Помоги проекту - поделись книгой:
13. Вновь образованный Комитет может приобрести огромнейшее и совершенно особое значение, он может показать, что помянутая криминальность есть чисто наносное явление, подлежащее искоренению истинною Культурою и Этикою. Этот Комитет является показательным градусником истинного Американского достоинства, а все «хохочущие гиены», как правильно назвала их Франсис, будут уничтожены как зараза тьмы.
14. Посылаю Вам выписку из газеты «Возрождение» о самых неопровержимых кандидатах на премию Мира. Комментарии излишни.
15. Можно удивляться тому, что Плаут, судя по Вашим словам, огорчен словами Шапиро при экзаменации Леви. Что же удивительного в том, что такой Шапиро, наверное, повторял внушенную ему ложь в квадрате. Ведь эти же адвокаты уверяют о номинальных шерах, значит, и все прочие их подтасовки также абсурдны и темны. Есть у меня финансовые соображения Леви и о ценах на квартиры, и о ценах в ресторане. Могу их прислать, если это кому-то нужно. Но не забудем, что в финансовую чаcть, как я уже неоднократно повторял, я не вмешивался, да и Леви не допустил бы. Кроме того, можно было видеть, как скоропостижно находились возможности к экономии в шесть тысяч долл[аров] на одном угле или на 50 тысяч экономии по жалованиям по дому. При таких вариациях, конечно, что же можно сказать, где нельзя знать существующих цен каждого дня? Мой ответ всегда был: действуйте как лучше по законным обстоятельствам. И в моих обращениях в начале здешних минутсов, а также и в моих Адресах можно видеть, что я всегда заботился о целесообразности. Если Плаут надеялся найти какие-то очевидности в книгах Леви, то мы все время полагали, что такие книги, прежде всего, будут приведены в полированное состояние. Ведь об этом и Шу[льц] намекал. Денежные записки Леви [19]26 и [19]27 года уже у Вас находятся. Надеемся, что Плаут и Дэвис не думают, что им удастся сломить гиен в первом же натиске. Сама значительность всего дела требует, как Сказано, многих выступлений. Большой Крестовый Поход за Культуру не может оказаться внутренней ссорой нескольких людей. «Гиены» затронули фундаментальные вопросы культуры и нравственности. Чем больше они будут выть и хохотать, тем яснее будет для общественного мнения все мировое значение происходящего. Все наши друзья должны дать себе отчет, что все наши группы и ячейки, разбросанные по многим странам, записывают все происходящее, и такие исторические записи останутся как яркое показание о положении Культуры. Среди записывающих есть большие писатели и поэты, которые понимают всю красоту и величие этой борьбы Света с тьмою. Имена всех соратников Света и имена всех служителей тьмы ими вносятся в анналы. Потому так важно, чтобы Комитет Друзей знал это обстоятельство и в должных выражениях оповестил бы о своих действиях.
Постоянно приходят пачки писем от сочувствующих и даже от незнакомых лиц. Посылаем Вам еще одну статью очень известного латвийского поэта Яна Судрабкална, в переводе «Серебряная гора». Никогда мы его не встречали, но слышим, что он пользуется известностью как первый поэт Латвии. Газета «Сегодня» до сих пор была неприязненна. Интересно отметить работу черных сил. В Риге уже набирается третий том «Мира Огн[енного]»[137]. Корректор оставил корректуру нескольких страниц на ночь на столе в комнате, а наутро она исчезла, и оказалось, что типографский мальчик бросил ее в огонь с ненужными бумагами. Конечно, произошла лишь некоторая задержка, но характерно видеть, что именно страницы, где говорится о Силах Света и Архатах, попали в печку. Так действуют силы тьмы и в малом, и в большом, потому так необходимо, чтобы все участвующие понимали размеры происходящего и не устрашались ничем. Пусть все друзья еще и еще раз поймут, как прекрасно, когда защита Света принимает огромные размеры. Только при большом напряжении сил темных и Силы Света могут проявить всю свою мощь. Это основной физический закон. Разве не попытки темных сказываются и во всяких болезнях и ушибах? Такой же случай, как у Зины, был давно с Е. И., но остался без последствий. Знаем, что и у Зины все обойдется, но сейчас осмотрительность нужна на каждом шагу. Как здоровье Мориса? В последних письмах об этом нет упоминания, конечно, его недомогания от колдовских темных стрел, внутреннее противодействие поборет это воздействие. Как рука Франсис? Как здоровье ее матери? Можно себе представить, сколько забот уходит и в этом направлении. Надеемся, что Соф[ья] Мих[айловна] держится молодцом. Как мы уже телеграфировали, здоровье Е. И. очень нехорошо, да и как быть хорошим при всем происходящем. Ведь «гиены» не только разрушители, но и убийцы. Вот и здоровье Светика нас очень заботит. Все время сказываются следствия его неудачного падения. Хотя и не было определенного смещения позвоночника, но, несомненно, были порваны некоторые связки, а потому как левая рука, так и общее состояние его не может еще оправиться, да и о своем здоровье хвастаться не буду.
Порадовались лекции Мориса, а также его контактом с раввинами. Разве не темная работа сказывается из сообщенных Вами слов Мааса о нашем антисемитизме?! Так председатель Общества Амоса — антисемит! Тоже ферст тайм ин Америка[138]! Но все это лишь показывает, какая осмотрительность нужна. Наконец получили от Франсис книгу Сутро, прекрасно издана. Для книги выгодно, что последняя глава является наиболее яркой. Поздравляем г-жу Сутро. Что нового на фронте Южн[ой] Ам[ерики] и среди писателей, это так важно. Забавно слышать, что протектор Пакта устал от культурной идеи. Вероятно, она на нем сидела, как седло на корове! Как-то и в печати, вероятно, достойно отметится такая усталость от культуры. Как бы свинарник не оказался теплее и уютнее. Советует ли Меррик повидаться с Мерритом? Вообще, действуйте бесстрашно, широко, как лучше. Помните, что даже ошибки в дерзновении легче исправить, нежели умаления и упускание. Так, родные наши, Вы все и Амридочка живете неотступно в наших мыслях и сердцах. Читайте ей наши письма, пусть знает все.
