Миллионерша

Да не стойте у меня над душой, а сядьте на то, что осталось от вашего поддельного Чипендейла.

Сэгемор. Конечно сяду. (Садится.) Начинайте.

Эпифания. Мой отец был самый великий человек на свете, я - его единственная дочь. Он опасался лишь одного — что я неудачно выйду замуж и потеряю те небольшие деньги, которые он сумел мне оставить.

Сэгемор. Совершенно верно, очень небольшие. Всего тридцать миллионов.

Эпифания. Не перебивайте... Он взял с меня слово, что каждому, кто сделает мне предложение, я поставлю одно условие.

Сэгемор (внимательно). Вот как? Что за условие?

Эпифания. Я должна была дать ему полтораста фунтов и сказать, что если за полгода он сумеет превратить эти полтораста фунтов в пятьдесят тысяч, я буду принадлежать ему. Если нет, я его больше не. увижу. Я понимала, как это мудро. Только мой отец мог придумать такое безошибочное, трудное и свободное от всякой сентиментальности испытание. Я поклялась ему, что свято выполню его волю.

Сэгемор. И нарушили свою клятву. Понимаю.

Эпифания. То есть как это нарушила?

Сэгемор. Вы же вышли замуж за Элестера. Он славный, милый человек, в своем роде просто прелесть, но не станете же вы уверять, что он за полгода сумел сделать пятьдесят тысяч фунтов из полутораста.

Эпифания. Да, сумел. Как ни мудр был мой отец, ему иногда случалось забывать мудрые истины, высказанные им за пять минут до этого. Он предупреждал меня, что девяносто процентов из наших миллионеров, обязанных своим богатством лишь самим себе,— преступники, которые шли на риск, имея один шанс из пятисотой выкручивались лишь благодаря счастливой случайности. Эле-стер именно такой преступник.

Сэгемор. Нет, нет, он не преступник. Это на него совсем не похоже. Он дурак в деловых вопросах — согласен. Но не преступник.

Эпифания. Как все поверенные, вы убеждены, что знаете моего мужа лучше, чем я. Так вот, после шестимесячного испытания Элестер вернулся ко мне с пятьюдесятью тысячами в кармане, вместо того чтобы отправиться на каторгу, которой он безусловно заслуживал. Этот человек поразительно удачлив. Он всегда выигрывает. Выигрывает в теннис, выигрывает в боксе. Он выиграл меня, самую богатую наследницу Англии.

Сэгемор. Но он сделал это с вашего согласия. Иначе зачем вам было подвергать его испытанию? Что заставило вас дать ему на счастье эти полтораста фунтов?

Эпифания. Бокс.

Сэгемор. Бокс?

Эпифания. Мой отец считал, что женщина должна уметь защитить себя от мужской грубости. Он приохотил меня к боксу. Я стала болельщицей и ходила на все состязания. Я видела, как Элестер выиграл любительское первенство в тяжелом весе. Он владеет таким ударом в солнечное сплетение, какого никто не выдерживает.

Сэгемор. И вы вышли за человека только потому, что он умеет бить в солнечное сплетение!

Эпифания. Ну, он, кроме того, был красив. И к тому же, в отличие от других интересных мужчин, хорошо выглядел раздетым. А я отнюдь не глуха к зову пола.

Сэгемор (торопливо). О, конечно, конечно! Но не будем входить в подробности.

Эпифания. Если я захочу, то будем. Как мой поверенный, вы обязаны знать все подробности. Я совершила довольно распространенную ошибку: я думала, что этот неотразимый атлет будет пылким любовником. Ничего подобного! Весь его пыл — в кулаках. До смерти не забуду, как во время нашего медового месяца я, взбешенная его холодностью, набросилась на него и он с первого же выпада уложил меня этим своим отвратительным ударом. Вас никогда не сбивали с ног ударом в солнечное сплетение?

Сэгемор. Слава богу, нет. Я не боксер.

Эпифания. В отличие от прямого в челюсть такой удар не погружает вас в забытье. Когда муж увидел, как я с лицом, искаженным от боли, корчусь на.полу, он пришел в ужас. Он сказал, что все получилось непроизвольно: он всегда инстинктивно парирует таким образом удар противника. Но это не мешает ему угрожать, что он повторит этот опыт, если я опять выйду из себя.

Сэгемор (огорченно). Никогда бы не подумал, что Элестер способен на такие вещи!

Эпифания. Вздор! Я сама просила его об этом. Так мне легче держать себя в руках. Сила — одна из немногих его черт, которые многое искупают. В драке он энергичен, серьезен, действует обдуманно. Я почти уважаю его за это.

Сэгемор. В чем же тогда дело? Почему вы хотите избавиться от него?

Эпифания. Я хочу избавиться от себя самой. Я хочу наказать себя за то, что погубила свою жизнь, выйдя замуж за дурака. Я, Эпифания Оньисанти ди Парерга, считала, что я самая выдающаяся женщина Англии и выхожу за самого замечательного мужчину. А была всего лишь гусыней» которая сочеталась браком с кроликом. Мне оставалось только умереть. А ваши дурацкие выходки поколебали мою решимость, и теперь я сама не знаю, чего хочу. Отвратительное состояние! Я из тех женщин, которым всегда нужно чего-то хотеть и добиваться своего?

Сэгемор. Вы стяжательница. Именно так. Великолепное определение!

Телефонный звонок. Сэгемор встает.

Прошу извинить. (Подходит к столу и берет трубку.) Слушаю... (Торопливо.) Одну минутку. Не вешайте трубку. (Эпифании.) Пришел ваш муж с какой-то женщиной. Хотят видеть меня.

Эпифания (встает). С этой женщиной? Немедленно зовите их сюда.

Сэгемор. Могу я положиться на ваше самообладание? Эпифания. Вы можете положиться на кулаки Элестера.

Я должна взглянуть на эту леди Бесчулочек. Зовите их сюда, кому я говорю!

Сэгемор (в телефон). Попросите мистера Фицфесендена и даму подняться ко мне.

Эпифания. Сейчас увидим, что собой представляет женщина, на которую он променял меня!

Сэгемор. Я заинтригован. Надеюсь, мне удастся увидеть нечто замечательное.

Эпифания. Не будьте дураком. Вы увидите что-нибудь самое заурядное.

Входят Элестер Фицфесенден и Патриция Смит. Он — великолепно сложенный атлет, большая часть мозга которого перекочевала в мускулы. Патриция — тихая миловидная невысокая женщина, по виду из тех, что сами содержат себя. Она невозмутимо подходит к столу, предоставив Элестеру объясняться с женой.

Элестер. Эппи! Что ты здесь делаешь? (Сэгемору.) Почему вы меня не предупредили?

Эпифания. Представь женщину..

Патриция. Меня зовут Патриция Смит, миссис Фицфесенден.

Эпифания. Письма свои вы, кажется, подписываете иначе.

Элестер. Послушай, Эппи, не устраивай скандала...

Эпифания. Я разговариваю не с тобой, а с этой женщиной.

Элестер (вспыхивая). Не смей называть ее «этой женщиной»!

Патриция. Перестань, Эппи. Ты же обещал мне...

Эпифания. Обещал! Какое право он имеет вам что-нибудь обещать? Как он смеет вам что-нибудь обещать? Как вы смеете требовать от него обещаний?

Элестер. Я не позволю оскорблять Полли!

Сэгемор (добродушно). Не правда ли, мисс Смит, вы ведь не обижаетесь?

Патриция (беззаботно). Ничуть. Моя сестра ведет себя точно так же.

Эпифания. Ваша сестра!.. Вы смеете сравнивать свою сестру со мной!

Патриция. Только тогда, когда она горячится вот так, как вы сейчас. Не обижайтесь на меня. Раз уж у вас такой характер, самое разумное — дать себе выкричаться. Эппи, представь меня джентльмену.

Элестер. Прости, я совсем забыл. Джулиус Сэгемор, мой поверенный и старый приятель. Мисс Смит.

Эпифания. Она же Полли Бесчулочек.

Патриция. Это только мое прозвище. Смит же — наше родовое имя, как выражается мой старый мудрый милый папа.

Эпифания. Вот уже появился и мудрый папа! Только этого не хватало!

Сэгемор. Садитесь, пожалуйста, мисс Смит. (Идет за креслом к книжной полке.)

Патриция (разглядывая сломанное кресло). Ого! Кто это его поломал?

Эпифания. Его поломала я. Пусть это послужит вам предостережением.

Сэгемор придвигает к столу кресло для Патриции. Элестер ногой отбрасывает сломанное, приносит от стены другое и собирается сесть рядом с Патрицией, но Эпифания опережает мужа, садится сама и указывает ему на свое кресло, оказавшись, таким образом, между Элестером и Патрицией: один справа от нее, другая слева. Сэгемор возвращается на свое официальное место за столом.

Патриция. Видите ли, мистер Сэгемор, дело обстоит так. Элестер...

Эпифания. Объяснения излишни. Я все объяснила мистеру Сэгемору сама. А вас я попрошу вести себя прилично в его и моем присутствии и называть моего мужа мистером Фицфесенденом, а не по имени.

Элестер (сердито). Конечно, Эппи, если ты никому не дашь рот раскрыть...

Эпифания. Я никому не затыкаю его. Если у тебя есть что сказать, говори.

Патриция. Прошу извинить, но у него слишком длинная фамилия. В моем маленьком кругу все зовут его Эппи.

Эпифания (раздраженно). Как вам это нравится, мистер Сэгемор? Эти третьесортные людишки именуют моего мужа «Эппи»! Да как они вообще смеют о нем разговаривать? И я должна все это терпеть?

Патриция (мирно). Да, мы знаем, что вам многое приходится терпеть, дорогая... .

Эпифания (топая ногой). Дорогая!..

Патриция (тем же тоном).. ...но так уж устроен мир.

Эпифания. Мир для нас устроен так, как устроены мы сами. Ваш мир — не мой мир.. Мир каждой женщины - в ее собственной душе. Слушайте, мистер Сэгемор. Я вышла за этого человека. Я впустила его в свой мир, мир, который мое воображение населило героями и святыми. Он первый из реальных людей, который был впущен туда. Я приняла его за героя, святого, любовника — все в одном лице. А кем он оказался на деле — судите сами.

Элестер (вскакивает, сжимая кулаки и багровея). Будь я проклят, если потерплю это!

Эпифания (поднимаясь, принимая позу мученицы.и глядя ему в лицо). На, ударь! Покажи ей, как ты нокаутируешь. Пусть она посмотрит, как ты обращаешься с женщиной.

Элестер (растерянно). Проклятье! (Снова садится.) Патриция. Не надо нервничать, Эппи. Ты только компрометируешь себя в глазах мистера Сэгемора. По-моему, тебе лучше пойти домой, а мы с ней сами выясним отношения.

Эпифания. Потрудитесь не говорить обо мне в третьем лице. Я вам миссис Фицфесенден, а не местоимение. (Высокомерно опускается в кресло.)

Патриция. Извините, но у вас такая фамилия, что просто язык можно свернуть. Мистер Сэгемор, не находите ли вы, что Эппи лучше пойти домой? Нехорошо, что он сидит здесь и слушает, как мы рассуждаем о нем в его же присутствии. Кроме того, он измучен: он почти всю ночь не сомкнул глаз.

Эпифания. Откуда вам это известно, скажите на милость? Патриция. Неважно, откуда. Известно, и все.

Элестер. Все было совершенно невинно. Куда же мне было деться после того, как ты учинила скандал и я был вынужден уйти из дому?

Эпифания (неожиданно развеселившись) . И ты пошел к ней?

Элестер. Я пошел к мисс Смит. Она тебе не местоимение — запомни! Я пошел туда, где надеялся найти покой и доброе к себе отношение, пошел к моей милой, нежной, чудесной Полли. Вот так!

Эпифания. Я, конечно, лишена чувства юмора, но все это кажется мне удивительно забавным. Ты в самом деле оставил меня, чтобы провести ночь в объятиях мисс Бесчулочек?

Элестер. Нет. Я уже сказал, что все было совершенно невинно.

Эпифания (Патриции). Был он в ваших объятиях или нет?

Патриция. Разумеется, какое-то время был. Но не в Том смысле, в каком вы думаете.

Эпифания. Значит, у него еще более рыбья кровь, чем я считала. Впрочем, мужчина, способный удрать из дому в тот момент, когда жена уже готова простить его и подарить ему законные наслаждения, способен на любую глупость.

Элестер. Простить меня? За что простить? Что я сделал? За что ты набросилась на меня?

Эпифания. Я не набрасывалась на тебя — я всегда веду себя достойно, даже тогда, когда обида нестерпима.

Элестер. Тебя никто не обижал. Ты выгнала меня из дому.

Эпифания. Нет, не выгоняла. Я вовсе не хотела, чтобы ты ушел. Это было с твоей стороны отвратительно эгоистично. Ты мог уйти к своей Бесчулочек, но мне-то уйти было не к кому — Эдриен за городом.

Сэгемор. Эдриен? Новое осложнение! Кто такой Эдриен?

Патриция. Эдриен — это воскресный муж миссис Фицфесенден, мистер Сэгемор.

Эпифания. Как вы сказали? Мой — кто?

Патриция. Ваш воскресный муж. То, что мистер Эдриен Блендербленд для вас, то Эппи для меня. Вы все отлично понимаете.

Сэгемор. Но я-то не все понимаю. Что же такое мистер Блендербленд для вас, миссис Фицфесенден, смею спросить?

Эпифания. О, это джентльмен, с которым я говорю о вещах, выходящих за пределы умственных способностей моего мужа, человека на редкость ограниченного.

Элестер. Это парень, который выдаёт себя за интеллигента только потому, что отец его был издателем. Он крутится вокруг Эппи и делает вид, что влюблен в нее — у нее ведь хороший повар. А я говорю, что ему наплевать на все, кроме еды. Он вечно приходит к завтраку или обеду. Чревоугодник — вот кто он такой. И от меня требуют, чтобы я его терпел! А стоит мне самому взглянуть на Полли, и... О боже мой!

Эпифания. Это совсем другое дело. Эдриен боготворит землю, по которой я ступаю,—это верно. Но ты грубо льстишь себе, если воображаешь, что твоя Бесчулочек боготворит землю, по которой ступаешь ты. Она терпит тебя и носится с тобой, пока ты покупаешь ей чулки видно, все остальное.

Патриция. Не стану спорить — от споров одни только неприятности. Боюсь, что я действительно дорого стою Эппи: он ведь любит дарить мне красивые вещи, которых я не могу себе позволить.

Элестер (нежно). Нет, Полли, ты не стоишь мне дорого. Ты ведь сама чистое золото. Это я навязываю тебе всякую дрянь, которой ты не хочешь. Ты бережешь мои деньги гораздо больше, чем я сам.

Эпифания. Как трогательно! Вы, как я полагаю, его воскресная жена?

Патриция. Нет, миссис Фицфесенден. Я сказала бы, скорее, что его воскресная жена — это вы. Ведь за его одеждой и за тем, чтобы он своевременно стригся, слежу я.