Брат по мечу" ()

Хоутон еще мгновение пристально смотрел на него, затем вздохнул. Конечно, все это было полным безумием. К сожалению, казалось, что это действительно происходит с ним.

Он сунул пистолет обратно в наплечную кобуру под левой рукой. Затем он снял шлем и обхватил его левой рукой, пока прохладный ветерок трепал рыжие волосы, все еще влажные от ближневосточного пота.

- Ты, конечно, понимаешь, - сказал он непринужденно, - что я думаю, насколько ты, вероятно, чокнутый, как фруктовый пирог. С другой стороны, у меня нет лучшего объяснения тому, что, черт возьми, здесь происходит. На самом деле, на данный момент ты, кажется, единственный игрок здесь, когда дело доходит до ответов. И, по-видимому, если ты привел нас сюда, ты тоже можешь отправить нас домой.

- Конечно, могу, - согласился Венсит и увидел, что другой мужчина расслабился, по крайней мере немного. - К сожалению, я не могу просто повернуться и сделать это щелчком пальцев, - продолжил он и мысленно поморщился, когда мгновенное расслабление исчезло.

- И почему это может быть? - подозрительно зарычал Хоутон.

- Это сложное заклинание, - извиняющимся тоном сказал Венсит. - Для подготовки к нему требуется время, и в данном случае это особенно верно. Поскольку вы даже отдаленно не похожи на то, что или кого я ожидал, мне придется быть очень осторожным в определении того, куда вы должны пойти. Это моя вина, что ты здесь, и если я отправлю тебя домой, то именно туда, куда тебе нужно. Я, конечно, не хочу в конечном итоге просто отбросить тебя в еще один мир, который тебе не принадлежит.

- Я понимаю. - Хоутон знал, что его тон звучит недовольно. Что, теперь, когда он подумал об этом, было просто слишком плохо. Старик был прав - это была его вина, что Хоутон и Машита оказались там, где, черт возьми, они были. И все же, напомнил он себе, другой человек - волшебник, как он предполагал, - казалось, был готов признать свою ответственность и сделать все возможное, чтобы все снова стало на свои места.

- Меня зовут Хоутон, - услышал он свой голос. - Сержант-артиллерист Кеннет Хоутон, морская пехота США.

- Хоутон? - повторил другой мужчина, как будто это имя показалось ему странным в его устах. Затем он встряхнулся. - Люди зовут меня Венсит из Рума, - сказал он.

- Ну что ж, Венсит, - сказал Хоутон, - как скоро мы сможем приступить к этому твоему "сложному заклинанию"?

- По крайней мере, не в течение нескольких часов, - ответил Венсит. - Как я уже сказал, я ожидал призвать своего союзника из этой вселенной; мне никогда не приходило в голову, что мое заклинание может в конечном итоге распространиться на другую. К сожалению, так оно и случилось. Поскольку я этого не ожидал, я не включил команду для идентификации того места, откуда вы пришли, и заклинание создало рябь в поле волшебства. Мне нужно дать ему время немного успокоиться, прежде чем я смогу начать искать следы, которые приведут меня в вашу вселенную.

- Мою вселенную? - Хоутон покачал головой. - Ты хочешь сказать, что я нахожусь в совершенно другой вселенной?

- Очевидно, - ответил Венсит. Еще один взмах его руки указал на униформу Хоутона и ремни безопасности, а также на "Крутую маму", стоящую на траве позади него, и Машиту, который выбрался на броню через свой люк, маячивший на дальней стороне башни. Затем та же рука указала на собственную одежду Венсита, на костер и великолепную лошадь, пасущуюся неподалеку. - Возможно, я не узнаю твою машину, Кеннет Хоутон, - сказал он, - но не кажется ли тебе, что она здесь немного неуместна?

- Я думаю, можно сказать и так, - признал Хоутон и оглянулся через плечо на Машиту.

Капрал, очевидно, слушал ранние этапы, по крайней мере, той части разговора, которую вел Хоутон, по каналу связи своего шлема. Теперь невысокий, жилистый потомок японцев пожал плечами и небрежно устроился на вершине башни рядом с пулеметом М240 на командирском посту. Это позволило ему подойти достаточно близко, чтобы слушать разговор Хоутона с их... хозяином, и, несмотря на кажущуюся искренность этого Венсита, Хоутона ничуть не беспокоило, что пулемет на всякий случай был наготове.

