Яркие огни

Алена Тимофеева

Яркие огни

Пролог

Время, понятие весьма относительное. Насколько оно может казаться бесконечным, словно стрелки циферблата замерли, и никакая сила их с места не сдвинет. Насколько оно может быть и скоротечным, превращая минуты в секунды, стремительно пролетающими и не успеть за их короткий миг ничего. Как говорил Хулио Кортасар1: «Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад…». Так и Александра Таер, перебегая Третьяковский мост и подгоняемая пронизывающим ветром в спину, мысленно оглядывалась назад, коря себя за столь поздний подъём. Планы прийти на работу пораньше с треском провалились, когда бесцеремонному будильнику в третий раз было велено подождать ещё десять минут. Молочная змейка Водоотводного канала сливалась с небом, становилась едва различимой в ледяном тумане. Удары тяжёлых ботинок Таер гулко отдавались на безлюдном мосту. Воздух в лёгких быстро заканчивался, изо рта Александры вместе с облачком пара вылетел свист. Приступ астмы неизбежен. Пришлось остановиться, забыть ненадолго об опоздании, и прислониться к ограждению моста. Замёрзшими руками, Таер старалась отыскать в кожаном рюкзаке ингалятор. Вдох, ещё. С наслаждением почувствовав, как невидимая рука, сжавшая бронхи Александры, исчезает, девушка застегнула распахнутую короткую куртку, которая не спасала от минусовой температуры. Мороз кусал за бледные щёки, окоченевшие тонкие пальцы требовали перчаток. Длинные русые волосы трепал ветер. Время ускользало и Таер поспешила на работу. Проходя мимо «деревьев любви»2, Александра невольно обращала внимания на замки, отставленные парочками на железных ветвях. «Саша + Серёжа = навсегда», Александра фыркнула, заметив надпись, прекрасно помня, что любое «навсегда» может быть разрушено этим самым «Серёжей» в любой момент. Вновь перейдя на бег, Таер проклинала про себя всех Сергеев, с их «навсегда» и радиоэфиры в шесть утра. Хотя ещё год назад идея основать собственное радио, пусть и с двумя приятелями, казалось нереальной. Александра перешла дорогу и направилась к неприметному пятиэтажному зданию, спрятанному во дворах. На последний этаж подниматься стало уже по-настоящему тяжело, в боку закололо. Влетев в душную маленькую студию, первое, что увидела Саша, это две пары уставившихся на неё глаз. Одни, зелёные, смотрели с волнением, вторые, светло-карие, с негодованием. Таер бросила куртку прямо на пол, заняла своё место и надела наушники, в которых уже звучала запись спокойного баритона одного из бывших сотрудников станции:

– Free FM – самое свободное радио. Никакой политики, спорта и катастроф. Мы не присуждаем баллы дорожным пробкам. 99.9 FM. Волна альтернативной музыки.

– Доброе утро, Москва! С вами, Free FM и я Саша Таер, – радиоведущая сделала паузу, дожидаясь вступления коллег, выключила микрофон и жадно вдохнула. Воздуха не хватало. Забеги по щербатым ступенькам на пятый этаж не лучшая кардиотренировка с утра.

– Володя Суббота, – бодрым тенором представился широкоплечий мужчина с каштановыми волосами до плеч и неодобрительно покосился на опоздавшую Таер. Саша развела руками, мол уже ничего не поделаешь. Худенький парнишка, сидящий около Субботы, озадаченно закусил нижнюю губу, украшенную пирсингом, и с опаской взглянул на Володю.

– А также Слава Молчанов, и мы начинаем наше первое в новом две тысячи двадцатом году утреннее шоу «Шесть-Ноль», погода сегодня благоволит, ожидается солнечный день, небольшой мороз минус четыре, хотя вряд ли кто-то сегодня выйдет на улицу, да и вообще слушает нас. – Молчанов хмыкнул и тут же еле слышно ойкнул, прочувствовав на своей ноге всю силу Володиного пинка. Слава был самым молодым среди ведущих, и Суббота, как старший по цеху, взвалил на себя непосильную задачу воспитать из Молчанова человека. Саша не сдержала смешок, который коллеги приняли за хрип. Дыхание у Таер восстанавливалось медленно. Раздражение Субботы возрастало. Он нахмурил густые брови и поспешил исправить ситуацию:

– Многие сегодня работают, Слава. И мы, разумеется, хотим поддержать тех, кому приходится в новогодние праздники охранять наше здоровье, продавать нам товары, спасать нас в экстренных ситуациях… – Монолог Володи затянулся, он увлёкся перечислением профессий и хвалебными речами в адрес работающих в это утро граждан. Саша и Слава переглянулись, тихонько хихикая. Молчанов достал последнюю модель айфона и написал Таер в мессенджер: «Кто бы нас спас от Володи…». Звук вибрации мобильного радиоведущей привлёк внимание Субботы, а свистящий из-за астмы смех Саши просто вывел его из себя:

– А теперь, как мы и обещали, Сашенька озвучит результаты голосования и объявит победителя фотоконкурса «Новогодняя ночь с Free FM». Возможность выбрать лучшее фото было предоставлено до четырёх утра, и моя дорогая коллега, конечно, уже успела подсчитать голоса наших слушателей. – Ехидный тон Володи просто сочился ядом, но понятен он был только им с Александрой двоим. Ну и Славе, немного. На лбу Таер выступила испарина, пульс звучал в ушах набатом. Про конкурс, естественно, Саша забыла. Она растерянно поглядела на Володю, затем перевела взгляд на Молчанова. Никто помогать ей не собирался.

– Да, уже совсем скоро…, – начала она было выкручиваться из неприятной ситуации, но Суббота шумно выдохнул и включил микрофон Саши. Щёки Таер стали пунцовыми от стыда, но Александра взяла себя в руки и продолжила, – совсем скоро порадую Вас именем автора лучшей фотографии, а пока давайте послушаем новый сингл Риты Сталь, которая покоряет чарты уже вторую неделю. – Саша быстро поставила нужную запись, во второй раз отключив микрофон, сняла наушники и сердито обратилась к Володе:

– Субботин, какого лешего? Можно было подождать с объявлением! Новый год наступил всего шесть часов назад, я что, должна была за час всё подсчитать?! Или надо было в дороге этим заняться? Я встаю как раз в четыре, чтобы успеть к этому раннему эфиру, который как Слава верно подметил, всё равно никто не слушает! – взвилась Таер, чуть ли, не подпрыгивая в кресле. Молчанов, напротив, вжался в своё, силясь быть незаметным и не встрять в очередной конфликт. Субботин ленивым движением опустил наушники на шею и развернулся к раскрасневшейся Александре.

– Саш, во-первых, ты опоздала. А мы все пришли заранее. Во-вторых, ты сама вызвалась подсчитать голоса и объявить победителя. Ну и в-третьих, это наше общее дело, а вкладываешься ты в него меньше всех, – Володя сделал театральную паузу, – и материально, и морально. – Таер открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. И это сравнение очень точно описывало состояние Саши.

– Я меньше всех вкладываюсь?! Ну простите, у меня нет отца-бизнесмена! Откуда у тебя Гелик3? Не сам же заработал, правильно, папа подарил. А я, между прочим, чтобы вложиться, хотела квартиру продать!

– Но не продала же, – урезонил Таер Субботин, – и машину отец мне свою отдал, я не просил. – Володя тоже начинал закипать. Саша прищурилась:

– Знаешь, это низко. Ты сам меня отговорил. Да и в целом, если бы я тебе не отказала, то и ты не вёл бы себя так по-скотски. – Володя удивлённо приподнял брови, и спокойно ответил:

– И в чём же выражается моё «скотство»? В том, что я сказал тебе правду? – Александра чувствовала, как истерика накрывает её лавиной.

– О, сейчас ты говоришь правду, да. Вот только, когда приглашал к себе, забыл упомянуть, что ты женат! – Таер вскочила и, подобрав с пола куртку, выбежала из студии прочь. Слава расправил плечи, и стараясь подбодрить друга осторожно произнёс:

– Девушки… да… – На том философская мысль Молчанова и оборвалась. Субботин только собрался саркастично ответить на это глубокое умозаключение, как пульт управления издал угрожающее гудение, затем провода закоротило и техника, общая стоимость которой составляла около трёх миллионов рублей, загорелась.

– Это знак, Володь. Девочка-огонь, – Суббота, не проронив ни слова, пару секунд смотрел на заискрившееся оборудование, а затем бросился к огнетушителю. Слава отошёл к стене, на безопасное расстояние.

– Мы же всё равно переезжать хотели… – заметив угрожающий взгляд Володи, Молчанов наконец-то замолчал.

Глава 1. Башня

Москва, 2020 год

Снег пушистыми хлопьями ложился на землю, почти мгновенно растворяясь в февральских лужах. Небо заволокло серыми тучами, и унылые однообразные здания, лишённые красок, вторили цвету облаков. Толпа людей, слившаяся в единый поток, спешащий покинуть подземку, разбивалась на выходе из метро на две основные цепочки: первая стремилась в огромный стеклянный комплекс, а вторая следовала к автобусной остановке, откуда рабочий люд разъедется кто куда. Высокий, немного сутуливший плечи молодой человек, облачённый в кашемировое чёрное пальто, присоединился к движению в сторону офисных башен. Коротко стриженную тёмную шевелюру укрывала вязанная шапка, одна рука в кожаной перчатке сжимала кейс, вторая, голая, покрасневшая от холода вцепилась в смартфон. Внезапно вырвавшийся из груди кашель заставил его остановится посередине пути, сбив тем самым ритм шествующих, ещё толком непроснувшихся людей.

– Чего встал? – дыхнул перегаром грузный мужчина, с красным лицом. Он недовольно сузил маленькие с полопавшимися капиллярами глазки и толкнул локтем зашедшегося в приступе кашля молодого человека.

– Я… кхм… кха… Простите, – сиплый голос, заставил мужчину брезгливо сморщится. Сплюнув себе под ноги, тот вернулся к почти бегущей на работу толпе.

– Серёга! Ты чего? Заболел? – Неслабый хлопок по спине выбил последний воздух из лёгких Сергея.

– Кха… Всё в порядке, просто горло запершило, наверное, аллергия, – Сергей вымученно улыбнулся внезапно подошедшему коллеге. Подавив последний приступ кашля, он разогнулся, и, заметив тревожный взгляд приятеля, поспешил заверить:

– Ну правда, я в норме. Мить, пойдём уже. – Коллега ещё раз несколько рассеянно хлопнул друга по спине и согласно кивнул.

– Пошли, шеф опять орать будет. – Молодой человек двинулся следом за другом, согнувшись ещё сильней, словно стараясь спрятаться от предстоящего гнева начальника.

«Меркурий»4, потеряв свой золотой блеск из-за высокой облачности, внушал Сергею всё больший ужас. Нелюбимая работа высасывала последние силы, а руководитель их отдела и вовсе заявил, что пока Сергей Майоров не сдаст отчёт, на больничный он его не отпустит. Должность руководителя отдела продаж маячила перед Майоровым как призрачная надежда на то, что наконец он станет «кем-то», и все переработки, отсутствие отпуска да пара выходных в месяц окупятся. А как только он займёт пустующее кресло менеджера среднего звена, так и жизнь наладится.

Лифт они с Митей ждали около пяти минут. Плюс пять чёртовых минут к опозданию. Около стальных дверей успела скопиться целая толпа. Такие же опаздывающие сотрудники возмущались, от гиперответственных коворкеров, которые приходили всегда на час раньше начала рабочего дня, шёл недовольный ропот. Наконец, лифт прибыл. Сергея и Митю под давлением людей прижало к холодной стене. Протянуть руку и нажать на панели нужный этаж не представлялось возможным. Перед Майоровым стояла спиной коллега, секретарь руководителя – Майя Степнова. Она практически прижималась к Сергею идеально ровной спиной, а её густые волосы, пахнущие дорогим, но резким парфюмом, щекотали Майорову нос. Высвободив руку, Сергей почесался. Раздражённые рецепторы среагировали моментально. Громкое чихание заставило стоявших рядом сотрудников со страхом перед возможной инфекцией оглянуться на Сергея и сместиться ближе к выходу. Всех, кроме Майи. На двадцать первом этаже количество людей сократилось вдвое. Ещё девять этажей предстояло подниматься в облаке этих ужасных духов. Майоров чихнул ещё раз и коротко ругнулся сквозь зубы. Он отошёл к противоположной от Степновой стене.

– Ты то кашляешь, то чихаешь… К врачу не думал сходить? – Митя протянул носовой бумажный платок коллеге, прошествовав следом. Ему тоже не улыбалось стоять так близко к Майе, но уже по своим причинам. Хотя об этих причинах и так уже знала вся фирма.

– Это всё аллергия… на духи. – Сергей забрал протянутую салфетку и вытер нос. Митя недоверчиво хмыкнул.

– Ага, а кашлял в переходе ты тоже из-за аллергии? На работу, или на людей? – Зелёные глаза друга загорелись весельем.

– Зимушкин, отвали, сделай доброе дело. Мне болеть всё равно нельзя, останусь без денег. – Ответить Митя не успел, поскольку только он открыл рот, чтобы выдать очередную несмешную шутку, как Майя вновь приблизилась к Сергею и встряла в их разговор:

– Да не только денег, Ванечка же обещал самым ответственным сотрудникам повышение. Все знают, что выбор между тобой и Адей.

«Ванечку» Сергей пропустил мимо ушей, а вот услышав, как Степнова называет этого сукиного сына Аркадия Адей, Майоров неосмотрительно вздохнул, и вновь неконтролируемое чихание раздалось в лифте.

– Апчхи! Майя, о чём ты… Апчхи! Я даже не претендую, поверь… Апчхи! – Крылья носа у Сергея покраснели, а у Степновой заалели щёки. У одного от аллергии, а у другой от смущения. Майоров не собирался посвящать в свои планы надоедливую Майю, которая в последнее время вилась вокруг него словно пчела возле цветка. Правда, пчёлы по мнению Майорова были куда полезней, чем Степнова, от неё лишь сплошные проблемы. То отчёты на подпись генеральному директору не те положит, то в табеле ошибётся, а то и вовсе оставит без воды весь дружный коллектив. В интеллектуальных способностях секретаря агентства элитной недвижимости «Golden Tower Group» Сергей сомневался. А вот задумчиво почёсывающий рыжеватую бороду, с чуть заметными проблесками седины, Митя очень даже завидовал приятелю. К Степновой у него был давний интерес, и к слову, какое-то время взаимный со стороны Майи. Но девушке быстро надоели глуповатые каламбуры и долгие истории о подвигах молодости, поэтому, как только среди коллег пошёл слушок, о том, что Майоров снова одинок, Степнова тут же переключилась на него.

– Ой, да ладно тебе, ты же знаешь, я тебя всегда поддержу, – доверительным шёпотом произнесла Майя, приблизившись к предмету своего обожания и как бы невзначай дотронулась до его плеча. Степнова подошла слишком близко и новый виток чихов и ругательств обрушился на секретаря незамедлительно.

– Господи, Майя! Апчхи! Да блин! Неужели не видно, что у меня аллергия, боже! Апчхи! – двери лифта наконец-то открылись на нужном тридцатом этаже, и Сергей сразу рванул на спасительный воздух. Майя обиженно надула губы.

– Можно подумать у него на меня аллергия, – сердито пробурчала девушка, ни к кому конкретно не обращаясь, но Зимушкин услышал её.

– Ну в некотором роде это действительно так, – не удержался от едкой реплики Митя. Майя не обратила никакого внимания на колкость. Только её пальцы почему-то непроизвольно сжались в кулаки. В «золотой башне» начинался обычный рабочий день.

Глава 2. Случайно пущенные стрелы

Москва, 2020 год

Рабочий день в стеклянном офисе подходил к концу. Кофе-брейк в последние полчаса на кухне в окружении коллег – являлся своеобразной традицией. И плевать, что кофе-то как раз никто из них почти не пил, кроме Сергея, у которого после четвёртой чашки за день начиналась тахикардия и руки тряслись как у несчастного с болезнью Паркинсона. Митя употреблял исключительно зелёный чай, «богатый антиоксидантами», Майя не переносила вкус и запах кофе, и пересилить себя не могла даже ради симпатии к Майорову, Аркадий любил цикорий, чем вызывал у остальных недоумение. А босс – Ваня, редко появлялся на общей кухне, ему заваривала ромашку Степнова. Митя, отхлебнув из маленькой чашечки с зайкой, так неуместно смотревшейся в огромных лапищах, бодро изрёк:

– Ну, народ, скоро четырнадцатое февраля, амур-тужур, все готовы к свиданиям? – «Клуб разбитых сердец» дружно воззрился на Зимушкина. Майя смотрела на него с обидой, Сергей с нескрываемой злостью, а Аркадий и вовсе ничего не понял.

– Готовы, – сердито заверил друга Майоров, – разумеется, готовы, если это свидание у всех одновременно с тобой, Мить. – Зимушкин в замешательстве почесал затылок и виновато промямлил:

– Это я лишнего сказал, конечно. Не подумал, – Мите стало неловко, но ненадолго, вскоре его лицо просияло, что было явно не очень хорошим признаком. Коллеги знали, если физиономия Мити озаряется, то жди беды, того посетила очередная «гениальная» идея.

– Давайте-ка, устроим вечер свиданий! Развесим в башне объявления, что в День всех влюблённых, состоится вечеринка, где каждый сможет найти себе пару! – Из груди Сергея в ответ на это предложение вырвался протяжный вздох. Адику было безразлично, что там надумал Зимушкин, а потому он поставил свою чашку в раковину, забыв помыть её, и вернулся на своё рабочее место. Пора и домой собираться. Майя заправила прядку за ухо, и робко проговорила:

– Неплохая идея, Мить. Но кто же позволит распространить в башне листовки? На этаже разве что только. Если Ванечка разрешит, и Пётр Матвеевич возражать не станет. – Имя Петра Матвеевича было произнесено с благоговением, едва ли не с трепетом. И вовсе не из-за романтических чувств к оному Степновой. Основатель одного из самых популярных мессенджеров в России «Ch@ttBox», корпоративной версией которого пользовались и в «Golden Tower Group», вызывал искреннее уважение не только у Майи Родионовны. Митя с Серёжей тоже им восхищались и обращались к нему исключительно по имени отчеству, хотя он был моложе Майорова на пять лет, а Митю почти на добрых десять. Ни влияние богатых родителей, ни наличие спонсоров, не было замешано в успехе Петра Матвеевича Шторма. В двадцать он начал с друзьями разработку приложения, а в двадцать пять уже занимал кресло руководителя совета директоров чатбокса. Собственно, на всём тридцатом этаже располагалось только две компании, большую часть которого и занимало детище Шторма. Ещё пустовало небольшое помещение, с весьма дурной славой. Каждый год у свободного уголка появлялся новый владелец, и ровно через двенадцать месяцев офис вновь готовили к аренде. Не ладился бизнес в соседних стенах.

– Так ты Ванечку и очаруешь, – подражая манере Степновой, передразнил Зимушкин, – а Петра Матвеевича я возьму на себя. Парень адекватный, вряд ли против будет. Да и доска объявлений у нас имеется. – Сергей хранил молчание. Он прекрасно понимал, если Митя закусил удила, спорить с другом бесполезно. Зимушкин развёлся семь лет назад, а на его сердце раны ещё не зажили, и бесконечные попытки построить отношения заканчивались полным крахом. С Алисой – первой девушкой, с которой он начал встречаться после ухода Симы, его жены, ничего не вышло, так как Серафима, узнав о новом романе, сделала всё, чтобы пара рассталась. Алиса не выдержала, и познакомившись с каким-то врачом из Лондона, спешно улетела к нему. Потом была Поля, милая девушка из интеллигентной питерской семьи, но вот незадача – как только речь зашла о женитьбе, Зимушкина обуял животный ужас, и он как последний трус, просто сбежал. Сбежал в Москву, в наивной надежде, что со сменой города поменяется и его судьба. Только вот всех тараканов, что так мешали ему обрести счастье в личной жизни, он, конечно, захватил с собой. Но романтик, живший в широкой груди Мити, отчаянно верил в любовь. Степнова и в этот раз не стала реагировать на укол Зимушкина. Собака лает – ветер носит, а караван идет.

– Хорошо, договорились, – кивнула Майя. На лице Мити отразилось разочарование, вывести коллегу на нужную ему реакцию никак не удавалось. У них полгода назад состоялось неловкое свидание, затем ещё более неловкая ночь. И теперь неловкость – это всё, что между ними осталось. Секретарша и не возражала против такого исхода, а вот Зимушкин не терял надежды, что ещё можно начать всё сначала. Майя была девушкой красивой, хрупкой, невысокой. Как и многие бывшие балерины она передвигалась с присущей танцовщицам грацией, держа спину ровной. Большие глаза, аккуратный нос, маленький рот. Милая ямочка на подбородке. Если Сергей считал Степнову особой недалёкой, то Митя чувствовал в Майе некую силу, просто спрятанную за тревожностью и неуверенностью в себе. Да и вся эта идея с вечером влюблённых была построена на мечтах о возобновлении отношений со Степновой.

– Ладно, коллеги. С вами хорошо, а без вас ещё лучше. Пора нам по домам уже. – Пробасил Митя, подмигнув Майе. Сергей был полностью с ним согласен, а потому, сполоснув кружку, направился к своему столу. Степнова, нервно дёрнув плечом, выдохнула, словно собираясь с духом, и окликнула Майорова:

– Серёж, давай вместе до метро пойдём, мне тоже на Академическую сегодня. – На Академическую ей было не нужно, но Майорову знать об этом и не обязательно. Сергей остановился, и прикрыв веки, произнёс даже не повернувшись к девушке:

– Май… Я сегодня в больницу на Каширку, извини… до завтра. – Оставив коллегу в отчаянии кусать губы, Майоров подошёл к рабочему месту, и торопливо выключил компьютер. Не застегнув пальто, он вылетел из стеклянных дверей фирмы. Митю – вечного копушу, он тоже ждать не собирался.

В коридоре царило оживление. Туда-сюда сновали незнакомые люди, таскали коробки, нагромождённые как раз у агентства недвижимости. Один из таких носильщиков, паренёк лет двадцати-двадцати трёх, сдул прилипшую ко лбу кудрявую чёлку и заметив выскочившего Сергея, улыбнулся:

– О, привет! А мы теперь ваши соседи, будете работать рядом с радиостанцией, – в голосе незнакомца звучала гордость. Да и сам тенорок звучал знакомо. Майоров в замешательстве замер и машинально протянул руку для приветственного рукопожатия:

– Сергей, здорово, я прошу прощения, спешу. Я так полагаю, завтра начинаете работу? – Юноша слишком аккуратно пожал протянутую ладонь, словно такое действие для него было непривычным.

– Слава. Да, планируем начать с утра, нельзя делать большие перерывы в эфирах, на интернет-радио далеко не уедешь. – Майоров выдавил вежливую улыбку и, попрощавшись с новым знакомым, быстрым шагом удалился в сторону лифтов. Постукивая ногой в ожидании прибытия кабины, Сергей старался унять внезапно участившееся сердцебиение. Музыку он любил, радио слушал на работе постоянно, но около шести месяцев назад все радиоволны стали Майорова только раздражать. То своеобразный юмор ведущих выводил из себя, то песни звучали, казалось, в абсолютно рандомном порядке, образуя мешанину из жанров. А иногда просто не мог выносить голос нудных дикторов, как с листа озвучивавших новости. Раньше, он с удовольствием начинал рабочий день с 99.9 fm, безмерно радуясь за свою невесту-радиоведущую «Свободного радио», сумевшей осуществить свою мечту. Звучание родного сопрано скрашивало рутину серых будней, а проскальзывающая зависть среди коллег только забавляла. Всё изменилось после ухода Али. «Свободное радио» стало запретным в «Golden Tower Group», а теперь возможное соседство с ними нависло над шеей Сергея дамокловым мечом.

Из тягостных раздумий Майоров вынырнул, услышав звук открывшихся стальных дверей. Длинноволосый высокий мужчина с мрачным лицом молча вышел из лифта.

– Опять делаешь из меня виноватую? Ну начнём эфир позже! Господи, да какая разница! Это не конец света. – Подозрения Сергея оправдались, он сглотнул подступивший к горлу комок. Сердитая Аля покинула кабину следом за «длинноволосым», пройдя мимо Майорова. Не выдержав, он негромко окликнул её:

– Аль… – К Таер друзья обращались в основном «Саша», при знакомстве она представлялась Александрой, и поэтому такое домашнее «Аль» заставило её застыть. Она медленно обернулась, и, узнав бывшего жениха, в растерянности осталась стоять на месте. Лифт тем временем благополучно покинул тридцатый этаж.

– Серёжа…? – Майоров наконец-то улыбнулся искренне.

Глава 3. Голоса из соседнего дома

Ярославская область, посёлок К. 2015 год

Весна в тот год наступила рано. Вместе с остатками чёрного снега, каймой окружившими единственную целую дорогу, таяли и последние надежды выбраться со дна, на которое опустилась жизнь Али. Ручейки талой воды с весёлым журчанием стекали в реку, разделявшую посёлок на две части. Девушка медленно шла к трубе, заменявшую местным жителям мост. На Але было распахнутое, цвета топлёного молока пальто, которое уже лет пять просилось на помойку. Катышки, зацепки на шерстяной ткани свидетельствовали о долгом безденежье. В финансовую яму семья Али провалилась не так уж и давно. Её семья – сама Аля, которую при рождении нарекли Александрой, мать Кристина Михайловна Таер и отец Алексей Васильевич Портнягин. Мама, согласившись выйти замуж за Алексея, наотрез отказалась менять связывающую её с корнями Таер на неблагозвучную Портнягина. Дочери тоже досталась фамилия матери, и увы, больше ничего.

На другом берегу стоял дом Александры, построенный ещё в восьмидесятых. Нельзя было его назвать ветхим, но облупившаяся краска и паутинки трещин, обнимавшие уголки дома, явно говорили о запустении. А ещё каких-то десять лет назад дом выделялся среди прочих цветом небесной лазури. Летний сад был всегда ухожен, зимой дорожки по обыкновению расчищены, а лодка (в посёлке почти у каждого была своя, а то и две), новенькая, у собственного причала сияла на солнце. Сейчас, особенно в гнетущей серости ранней весны, бледно-голубой цвет дома смотрелся бедно, лодка утратила свой блеск, а от сада остались только голые ветви деревьев.

Холодный мартовский ветер развевал волосы Али. Тонкие пряди, спутанным полотном опускались на спину. Достигнув перехода, Александра решила закурить перед восхождением на шаткую конструкцию. Достав помятую пачку дешёвых сигарет, Аля вытащила одну и поднесла к ней пластиковую зажигалку. Из-за ветра огонь гас, волосы лезли в глаза, руки заледенели. Наконец, сигарета затлела. Таер с наслаждением затянулась, выпуская изо рта сизый дым. Можно идти дальше.

Ржавая имитация моста скрипела под ногами, и каждый раз, когда Аля проходила по ней, девушка молилась, чтобы этот раз не оказался последним. Но труба, исправно служившая немногочисленному населению К. уже четверть века, была куда надёжней многих мостов. Ступив на землю, Таер с облегчением выдохнула и, затушив сигарету, выкинула её в стоявшую рядом с трубой урну. Почва под подошвой хлюпала, нос Али тоже. Весенние сквозняки принесли простуду, добавляя французскую гнусавость мелодичному голосу Таер. А молодому школьному психологу, только окончившему институт, голос весьма важен. Зарплаты едва хватало сводить концы с концами, но, если бы вопрос касался только выживания на доход, получаемый в школе, перспективы не представали столь удручающими.

Когда скоропостижно ушла из жизни Кристина Михайловна, семья Портнягиных-Таер рухнула. Рухнула в сырую землю вместе с гробом, заполучившим тело матери Али навеки. Алексей Васильевич, до смерти жены получавший утешение в объятиях других женщин, теперь топил горе в водке. Впрочем, привередливым он не был, рад он был коньяку, хорошему и плохому, виски, портвейну. Тоже касалось и выбора любовниц. Матери не стало шесть лет назад.

Как-то, в один из дней, окутанных несчастьем, спустя месяц после похорон, Аля возвращалась со школы. Ей было на тот момент всего шестнадцать. Промозглая погода не оставляла шансов на прогулку с друзьями после уроков, и девочка спешила домой. Картина, представшая перед ней, навсегда отпечаталась в памяти. Не предчувствуя беды, она открыла калитку и оказалась атакована Кипером. Огромный русский чёрный терьер встал на задние лапы и виляя длинным некупированным хвостом, норовил облизать шершавым языком лицо Али.

– Кипарис, хватит! Грязными лапами всё запачкал. – Правда, тон школьницы звучал добродушно. На Кипера невозможно злиться. Кипарис недовольно гавкнул, когда его оттолкнули, небрежно потрепав по голове. Таер вошла в дом. В небольшой прихожей обнаружилась пара стоптанной чужой обуви, женской. Нахмурившись, Александра бросила сумку на пол и отправилась искать отца:

– Пап, ты где? У нас гости? – крикнула девочка. Из кухни доносились неясные звуки. Нахмурившись, Аля вошла в кухню. Спустя несколько секунд, Таер выбежала обратно. Карие глаза наполнились слезами, ком подступил к горлу. Буквально полгода назад, до вынесенного врачами приговора матери, (обнаруженный лейкоз сжёг её за пять месяцев), они втроём сидели каждое утром за большим деревянным столом, стоящим у окна, завтракали и делились планами на день. Теперь на этом самом столе сидела соседка не слишком приятного вида, в которую Алексей Васильевич толкался, вызывая у женщины томные стоны, а у шатких ножек стола скрип. По крайней мере, это всё, что заметила Александра. Она быстро схватила брошенную на паркет сумку и выбежала на крыльцо. Кипер обрадовался и с громким лаем побежал Але навстречу. Школьница, словно обессилив, села на ступеньки.

– Уйди, боже… отстань, – Таер ладонью отодвигала от себя морду настырного пса. Собака лезла под руку и отчаянно тыкалась мокрым носом в шею девочки. Сдерживать рыдания стало невыносимо, и Аля, всхлипывая и уткнувшись лицом в мягкую шерсть Кипариса, прошептала:

– Господи, почему, за что… Чем я заслужила… мама.

Аля просидела так в обнимку с псом пока не стемнело. Дверь позади скрипнула. Грузная женщина лет сорока пяти шумно прошла мимо девочки и направилась в сторону калитки, не удостоив Александру и словом. Таер предпочла не провожать её взглядом, продолжая созерцать, как шерсть проходит сквозь пальцы, когда проводишь ими по спине Кипера.

– Аля… – тихо позвал подошедший отец. Его тяжёлая ладонь опустилась дочери на плечо.

– Не называй меня так, это мама придумала. И вообще, не смей со мной разговаривать больше. – Девочка стряхнула руку Алексея.

– Саш, ну ладно тебе, я тоже страдаю. Но по-другому. У взрослых всё иначе, ты пойми. – Аля развернулась к нему, зло сверкнув глазами.

– Я понимала, когда ты пил, вы всегда пьёте, когда плохо. Я понимала, когда приходили с твоей работы, потому что не могли дозвониться до тебя. Но я не могу понять одного. Как можно спустя месяц после смерти матери, привести замужнюю соседку в наш дом! На нашу кухню! Любимое место мамы. – Александра вскочила на ноги и скрылась в доме. А отец ещё долго стоял на крыльце, рассеянно гладя Кипариса.

Река искрилась под солнечными лучами, старая лодка всё так же стояла у дерева, рядом с покосившимся причалом. Аля бросила на неё тоскливый взгляд. Сердце болезненно кольнуло при воспоминании, о том, как они спускались по реке на лодке всей семьёй. «Ласточка», так называл лодку Алексей Васильевич, а Кристина Михайловна ревновала. Мысленно отмахнувшись от печальных воспоминаний, Аля толкнула калитку и выставила ладони вперёд:

– Кипер, сидеть! Место! – Пёс послушностью не отличался, а поэтому он проигнорировал слова хозяйки и, разбрасывая слюну, начал подпрыгивать, чтобы дотянуться до лица Александры. Много усилий огромному животному не требовалась.

– Ну что ты за паразит такой. Ладно, иди сюда. – Сдавшись, Таер позволила Кипарису поставить передние лапы себе на плечи.

– Доволен? – Кипер был бесконечно счастлив. Аля вытерла с щёк слюну пса и осторожно вернула лапы Кипариса на землю. С возрастом суставы собаки становились хрупкими. Таер вошла в дом, оставив Кипера снаружи. На столике в прихожей лежала кипа писем: счета, угрозы коллекторов, пара повесток в суд. Отец съехал не так давно, оставив за собой вереницу долгов. Банки, от которых успешно скрывался Алексей Васильевич, не могли найти его текущее местожительство и забрасывали бедную Алю требованиями погасить долг. До её зарплатной карты добрались быстрее всего. Александра догадывалась, что папа прячется где-то в Ярославле, возможно, в квартире любовницы, на связь с дочерью он не выходил. Что ей делать дальше Таер представляла смутно. Печально поглядев на ворох бумаг, Аля скинула пальто и ботинки и прошла в гостиную. В комнате стоял затхлый воздух, плотные шторы задёрнуты, на тёмной мебели слой пыли. На крючке, висел кусок верёвки к которому должна была крепиться люстра. На прошлой неделе Александра пыталась повеситься, но вспомнив о том, что утром Кипера кормить будет некому, изменила свои планы. После того случая Таер больше не заходила в комнату. Закусив губу, она нахмурила светлые брови и достала из кармана сотовый.

– Да? Алечка? – ответила хрипло тётя Клава. Ей было за пятьдесят, жила она в центре Ярославля и виделась с племянницей после смерти Кристины редко.

– Привет, Клава, – обращение «тётя» для Клавдии Михайловны было неприемлемо, – могу я тебя попросить завтра приехать? Меня на экскурсию в Москву с учениками отправляют, можешь за Кипером пару дней присмотреть? Поживёшь у меня, выходные впереди. – Аля звучала убедительно, дрожи в голосе не было. Ложь ей в целом давалась довольно легко.

– Ох, Аля, так и не встретимся с тобой, не посидим, – опечалилась Клавдия. Таер скрипнула зубами, старшая сестра покойной матери была превосходным манипулятором.

– Клав, я обещаю, вернусь с экскурсии и чаю попьём, ладно? Просто рано выезжаем, а Кипарис, ты знаешь прекрасно, одиночества не выносит. – Аля скрестила пальцы, надеясь, что её доводов будет достаточно. Тётя вздохнула:

– Ладно, детка. Приеду завтра так рано, как смогу. Но с тебя чай, не забудь.

– Разумеется, спасибо огромное. Ты очень выручила. – Александра почти заплакала от облегчения.