Сердцем и духом с Вами,
Как Американский, так и Европейские и Восточные отделы Музея были мною предложены уже давно, как они и упомянуты в репорте Хорнеру ко времени реорганизации. Прилагаем бланк, доказующий давнишнее существование Амер[иканского] отдела и мое в нем президентство.
35
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману
27 февраля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
По поводу предложений, связанных с добрыми намерениями Клайд, как только картины освободятся из темницы, предлагаю следующее:
1. Придется отобрать группу в шесть картин, ценами от тысячи до двух тысяч долл[аров] и размерами вроде номеров с 63 до 70 от 1932 года. Вероятно, из них придется дать адвокатам.
2. Вся остальная группа, находящаяся в «Холдингс»[139], должна быть оттуда изъята, и о ней предлагаю начать следующее: с огромнейшей уступкою я хотел бы за эти картины получить хотя бы сорок тысяч долл[аров] чистыми. Конечно, по нынешним временам нелегко рассчитывать на такую выплату, хотя бы и при такой огромнейшей уступке. Чтобы облегчить положение вещей, можно бы согласиться на плату по десяти тысяч долл[аров] в год на четыре года. Это будет тот минимум, который нам необходим. Ведь среди этой группы картин много картин и по пять, и по шесть тысяч, а эти цены были назначены в то время, когда доллар был полновесным и еще не упал почти наполовину. Говоря о необходимом минимуме, не забудем, что на нас осталось и полное содержание Института «Урусвати», и поддержание Европейского Центра[140], и все огромные расходы по корреспонденции, связанной с культурно-общественной работою. Вся эта работа ради будущего не может быть нарушена — Вы сами это отлично понимаете. Если Клайд полна добрыми планами, то такое дело должно еще более зажечь ее. Если же она поверх десяти тысяч заработает и для себя, то это будет лишь законным заработком. Для нее говорить о такой целой группе картин, которая может быть постепенно распределяема по коллекциям, представляет несравненно большее и более увлекательное дело, нежели продажа какой-то отдельной картины. Да и те лица, с которыми она разумно и осмотрительно стала бы говорить, легче поймут и огромную уступку, делаемую на целой группе. Когда Вы подсчитаете цены всей группы, то увидите, о какой огромной уступке я говорю. Итак, в надежде, что узники скоро будут выпущены, начните теперь же неотложно переговоры о таком предложении. Между прочим, не нужно ли дать Вам доверительное письмо, чтобы по нему Вы могли получить из темницы эти мои картины? Все стоит настолько неотложно и настолько остро, что ответ Ваш будет ожидаться с обратною почтою. Подчеркиваю, что само новое положение Клайд дает ей новые возможности для расширения ее кругозора. Приложим все усилия к тому, чтобы сущность работы не нарушалась.
36
Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу
28 февраля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
Дорогой Георгий Гаврилович, несмотря на необычные снежные заносы, происшедшие здесь, Ваше письмо № 5 все же дошло. Уже несколько дней сидим без телеграфных сообщений, ибо линия была повреждена снегами. Таких поздних снегов здесь не запомнят. Очень характерно то, что Вы сообщаете о газетной заметке в «Геральде». Может[е] всем определенно говорить, что эта заметка, конечно, сделана с явным клеветническим намерением. Экспедиция кончилась, отчет только что послан, а в феврале и марте, как всему миру известно, никто семян не собирает. Ни я, ни Юрий никогда не собирались поступить или оставаться на службе Земледельч[еского] Деп[артамента]. У меня имеется определенная бумага, что Деп[артамент] предлагает мне «ту лид энд ту протект Американ экспедишен»[141]. Но оставаться служащими Деп[артамента] мы никогда не собирались, а почти двухлетняя экспедиция, во всяком случае, не могла быть сделана бессрочной. Мой заработок — мои картины, и почти два года было потеряно для моего искусства. Итак, и эта клевета подстроена предателями, но с теми же негодными средствами. Больше того, у нас имеются телеграммы от Департ[амента], в которых нам предлагается ехать в Кукунор в сентябре, на что мы должны были категорически ответить отказом. Причин много: во-первых, мы могли бы доехать туда лишь в октябре уже по окончании семенного сезона, а во-вторых, эта местность была занята шестидесятитысячным корпусом красных китайцев, и мы попали бы в безысходную ловушку. Эти обстоятельства были нами определенно телеграфированы Департам[енту], и у нас имеется ответ, что Деп[артамент] признаёт непрактичность своих предложений. Все это очередная клевета. Ведь сейчас, судя по газетам, в Америке происходит какая-то волна преступности. Многие американцы покидают страну, так перепечатывают здешние газеты американские сообщения. Как Вы знаете, Линдберг должен был спастись в Англии, а теперь многие крупные деятели переселяются в Австралию. Хорш с двумя сообщницами показывает во всей своей мрачности[142]. Но каждое их отвратительное действие вызывает к жизни новые светлые силы. Не было ли от Вас какого-либо пакета, адресованного Хоршу, полученного там 9 янв[аря]? Мы понимаем, что там видели Ваш конверт Хоршу, и нас спрашивали об этом. В чем дело?
Е. И. сомневалась, выдержит ли Шено данное ему испытание. Удивительно сложна психология — оставаться членом Комитета, но не входить в президиум, ведь разница невелика. Из письма Гавр[иила] Гр[игорьевича] мы поняли, что Шабас остается, и, таким образом, хотя бы за отсутствием председателя остается вице-председатель и генеральный секретарь, иначе говоря, Комитет существует. А тем временем уже в спокойном темпе можно подыскать председателя, отвечающего задачам Учреждения. Следует подыскивать какие-либо платные Общества, которым можно было бы под временное заседание сдавать наше помещение. Тем самым можно хотя бы частично облегчить вопрос о сумме на помещение. Ведь Вы знаете, насколько все напряжено, и нужно найти возможности, чтобы продержаться это трудное, но высокостроительное время. Только слепой не видит, куда все идет. Ко времени выявилось и предательство трио в Нью-Йорке. Ведь с такими типами никакая строительная работа не была бы возможна. Если они для начала выявились с присвоением чужих шер, то что же можно было ожидать в будущем?
