Помоги проекту - поделись книгой:
Взгляд Карины проследил бег горной речки, перепрыгивая вместе с потоком воды с камня на камень. И неожиданно остановился на скамье, которую какой-то смельчак соорудил возле самого обрыва. Казалось, ещё минуту назад скамья пустовала, но теперь Карина неожиданно заметила сидящего на ней мальчика или, вернее, подростка. Она не могла рассмотреть его лица, только светлые волосы, которые спадали ему на плечи.
Юноша вдруг поднялся со скамьи и сделал шаг вперёд. У Карины замерло сердце. Что он делает? Это опасно! Он может оступиться и рухнуть прямо в пропасть. Но паренёк будто не ощущал страха, более того, он, кажется, собирался прыгнуть вниз — туда, куда с оглушительным шумом срывался водный поток.
Карина соскочила с места и что есть ног бросилась бежать ему на помощь.
Глава 7. Первый друг, первый секрет
Потом Карина удивлялась, как она так быстро нашла выход из замка, почему не заблудилась в его коридорах и галереях, лестничных пролётах и дверях. Она стремительно бежала и совершенно не думала, где и в каком направлении ей нужно свернуть, делала это на автомате, будто давно знала устройство замка. Основной её задачей было поскорее помочь пареньку, который гуляет беспечно близко от обрыва.
Выбежав во двор, она кинулась по едва заметной тропе к скамье, возле которой и видела юношу. Но уже на полпути стало понятно, что никакого юноши там нет. Зато Карина заметила немолодого работника в рубахе из грубой толстой ткани и добротных высоких штанах, чем-то напоминающих комбинезон. Его седую голову прикрывала шляпа. Неужели Карина обознались? Приняла пожилого мужчину за юношу?
— Прекрасного утра, моя госпожа, — широко улыбнулся он ей, когда она подошла. Приветствие было подкреплено почтительно приподнятой шляпой.
— И вам прекрасного утра… эээ… — растерялась Карина, не зная, как обратиться к собеседнику.
— Я Корнелиус, садовник его светлости, — представился он, водружая шляпу на место.
— Садовник? — удивлённо переспросила Карина.
Работника скорее можно было принять за плотника. Вместо садовых ножниц он держал в руках ящик с плотницким инструментом, а за пояс был заткнут топор. Да и не похоже, чтобы этого совершенно дикого уголка природы хоть когда-то касались садовые ножницы.
— Понимаю ваше удивление, — мягко рассмеялся Корнелиус. — Его светлость не позволяет мне превратить это место в цветущий сад. Нашему канцлеру больше по душе первозданная нетронутая красота.
Кто бы сомневался, что человек с дикарской энергетикой уютнее всего ощущает себя в такой же дикой среде.
— Могу себе представить, в какую ярость пришёл бы канцлер, разбей вы здесь цветочные клумбочки, — Карина вернула садовнику улыбку.
Они ещё и парой фраз не успели перекинуться, а она уже пропиталась к нему симпатией.
— Догадываюсь, какой вопрос вертится у вас на языке, — Корнелиус хитро прищурился: — Почему его светлость держит садовника, если садовник ему не нужен.
— Да, вы угадали — именно этим вопросом я и задаюсь. И почему же? — Карина присела на скамью.
— С радостью удовлетворю ваше любопытство, моя госпожа. Потому что согласно традициям рода Дак'Кастеров в замке обязан быть садовник. Старый замок пережил много всего за свою долгую историю, но не было такого, чтобы при замке не числился садовник.
Вот как? Выходит, Торбьон блюдёт традиции предков? А Карине он показался совершенно своевольным.
— И поскольку садовничьей работы у меня мало, я взял на себя труд ещё и ухаживать за замковой библиотекой, — поделился Корнелиус. — Книги, как и растения, тоже требуют ухода.
— В замке есть библиотека? — обрадовалась Карина.
— Одна из лучших в Хортен-Фьорде, — с гордостью уточнил собеседник.
Вот это Карине повезло! В замке имеется много книг и заведует всем этим хозяйством общительный садовник-библиотекарь, с которым у неё так кстати завязалось знакомство.
— Но сегодня у меня есть работа помимо ухода за книгами, — Корнелиус кивнул на ящик с инструментами. — Его светлость велел мне сделать ограждение по краю обрыва, чтобы никто не мог во время прогулки случайно оступиться и попасть в неприятности.
"Никто" — это, видимо, Карина. Остальные обитатели замка как-то всё это время обходились без ограждения. Торбьон решил, что она имеет все шансы свалиться с обрыва и свернуть шею? То ли послать ему мысленную благодарность, что он позаботился о её безопасности, то ли мысленное проклятие, что считает её неуклюжей и неосмотрительной.
Корнелиус тем временем принялся за работу. В качестве материала для ограждения были срублены несколько крепких ветвей ближних деревьев.
— Его светлость редко отдает подобные приказы, — орудуя топором, рассказывал садовник. — До сих пор лишь однажды он позволил нарушить здесь первозданность.
— Что же послужило причиной? — заинтересовалась Карина.
Она сорвала былинку и крутила её в руках. Как здесь спокойно, несмотря на то, что природа выглядит необузданной, своенравной и даже несколько зловещей. Не тихий курортный пляж как в каком-нибудь Таиланде, а горная стремительная река, несущаяся по камням и водопадом обрушивающаяся вниз всего в нескольких метрах от скамьи.
— В тот день бушевала стихия, — начал рассказ Корнелиус, при этом не забывая о деле. — Такой бури наши края никогда не знали. Черные тучи заволокли всё небо, гром громыхал беспрерывно, молнии озаряли окрестности с каждым разом всё ярче, словно хотели ослепить. Ветер дул так неистово, что прижимал деревья к земле. А одно и вовсе вырвал с корнем.
Карина живо представила описываемую картину. Воображение рисовало столько деталей, будто она сама была свидетелем той грозы.
— Вот из этого поваленного дерева его светлость и велел сделать скамью. Мне кажется, он хотел кое-кому угодить. Тогда ведь тоже в замке была гостья.
— Гостья? — стало любопытно Карине. — Кто она?
Видимо, эта дама много значила для Торбьона, если ради её удобства он изменил себе и позволил нарушить первозданность этого уголка природы.
Словоохотливый Корнелиус неожиданно примолк.
— Я, кажется, сболтнул лишнего, — наконец, растерянно выдал он. — Гостья была здесь инкогнито. О её визите никто не знал. Было бы лучше, если бы и я промолчал.
— Не беспокойтесь, — Карине не хотелось смущать только что приобретённого доброго знакомого. — Я умею хранить секреты.
Она встала со скамьи и подошла к ограждению, которое, благодаря спорой работе Корнелиуса, было почти готово. Опираясь на перила, Карина глянула вниз. Если отсюда удачно спрыгнуть в воду, то, наверное, не разобьёшься. Высота водопада была четыре-пять метров. Или всё же разобьёшься? Река, возможно, не так и глубока. Снова вспомнился подросток, который гулял возле самого обрыва. Теперь Карина понимала, что просто издалека приняла Корнелиуса за молодого паренька, но всё же спросила:
— Вы не видели, здесь неподалёку прогуливался юноша?
— Юноша? — покачал головой садовник. — Нет, моя госпожа.
Глава 8. Всё решит поездка
В кабинете Торбьона было два окна. Одно выходило во внутренний двор, а из второго открывался вид на реку. Второе окно редко бывало закрытым, его широкий подоконник давно стал излюбленным местом Философа — ручного филина. Он проводил здесь львиную долю светлого времени суток, словно это был его сторожевой пост. Что Философ делал ночами, не знал никто.
Когда-то Торбьон подобрал его раненого в лесу и пока выхаживал, они привязались друг к другу. Теперь филин живёт в замке и пользуется всеми привилегиями, какими пользуются друзья канцлера.
— Что ты там увидел? — Торбьон не мог не заметить, что сегодня его флегматичный друг был оживлён больше обычного.
Философ имел обыкновение часами смотреть в одну точку, думая о чём-то своём, из-за чего и получил своё имя, но вот уже несколько минут его голова находилась в постоянном движении.
Торбьон ощутил прилив любопытства, что случалось с ним не часто, но всё же, вместо того, чтобы проверить, чем озадачен питомец, продолжил делать то, ради чего и пришёл в свой кабинет — писать письмо гранд-канцлеру. Обмакнув перо в чернила, он быстро вывел пару фраз. Торбьон не любил витиеватых выражений. Считал, что мысли нужно доносить предельно коротко, освобождая их от ненужной шелухи пустозвонства.
Как только чернила высохли, Торбьон написал поверх первого письма второе.
Когда и второй слой чернил просох, Торбьон сложил письмо в конверт и скрепил своей родовой печатью. Отправит его обычной почтой. К тому времени, как письмо дойдет, оба слоя чернил станут невидимыми. Воздействуя магией на родовую печать, Торбьон сделает так, чтобы проявился либо первый, либо второй слой. Пока он не знал, захочет ли он к тому времени избавиться от своей гостьи или, наоборот, ему будет выгодно держать её при себе. Всё решит их поездка к Валаайским гротам.
Отложив конверт, Торбьон придвинул к себе чистый лист бумаги. В планах было написать ещё несколько деловых писем, но внимание снова привлек Философ. Он переместился с одного конца подоконника на другой, будто выбирая более удобное место для наблюдения.
— Ты не перестаешь меня сегодня удивлять, — хмыкнул Торбьон и всё же решил подойти к окну.
Взгляд сразу выхватил на фоне привычного пейзажа кое-что необычное — девушку в одеянии послушницы, которая облюбовала себе место на скамье у обрыва. Торбьон был наслышан, какой своевольной была дочь гранд-канцлера, но всё равно не ожидал, что ей хватит и часа, чтобы освоиться и начать изучать окрестности.
— Приглядываешь, чтобы она не сбежала? — поинтересовался он у Философа.
Торбьон пока не давал своему питомцу такого приказа. Девчонке не удастся выбраться за ворота замка — стража предупреждена не спускать с неё глаз. Хотя не сто́ит быть слишком беспечным. Каролайн не настолько проста, как он думал о ней сначала. На её запястье Торбьон увидел кое-что необычное. Он ожидал, что она помечена только родовой печатью — трилистьем Лоиз, но под трилистьем явно прорисовывался ещё и знак стихий. Откуда он у неё?
— Ты прав, Философ, будет лучше, если ты присмотришь за ней.
Уж от его-то жёлтых всевидящих глаз улизнуть невозможно.
Флегматичный друг воспринял слова хозяина, как приказ, и тут же слетел с подоконника. Торбьон проследил взглядом, как филин примостился на дереве неподалёку от обрыва, и снова переключил внимание на Каролайн. Девчонка живо беседовала с садовником, который мастерил изгородь. О чём они говорили, не было слышно, но чувствовалось, что беседа обоим доставляет удовольствие.
Торбьон поймал себя на неожиданной мысли, что, возможно, ему и самому стоило бы посвятить Каролайн немного больше времени. Пожалуй, зря он решил дать ей возможность освоиться и пока не томить разговорами. Сделал скидку на юный возраст. А она времени зря не теряет.
Девчонка вызывала у него странную смесь чувств. От раздражения до гнева. Молва, которая о ней ходила, оказалась ничуть не преувеличением. Каролайн ещё более непокорная, своенравная и непредсказуемая, чем о ней судачат. И в то же время она напоминала ему другую — милую и нежную, кого забыть никак не мог. И это тоже порядком злило. Торбьон пока не мог понять, в чём именно заключается сходство двух таких разных женщин. Но ещё вчера, когда усыпил Каролайн и вёз в своём седле в замок, он уже уловил нечто знакомое, что больно его задело.
Усилием воли Торбьон прогнал навязчивую мысль и снова сосредоточил внимание на беседующих. В какой-то момент Каролайн поднялась со скамьи и, подойдя к изгороди, оперлась на неё руками, словно хотела принять работу Корнелиуса — проверить на прочность.
Ветер играл её распущенными волосами. Торбьону нравилось, когда женщины оставляли свои локоны свободными, не собирая их в тугие высокие прически, но это считалось верхом неприличия. Разве хоть кто-нибудь из аристократок позволил бы себе выйти в люди, предварительно не прилизав каждую волосинку? Но, видимо, Каролайн, выросшую в глухой провинции, этому не научили. Или же она чувствовала себя слишком вольной птицей, чтобы следовать приличиям? Намучается с ней отец.
О том, что, возможно, мучится с непокорной девчонкой придется не гранд-канцлеру, а самому Торбьону, думать пока не хотелось. Всё решит поездка к Валаайским гротам.
Глава 9. Через три дня
Иногда нужная информация падает тебе прямо в руки сама, даже усилий никаких прикладывать не нужно. Карина стояла, опершись на перила, и смотрела на водопад, а у самой в голове крутилась мысль: сколько у неё в запасе есть времени, чтобы сбежать отсюда. Побег, сразу видно, будет делом непростым. Она уже успела заметить, что вся территория замка, обнесена высокой крепостной стеной и только со стороны реки и водопада нет рукотворных преград, но это задачу не облегчало, потому что стремительная горная речка — сама по себе непреодолимая преграда.
Карина не сомневалась, что всё равно что-нибудь придумает, но хорошо бы знать дедлайн. Торбьон сказал, что намеревается взять её в поездку к Валаайским гротам на большой луне. А когда тут у них большая луна?
Крупная бабочка села на запястье, где, кстати, уже не осталось и следа от родовой печати, и отвлекла от мыслей. Её крылья переливались всеми оттенками красного и невольно приковывали взгляд.
— Алый Парусник. Они живут только здесь, на берегу нашей Серебрянки, — пояснил Корнелиус, заметив, что Карина заинтересовалась бабочкой. — Эта красавица немного поспешила. Массовое окрыление начнется через три дня на большой луне. Что тут будет! Вам не случалось видеть их брачные танцы?
— Нет, — улыбнулась Карина.
Вот так она и узнала, что у неё в запасе три дня. Маловато, но могло быть и хуже.
— О, это незабываемое зрелище! Вы будете потрясены, моя госпожа, — пообещал садовник. — Они появляются вечером, будто из ниоткуда. Многие-многие тысячи. На несколько часов здесь всё станет алым. Они будут кружить целую ночь, до рассвета.
Воображение Карины живо нарисовало эту картину. Вечернее небо льёт мягкий закатный свет. Поднимаешь голову вверх — а над тобой кружат тысячи алых мерцающих звёзд. Завораживает… Ей показалось, что когда-то она такое уже видела. Но где? В какой-нибудь земной передаче о природе? В земном мире, наверняка, ведь есть что-то подобное.
Бабочка расправила крылья и взлетела, чтобы отправиться по своим делам, будто намекая, что и у Карины нет времени бездействовать. Она не может себе позволить праздно любоваться местными красотами.
— Вечером наведаюсь к вам в библиотеку, — вместо прощания Карина назначила новую встречу. — Проведёте для меня экскурсию?
Корнелиус расплылся в довольной улыбке:
— Буду несказанно рад, моя госпожа. Уверен, вы найдете себе книгу по душе.
Путь назад, в свою комнату, оказался не так и прост. Карина немного заблудилась в длинных пустых коридорах замка. Приходилось только удивляться, как же ей удалось так быстро, не задумываясь, найти выход, когда она бросилась спасать подростка. Говорят, что в стрессовой ситуации у человека обостряется интуиция. Видимо, она и выручила, правда, раньше Карина за собой никаких особых интуитивных способностей не замечала.
Сориентироваться в запутанных лабиринтах замка помогла Далия, которая, на счастье, встретилась в одном из коридоров.
— Что-нибудь желаете, ваша светлость? — спросила она, когда проводила до покоев.
Вообще-то, у Карины было желание. Смертельно хотелось горячую ванну. В обители послушницы обмываются ледяной водой — такое себе удовольствие. А ведь хозяин замка заверял, что слугам дан приказ выполнять любые пожелания гостьи, так почему бы не воспользоваться гостеприимством?
Далия кинулась выполнять просьбу, не успела Карина её озвучить. И уже через полчаса изящная посудина с позолоченными ножками была принесена в комнату и наполнена горячей водой. От помощи слуг при принятии ванны, Карина отказалась. Ещё чего. Ей хотелось насладиться банными процедурами в одиночестве.
Натирая себя губкой, сплетенной из мягких растений, Карина предалась воспоминаниям. Когда она в прошлый раз начинала с нуля, ей было трудно, но всё же проще, чем сейчас. Пусть она и находилась в чужом городе, но хотя бы в привычном мире. У неё не было ни крыши над головой, ни денег, но зато у неё была профессия. Хотя профессия-то и сейчас никуда не делась. Опытные портные нужны везде.
Эта мысль спасла её в те трудные времена. Карина устроилась закройщицей в ателье, работала в две смены, сняла небольшую комнату. И жизнь понемногу начала налаживаться. Можно ли повторить такой же путь в этом мире? Пока Карина слишком мало знала, чтобы ответить на свой животрепещущий вопрос.
После банных процедур одеться пришлось во всё то же длинное тяжёлое грубое монашеское платье. Больше-то не во что. Но именно отсутствие сменной одежды и подарило Карине идею. Настолько замечательную, что на её основе был тут же составлен план действий.
Она решила, что как только просушит волосы, немедленно займётся его реализацией. Карину даже не останавливало, что для этого ей понадобится Торбьон.
Глава 10. В целях вашей безопасности
Когда волосы просохли, Карина скрутила их в тугой узел на затылке — именно такую прическу полагалось носить послушницам. Следовать правилам обители больше не было необходимости, но Карина решила, что для реализации своего плана лучше выглядеть строго.
Перед тем, как выйти из замка, она проверила содержимое своей сумы. Все вещички, которые она тщательно собирала, пока находилась в обители, были на месте. Туда же отправился и оставшийся после банных процедур кусочек мыла. Пригодится. Тут у неё вообще много полезного. Но основным своим сокровищем на данный момент Карина считала то, что носила на шее под платьем — кулон.
Она обнаружила его, когда первый раз обмывалась в обители. Тогда у неё ещё не было окончательного понимания, что произошло — всё ещё невыносимо болела голова и стоял туман перед глазами. Она чувствовала такую сильную слабость, что не была против, чтобы с омовением ей помогли. Сёстры сняли с неё одежду, но никто не решился даже прикоснуться к подвеске на её шее. Так Карина и догадалась, что это нечто очень ценное.
Потом она тщательно изучила кулон и пришла к выводу, что цепочка сделана из благородного металла, а огранённый красный камень в виде ромба явно относится к драгоценным. Это единственная дорогая вещь, которая у неё на данный момент была. Будет считать его стартовым капиталом, который позволит продержаться первое время, когда она сбежит и начнёт самостоятельную жизнь. Карина надеялась, что сможет найти покупателя, а ещё лучше, если получится заложить кулон в ломбард. Если ей удастся наладить жизнь, она обязательно выкупит эту вещичку. Кулон Карине нравился, не хотелось с ним расставаться навсегда.
Однажды нечто подобное ей уже удалось. После развода, когда осталась совсем без денег, она заложила в ломбард серёжки — подарок бабушки. Выручила довольно скромную сумму, но ей хватило до первой зарплаты. А уже через два месяца она выкупила их.
Поделиться книгой: