Собака по имени Шурик

Шурик такого наворотил в сарае! Он разломал, разрушил, разбил, уронил, перевернул всё, что находилось в досягаемости цепи! Шурик не мог совладать с тем, что его гордого, свободолюбивого, верного и, наконец, влюблённого пса, лишили всего того, что у него есть! Он добился своего! Каким-то образом, с помощью акробатических этюдов, он умудрился подсунуть нижнюю челюсть под ошейник, и перегрызть его уже не являлось проблемой. На этом Шурик, конечно, не остановился! Ведь он только лишь освободился от страшной цепи. Свобода ещё не принадлежала ему! Тогда Шурик решил выбраться из сарая под землёй: он сделал подкоп под дверью! Пола в пристройке не было, его роль исполняла уже давно утоптанная земля, сверху покрытая угольным шлаком, и Шурику не составило особых проблем сделать в ней туннель под дверью, но и труда это не малого стоило…

Далее перед ним преград не было, и Шурик, вернув свою свободу, устремился вперёд к возлюбленной!

Когда мама, придя кормить поросят, увидела картину произошедшего, то последняя капля терпения упала наземь, с брызгами разлетевшись во все стороны! После этого у папы уже не оставалось выбора кроме как выполнить просьбу мамы и увезти куда-нибудь Шурика…

Глава XII. Возвращение!

Однажды познавший любовные чары

готов на любые изгибы судьбы!..

С того времени, как Шурика не стало в нашей семье, прошло около пяти месяцев. Папа собрался на рыбалку. Естественно, он взял с собой Женю, а меня всё ещё не брали, к тому же была поздняя осень, и довольно холодно, а на рыбалку они ездили всегда исключительно с ночёвкой. Это была уже одна из последних рыбалок летней ловли. Отправились они на ту же речку – Пижму, что и ездили раньше. Обычно они ездили через деревню Павлово, их дорога шла вниз нашего поселка, а затем уходила вправо. В этот раз они поехали через деревню Обухово, дорога на которую уходила вверх нашего посёлка, а затем влево и, получается, что шла параллельно Павловской. Обе дороги через деревни доходят до Пижмы, но расстояние между параллелями около 10 км.

Когда они проезжали мимо деревни Шарыгино, которая где-то на половине пути между посёлком и рекой, то Женя вдалеке разглядел собаку, это был Шурик! Брат прямо на ходу из машины пытался позвать его, но Шурик был слишком далеко и усилия брата были тщетны…

Отец пытался переубедить его, что это был не Шурик, а другая собака, что если бы это был Шурик, то непременно бы откликнулся, но мой брат был уверен в том, что видел. Всю рыбалку он думал только об одном…

Когда они приехали домой, он всё рассказал мне, и тут мы уже «насели» на родителей как могли! Прежняя их версия была, что Шурик сорвался с цепи и вместе с возлюбленной убежал из дома из-за того, что его посадили на цепь. Мы, конечно, верили в это, но у нас не укладывалось в головах, как он мог нас покинуть?! Ведь он нас так любил, и мы его! Ещё сомнения добавлял тот факт, что в посёлке его нигде не было видно, а его возлюбленную мы встречали неоднократно. Сапожница бегала в одиночестве. Тогда мы уже не знали, на что подумать. Были мысли, что Шурика застрелили местные охотники, ведь он был без ошейника, а такие одиночные случаи всё же имели место быть! Мы ни на секунду не забывали о нашем друге! Всё время ждали, что вот сейчас раскроется дверь в нашу квартиру, и он войдет… каждый раз замирало сердце, когда кто-нибудь из соседей хлопал дверью в подъезде…

На этот раз сомнений, что здесь что-то не чисто, уже не было, и родителям пришлось нам всё рассказать. Рассказать, что после тех неприятностей папа, как бы ему не хотелось этого делать, увез Шурика в ту самую деревню, в которой его видел мой брат. Что высадил его на ферме и быстро уехал, что Шурик не мог догнать хозяина, как бы ни хотел, а чтобы Шурка не нашёл обратно путь, то вёз его так, что он не мог видеть дорогу.

Позволю себе сделать небольшое отступление, попробовать передать, как при этом чувствовал себя Шурик и его хозяин.

Папа рассказывал, как трудно ему далось поймать Шурика и посадить в машину. Но это он рассказывал о физических трудностях, однако душевные переживания его были немалые! Он никогда не рассказывает того, что у него на душе, что терзает его изнутри, он всегда всё держит в себе, такой уж он человек. Здесь же папе пришлось поймать, посадить в машину и увезти на произвол судьбы того маленького неотёсанного щеночка, которого он подобрал у своего гаража, приютил, дал ему новую жизнь, новый дом, новую семью, новых друзей. Который теперь служил и безоговорочно хранил верность своему хозяину, радовал и удивлял его… того щенка, которого папа так любил, воспитывал, обучал, брал с собой на рыбалку и вообще на природу! Я знаю, что душа у папы разрывалась на части, особенно когда ему пришлось оставить своего верного друга и уехать…

Шурик не понимал, что происходит, когда хозяин сажал его в машину и вёз, не давая смотреть на дорогу. Шурик, естественно, просто не хотел никуда ехать, ему было не до рыбалки, не до другого занятия! У него на уме была только любовь, но он глубоко в душе догадывался о происходящем, тем более накануне он провинился, за что оказался на цепи и сейчас явно чувствовал вину за то, что наделал много плохого в сарае, и ему пока не было никакого наказания…

Когда хозяин высадил его на незнакомой ферме, в незнакомой местности, Шурик не верил происходящему и не хотел верить, но в итоге всё понял…

И каково было его душевное терзание!!! Когда он одновременно потерял и дом, и семью, и друзей, и хозяина, а главное для него было то, что он потерял свою любовь…

Без сомнения, он был в отчаянии! Я даже не хочу представлять, что он делал, как себя вёл, о чём думал. Мне тяжело даже подумать об этом. Но я благодарен за то, что он совладал с этой болью и остался жив!

Итак, единственное прощение для наших родителей было в том, что как можно раньше мы едем в Шарыгино и забираем Шурика домой! Так и было решено. На следующий день в воскресенье мы в полном составе на нашем «Москвиче» отправились за Шуриком. Погода была… поздняя осень, грязь, сырость, слякоть, да к тому же с утра выпал первый снег. В посёлке это особо не проявлялось, так как везде был асфальт, но что было в Шарыгино?! В деревне, в которой ни одна дорога не была покрыта асфальтом, да ещё и после снега, который, естественно, таял, но ещё оставался лежать, был ужас! Проехать, конечно, мы смогли. Как только мы въехали в деревню, сразу направились в её конец к фермам. Долго искать Шурика не пришлось. Мы все вышли из машины, невдалеке, в небольшой кучке собак, мы узнали Шурика и сразу начали звать его. Шурик узнал наши голоса и мгновенно со скоростью молнии ринулся к нам. Его хвост в тот же миг из опущенного превратился в калачик, и Шурик стал быстро им вилять. Шурик, несомненно, верил и знал, что мы обязательно в один прекрасный момент вернёмся и заберём его! Наверно поэтому он всё это время никуда не убегал из данной деревни. Давно осознав вину, верно нас ждал! Шурику уже не так важна была его возлюбленная, уже был не сезон для данного рода занятий, насколько была важна его семья, друзья, дом, всё то, что он потерял.

Не знаю почему, но именно на меня была направлена вся его радость от долгожданной встречи. С той же скоростью, с которой он к нам бежал, ни насколько не замедлившись, Шурик прыгнул на меня, мгновенно повалив меня с ног прямо в мерзкую осеннюю дорожную грязь и принялся лобзать! Я был самым маленьким, а Шурик уже был максимального своего роста, и когда он вставал на задние лапы, то был выше меня, и ему не составило труда сбить меня с ног от радости. Сам он тоже был покрыт этой грязью примерно на одну треть, так как довольно давно уже скитался, да и частенько дрался с другими собаками. После того как он выказал радость встречи со мной, измазав и изваляв меня в грязи, он ринулся прыгать на всех остальных членов семьи. Их, естественно, ему уже не под силу было уронить, но измазал в грязи изрядно. Всем было абсолютно всё равно на эту грязь! Все были безмерно рады встрече! И мама уже довольно соскучилась по Шуре, она, несомненно, его любила так же сильно как мы, но он чаще приносил ей неприятности, и в прошлый раз она просто не видела другого выхода из ситуации.

После долгих приветствий, все покрытые грязью, но счастливые, мы собрались ехать домой. Как только мы открыли заднюю дверь «Москвича», Шурик мгновенно, без всякой боязни, не дожидаясь нас, заскочил на заднее сиденье! Как вы уже знаете, машины были одни из злейших его врагов, и даже наша не была исключением! Вот как Шурик был рад тому, что он возвращается домой! Конечно, сиденье он тоже успел испачкать, мы были не особо чище, но всё-таки, чтобы не испачкать то, что ещё было чистым, Шурика ссадили на коврик между передними и задним сидениями. Мы с братом ехали вместе с Шуркой на заднем сидении. По дороге мы оба обнимали Шурку, а он, не зная как ещё можно выказать нам свою радость и любовь, прижав уши, и с печальным, но счастливым взглядом, то к брату, то ко мне на колено, прижимаясь подбородком, клал голову и устремлял свой взгляд на объект признательности.

Таким образом, Шурик вернулся в свой дом, к своей семье и стал снова радовать, удивлять, ну и иногда огорчать нас. Закончить данную главу мне хочется цитатой из одного из лучших, на мой взгляд, произведений «Сын Казана» Джеймса Оливера Кервуда: «Величина счастья во многих случаях зависит от глубины страданий. Тяжёлые переживания и неудачи сами по себе могут служить шкалой для определения счастья в будущем…»

Глава XIII. Школа

На дворе был всё тот же 97 год. Весной этого года мне исполнилось 6 лет, этот праздник Шурик отмечал вместе с нами, а осенью первого сентября я полноправно пошёл в свой первый класс, но при этом моём празднике, к сожалению, Шурика уже не было, он был в «изгнании». Когда он «возвратился» в нашу семью, для него было новым, что теперь родители по утрам будят нас обоих с Женей, и мы оба уходим в школу.

Раньше родители будили тихонько одного Женю. Так как я не ходил в детский сад. Шурик почти каждое утро ходил с братом в школу, то есть провожал его до школы и прибегал обратно.

Первый класс у нас в посёлке проходил в здании детского сада и примерно в детсадовском распорядке, чтобы легче адаптироваться к школе после садика. Средняя и младшая школы находились в противоположной стороне от детского сада, а Женя учился уже в средней школе. Поэтому середину пути мы проходили вместе, а потом расходились в противоположные стороны. Так как Шурик теперь выходил с нами обоими, то на середине пути у нас начиналась «битва» за Шурика, за то, с кем он пойдёт дальше. Мы лишь состязались, кто перезовёт Шурика к себе, а Шурик сам выбирал с кем идти. У нас для Шурика был своеобразный зов свистом. Мотив был одинаковый, но свистели мы по-разному. Брат при свисте брал мелодию низко, и у него получалось что-то вроде: «Ши-шу, ши-шу, ши-ши-ши». У меня не получалось свистеть так низко, а получался простой свист, но с той же мелодией, что-то вроде: «Фи-фу, фи-фу, фю-фю-фю». Такой свист, естественно, придумал Женя ещё тогда, когда гулял с Шариком без меня. Я лишь пытался подражать ему. Шурику был приятней и родней свист Жени, да и дружили они дольше, и в школу он с ним раньше уже бегал. Наверное, именно поэтому Шурик чаще провожал до школы его. Шурику всё же было тяжело выбирать между нами, и иногда он провожал меня, для меня это были счастливые дни.