Наши группы проявляют прекрасное понимание происходящего. Уже не говоря о Филадельфийской группе, о новом Комитете в Нью-Йорке и о др[узьях] в Южн[ой] Ам[ерике], и Латв[ийское] Общ[ество] показало себя с самой лучшей стороны. Как только туда было прислано циркулярное письмо от трио, они сейчас [же]
Духом с Вами,
37
Н. К. Рерих — Р. Я. Рудзитису
2 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
Дорогой Рихард Яковлевич,
Пишу вам и от себя, и от Елены Ивановны. Она очень больна — кроме сердечных явлений также есть и воспламенение центров, а это всегда требует особой осмотрительности. При нынешних напряжениях, конечно, всякие такие явления еще и усиливаются.
Мы оба были глубоко тронуты Вашим доверительным письмом, а потому и пишем доверительно.
Вы совершенно правы, относясь особенно осторожно к Обществу ввиду всяких нынешних настроений. Такое время действительно нужно пережить, всячески избегая каких бы то ни было осложнений. Очень хорошо, что у Вас имеется и Комитет-Правление. Таким образом, другие Ваши соображения сглаживаются и не должны вызывать каких-либо резких разногласий. Если, как Вы пишете, у Вас предстоят выборы, то по нынешним временам желательно было бы избежать каких-либо перемен. Когда так много всяких злопыхательных глаз кругом, то и всякое действие ими было бы истолковано вредительски. Вы сами знаете, какими событиями наполнился мир. Этот Армагеддон сказывается решительно во всех проявлениях всех масштабов. Наверное, Вы и все Ваши друзья по Обществу такого же мнения и понимаете, что какие бы то ни было изменения сейчас нежелательны. Конечно, мы чуем все Ваши соображения, но и Вы так же, как и мы, отлично понимаете особые обстоятельства.
Очень драгоценно, что «М[ир] О[гненный]»[144] уже печатается. В присланных Вами корректурных листах опечаток не было. Если нужно соединить два параграфа в один, то очень удобно соединить 509 и 510. Впрочем, если бы вместо шестисот семнадцати параграфов оказалось [618], то это вполне возможно. Сделайте так, как в данном случае удобнее. Или соедините эти указанные параграфы, или допустите 618-й, последний.
Вероятно, Вы уже получили манускрипт «Общины»[145]. Будет прислан и рисунок для обложки с годом, который должен стоять на ней. Как в книгах того времени, в этой книге не нужно включать последнюю страницу с общим перечнем и адресом. Цвет обложки для «Общ[ины]» должен быть подобен цвету двух первых книг[146].
Большое спасибо за присылку статей Перова и Судрабкална, обе они очень интересны. Таким образом, по-видимому, антагонизм, бывший в «Сегодня», сломлен. Пожалуйста, передайте двум авторам мой сердечный привет. Все трудящиеся на ниве культуры должны взаимно понимать друг друга и участвовать в одном крестовом походе за великое начало просвещения. Ведь положение культуры сейчас настолько поколеблено, что даже люди начинают стрелять в знак Красного Креста. Вот Вам и охранение духовных ценностей. Тем более все культурные работники должны объединяться. Ведь путь Света един.
Не может быть губительных препирательств там, где нужно служить Живой Этике и Культуре. Много терпения должно быть положено на такой пашне. Конечно, во всем и всегда мы предполагаем самодеятельность. Всякое насилие невместно культуре, но самодеятельность сильна истинным содружеством — которое есть не что иное, как сотрудничество. Каждое живое сердце подскажет, где добро и где истинная культура. Пример происшедшего в Америке с тремя апостатами весьма поучителен. Обуянные злоумышлением и корыстью, они выказали себя акультурными, но тем ярче возгорелись все лучшие, в сердцах которых истинная культура была жива. Карл Иванович поступил прекрасно, прислав нам оригинал полученного им злопыхательного циркуляра. Конечно, хорошие члены Трэстис и новый Комитет Друзей Музея скажут и свое слово. Каждое восстановление истины требует времени, но зато и в этом процессе выражается множество строительных обстоятельств. Отбор ликов необходим.
Тот же отбор ликов происходит не только в мировом плане, но и в двух планах. Даже внешние сведения газетных листов показывают умеющим читать глубоко размер происходящего. Об этих сроках было известно. Конечно, толковались они многоразлично, но внутреннее их значение издавна предчувствовалось. Возносится Чаша, и не может быть незначительным время такого возношения.
Елена Ивановна и я так радуемся всем Вашим и прочих сочленов письмам из Риги. Группы Живой Этики, конечно, всегда нужны, но сейчас они нужны чрезвычайно. Вы уже не раз видели, как находчивы и изворотливы силы тьмы. Тем более для Воинов Света требуется и сплоченность, и содружественность.
Елена Ивановна шлет Вам всем свой искренний привет, и мы оба всегда близки в мыслях ко всем Вам.
Сердцем и духом с Вами.
38
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
3 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 41
Родные З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], получены все Ваши такие значительные и сердечные письма от 9 до 14 февраля. В них столько всяких соображений, что рассмотрим по пунктам.
1. Вы правы, предполагая, что Е. И. больна. Кроме сердца воспламенились центры почек и легких. Сильные боли, и Вы понимаете, какая чрезвычайная осторожность необходима. А где тут возможно спокойствие, когда все мы имеем дело с такими неслыханными злоумышленниками. Предатели самого Сокровенного, предатели Знака и Имени, ведь они же знают сокровенное значение Знака, потому-то сатанисты так и нападают прежде всего на Знак и все с ним сопряженное. Ведь этот Знак — Знамя всех начинаний и продвижений, потому-то и Крестовый Поход за Культуру имеет не частное, но мировое значение. Наверное, и наши адвокаты уже осознают, какая священная борьба в их руках и как имя их приобретет известность и значение.
2. Адвокат Эрнст, претендующий быть опытным, как Вы пишете, уверяет г-на Формана в том, что Святослав сейчас живет в Америке. Попросите Формана дать аффидевит[147] об этом утверждении Эрнста. На суде наши адвокаты могут сказать: «Очевидно, и все прочие факты Эрнста так же точны, как это его утверждение». Такие гнусные нелепицы должны быть подчеркнуты, ведь одно такое заявление дискредитирует всего Эрнста.
