленинградцев вышла на оборонные работы: копала окопы, противотанковые рвы, строила блиндажи, ставила колючую проволоку. Еще труднее пришлось, когда настали дни свирепой ранней зимы, дни недоедания и голода. Как и все ленинградцы, делилась скудным пайком с матерью и теткой.

Варвара Наумова умерла от голода в конце 1941 года в осажденном Ленинграде

В 1961 году в Ленинграде вышел сборник поэтессы «Весна в Тикси», подготовленный ее друзьями.