Хорошо, что наша делёжка продолжалось относительно недолго. На следующий учебный год во второй класс я уже пошёл в младшую школу, которая находится рядом со средней. Шурику больше не требовалось разрываться между нами, он провожал нас обоих в его и наше удовольствие.

Также Шурик встречал нас после школы. Если он в это время находился на улице и где-нибудь около дома, то стоило кому-нибудь из нас подозвать его нашим свистом, как Шурка мгновенно прибегал и, виляя хвостом, начинал напрыгивать, выказывая свою радость встречи. Даже когда его не звали, а просто кто-нибудь из нас показывался из-за дальнего угла дома, то он узнавал и так же точно встречал.

Кстати, с этим особым свистом, пока я был маленький, связывал очень многое. Я искренне верил, что в любой точке нашего посёлка, если бы со мной что-либо случилось, то стоило мне позвать нашим свистом Шурика, как он сразу же прибежит ко мне на помощь! Когда я гулял с друзьями во дворе или где-то не особо далеко от него, то я звал таким способом Шурика, и он почти всегда прибегал! Даже было такое, что Шурик, находясь дома, слышал мой свист и, не раздумывая, распахивал двери и выбегал!

Появилось у Шурика ещё одно умение. Это было ему в удовольствие, а родителям в помощь. Так как ему не составляло труда открывать двери, то он с таким же успехом открывал дверь и в нашу с братом комнату. Любил он больше всего открывать её тогда, когда мы ещё спали, а родители уже бодрствовали. Поначалу он просто распахивал дверь и будил нас. После этих попыток нас разбудить его ругали, и он стал следить, когда нас будят родители, чтобы идти в школу.

У собак свои часы и работают они лучше любых швейцарских. Со временем Шурик понял, что нас будят каждый день в одно и то же время, и он стал делать это сам. Как подходило время, он распахивал дверь в нашу комнату и по очереди будил нас, тыкая носом в лицо. За что получал теперь уже похвалу родителей. Он стал исполнять роль нашего будильника ежедневно. По выходным он замечал, что в то время, как нас надо было будить, родители ещё спят. Шурка пытался в непонимании разбудить их, но его прогоняли. Пытался разбудить нас, и мы тоже его прогоняли. Ему оставалось лежать и ждать, когда кто-нибудь встанет. Позднее он заметил эту периодичность и уже никому не досаждал. Терпеливо лежал и ждал, пока не встанут родители. Как только родители вставали, Шурик, виляя хвостом, встречал их и после распахивал дверь в нашу комнату. Будил нас, и мы чаще всего тоже вставали. Бывали выходные, когда все спали дольше чем обычно, и Шурику не хватало терпения. Он распахивал дверь в спальню родителей, дверь с громким ударом стукала о деревянную накладку перед плинтусом и этим будила иногда даже нас с братом! Шурик был согласен с тем, чтобы его обругали, лишь бы уже проснулись и встали.

Глава XIV. Фото и праздники

Какие праздники сейчас обходятся без фотографий?! Сейчас уже трудно вспомнить, когда фотография не была частью нашей жизни. В наше время огромное количество людей не могут прожить дня, чтобы не сделать хотя бы один снимок. Мало кто уже вспомнит то время, когда появились первые доступные каждой семье цветные фотоаппараты, в простонародье называемые – «мыльницы», когда снимки делались чаще всего по праздникам или чтобы снять какой-нибудь важный момент. Если кто вспомнит, то остановите себя на мысли, какой ценностью обладал каждый снимок. Дорожили каждой фотографией, так как число фотографий было ограничено, а часто покупать плёнку было дорого. Сейчас лишь редкое фото обладает ценностью, так как каждую секунду в мире появляется и удаляется немереное количество фотографий. Я не оспариваю положительную сторону такой доступности, но это лишь пополняет мировую свалку зачастую ненужной информацией, не говоря уже о видеосъёмке. Как по мне, так невесома ценность того, что не имеет ограничений, а по-настоящему ценно лишь то, что отделено от общей бесконечности…

Шурик жил как раз в тот период, когда каждая фотография в нашей семье была практически на вес золота. Лишь в конце своей жизни Шурик застал цифровую фотографию в том периоде, когда ещё не привыкли постоянно фотографироваться, а продолжали делать фото лишь в нужный для того момент. Поэтому оригиналы каждой фотографии Шурика, сканы которых представлены в повести, единственные в своём роде и обладают необычайной ценностью для меня и моей семьи. Негативы не сохранились, а отсканированное фото уже не то.

В нашей семье первый фотоаппарат появился незадолго до «изгнания» Шурика. Не помню число и месяц, но точно помню, что была весна 97 года. Это было настоящее чудо! Мы могли фотографировать сами, и частым объектом нашего внимания, конечно, был Шурик. Помню как будто сейчас, какой шок был у Шурика после первой фотографии. Мы с братом сели в зале на пол к стене смежной с родительской спальней, так что свет из окна падал прямо на нас. Шурика мы усадили между нами и оба обняли его.