3. Теперь опять об экспедиции. Из всего Вами от нас полученного по этому предмету Вы уже вполне знаете, что не было никакой продажи картин как таковой, но картины явились результатом экспедиции. Суммы спрошенных двух годов являются суммами экспедиционными. У Вас есть копия удостоверения самого Хорша, заверенная нотариусом, о том, что экспедиция была американская и исключительно на америк[анские] средства. Между прочим, и Вы все жертвовали посильно на экспедицию. Об этом в финансовых счетах, у Вас имеющихся, и сам Хорш отмечает. В этих счетах нигде не говорится о продаже. Сам Хорш подчеркивает, что картины сделаны постоянными в Музее, — этим подчеркивается тот же дар нации, о котором столько писалось всюду. С прошлой почтой мы послали Вам выписку об экспедиции,
4. По Вашей телеграмме доверительно посылаем Вам дневники и рапорты Х[орша]. Посылаем, конечно, пароходной почтой и разделим на несколько почт, чтобы избежать слишком тяжеловесных пакетов. В очередной телеграмме уведомите о получении дневников — ведь это оригиналы. До передачи их адвокатам прочтите их сами, ибо, как увидите, там очень много безобразных сентенций о сотрудниках, но Вы должны суметь на них ответить, ибо это только доказывает истинную природу трио.
5. Телеграфно мы рекомендовали Вам вывести большую часть книг А[гни] Й[оги] из Дома. Сказано: «Правильно увезти их. Если Знак снят, то и Заветы нарушены»[150]. Теперь необходимо достать тетради — манускрипты Е. И., а также два чистых листа с подписью[151]. Если бы злоумышленники стали отказываться выдать не пренадлежащее им имущество, то тем самым злоумышленники совершили бы еще одно присвоение чужой собственности, попросту говоря — кражу. Непременно нужно достать и тетради — манускрипты Е. И., и ее подписи. Ведь как Вы знаете, манускрипты представляют дневник Е. И., в котором собраны разные Заветы, Легенды, Пророчества, которые представляют из себя ценнейший материал! Может быть, злоумышленники будут клеветать и измышлять и в этом отношении мерзости, но все эти Записи представляют из себя неотъемлемую собственность Е. И. Вероятно, злоумышленники делают какие-то фотостаты или выхватывают отдельные выражения, но ведь и из Библии, и из Евангелия можно набрать злоумышленно самые жестокие и страшные выражения, отделив их от предыдущего или последующего, иначе говоря, этим самым исказив весь их смысл. С разбойниками нужно быть настороже во всем. Ведь в краже чужих шер трио уже показало свой нравственный уровень. Нужно надеяться, что никакой суд не санкционирует такую явную кражу. Но ведь если одна инстанция суда поступит против здравого смысла, то имеются же и другие инстанции, куда можно обратиться. Заявление Шапиро протянет дело по всем судам [и] нисколько не пугает, ибо не только суды, но и общественное мнение поднимется.
6. Теперь о передаче моего письма[152]. Телеграфно мы соглашались и на передачу делегацией, и на передачу конгрессм[ену]. По местным условиям виднее, который способ ближе и эффектнее. Надо думать, что пианистка устно сумела сообщить матери[153] о сильных фактах с Гал[ахадом]. Ведь именно это была ее задача. Конечно, письменно в мемо[рандумы] нельзя было включать эти факты, еще продолжалась работа для Деп[артамента]. Но после первого февр[аля] и всех враждебных выступлений, конечно, руки развязаны и «не нужно бояться затрагивать больших имен». Ведь и Мер[рит] должен быть ознакомлен с фактами Гал[ахада] так же точно, как и все прочие. Ведь не только письма самого Гал[ахада], но и вся переписка ботан[иков], имеющаяся у Фр[ансис], чрезвычайно показательны, так же как и приведенные им телеграммы из Стар[ого] Дома[154]. Посылаем Вам в оригинале только что полученное письмо корреспондента «Ассос[иэтед] Пресс» в Калькутте, из которого видно, что об опровержениях он ничего не слыхал. Непременно укажите это обстоятельство адвокатам. Вот где великий ущерб имени, и это материал для иска о клевете.
7. Характерно Ваше известие о Шкл[явере]. Сообщите нам, получили ли Вы в начале января праздничные гритингсы[155]? Дело в том, что, когда мы его запросили, какое такое письмо его было получено в Нью-Йорке 9 января, он ответил, что это были гритингсы Вам. Но мы понимаем, что Морис видел адрес Хоршу? Кроме того, разве не странно, что циркулярное письмо было послано Шкл[яверу] именно 10 января, точно бы в ответ на нечто. Расследуйте нам это обстоятельство, со своей стороны мы тоже стараемся выяснить это обстоятельство. Также сегодня Юрий запрашивает его о сообщенной им нам формуле «Новая корпорация с Уоллесом». Нужно добиться возможного уточнения, ибо было бы очень показательно, если в Париже знают нечто, ни Вам, ни нам не известное. У нас с ним еще одна заморока, но об этом пока не пишу. Пусть кристаллизуется яснее.
8. Хоршо, что Шу[льц], как пишет Амр[ида], вполне понимает недопустимость приезда в настоящей фазе дела. Вероятно, и адвокаты остальные скоро поймут, что если на это их вызывает сам Хорш, то, значит, им нужен этот приезд для задуманных ловушек. Покуда они злоупотребляют даже правит[ельственными] каналами, не заботясь о достоинстве нации, до тех пор можно ожидать решительно всего, и никакой единичный сенатор не сможет остановить злоумышление. Пусть молодые адвокаты не поддаются на такие дешевые вызовы и западни. Спрашивать о причинах неприезда могут лишь те, кто не знает истинных обстоятельств и не знает всей преступности злоумышленников. В бешенстве своем они безумны. Вообще, вопрос о безумии становится все более острым. Уже докатывались до нас слухи, что Хорш пользуется своими иностранными связями, которые ему дали Баннер оф Пис[156] и Корона Мунди[157], для своих Уолл-стрит операций. Тот же магнит, вероятно, привлек и некоего бывшего «друга»[158]. Мечты о «сильвере»[159] осуществились. Во всяком случае, прекрасно, что опытный Шу[льц] понимает недопустимость и вредность приезда в настоящее время. Соображения о въезде в соседнюю страну навсегда бросило бы несмываемую тень.
9. То, что не решается сказать пианистка, может быть, решится сказать смелая Спорборг. Непременно нужно повидать Баттля, ведь его формулы были замечательны. Вообще, во всевозможных списках наших Комитетов и среди участвовавших на ресепшенах упоминалось множество симпатизировавших Музею и картинам лиц. Прекрасно, что Радос[авлевич] присоединяется к Комитету. Может быть, он или кто-либо другой имеют ход к Робинзону и к другим выдающимся деятелям Просвещения, чтобы усилить это крыло против предательского Магоффина. Следует узнать, какие факты Радос[авлевич] знает о Магоффине. Следовало бы сообщить такие факты в Париж и адвокатам. Также и сведение о министерском посту Г. Борг[еса]. Следует от Боргеса получить заверение лояльности. Он должен знать и об образовании Комитета Защиты, и письмо Косгрэва и Флор[ентины], и др[угие] полезные сведения. Надеемся, что и другие Южн[о]ам[ериканские] страны уже осведомлены о таких полезных фактах, — это так важно! Ничто не может быть отложено, ибо действия злодеев необычайно быстры. Как характерно, что они успели забежать и к Зульцб[ергеру], и как хорошо, что Флор[ентина] успела так удачно до известной степени нейтрализовать вред. Среди дневников прочтете параграфы о Зульцб[ергере], некоторые изречения полезно знать Флорент[ине].
10. Какая наглость со стороны Хорша утверждать, что он телеграфно и письменно запрашивал нас в [19]26 и [19]27 годах о таксах! Он, видимо, пользуется неосведомленностью своих адвокатов о местных условиях. Какое счастье, что и в [19]26, и в [19]27 годах Зина и Морис были с нами и знают, что никаких вопросов о таксах не было. В 1928 году Зина и Фр[ансис] приезжали и так же точно ничего не привозили о таксах. С апреля 1927 года, когда Зина и Морис расстались с нами, то вообще никаких сообщений не было, и в тех местностях почтовых сообщений не существует. Посылаем Вам для адвокатов копию письма за подписью Хорша от 1928 года. Оригинал этого письма вышлем пароходной почтой. Но копию предварительно адвокаты могут уже использовать. Неужели же и такие заявления Хорша не доказывают, что экспедиция была от Учреждений? Если же на минуту предположить, что я тратил на экспедицию какие-либо мои личные средства, тогда я должен взыскивать стоимость всей экспедиции с Хорша и с Учреждений, которые заверили весь мир в том, что они финансировали — спонсеред[160] экспедицию. Следовательно, слухи, неоднократно возникавшие за эти годы, что я попал в руки эксплуататора с Уолл-стрит, который забирает все мои идеи, все мои труды, все мои картины, да еще заставляет платить за экспедицию, окажутся справедливыми! Ведь ни на минуту мы не сомневаемся в том, что не Правит[ельство], а именно темная рука шайки представила это дело в таком безобразно отвратительном виде. Стокс как беспристрастный наблюдатель отлично подчеркнул всю чудовищность этих нагромождений. Разве не бросается в глаза, что человек забирает всю честь экспедиции, крадет шеры, принадлежащие нам всем, выбрасывает нас всех из наших же, нами основанных учреждений, пытается забрать и картины; всюду пишется о его резиновом миллионе, годном на все случаи жизни, и нигде не упоминается о том, что принесли все зачинатели дела, даже в хорошей публисите[161] допускается такое несоответствие. Говорится о каких-то его переустроениях, и совершенно забывается, что Америк[анский] отдел и все прочие иностр[анные] отделы, даже до школьного Музея, — все это было в моей основной программе. Международный Художественный Центр «Корона Мунди» — ведь это же не его мысль! Такая несправедливость и такой плагиатаризм должен быть отмечен широко нашими друзьями во имя Истины!
11. Между прочим, если Вы прочтете наши минутсы, присылавшиеся из Наггара за [19]31, [19]32 и последующие [годы], то Вы найдете множество предложений и забот об истинной экономии, а тем самым о благополучии бондхолдеров. У Вас должны быть по две копии каждого такого заседания, ибо, по нашим сведениям, все посылалось в Нью-Йорк в трех копиях — наверное, они у Вас все в порядке. Просматиривая эти минутсы, мы натолкнулись на одну досадную описку-опечатку. В моем русском тексте (копию которого Вам на всякий случай посылаю пароходной почтой) значатся два сокращенных имени: Стоков. и Келл. При переводе и переписке, к нашему огорчению и ужасу, вместо Стоков. оказался Стокс. Таким образом, могло бы оказаться, что мы в такой комбинации поминаем нашего прекрасного друга Стокса. Ведь одно дело Стоковский и Келлог, которые показали себя с очень неприглядной стороны, а совсем другое — Стокс, человек духовный, чуткий и справедливый. Это упоминание относится к минутсам [от] 29 июня 1932 года. Если придется эти минутсы давать адвокатам, то следовало бы восстановить истину, ведь это дело всего двух последних букв. Какое счастье, что у нас сохранились подлинные русские черновики, с которых делался перевод! Вот какая осмотрительность нужна в машинной переписке документов!
Какие замечательные сны Амр[ида] видит, и как она прекрасно их толкует! Сказано — Милликан для Музея, но ведь и дело Амр[иды] есть тоже дело Музея. Затем было подчеркнуто, что он может вести и ее дело. Как трогательно волнение Амр[иды], не сказала ли она чего лишнего об Иерархии! Это так нам близко! И как прекрасен был ей ответ, посланный в виде Луча. Надеемся, что Амр[ида] все записывает, ведь это история духа. Вообще, какая грандиозная Эпопея заносится на Скрижали! Как прекрасно, что все, стоявшие за Культурную деятельность с самого начала, остаются верными этим вечным Заветам. Ведь и Хувер говорил: «Правит[ельство], которое экономизирует на Просветит[ельных] Учреждениях, не проявляет истинную экономию и не мудро». Эти слова приводит Хорш в одном из своих репортов. Воображаем, как тяжко было Морису присутствовать на собрании нечестивых, на котором, впрочем, была такая великая деятельница искусств и науки, как г-жа Ньюбергер. Всякие такие контакты должны очень болезненно отзываться. Надеемся, что Ваше здоровье превозмогает все нападения. Всем трудно, но и Победа для ВСЕХ. Шлем всем Вам, нашим родным и милым, все наши самые сердечные мысли.