- Итак, мы в другой вселенной, - сказал он, поворачиваясь обратно к Венситу. - Что это? Одна из тех "параллельных вселенных", которые так любят писатели-фантасты?

- Я не знаком с "писателями-фантастами", Кеннет Хоутон, - ответил Венсит. - Но назвать наши вселенные "параллельными" на самом деле может быть хорошим способом описать это. Или, по крайней мере, самый хороший способ, который я когда-либо слышал от кого-либо другого.

- Ты можешь называть меня Кен, а не Кеннет, - сказал Хоутон. Его голос прозвучал резче, чем он намеревался, когда знакомый укол воспоминаний о потере пронзил его. Ему всегда не нравилось свое имя. На самом деле, Гвинн была единственной, кто когда-либо мог называть его "Кеннет", не заставляя его чувствовать себя каким-то слабаком.

- Кен? - повторил Венсит, затем издал звук, подозрительно похожий на смешок.

- Ну, Кен, - сказал он через мгновение, - как я уже говорил, наши вселенные, возможно, не совсем "параллельны", но время в них обеих течет с одинаковой скоростью и в одном направлении. Я полагаю, что лучший способ описать различия между ними - это сказать, что каждая из наших вселенных была сформирована из множества различных возможных исходов немыслимого числа отдельных событий. Судя по твоей внешности, твоему снаряжению и тому факту, что волшебство, очевидно, так же чуждо тебе, как твое снаряжение кажется мне, наши вселенные, должно быть, разошлись давным-давно.

- Что, - продолжил он более серьезным тоном, - оставляет меня еще более озадаченным тем, как мое заклинание могло проникнуть так далеко от предполагаемого места назначения. И как вы могли появиться во плоти, так сказать. Обычно, когда вы пытаетесь переместить людей между вселенными, все, что вам на самом деле удается вызвать, - это человека-тень, своего рода... двойника, я полагаю, вы бы назвали это, а не реального человека. Я почти начинаю задаваться вопросом, не приложил ли кто-нибудь еще руку к этому конкретному пирогу.

- Знаешь... Венсит, - сказал Хоутон, - в эту минуту больше всего меня беспокоит то, что я начинаю чувствовать, будто в твоих словах действительно есть смысл.

Венсит усмехнулся сухому, как пустыня, тону Хоутона. Затем он снова покачал головой.

- Ты сказал, что ты "артиллерийский сержант", - сказал он. - Это воинское звание, да?

- Да. Сержант-артиллерист - старший унтер-офицер во взводе морской пехоты, - сказал Хоутон.

- Ах. Я подумал, что это должно быть что-то в этом роде. И это. - Дикий волшебник снова указал на необычное, громоздкое, массивное транспортное средство. - Весь этот фургон, или что там еще. Это оружие, не так ли?

- Он вооружен, - осторожно признал Хоутон, приподняв одну бровь. Он скрестил руки на груди и склонил голову набок. - Это не совсем основной боевой танк, но я бы предположил, что он может выстоять против всего, с чем мы, вероятно, столкнемся здесь.

- Я понимаю.

Венсит на мгновение потер свою аккуратно подстриженную белую бороду, затем поморщился.

- Сержант-артиллерист, - серьезно сказал он, - как я уже сказал, ты совсем не такой, как я ожидал. Но если ты и твой друг, - кивком головы он указал на Машиту, все еще сидящего на восьмиколесном транспортном средстве, - оба солдаты, возможно, заклинание, которое привело вас сюда, сработало лучше, чем я сначала подумал.

- Подожди минутку, Венсит! - сказал Хоутон. Он узнал этот тон. Это был тот тон, который офицеры - или, что еще хуже, гражданские разведчики или даже офицеры ВВС - использовали, когда им нужно было, чтобы кто-то вызвался добровольцем для какой-то совершенно дурацкой операции.

Волшебник замолчал и пристально посмотрел на него. Или, по крайней мере, Хоутон думал, что так оно и было. Удивительно, как трудно было прочитать чье-то выражение, когда ты на самом деле не мог видеть его глаз.

- Я уверен, что ты бы не "вызвал" нас - или грифона, которого ты пытался заполучить, в любом случае - если бы дерьмо действительно не попало в вентилятор. И, насколько я знаю, ты совершенно хороший парень, у которого есть совершенно законная причина обратиться за любой помощью, которую ты можешь получить. Но, как ты говоришь, это не наша вселенная, и у нас с Джеком есть свои обязанности дома.

- Я понимаю это, - искренне сказал Венсит. - Но в то же время, разве у хороших людей не те же обязанности, где бы они ни оказались?

- Не ходи туда, - предостерег Хоутон, твердо качая головой. - Каждый раз, когда я попадал в неприятности в своей жизни, это было потому, что кто-то убеждал меня, что это "правильный поступок". На этот раз это не сработает.

- Так тебе даже не интересно, почему ты оказался здесь?

- Я этого не говорил. Я только что сказал, что нам с Джеком нужно вернуться туда, где наши собственные люди ждут нас для операции, которую мы собирались провести. Поверь мне, Венсит, у нас и так более чем достаточно своего дерьма, с которым нужно разбираться дома.

- Действительно? - Венсит скрестил руки на груди и откинулся на пятки. - Значит, вы на войне?

- Да, это так, - мрачно согласился Хоутон. - Нам потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в этом. И мы облажались на этом пути, и не раз. Но это то, что мы есть.

- Какого рода война?

- Ха! На то, чтобы ответить на этот вопрос, уйдет больше нескольких часов! Давай просто скажем, что мы имеем дело с кучей дипломированных психопатов, которые более чем готовы убить столько мирных жителей, сколько потребуется, чтобы доказать свою точку зрения. И, - неохотно признал он, - многие из них вполне готовы сами умереть на этом пути.

Венсит заметил, что голос высокого рыжеволосого "сержанта-артиллериста" стал ровным и жестким. Он скорее сомневался, что Хоутон осознал, насколько это было правдой, но это подтвердило несколько вещей, о которых Венсит уже подозревал.

- Ты говоришь как человек, который видел слишком много кровопролития, Кен Хоутон, - тихо сказал он. - Слишком много невинно убитых.

Мышцы челюсти Хоутона на мгновение сильно сжались. Затем он глубоко вдохнул.

- Чертовски верно, что это так. - Его голос был таким же тихим, как у Венсита, но в нем слышались гнев, пепел и звон старой ненависти. - Не все они также являются результатом усилий другой стороны, - продолжил он. - Я не знаю о здешних войнах, но та, с которой мы сражаемся дома, - это покрытая медью сука. Мы делаем все возможное, чтобы свести к минимуму жертвы среди гражданского населения, но как, черт возьми, это делать, когда другая сторона растворяется в остальном гражданском населении? Когда ты ведешь свои чертовы бои прямо посреди чертового города?

Он сильно покачал головой, и Венсит кивнул.

- Это из-за детей, не так ли? - мягко спросил он. - Это из-за детей так больно.

Ноздри Кеннета Хоутона раздулись, когда он услышал сочувствие - понимание - в голосе Венсита. Каким-то образом, он знал, старик, волшебник, действительно понял. И поскольку он знал это, сержант-артиллерист обнаружил, что признает правду.

- Да. Это из-за детей. - Его челюсть снова сжалась. - Это все, кто попал в переделку, но особенно дети. Они никогда ни о чем таком не просили, им никогда не приходилось выбирать. Если бы мы были только против плохих парней, в открытую, один на один, это было бы одно дело. Но это не так. И я не думаю, что это может быть на самом деле. Мы называем это трусостью, и, возможно, так оно и есть. Но это также то, что они называют "асимметричной войной". - Он хрюкнул резким, горьким смехом. - Они не собираются выходить туда, где мы можем надрать им задницы, потому что они знают, что они не могут вести войну такого рода, как у нас, и победить. Так что вместо этого мы должны сражаться таким образом. И чем больше жертв среди гражданского населения будет нанесено, тем лучше это сработает для их планов. В конце концов, мы единственные солдаты в их городах. Если кого-то убьют, кого местные жители будут винить в этом?

- Ты устал, - сказал Венсит. Хоутон посмотрел на него, и волшебник криво улыбнулся. - Возможно, не физически. Но устал - так устал - видеть, как убивают невинных.

- Что? - Хоутон попытался собраться с силами. - Ты тоже умеешь читать мысли?

- Нет, я волшебник, а не маг. Но мне не обязательно уметь читать твои мысли. Не видеть этой правды, артиллерийский сержант Хоутон. Поверь мне, - улыбка на мгновение стала еще более кривой, - даже если мы никогда раньше не встречались, я узнаю, что ты за человек. Я знавал таких, как ты. Иногда мне кажется, что их слишком много.

- И? - сказал Хоутон, когда волшебник снова сделал паузу. Маленький предупреждающий звоночек пытался зазвучать глубоко в мозгу Хоутона. Каким-то образом разговор выходил из-под его контроля, заходя туда, куда он никогда не собирался его заводить. Он намеревался сосредоточиться на требовании, чтобы его и Машиту отправили обратно в их собственную вселенную, но что-то внутри него знало, что это происходит совершенно в другом направлении. И что-то еще внутри него не смогло устоять перед этим изменением места назначения.

- И я боюсь, что вот-вот потеряю еще одного из них, - сказал Венсит. - Хороший человек, с чувством ответственности, который уже видел и столкнулся с количеством зла, достаточным на целую жизнь любого другого человека. Я думаю, он бы тебе понравился, если бы вы когда-нибудь встретились.

- И ты собираешься пригласить меня сделать именно это, не так ли? - сказал Хоутон. Это был вызов, но без той грани конфронтации, которую Венсит наполовину ожидал. - Ты собираешься предложить, чтобы я пошел дальше и помог ему - и тебе - выбраться, как один хороший, ответственный человек другому.

- Что-то в этом роде, - признался Венсит.

- Я так не думаю, - ответил Хоутон. Но его тон был не совсем таким твердым, каким он хотел его видеть.

- Ты сказал, что дома ведете уродливую войну, - сказал Венсит. - Я тоже, мой друг, и держу пари, я боролся с этим даже дольше, чем ты. На самом деле, намного дольше. Я знаю, что это такое - иметь кровь на своих руках. Терять друзей, товарищей. Видеть невинных, оказавшихся в центре всей этой бойни , - задаваться вопросом, не делают ли твои усилия на самом деле еще хуже . Если хотя бы часть тебя не становится тем самым, с чем ты борешься. Это то, что я делаю здесь, у черта на куличках, причина, по которой я применил заклинание, которое в конечном итоге привело сюда и тебя, и твоего друга.

- Я поверю тебе на слово, - сказал Хоутон. - Это все еще не моя война.

- Нет? - Венсит склонил голову набок. - Может быть, так оно и есть. Конечно, зло во многом одинаково в каждой вселенной, не так ли? И, - он посмотрел прямо в зеленые глаза Хоутона, - довольно много детей уже погибло на моей войне. И еще больше из них очень скоро умрут, если не остановить это.

- Дерьмо случается. - Предполагалось, что это выйдет жестко, безразлично.

Это не удалось.

- Да, это так, - сказал Венсит. - Могу я хотя бы показать тебе, о чем я здесь говорю?

Хоутон знал лучше. Он знал лучше, и все же кто-то другой, казалось, контролировал его голос.

- Конечно, - сказал он. - Продолжай. Выкладывай, но тебе придется немного постараться, чтобы перекрыть то дерьмо, которое я уже видел.

- Да неужели?

Венсит странно улыбнулся, а затем его руки задвигались. Они нарисовали в воздухе нематериальный квадрат примерно на уровне груди, около четырех футов в поперечнике и два или три в высоту. Хоутон нахмурился и начал открывать рот, чтобы спросить его, что, по его мнению, он делает, но затем воздух в квадрате, очерченном руками Венсита, казалось, резко заколебался.

Рот морского пехотинца снова захлопнулся, когда эффект пульсации исчез так же внезапно, как и появился. На его месте появились изображения - четкие, кристально чистые, как на любом видеоэкране или телевизоре, которые когда-либо видел Хоутон. И, увидев их, Хоутон почувствовал внезапную, полную уверенность в том, что видимое им было реальной, достоверной записью того, что действительно произошло.

Это была одна из самых ужасных вещей, которые он когда-либо видел.

Кеннет Хоутон видел мужчин, женщин и детей, искалеченных "самодельными взрывными устройствами", минометным и ракетным огнем, артиллерийскими снарядами, бомбами, пулеметным огнем и стрелковым оружием. Он видел ужас, который оставил после себя напалм, неописуемые ожоги от белого фосфора. И все же это...

Он смотрел на изображения Венсита и видел жестокую схватку с мечами, топорами, пиками и алебардами - чистую, личную бойню, когда острая сталь рассекает плоть, достаточно близко, чтобы кровь врага брызнула человеку в лицо и глаза. Он видел ураганы стрел и грохочущую кавалерию. Он увидел фонтаны пламени, которые, как он почему-то знал, были порождены тем же самым "колдовством", которое привело его в этот мир, в это место. И он увидел другие языки пламени - языки горящих городов и деревень, их улицы, усеянные телами тех, кто когда-то жил в этих пылающих домах. Он видел тела женщин, матерей, изрубленных, когда они бежали с детьми на руках. Он видел детей, которых они пытались спасти. Он видел смеющихся воинов, бросающих кричащих детей в огонь. Он видел залитые кровью алтари, окруженные расчлененными телами жертвоприношений, в то время как еще больше отчаянно сопротивлявшихся жертв тащили навстречу своей судьбе. И он увидел... существ, для которых у него не было названий - существ из самых темных глубин кошмара - убивающих, калечащих, пожирающих. Он видел, как их направляли, контролировали во время их резни.

И он увидел мужчин - и женщин, - которые противостояли волне резни и тьмы. Он наблюдал за ними, узнавал железную решимость и необузданное мужество, которые удерживали их на ногах перед лицом этой лавины ужаса, когда простое здравомыслие, должно быть, взывало к ним бежать, спасая свои жизни. Некоторые из них казались окутанными сверкающими коронами голубого света, похожими на какую-то молнию. Другие были просто мужчинами и женщинами, без света, без особой ауры. Только мужчины и женщины, которые не могли позволить Тьме восторжествовать без сопротивления. Которые должны были столкнуться с этим лицом к лицу.

И которые погибали, сражаясь с этим.

Он видел все это, и только гораздо позже он понял, что то, что, казалось, заняло несколько часов в то время, не могло длиться более нескольких минут.

А потом, так же внезапно, как и началось, все закончилось. Образы исчезли, и он обнаружил, что смотрит в горящие диким огнем глаза Венсита из Рума.

- Это моя война, артиллерийский сержант Хоутон, - сказал волшебник очень, очень тихо. - И это война, на которую мой друг отправляется совсем один.

II

- Я думаю о том, как что-то новое добавляется в горшок, - сказал Базел Бахнаксон своему коню.

За исключением, конечно, того, что великолепный чалый жеребец под его седлом не был конем. На самом деле Уолшарно, сын Матигана и Йортандро, был сотойским скакуном, намного крупнее любой простой "лошади" и таким же умным, как любая из человеческих рас. И, подобно градани с лисьими ушами в седле, защитником бога войны Томанака.

<И какому же внезапному гениальному порыву мы обязаны этим конкретным наблюдением?> - спросил мягкий голос глубоко в мозгу Базела.

- Тот факт, что мы видим, как к ним присоединяется еще одна целая партия отпечатков копыт, - ответил он, махнув рукой на след из вытоптанной травы, неуклонно ведущий на юго-восток от небольшого возвышения, на котором они остановились. К нему только что присоединилась вторая тропа, идущая под углом с запада.

<Ах, это.>

- Да, это, - сардонически согласился Базел.

<Ну, может быть, их будет достаточно, чтобы они мешали друг другу>, - предположил Уолшарно.

- И если ты хочешь в это поверить, то у меня есть кое-что на Вурдалачьей пустоши, что я мог бы отдать тебе по дешевке.

<Я никогда не говорил, что думал, будто это произойдет именно так. Я просто указал, что это возможно.>

- Да, так ты и сделал. И что касается принятия желаемого за действительное, то, на мой взгляд, это не менее вероятно, чем решение короля-императора о принятии меня в качестве своего наследника.

Уолшарно подул через ноздри, качая головой с лошадиным весельем, и Базел усмехнулся. Не то чтобы кто-то из них действительно находил ситуацию такой уж забавной. Защитникам Томанака редко выпадали легкие испытания, но это становилось все более неприятным по мере того, как они продвигались вперед, и Базел расслабился в седле, размышляя о том, насколько простым все казалось вначале.

Это началось как немного большее, чем неопознанный рейдерский отряд, нападавший на стада и небольшие деревни вдоль южной границы королевства Сотойи. Первым предположением всех было то, что за это ответственны рейдеры, которые правили королевством Речных разбойников в верховьях озера Сторм. Но они заявили о своей невиновности, и - в данном случае - они действительно говорили правду. Томанак был богом справедливости, а также богом войны, и никто не мог успешно лгать, когда один из его защитников напрямую призывал его силу.

Если бы это действительно были Речные разбойники, ситуация была бы прямолинейной и относительно простой. Бандиты слишком хорошо знали градани, и, как и все остальные в северо-западной Норфрессе, они были достаточно хорошо знакомы с репутацией Базела, чтобы очень внимательно выслушать его предположение о том, что их нынешняя деятельность может быть... неразумной. К сожалению, в конце концов, это были не они, что подняло интересный вопрос о том, кто именно несет ответственность и почему.

Набеги на сотойи всегда были делом с высоким риском, даже когда под рукой не было защитника Томанака. Кавалерия сотойи была самой смертоносной легкой кавалерией в Норфрессе, а всадники ветра - верхом на таких скакунах, как Уолшарно, - были самой ужасающей тяжелой кавалерией, которую когда-либо видел мир. Рейдеры продемонстрировали сверхъестественное мастерство в выборе моментов и целей, а затем исчезали прежде, чем могла отреагировать даже кавалерия сотойи, но никто не мог продолжать это вечно. Рано или поздно им бы не повезло, а людям, которым не повезло против кавалерии сотойи, действительно очень не повезло.

Даже если оставить это в стороне, оставался вопрос о том, что именно рейдеры вообще делали со своей добычей. Если Речные разбойники здесь ни при чем, тогда кто платил им за награбленное и где они им распоряжались? Обширные холмистые просторы Норфрессы к востоку от королевства Сотойи и империи Копья все еще были заселены лишь частично. Границы Копейщиков медленно, но неуклонно продвигались на восток, но сотни лиг лугов и лесов все еще были почти необитаемы. Несколько отважных групп поселенцев образовали на дикой местности города и деревни, россыпь независимых баронств и карманных королевств, но это было все, и никто из них, вероятно, не смог бы заплатить за украденные товары. Если уж на то пошло, районы, в которых они жили, и так были достаточно опасны. Никто из них, вероятно, не был настолько глуп, чтобы усугубить ситуацию, вызвав гнев сотойи, расправлявшимися с любым, кто напал на них.

Но если налетчики не отправляли свою добычу на юг через разбойничьи речные порты Крелик и Палан, и если они не продавали ее в одно из этих восточных поселений, тогда что они с ней делали?

- Мне это немного не нравится, - сказал Базел вслух, и Уолшарно снова вскинул голову, и на этот раз не в шутку.

<За последние несколько лет было слишком много подобных ударов>, - мрачно согласился жеребец. <И в этом есть что-то от Тьмы.>

- Да, это так. - Тон Базела был таким же мрачным, как и у его компаньона. - Я думаю, что Он не зря отправил не менее четырех своих защитников на Равнину Ветров без всякой причины.

<Он не "посылал" всех нас>, - указал Уолшарно. <Некоторые из нас родились на Равнине Ветров.>

- Да, ты родился, - признал Базел. - И все же, на мой взгляд, я не очень доволен тем, какой большой интерес Темные проявляют к сотойи и моему собственному народу. Если уж на то пошло, сам Он тоже не очень-то этому рад. И если судить по количеству защитников, которых Он направил таким образом, то у меня есть ноющее подозрение, что впереди еще худшее.

< Похоже, Боги Тьмы особенно обеспокоены отношениями, которые твой отец наладил с сотойи>, - сказал Уолшарно. < И с моим народом тоже, если уж на то пошло.>

- И почему это может быть, как ты думаешь? - иронично спросил Базел.