Фото получилось, но какая была у Шурика реакция после вспышки! Как известно, все животные боятся ярких вспышек света. Но для нас это ещё было тайной. После вспышки, со скоростью этой же вспышки Шурик оказался на своём коврике под порогом и никак не уходил со своего места по нашему зову. Мы смеялись над его поведением, для нас это было забавно. Мы уже отчаялись «уговорить» его снова сфотографироваться, мама убрала специально поставленный цветок с трельяжа, я уже успел залезть на диван. Но брат не переставал звать Шурика, чтобы отдельно с ним сфотографироваться. В итоге Шурик подчинился. Он опустил хвост, поджал уши и на полусогнутых лапах с печально виноватым взглядом потихоньку начал «выползать». Он чувствовал страх, ему не хотелось снова видеть страшную вспышку, он догадывался, что мы зовём его снова сфотографировать, сделать вспышку, но и чувствовал вину, что не подчиняется своим хозяевам, и через не хочу всё равно шёл к нам. А мы смеялись над ним, над его поведением, мы не понимали его страха, ведь ничего страшного в этом нет! Но момент его подкрадывания мама захотела запечатлеть и снова сфотографировала! Шурик испугался, но уже не так как в первый раз, он почти смог преодолеть свой страх! Он видел, что мы это делаем с радостью, не боимся вспышки и знал, что мы не хотим причинить ему вреда! После этого раза он не стал так сильно бояться вспышки, всё же фотографирование доставляло ему, мягко говоря, неудобство.

Люди фотографируются по настроению. Так же и Шурик! Первый раз, чтобы сфотографировать Шурика во время команды «СЛУЖИТЬ!», нам с братом пришлось стоять на спинке дивана, держа в руке кусочек колбаски над Шуриком, а он ради лакомства принял нужную нам стойку, и мама его сфотографировала, чтобы нас не было видно. После Шурик получил «награду» и убежал на место. Через время Шурка стал относиться к фото равнодушно и часто даже позировал для фотографии. Веселились мы – веселился он и свободно с нами фотографировался.

Я специально эту главу решил написать после «возвращения» Шурика, так как по рассказу время приближается к Новому 1998 году. Именно перед этим Новым годом в нашем посёлке стали продавать различные новогодние петарды и «фейерверки». Это было новшество как для нас, так и для Шурика. Конечно, на то время это было роскошью, даже самая маленькая петарда стоила денег и не малых. Так как именно в 97 году произошла деноминация, и рубль обрёл вес. Для сравнения, как я помню, самая дешёвая петарда, которая сейчас не стоит и 10 копеек, стоила 1 рубль 20 копеек, а киндер сюрприз стоил 2 рубля 40 копеек, а сейчас он стоит около 50 рублей…

Когда у нас получалось выпросить у родителей хоть одну петарду, то только при одном условии, что они будут лежать до Нового года, и взорвать мы их сможем тогда же. Как же нам приходилось тренировать силу воли… но мы всё равно тайком одну да взрывали до праздника.

Перейдем непосредственно к Новому году и Шурику. До боя курантов Нового 1998 года мы как всегда просидели за праздничным столом. После мы всей семьёй собрались и вышли на улицу перед домом «запускать фейерверки». Это было для нас что-то совершенно новое и необычное, тем более когда эти «фейерверки» месяц лежат у тебя под рукой, и ты ничего не можешь с ними сделать! Мы уже сами искрились от желания быстрее их поджечь! Первой мы хлопнули самую простую петарду. Рядом с домом хлопок получился довольно сильный, больше из-за эха. Мы немного испугались, но, не успев осознать испуг, уже от хохота буквально лежали на снегу. Потому что как только раздался хлопок, мы услышали два новых, но не от петард, а от дверей подъезда! Мы едва успели разглядеть, как Шурик вбежал в подъезд, а двери в подъезд, как уже говорилось, открывались на себя, и Шурику необходимо было подковыривать их сначала лапами, а уж потом просовывать нос, голову и всё остальное… а тут они так хлопнули, что можно подумать, будто Шурик распахнул двери руками! Нашли мы его уже в квартире с поджатым хвостом и ушами. Так появился в его жизни ещё один страх. Впоследствии от которого, если Шурка находился далеко от дома, то инстинктивно, поджав хвост и уши, со скоростью истребителя просто убегал подальше от очага взрыва. Мы ещё вернёмся к теме хлопков в своё время.

Почти все, у кого были дети, точно так же закупались «фейерверками» и в Новогоднюю ночь выходили из домов, чтобы их истратить. А ещё позднее, когда петарды стали доступнее, как только их начинали продавать, а это было где-то за месяц до праздника, то взрывы и хлопки стояли по всему посёлку примерно месяц до Нового года и некоторое время после. Так что приближение Нового года для Шурика превращалось в сущий ад…

Но была и для Шурика положительная сторона праздника – застолье. На столе появлялись продукты и блюда, которые мы не могли себе позволить в обыденные дни как сейчас. Тогда это была одна из составляющих ценности праздника. И Шурик разделял её с нами. Ему всегда доставалась часть вкусностей от каждого из нас: по кусочку колбаски и сыра, по паре домашних пельмешков, кусочки хлеба, пропитанные чем-нибудь ароматным…

Шурик никогда не просил сам, он просто сидел или лежал с печальным взглядом рядом с кем-нибудь из нас. Зато нам всё время хотелось угостить чем-нибудь Шурку и порадоваться, как он выполнит команду «СЛУЖИТЬ!». Ещё больше нам нравилось набрасывать угощения. Когда Шурке что-нибудь давали понюхать, потом говорили «СЛУЖИТЬ!» и набрасывали угощение, то Шурка прямо из стойки входил в траекторию полёта угощения и хватал его налету!

Особый праздник живота у Шурика, да и у нас, был тогда, когда приезжал в гости дядя Вася из Новосибирска. Он накупал дорогущих продуктов и устраивал у нас дома шикарное застолье. Для Шурика это был настоящий пир! Дяде Васе безмерно нравилось, как Шурик «служит» и ловит лакомства! Он один за другим набрасывал Шурику кусочки колбасы и сыра, пельмени, другие интересные ему лакомства и искренне радовался, как Шурик их ловит!

Глава XV. Снежная скульптура

Как-то в один из зимних выходных выпал снег и была оттепель. Погода благоволила для дворовых игр. Сначала мы вдоволь настроили снежных засад на детской площадке в нашем дворе и поиграли в снежки, прячась каждый в своей засаде. Затем решили слепить снеговиков. Но захотелось слепить что-то необычное и устроить нечто вроде соревнований: у кого красивее и правдоподобнее получится скульптура. Нас было трое. Парни решили слепить любимых динозавров из очень популярного тогда мультсериала «Земля до начала времён». Мне тоже очень хотелось слепить динозавра, но пришла мысль слепить Шурика! И тут о выборе уже не могло быть речи.

Расположились на площадке так, чтобы никто не мог видеть, кто из нас что лепит. Когда скульптуры были почти закончены, чтобы добавить последние штрихи, мы сбегали до кочегарки, что была неподалёку от нашего двора, набрать угольков. Прикрепили угольки в необходимые места для выразительности скульптур. Тут я немного перестарался…

После завершения начали втроём ходить оценивать скульптуры. Честно скажу, скульптуры получились очень реалистичными, а моя чересчур, так как я решил изваять Шурика в мельчайших подробностях и в позе, которую он принимал по команде «СЛУЖИТЬ!». И конечно, сделал скульптуру Шурика, обращённой к дороге вдоль нашего дома и, соответственно, к окнам нашей квартиры. А один из угольков я прикрепил в то место, которое показывало, что Шурик – самец! Когда парни увидели мою скульптуру, их разразил почти истерический смех! Мне тоже стало жутко смешно, так как до этого момента я особо не думал, а работал над естественностью. Одна из соседок в этот момент шла мимо, заговорила с нами, похвалила и, сдержано посмеявшись, ушла. Но тут мы услышали, как моя мама кричит в форточку, чтобы я пришёл домой.

Я бегом поднялся домой, где меня уже ждала мама. Она видела «готового Шурика», за что тоже похвалила меня, он ей очень понравился, но серьёзным тоном попросила меня убрать «лишний» уголёк с подробностями о половой предрасположенности Шурика, пока ещё кто-нибудь не увидел. Помню, что я немного расстроился и слегка не понимал, почему нужно убрать. Но вышел и на глазах у парней сделал скульптуру Шурика бесполой. После чего мы ещё сильнее посмеялись и пошли дальше пытаться выявить лучшую скульптуру.

Глава XVI. Картошка

Не только людям свойственно делать выводы и учиться на своих ошибках. Шурик сделал необходимые выводы и второй раз на одни и те же грядки уже не наступит! После того случая в огороде возле нашего дома Шурик сильно изменился в этом смысле. Да, кстати, с Сапожницей он продолжал дружить в подходящее для того время, но делал теперь он это не так безбашенно, не с такой страстью как раньше, а более сдержанно, более взросло. Он так же продолжал каждую осень, весну и непогоду приносить домой грязь, оставляя за собой «горячие» следы в подъезде и квартире. Так же от него по всей квартире была шерсть. Так же часто расстраивал нашу маму, но это всё было таким обыденным и простым, неизбежным до постоянности, что мы просто привыкли к этому всему и относились как к коммунальным платежам, нужно в определённые дни платить, чтобы дальше жить счастливо. Но Шурик настолько изменился в отношении огородов! Он осознал все свои ошибки, которые в состоянии исправить и больше никогда не совершать! Никто из нашей семьи не помнит, чтобы Шурик после «возвращения» наступил хоть на одну грядку в огороде за всю его дальнейшую жизнь в нашей семье. Когда кто-то из нашей семьи, чаще из родителей, находился в огороде, а Шурик прибегал и созерцал работу, то он бегал строго по бороздам. Он делал это так чётко, так элегантно, так красиво, что будто говорил нам: «Смотрите, я понял свои ошибки, я понял, что сделал не так, простите меня, я больше никогда так не оступлюсь!». И так себя он вёл не только в нашем огороде, но и в любом, в котором по какой-либо причине оказывался.

Ещё один из приятных моментов – это поездка всей семьёй на посадку и копку картошки. В этом случае под словами «всей семьёй» нужно понимать не только четверо нас и Шурика, но ещё и нашу бабушку. Так как она, несомненно, тоже являлась частью нашей семьи, только жила отдельно от нас. Она жила в доме, расположения которого мы касались в главе «Новый дом». В этом доме до моего рождения жили папа с мамой и с Женей, а я уже родился в квартире, где потом жил Шурик, где и сейчас проживают мои родители, в этой квартире до обмена жила бабушка.

Хочется несколько строк отвести именно для моей искренне горячо любимой бабушки, бабушки Ии. Её звали именно так – Ия. Это не было сокращённым именем, это было полное имя, которое дали ей после рождения и которое было записано в её паспорте. Бабушка Ия сыграла огромную роль в моей жизни, в частности в моём воспитании. С уверенностью могу предположить, что не только в моей жизни, но и в жизни всей нашей семьи, да и не только семьи, так как у неё было немало друзей, и я не помню никого, кто не любил бы нашу бабушку. Она была исключительно добрым человеком и при этом в меру строгим.

До войны она закончила всего четыре класса школы, но при этом жизнь её научила так, что она была безмерно мудра в своих словах и решениях. Со школьных лет во время войны она таскала на своей ещё детской спине тяжеленные мешки с зерном! Это, конечно, сказалось на дальнейшем её здоровье, бабушка его изрядно потрепала, и если бы не такая сильная отдача труду, то она, наверное, прожила бы дольше. Но именно эта отдача труду закалила её характер так, что она всегда знала как жить, учила нас и никогда не останавливалась перед какими-либо жизненными трудностями. Она была очень экономна, у неё всегда были деньги, но лишний раз она не могла позволить себе съесть кусочек хлеба, не тратила ни одной лишней копеечки, каждая была на счету! Она умела жить как никто другой! Учила так жить нас, но родители не могли так жить, потому что у них были мы с братом. А наши потребности были безграничны, тем более шли 90-е и рынок стремительно расширялся. И бабушка, не жалея ни одной копеечки, которую жалела для себя, всё время искренне помогала нам всем чем могла.

Бабушка Ия очень любила трудиться, если этот труд был оправдан. Она с детства мне повторяла, чтобы я в школе на физкультуре или трудах не выкладывался на 100%, что на такой труд не стоит тратить такие силы, чтобы я поберёг их для другого труда, труда на благо себя, на благо семьи. Но как часто мы прислушиваемся к советам старших?! Мы же всегда считаем себя достаточно умными, чтобы этого не делать! Вот и я не слушал бабушку. Вообще она очень любила учить, передавать свой накопленный жизненный опыт. Мы часто обижали бабушку из-за этого, обижала мама, которая является её дочкой, обижал наш папа, обижали мы с братом. Обижали мы все её тем, что не слушали, когда она нас учила, пыталась навязать то, как надо что-то делать. Мы все считали себя умными, думали, что и так умеем, что не надо нас учить! Тем самым часто повышали голос на неё, вроде: «Ну, мам! Хватит нас учить, у нас своя семья, мы сами знаем как нам лучше!» или: «Ну, ба-буш! Мы и так это умеем (это знаем), не учи нас!». Единственный, кто с ней почти не спорил, был наш папа, как я помню, может раз или два это и имело место быть, но обычно он просто молчал, пусть может и не слушал, но и не возражал! Ох, как же мы были глупы!.. мы не понимали! Мы вечно бросались с бабушкой в спор, вместо того чтобы иной раз просто выслушать её жизненный совет и тем самым сделать ей приятно…

Мама раньше часто кричала на бабушку из-за таких советов, была молода и не понимала их значение. Сейчас она так же точно, даже, наверное, больше раздаёт такие советы мне и Жене, и мы так же точно, не побоюсь этого слова, «бросаемся» на неё: «Мам, ну не учи нас жить, мы и так всё знаем, всё понимаем!». И порой доводим её до слез своей твёрдолобостью, вместо того, чтобы просто выслушать её и этим сделать приятно! Наши родители тоже всегда тратили, да и будут тратить почти все силы и средства на нас с братом, лишь бы нам было хорошо, не надеясь получить от нас обратного.

Говорю за себя, что я очень любил свою бабушку, люблю своих родителей и ценю каждое их слово и поступок! Сейчас я понимаю, что советы бабушки были хоть и не всегда нужные, но всегда правильные, и мы вели себя неверно. Понимаю, что мама всегда права, она всегда старается как лучше для нас, а в итоге зачастую получает укол в сердце…

Советы мамы не могут быть неправильные, просто мы можем их не понимать, но от этого не должны страдать наши мамы. Прошу, слушайте своих бабушек и мам, что бы они вам ни говорили, просто слушайте!

Вернёмся «на картошку». Мы легко вшестером помещались в «Москвич», чтобы доехать до дачи. Мы её так называли. На самом деле это был старый дом, где раньше жила наша прабабушка, ну и наша недавно упомянутая бабушка Ия. Он стоял в деревне Малый Яснур, что около 6 км от нашего посёлка. Сейчас от этого дома, да и от этой деревни мало что осталось, и картошку мы там уже не сажаем. Раньше рядом с тем домом был земельный участок около 8 соток, на котором мы каждую весну и осень всей семьёй дружно работали. Работали исключительно все! Кто как мог! Под словом «все» я подразумеваю и Шурика, который тоже с нами работал. На посадке он не особо помогал, но вот что касалось копки, то он был ас! Шурик видел, что мы выкапываем из земли что-то и был рад нам помочь. Шурик стремительно принимался за копку и так трудолюбиво рыл землю, что земля летела из-под него! Он с такой скоростью работал передними лапами, что сквозь задние летели куски земли. Причём он сам стремился помогать нам. Таким образом он лапами, чуть ли не быстрее чем мы лопатой, добирался до картошки и переставал копать. Начинал искать дальше и снова выкапывал картошку! Шурик сам понимал, где она зарыта, а мне кажется, он и думал, что она была зарыта, так как видел, что весной мы сами клали её в землю. Мы с большим удовольствием наблюдали за его работой. И пусть он поцарапает пару картошин, главное – что он искренне помогает нам! Да не так много он и выкапывал картошки, он быстро переключался на другие запахи, доходившие до его носа из-под земли. Они завораживали его, и Шурик начинал охоту! Он метался по полю, понимая, что мы не ругаем его за это, и как только он нападал на след, он ещё стремительнее начинал копать! Охотился он на мышей. Их было довольно много на поле, и это ему доставляло огромное удовольствие! Да и нам в пользу. Он часто разорял мышиные гнёзда, и редкая мышь могла убежать от этого ярого охотника, когда он заставлял её покинуть нору! Шурик, выпрыгивая по-лисьи, ловил мышей. Мы наблюдали, как он с распущенным хвостом скачками передвигается по полю, пока не прижмёт мышку передними лапами и не завиляет от радости «калачиком». Затем он снова отпускал мышку и снова таким образом догонял её, ему хотелось играть, и ему приносила уйму удовольствия игра в «догонялки». Шурик и нам доставлял немало удовольствия своей игрой, охотой и своим поведением в целом.

Каждая посадка и копка картошки для нас всех была удовольствием. Нам почти никогда не было скучно. Мы всегда с радостью ехали в ту старую деревню. Всегда с удовольствием проводили там время. Всегда уезжали радостные и довольные проделанной работой. Сажали картошку очень быстро, что толком не успевали устать. Когда копали, брат каждый раз разводил костёр рядом с полем, брал свежую картошку, и мы пекли её, тем самым получая ещё большее удовольствие. Сидели всей семьёй на траве, ели обжигающую свежую печёную картошку, наслаждались деревенскими пейзажами, забывали любую усталость…

Как бы я хотел снова насладиться этим процессом и в том же составе. Снова увидеть, как радостный Шурик помогает копать картошку, как он по-лисьи забавно прыгает по полю, играя с мышкой. Услышать, как бабушка нас учит правильно держать вилы, копнуть картошку, перевернуть пласт, но уже молча выслушать её и сделать так, как она говорит…

Глава XVII. Кеша

Есть у меня ещё бабушка по отцовской линии – бабушка Маня, как мы все её зовём. 25 октября 2015 года ей исполнился 91 год. Старый закаленный трудом человек. Она так же играла и играет большую роль в моей жизни…

Моя мама была единственным ребёнком у бабушки Ии, а отец был седьмым из восьми детей. Поэтому почти вся моя родня по линии именно бабушки Мани. Она дала начало огромной семье, что уже немереная заслуга. От восьми детей у бабушки Мани сейчас (на начало 2016 г.), что с трудом удаётся сосчитать, 16 внуков 25 правнуков и уже одна праправнучка. Самое почётное то, что она их всех знает, помнит и любит, несмотря на то, что они живут в разных уголках России!

Бабушка Маня живёт в деревне Ахманово, что примерно в 11 км от нашего посёлка. Мы с братом и другие её внуки каждое лето приезжали к ней погостить. Иногда гостили почти всё лето. Так что бывало всякое. Есть много интересных, весёлых и грустных моментов, которые только и ждут, чтобы их рассказали, но сейчас речь идет не об этом.

В жизни Шурика я не помню, чтобы она играла особую роль, так как бабушка Маня не любит домашних животных. Но в этой деревне на другой улице жили две её дочки – близняшки. Мои тётя Тома (которая и сейчас там живёт) и тётя Аня. У тёти Томы три дочки и один сын, а у тети Ани одна дочка. Я гостил у них обеих, но дочки были уже взрослые и покинули свои гнёздышки, а сын был только у тёти Томы, поэтому я чаще гостил у тёти Томы, она всегда принимала меня как своего и почти не разделяла нас со своим сыном – Сашей. Я любил гостить и у тёти Ани, но она рано умерла из-за проблем с сердцем. У тёти Ани не было сына, и она с дядей Мишей (её мужем) обращались со мной как с родным сыном. Это было видно из каждого их поступка.

Бабушка Ия жила одна. Она знала, что у тёти Томы недавно окотилась кошка, и просила Петю привезти от неё котёнка. Вскоре папа привёз бабушке Ие кошечку, которую она назвала Муркой. Я вряд ли смогу описать, как бабушка заботилась о Мурке, но поверьте на слово, забота её к Мурке была безгранична, это была её первая и единственная кошка в жизни за исключением Муркиных котят. Мурка косвенно была первой кошкой и в моей жизни. Она не была особенной кошкой, обычная как все, но у Мурки была небольшая особенность – она рождала всегда только одного котёнка.

16 июня 1999 года у Мурки родился первый котёнок – Кеша, который стал новым членом нашей семьи. Это был маленький тёмный комочек с белыми кончиками лапок и грудкой. Ещё не был понятен его окрас, но уже было видно какой он красивый. Прошло чуть меньше двух недель, как на его маленькой качающейся головке вместо двух полосок появились два крошечных сизых глазика. В нём родилось новое чувство познания, за которым сразу последовал бескрайний мир. Вначале этим миром была коробка, в которой его родила Мурка. Немного погодя он набрался достаточно сил, чтобы переплюхнуться через невысокий край коробки, за которым перед Кешей открылся до этого невиданный простор. Кеша окунулся в него на весь короткий период, пока его не забрал Женя и не принёс к нам домой.

В один вечер брат прибежал домой с Кешей. Кеша был ещё настолько мал, что едва мог передвигаться, качаясь из стороны в сторону. Мама отругала Женю за то, что он притащил Кешу слишком рано, но время было уже по́зднее, и она не отправила его обратно. Однако все были рады видеть Кешу в нашем доме. Котёнок ещё ничего не ел кроме материнского молока, ему от силы было около трёх недель, и мы испугались, что он не сможет есть самостоятельно. Налили Кеше в блюдечко молока и тыкнули в него носиком. Вопреки всем нашим опасениям Кеша почти сразу научился лакать. Ну как лакать?! Самостоятельно тыкаться носиком в молоко и потом слизывать его остатки язычком с носика. Со временем Кеша научился есть как следует, и первая проблема была позади.

Следующая проблема была, как воспримет Шурик присутствие в нашей семье Кеши. Есть всем известный фразеологизм – «как кошка с собакой». Каждый знает, что он означает. Дальнейший мой рассказ либо опровергает это правило, либо является исключением из него, что подтверждает данное правило. Мы знаем, как Шурик относился к кошкам, но он никогда ещё в своей жизни не сталкивался с котёнком, да ещё с таким маленьким.

Шурик был дома, когда брат пришёл с Кешей на руках. Шурик сразу почуял знакомый запах, начал искать глазами кошку, он чувствовал, что запах вошёл не через открытые форточки, а через двери. Шурик чуял, что запах идёт от Жени, дверь уже была закрыта, но запах становился всё сильнее. Тогда Шурик понял, что кошка должна быть у брата, он начал подвизгивать и лаять, прыгая передними лапами на Женю. Шурик c таким же поведением проводил брата до зала, в котором сидели мы. После того как Женя посадил Кешу на спинку дивана, Шурик мгновенно запрыгнул на диван, думая, что брат посадил туда кошку. Папа столкнул Шурика с дивана, и только тогда Шурик разглядел, кого брат положил. Внимание всех, в том числе и Шурика, было вокруг маленького комочка шерсти. Шурик был в недоумении, что это за чудо! Он почуял запах, который исходил от клубка шерсти и догадался, кто перед ним. Он раньше видел этот комок, когда забегал к бабушке в дом, но он не догадывался, что комок живой и что это детеныш Мурки. Он видел его в коробке, когда тот спал и был ещё меньше чем сейчас. Именно из-за того любопытства ему после досталось по носу когтями от Мурки, но он даже не понимал за что. Теперь Шурке всё стало ясно.

Сейчас Шурик понимал, что запах идёт не от кошки, а всего лишь от её маленького котёночка. Он сменил своё поведение, и желание прогнать врага из дома сменилось на желание познакомиться с новым членом нашей семьи, подружиться с ним и вместе поиграть. В Шурке ещё не угасла жажда игры, он был полон энергии и только и хотел, что играть с нами. Первое время мы смиряли Шуркино рвение к Кеше, так как он уже большой пёс, а Кеша ещё мал и хрупок, как тончайшая деталь из хрусталя. Когда Кеша немного окреп и стал уверенно стоять на своих маленьких лапках, мы стали потихоньку, удерживая, подпускать Шурика к Кеше. Но Шурка, бывало, при игре забывался и случайно причинял Кеше боль, тогда нам приходилось их разнимать.

Поначалу мы боялись оставлять Шурика с Кешей дома наедине. Приходилось закрывать Кешу в какой-нибудь комнате от Шурика. Шурик умел открывать двери, а у нас не было запирающихся межкомнатных дверей, что было небольшой проблемой. Но решение её не составило никакого труда.

Как вы помните, Шурик перегрыз свой первый ошейник, когда вырывался на свободу. Этот ошейник уже не подлежал восстановлению. Когда он «вернулся» в нашу семью, ему необходим был новый ошейник. Помню, у папы было два старых коричневых кожаных ремня. Один из этих крепких ремней стал новым ошейником Шурика. Папа снял мерку с Шурика, обрезал ремень, и у Шурика появился новый ошейник! Настоящий кожаный ошейник, который даже если Шурик захочет перегрызть, то вряд ли у него это получится.

Шурика как-то пробовали приучить к поводку, что было тщетно, поэтому кольцо для поводка не требовалось. За дверью в зал висел тот самый поводок, к которому пытались его приучить. Этот поводок играл воспитательную роль для Шурика. Так как Шурка знал, что значит этот поводок, то он, скажем так, не любил его. Как только Шурик видел поводок, то сразу распускал свой хвост, прижимал уши, делал виноватый и в ту же очередь, как бы это ни было парадоксально, невинный взгляд и был готов сделать что угодно, лишь бы его не прицепили на поводок. Иногда даже пытался рычать на поводок, как на чужого. Естественно, мы этим пользовались, и стоило Шурику провиниться, как кто-нибудь из нас, чаще его хозяин, брал этот поводок в руки, и Шурик мгновенно чувствовал свою вину и становился «шёлковым». Ручка поводка была из плотной брезентовой ткани. Сам поводок состоял из витых из стальной проволоки звеньев, что делало его почти неразрывным. На конце этой цепочки был карабин. Ручку этого поводка папа складывал вдвое и зажимал в дверь в зал, дверь закрывалась так плотно, что мне самому удавалось открыть её только с сильного толчка. Цепочку поводка наматывали на ручку двери с той стороны, где оставался Шурик. Это было достаточно сильное оружие для Шурика. Он не переносил на дух вид поводка, и отвращение от поводка пересиливало его желание игры с Кешей. Позже прознав, как Шурику ненавистен поводок, мы просто вешали его на закрытую дверь, и этого было достаточно. Того времени, пока Шурик не привык к поводку и не перестал обращать на него внимания, хватило Кеше, чтобы достаточно подрасти и не вызывать у нас опасения.

Кеша уверенно бегал, прыгал, скакал по всей мебели и квартире. Он стремительно рос и развивался. Его окрас стал чётким вроде тигриного, как у рыжих котов, только из серо-синих, черных полос и белых участков. Летом часть чёрных полос выгорала на солнце и приобретала карий пигмент, а кончики некоторых волос местами придавали шерсти почти рыжий пигмент поверх основного окраса. На груди у Кеши, как и у Шурика, был беленький галстук, но он больше был похож на треугольник белой рубашки, видневшейся из-под серого пиджака. На двух передних и задней левой лапках были надеты аккуратненькие белые тапочки, а на задней правой лапке – белый сапожок. Лапка с сапожком, как в шутку говорила мама, чуть-чуть не получилась. Хвостик у Кеши был пропорционально телу немного короче, чем у других кошек, что добавляло ему изящества. Теперь мы уже не боялись за Кешу с Шуриком, когда они оставались дома хозяйничать.

Во вторую Кешину зиму он начал «гулять». Мы постоянно выходили на улицу звать его домой, обходили весь двор кис-киская и крича Кешу, но он никак не приходил на наш зов. В итоге Кеша умудрился обморозить себе ушки и подушечки лап. Лапки восстановились, но ушки покрылись огромными волдырями! Мы не знали, чем ему помочь! Волдыри лопнули, а ушки поочередно отсохли и отпали! В итоге у него осталось по пол ушка, что стало ещё одной отличительной чертой.