Духом всегда с Вами,
Братьям Фосд[икам], Клайд и Дорис напишем отдельно. Какие они милые души!
Мы посылаем одну копию газетной вырезки письма Косгрэва Шкл[яверу] и одну Эпопею из «Рассвета»[162] Рудзитису. Просим Вас всю хорошую публисити посылать как можно шире всем друзьям, но хотя бы по следующим адресам: Шкляв[еру], кн[ягине] Четвертинской, Серафининой, Рудзитису, Асееву, пока не пишите Чертк[ову], но если запросит, сообщите хорошую публисити. Было бы желательно послать письмо, подобное Вашему письму к Шкл[яверу], но по-русски, Рудзитису, и Асееву, и Серафин[иной]. Кн[ягине] Четвертинской можно по-англ[ийски]. Посылайте при краткой препроводительной записочке, а то даже и без нее, лишь [бы] доходили истинные положительные сведения. Не худо было бы посылать такое же письмо от Вас и полковнику Ману на наш адрес. После «Colonel A. E. Mahon, D. S. O.[163]» поставьте следующие буквы: Д. С. О. Благодарите Плаута и Дэвиса за присланный ими симпозиум. По-прежнему пишу Вам, и Вы от себя передадите им все, что нужно.
39
Н. К. Рерих — Д. Фосдику и Дж. Фосдику*
4 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
Наши дорогие Друзья!
Так радостно получать Ваши сердечные письма, в которых Вы столь прекрасно выражаете свои чувства верности и преданности Великому Делу Правды и Культуры.
Вы, читающие Учение Жизни, понимаете великое значение настоящего момента, когда самые худшие темные элементы смертельно атакуют лучших представителей светлых сил. Физически видимая фаза — лишь малая часть бушующей Великой Битвы, и всем участникам Крестового похода за Свет и Культуру необходимо ясно осознать эту небывалую в истории нашей планеты битву и бесстрашно и радостно бороться за Добро, объединяясь в мыслях с Высшим. Я говорю «бесстрашно», потому что в конце концов Свет победит тьму, и «радостно», потому что эта Битва — начало грядущей новой великой Эры.
Нас глубоко тронуло Ваше заявление, оно впечатляет не только своим содержанием, но и красотой формы, что свидетельствует о Ваших больших писательских способностях. Развивайте этот талант. Все таланты требуют упражнения, музыканты хорошо это знают. Ваш писательский талант будет чрезвычайно полезен, и Ваше слово будет притягивать и зажигать новые молодые сердца. Написанное слово подобно маяку. Сами Вы никогда не узнаете, где и кого оно может привлечь и спасти. Старайтесь писать на темы Учения и, кроме того, обращайте внимание на феномены, о которых так часто пишут сегодня в газетах. Такие явления заслуживают большого внимания и изучения, ибо в этих участившихся манифестациях проявляется сближение Тонкого мира с земным.
Посылаем Вам подробности нескольких таких интересных случаев. Они могут дать Вам возможность наладить контакты с некоторыми газетами и журналами и таким образом освоить и это полезное поле деятельности. Сейчас надо показать всю согласованность этой мировой симфонии.
Несомненно, сегодняшний Крестовый поход за Культуру привлечет новые сердца и с ними новые возможности. Жизнь — это постоянная битва, и только слабые сердцем пытаются не замечать этого. Только в борьбе человек находит себя, и тогда сами трудности превращаются в возможности. Битва за Свет может только вознести нас.
Так, мы высоко ценим Ваше понимание момента и Ваше искреннее, идущее от всего сердца сотрудничество в Крестовом походе за Свет и Культуру. Привет Вам, дорогие соратники, шлем Вам наши самые искренние сердечные мысли. Продолжайте бесстрашно и радостно объединять устремления Ваших сердец, и Его Благословение пребудет с Вами.
Духом с Вами.
40
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман*
5 марта 1936 г. Наггар
Моя дорогая г-жа Лихтман!
С большим удовольствием я подтверждаю получение Вашего отчета Мастер-Института Объединенных Искусств № 202 за период 5 декабря 1935 г. — 5 января 1936 г. с приложением расписания лекций на февраль 1936 года.
Радостно видеть, что класс г-на Мордкина, нашего выдающегося профессора, преуспевает, так же как и классы г-на Пейпа и г-на Слободкина.
Разнообразие объявленных лекций действительно может привлечь внимание и вдохновить самых разных людей с самых разных точек зрения. Кроме того, Вы находите время организовывать выездные лекции, и это тоже способствует распространению нашей образовательной деятельности. Возвращаюсь к моему первоначальному предложению, может быть, и другие преподаватели и даже передовые студенты смогли бы время от времени давать такие выездные лекции, ведь преимущества их очевидны.
Также необычайно ценными являются сведения о визите в наш Музей представителей Американского комитета Красного Креста. Вам известны мои постоянные контакты как с Российским Красным Крестом в прошлом, так и с Красным Крестом Франции, поэтому я весьма высоко ценю каждый Ваш шаг, направленный на укрепление таких контактов в Америке. Кроме того, наше Знамя Мира — Красный Крест Культуры — состоит в настоящем духовном родстве с Красным Крестом.
Итак, продолжайте свою необычайно полезную образовательную деятельность, о которой всегда буду рад услышать.
С самыми лучшими пожеланиями Вам и всем преподавателям.
Искренне Ваш,
41
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
5 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 42
Родные З[ина], Фр[ансис], Ам[рида] и М[орис], посылаем Вам телеграмму, в которой спрашиваем, имеется ли у Вас копия репорта, составленного Хоршем для Хорнера в Олбани? В этом репорте много полезных сведений, и в своих письмах Хорш весьма им гордится. Мы уже прислали Вам выписанные оттуда сведения об экспедиции и о Мастер-Институте, но весь репорт очень длинен, потому прежде чем переписывать более ста страниц, спрашиваем, имеется ли он у Вас. Также спрашиваем, понравилась ли Вам открытка Гималайского Института, которую Вы могли разрезать пополам и сохранить как памятку. Также спрашиваем о судьбе тетрадей-манускриптов, ибо злоумышленники могут пользоваться материалом и грубо нарушать авторские права.
1. Продолжаем высылать Вам дневники и репорты Х[орша]. Опять предлагаем Вам раньше ознакомиться с ними лично, чтобы не встретиться с недоуменными вопросами адвокатов. Вы также еще раз поймете из содержания его дневников, почему мы всегда так много писали о необходимости единения. Ведь всякие наветы в дневниках лишь показывают, что за все время работы с ними с их стороны было недоверие и желание полной диктатуры.
2. Чрезвычайно важно, что документально известно, что Хорш был первоначально казначеем, и лишь потом по моему же предложению соединил это назначение с президентством. Ведь более чем естественно, что шеры, как и прочие финансовые документы, хранились у казначея; опять-таки подчеркнем, что для адвокатов это обстоятельство чрезвычайно важно. Также чрезвычайно важно и то, что ответственность казначея за финансовые документы особенно велика. Ведь злоупотребил чужими шерами не просто Хорш, но казначей Хорш!
3. Вы имеете уже достаточно документов не только о том, что экспедиция была послана Америк[анскими] Учреждениями, но по нынешним временам важно, что и Мастер-Инст[итут] оф Юнайтед Артс также посылал эту экспедицию. Значит, не только Музей, но и теперешнее Учреждение вполне ответственно. Если, как Вы пишете, Уоллес злоупотребляет своим влиянием и в деле налогов, то ведь об этом или делегация, или конгрессмен, или какие-либо другие лица [должны] известить Главу. Ведь такое обстоятельство совершенно недопустимо со стороны администрации. При этом та же делегация или те же лица могут упомянуть о циркулирующих недостойных письмах, посланных тайно в разные страны. Ведь и такое вмешательство лишь наносит ущерб достоинству страны. Какой же администратор имеет право ставить свои личные чувства, еще неизвестно на чем основанные, превыше самой идеи? Не для провала же своих выборов администратор будет заниматься такими делами! Каково мнение Шу[льца] о проштудированных им письмах? Знает ли он и все дело двух пресловутых ботаников, которые действовали и были посланы с определенным злым умыслом?
4. Понимаем, что теперь выпад будет произведен на картины Музея. Но Вы всячески и везде подчеркнули, что все картины Музея являются собственностью нации, что было подтверждено многократно в течение целого десятилетия и подчеркнуто и самим Хоршем и в репорте Хорнеру, и во всех его писаниях. Наверное, Зина сказала об этом Андерсону, когда он приходил по этому делу. Также и Комитет Друзей Музея, конечно, имеет своею ближайшею задачею отстоять Музей, ибо и название Комитета они приняли сами. В порядке ли хранятся у адвокатов все передаваемые Вами документы? Ведите точный список всего им Вами переданного. Ведь всякая утрата таких документов была бы невосстановима, она не только бы подорвала и это дело, но и была бы пробелом в истории Учреждений.
5. Посылаю Зин[е] очередное письмо по ее репорту о Мастер-Институте. Ведь никто из нас в отставку не подавал, никого из нас не извещали ни о каких изменениях, и мы должны твердо и сознательно во имя дела просвещения оставаться на наших постах. Появление какого-то самозваного Совета Трэстис настолько связано с кражею чужих шер, что такой самочинный захват, конечно, будет осужден. Вообще, чудовищно видеть всю ту умышленную вредную неразбериху в делах, которую внесли действия самозваного и его двух соучастниц. Радовались успешной лекции Зины в доме Спинозы[164]. Верим, что за этой группой и многие другие группы, клубы и общества присоединятся, негодуя на происходящее попрание культурного дела.
6. Очень интересно, выяснила ли Уайтсайд отношение Дабо? Я ему ответил весьма сердечно, подчеркивая, что его сознание позволяет ему разобраться в том, где правда. Будем выяснять лики, ведь правда — прежде всего. Участие Радос[авлевича] очень ценно. Не видал ли Меррит Бризбена? Знает ли Меррит все злодеяния бывшего «друга», и что он думает предпринять по этому делу в прессе? Ведь Франсис знала о некоторых чикагск[их] газетах и настроениях. Посылаем Вам копию вновь полученного письма из Калькутты от корреспондента «Ассошиэйтед Пресс». Посмотрим, что значит загадочное напоминание «Райтинг ре-Рерих»[165].
7. Зина хотела пригласить в Комитет кн[ягиню] Шаховскую, думаем, что это очень хорошо. Также следует пригласить Гребенщикова, не навязывая, но чтобы не было впечатления, что его обошли. Предполагалось ли пригласить в Комитет самого Ч. Крэна? Ведь могут быть в Комитете и иногородние лица. Что касается до образования второго Комитета, о котором писала Франсис, то ведь такое же объединение могло бы называться не Комитетом, но Обществом. Первый Комитет с предс[едательством] Стокса, конечно, так и будет Комитетом Друзей Музея, как они сами его назвали, но вторая организация, многочисленная в отличие от первой, могла бы быть Обществом. Ведь вопрос возобновления Общества все равно возникнет. Не следует дать торжествовать темной[166], что она распустила и этим все кончилось. Не только не кончилось, но именно должно повсюду расцветать. Мы только что подсчитали всех имеющихся корреспондентов, общества и группы, и таковых, о которых мы знаем, получилось восемьдесят три. Ведь такие организации, [как] Латв[ийское] Общ[ество], Аллахаб[адский] Центр, Содружество в Загребе, Лит[овское] Общ[ество], Дальневост[очное] Содружество, или такие корреспонденты, как д-р Ас[еев], или Зильб[ерсдорф], или Чертк[ов], или Фаунд[ейшэн] в Бельгии[167], — все это не имеет ничего общего с тремя апостатами. Между прочим, в этом списке мы считали всего четыре группы в Южн[ой] Амер[ике], между тем по списку Франсис их было 12. Просим Франс[ис] сообщить нам, какие там группы, по ее мнению, жизнеспособны? Кроме того, там, где нет групп, может быть, имеются дельные корреспонденты. Словом, подведем точный подсчет. Жаль, что группы Оригена[168] и Св[ятого] Франц[иска][169], всегда связанные со Школою, видимо, замолчали. Ведь Аллахабадский Центр устраивает выставки[170], а Латв[ийское Общество], учредив издательство Агни Йоги, печатает кн[иги] Живой Этики на латв[ийском] и русск[ом] языках, кроме того, предполагает приступить к изданию таких книг, как «Начала» Оригена[171], и новых кн[иг] Зильб[ерсдорфа][172] и Клизовск[ого][173]. Все нужно очень точно проверять. Так, например, по некоторым сведениям, можно было предполагать, [что] г-жа де Во объединилась с апостатами. Поэтому Е. И. написала ей обстоятельное письмо, и результат получился добрый — с обратною же почтою получилось доброжелательное письмо, но с ясными намеками на деятельность секретаря, которую она считает во многих отношениях вредной. Из его писем мы видим ясно, что и он ее весьма не любит, потому-то столько прекраснейших возможностей давали очень малый урожай. Но переживем и это и обновимся во всех основах.
8. Возвращаясь к моей давнишней мысли о том, что Франсис хотя бы номинально могла бы сопричислиться к какому-либо газетному агентству. Это совершенно необходимо, и, как мы видим, такая связь и в деле последней клеветы уже была бы весьма существенной. Ведь кроме нью-йоркских агентств существуют и южн[о]амер[иканские] агентства, которые, наверное, были бы весьма рады иметь Франсис в своих списках. Также следует подвести итог, кто именно из писателей действенно стоит за правду и может участвовать в Крестовом Походе. Имейте в виду, что мы получили вполне дружественное письмо от Тальбота Мунди от 3 февраля. Ведь [он] очень не любил Леви, а теперь тем более увидит, что трудности исходили не от Вас и не от нас.
9. Сообщите Хьювитту [в] Санта-Фэ — ведь Франсис его хорошо знает — об открытии Кардаш[евским] какого-то храма. Не ручайтесь очень за это открытие, но скажите, [что] считаете своим долгом сообщить то, что знаете. При этой оказии должно ему написать (если это уже не было сделано ранее) о случившемся и выразить удивление, что Магоффин, которого я всегда так хвалил, вдруг беспричинно выказал глубокую ненависть. В минутсах из Наггара за [19]32 год можно найти мои лучшие неоднократные отзывы о Магоффине. Следует Хьювитта ознакомить с этим обстоятельством, ибо он как достойный порядочный человек будет ознакомлен и, вероятно, приложит где-то и свое слово в освещение правды.
10. Получили пересланную Вами от Флорент[ины] заметку Шкляв[ера] в Парижск[ом] «Херальде». При случае напишите ему, что письмо в редакцию Алена оказалось более существенным, нежели у нас ответ. В тех случаях, когда какие-либо сообщения вызывают ответ, таковой должен быть более ярким и значительным, нежели само бывшее сообщение.
11. Посылаем Вам для сообщения Плауту и Дэвису копию письма, полученного от Деп[артамента] о таксах за 1935 [год]. Хотя Вы, вероятно, уже пустили в ход посланное Вами мое письмо от 10 января, но прилагаем и это, которое было получено только вчера. Имейте в виду, что в нем указывается и наше жалованье за декабрь 1935-го, которое, как мы уже писали Вам, задержано Департ[аментом]. Странно звучит, что кто-то должен платить не за то, что он действительно получил, но и за то, что может получить. Адвокатам виднее, как поступить по этому письму Департ[амента]. Ведь мы после февр[альского] враждебного выступления непосредственно в Деп[артамент] более не пишем, а если придется, то сделаем это через Плаута и Дэв[иса]. Надеемся, что Фельпс Ст[окс] дал свой аффидевит в деле экспедиции. Какое же должно быть навеяно злобное отношение, чтобы в таком ясном научном деле, как экспедиция и экспед[иционные] суммы, можно было вносить такие отвратительные наветы. Нам нечего бояться атаковать большие имена. Ведь злодеи все извратят и все будут разрушать. Е. И. все еще недомогает. Будьте едины, помня о победе.
Сердцем и духом с Вами,
Прилагаю письмо Л. Л. Х. от 10 дек[абря] 1930 г., комментарии излишни, а ведь Вы все плохо о Л. Л. Х. никогда не писали.
42
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
8–10 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 43
Родные наши З[ина], Фр[ансис], Ам[рида] и М[орис], надеемся завтра утром получить Вашу очередную воздушную почту, но пока начинаем письмо. Сейчас получена телеграмма от Ричи, который спрашивает сведения о мае, июне и июле 1934 года. Посылаем телеграмму нашим адвокатам, предлагая им запросить Ричи, имеется ли у них наш репорт, посланный 1 окт[ября] [19]34 года за эти месяцы самому Уоллесу. Если этот репорт почему-либо скрыт (копия его имеется у Франсис), то мы можем освежить чью-то память, повторив этот репорт и включив данные из пресловутой переписки ботаников. От такого освежения памяти чья-то физиономия очень окислится, но, как говорится, «ты этого хотел, Жорж Данден»[174]. Неужели перед выборами Деп[артамент] хотел бы вызвать к жизни всю гнусную переписку ботаников? Подобные запросы от Ричи лишь еще раз показывают, что с ними дело далеко не кончено, и я совместно с Юрием должен быть вместе во всеоружии.
1. Продолжаем по Вашему желанию высылать пароходной почтой дневники и репорты Хорша. Обратите внимание на прилагаемую записку о том, что Хорш на двух страничках дневника сделал отметку «конфиденшиал», значит, все остальное не конфиденшиал. Этих двух страниц мы и не посылаем, но если адвокаты считают, что и их следует послать, то мы последуем их совету. На этих страницах отзыв о Стэт Департменте и одном сенаторе. Также обратите внимание на прилагаемые здесь три выписки из дневников Хорша. Они пригодятся адвокатам как в общем деле, так и в особенности в деле налогов. Конечно, друзья Музея должны быть осведомлены о таких заявлениях самого г-на Хорша. Не нужно скрывать от друзей Музея и все дело с Уоллесом, и переписку ботаников. Пусть они знают и мое письмо-отчет от 1 окт[ября] [19]34 года, и меморандум, и вообще всю переписку. Нам скрывать нечего. Правда всюду за нас.
Поделиться книгой: