— Непременно поучаствуем, генерал, — с энтузиазмом отозвался британский премьер. — Это прекрасная новость! Из Азии тоже есть хорошие вести. Сиам отправил в Европу армейский корпус, готовит второй и формирует ещё один. Правда, этим косоглазым пришлось хорошо заплатить. Мы отдали северную Малаю и Шанские княжества в восточной Бирме, наши французские друзья Французский Сиам и часть Лаоса. Да ещё пришлось отказаться от сфер влияния, концессий и привилегий в этой стране.
— Оно того стоит! — мрачно буркнул Клемансо. — За всё заплатят боши! Главное — победить. Мы не пожалели не только кусков Индокитая. Неделю назад нами и итальянцами подписан договор с Абиссинией. Императрица Заудиту согласилась вступить в войну с Германией и её союзниками. Не даром, конечно. Мы отдали наше Сомали и пообещали передачу принадлежащее Италии, кроме острия Африканского Рога к северу от восьмой параллели и Асаб с внутренней частью Эритреи, в обмен на пару миллионов солдат. Для начала.
— Так много? — удивлённо поднял брови Ллойд-Джордж.
— Это для нас много, — ответил Клемансо. — У этих восточных сатрапов совсем другой подход. Вспомните, что ответил посланцам лорда Биконсфилда афганский эмир во время Гератского кризиса тридцать три года назад, о разгроме его войск русскими: «Потеря нескольких тысяч солдат — мелочь. А потеря одного генерала — меньше, чем мелочь». В Абиссинии отношение не отличается от Афганистана, или Китая: «Тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч каналий, о которых никто не сожалеет». Часть этих каналий в самое ближайшее время отправится подкрепить Южный Фронт, а также в Ливию, помогать нашим итальянским союзникам подавить мятеж туземцев поддержанных турками.
Французский премьер бросил взгляд на итальянского коллегу, который благодарно кивнул.
— Да, очень удачно получилось, что в прошлом году дочь Менелика и принц Тефери Макконен сбросили с трона этого засранца Лиджа Иясу, затеявшего дружбу с немцами и турками, — удовлетворённо кивнул британский премьер. — Этот поганец и нам пакостил, поддерживая протурецких мятежников в Судане и Сомали. Впрочем, он сам подложил мину под свой недолговечный трон и поджёг фитиль. Надо быть полным идиотом, чтобы царствуя в стране принявшей христианство полтора тысячелетия назад и воевавшей с мусульманами больше тысячи лет, начать исповедовать исламизм. К счастью, этот тип унаследовал от своего деда Менелика кровь, но не таланты и не мозги. Кстати, коль скоро мой французский коллега упоминал Китай, хочу поделиться ещё одной радостной новостью. После того как китайский премьер Дуань Цижуй объявил войну Германии, мы начали активную вербовку воинских контингентов в этой стране. Мы договорились с прибрежными кликами, Фэнтяньской, Чжилийской, Аньхоской, Гуансийской, Юньнаньской. Командующие ими генералы, за солидные порции золота в их карманы, и оружие для усиления их армий, согласились выделить часть своих солдат для Антанты. По мнению Имперского Генерального Штаба, в ближайшие месяцы мы получим самое меньшее миллион этих жёлтых вояк. Качество конечно оставляет желать лучшего даже в сравнении с неграми и арабами, а уж наши индусы рядом с китайцами просто боги войны. Но в Европу их слать и незачем, ведь есть фронт на Ближнем Востоке. Полагаю, эти рисоеды сумеют задавить числом Турцию, и так находящуюся при последнем издыхании. Впрочем, не Азией и не Африкой единой. Оптимистичные новости есть и из Центральной Америки. Форин-офис на днях договорился с правительствами Гватемалы и Гондураса об их вступлении в войну в обмен на соответственно центральную и южную части Британского Гондураса. За это они пошлют в Европу две дивизии в ближайшие дни, и ещё несколько по мере мобилизации и обучения. Будем надеяться, солдаты из тех мест окажутся не хуже негров и азиатов.
— А северную часть вашего Гондураса вы для кого приберегли? — ухмыльнулся премьер Франции.
— Для Мексики, — не смутился «маленький валлиец». — Они давно на неё облизываются. Жаль, что мексиканцы сейчас слишком заняты внутренними проблемами, им не до внешних войн. Но я не теряю надежду... В парламенте некоторые, включая и моего коллегу по кабинету мистера Черчилля, обвиняют меня, что я «председательствую на распродаже Британской Империи». Но это не распродажа, а разумные инвестиции. Выигрыш от победы в Мировой войне будет неизмеримо больше каких-то клочков леса с кучкой черномазых. Совсем недавно в войну вступила Бразилия. Ресурсов там может и поменьше чем в Китае или Индии, но точно больше, чем в Сиаме или Эфиопии, не говоря уж о странах помельче. Уже в следующем году мы получим на фронте десятки дивизий неплохого качества. Кусок нашей Гвианы на юге — не слишком большая цена за это.
— Нашей тоже. Бразильские солдаты нам нужнее голозадых индейцев, — поддержал Пуанкаре. — Через несколько дней наш посол в Рио подпишет соглашение об уступке их джунглей и Гвинеи в придачу. Последнюю жалко, конечно, но ничего не поделаешь, Франция дороже.
— Как и наш посол, — кивнул Ллойд-Джордж. — Полагаю, после этого примера и другие южноамериканские республики перестанут колебаться. Зависть и жадность — могучие стимулы! Венесуэла хочет западную Гвиану до реки Эссекибо, Уругвай — острова Тристан-да-Кунья, Аргентина — Фолкленды и Южную Джорджию, Чили, Перу, Эквадор и Колумбия — острова Океании. Переговоры уже идут и вряд ли затянутся надолго. Что ж, мы готовы отдать им эти задницы мира за щедрую плату кровью. Победа окупит всё!
