Помоги проекту - поделись книгой:
Выпуск был полностью посвящен городской жизни и в основном состоял из светских хроник. Рассказывалось, кто из важных господ к кому посватался, кто разбогател, кто разорился. Карина запоминала информацию и имена — пригодится, если кто-то из упомянутых господ решит наведаться в ателье. Но больше всего её заинтересовала статья об открывшейся в городе ярмарке, которая продлится три дня. Закрытие ярмарки должно будет ознаменоваться неким спортивным событием — турниром городов. В статье упоминалось, что в этом году ожидается ещё больше зрителей, чем в прошлом.
Не успела Карина дочитать статью, как ей в голову пришла бизнес-идея. Настолько смелая и привлекательно сумасшедшая, что она обдумывала её беспрерывно: и пока кормила крылатых питомцев, и пока собиралась на работу и по дороге до ателье. Если только удастся заинтересовать сестёр Бринхилд и они согласятся помочь в этом смелом проекте, то возможно получится заработать солидную сумму и тогда не нужно будет тянуть с выкупом кулона у ростовщика.
Для неё это было очень важно. Время от времени она вспоминала о Торбьоне и его травмах и её мучила совесть, что будь кулон у него, то канцлер не поранился бы. И тревожилась она не только о его здоровье. Он ведь направлялся в Храм Четырёх Стихий не из праздного любопытства, а чтобы провести ритуал, который восстанавливает природную гармонию и не даёт стихии обрушиться на его владения. Корнелиус не сказал, когда с Торбьоном приключилась беда: по дороге туда или обратно? Успел ли канцлер провести ритуал и, если не успел, какие будут последствия?
.
.
Торбьон несколько раз приходил в себя и снова погружался в забытье. Крепко он ушибся. Ещё и старый друг Бартлен, магистр и врачеватель, отпаивал тяжёлыми зельями, от которых мгновенно слипались глаза. Счёт времени был потерян окончательно.
— Так надо, мой канцлер, — каждый раз ворчал Бартлен, если Торбьон пытался воспротивиться новой порции зелья. — Это не самая приятная микстура, но зато она поспособствует, чтобы раны затянулись быстро.
Приходилось повиноваться. Уж если кто и может излечить любую напасть, так это магистр.
В полузабытье мысли текли медленно, смешивались в смутные образы и неожиданно обрывались. Но всё же кое-какие выводы Торбьону удалось сделать. Он ведь уже посещал Храм Четырёх Стихий без своего родового камня, но ничего плохо по дороге не происходило, а в этот раз произошло. Объяснение тут могло быть только одно — родовой артефакт защищал Торбьона, даже несмотря на то, что его носил не он, а она — та, кого он не мог забыть. Но теперь камень не у неё — потерян или отдан какому-то совершенно чужому человеку, из-за этого и утратил способность обеспечивать защиту.
Невесёлое предположение сильно тревожило. Всё это время она носила подарок. Пусть сбежала от Торбьона, но всё же помнила о нём и не расставалась с кулоном. Но что-то произошло, и она избавилась от украшения.
Он называл её Лилия. Не потому, что это её настоящее имя, а потому что она была похожа на нежный речной экзотический цветок. Так почему же его нежная Лилия решила, что пришла пора окончательно забыть о тех сладких минутах, о той грозе…
Зелье Бартлена никак не хотело отпускать. Оно отключало от реальности, погружая в странные грёзы. Торбьону являлись картины прошлого: непогода, ливень, промокшая до нитки Лилия в белом платье без рукавов, оставляющем открытыми плечи. Но образ её был нечётким и в какой-то момент Торбьон понял, что это уже не Лилия, а другая девушка — Каролайн…
— Нет, Бартлен, нет, я уже достаточно выпил твоей отравы, — возмутился Торбьон, когда магистр вернул его из забытья, чтобы влить очередную порцию микстуры.
— Это другая, — успокоил его друг. — У неё нет снотворного эффекта.
И действительно, вкус у лекарства был совершенно иной. Голова понемногу начала просветляться. Теперь мысли приобретали привычную чёткую форму. Торбьон даже смог понять, почему под действием зелья в его воображении два женских образа смешались в один. Потому, что обе девушки поступили одинаково — сбежали от него. Но с Каролайн у Торбьона проблем не будет. Философ должен был проследить за девчонкой и выведет на её след. Как только магистр поставит Торбьона на ноги, он сразу же займётся поисками. А ещё лучше уже сейчас послать надёжного человека присмотреть за ней.
— Бартлен, позови ко мне Корнелиуса, — распорядился Торбьон.
Глава 25. Каков будет вердикт?
Разговор с Корнелиусом вышел дивным. Садовник догадался, о чём пойдет речь. Он приподнял подушки, чтобы Торбьону было удобнее сидеть в кровати, и заговорил первым.
— Я уже навещал её, мой канцлер. Не тревожьтесь, с её светлостью всё в порядке.
Торбьону нравилось, что в последнее время Корнелиус стал предусмотрительным и расторопным. Раньше садовник отличался большей степенностью. А теперь он везде успевает. Взял на себя труд заняться библиотекой, кроме того, с удовольствием играет роль напарника в упражнениях с мечом. Корнелиус всегда был преданным слугой, но с недавних пор они с ним сошлись ещё ближе. Теперь Торбьон готов был даже назвать его другом. Кто, как не друг, догадался бы выйти на след беглянки, пока сам канцлер сделать это не в состоянии?
Торбьон не стал спрашивать, как Корнелиусу это удалось — догадывался, что помог Философ — проводил туда, где спряталась девчонка. Но было любопытно, что она выбрала в качестве убежища. Снова женскую обитель?
— Где она?
— Место с виду вполне безопасное, — уклончиво ответил Корнелиус.
Торбьон взглянул на садовника изучающим взглядом. Почему он увиливает от прямого ответа?
— Она взяла с тебя обещание не выдавать её?
— Я не произносил обещания, но оно подразумевалось. Её светлость ясно дала понять, что не хочет, чтобы её нашли.
— Не скажешь даже своему канцлеру?
Торбьон не знал, то ли его раздражает, что Корнелиус открыто встал на сторону Каролайн, то ли, наоборот, восхищает его стремление выполнить взятое на себя негласное обещание, даже если оно будет стоить ему гнева господина. Такое поведение больше свойственно человеку благородного происхождения.
— Она доверилась мне, мой канцлер. Разве могу я предать её доверие? — мягко улыбнулся Корнелиус. — Из тех первооснов, что не купить за деньги, доверие — наиценнейшее.
Торбьон не мог поверить своим ушам. Последняя фраза садовника — это ведь не что иное, как изречение древне-фьордского философа Амади-галь-Рази.
Торбьон вспомнил, как преподаватель словесности и философии поощрял его учить наизусть мудрые высказывания галь-Рази. Хорошее образование, которое хотел дать Торбьону отец, предполагало изучение трудов древних философов, но откуда такие познания у садовника?
— Тебе пошла на пользу работа в библиотеке, — похвалил Торбьон.
Он решил, что не будет требовать от Корнелиуса, чтобы тот рассказал ему, где прячется Каролайн. Садовник имеет право не выдавать её, коль уж взял на себя негласное обещание. Как только Торбьон окрепнет после травм, он легко отыщет беглянку, прибегнув к помощи Философа. Ясно ведь, что она прячется где-то недалеко, если Корнелиус успел навестить её и вернуться обратно. Торбьон был почти уверен, что она не стала сбегать в другой город, а нашла себе убежище прямо в Бьонсберге.
Насколько ж своевольный у неё характер, если она предпочла обеспеченной жизни в замке Торбьона скитание в незнакомом чужом месте. Каролайн хоть догадывается, сколько опасностей её подстерегает в большом многолюдном городе? Всё детство и юность проведя в глухой провинции, она не имеет ни малейшего жизненного опыта и может попасть в неприятности. Любой прохиндей может её обидеть.
— Корнелиус, ступай, позаботься о её светлости. Будь постоянно рядом. Обеспечь ей защиту и сделай так, чтобы она ни в чём не нуждалась.
— Всё сделаю, мой канцлер, — Корнелиус поклонился и вышел.
.
. Когда Карина заходила в салон сестёр Бринхилд, у неё уже полностью созрел её бизнес-план — до мельчайших деталей. Ей не терпелось поделиться им с Мией и Лией, но те были загружены работой и загрузили работой саму Карину. Клиентки шли одна за другой. Оно и понятно. После летней ярмарки в Бьонсберге начинался сезон праздников и бальных вечеров — богатые господа спешили обновить себе гардероб.
Только в полдень, когда салон закрылся на небольшой обеденный перерыв, наконец-то появилась возможность спокойно пообщаться с сёстрами.
— Обычно обед нам приносит Сюсанна — булочница из соседней пекарни, — рассказала Лия. — Она выпекает для нас свои фирменные лепешки.
— Мы и для тебя заказали порцию, милая. Стоит недорого — всего пол сфольдо, — добавила Мия.
Карина была благодарна, что сёстры-модистки позаботились о ней, потому что пока она ещё плохо представляла, как организовать себе питание. Лепёшки — звучало сытно, только беспокоила цена. Пол сфольдо — это половина её дневной зарплаты! Наверное, на будущее придётся подыскивать какой-то более дешёвый вариант.
Но, вообще-то, фирменные лепёшки от Сюсанны стоили этих денег. Они напоминали пиццу. Тонкий корж румяного теста и много начинки: овощи и сыр. Выглядело аппетитно, пахло умопомрачительно. Карина вспомнила, что сегодня не завтракала, а вчера вместо ужина у неё был лишь фруктовый чай.
Обедать Карину пригласили за столик, который стоял во внутреннем дворике салона под симпатичным тряпичным зонтиком. Неизвестно, завтракали ли сегодня сёстры-модистки, но они накинулись на лепёшки с не меньшим энтузиазмом, чем Карина. Блюдо оказалось сочным и нежным, при этом корочка на тесте весело похрустывала. Казалось, что ничего вкуснее Карина за всю свою жизнь не пробовала, и было немного жаль, что ей такая еда пока не по карману.
Впрочем, может, и по карману, если удастся уговорить сестёр на бизнес-авантюру. Пора было начать излагать свою идею. А она заключалась вот в чём. Скоро в Бьонсберге ожидается спортивный турнир. Карина понятия не имела, в каком виде спорта будут соревноваться команды городов. Но это было не важно. Главное, что турнир собирает много зрителей. А раз так, можно попробовать создать моду на фанатскую атрибутику. В земном мире болельщики с удовольствием приходят на спортивные матчи в шарфиках и бейсболках с эмблемами своих команд, а чем местные болельщики хуже?
— Мы могли бы пошить мужские и женские шейные платки в цветах, которые символизируют наш город, — делилась Карина идеей. — Шарфики, шляпки с ленточками нужных цветов, флажки. Можно использовать недорогие ткани — ведь все эти аксессуары нужны лишь на время соревнований. Никто не откажется от недорогой яркой вещицы, которая подчеркивает твою солидарность и единение с родным городом.
Карина рассчитывала, что массовые продажи могут принести хорошую прибыль. Она завершила свою пламенную речь небольшими расчётами, сколько можно успеть пошить простых платков и шарфиков за три дня, и с надеждой посмотрела на сестёр. Каков будет их вердикт?
Глава 26. В самом глухом уголке памяти
Сёстры-модистки к идее Карины отнеслись прохладно.
— Одинаковые шарфики и платки? — скептически покачала головой Лия. — У любой модницы будет удар, если хоть какая-то часть её гардероба окажется такой же, как у кого-то ещё.
— Нам удалось собрать богатую клиентуру только потому, что мы никогда не повторяемся и каждая наша клиентка получает исключительно оригинальную вещь, — поддержала мысль сестры Мия.
Карина сама была ярой сторонницей индивидуального подхода, но когда речь идёт о командном духе в игру вступают другие правила.
— Иногда в одинаковости есть своя изюминка, — она лукаво улыбнулась. — Вы когда-нибудь сокрушались, что похожи друг на друга как две капли воды? Наоборот, в этом ваша сила. Сразу видно, что вы одна команда.
Лия и Мия переглянулись. К этому аргументу у них возражений не нашлось.
— Я понимаю, что идея выглядит рискованно, но я готова рискнуть. Оплачу стоимость тканей сама. Мне понадобится несколько отрезов самого дешёвого атласа оранжевого и зелёного цвета.
Карина выбрала эти цвета для фанатской атрибутики, потому что, как было написано в книге, которую принёс ей вчера Корнелиус, в гербе Бьонсберга преобладали именно эти краски.
— Шить шарфики и платки буду после окончания рабочего дня. Прошу вас только позволить пользоваться вашими чудесными швейными моторами.
Швейными моторами сёстры называли приспособления для шитья, которые чем-то напоминали старые земные швейные машинки. И хоть они были довольно примитивными по сравнению с теми, которые стояли в ателье у Карины (с цветными дисплеями и множеством программируемых функций), но всё же сильно ускоряли процесс.
Сёстры снова переглянулись. Чувствовалось, что их немного сбивает с толку настойчивость Карины. Наверное, считают её слегка чудаковатой. Тем не менее, Мия выдала их общий вердикт:
— Хорошо, милая, мы не против.
Карина просияла. Удалось! Теперь ничего не мешает попробовать реализовать свою идею. Жаль, конечно, что пока не получилось заинтересовать сестёр настолько, чтобы они включились в процесс, но ещё не вечер. Возможно, позже Карина подыщет нужные аргументы и снова вернётся к разговору.
Рабочий день пролетел незаметно. Как сёстры и предупреждали с самого начала, дел было невпроворот. Пока Карине поручали всё же в основном подсобную работу. Но она не роптала. Старалась к любому заданию подходить ответственно и выполнять его быстро. Ей нужно было зарабатывать очки — показать своим работодателям, что не зря они дали ей шанс. Старания Карины не остались незамеченными. Она всё чаще ловила одобрительные улыбки на лице кареглазой Мии, и даже её более строгая сестра голубоглазая Лия тоже к концу дня не пожалела пары слов похвалы.
Когда начало смеркаться, сёстры собрались домой, а Карине позволили остаться поработать подольше, как и было договорено. Она уже чувствовала сильную усталость, но желание реализовать свою идею и надежда, что это принесет хорошую прибыль, придавали сил.
Карина развернула бурную деятельность. Она поставила себе цель сшить за вечер минимум сто шейных платков. Задача выглядела вполне реально, потому что крой платка она выбрала предельно простой — две сшитые полоски ткани: зелёная и оранжевая.
Первый пробный экземпляр Карина подвергла придирчивой оценке. Платок получился вызывающе ярким. Цвета были насыщенными, сочными, не характерными для повседневной одежды горожан, чем сразу привлекали взгляд. Самое оно для фанатской символики.
Довольная результатом, Карина приступила к массовому пошиву. Она так увлеклась, что поначалу не заметила, как погода за окном начала портиться. Тучи сгущались, поднялся сильный ветер, но а ей-то что? Ей нужно было, что бы там ни происходило во внешнем мире, пошить минимум сто платков.
Только когда стали сверкать молнии и громыхать гром, она остановила швейный мотор, чтобы подойти к окну и посмотреть на разбушевавшуюся стихию.
Зрелище было жутковатым. Карина не относилась к числу людей, кто боится грозы, но эта злющая буря произвела на нее впечатление. Деревья расшатывались и гнулись к земле от ураганного ветра. Дождь лил сплошной стеной. Город вымер. Прохожие попрятались кто куда смог. Улицы были зловеще пусты.
В тихом земном городке, где жила Карина, таких лютых гроз не бывает. Она ещё никогда ничего подобного не видела… или видела? Неожиданно где-то в самом глухом уголке памяти шевельнулось смутное воспоминание. Создалось впечатление, что это что-то важное и нужно обязательно ухватить образ, не дать ему ускользнуть.
Когда-то ведь Карине уже случалось попасть под подобный проливной холодный дождь. Когда-то она испытала на себе ураганную силу разбушевавшегося ветра. Она увидела себя в белом платье, промокшую насквозь. Тяжёлые струи дождя били по её рукам и плечам, которые не прикрывало лёгкое платьице. Воспоминания становились всё ярче, наполнялись тактильными ощущениями. Карина почувствовала, что дрожит от холода. Новый порыв ветра пронизывает насквозь. И вдруг, как спасение от озноба, её обволакивает тёплая нежность объятий.
— Лилия… — слышит она знакомый голос. Низкий. Волнующе тихий.
В этих объятиях ей уютно и спокойно. Тепло мужских рук согревает плечи. Она ощущает, как ей на шею надевают кулон.
— …это подарок.
Карина поднимает голову вверх и встречается с ним взглядом…
Как же так?..
Не может быть…
Глава 27. Не хочу вас отпускать
Карина работала за швейным мотором до тех пор, пока не закончилась гроза. Успела пошить сто семнадцать платков. Руки знали, что делать — они машинально крутили колесо устройства, в то время как мысли Карины были очень далеко.
Она раз за разом прокручивала в голове воспоминание, которое явилось непонятно откуда и не поддавалось объяснению. Мужчина, поразительно похожий на Торбьона, надел ей на шею кулон. Но разве могла Карина раньше с ним встречаться? И почему он называл её Лилией? Почему был с ней нежен? Разве способен этот головорез на подобные чувства? На такие ласковые прикосновения? На такой проникновенный взгляд? Вопросов было бесконечно много, а ответов — ни одного. Карине пришлось прийти к единственно возможному объяснению — то, что она восприняла, как воспоминание, было всего лишь картинкой её разыгравшейся фантазии.
Странно, конечно, что подсознание подтолкнуло фантазию в таком непредсказуемом направлении. Грезить о наглеце, который собирался держать её в своём замке как пленницу? Воинственные дикари, пусть даже и не лишённые определённой харизмы, никогда не привлекали Карину.
Но как бы то ни было, ей хотелось узнать, что там, в её сомнительных грёзах, должно было случиться дальше — после того, как Торбьон подарил ей кулон. Казалось, что самое интересное впереди. В Карине разгоралось желание досмотреть сцену до конца. Она мысленно возвращалась в тот момент. Снова ощущала холодные струи дождя и тёплые мужские руки на плечах. Слышала новый раскат грома, от которого инстинктивно вздрагивала, и оказывалась прижатой к широкой мужской груди. На этом сцена обрывалась…
Лёгкая досада оттого, что фантазия сыграла с Кариной злую шутку, компенсировалась радостью, что поставленная на сегодня цель по пошиву платков не только выполнена, но и перевыполнена. И раз уж гроза завершилась, можно было возвращаться домой. Там же у неё "милые крошки" не кормлены.
Карина вышла из салона и быстрым шагом направилась к особняку по пустынным улицам. Вот странно человек устроен: почему-то боится пустоты. Непогода разогнала всех прохожих, а без прохожих город казался опасным. Ни экипажей, развозящих пассажиров, ни уличных торговцев — никого. Было слишком тихо. Так тихо, что пугал звук собственных шагов, отражающийся эхом от каменных стен домов.
Карина успокаивала себя тем, что бояться нужно каких-нибудь нехороших людей, а не самой по себе безлюдности. И когда ей почти удалось себя успокоить, она поняла, что слышит не только свои шаги. То, что Карина приняла за эхо, на самом деле не эхо. Сзади кто-то есть. Идёт следом, шагая синхронно. Холодок ужаса пробежал по спине. Кто там? Случайный прохожий или как раз какой-то нехороший человек, которых нужно бояться? И почему Карина не предусмотрела средств индивидуальной защиты? Хотя бы зонтик. Им хоть можно в случае чего попытаться отбиться.
— Моя госпожа, позвольте вас проводить, — раздался из-за спины знакомый голос.
— Корнелиус, — Карина обернулась и расплылась в широченной улыбке.
Нет никаких преследователей, а только милый садовник. Лучшего провожатого и не придумаешь.
— Разумеется, буду рада, если составите мне компанию.
Карина даже не стала спрашивать, как Корнелиус её нашёл. И так догадалась — наверняка, шпионы, которых нанял Торбьон, проследили не только, где Карина живёт, но и где работает.
Садовник пристроился шагать рядом, и остатки тревоги мгновенно улетучились. В компании Корнелиуса Карина чувствовала себя в полной безопасности. Ещё бы! Она же видела, как он управляется с мечом. И даже не важно, что оружия при нём не было, а только книга.
— Сегодня захватил для вас роман Захарии д'Дайн "Сказания о магах Хортен-Фьорда". Вам доводилось читать её книги?
— Нет.
— Более увлекательной истории мне ещё не попадалось. Однажды я случайно наткнулся на эту книгу в отцовской библиотеке и так увлёкся, что не смог остановиться, пока не дочитал. Не спал всю ночь. Ох и попало мне тогда от отца, — усмехнулся Корнелиус.
— Вы прочли этот роман ещё подростком? — догадалась Карина.
Простой вопрос почему-то вызвал некоторое замешательство у садовника.
— Можно и так сказать, — неопределённо ответил он.
Поделиться книгой: