Помоги проекту - поделись книгой:
– Удачи завтра, школьники такие капризные сейчас, мы такими не были… – Поговорив с Клавдией ещё пару минут из вежливости, Таер отключилась. Предупреждать больше было некого. С коллегами она особо не сближалась, от подруг отдалилась. Александра вернулась во двор, подозвала Кипера. Пёс, успевший уснуть, потряс большой головой спросонья и, виляя хвостом, потрусил к хозяйке. Аля обняла собаку и поцеловала в лоб.
– Прости меня дорогой, с тобой всё будет хорошо. – Кипарис, словно чувствуя, что Аля задумала неладное, заскулил. Не давая себе расклеиться и передумать, Александра насыпала корм в железную миску, лежавшую на крыльце, и стараясь не думать ни о Кипере, ни о тёте, переступила порог дома.
От грохота падающей из крана воды закладывало уши, ванна наполнялась медленно. Писать предсмертные записки и разводить сопли на бумаге, было не в стиле Али. Она лишь коротко черкнула на ненужной визитке фирмы по ремонту холодильников: «
– Помогите! Опять ты нажрался, сволочь! Когда же ты сдохнешь! Убивают! Помогите! – Александра вздрогнула от неожиданно громких криков, звучащих словно за стенкой, нож выпал из рук и лёг на дно ванны. На улице Кипер залился громким лаем.
– Дура, куда бежишь?! Да кому ты нужна, скажи, куда деньги дела, и я не трону! – грубый бас, словно рёв разъярённого медведя, заставил волоски на коже Таер приподняться. А последующие звуки ударов, женский вскрик, и вовсе вынудили отложить добровольный уход из жизни на потом. Аля вышла из ванны, и оставляя за собой мокрые следы, прямо в мокрой одежде выбежала во двор.
За забором сосед-алкоголик бил ногой в живот лежащую на земле женщину. Она только тихонько подвывала, прикрывая место ударов полными руками. В ней Таер узнала случайную любовницу отца, которую застала с ним, когда Але было шестнадцать.
– Оставьте её! Или я вызову полицию. – Строго предупредила соседа Александра. Правда, сказав это, она осознала, что мобильный остался в гостиной.
– Что ты там тявкаешь? А ну, отошла, шалава мелкая! – рявкнул мужчина и обрушил новую серию пинков на успевшую немного отползти в сторону женщину. Сердце Таер забилось быстрей, адреналин затмил разум, опьяняя храбростью. Она вышла к ним, захлопнув за собой калитку, чтобы Кипарис не выбежал.
– Я. Сказала. Оставь. Её. – Отчеканила Аля и непроизвольно расставила ноги шире, сжав пальцы в кулаки, будто готовясь к схватке. Мужчина остановился, сплюнул себе под ноги, и опустив правую руку в карман засаленных спортивных штанов, достал складной нож.
– Ты подумала, на кого рот открыла, зараза? – Сосед приблизился, зрачки мутных серых глаз расширились. Таер не отступала.
– Вернись к себе домой.
– Ага, как же. – С щелчком лезвие выскочило из рукоятки и через мгновение сталь рассекла воздух возле щеки девушки. Тут Аля поняла, что жить она всё-таки хочет. Она увернулась, страх липкими щупальцами сжал сердце. Спасение пришло внезапно. Парень, проходивший мимо, бросил пакеты с продуктами на асфальт и бросился на помощь Таер. Он обрушился всем телом на мужчину, выбив нож у него из рук. Александра отбросила его босой ногой подальше. До этого момента она даже не ощущала холода. Стоя на улице, в одной рубашке, в мокрых джинсах и без обуви при температуре воздуха всего плюс три, она быстро продрогла и её затрясло.
– Отпусти, брат, что ты из-за девки лезешь! Кто она тебе? – Молодой человек ловко заломил руки алкоголику за спину и бросил Але, – чего замерла? Звони ментам! – Таер, поборов оцепенение, ринулась обратно в дом.
Полиция приехала на вызов быстро, соседа, орущего во всю глотку, исторгающую нецензурную брань, запихнули не без усилий в машину и увезли в отделение. Александре предстояло явиться к следователю для дачи показаний. Её спасителю, впрочем, тоже. Женщина умоляла не забирать мужа, говорила она с трудом, задыхаясь. От скорой отказалась.
– Ты как? – спросил Александру её спаситель, когда они остались на улице одни. Аля пожала плечами.
– Плохо. Уже давно, – впервые она ответила на этот вопрос честно.
– Да, Саш. Конечно, хорошего тут мало. Но ты жива, это главное. – Таер с удивлением, поглядела на парня. Он не был ей знаком. Бритый наголо, худощавый, высокий. Светлые глаза, россыпь веснушек, тонкие губы. Из-за худобы, скулы казались острыми.
– Это, я Серёга Майоров. Мы с тобой в десятом классе учились вместе. – В голове у Али всплыл несколько другой образ одноклассника. – Я из армии только недавно вернулся, – смущённо добавил Сергей, потирая лысую голову.
– О, я тебя не узнала. Ты так похудел. – Таер улыбнулась. И её улыбка была невесёлой. – Зайдёшь? Я только один звонок сделаю. – В приезде тёти, Александра больше не нуждалась. Майоров кивнул.
– Конечно, заодно расскажешь, что у тебя случилась, кроме нападения. – Аля с Сергеем прошли во двор и Кипер, радостно завилял хвостом, заметив гостя.
Глава 4. Цвет мая
Москва, 2020 год
Неожиданная встреча двух бывших возлюбленных не укрылась от больших глаз Майи, невольно наполнившихся слезами. Сморгнув влагу, Степнова решила вернуться в офис и подождать, когда Майоров с «
Застёгнутое наглухо тёмно-серое пальто оттеняло аспидные глаза Майи. Степнова не предполагала возвращение на рабочее место, и в верхней одежде ей становилось жарко. Волосы из-за сыпавшего на улице снега были предусмотрительно собраны в хост, открывая худое лицо.
– О, недоработала? Или решила, что нет смысла ехать домой, всё равно завтра опять на работу? – Нацепивший на голову нелепую шапку Зимушкин, заметил вернувшуюся секретаршу и глупо улыбался. Степнова устало вздохнула. Ввязываться в бессмысленную беседу с Митей себе дороже. Молча пройдя мимо нахала на кухню, на которой к счастью для Майи никого не было, она в темноте, не включив свет, опустилась на пластиковый стул. Несколько секунд её расфокусированный взгляд был устремлён вдаль. В голове роем кружили безрадостные мысли: «
Казань, 2014 год
Седьмого мая, ровно двадцать три года назад на рассвете в семье Степновых появилась чудесная девочка – Майя Родионовна. Правда, внезапная эклампсия5 отняла жизнь у матери, Марии Андреевны, и эта трагедия повергла Родиона в невообразимое горе. Молодому двадцатилетнему отцу на заре девяностых, пришлось стать для появившейся на свет дочки и папой, и мамой. Бабушка Майи имела за плечами долгие годы службы балету и не сумев взрастить в собственной дочери любовь к танцам, она вплотную взялась за внучку, не доверяя воспитание девочки «непутёвому» зятю. Когда Майе исполнилось пять, бывшая балерина, всю жизнь выступавшая в составе кордебалета Казанской оперы6, цепкой рукой, украшенной перстнями с крупными камнями, отвела девочку в детскую балетную школу. С генами маленькой танцовщице повезло – фигурой она пошла в мать, невысокая для своего возраста, тоненькая, грациозная. Круглое детское личико с большими озёрами глаз и милой ямочкой на подбородке можно было назвать красивым. Как и все маленькие дети Майя любила сладкое, особенно шоколадные конфеты, которые отец покупал для дочурки. Уж на чём, а на дочери Родион Степнов не экономил никогда. Правда, стоило пальчикам Майи потянуться к заветной сладости, как губы бабушки, Аделаиды Эдуардовны, превращались в ниточки, а морщинистые руки уже убирали вазочку с «Мишкой на Севере» подальше на верхнюю полку.
– Майя, – строго глядела в такие моменты на внучку бабушка, – от конфет попа большая будет, ни один мальчик не захочет с тобой танцевать. – Маленькая Степнова растерянно хлопала длинными ресницами не понимая, как из-за большой попы можно отказать кому-то в танце.
Детство девочки прошло в усиленных тренировках за балетным станком, на ступни с каждым годом было всё больнее смотреть. Аделаиде Эдуардовне на этот раз повезло – Майю поглотил балет. Её страсть к танцам приравнивалась тяге к шоколадным конфетам, чьи фантики прятались по уголкам небольшой квартиры.
– Смотри, Майя, как легко ей даётся фуэте7, столь быстро, точно, с улыбкой и так непринуждённо… – В серо-голубых глазах бабушки Степновой заблестели слёзы. Аделаида Эдуардовна взяла внучку с собой в Санкт-Петербург, на выступление примы Мариинского театра, имени которой девочка не запомнила. Майе только исполнилось двенадцать, она уже перешла в хореографическое училище. Юной Степновой тогда показалось, что балерина, словно плетущая паутину своими стремительными поворотами, вызвала у бабушки не ностальгические слёзы восторга, а зависть несбывшихся надежд. Майя с Аделаидой Эдуардовной наблюдали за вторым актом «Лебединого озера» с первого ряда балкона. Девочка сложила руки на голубом бархате ограждения и упёршись в него подбородком, представляла себя порхающей на подмостках театра в свете прожекторов. Как невесомо бы она балансировала на пуантах, и сколь заворожённо наблюдали бы за ней зрители. Замечтавшись, Майя встрепенулась от зловеще громких звуков тромбонов.
После спектакля, внучка держась за крепкую ладонь бабушки, пританцовывала, изредка становясь на кончики пальцев, всего на долю секунды. В тот прекрасный, тёплый майский вечер, предвещавший скорое закрытие балетного сезона, девочка была уверена – она будет выступать в Мариинке, да что там, её непременно ждут софиты Большого. Впрочем, Аделаида Эдуардовна разделяла мечты Майи. В училище фамилия Степновой часто звучала из уст преподавателей примером для остальных учениц. И если с хореографами отношения складывались успешно, то с одногрупницами не очень. Битое стекло в пуантах, натёртые маслом подошвы, изрезанные костюмы для учебных постановок… Майя чудом избегала травм, чувствуя где поджидает опасность, подобно встревоженному животному. Выпустившись из училища, Степнова уехала на год в Питер, где стажировалась в Академии Русского балета. Тот год был полон грёз, надежд и он разительно отличался от выстраданных лет в училище. Для свиданий Майя времени находить не желала, неугодные кавалеры были отвергнуты, но цель девушки оправдалась – её взяли в труппу Мариинского театра, правда, только в кордебалет. Уже через несколько месяцев, упорную Степнову перевели в корифеи8. Пройдёт ещё полгода, и она станет второй солисткой, а после того, как первая попадёт в автокатастрофу, займёт и её место. Для Майи любая травма означала смерть. Неминуемую, необратимую и жизни после неё Степнова не видела. Каким же сильным было её удивление, когда, казалось бы, «погибшая» для театра солистка вернулась в труппу. Майя снова была второй.
Хлебнув обиды от такой несправедливости, Степнова уныло брела домой в сгустившихся сумерках туманной Театральной площади. В ушах звучало адажио из балета «Жизель» и пересекая дорогу, девушка по сторонам не оглядывалась. Визг тормозов последовал за ослепляющим светом фар. Удар, резкая боль. Перед наступающим мраком, в угасающем сознании Майи мелькнуло лицо первой солистки, и потомственная балерина невольно улыбнулась жестокой иронии жизни.
Глава 5. Зима в сердце
Москва, 2020 год
Зимушкин, проводив тоскливым взглядом проскользнувшую на офисную кухню Майю, состроил погасшему монитору кислую физиономию. Стараясь казаться для всех беззаботным весельчаком, его душевные метания не уступали по своей силе терзаниям Степновой. Митя прекрасно понимал, что будущего у Майи и Сергея нет никакого, надеяться девушке не на что. Но надежда, как говорится, умирает последней. Зимушкин постоял некоторое время в раздумьях, принимая для себя важное решение. Упорство победило рассудок и, стянув со вспотевшей головы меховую шапку, Митя последовал за Степновой.
В кухне было темно, только свет ярких огней соседних зданий просачивался сквозь панорамные окна башни. Зимушкин обнаружил девушку сидящей в одиночестве, в верхней одежде и пребывающей словно в кататонии9. Митя негромко кашлянул, обозначая своё присутствие. Майя не шелохнулась. Осторожно, стараясь не спугнуть, Зимушкин подошёл к коллеге и уселся за стол Степновой, оказавшись напротив неё. Теперь она была вынуждена посмотреть на него.
– Чего тебе? – грубость Майи не смутила Митю. Заплаканное лицо Степновой от любопытных глаз Зимушкина надёжно укрывала тень, и Митя не заметил подсыхающих дорожек слёз на впалых щеках.
– Почему ты вернулась? – без обиняков ударил своей прямотой Зимушкин. В царившем сумраке Митя не мог разглядеть, как расширились в страхе зрачки бывшей балерины. Майя наивно полагала, что её увлечение Майоровым являлось секретом. Зимушкин, готовый хранить её «тайну», с определением «увлечение» не был согласен, так как считал это чувство весьма приближённым к одержимости. Или похожим на нездоровую привязанность.
– Не твоё дело. – ответила Степнова с несвойственной ей резкостью.
– Пусть так. Из-за Сергея? Он что-то сказал тебе? Обидел? Хочешь, я поговорю с ним? – В своё время Майю подкупили в Зимушкине его бескорыстие, сочувствие, искреннее желание понять и услышать. Вот и сейчас, червячок совести начал подтачивать её сердце, погружая девушку в уже забытое чувство вины. Виноватой Степнова себя чувствовала лишь находясь с Митей наедине. Секретарша взяла со стола салфетку и начала рассеянно сминать её.
– Что ты ему скажешь? – Услышав этот вопрос, Зимушкин повеселел.
– Попрошу не быть козлом. Это же выполнимая просьба, верно? – Майя улыбнулась уголками губ.
– Он не козёл. Просто любит другую. До сих пор. – Её последние слова прозвучали с плохо скрываемым осуждением. Митя не согласился:
– У любви нет срока годности.
Степнова недоверчиво фыркнула:
– Заявил Дмитрий Зимушкин.
Митя в ответ удивлённо вскинул брови:
– Разве я не могу так считать? – сложившаяся ситуация его забавляла.
– Много ты понимаешь в чувствах, покачала головой Степнова. – Салфетка была разорвана в клочья. Зимушкин нетерпеливо накрыл огромными ладонями руки Майи, прерывая разрушительные движения тонких пальцев. Девушка вздрогнула от внезапного прикосновения.
– Тебе ли не знать, – с укором проговорил коллега. Он отпустил руки Степновой и откинулся на стуле, – а знаешь, что поможет отвлечься от сердечных мук? – Митя хитро прищурился, но вряд ли Майя это заметила.
– Ну? – секретарша поторопила затянувшего паузу Зимушкина.
– Вечер свиданий в День всех влюблённых! – победно хлопнул по столу Митя. Степнова страдальчески простонала, словно у неё разболелся зуб.
– Ты не выносим, просто невозможен. – Несостоявшаяся звезда балета поднялась с места и направилась к выходу.
– Погоди, я тебя провожу. – Зимушкин поспешил за девушкой.
– Господи, зачем? – В этот момент Майе было уже всё равно, что делает в коридоре Сергей и его бывшая пассия. Пусть он хоть ей предложение руки и сердца делает. Лишь бы уйти побыстрее из проклятого офиса.
– Я просто хочу убедиться, что ты опять не вернёшься на работу, а то спать не смогу, буду мучиться всю ночь, размышляя о том, какой я плохой работник. – Митя улыбнулся во все тридцать два и быстро схватив со стола дурацкую шапку, успел настигнуть в дверях удаляющуюся фигуру Степновой.
Благо, в коридоре никого не обнаружилось. Правда, из соседнего, пустовавшего ещё утром помещения доносился шум, но выходящая из офиса парочка не обратила на это никакого внимания. В лифте сияющий как самовар Зимушкин и нахмуренная Майя ехали одни. Выйдя из стеклянных дверей «золотой башни», Степнова буркнула коллеге:
– Я в метро, до завтра, – она бодро зашагала в сторону «Международной».
– Так и я сегодня без машины! Какой-то умник колесо порезал, но теперь я даже рад такому повороту событий. – Митя шёл рядом с Майей.
– А чего тут хорошего? – удивилась девушка.
– Ну, я с тобой поеду, обычно тебя не подвезёшь, мама же не разрешает садиться в автомобиль к взрослым дядям. – Плечо секретарши нервно дёрнулось при упоминании матери.
– Я выросла без мамы, она умерла при родах. – Голос Степновой был столь же сух, сколь опавшая листва осенью. Митя заметно стушевался и покраснев, проговорил:
– Прости, не знал. Ты же ничего не рассказывала о себе… – Вновь вина острым уколом пронзила грудь Майи.
– Да нечего особо рассказывать. Детство в Казани. Юность в Питере. С балетом не сложилось, вот я здесь. Вся биография. – Зимушкин впитывал каждое произнесённое ею слово. За несколько минут он узнал о возлюбленной больше, чем за их короткий роман. Если это вообще можно было называть романом. Оставшийся путь до метро они проделали в тишине. Зимушкин жил на Соколе, Степнова снимала квартиру в Химках. Митя намеревался проводить коллегу до самого дома. На станции «Хорошёво» МЦК10 Майя предприняла неловкую попытку избавится от попутчика, так как темы для поддержания светской беседы были исчерпаны.
– Пока, Мить, завтра увидимся, – Майя за время пути немного успокоилась и вернулась к привычному тону. Зимушкин так просто сдаваться не собирался.
– Я обещал тебя проводить, и я провожу. Можем в кафе зайти, угощу чаем с пироженками… Давай завершим день на доброй ноте. – В доброй душе Мити теплилась надежда. Степнова замялась. Домой тоже не особо хотелось, у кошки еда есть, а смотреть сериал и жалеть себя ей не представлялась привлекательным. Майя выдавила из себя:
– Если ненадолго…
– Как пойдёт, ага, – Зимушкин обрадованно закивал и Степнова хмыкнула:
– Ты и впрямь безнадёжен. – Митя проигнорировал нелестное высказывание в свой адрес. Он лишь галантно подставил девушке локоть:
– Прошу. Я как раз очень даже надёжен, как сберкасса в Советском Союзе, – Зимушкин широко заулыбался, когда Майя взяла его под руку и не обратил внимания, на то, как Степнова закатила глаза. Впрочем, на её губах тоже играла улыбка.
Глава 6. Радио «Ревность»
Москва, 2020 год
– Готовьте резиновые сапоги, а лучше лодки, друзья. Нас ждёт недельный заплыв по улицам Москвы. Правда, не только вода накрыла город, но и волна хорошей музыки, конечно. – Слава поставил плейлист на следующие полчаса, и, стянув с себя наушники с опаской, поглядел на Таер и Субботу. Казалось, воздух в новой студии был наполнен напряжением и стоит лишь поднести зажжённую спичку, как всё взлетит к чертям на воздух.
– Ну, я за кофе, кто со мной? Или может захватить кому стаканчик? А? – картинная улыбка Молчанова могла одурачить кого угодно, кроме этих двух. И Саша, и Володя отлично понимали, что их склоки да вечные споры отражаются на состоянии шатких нервов Славы.
– Я с тобой. – Таер встала с кресла, положив свои наушники на стол. Субботин упрямо молчал, и незаметно для своих коллег сжимал и разжимал пальцы в кулак. Хотя ему очень хотелось пробить этим самым кулаком стену, ну или впечатать его кому-нибудь в челюсть. И не приведи бог, ему повстречается сегодня этот голубоглазый придурок, возомнивший, что он может вернуть Таер обратно. «Ещё и “Алей” назвал, как собаку какую-то»– мрачно подумал Володя.