— Согласен, господин премьер-министр. — Блисс глотнул из фляги извлечённой из кармана, и спрятал её обратно. — К сожалению мы не можем похвастать такими дипломатическими успехами. Помимо Либерии мы ведём переговоры с Коста-Рикой и Сальвадором. Думаю, в начале следующего года удастся убедить их вступить в войну. Администрация президента Маршалла не жалеет золота на этих «благородных донов». Кроме того, по вашему примеру можно подкинуть им по островку, чтобы потешили своё эго. Но отдача будет не такая значительная как даже от Либерии, о Бразилии и прочих вообще молчу. Из Сальвадора реально получить максимум бригаду, из Коста-Рики дивизию, да и то с грехом пополам. До недавнего времени можно было рассчитывать на вовлечение в войну помимо Кубы, Гаити, Санто-Доминго и Никарагуа, находящихся под нашим военным контролем, но начавшиеся там беспорядки отодвинули эти планы в туманное будущее, не говоря уж о том, что крупных контингентов оттуда не получить. Как и из Панамы, у которой вообще нет армии, и при нынешних настроениях в этой стране создавать её неразумно. Но, честно говоря, гораздо больше всех этих восточных сатрапий и банановых республик, меня тревожит Япония. Хищник, которого мы выкармливали против русских, вырос, и облизывается на то, что мы считали своим по праву. Я про Китай, Юго-Восточную Азию и Океанию. С начала войны они ограничились захватом плохо лежавших германских колоний в Тихом океане и Китае, не послав ни единого солдата ни в Европу, ни на Дальний Восток. И теперь требуют за подкрепления на фронты Антанты, слишком дорогую плату. Предоставить им полную свободу рук в Китае. Признать официально прямо сейчас, не дожидаясь мирного договора, японскими владениями Шаньдун и все немецкие и австрийские концессии в Китае, Тяньцзинь, Шанхай и прочее, плюс остров Хайнань и ряд других, от Гуанси до Цзянсу, и в придачу японский протекторат в Ляодуне, Шаньдуне и Фуцзяни! По-моему, это просто наглость, господа!
— Наглость безусловно, — согласился Ллойд–Джордж, утратив свой добродушный вид, и резко помрачнев. — Китай — это не какая-то бирманская или гвианская задница! Китай это... КИТАЙ! Мы не для того три раза воевали с местными косоглазыми за последние сто лет, чтобы отдать его другим косоглазым с островов!
— Согласен, мы вырастили монстра… — мрачно кивнул Клемансо. — Но у нас выхода нет, господа, нам необходимы японские дивизии во Франции чтобы очистить нашу страну от бошей, а потом от красных. Франция превыше всего! Если за это придётся заплатить Токио нашим Индокитаем, Гуанчжоуванем и концессиями в Китае, да парой-тройкой островов в Тихом океане, мы выплатим эту цену, господа. Конечно, это не касается прав наших союзников в Китае.
— Так что же, согласиться с требованиями джапов?! — со злостью поинтересовался Блисс. — Они ведь не ограничиваются Китаем и Французским Индокитаем. Требуют для своего капитала таких же «открытых дверей» в Голландской Ост-Индии и таких же прав как у нас и европейцев! Стоит на это согласиться, и Филиппины не будут в безопасности. Там хватает тех, кто видит в Японии «азиатскую сестру-освободительницу». Что дальше? Малая с Сингапуром? Индия? Или Южная Америка? Джапы уже переселяются туда. Как сказал мне ещё до войны уругвайский президент Батлье о поселениях этих косоглазых в Перу и Боливии: «Как видите, японцы всё же научились быть белыми людьми». Я уж молчу о том что удовлетворение их требований по территориальным уступкам за счёт Китая, вызовет там массовое недовольство Антантой и резкий рост прогерманских симпатий. Нам это сейчас совсем некстати.
— «Научились быть белыми людьми». Остроумно, — пожевал губы британский премьер. — К счастью — это не совсем так. Японцам не хватает дипломатической ловкости и изящества. Слишком долго они жили в средневековом варварстве и изоляции ограничивающей кругозор. Привыкли действовать нахрапом, никогда не считаясь с другими если это возможно. Наш прежний посол в Китае, прочёл мне слова Конфуция: «Нельзя брать, ничего не давая взамен — это противоречит Ритуалу». Мудрые слова. Давать что-то взамен надо. Пусть даже немного, вроде пушечных выстрелов в салюте в честь наших вассальных князьков в Индии. И вот они счастливы, и верно служат Его Величеству. Требования японцев конечно наглые. Представьте, они требуют за свою помощь наши концессии в Китае, включая Шанхай, и даже Гонконг с Вейхайвеем! Ладно ещё Вейхайвей, нам он был нужен только как передовая база против русских, когда они владели Порт-Артуром и контролировали Маньчжурию. Сейчас такой угрозы нет, и в крайнем случае им можно пожертвовать, кинув Токио эту кость. Но Гонконг и Шанхай — ключи к югу и центру Китая, ни о каких уступках косоглазым тут не может быть и речи! А вот колониями и протекторатами на побережье, за счёт китайцев, джапов можно заткнуть. Пусть вцепляются в эти куски, главное — чтоб слали свои войска в Европу. Гнев оскорблённых и ограбленных китайцев будет направлен не на Антанту, а только на Японию. Особенно если вложиться в китайскую прессу и политических активистов, которые направят этот гнев. Ну и упирая на то, что и мы жертвы японского шантажа. Надо только успеть вывезти из Китая набранные контингенты до того, как джапы начнут обкусывать несчастных китайцев. Свободные страны Запада и их победа, станут для китайского общества единственной надеждой. Думаю, нам всем будет на пользу, если Токио после войны увязнет в враждебном Китае. Вроде бы, у Америки завелись подходящие связи в Гоминьдане? — Ллойд-Джордж взглянул на американского генерала с лучезарной улыбкой.
— От вас ничего не скроешь! — тоже улыбнулся повеселевший Блисс. — Мне нравятся ваши идеи, и я сегодня же передам их в Вашингтон. Надо только выбить из Токио как можно больше войск, и развести их с китайцами по разным фронтам. И поменьше беречь джапов. Чем больше их сдохнет в Европе за «божественного императора», тем меньше у всех нас потом возникнет проблем в Азии и на Тихом океане.
— Мне эти идеи тоже нравятся, — согласился Клемансо. — Это лучшее решение из худших. А лучших до конца войны не будет.
— Поддерживаю! — присоединился Пуанкаре, а другие участники совещания закивали в знак согласия.
Глава 2
— Ну что же, — подключился Фош, — вопрос с наращиванием сил Антанты решается в нашу пользу. Надо только определить, где именно использовать эти силы, когда они появятся на театре военных действий.
— По-моему, это очевидно, — быстро отозвался Робертсон. — Западный фронт является главным, особенно теперь, когда Россия очевидно выходит из войны, и только здесь может быть достигнут коренной перелом, который поставит гуннов на колени!
— Я поддерживаю выводы сэра Уильяма, — высказался Хейг. — Ключ к победе лежит в Бретани.
— А я не согласен! — решительно возразил Ллойд-Джордж. — Сейчас мы слишком слабы чтобы предпринимать какие–то активные действия во Франции. «Бойня Нивеля», закончившаяся революцией, и провалившаяся «Битва за мир», переросшая в «Второй бег к морю», и будем откровенны, в драп от Соммы до «Бретонского редута», показали это со всей очевидностью, — премьер не щадил самолюбия своих военачальников, сидевших с красными лицами. — Нам сейчас срочно нужны победы, чтобы затмить случившуюся катастрофу, поднять дух и войск и населения. Во Франции нам их не видать, во всяком случае пока на одного тевтона или австрияка не будет приходиться по десятку солдат Антанты, а желательно не одному, а на каждую их пушку по полсотни наших, лучше по сотне. Значит, надо бить туда, где противник слаб, и наши шансы на победу наиболее велики. Прежде всего это турецкие фронты в Сирии и Месопотамии. Турки оставили Багдад и Иерусалим, они едва удерживают фронт к северу, да и то лишь благодаря революциям в России и Франции, ослабившим наши усилия. Если на них навалиться со всей силы — они сломаются! А разгром Турции, это не только слава, но и очень недурная добыча! Чего стоят нефть и зерно Месопотамии с рудами в горах Тавра! Про стратегические позиции умолчу — полагаю, они понятны всем присутствующим.
— А если Вильгельм и Карл перебросят часть своих сил на помощь туркам? Что тогда? Новая Амара?! — поинтересовался красный от возмущения Робертсон пустил ядовитую стрелу в премьера, напоминая об окружении и пленении турками в прошлом году целого британского корпуса. Точнее, по большей части индийского, а белые там были в основном анзаками[5], не считая высшего командования, конечно, но позор-то лёг на британские знамёна!..
— Мы не дадим им такой возможности! — ответил британский премьер своему начальнику штаба. — Слишком большие у них будут логистические проблемы. Железные дороги в Турции и до войны оставляли желать много лучшего, и их было совершенно недостаточно, спасибо этому клептоману Абдул-Хамиду и его визирям-взяточникам. А теперь на турецких железных дорогах вообще полная разруха. Не хватает исправных паровозов и вагонов, огромный дефицит угля и масла, стрелки, водокачки и прочее железнодорожное хозяйство дышат на ладан без ремонта. Промышленность в Турции плоха и мала, она даже свою армию не может полностью обеспечить, а уж о немцах с австрияками и речи нет! Везти всё из Германии и Австрии? Про железные дороги в Турции уже сказано. Средиземное море блокировано нашим флотом. Ни одна армия, даже придя пешим порядком, не сможет воевать без постоянного подвоза снарядов, патронов и много чего ещё...
— Можно подвозить в порты Болгарии, а оттуда Чёрным морем, недоступным для нашего флота, в турецкие порты. — возразил Робертсон. — Русские явно выходят из войны, мешать не будут.
— К счастью, пока русские были нашими союзниками, они лишили турок большей части их судов на Чёрном море, — не сдавался Ллойд-Джордж. — Оставшегося тоннажа слишком мало для полноценного снабжения армии. У болгар его ещё меньше. К тому же, порты Болгарии и Турции может бомбить наша и союзная авиация с греческих островов Эгейского моря и с Кипра. Кроме того, мы можем сделать так чтобы Берлину и Вене, стало не до помощи туркам. Успешный десант в Катарро осуществлённый совместно с итальянскими союзниками, освобождение Черногории, где вернувшийся король Никола снова набрал войска из своих подданных, создание господами Трумбичем и Масариком объединённой Славянской армии, фактически привели к образованию нового фронта на Балканах. Этот фронт великодушно усилили наши французские союзники, — премьер наклонил голову в сторону в сторону Пуанкаре, Клемансо, Фоша и Пэтена, — согласившись перебросить в Катарро недавно сформированную Польским Национальным Комитетом мистера Дмовски и мистера Падеревски, так называемую «Синюю армию» генерала Аршинара. Шесть с половиной десятков тысяч польских волонтёров — это серьёзная сила! Уже достигнуты немалые успехи! Освобождена вся Черногория, Далмация, занята большая часть Герцеговины, включая Мостар. Взяты Рагуза и Себенико. Австрийский флот теперь в наших руках, немецкие подводные лодки блокированы в Пуле, наши итальянские союзники оставшиеся верными Антанте легко заняли острова у берегов Далмации и Истрии, приветствуемые живущими там итальянцами. Линия фронта приблизилась к Заре которая вряд ли долго устоит. Австрия отдала немцам все резервы для наступления во Франции, сейчас им просто не хватает сил чтобы успешно противостоять нашему удару. После переброски на Балканы поляков, открываются возможности успешного наступления успешного на Хорватию и Боснию, а также высадки десанта в Истрии, что откроет дорогу к Триесту и Фиуме, окончательно отрезав немецкий блок от Адриатики, и создав угрозу для внутренних районов Австрии и Венгрии. После пополнения сербами и славянскими добровольцами из занятых земель южной Австрии, и усиления войсками прибывающими из Африки и Азии, мы получим возможность разгромить болгар в Македонии и оккупировать Болгарию, либо заставить её сдаться, что откроет нам дорогу к Проливам и к Румынии с её нефтью. Выгоды Балканского фронта очевидны, не так ли, господа? — премьер обратился за поддержкой к французам.
— Так как у нас тут военный совет, предоставим сначала слово младшим, — при этих словах Клемансо все присутствующие не смогли удержать усмешки, так как все французские участники совещания были сильно в возрасте. — Да и военным тут карты в руки. Прошу, генерал… — французский премьер кивнул Пэтену.
— Для начала, я должен сказать, что в словах генерала Робертсона есть истина. Исход войны действительно определится на Западном фронте, — начал французский главком, — но произойдёт это не сейчас и не в ближайшие месяцы. Да, мы прочно удерживаем «Бретонский редут», и наше положение не вызывает опасений. Но и немцы стоят прочно. Благодаря миру с Анрио, они сильно сократили фронт, и значительно уплотнили свои порядки, увеличив их в глубину. Для их прорыва понадобится тщательная подготовка и огромное превосходство в живой силе и вооружении, особенно в тяжёлой артиллерии, бронетехнике и авиации. Так что НА ДАННЫЙ МОМЕНТ прав мсье Ллойд-Джордж, СЕЙЧАС нам не по силам наступать во Франции, да и в дальнейшем, чтобы наступление не вылилось в очередную бойню без какого-то внятного результата, как у немцев под Верденом, у нас на Сомме, или весной, а привело к полной победе и продвижению до Рейна, а если понадобится и далее, нужно не только создать абсолютный перевес здесь, но и заставить бошей оттянуть их резервы в другие места. Тут я согласен с нашим британским союзником, нам нужны успехи на других фронтах, и не только для поднятия духа в войсках и в тылу, но и для продвижения успешной стратегии. Разгром Турции высвободит большие силы с ближневосточных фронтов, позволив нам усилиться на других направлениях, плюс откроет Чёрное море с путями к восточным Балканам, а также к южным окраинам России, позволив непосредственно влиять на ситуацию в этой стране. Создание сильного единого фронта на Балканах ещё перспективнее. Это позволит не только нанести поражение Болгарии, но и выйдя в долину Дуная, развернув наступление на Венгерскую равнину, лишая немецкий блок венгерского продовольствия и создавая непосредственную угрозу Вене, а также главному арсеналу Австрии в чешских землях. Кроме того, оттуда недалеко до Польши, которая при появлении наших войск поднимется на восстание против Вильгельма и Карла. А занятие Польши позволит, значительно пополнить польскую армию и окружить бошей также и с востока, выйдя к Балтике. И тогда «идеально организованный голод» в Германии станет уже не идеальным а безусловно смертельным! Не зря же мы признали Польский Национальный Комитет месье Дмовски и месье Падеревски Правительством Польши! И австрийской, и германской, и русской.
— Последнее вызвало некоторое недовольство русского правительства месье Керенски, — заметил Пуанкаре.
— Плевать! — отозвался Клемансо. — Всё равно его уже нет. Да и раньше это правительство болтунов и неудачников было абсолютно бесполезным. Между прочим, русские ещё в пятнадцатом году официально согласились на создание Польского государства. Они, правда, имели в виду нечто вроде доминиона у наших союзников, с общим монархом. Но так как монарха в России больше нет, а русские явно намерены отказаться от своих обязательств перед союзниками и заключить сепаратный мир с бошами, о чем, как выяснила наша разведка, ведутся активные переговоры, я считаю, что Польша вполне заслуживает стать полностью независимой, и нечего разводить политесы с Петербургом. Сильная Польша, с приращениями на востоке, о которых поляки всегда мечтали, возможно и до границ 1772 года, станет отличной заменой русским в плане сдерживания тевтонов.
— Не могу спорить, — Пуанкаре с улыбкой поднял руки ладонями вверх.
— Аналогично, — вставил Ллойд-Джордж. — Освобождение народов от немецкого и русского господства, это священный процесс! Славяне в Австрии и Германии, западные окраины России — Польша, Финляндия и прочее, Кавказ, Туркестан... Там много всего.
— Как француз я бы хотел скорейшего освобождения Франции, — глухим недовольным ворчанием вмешался Фош. — Но как военный я должен признать правоту мсье Ллойд-Джорджа и генерала Пэтена. В сложившейся ситуации нам показаны не лобовые удары, а обходные манёвры. Надо бить там, где враг не сможет отразить наши удары, и выбивать самые слабые фигуры врага. Мы больше не можем позволить себе провалов или побоищ с невнятным результатом. Бить надо только наверняка!
— Поддержу! — кивнул Блисс. — Поражение наших войск от немцев и русских, показало, что они ещё не готовы к крупномасштабным операциям. Увы, но это факт. Прибывающие из Америки подкрепления нуждаются в усиленной подготовке к ведению современной войны. А затем в получении боевого опыта в локальных операциях. И только после этого их можно будет бросить в большую баталию с уверенностью в успехе. Я сообщил об этом в Вашингтон, президенту и новому военному министру.
— Мне всё это не нравится! — мрачно буркнул Робертсон. — Затягивание войны не ведёт ни к чему хорошему. Слишком дорого она нам обходится.
— Похоже, мы в меньшинстве, сэр Уильям, — поморщился Хейг. — И начальство с нами не согласно.
— С вашего позволения, господа, я закончу… — снова заговорил Пэтен. — Всё вышесказанное позволит нам лишить германский блок многих жизненно необходимых ему ресурсов, а также радикально сократить его резервы и уменьшить силы бошей во Франции. И вот тогда, собрав и обучив в Бретани несколько миллионов солдат, снабдив их всем необходимым, можно будет нанести врагу завершающий удар, от которого он уже не оправится. Конечно, было бы ещё лучше подготовить дополнительный удар на Итальянском фронте, создав угрозу тылам противника с юга, но к сожалению, недавние события в Италии не позволяют на это надеяться.
Все посмотрели на до сих пор отмалчивавшегося итальянского премьера Витторио Орландо, которого, впрочем, после потери власти над Севером и «Сапогом» включая Рим, правильнее было бы назвать премьером Островной Италии. Грузноватый сицилиец под шестьдесят, в лице которого было нечто львиное, с пышной седой шевелюрой и такими же усами, сумевший благодаря происхождению сохранить власть на родном острове, а благодаря авторитету королевской династии, представленной регентом Эммануэле-Филиберто, удержать и Сардинию, впрочем предоставив обоим островам автономию для сохранения популярности, сделал скорбное лицо:
— Увы, синьоры, генерал Пэтен прав. Положение Италии можно охарактеризовать одной фразой: «Il grande catastrofe!» И во всём виноват этот договор, который мерзавец Муссолини получил от полковника Климоффа, растрепав о нём в своей газете всей Италии!
Итальянский премьер вылил щедрую порцию яда на союзников, весьма некрасивые действия которых во многом снимали ответственность с него и его правительства.
— Разумеется, и я, и принц-регент, и мой кабинет, и, несколько я знаю, его величество, как и вообще все здравомыслящие люди в Италии, уверены что это фальшивка, и что наши британские и французские союзники не могли поступить с нами так подло… — позволил себе саркастическую усмешку итальянец в строну англичанина и французов. — Но невежественным массам это трудно объяснить. Итальянцы — народ эмоциональный, когда появляются такие сюрпризы, нам трудно рассуждать трезво и взвешенно. Тем не менее, мы по-прежнему верны союзникам, делаем всё что можем, как подтвердил десант в Далмации, хотя, наши возможности ограничены, и надеемся на взаимность.
Все присутствующие прекрасно понимали, что Орландо не сомневается в подлинности обнародованного тайного англо-французского договора, но не хочет бросать открытое обвинение в предательстве союзникам, помощь которых ему необходима. В конце концов, не факт, что он удержал бы даже острова без помощи английского и французского флотов.
— О, вы можете быть уверены, господин премьер-министр! — Пуанкаре, вскочив, эмоционально протянул руки к Орландо. — Этот «договор» гнусная фальшивка, несомненно состряпанная Климоффым, или Анрио, или обоими, и я уверен что с помощью бошей, чтобы поссорить нас и обманув доверчивых Итальянцев ослабить Антанту! К сожалению, последнее у них получилось...
Сидевший рядом Клемансо, согласно кивая словам президента, мысленно проклял и Пуанкаре и своего предшественника Бриана, вместе с премьерским занимавшего кресло министра иностранных дел. Этот социалистический болтун, вечно бултыхавшийся как дерьмо в проруби, и стремившийся угодить всем, имел самое прямое отношение к упомянутому договору.
Что характерно, уступив в марте место старому идиоту Рибо (то что предыдущий премьер был младше на год, Клемансо не смущало), Бриан не присоединился и к революции USFL в Париже, сбежав с большинством парламентариев в Руан, а теперь отираясь в Бресте. Вообще–то, Le Tigre с огромным удовольствием отдал бы это вертлявое недоразумение в военный трибунал, как генерала Нивеля и с тем же результатом, но мешали серьёзные масонские связи Бриана.
«Чёрт с ним, пусть живёт, — подумал премьер Франции. — Хотя, конечно, стоило бы и его и этого дурака Пуанкаре поставить к стенке. Кто же подписывает такие бумаги, да ещё когда игра не сделана?! Есть ведь такая вещь как «джентльменское соглашение». И никаких бумаг! Хотя, это с русскими в таких делах можно не сомневаться. Или с теми же итальянцами. А джентльмены, как известно, хозяева своего слова... Наши идиоты захотели заручиться бумажкой, чтоб в случае чего припереть лимонников к стенке их подписью. Вот и припёрли! Нет, надо всё же приказать найти тех дипломатических крыс с Кэ-де-Орсе, которые при первых звуках восстания в Париже трусливо разбежались из министерства, спасая свои ничтожные шкуры, вместо того чтобы сжечь архивы, если уж не было возможности вывезти! И в трибунал! Пусть отвечают за всё!»
— Я согласен с каждым словом господина Президента! — вмешался тем временем Ллойд-Джордж, тоже мысленно проклинавший своего предшественника Асквита и его министра иностранных дел Грея. — Такого «договора» никогда не было, и не могло быть! Вне всяких сомнений, эта фальшивка вышла из рук гуннов, подбросивших её через негодяя Климоффа этому смутьяну Муссолини! Наша разведка сообщила, что во время пребывания русских в Швейцарии, там видели начальника немецкой военной разведки генерала Николаи. И хотя нет никаких данных о его встрече с Климоффым, совпадение подозрительное, согласитесь. Что касается обязательств данных Британией Италии при вступлении в войну, они остаются священны и нерушимы! Наши итальянские союзники получат в полной мере всё, что причитается Италии по договору с Антантой, и это неизменно! Не так ли, господа? — премьер повернулся к Пуанкаре и Клемансо.
— В этом не может быть никаких сомнений! — с жаром подтвердил Пуанкаре.
— Франция будет до конца верна союзным обязательствам! — поддержал Клемансо.
— Друзья, я никогда не сомневался в добрых чувствах и верности британских и французских союзников! — трагическое выражение лица Орландо изменилось на удовлетворенное. — Полагаю, после этого совещания, нам нужно выступить с совместной декларацией всех участников этого совещания, подтверждающих права Италии на то, что нам было обещано при вступлении в войну. Это положит конец гнусной клевете, и покажет итальянцам что их обманули враги, подсунув тухлую рыбу!
И снова всем присутствующим всё было ясно. Британцы и французы, объявив опубликованный в Италии договор никогда не существовавшей фальшивкой, подтвердили, что Италия, несмотря ни на что, всё же получит полностью свою долю добычи по итогам войны, без всяких попыток её урезать. Публичная декларация глав четырёх правительств Антанты, с примкнувшими бельгийским королём и полномочным представителем президента САСШ, не позволит отыграть назад. Так что итальянцы получили то, что хотели, с одной стороны намекнув что "мы знаем, что вы...", а с другой, сочтя неприличным замечать чужое неприличие, за что французская и британская стороны были им благодарны.
— Такая Декларация безусловно необходима, и как можно быстрее! — Клемансо решительно взял быка за рога. В конце концов к нему, в отличие от Пуанкаре, у итальянцев не может быть претензий. — Но боюсь, её окажется недостаточно для восстановления боеспособности Итальянского фронта. Трудно успешно воевать, имея в одной стране три правительства, не в обиду будь сказано.
— Увы! Вы абсолютно правы, синьор Клемансо, — снова омрачился итальянский премьер. — После переворотов на Севере и в Риме, наша действующая армия на фронте от Альп до Адриатики, фактически разделилась на три части. Одна часть подчинилась так называемой «конфедерации» смутьянов Д'Аннунцио и Муссолини, которые поставили командующим командира Тридцать Восьмой дивизии генерала де Боно. Другая признала клерикальное правительство самозванца Стурцо в Риме, её возглавил генерал Бадольо, взлетевший из командира артиллерийского корпуса в начальники Генерального Штаба, вместо генерала Диаса, который остался верен своему долгу после переворота в Риме, и не желая признавать власть Стурцо, перебрался с бригадой сардинских гренадеров на Сардинию, где помог удержать законную власть. Третья, самая малочисленная, к сожалению, во главе с генералом Кадорна, осталась верна законному правительству. Наше положение крайне трудное, надо признать, большую часть национальной территории мы не контролируем. Хотя, благодаря великодушной помощи британских и французских друзей, можем продолжать боевые действия на Балканах, и не без успеха. Но и положение северных мятежников, как и узурпаторов в Риме, лёгким тоже не назовёшь. Хотя «конфедерация» Д'Аннунцио заключила с Австрией и Германией перемирие, но мир не подписан. И подписывать его ни этот мастер слова, ни его приспешник Муссолини, не торопятся. Ведь в этом случае, именно они откажутся от всего того, что причитается Италии по итогам войны, смазав весь эффект «договора», о котором раструбили всей Италии. Надо ещё учитывать, что оба, при всей своей революционности, придерживаются радикальных националистических идей, выступая за присоединение к Италии как минимум всех территорий, где живут итальянцы. При этом вести наступательные действия на фронте они не могут, так как большая часть их сторонников против продолжения войны. Их счастье что ни Вильгельм, ни Карл не требуют от них подписания мира, прекрасно понимая, что нынешняя ситуация раздрая и бездействия на Итальянском фронте им выгодна. С Народной Партией Стурцо та же история. Они бы и рады заключить мир, но известный уже всей Италии «договор», не даёт им возможности взять меньше, чем нам было обещано при вступлении в войну. Стурцо и его клерикалы не хотят навлекать на себя odium populi[6] «отдавая то, за что итальянцы проливали кровь». Ну а Вена не готова отказываться от Трентино, Фриуля, Гориции, Градиски, Триеста, Истрии, Фиуме, Далмации, как и Стамбул от южной части Малой Азии. Так что начатые Стурцо через Ватикан мирные переговоры буксуют. По этой причине верные ему войска на фронте бездействуют, хотя официальное перемирие клерикалы не подписывали. К тому же, в Риме понимают, что их сил для успешного удара мало, вступать в союз с нами, и тем более с красными из FRI[7] создан Муссолини и Д'Аннунцио после начала революции на Севере не хотят. Так же им ясно, что сейчас, когда их от фронта отделяет территория контролируемая северянами, они в относительной безопасности, а активизация на Итальянском фронте вызовет удар тедесков[8], отразить которых в нынешнем бардаке будет невозможно. Вильгельм и Карл захватят Север, а там дойдёт очередь и до остального "сапога". Бежать Стурцо и компании некуда, острова и море наши, придётся подписывать позорный мир. После чего они потеряют весь свой кредит в народе, и их сметут социалисты и анархо–синдикалисты. Или это сделаем мы, с помощью союзников, когда Берлин и Вена сломаются. По этой причине они тоже предпочитают сидеть тихо, и беречь силы и репутацию. Пока, надо признать, благодаря сделки с Ватиканом и поддержке Церкви, они популярны, особенно в сельской местности, а на Юге и в городах...
— То есть, на Италию, кроме ограниченного участия в операции на Балканах, мы рассчитывать не можем? — нетерпеливо спросил Робертсон.
— Это сложный вопрос, синьор генерал… — развёл руками Орландо. — Определённая надежда есть. Дело в том, что Стурцо и его правительство очень опасаются красных на Севере. Их радикальные призывы и такие действия, как передача заводов и фабрик работникам, а также раздел крупных землевладений между фермерами и батраками, как и снижение налогов, сделали их «конфедерацию» весьма популярной среди черни. Да и сами Д'Аннунцио и Муссолини весьма талантливые демагоги. Так что центр и юг могут вспыхнуть в любое время, и лишь влияние Церкви ещё удерживает их от этого. Но если «конфедерация» с Севера начнёт наступление... ни за что нельзя будет поручиться. А в Ватикане ещё больше боятся распространения революции на «сапоге». При этом правительство Стурцо не имеет никакой внешней поддержки и не признано никем кроме Ватикана. Они даже торговать ни с кем не могут, так как наш и британский флот блокируют порты на континенте. А это вызывает экономические проблемы и рост недовольства. На севере–то красные хоть с социалистами во Франции могут торговать, а через них с Испанией. В общем, Ватикан выступил посредником между нами и Стурцо, предлагая «национальное примирение». Условия с той стороны: раздел власти и коалиционное правительство, федерализация Италии, отмена всех антицерковных законов принятых со времён Рисорджименто и «восстановление прав» Церкви, особенно в образовании. Для нас три последних условия особенно неприятны, так как означают отбрасывание всей политики последних шестидесяти лет. Но другого способа восстановить единство Италии, ни я ни его высочество Регент, ни кабинет, не видим. Альтернатива только крупный десант в континентальной Италии, на который ни у нас, ни у союзников нет сил, ведь тогда вмешаются и немцы, перебросив силы из Франции, а Север и Рим станут их союзниками. А объединение с клерикалами позволит блокировать распространение революции в Центре и на Юге, и возможно выбить красных с равнины между По и низовьем Изонцо, восстановив контроль над линией фронта.
— Что ж, такое примирение можно одобрить! Лучше попы чем бунтовщики, — заметил Клемансо, в молодости делавший карьеру яростно нападая на церковников.
— До, это поможет сильно уменьшить резервы гуннов на Западе, — согласился Ллойд-Джордж. — Если только Вильгельм и Карл не заключат в скором времени мир с Россией, и не снимут все войска с русского фронта.
— Меня это тоже беспокоит, — бельгийский король выглядел озабоченно. — Господа, а не поторопились ли вы с «достижением одной из главных целей войны?» — продолжал Альберт, намекая на слова британского премьера в парламенте после свержения монархии в России. — Может стоило подождать с этим год–полтора?
— Кто же знал, что всё так выйдет, и русские окажутся совершенно не способны к демократическому управлению? — хмуро отозвался «маленький валлиец». — Да и идиот tsar с его ненормальной женой и этим РаспутИн, сам привёл себя к краху, практически все их подданные, от принцев до последних пейзан, хотели избавиться от этой власти. Но проблема мира между Россией и Германией действительно встаёт во весь рост. Если это случится, блокада Германии превратится в пустой звук. Немцы смогут получать из России сколько угодно продовольствия, топлива и сырья, в обмен на свои товары. Думаю, не стоит объяснять, как это скажется на способности гуннов продолжать войну? Допустить этого нельзя!
— И как вы собираетесь это делать? — поинтересовался Клемансо? — Новое правительство радикальных русских социалистов, которое возглавил ЛенИн, объявило о намерении заключить мир в ближайшее время.
— Объявить и сделать — не одно и то же, — усмехнулся Ллойд-Джордж. — В этом правительстве и верхушке партии этих bolcheviks, немало тех, на кого у нас, скажем так, есть влияние... Мистер Троцки, мистер Литвинофф, прочих долго перечислять. Впрочем, и тех из этой братии кто с нами никак не связан, тоже можно использовать. Глупые фанатики, руководствующиеся вместо реалий нелепыми идеями, и ставящие безумные «принципы» выше прагматизма и трезвого расчёта. Все вместе они смогут затянуть подписание мира и сорвать его. Кроме того, у новой власти в России много врагов. Сторонники прежних властей, имущие слои, военные, сепаратисты на окраинах, да все кому не нравятся эти безумные фантазёры. Всех их тоже можно использовать в наших интересах. Россия теперь очень напоминает Китай после свержения монархии — так почему бы не посодействовать этому процессу в интересах цивилизации? Нынешняя Россия, так же, как и Германия, Австрия, Турция, один из призов в этой войне. И глупо будет отказаться от такого трофея. Ведь его хватит на всех!
— Трофей из союзника? Как-то это не слишком хорошо пахнет, — пробормотал генерал Нортон де Матуш.
— Ну, учитывая сколько мы вложили в Россию, мы вправе считать себя акционерами и претендовать на свою долю, — цинично отозвался Клемансо. — У нас большие интересы на юге России. Территории по берегам Чёрного и Азовского морей, от предгорья Карпат до Кавказского хребта, с их рудами, углём, чернозёмом, должны перейти под протекторат Франции!
— Бельгия тоже вложилась в юг России, — вмешался Альберт. — Но мы не требуем там владений. Нам достаточно будет защиты наших инвестиций.
— Не беспокойтесь, ваше величество, — улыбнулся Пуанкаре, — мы не обидим нашего верного союзника!
— В России слишком холодно для итальянцев, даже на юге, — задумчиво сказал Орландо. — Но нам хотелось бы получить Крымский полуостров. Некогда он был колонией Генуи больше двух веков. Это единственное место в России пригодное для жизни моих соотечественников. Хотя, в землях к югу от Кавказских гор, тоже, говорят, тепло…
«Макаронники ещё шестьдесят лет назад, в Восточную войну облизывались на Крым, — презрительно подумал Клемансо, — Хорошо их канцлер Горчакофф сказал Кавуру: «Откуда у вас эти захватнические потуги? Своё сначала верните, прежде чем замахиваться на чужое!» Впрочем, уж лучше они чем лимонники».
А вслух ответил:
— Франция ничего не имеет против, дорогой друг.
— Южный Кавказ? Только до реки Рион! — решительно заявил британский премьер. — Порт Батум должен перейти к Британии, как и территория с железной дорогой и нефтепроводом между ним и нефтяными промыслами Баку! Это будет естественным добавлением к Персии, которая после войны должна стать нашим протекторатом, логично дополнив Индию и Месопотамию с Палестиной. Кроме того, Британия претендует на Север России от Кольского полуострова до Уральских гор, и на земли от этих гор и реки Урал до Камы и Волги и до побережья Каспийского моря на юге. А также и на Туркестан, который является естественным продолжением нашей сферы влияния в Афганистане и Персии.
«А у лимонников губа не дура! — оценил французский премьер. — Хапнуть собираются с размахом! Впрочем, каждому своё. Интересно, а что же янки? Неужели промолчит в дележе шкуры еще неубитого медведя?»
Не промолчал.
— Ещё с прошлого века мы считали Сибирь весьма интересным добавлением к нашей системе Штатов, — оживился генерал Блисс. — Неоднократно выдвигались проекты покупки этих земель, но дело не шло, в основном из-за упрямства царских властей. Но похоже, эта война и революция в России предоставят удобный случай. Мы готовы полностью поддержать пожелания наших союзников, если будет признано наше право на Сибирь до Уральского хребта.
— Не возражаю, — кивнул Ллойд-Джордж, — главное, чтобы японцам не досталось. Они тоже на Сибирь облизываются.
— О, на этот счёт можете не беспокоиться! — улыбнулся американец. — Америка достаточно сильна чтобы указать косоглазым их место!
— Ну, значит договорились! — Клемансо потёр руки. — Надеюсь, возражений нет?
Возражать никто не стал.
«Британцы, французы, американцы, итальянцы... Даже бельгийцы что-то получат... или сохранят, — подумал португальский премьер да Кошта. — А нам ничего. Впрочем, холодная Россия с её снегами, португальцам мало интересна. Нам и в Африке приращений хватит».
Вслух же он произнёс совсем другое:
— А что же останется русским, сеньоры?
— Останется центр европейской части страны, примерно как было до Айвена Terrible, — ответил британский премьер. — Петербург, Москва и земли вокруг них. На западе получат свою долю соседи России, как Румыния и Норвегия, и нации освобождённые от русского гнёта: Польша, Финляндия и прочие. Возможно, захотят самоопределения и другие народы. Ну а русским — то, что останется, под покровительством великих держав.
— Всё это прекрасно… — Орландо оглядел присутствующих. — Осталось только дождаться осуществления столь многообещающих планов. Боюсь, до окончания войны в Европе, мало что удастся сделать. Да и потом возможны проблемы... Русские народ непредсказуемый, и способны на неожиданные поступки, достаточно вспомнить поход Наполеона. Вспомним того же полковника Климоффа, корпус которого недавно убрался с севера Италии, прорвав австрийский фронт. К большому нашему облегчению, должен признать, как и клерикалов Стурцо, да и Ватикана. Мы крайне опасались, что корпус Климоффа ввяжется в нашу внутреннюю политику, и станет авангардом сил «конфедерации» в походе на Рим. Сомневаюсь, что в этом случае удалось бы избежать установления власти красных по всему «сапогу», до Мессинского пролива. Слава Мадонне, эта опасность миновала!
— Мы рады за вас, господин премьер министр, но не можем разделить ваше облегчение, — нахмурился Ллойд-Джордж. — Возвращение корпуса Климоффа в Россию может иметь весьма неприятные для нас последствия. Непредсказуемы, вы правильно сказали, и ставящие под удар наши планы. Судя по тому, что успела узнать о Климоффе наша разведка, он ненавидит Британию и Америку, усиленно разжигая среди солдат и офицеров ненависть к нам и нашим заокеанским «кузенам». Печатает соответствующие брошюрки. Перебежавший к нам от русских польский пилот, доставил несколько экземпляров, которые для меня перевели. Факты мастерски перекручены и смешаны с клеветой и демагогией! Чего стоит название серии: «Англичанка гадит!»
— Если вас утешит, к Франции Климофф относится не сильно лучше, — мрачно усмехнулся Клемансо. — А ведь мы наградили его Орденом Почётного Легиона!
«Я был пожалован Орденом Почётного Легиона. Впрочем, мало кому удалось избежать этой высокой награды», — Блиссу вспомнились строки его соотечественника Марка Твена, и генерал тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли.
— В отличие от нелепых фанатиков захвативших власть у этого клоуна Керенски и витающих в вычитанных у их Маркса фантазиях, Климофф твёрдо стоит на почве реальности, — раздражённо продолжал премьер Британии. — Ему плевать на интернационал, он не интересуется мировой революцией, и выдвигая социалистическую программу, хотя и довольно сравнительно умеренную, в отличие от других русских социалистов выступает за сохранение в России сильной армии, и создание мощного, единого, технологически развитого государства. Полагаю, всем ясно что это не в интересах Европы и вообще Западной Цивилизации. А Климофф и его программа могут быть крайне популярны в России. В ней нет ни ностальгии русских правых по старым порядкам, непопулярным у масс, ни пугающего радикализма многих левых, ни политической импотенции либеральных кругов. Своё умение действовать решительно Климофф доказал. Нельзя допускать такого игрока в Россию.
— К сожалению, он уже недосягаем для нас, — заметил Блисс. — Он пробился через чехословацкие легионы и уже подъезжает к границе России.
— То есть, ничего сделать нельзя? — помрачнел американский представитель.
— Когда перейдёт фронт — кое-что можно… — туманно ответил Фош, — Надо постараться натравить на него румынские войска. Король Фердинанд и его правительство выполнят любое пожелание Антанты. Ещё есть армию окраинских сепаратистов, объявивших о независимости Окраины в юго-западной части России. Они ищут благосклонности и признания Антанты[9], так что можно задействовать их войска с странным названием gaidamaki. Ещё есть сербская бригада, хотя сербов там мало, служат в основном австрийские славяне из земель прилегающих к Адриатике, а также бельгийский бронедивизион, который Его Величество любезно предоставил в наше распоряжение, — на слова генерала Альберт скромно кивнул, — и наконец, последний по списку но не по значению, Польский корпус генерала Довбор-Мусницки (Mon Dieu! Какие же у этих поляков трудные фамилии!), после захвата власти в России правительством Ленина, перешедший под наше командование. Я взял на себя смелость выдвинуть этот корпус на юг, сейчас они уже в Виннице, скоро будут на Румынском фронте. Климоффа они особенно ненавидят по понятным причинам. Думаю, этих сил хватит для разгрома корпуса Климоффа. Во всяком случае, больше в тех местах у нас ничего нет.
— Отлично, генерал! — одобрил Клемансо, — Будем надеяться, этого достаточно чтобы Климофф и его банда получат достойное возмездие!
— Амен! — сложил ладони Пуанкаре...
Глава 3
Напевал песенку Юрия Шевчука полковник Климов в минуты одиночества. Эту песню он в народ не пускал, тем более что помнил лишь припев, да общий смысл.