Мелисса. Часть 1

На несколько секунд повисла тишина. Кто-то встал и нервно заходил по комнате.

– Как страшно, – неожиданно громко пропищала Франческа.

– Не бойся, дорогая, где наша не пропадала, – раздался гнусавый голос толстяка Дарена.

– Нам уже надо начинать действовать, чтобы не разочаровать…, – Рэвел резко оборвал начатую фразу и замолчал.

Беатрис затаилась и напрягла слух.

– Братец, дорогой, а можно нам кофе? Мы так спешили к тебе, что не успели выпить ни чашечки! Да еще и эти известия! У меня прямо в горле пересохло, – льстиво залепетала Франческа.

– Да, сейчас, – угрюмо ответил Рэвел, явно недовольный тем, что она прервала столь важный разговор.

Беатрис отругала себя за неосторожность и бесшумно ушла в другое крыло дома. Ее не мучила совесть за то, что она сделала. И сделала явно вопреки воле Рэвела. В женщине проснулся азарт охотника, кажется, ее однообразная жизнь наполняется новым смыслом. Теперь-то она постарается узнать больше о таинственных делах мужа.

Глава 7

Мелисса проснулась на рассвете. Утро выдалось солнечным и теплым. Сквозь открытое окно в комнату проникал ласковый южный ветер. Она прислушалась к себе: душа ее была спокойна и умиротворена, значит, кошмары больше не снились. Девочка вздохнула с облегчением и улыбнулась. Только сейчас она ощутила, что тревога и волнение растворились и исчезли.

Она быстро оделась и спустилась вниз. Ее дорожный чемодан стоял в прихожей. А родители уже пили чай и как-то странно помалкивали.

– Доброе утро! – в один голос сказали они и несколько натянуто улыбнулись.

– Что у вас за лица? – спросила Мелисса и села рядом.

– Вот те на! Что за лица! – Артур покачал головой. – Вот так дочка! Хороша, ничего не скажешь! Родители тут грустят, что не увидят ее целое лето! А ей – хоть бы хны!

– Ладно тебе, папа, не бубни, – рассмеялась девочка. – Ты такой забавный, когда бубнишь!

– Ну и дети пошли! Ну и дети! – Артур старательно хмурил брови и пытался изобразить недовольство, но у него это плохо получалось: в его глазах скакали бесенята.

Хильда, казалось, совсем не слушала, о чем они говорят. Только внимательно смотрела на дочь, словно изучала ее.

– Мама, ты чего? Не проснулась еще? – Мелисса попыталась втянуть ее в разговор.

Хильда не отвечала и продолжала смотреть на нее.

– Мама, – Мелисса потрясла ее за плечо.

– Ох, – Хильда вздрогнула. – Прости, прости, дочка, я все слышу! Слышу! – улыбнулась она немного вымученно, – Да я, правда, немножко вялая.

Артур бросил на нее тревожный взгляд и одним глотком выпил остывший чай.

– Дочка, – женщина взяла ее за руку. – Ты там в Бриф-Косте будь осторожнее. Далеко с Сарой не убегай и слушайся Монику. Очень тебя прошу!

– Конечно, мам! – убедительно ответила Мелисса, а сама подумала: «Ну да, конечно!».

За окном послышался цокот копыт и скрип колес. Все втроем разом вскочили с места.

– Хэттэр! – радостно вскричала Мелисса.

– Все дочка, до свиданья! Не шали там! – Артур погрозил ей пальцем и подмигнул незаметно от жены.

Они вышли во двор. После долгих прощаний Мелиссу усадили в крытую повозку. К слову, ее попутчики почтальон Хэттер и его жена Эльза были людьми, созданными для долгих поездок.

Хеттер, худосочный, благообразный, молчаливый старик, вечно курил длинную серую трубку. В любых ситуациях он был невозмутим и бесстрастен и лишь иногда позволял себе удивляться: лениво пожимал плечами и иронично улыбался. Его жена Эльза – полная ему противоположность – толстая, вечно тараторящая болтушка, простая и отзывчивая. Ее разговоры, на удивление, не утомляли слушателя, да и сама она не требовала к себе особого внимания.

Как только Мелисса оказалась в повозке, Эльза, расположившаяся рядом, сразу же затарахтела, но через полчаса она выдохлась и погрузилась в сон. Мелисса же занялась изучением окружающего пейзажа, который успокаивал ее и пробуждал в душе радужные предчувствия. Они ехали по дороге, пролегающей сквозь густой смешанный лес.

Она вдыхала сырость утренней земли, впитывала ласковые лучи солнца, то и дело попадающие внутрь повозки, и становилась все счастливей и счастливей. Так спокойно и без всяких приключений ехали они несколько часов, и Мелисса успела немного подремать, помечтать, поболтать с Эльзой и почитать книгу.

Где-то около семи вечера путники остановились на привал. Лошади уже заметно устали, их распрягли, и они с большим удовольствием принялись жевать сочную траву. Место, которое они выбрали, представляло собой большую поляну, окруженную валунами. Пока Хэттер, утомленный ездой, дремал, остальные готовили стоянку для ночлега.

Когда стемнело, все сели около костра и принялись за ужин. Эльза огляделась вокруг, хлопнула себя по лбу и вскрикнула:

– Что я вспомнила! Что я вспомнила!

– Что же? – удивилась Мелисса. Хэттер же пробурчал нечто невразумительное и ехидно крякнул.

– Я вспомнила такое! Такое! Одну историю, которая касается именно этого места! – пробасила ликующим голосом Эльза.

– О, – оживилась Мелисса. – Как интересно!

– История-то страшная! – улыбка сползла с ее лица, и она грозно нахмурила брови.

– Ну и что! – пожала плечами Мелисса. – Я люблю страшные истории.

– Эй, мать, – подал голос Хэттер. – Не дури девке голову!

– Ой, ты-то что лезешь, старый чурбан!? Молчал всю дорогу – вот и молчи дальше, – напала на него Эльза.

– Ну как знаешь, женушка, дело твое, – и он задымил трубкой.

Из лесу налетели комары. Вся компания стала придвигаться ближе к костру. Мелисса заворожено глядела на языки пламени, слушала тишину и ждала страшной истории.

– Поговаривают, что в этом лесу живут отвратительные существа, – она затихла, бросив выжидающий взгляд на Мелиссу. Та недоверчиво подняла брови. «Ну и байки» – усмехнулась она про себя, но вслух сказала:

– Ничего себе! – и изобразила легкий испуг.

– Да, да, да, – продолжила Эльза. – Поговаривают, что здешние существа ужасно злые. Никто не знает, откуда они взялись. Но те, кто видел их, и кому удалось спастись, описывают их так: они такие…Как бы так сказать, – Эльза нахмурилась, пытаясь подобрать слова: – Такие темные, истекающие черной слизью, небольшого роста, горбатые, нет у них ни глаз, ни лица, ни на что они не похожи!

– Хех, – крякнул Хеттер. – Старуха, что за байки ты травишь?!

– Это не байки, – сердито глянула на него Эльза. – Я лично в детстве много слышала о них. В ту пору они почему-то особенно часто здесь промышляли.

– Да, – протянул Хеттер, откашлялся и продолжил: – И кто тебе рассказывал-то?

– Кто? Кто? Да соседи наши, ныне покойные, их дед и отец разок столкнулись с ними, а потом и другие говорили, – надулась Эльза. – Будешь перебивать вообще ничего рассказывать не стану.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, продолжайте, милая Эльза, – ласково протянула Мелисса, которой хотелось услышать все от начала до конца и понять сочиняет ли жена почтальона.

– Хорошо, доча. Пусть старый хрыч не верит и пытается заткнуть мне рот, а я все же расскажу. Я была тогда совсем маленькой, под стол пешком ходила. Дружила наша семья с соседями, забора у нас в ту пору не было, был один общий сад на всех. Соседи те звались Хансами. Было их четверо: мать, отец, дед и мальчуган. Любили они в лес ходить. Отец и дед на неделе по два-три раза туда уходили, то одним днем, то – с ночью. Бывало, придут все грязные, чумазые, довольные, тащат дичь всякую – куропаток, уток, а то и принесут мешки, набитые разными травами и кореньями. Под вечер огонь разведут и прямо в саду начинают жарить свою добычу. Стол накрывают и, как водится, нас зовут. Им бы в лесу жить, – говаривала моя матушка, но не могли они – уж сильно держал их День Обретения, праздник наш священный. Думали они, что если уйдут в лес жить, то предадут и город, и мэра, и День Обретения. Вот как-то раз летним вечером я сидела на крыльце, и как сейчас помню, – пуговицу пыталась пришить к маминой рубашке. Мама тогда хозяйству меня учила. А мне-то все в радость было, ну как игра какая, что ли. Сижу я себе, тыкаю иголкой в рубаху и слышу: шаги такие шаркающие раздаются, и будто волокут что-то тяжелое прямо к дому нашему. Ну, думаю, отрываться от работы не стану, это, наверное, Хансы дичь крупную поймали и волокут ее по земле. Но все же подняла я взгляд, любопытно мне стало, что за дичь-то такая крупная! Глянула на дорогу и ахнула. Глазам не верю. Смотрю, медленно тащится Ханс-отец и волочит за собой деда, а тот хрипит так, стонет, нечеловеческие звуки издает. А мальчонка сзади полуживой плетется и то и дело падает. Бац, и распластался прямо среди дороги, бац – встал и снова пошел. Испугалась я страшно. Внутрь дома побежала, шитье бросила. Бегу и кричу: – Матушка, матушка, Хансы мертвецами стали, убил их кто-то.

Матушка выскочила, как ошпаренная во двор, перепугалась: никогда не слышала она, чтобы я так кричала. Я вообще тихоней слыла. Выбежала она в сад да как завопит от ужаса, а я на пороге стою – рот открыла. Она меня в дом обратно запихивает, дверь закрывает. Я сразу побежала в чулан, спряталась там и так допоздна и просидела. А по дому тем временем все бегали, шумели, кричали, взад-вперед ходили. Несколько часов прошло, и тихо стало. Я тогда вышла из своего укрытия и прошла в столовую. Мои семейные сидели за столом, и лица у них такие были бледные, измученные, перепуганные. Помню еще, они так много свечей зажгли, как никогда, и так светло, светло в комнате было. Мать даже что-то съестное на стол поставила, но никто и не притронулся к еде. Завидев меня, она так и всплеснула руками:

– Доченька, совсем про тебя забыла!

Я тогда спросила еще:

– Матушка, а что же стало с соседями нашими?

Мать вздрогнула, задрожала, а отец тогда грубым голосом ответил мне:

– У деда ихнего приступ случился. Вот они и оторопели.

Я, конечно, не поверила ему и решила дознаться до правды. Утром с первыми лучами солнца вышла на крыльцо и стала мальчонку поджидать, он обычно рано вставал, чтобы поозорничать. Но не вышел он. Ни отец его, ни дед не появлялись на дворе. Только мать его под вечер показалась – бледная, худая, измученная, будто на десять лет постарела. Зашла к нам, к маме в комнату, и слышала я, что рыдания оттуда доносились. На следующий день уже весь город знал, что дед той ночью от удара скончался, а отец болеет глубоко, встать с кровати не может. Ну а мальчонка все не выходил и не выходил, и на похоронах деда его не было. И вот однажды ночью слышу я, как камешки мне кто-то в окно кидает, выглядываю, смотрю – он стоит, мальчонка-то, бледный, худой, весь дрожит, но в глазах будто прежний задор появился, и он мне шепчет:

– Вылезай! Я тебе такое расскажу!

Я не будь дурой ловко спустилась по дереву на землю, и мы с ним в огороды пошли. Идем мы, и чувствую я, что изменился он как-то, словно ему не десять лет, а все пятьдесят! Дошли мы до места уединенного, он сел и сразу начал:

– Мне никому рассказывать нельзя. Но тебе скажу! Не могу я молчать, – и тут слезы у него на глазах выступили. Ну дела – думаю! Сейчас еще и заревет!

Но он сдержался и продолжил:

– Мы в тот день с отцом и дедом в лес отправились. Шли себе спокойно, ягоды собирали. На полянке, где валуны большие раскиданы, остановились передохнуть, и слышим, в кустах зашипело что-то. Мы испугались, дед сразу ружье навел в ту сторону. Вдруг из-за, деревьев, что сзади нас, точно такое же шипение раздается, и так – по кругу. Шипение, такое жуткое, не прекращалось. Все нарастало и нарастало! Смотрю, дед ослабел в один миг и ружье выпустил, а отец застыл, как изваяние. Я, на них глядя, тоже стою, как столб. И тут они стали появляться!

Шесть или семь, я не успел сосчитать, маленьких уродцев, окружая нас, подходили все ближе и ближе. Вдруг от одного щупальце тонкое отделилось, и вцепилось деду прямо в грудь. Он застонал, закряхтел. Потом смотрю, они все ко мне начали подбираться. Я со страху сознание потерял. Очнулся – ни чудовищ, ни шипения, отец, согнувшись в три погибели рыдает, а дед лежит и кряхтит. Я встать хочу, но никак: встаю и падаю тут же. Вот так мы и дошли до дома. Отец ни слова не сказал, как пришел – так в кровать лег сразу и в потолок начал смотреть, не отрываясь. Меня же матушка из дома не выпускала – боялась. Вот я и сбежал, чтоб тебе рассказать.

И он разревелся, как девица. Я его утешать принялась, а саму дрожь бьет, думаю, сейчас, как из грядок с капустой вылезет монстр и сцапает меня. Вот и история вся! – Эльза замолчала. От избытка эмоций она вся раскраснелась и покрылась испариной.

– Хе, – усмехнулся Хэттер. – Ну что скисла-то?

– Да что-то неприятно мне стало! Грустно, люди-то хорошие они были, – вздохнула она.

– А что с ними потом случилось? – поинтересовалась Мелисса, которой стало не по себе от услышанного. Темнота полностью окутала лес, а поднявшейся ветер громко шумел в листве, и ей слышались какие-то сторонние звуки. Лошади начали тихонько стучать копытами.

– Отец умер через месяц, а мальчонка через год пропал куда-то. Найти его никто не мог. Мать от горя слегла. Вот такая история.

– Да, – протянула Мелисса и поежилась. Наступило молчание, и атмосфера накалилась. Казалось, все усиленно думали: что же с этой семьей произошло на самом деле?

Мелисса огляделась по сторонам: они-то сейчас на похожей полянке сейчас. Нет, не мучь себя глупыми страхами! То был единичный случай! Ни с кем же больше подобного не происходило! Но как ни уговаривала она себя, в воздухе продолжала разливаться тревога. Девочка почувствовала, что все вокруг изменилось буквально за пару минут, – пространство свободной, тихой ночи начало заполняться чем-то чуждым, враждебным и пугающим. Мелисса глянула на Хэттера, в глазах старика она уловила едва заметный испуг, он боязливо смотрел по сторонам, а Эльза – та застыла, как вкопанная, как будто боялась сделать лишнее движение.

Нет! Так не бывает! Сколько раз я здесь останавливалась, – и ничего! Сколько раз мы с мамой в лесу были, и тоже – ничего! Вдруг лошади истерично заржали и встали на дыбы. Послышалось шипение.

Мелисса вскочила на ноги, Эльза и Хеттер сделали то же самое.

– Что это? – прохрипела Мелисса не своим голосом.

– Ветер, наверное, – с трудом выдавила из себя Эльза.

Старик молчал. Повисла тишина. Лошади замолчали. Никаких звуков. Все втроем облегченно вздохнули.

– Уф, показалось, – с надеждой в голосе весело «пропела» Эльза.

Но снова раздалось шипение, потом – в соседних кустах, и так – по кругу. Шипение усиливалось, разрасталось, наползало. Нет. Не может этого быть! Я сплю! Мне снится сон! Это глупости! Розыгрыш! Сердце девочки бешено стучало, а разум отказывался верить в происходящее.

Но реальность начала трескаться, разбиваться на грани, откуда-то из глубины совсем другого мира хлынуло в их души что-то жаркое, липкое, мерзкое, гнилое. Из-за деревьев медленно появлялись те самые уродцы, в них было нечто неживое, но был в них и разум, тонкий и коварный, и страшная сила, глубокая и безумная, отравляющая. Будто вся мерзость, существующая в этом мире, воплотилась в них! Чудовища продолжали наступать, сквозь их шипение девочка явственно услышала: «Мелисса, мы пришли за тобой». Она закричала, казалось, что душу ее пытаются вырвать из тела. Кто-то неведомый отрывает ее саму от жизни и швыряет в гниющую тину. Она задыхалась, чувствовала безумную, непереносимую боль, хотелось бежать, но она не могла пошевелиться и только хватала взглядом звезды, которые блекло сияли на темном небе.

Это конец! – подумала Мелисса, и из последних сил попыталась вернуть себя к свету: вспомнила родителей, тетю Монику и Сару. Как жаль, что ей не доведется больше их увидеть!

Неожиданно, за спиной одного из уродцев появился силуэт, от которого исходило сильное, почти ослепляющее свечение, из него вылетели тонкие острые лучи и впились в тела врагов. Они все разом издали пронзительный визжащий звук, их темная шкура начала плавиться, и в одно мгновение они разлетелись в разные стороны куда-то за пределы взгляда.

Мелисса стала терять сознание, но перед тем, как окончательно забыться, она снова увидела неясный силуэт человека в сердцевине свечения.

Глава 8

Мелисса с трудом открыла глаза. Голова нестерпимо болела, а мышцы во всем теле ныли. Она посмотрела на синее небо: белые громоздкие облака застыли в нерешительности, – а плыть ли нам дальше? Слышалось беспрерывное пение птиц, лес жил, дышал, говорил, шептал.

Она поднялась и огляделась вокруг. Рядом с кострищем мирно спали Хэттер и Эльза. Без подстилки и без одеял они лежали небрежно и расслабленно. Почему они ничем не накрылись? Мелисса удивилась. Тут до нее дошло, что она сама всю ночь спала на голой земле. Девочка попыталась вспомнить, когда же они уснули? Что было до этого? Эльза рассказывала какие-то забавные истории. Забавные ли? Нет. Отнюдь. Трагические? Возможно. По-моему, страшные! Да, да, именно так – страшные истории, а потом…Черт возьми!

Мелисса резко вскочила на ноги. Ярким воспоминанием пронеслись ужасные ночные события, и их участники – страшные уродцы без лиц, истекающие слизью. Она задрожала, шумно втянула воздух и не почувствовала в нем никакой угрозы: вокруг все было спокойно и тихо. Мелисса схватилась за голову. Что за чудо вчера спасло их всех? А всех ли спасло? Может, Хэттер и Эльза погибли? Страх парализовал ее. Только не это! Она отдала бы все на свете, только чтобы они остались живы. Она осторожно подошла к Эльзе и потрясла ее за плечо.

– Ох, утро что ли уже? – послышался недовольный голос женщины.

Мелисса вздохнула с облегчением. Жива! От переполнявших ее эмоций она не могла вымолвить ни слова.

– Эй, старый осел, просыпайся! – Эльза толкнула Хэттера в бок. Тот пробурчал в ответ нечто неразборчивое и осторожно привстал.

– Что ты ругаешься, старая? Рассвело что ли?

– А ты ослеп? Рассвело, давно уж рассвело.

Мелисса в изнеможении села на землю. Говорить ей по-прежнему не хотелось.

– Ох, доча, – продолжила Эльза. – Что-то не припомню я, как мы уснули-то!

– И я не помню. Как так? – Хэттер недоуменно уставился на них.

Мелисса жадно ловила каждое их слово, и гадала: вспомнят ли они о вчерашнем происшествии? Она искренне надеялась, что ужасная история не сохранится в их памяти. Ей не хотелось говорить об этом вслух и строить догадки. Лучше – забыть. Забыть навсегда.

– А я помню, – как можно более беспечно произнесла Мелисса: – Мы все сидели и сидели, а вы, Эльза, что-то говорили, говорили. Первым уснул Хэттер, а потом вы. Ну а мне лень было идти в повозку за одеялами, да и глаза от усталости слипались, и я прямо там и легла, где сидела.

– Вот чудеса! – протянула Эльза. – Стареем мы, братец, слышишь? Уже не помним, как засыпаем, так и не заметим, как помирать будем! Давай, поднимайся, пошевеливайся, костер разводи, а я пока завтрак приготовлю.