– Так тебе захватить американо или и дальше будешь тихо дуться на меня? – Саша первой сделала шаг к применению. Субботин это оценил, но гордыня мешала ему пойти навстречу. Сегодня он намеревался оставаться обиженной стороной.
– Не нужно, спасибо. – От произнесённых слов веяло арктическим холодом. Хлопнула дверь, Таер и Молчанов удалились в кофейню.
– Как он меня достал своими придирками. Сил уже нет, даже приходить на работу не хочется. Вот ему неймётся, – пожаловалась Саша, пока они спускались на минус первый этаж. Слава от всего сердца желал поддержать Александру, но страх перед старшим коллегой не давал ему в полной мере осуществить задуманное.
– Да, неприятно. Вам нужно научиться взаимодействовать без постоянных конфликтов, у нас эфиры срываются. А мы ведь хотели начать приглашать к нам исполнителей. И кто пойдёт в нашу студию, если вы будете постоянно ругаться. – Молчанов покачал кудрявой головой. Таер сердито засопела. Уж Слава-то должен её понять, ему тоже частенько прилетало от Субботина.
– Но я не являюсь зачинщиком этих самых конфликтов! Нельзя же всё время терпеть. Он сам не может определиться ни с чем. Ни с местом, ни с временем, ни со своей женой, мать его за ногу! – Хрупкое спокойствие, которое отчаянно пыталась сохранить Саша разлетелось вдребезги. Молчанов поёжился, ему надоело метаться между двух огней, особенно учитывая тот факт, что последняя их крупная ссора с Володей действительно закончилась пожаром. Будешь тут бояться.
– А если, – аккуратно начал Слава, – поставить точку в личных, я имею ввиду в романтических отношениях, чётко обозначить границы… – Александра метнула на него гневный взгляд.
– Я, по-твоему, не пыталась? В том-то и дело, что я давно порвала с ним, поэтому Суббота и бесится, – Таер задумчиво закусила губу, – а самое обидное, что, если бы это он меня бросил, все были бы довольны и никто никого не трогал больше. Всего на всего гордость задела, ему плевать на меня. – Молчанов только сочувственно кивал. Поведение Володи вызывало у него недоумение.
– Кстати, я успел познакомиться с нашими соседями. Одни, фирма какая-то по недвижимости, правда видел только одного менеджера – Сергея, а ещё с нами на этаже работает большая шишка, основатель чатбокса, их офис занял почти весь этаж. – Попытка перевести тему увенчалась успехом. В груди у Саши ёкнуло.
– Ты разговаривал с Серёжей? Майоровым? – радиоведущая затаила дыхание в ожидании ответа. Слава неопределённо махнул рукой.
– Сергей и Сергей, понятия не имею какая там у него фамилия. Главное, компания Шторма рядом, круто же. Почему тут опять очередь, мы же раньше пришли! – огорчённо воскликнул Молчанов, когда они вторглись в ароматное пространство кофейни. Таер не обратила на коллегу никакого внимания, мысли замельтешили, и если бы Слава мог в них заглянуть, то увидел, как случайные образы в голове Саши складываются в один-единственный – лицо Сергея Майорова.
Ярославская область, посёлок К. 2016 год
Летом все города выглядят прекрасней. Зелёный цвет, затмевающий собой унылую серость построек, скрашивал ту безрадостную атмосферу, что обычно царила вокруг. В посёлке городского типа К. весной по традиции красили фасады домов, которые за холодные сезоны утрачивали сочность красок, и главенствующий зелёный цвет разбавлялся яркими голубыми, жёлтыми, алыми оттенками. Речушка, делившая землю на два берега и чья гладь весело сверкала на солнце, притягивала к себе всё больше лодочников, спешащих кто куда. Одни направлялись на привычную им рыбалку, другие плыли к соседям, третьи в магазин. Такая маленькая Венеция.
Поделиться книгой: