Кальдур Живой Доспех III

К её жару и испарине добавился неприятный сухой кашель. Кальдур смотрел на неё безразлично — от увидённого внизу его словно выжгло. Не было никакой разницы почему она заболела, ведь весь месяц она ходила по лезвию, чудом было, что её тело сдало только сейчас. Её доспех в порядке, и она зашагает к Вратам самой последней из их четвёрки, если, конечно, возьмёт под контроль свою ярость и перестанет рисковать.

Он не хотел думать об этом. Распухший язык, пересохшее горло и растрескавшиеся до крови губы сделали его раздражительным и полным мыслей, которые ему не нравились. Ему хотелось снова бежать на край мира и спрятаться от всех, чтобы его не трогали и не искали, чтобы о нём не думали и не вспоминали, чтобы он снова стал никем. Человеком, который никому и ничего не должен, и у которого просто нет ничего и никого за душой, и которому не станет больно.

Никогда.

Великая Госпожа, почему Ты не сделала свои проклятые доспехи из воды? Он бы сейчас отдал правую руку только бы оказаться один на один рядом с вшивой вонючей лужей и напился бы из неё воды, как будто бы это была величественная Явор. Весенняя, холодная и освежающая.

Он вздрогнул и отвернулся. Спрятал доспех, чтобы снова остаться в темноте и ничего не видеть. Отсел подальше, и какое-то время провёл, сцепив руки и обняв колени. Попробовал даже подремать, но сон не шёл. Тело больше не подрагивало от боли, нервов и перенапряжения, стало чуждым и неприятным, словно ему и не принадлежало.

— Нужно как-то выбираться отсюда, — кинул он проснувшемуся Дукану, снова поднявшемуся наверх.

— Как-то? — хрипло вздохнул тот. — Я думал вы нас вытащите, чёртовы Избранные.

— Я бы вас телепортировала, — подала голос Розари из своего угла, и тут же закашлялась. — Но мне что-то… что-то очень… слабо мне.

— Отдыхай, сестра. Тебе нужно восстановить силы, — буркнул Кальдур и снова повернулся к Дукану. — Что там снаружи?

— Если бы я знал. Ничего не слышно. Они не пробовали копать или разгребать завалы, если ты про это. Либо укрепились снаружи и не знают, что их миссия уже завершена, либо уже спускаются, подальше от этого проклятого места. Я бы на их месте спускался бы подальше отсюда в любом случае. Нечего ловить.

Кальдур мрачно кивнул ему, забыв, что старик не может видеть в темноте. Розари притихла, вновь провалилась в сон. Дукан молчал долго, проверял, так ли это.

— Пацан, — шепнул он. — Мне жаль.

Кальдур не ответил ему, старик ещё выждал и продолжил.

— Думаю, девочка уже не придёт в себя. Я уже такое видел... ну... когда так получают по башке. Не думаю, что ей больно или что-то в этом роде. Но она ни на что не реагирует. Она уже… неживая… понимаешь? И мы не можем её так оставить. Это неправильно. Ты был там, в бою. И я был. Ты знаешь, как мы должны поступить. Она наш боевой товарищ. Проливала за нас кровь и подставляла своё тело. Нам нужно отправить её к Вратам коротким путём. Понимаешь, что я говорю тебе, Кальдур?

Кальдур не ответил. Повисла тишина, и в этой тишине Розари не смогла сдержать всхлип. Её сотрясли рыдания, вперемешку с кашлем, она отвернулась к стене. Она всё слышала.

Дукан тихо чертыхнулся и сполз по лестнице вниз, то ли обессилив, то ли потерявшись от нахлынувшего стыда или бессилия. Кальдур поднялся, как мог распрямился под раскуроченным потолком из обломков, разорвал темноту слепящий вспышкой, под протестующие трески Колосса, и стиснул стальными пальцами камни.

— Что ты делаешь, пацан?! — испугался Дукан.

— Выход, — отрезал Кальдур.

***

Первые часы он работал размеренно и сосредоточено, стараясь делать всё грамотно, рассчитывать силы и не создавать себе дурной работы. Так его учил дядя.

Он выбрал для работы пространство, где ещё стояли три покосившееся балки и держали над собой часть свода. Спокойно дробил камни под углом около сорока пяти градусов, следил, чтобы нависшая над ними глыба не провалилась разом, и относил горстями в дальний угол их убежища. Он заполнялся достаточно быстро, Кальдура это немного напрягло, но умом он понимал, что с их убежище не только становиться уже, но и расширяется к выходу, с каждым его движением.

Монотонная работа, требующая внимания, и состоящая из нескольких последовательных операций украла всё его внимание, за что он был благодарен. Дукан нервничал первое время, шипел и сыпал ругательствами, просил его не подвергать их опасности обвала, потом ворчал и умолял хотя бы не пылить, чтобы они не задохнулись. Но Кальдур его совсем не слушал. Просто делал своё дело, как будто в мире больше ничего и не осталось.

Приятная усталость достаточно быстро сменилась усталостью неприятной. Кальдур снова почувствовал, как устал и вымотан, покрылся потом и терпел болезненные и быстрые сокращения своего сердца. Но не останавливался. Просто не мог.

Темнота, что окружала его, была более чем приятной, в сравнении с темнотой внутри, от которой он так старался убежать.

***

Его тело больше не стонало и не кричало о том, что вот-вот откажет. Просто стало холодным и плохо гнулось. Работа выжгла из него все мысли. Крошить камни, возвращаться, заполнять ненужное пространство, снова лезть вверх. Прошли ещё часы, прежде чем через плотные слои каменных стен и потолка стал пробиваться свет.

Он почти закончил, когда увидел, что один из камней справа от него двинулся, повернулся к нему и уставился неморгающим взглядом. Погребённый великан был совсем рядом от них, запертый в обломках, и Кальдур едва не откопал его вместе с выходом.

— Хорошо тебе, ублюдок? — поприветствовал его Кальдур. — Нравиться тебе в земле? Вот и оставайся там навсегда. Пощади тебя Госпожа, если выберешься и предстанешь предо мной в этот день.

Глаз чудовища не дёрнулся, не моргнул, просто продолжал следить за тем, что делает Кальдур.

***

Свет в щелях между камнями мягко угас.

День сменился на спокойную и почти безоблачную ночь. Он пробил дыру в последних камнях, уже не сдерживаясь, расширил её ладонями до нужного размера, покачнулся и замер. Грунт под его ногами ощутимо пополз вниз, дав ему пережить несколько секунд страха за тех, кто остался внизу, но остановился, обдав стоящего позади Дукана градом камней и пыли. Дукан ответил градом ругательств и проклятий.

Кальдур устало выдохнул, выбрался из руин Храма, спрятал доспех и осел на колени. Площадка перед ним была пустой, если не учитывать ошмётки и щупальца туши монодона на скале выше, которые терзал и мотал в стороны царивший там ветер. Кальдур обернулся и посмотрел вниз безразлично и не восхищаясь, сотворённым туннелем в несколько метров, помог выбрался Дукану, которого не держали ноги.

— Ушли, — констатировал Дукан, дыша полной грудью и прищуриваясь даже от света звёзд.

— Ушли, — вяло согласился Кальдур. Дукан ткнул его в бок и вымучено улыбнулся.

— Я бы придумал тебе хорошую кличку про гнома или землеройку, но что-то я слишком устал. Сгоняешь ещё за водой, парень? Нам бы попить. Не то, чтобы я бы так обнаглел, просто не думаю, что смогу дойти. Никогда ещё не чувствовал себя таким слабым.

Кальдур кивнул ему, окинул взором открывающийся вид на гор, которые вдруг показался ему спокойным и совсем не страшным, тяжёло поднялся на ноги, зачем-то несколько раз отряхнулся и побрёл прочь. Ободрал себе руки и колени об острые грани кучи камней, прыгнул с почти отвесного обломка вниз, ноги не послушались и подогнулись, он расстелился внизу, сбив дыхание и почти не среагировав на очередной приступ боли. Поднялся, покачиваясь, пошёл вперёд, добрел до соседнего строения и опёрся на его стену.

Понял, что у него нет фляги, и он понятия не имеет, где его вещи, и как он вообще собрался принести воду. Это сильно озадачило его пустую и тяжёлую голову. Он снова оглядел площадку перед Храмом и уцелевшие купола. И понял, что его смутило. Тел нигде не было. А ведь в схватке погибло не мало людей. Пока Кальдур сражался внутри Храма, Розари выполнила своё обещание, выбралась наружу и прикончила бледных. А может и ещё кого прихватила. Темники никак не могли спустить тела вниз с этой горы. Это было бы безумием и чистым самоубийством.

Он нашёл тела недалеко от соседнего купола, за которым они справляли нужду. Их сложили аккуратно, в коридоре между стеной и скалой, с руками, скрещенными на груди, и прикрыв собственными же плащами. Количество тел надолго погрузило его в прострацию, зачем-то он пытался считать их и всё время сбивался.

И до него вдруг дошло. Не важно, сколько тел перед ним. Важно, что тёмные не потащили с горы всю их амуницию. Он освободил несколько искалеченных тел от материи, нащупал в их поясах, сумках и за пазухой несколько мехов, обнял их руками и побрёл в сторону подъёма.

***

— Не пей много. Нельзя после такой жажды.

Предостережение Дукана выглядело издевательством. Но в этом предостережении была память о Хизран, которая остановила Кальдура, пускай хоть и на секунду. Он пытался выжать из снега, который был набит в меха, хотя бы ещё одну обжигающе-ледяную каплю. Посмотрел на старика, как на идиота, с ненавистью и досадой, ещё потискал кожу фляги и поймал языком живительную влагу. Какой-то настойчивый голос внутри него просил начать набивать рот этим снегом, чтобы процесс был побыстрее, но каждый раз, когда Кальдур представлял себе эту картину, в его голове всегда возникал образ Хизран, стоящей на этом самом снегу и смотрящей на него с осуждением.

— Чёрт, думал сил не хватит спуститься, — пожаловался он Дукану. — Было бы смешно замёрзнуть наверху с кучей этих сраных мехов подмышкой.

— Не замёрз же, — устало буркнул старик. — Я тебя понимаю. Настолько устал, что даже твоё нытьё меня уже не раздражает. Знаешь какая мысль во мне гуляет? М? Что мы тут купались недавно и это было, Мрак меня раздери, приятнее, чем половина опыта моих романтических похождений. Нам бы снова окунуться. А может и попить... тёпленькой...

— Чёрт, а ты прав, старик, — встрепенулся Кальдур. — Воды Оточ могут поправить дело. Ну-ка поднимай свою исхудавшую задницу.

***

Розари они вытащили вдвоём. Она держалась в сознании, пускай и с трудом. Её знобило, она была слаба, и старалась не смотреть на них. Поразительно, что она исхудала ещё больше, её кости буквально резали пальцы Кальдура, казались острыми даже через одежду и кожу.

Анижу он вынес на руках, отказавшись от помощи Дукана, которая бы только усложнила транспортировку из самых глубин Храма. Уложил её рядом с проделанной дырой, подложил руку под голову, намазал на губы немного влаги, немного по лбу и щекам.

Все смотрели на неё.

Она не приходила в себя. Пока Кальдур нёс её, одно из её век приоткрылось, явив почти бездонный расширенный зрачок, который ни на что не реагировал. Кальдур вздохнул, опустился рядом, прикрыл её глаза ладонью, мягко поднял её на руки и понёс.

Издалека бассейн с Водой Оточ показался ему пустым, и он едва не рухнул без чувств от этого видения.

Воду забрали остатки отряда темных, которых они перебить не успели. Кальдур на секунду отвлёкся, пожелал им, чтобы поперёк встала в их горе. И поблагодарил за то, что они не догадались испортить то, что осталось, бросив туда труп. Опустил Анижу на бортик, подложил под голову свёрнутую тряпку, предложенную Дуканом и встал. Дукан вернулся за Розари и помог доковылять ей, опираясь на себя. Опустил её на землю, и все они застыли рядом с Анижей.

— М-да, — произнёс старик, глядя на неё. — Бедная девочка. Ей бы жить ещё и жить.

— Заткнись, Дукан, — прошептал Кальдур.

— Да, парень, — ответил он с проступившей твердостью. — Злись на меня, вот он я. На себя не нужно. Ты бы всё равно ничего не смог сделать, не смог бы её переубедить и заставить осесть где-то подальше отсюда. Слишком уж она была крепкой. Как доспех.

— Ты чего несёшь, ублюдок, — хрипло отозвалась Розари. — Она живая же... дышит... как можно?..

— Не надолго, — тихо ответил Дукан, подняв тяжёлый взгляд на Кальдура.

Кальдур закатил глаза, поднял их к безмятежному звёздному небу и горным вершинам, шумно и болезненно выдохнул.

— Что он несёт, Кальдур? — голос Розари стал тоненьким и ломающимся. — Что он удумал?.. Этот ублюдок... Сейчас я немного прийду в себя и поправлю всё... Как ты меня поправил тогда, в пещере... только дайте мне минутку.

— Не поправишь, — ответил Дукан за Кальдура. — Пацан уже пытался. Вы не всесильные. Как и Госпожа. У всего есть свой предел.

— Да завали ты... пасть свою поганую... пёс...

— Нужно отпустить девочку к Вратам, Розари, — голос Дукана дрогнул. — Розари, она мне тоже как доча стала. Я понимаю... Но просто должны... Для неё...

— Нет... — жалобно попросила Розари, её глаза наполнились слезами и испугом.

— Ты иди с Розари, парень. Я тут всё сделаю. Как нужно сделаю. Побуду с ней. Вам тут быть не надо. И видеть не надо. Уходи, парень. Дуйте отсюда. Ну.

Дукан вынул из ножен за поясом короткий нож, его лезвие блеснуло в свете звёзды.

— Только не так, — вдруг твёрдо ответил Кальдур. Комок тошноты подкатил ему к горлу. — Слишком много ей доставили боли порезы.

Дрожащая от страха Розари выглядела жалко и невыносимо. Прижав руки к груди, она поднялась и всхлипывая встала между Дуканом и Анижей. Вздрогнула и разревелась ещё больше, когда он шагнул вперёд. Старик заключил её в объятия, она попыталась отстраниться, но быстро сдалась и изошлась в рыданиях.

Кальдур тяжёло выдохнул. Ему уже давно не хватало воздуха. Он подошёл ближе, кинул на Дукана тяжёлый взгляд, чтобы тот сильнее держал Розари, когда та начнёт вырываться.

Опустился рядом с Анижей, аккуратно поднял её, придерживая голову и понёс её к центру бассейна. Замер там в нерешительности на какое-то время, посмотрел на Дукана, обнимающего Розари и сжимающего нож. Выдохнул и опустил Анижу в воду, которая в центре бассейна теперь едва-евда доходила ему до пояса. Совершенно расслабленная она застыла, покачиваясь на поверхности, словно речной цветок. Он провёл ладонью по её щеке, смочил водой её растрескавшиеся губы, нагнулся над ней, поцеловал в лоб, снова провёл рукой по её щеке, не в силах насмотреться, сдвинул руку к её горлу.

— Всё хорошо, родная. Я здесь. Я с тобой. Прости нас. Прости.

И опустил её под воду.

Он отвёл глаза и молился. Сразу обо всём. Чтобы она была живой. Чтобы не умерла. Чтобы её вообще тут никогда не было. Чтобы она приняла его совет и осталась тогда в Лукате, устроилась в монастырь, закончила жизнь там или встретила мужа. Чтобы никто и никогда не причинял ей вреда. Чтобы она никогда не шла за ним. Чтобы они вообще не встречались. Чтобы её тут вообще не было. Просил, чтобы ей не больно, чтобы она ничего не почувствовала, чтобы не винила себя и его. И чтобы он забыл её лицо. Скорее забыл её лицо.

Розари ревёла и орала, Дукан держал её крепко, застыл словно статуя, не в силах отвести взгляд и сразу же проклиная себя за то, что это виденье будет стоять перед его глазами до самой последней секунды в этом мире.

Лицо Анижи под водой было умиротворённым и расслабленным. Она не мучилась. Нечему было бороться за жизнь или страдать. Лишь несколько раз вздрогнула её тело, когда она вдохнула жидкость. Последние пузырьки воздуха покинули её ноздри и поверхность воды успокоилась. Кальдур не знал, когда нужно будет отпустить руку, не мог отпустить. Стоял и смотрел на неё.

Холодный гнев провернулся у Кульдура где-то под рёбрами, крест в спине изогнулся до боли, словно хотел вырваться на ружу. Затрещал, охладел, сам вырвал из-под его кожи жидкий металл наружу, и сформировал вокруг его руки стальную перчатку, голубой свёт от которой всё разгорался. Кальдур проклял Колосса, который вторгся в столь ужасный момент и решил проявить себя. Кальдур задохнулся от мысли, что Колосс пытается помочь ему закончить это скверное дело, что сейчас лицо Аниже будет сломано под его мощью и что он бассейн станет красным от крови.

Воды Оточ блеснули голубым, и от центра бассейна на долю секунды блеснул узор едва различимых ниточек молний. От воды пошёл пар, она вмиг стала ледяной. Кальдур услышал в своей груди треск и странное чувство утраты и пустоты, словно дыра внутри. Перчатка, сформированная вокруг его руки, вдруг не просто потеряла форму, а буквально испарилась, перестала существовать.

Ему стало дурно, но заставил своё тело стоять ровно.

Поверхность воды пошла бликами и не сразу успокоилась.

Глаза Анижи испуганно раскрылись, она вырвалась из-под воды и вцепилась когтями в его руку, отчаянно потянулась вверх. Вынырнула и зашлась кашлем, выплевывала остатки воды из лёгких, смотря на него с ужасом и непониманием.

— Анижа, — прошептал он и разревелся.

Виденье 26. Идеальная клетка

Анижа посмотрела на свою ладонь и свежий неприятный шрам с воспалением по краям, оставшийся от пореза. Согнула руку. Нахмурилась. Поморщилась и застыла. Вода струйками стекала с её волос, потрёпанной и пропитанной кровью одежды. Она несколько раз моргнула, задумчиво посмотрела на воду, провела здоровой рукой по её поверхности, протёрла глаза и смерила Кальдура странным взглядом.

Кальдур не дышал и боялся заговорить, он ждал, что виденье окажется только видением, развеется и не оставит после себя ничего.

— Кто ты? — спросила она холодным и не своим голосом.

Ему ещё больше перешибло дыхание, не понимая что происходит, он переглянулся с озадаченным Дуканом, поискал глазами поддержки у отвернувшейся и всё ещё всхлипывающей Розари. Анижа расплылась в вымученной улыбке.

— Да шучу я, клубень, шучу. Всё как в тумане. И голова болит. Лица у вас такие будто умер кто-то. Что случилось-то? Ничего не понимаю, — спросила она, пытаясь скрыть слабость в голосе.

— Ты пострадала, дочка, — ответил ей Дукан дрогнувшим голосом. — Но сила Госпожи исцелила тебя.

Она кинула на него озадаченный взгляд стала выглядеть ещё более потерянной. Поморщилась, нахмурилась, провела рукой по голове, задержав пальцы на виске и затылке.

— И ничего… — протянула она, сделала паузу и с надеждой посмотрела на Кальдура — Только голова побаливает. Мы дошли? Что это за место?

— Что ты помнишь? — выдавил из себя оню

— Мы шли в гору и было холодно. Я думала, что умру, — задумчиво протянула она. — А потом… ничего. Темнота.

— Мы дошли, Анижа. Это место, где был Храм Солнца. Ты сейчас стоишь в Водах Оточ. Сама нам рассказывала о них.

— Да? — её глаза округлились ещё больше, она осмотрелась и снова с недоверием провела по поверхности воды.

— Как себя чувствуешь?

— В голове шумит. Руки ноги на месте. Могу говорить. Сойдёт, наверное.

— Помоги ей выбраться, парень. И дай пару минут прийти в себя, — строго попросил Дукан.

Кальдур подчинился. Вывел Анижу, помог подняться, снял с себя рубашку, надел на неё и огляделся в поисках того, из чего бы они могли собрать костёр. Дукан мягко повернул Розари и показал ей, что происходит. Та перестала шмыгать носом, утёрла глаза и не могла отвести их от Анижи, которая всё ещё озадачено оглядывалась и прохаживалась рядом с бассейном. Дукан махнул Кальдуру головой, приглашая пойти за собой.

— Розари присмотрит за ней.

— Хорошо, — Кальдур догнал старика. — Нужно собрать костёр.