Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Сочинения - Иван Саввич Никитин на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Человеком прогрессивных убеждений был и Второв. Он, видимо, стремился расширить кругозор Никитина. Известно, например, что Второв знакомил его с литературой о декабристах.[11]

Он содействовал обращению Никитина к темам и материалу окружающей действительности. Во второвском кружке шла своеобразная борьба за Никитина. А. П. Нордштейн с нескрываемым раздражением сетовал на то, что Никитин плохо поддается «благонамеренным» влияниям и что повинен в этом Второв.

Но если Придорогин и Второв, судя по всему, оказывали благотворное воздействие на Никитина, то такие участники второвского кружка, как Де-Пуле и Нордштейн, стремились заразить поэта консервативными, охранительными идеями. О реакционной сущности общественно-политических взглядов Де-Пуле достаточно красноречиво свидетельствует хотя бы написанная им в начале 60-х годов прокламация,[12] в которой он повторяет все грязные, клеветнические инсинуации о русских революционерах.

Аналогичную общественную позицию по сути дела занимал и Нордштейн, толкавший Никитина на путь восхваления самодержавия. Он пытался приобщить поэта к числу ревнителей «чистой поэзии» и всячески стремился внушить ему отрицательное отношение к некрасовскому направлению.[13]

Противоречивые воздействия, которые испытывал Никитин, отразились и в его поэзии. В начале 1854 года Никитин пишет «Моление о чаше» — стихотворение религиозно-патетическое, представляющее собой переложение евангельских мотивов. В стихотворениях «Сладость молитвы», «С. В. Чистяковой» поэт говорит о религии как утешительнице в страдании и горе. Произведения подобного рода снискали Никитину популярность у воронежского губернатора и его окружения.

Насколько противоречивы были убеждения Никитина в этот период, можно судить по его стихотворениям, посвященным войне 1853—1856 годов. Мотивы искреннего патриотического воодушевления уживались в них с шовинистическими, глубоко чуждыми прогрессивной русской литературе. Добролюбов к этим стихам отнесся отрицательно. В конкретных условиях русской действительности такая оценка была вполне объяснимой. Но наряду с теми тенденциями, которые Добролюбов порицал, в них было и живое, искреннее чувство любви к родной земле, чувство гордости ее мужеством, убеждение в непобедимой силе русского народа.

В период сближения Никитина со второвским кружком обозначился поворот в творчестве поэта к темам окружающей действительности. В поэзии Никитина появляются черты своеобразного этнографизма — зарисовок колоритных и специфических особенностей быта. Так, в стихотворении «Купец на пчельнике» Никитин тщательно выписывает внешние детали быта и облика своих персонажей. Вот портрет «пчелинца». «Рубашка на нем из крученой холстины, а ноги в онучах и в новых лаптях». Характерна сценка: «пчелинец» беседует со сватами, пришедшими к нему:

Пред ними, на белой разостланной тряпке Ведро деревянное с квасом стоит, Желтеется мед в неокрашенной чашке И черного хлеба краюха лежит... и т. д.

Это стихотворение Никитин снабжает примечаниями, которые подчеркивают этнографическую достоверность всех деталей изображенного им быта.

В ряду произведений, щедро оснащенных этнографическими описаниями быта, народных верований, обычаев, стоит стихотворение «Неудачная присуха», повествующее о безуспешной попытке молодого парня приворожить возлюбленную. К ним можно отнести и стихотворение «Ночлег извозчиков».

Никитин создает и ряд произведений, которые по своему жанру могут быть названы идиллиями. Это стихотворения о благостной, умиротворяющей природе и о таких же чистых, простых и мудрых людях. Наиболее примечательны из произведений такого рода «Вечер после дождя», «Лесник и его внук», «Подле реки одиноко стою я под тенью ракиты...», «Буря». Образ природы как друга и наставника, фигурировавший в самых ранних произведениях Никитина, здесь представлен в новых своих качествах и проявлениях; человек слит с природой, растворяется в ней и обретает в ней новую силу.

Однако наиболее ярко самостоятельная поэтическая мысль Никитина проявлялась в тех стихотворениях, которые затрагивали темы народной жизни, темы социальных противоречий. Примечательно в этой связи широко известное его стихотворение «Жена ямщика» — простой и трагический рассказ о гибели ямщика, о горе его семьи, брошенной на произвол судьбы и обреченной на нищету и голод. Не менее значительно одно из прекрасных по художественной выразительности стихотворений Никитина «Бурлак» — повесть о том, как крестьянин потерял жену и сына, как это выбило его из привычной колеи и как он, чтобы не погибнуть, не опуститься нравственно, уходит в бурлаки. Это стихотворение замечательно во многих отношениях, и прежде всего тем, что в нем Никитин, впервые, пожалуй, в русской литературе, показал бурлаков; замечательно оно и тем, что в бурлацком быте Никитин увидел поэзию: стремление к свободе, молодецкую удаль и душевный размах.

В жизни бурлаков Никитин подчеркивает не столько страдания и подневольный труд, сколько свободную, широкую и вольную деятельность, и не уныние звучит в этом стихотворении, а мотивы удали и силы. Позднее Некрасов в стихах, посвященных бурлакам, пойдет дальше и выразит гневный протест против горестной участи порабощенного народа.

Демократические симпатии в творчестве поэта приобретают все более отчетливую направленность. В стихотворении «Три встречи» поэт заговорил о трагической участи падшей женщины. Эту тему затронул в гениальном своем создании Некрасов («Еду ли ночью по улице темной...»). И примечательно, что Никитин прямо раскрывает причины падения своей героини. Это пороки общественного устройства: бедность и нищета, разорение, смерть отца.

Та же социальная тема разработана и в стихотворении «Рассказ крестьянки». Гибель мужа, нужда, голод, беспомощное состояние одинокой женщины — таковы обстоятельства, вынудившие ее выйти замуж за нелюбимого человека. Теме народного горя посвящено и стихотворение «Уличная встреча». И если Никитин еще не поднимается здесь до осознания более общих причин социального неустройства, то не подлежит сомнению, что в середине 50-х годов им был создан ряд прекрасных стихотворений, проникнутых подлинно демократическим духом.

Таким образом, поэзия Никитина первой половины 50-х годов отмечена противоречивыми чертами. Ей свойственны, с одной стороны, религиозные, консервативные и идиллические тенденции, с другой — в ней все сильнее начинают звучать некрасовские мотивы, мотивы демократические и социальные.

4

Эти противоречивые тенденции нашли свое отражение в первом сборнике стихотворений Никитина, который был выпущен в 1856 году.

Известно, что сборник встретил отрицательный отзыв Н. Г. Чернышевского в «Современнике». Отметив некоторую поэтическую выучку Никитина, критик увидел главный изъян его поэзии в отсутствии самобытности и в игнорировании жизненного материала, который давала поэту окружающая действительность.

Чем был вызван этот резкий приговор? Разумеется, немалую роль сыграло то, что реакционные литературные круги стремились выдать Никитина за главного выразителя народных интересов и народных чаяний. В конкретных литературных условиях 50-х годов это можно было понять как попытку противопоставить живописную народность Никитина революционной поэзии Некрасова.

Самобытным народным поэтом величал Никитина Кукольник. Чуть ли не единственным преемником Кольцова изображал его Нордштейн. В предисловии к сборнику 1856 года Д. Н. Толстой утверждал, что поэзия Никитина сосредоточивает в себе все элементы народного духа. И характерно, что определяющей чертой поэзии Никитина Д. Н. Толстой считал отсутствие в ней следов ♦байроновского отчаяния». В устах Д. Н. Толстого это означало, что Никитин чужд революционной страсти и энергии. Чернышевский в своей рецензии прямо полемизирует с этой апологетической линией.

Следует учесть немаловажное обстоятельство, крайне существенное для понимания тона и направленности рецензии Чернышевского. Сборник 1856 года давал о Никитине неполное и даже одностороннее представление. Те новые тенденции в его творческой деятельности, которые могли бы импонировать Чернышевскому, были представлены в этом сборнике весьма скудно. В числе шестидесяти одного стихотворения, включенных в сборник, в подавляющем большинстве были ранние вещи, а между тем в него не вошли такие стихотворения, как «Мщение», которое было опубликовано уже после смерти поэта, «Рассказ ямщика», «Рассказ крестьянки». Таким образом, сборник 1856 года выставлял Никитина в невыгодном свете.

Однако в этом же сборнике Чернышевский заметил и такие черты поэзии Никитина, которым принадлежало будущее. Перечисляя поэтов, стихам которых Никитин подражает, Чернышевский упоминает имя Некрасова. В рукописи рецензии имеется фраза, исключенная из печатного текста: «из г. Некрасова взяты также многие стихотворения».[14] Возможно, Чернышевский считал эти мотивы не характерными для Никитина, не придавал им серьезного значения и потому выбросил эти слова из печатного текста, лишь глухо упомянув Некрасова в ряду других поэтов, которым Никитин подражал. Но факт таков, что в сложном взаимодействии поэтических влияний, отразившихся в стихах Никитина, Чернышевский правильно уловил мотивы некрасовского творчества. Эти мотивы оказались более значительными и принципиальными, чем мог предположить Чернышевский.

Его рецензия произвела на Никитина тягостное впечатление. В письме к А. А. Краевскому от 20 августа 1856 года он писал: «Г. рецензент говорит, что автор не видит окружающего его мира, сомневается даже, есть ли у него сердце, иначе, дескать, оно сочувствовало бы окружающему миру, а это сочувствие вызвало бы наружу нечто новое... всеобъемлющий г. рецензент упустил из виду примирение автора с горькою действительностью: оно совершается не так скоро... Конечно, в настоящее время я сознаю смешную сторону моего заоблачного полета, но он был естествен, он был неизбежен, покуда не явилось это сознание» (стр. 219—220).

В словах Никитина не только полемика и раздражение: судя по его последней фразе, он сам понимал, что предшествующий этап его деятельности заключал в себе немало заблуждений. Рецензия Чернышевского, прямая и резкая, быть может даже не во всем справедливая, помогла, видимо, Никитину отчетливей постигнуть ложные тенденции его поэзии; она укрепляла в нем мысль о необходимости упорной и настойчивой борьбы за самобытность, за правду жизни. «В первом собрании моих стихотворений действительно много дряни», — писал он Майкову в 1858 году (стр. 234). Эта резкая и откровенная самооценка знаменовала большой внутренний рост поэта.

Любопытно, что вместе с упомянутым выше письмом к Краевскому Никитин послал стихотворение «Пахарь». Стихотворение должно было как бы опровергнуть категорические суждения Чернышевского о безжизненности и абстрактности поэзии Никитина и вместе с тем подчеркнуть ту творческую линию, которая теперь стала у Никитина господствующей.

5

Вторая половина 50-х годов отмечена была бурным общественным подъемом. Поражение в Севастопольской кампании воочию доказало всю несостоятельность существующего политического режима. «Колокол» Герцена мощно и сильно звучал на всю Россию. «Современник» становился все более влиятельной революционной трибуной. Крестьянские волнения нарастали. Самые различные слои общества были исполнены ожидания перемен.

Никитин оказался захваченным этим общественным подъемом. В письме к К. О. Александрову-Дольнику от 9 сентября 1857 года он подчеркнул, что сборник 1856 года — для него пройденный этап; «Издание моей книжки решительно было для меня несчастием... Разумеется, отдавая графу Д. Н. Толстому мою рукопись, я первоначально радовался, но граф продержал ее у себя, или где бы там ни было, два года; в продолжение этого времени взгляд мой на многое изменился» (стр. 229).

Душевно обогащаясь, испытывая значительные перемены, Никитин вместе с тем, как и всякий подлинный художник, оставался верен себе, и в тех сложных изменениях, какие претерпевала его поэзия, мы обнаруживаем свое внутреннее единство. Он по-прежнему пристально вглядывается в трагические неустройства жизни, и по-прежнему его поэзия проникнута мечтой о справедливости, о счастье, о гармонии. Но теперь он эти свои заветные чаянья, раздумья и тревоги выражает по-иному. Он приходит к выводу, что эстетическое преодоление «грязной действительности» ничего не сулит. Он, как и Кольцов, убеждается, что предметом поэзии может и должен быть окружающий реальный мир во всей его прозаической повседневности; и, наконец, им все больше овладевает мысль о том, что поэзия должна не преображать жизнь в сладостной мечте, а служить делу практического преобразования этой жизни на началах справедливости и всеобщего счастья. Лейтмотив поэзии Никитина — тема социальной справедливости — развивается глубже и конкретней. Если раньше контрасты жизни носили некий всеобщий, «космический», универсальный характер и заключали в себе роковую неизбежность, если раньше человеческая жизнь в целом противостояла некой мыслимой и неосуществимой гармонии, то теперь в самых реальных условиях общественного бытия поэт видит вопиющую несправедливость.

Насколько значительны и серьезны были перемены в мировоззрении Никитина, можно видеть из сравнительного анализа нескольких его стихотворений, созданных в разное время на одну и ту же тему. В 1854 году поэт написал стихотворение «Бобыль». Оно отличается своими несомненными демократическими тенденциями, по вместе с тем лишено социально-политической остроты. Бедность, одиночество и бездомность и вместе с тем душевный размах — вот характерные черты его героя.

В 1858 году Никитин снова вернулся к этому стихотворению, по он так радикально переделал его, что в сущности получилось совершенно новое произведение.

Изменилась вся тональность стихотворения, весь его внутренний смысл. Если раньше бобыль видел еще какую-то опору в богаче и обе эти социальные силы — народ и имущие классы —существовали в стихотворении «Бобыль» как «параллельные», в крайнем случае посторонние друг другу силы, то в «Песне бобыля» народ и имущие классы даны как антагонистические начала; угрозой звучат слова бобыля по адресу богачей в конце стихотворения.

Не менее показательно сопоставление двух других стихотворений, общих по своей теме, — «Старый мельник» (1854) и «Гнездо ласточки» (1856). Первое характерно своими идиллическими интонациями, заканчивается оно словами утешения, обращенными к мельнику:

Не тужи, старик! Было пожито. Хоть не сын, так внук Вспомнит дедушку! Есть на черный день В сундуке казна, В крепком закроме Хлеб некупленый.

В стихотворении «Гнездо ласточки» Никитин снова возвращается к образу мельника. Но какая огромная разница между трактовкой этого образа раньше и теперь! Характерно, что верный социальный аспект не сразу был найден Никитиным. В первом варианте стихотворения мы читаем о герое: «Сам мельник-то и сед и крут, ворчит он сплошь на бедный люд» и т. д.

И только в окончательной редакции Никитин воссоздал образ жестокого хищника и эксплуататора:

В пыли, в муке, и лыс, и сед, Кричит весь день про бедный люд: Вот тот-то мот, вот тот-то плут... Сам, старый черт, как зверь глядит, Чужим добром и пьян, и сыт; Детей забыл, жену извел; Барбос с ним жил, барбос ушел...

От идиллического благонравия, от картин «светлого быта» и помину не осталось. Сейчас поэту ясна вся жестокая истина о голодающем, нищем мужике, о страдальческой жизни городской голытьбы, обо всех унижениях и муках, которые неизбежно сопутствуют жизни бедняка. Некрасовские мотивы приобретают все более сильное и острое звучание в творчестве Никитина.

Исходный пункт никитинской поэзии —мысль о несправедливости, царящей в мире, — наполняется конкретным социальным содержанием: народ, являющийся творцом материальных ценностей, лишен необходимого, насущного, а трутни и насильники пользуются всеми благами земли. Эта мысль ярко выражена в стихотворении «Пахарь». В нем есть такие строки:

С ранней зорьки пашня черная Бороздами подымается, Конь идет — понурил голову, Мужичок идет — шатается... Уж когда же ты, кормилец наш, Возьмешь верх над долей горькою? Из земли ты роешь золото, Сам-то сыт сухою коркою!

В письме к Краевскому Никитин подчеркивал, что из цензурных соображений он в своем произведении «смягчил истину». Мотивы, выраженные в «Пахаре», а также в стихотворении «Соха», вызвали наиболее резкие нападки на поэта со стороны его былых поклонников из второвского кружка.

Вслед за Кольцовым Никитин вводит в поэзию простых людей из народа. Но если Кольцов главным героем своего творчества избрал крестьянина, то Никитин расширяет круг персонажей. У него наряду с пахарем, наряду с деревенской беднотой фигурирует бурлак, ямщик, городская беднота. От прежнего своего понимания «прекрасного», от традиционных и общепринятых литературных условностей и абстракций Никитин пришел к конкретному раскрытию повседневных будничных трагедий в жизни народа. Его «простонародные» стихи, как он их сам называл, лишенные всяких следов искусственной приподнятости, производили сильное впечатление своей суровой и обнаженной правдой.

О том, насколько приблизился Никитин к лагерю революционной демократии в этот последний период его творчества, можно судить хотя бы по нескольким стихотворениям той поры, не предназначавшимся к печати и увидевшим свет лишь в 1906 году. В них нетрудно уловить даже революционные мотивы.

Крепостническую Россию поэт характеризует следующими словами:

Тяжкий крест несем мы, братья, Мысль убита, рот зажат, В глубине души проклятья, Слезы на сердце кипят. Русь под гнетом, Русь болеет; Гражданин в тоске немой, Явно плакать он не смеет, Сын об матери больной! Нет в тебе добра и мира, Царство скорби и цепей, Царство взяток и мундира, Царство палок и плетей.

Поэт протестует против безропотной покорности и долготерпения. Никитин возвышается даже до оправдания революционного действия:

Уж всходит солнце земледельца!.. Забитый, он на месть не скор; Но знай: на своего владельца Давно уж точит он топор...

Ненависть к «тиранству», к помещичьему классу, горячее сочувствие народу и готовность оправдать даже революционные методы борьбы против насильников сближали Никитина с революционной демократией.

6

Обращение к народной жизни требовало от поэта и выработки соответствующих художественных средств. Чутьем художника поэт понимал, что жизнь народа таит в себе богатые источники поэтической выразительности и что нельзя изобразить эту жизнь, пользуясь традиционными приемами книжной лирики. Поиски и сомнения Никитина хорошо выражены в его письме к А. Н. Майкову от 17 января 1855 года. Он спрашивает Майкова: «не ошибусь ли я, исключительно обратившись к стихотворениям в простонародном духе?.. Некоторые говорят, что произведения подобного рода (разумею, не лирические, но взятые в виде отдельных сцен) прозаичны по своей положительности, что поэзия собственно состоит в образах, в романтизме, даже в некоторой неопределенности» (стр. 215).

И далее Никитин уже не столько спрашивает совета у Майкова, сколько излагает свои взгляды, явно враждебные эстетике «чистого искусства»: «Нет ничего легче, как написать стихотворение вроде следующего по содержанию: березы дремлют над водою, трава благоухает, даль тонет в прозрачной сини, где-то слышатся мелодические звуки кузнечика и т. п. ... привязать к этому какую-нибудь мысль — и картина готова. Не так легко даются стихотворения простонародные. В них первое неудобство — язык! Нужно иметь особенное чутье... чтобы избегать употребления слов искусственных или тривиальных, одно такое слово — и гармония целого потеряна. Достоинство их то, что, по моему мнению, они могут быть или верными очерками взятого быта и нравов, или показывать свой собственный угол зрения низшего класса народа. Неужели подобные вещи лишены жизни, своего рода истории и общечеловеческого интереса? С этим мне трудно согласиться. Может быть, внешняя форма избрана мною ошибочно, но форма более искусственная дает более простора фантазии, а я, напротив, стараюсь сколько возможно ближе держаться действительности» (стр. 215).

Конечно, то, что Никитин просит совета у Майкова, свидетельствует о наивной непосредственности молодого поэта, который в ту пору, видимо, не совсем отчетливо представлял общественный смысл литературной позиции Майкова. Он был для Никитина просто большим авторитетом в делах искусства. Но, адресуясь к Майкову, он, как уже было указано, спорит по существу с поэзией и с теорией «чистого искусства». Стихотворение, которое «нет ничего легче написать», — с дремлющими березами, с благоухающей травой — это же не что иное, как довольно распространенные мотивы лирических стихотворений Фета, Щербины и того же Майкова. Такая поэзия не удовлетворяет Никитина. Он не согласен с теми, кто отрицает поэтичность «простонародных» стихов.

Настаивая на художественной сложности изображения этой жизни, он провозглашает и исходные принципы своего понимания задачи. Произведения «простонародные» рисуются ему в виде «отдельных сцен». Они должны быть или верными очерками быта и нравов или запечатлевать угол зрения низшего класса народа. Трудность художественной задачи состоит в том, что поэт при этом должен заботиться о языке, о гармонии целого, избегать вульгаризации и тривиальности.

Если говорить о стихотворениях Никитина зрелого периода, то среди них можно установить в основном три жанровых разновидности. Это то, что можно было бы назвать лирическими монологами—стихи на философские, общественно-политические и литературные темы; во-вторых, это пейзажные стихи и, в-третьих, стихотворные новеллы, произведения из народной жизни. Разумеется, это деление условно и относительно, но в каждой из этих разновидностей есть свои специфические черты.

В стихотворениях о народной жизни талант Никитина раскрылся с наибольшей силой. Именно они доставили поэту широкую популярность. Произведения этого рода почти всегда сюжетны. В основе их лежит рассказ о событии. К жанру миниатюрной стихотворной новеллы Никитин обратился еще в 1854 году. Тогда он написал такие стихотворения, как «Рассказ крестьянки», «Рассказ ямщика». К 1856 году относится «Рассказ моего знакомого». Этот жанр несомненно привлекал Никитина прежде всего возможностью объективных описаний. С тяготением к повествовательной манере связаны ритмические особенности поэзии Никитина. Показательно, что из двухсот с лишним его стихотворений около ста написано дактилем, анапестом и амфибрахием — трехсложными размерами, которые в 50-е годы оказались наиболее приспособленными для выражения разговорной интонации.

Прокладывая свой путь в искусстве, упорно преодолевая шаблоны и ходячие истины «чистой» поэзии, для которой быт социальных низов был предметом, недостойным художника, Никитин обращался к жизни народа, вырабатывая свой собственный подход к использованию средств народной поэзии.

Примечательно, что в самый ранний период творчества Никитин усваивал средства фольклорной поэтики главным образом через Кольцова. Но художественная манера Кольцова сообщала им такой индивидуальный отпечаток, что в стихах Никитина они воспринимались как прямое подражание. В дальнейшем от имитации особенностей кольцовского фольклоризма Никитин отходил все больше. «Видно, этим размером мне не суждено писать. Так и быть! Честь имею кланяться этому размеру», — писал он, имея в виду фактуру стиха Кольцова (стр. 214).

По мере того как складывалась собственная никитинская поэтическая интонация, вырабатывался его самостоятельный метод использования средств народной поэзии. В пейзажных стихах и в лирических монологах фольклорный элемент у Никитина либо вовсе отсутствует, либо имеется в весьма незначительной дозе. Зато в стихах из народной жизни он представлен чрезвычайно богато. Правда, структура этих стихов (чаще всего трехсложные размеры) — не фольклорного происхождения, но зато лексика, синтаксис, образность, вся система художественной символики прямо и непосредственно связана с народной поэзией. Параллелизмы и постоянные эпитеты, уменьшительные слова и метафоры Никитин щедро черпал из народной поэзии.

Уже с начала XIX века начался важный процесс сближения книжной поэзии с фольклором. Мерзляков, Дельвиг, Цыганов и особенно Кольцов много сделали в этом направлении. На этом пути поэзия Никитина означала дальнейший шаг. Он не имитировал фольклор, не подражал его внешним формам, но добивался внутреннего синтеза, органического сплава элементов книжной поэзии, ее жанров и приемов с поэтикой народного творчества.

Отличным образцом такого внутреннего слияния книжной поэзии с символикой народного творчества может служить знаменитая песня из стихотворения «Хозяин»:

На старом кургане, в широкой степи, Прикованный сокол сидит на цепи. Сидит он уж тысячу лет, Всё нет ему воли, всё нет! И грудь он когтями с досады терзает, И каплями кровь из груди вытекает. Летят в синеве облака, А степь широка, широка...

Прямого соответствия в фольклоре этой песне нет. Но образ сокола со связанными крыльями, образ, который так сильно запечатлен в лирике Кольцова, восходит к народной поэзии. На основе фольклора Никитин сумел создать символическое обобщение большой силы. Если вспомнить, что стихотворение написано было в начале 60-х годов, когда в стране готовились отметить тысячелетие России, образ прикованного сокола, который томится уже тысячу лет, приобретал острое политическое звучание.

Большого мастерства достиг Никитин и в жанрах пейзажной лирики. По богатству и разнообразию красок, по живому ощущению всей силы и величия природы лучшие стихи Никитина стоят на уровне образцов русской классической поэзии. Но если раньше пейзаж Никитина носил абстрактный характер, причем поэт пользовался пейзажем лишь для того, чтобы создать контрастный фон для «грязной» и «горестной» действительности, то в зрелую пору творчества картины природы у Никитина насыщаются более реальными красками, все меньше становится в них нейтральных, «литературных» красот. Живописная сила Никитина-пейзажиста особенно проявилась в таких произведениях, как «Утро», «В темной чаще замолк соловей...», «Поездка на хутор» и других.

Природа у него не психологизирована, а дана в объективном описании. Не столько настроение, создаваемое ландшафтами, сколько красота самого пейзажа интересует поэта. Он подчеркивает в природе живописность, праздничность, яркость и разнообразие красок.

Отсюда преобладание зрительных эпитетов, метафор и сравнений: «На цветах роса изумрудная», «Небо ясное голубым шатром пораскинулось» («Весна в степи»), «Белый снег сверкает синим огоньком» («Зимняя ночь в деревне»), «Помню я вечер весенний, розовый блеск облаков» («Три встречи»), «Над полями вечерняя зорька горит, алой краскою рожь покрывает; зарумянившись, лес над рекою стоит» и т. д.

Стремление к объективному описанию определило и принцип композиционного строения пейзажных стихотворений: сочетание картин в пространственной или временной последовательности или же сопоставление природы и человеческой жизни.

Таким образом, поэзия Никитина находит свою истинную сферу. Поэт становится самобытным художником, он освобождается от консервативных и религиозных настроений; гражданские мотивы, мотивы социального протеста становятся преобладающими в его творчестве. Зреет и крепнет его поэтическое мастерство.

7

Идейный и художественный рост Никитина выразился не только в разработке стихотворной новеллы на темы народной жизни, но и в создании социально-бытовой поэмы на современную тему. Для развития и укрепления демократической поэзии, для утверждения некрасовского направления это было явлением принципиально важным.

Поэзия «чистого искусства» имела дело с замкнутой областью лирических переживаний и созерцаний поэта. Уход от реальной действительности мешал созданию подлинного эпоса. На этой почве поэма с современной тематикой развиваться не могла. И вполне закономерно, что именно в демократической поэзии 50-х и 60-х годов, и в особенности в поэзии Никитина и Некрасова, этот жанр обрел новую и содержательную жизнь.

Об этом неопровержимо свидетельствует социально-бытовая поэма «Кулак» (1854—1857). Проблематика ее определялась теми философскими предпосылками, которые лежали в основе произведения. Напомним, что в раннем творчестве Никитина фигурировала некая общая категория, которую можно было бы назвать миропорядком. Можно было этим миропорядком возмущаться, видя его несовершенства и контрасты, можно было, подавляя свой протест, искать успокоения в идее божественного предопределения. Теперь же вместо абстрактной и универсальной категории миропорядка поэт выдвигает конкретное понятие социальной среды, общественных условий, которые окружают личность, формируют ее и либо благоприятствуют раскрытию заложенных в ней добрых и светлых начал, либо нравственно калечат и губят ее.

В конце 50-х годов, в пору работы над поэмой, Никитин много и упорно размышлял над ролью и значением среды в человеческой судьбе. В письме к Матвеевой от 27 марта 1861 года есть, например, такие строки: «Люди — всюду люди, есть в них много хорошего, много есть и подленького, низкого, грязного. Вините в последнем их воспитание, окружающую их среду и проч, и проч., только менее всего вините их самих» (стр. 294).

Эти мысли о роли обстоятельств и среды в формировании человеческого характера обусловили многие важные особенности «Кулака».

В поэме явно выражено автобиографическое начало. Многими чертами своего характера, некоторыми обстоятельствами жизни Лукич напоминает отца поэта. Никитин щедро использовал в произведении свои личные впечатления. Надо сказать, что замысел поэмы был весьма смелым и даже рискованным. Избрать героем большого стихотворного повествования заурядного человека, или, точнее сказать, человека, примечательного лишь своими плутнями и неудачами, — на это не всякий поэт отважился бы. Следует, впрочем, оговориться, что и Никитин не свел свою поэму к одним только злоключениям героя. Он раздвинул рамки повествования и нарисовал широкую картину нравов, жизни и быта большого провинциального города, во всех его гранях, со всеми его социальными контрастами.

Вступительная часть первой главы звучит торжественно и местами напоминает патетические строки пушкинского «Медного всадника». Очевидно, объясняется это тем, что в начальных стихах поэмы воссоздается величавая эпическая картина одного из южных форпостов России, созданных тем же Петром, которому посвятил свою поэму и Пушкин. Никитин рисует облик большого города Воронежа, который вознесся громадами каменных домов, живет кипучей и деятельной жизнью. И полным контрастом этому служат «избенки бедняков». Поэт сравнивает их с нищими в нарядной толпе:

В дырявых шапках, с костылями, Они ползут по крутизнам И смотрят тусклыми очами На богачей по сторонам.

Так тема противоречия между нищетой и богатством служит как бы введением в повествование.

В одном из таких домишек «горюет» с женой и дочерью герой поэмы «Кулак» — Карп Лукич. Такова экспозиция произведения. В ней заключена и завязка последующих драматических событий.

Лукич — мелкий торгаш, с трудом перебивающийся всякого рода плутнями. Его дочь Саша, красивая и умная девушка, любит соседа — столяра Васю. Но отец ни за что не хочет выдать за него свою дочь. «Сосед наш честен, всем хорош, — рассуждает он, — да голь большая — вот причина». Лукичу хочется выгодным браком дочери поправить свои дела. Выбор его останавливается на преуспевающем купце Тараканове. Несмотря на любовь Саши к Васе, несмотря на все муки молодых влюбленных, вынужденный брак состоялся. Однако надежды и расчеты Лукича потерпели полный крах. Ему пришлось заложить дом, чтобы снарядить приданое дочери. Зять оказался черствым и жадным торгашом. Он даже и слышать не хотел о том, чтобы помочь тестю. Лукич вынужден оставить свой дом и перебраться в жалкую конуру. Он прибегает даже к кражам. Все это он делает для того, чтобы как-нибудь прокормить свою полуголодную семью. От горя и непосильного труда умирает жена его Арина. В заключительных эпизодах мы видим пьяного и несчастного Лукича, одинокого и заброшенного. Единственный человек, который протягивает ему руку помощи, — это тот самый Вася, чье счастье он так безжалостно растоптал.

Таков простой и естественно развивающийся сюжет поэмы. В нем и нашла выражение мысль о зависимости человеческого поведения от условий жизни. Лукич, доказывает Никитин, не был лишен хороших задатков. Но среда, условия его бытия оказались таковы, что это хорошее заглохло в нем, и, напротив, в его натуре проявились порочные черты. Эти отрицательные качества своего героя Никитин рисует прямо и открыто. Лукич — кулак. Слово это употреблено поэтом не в его современном значении. В словаре В. И. Даля дано одно из значений этого слова, которое имел в виду Никитин: «перекупщик, переторговщик... особенно в хлебной торговле, на базарах и пристанях, сам безденежный, живет обманом, обсчетом, обмером».

Лукич душевно черствый человек. Он готов пресмыкаться перед сильными мира сего, и вместе с тем он без конца тиранит своих родных. Его «философия» проста и цинична: «На то, к примеру, в море щука, чтоб не дремал карась».

Но, рисуя этот во многих отношениях отталкивающий образ, Никитин вместе с тем призывает к снисходительности. Он доказывает: по сути дела не сам Лукич виноват в своем падении, а жизненные обстоятельства, социальная среда, воспитавшая его, условия его существования. Следует отметить, что выдвижение вопроса о влиянии среды, о решающем ее значении для формирования личности имело в то время очень серьезный прогрессивный смысл. Если в человеческих пороках и страданиях повинны не отдельные личности, а обстоятельства, стало быть, для того, чтобы сделать человека прекрасным и добрым, нужно изменить эти об. стоятельства — таков был тот революционный вывод, к которому приводила логика статей Чернышевского и Добролюбова.

Никитин таких радикальных выводов не делал. Он противопоставляет бедствиям и порокам Лукича идею честного труда. В заключительных строках поэмы, представляющих собой лирический монолог поэта, Никитин подчеркивает типичность Лукича и его судьбы. Обращаясь мысленно к своему герою, поэт восклицает: «Вас много! Тысячи кругом, как ты, погибли под ярмом». И тут же поэт уносится мечтой к тому времени, когда «минет проказа века и воцарится честный труд».

При всем том в изображении трагической любви Саши, во всех бытовых и сатирических картинах поэмы раскрываются лучшие черты таланта Никитина — глубокое демократическое чувство, ненависть к эксплуататорским классам, острая и живая наблюдательность, пристальное внимание к новому социальному материалу.

С несомненной сатирической силой изображены в поэме «хозяева жизни» — преуспевающие дельцы, крупные и удачливые хищники. Таков помещик Долбин. Он считает крестьян мошенниками и ворами, которые разоряют его. Ведя паразитический образ жизни, он, однако, преисполнен дворянской спеси, и Никитин отмечает, сколько жестокости и бесчеловечности в его обращении с крепостными рабами.

Особенно рельефно изображены представители капиталистического предпринимательства — авантюристы, дельцы, лишенные совести и чести, готовые обмануть и разорить кого угодно, если это сулит им выгоду. Характерна в этой связи фигура подрядчика Скобеева. За какие-то темные делишки он находится под судом, что не мешает ему и теперь заниматься всякого рода нечистыми спекуляциями. Это циничный и безжалостный хищник.

Не менее колоритна фигура купца Пучкова. Он являет собой отвратительную смесь преступного стяжательства и ханжества. Многозначительна внешность его дома. Закрытый ставень кладовой «железом накрест заколочен». На амбарах — тяжелые замки, добро Пучкова сторожит свирепый пес. Показательна и биография этого человека. В юности он был взят у бедных родителей в богатый купеческий дом. Хозяин, бездетный и немощный старик, полюбил Пучкова за бойкость и пристроил его к торговому делу. Но тот достойным образом отблагодарил своего благодетеля. Пучков ограбил хозяина и пустил его по миру. Теперь он хочет замолить свои многочисленные грехи ревностными богослужениями и душеспасительными разговорами о нравственности.

К тому же миру подлости и наживы принадлежит зять Лукича, купец Тараканов. Это делец новой формации. Он любит щегольнуть «ученой фразой», он не прочь порисоваться своим великодушием. Но это такой же бессердечный хищник, как и остальные. Когда умирает Арина, мать Саши, он не дает даже денег на похороны. Своего тестя он с холодной жестокостью обрекает на голодную смерть.

В ряду этих персонажей «Кулака» особое место занимает профессор семинарии Зоров. Позднее, в «Дневнике семинариста», Никитин развернет целую серию портретов духовных наставников юношества. В поэме профессор Зоров дан как эпизодический герой, но и в этом своем качестве он как нельзя более характеризует образ жизни высокопоставленных кулаков. Сын пономаря, изведавший нищету и унижения, Зоров сейчас богат и упивается своим успехом. Он без зазрения совести берет взятки и в своей жажде наживы нисколько не уступает Пучкову.

Так понятие кулачества — бесчестной наживы, преступного обмана — вырастает в символическое обобщение, характеризующее строй жизни в целом. Мысли такого рода вкладывает Никитин в уста Лукича:

Кулак... да мало ль их на свете? Кулак катается в карете, Из грязи да в князья ползет И кровь из бедняка сосет... Кулак во фраке, в полушубке, И с золотым шитьем, и в юбке, Где и не думаешь — он тут! Не мелочь, не грошовый плут, Не нам чета, — поднимет плечи, Прикрикнет — не найдешь и речи, Рубашку снимет, — всё молчи. Господь суди вас, палачи!

Такой поворот темы естественно заключал в себе острый социальный протест против тех общественных отношений, когда жизнью заправляют «кулаки». И совершенно естественно, что в этой связи возникал мотив социальной несправедливости. Так, в четырнадцатой главе поэмы Лукич видит, как по широкой улице под ливнем гонят на каторгу толпу арестантов в «халатах серого сукна». И, с состраданием думая о горестной участи несчастных. Лукич заключает: «Поди, Скобеевы живут, их в кандалы не закуют, не отдадут на покаянье». Поэт говорит о Скобеевых, то есть о людях типа преуспевающего дельца, которому сходят с рук все темные махинации и преступления.

Демократические убеждения поэта выразились и в обрисовке положительных персонажей — жены Лукича Арины, его дочери Саши и столяра Васи. Изображая с большой симпатией и теплотой этих людей, Никитин страстно протестует против домостроевских нравов, против семейного деспотизма, против тирании, которая способна загубить человека, лишить его радости и счастья.

В «Кулаке» Никитин продемонстрировал свое возросшее мастерство в построении большого эпического произведения, в изображении природы и в лепке характеров.

Пейзажные зарисовки в поэме играют роль как бы некоего эмоционального комментария. Так, картина утра служит прелюдией к горестным раздумьям столяра, а изображение ненастья в четырнадцатой и в начале восемнадцатой и девятнадцатой глав как бы предсказывает роковые события в жизни Лукича; картина бури сопровождает сцены болезни и смерти Арины. Пейзаж, стало быть, дается либо по контрасту с тем, что воспроизводится в поэме, либо усиливает впечатление от изображаемого.

С большим мастерством Никитин сумел передать индивидуальные особенности языка персонажей поэмы. Колоритна речь самого Лукича с ее различными эмоциональными оттенками — от заискивания до повелительных интонаций. Удачно выражен и речевой колорит других персонажей — ученый язык Зорова, песенный склад речи Саши, просторечье свахи, неуклюжее языковое щегольство Тараканова.

В авторской речи заметны элементы народно-бытовой лексики. Таковы, например, областные слова «смотрушки» (смотрины), «горенка», «миса», «краснорядцы».

8

Поэма «Кулак», а также вышедший в 1859 году второй сборник стихотворений свидетельствовали о решительной победе в поэзии Никитина демократических и реалистических принципов.



Поделиться книгой:

На главную
Назад