Физик: Артефакт

— С ними всё в порядке? — граф Джереми умел быть настойчивым.

— Молчать! — рявкнул Золен, нанеся графу сильную пощёчину тыльной стороной ладони.

Голова Джереми резко мотнулась в сторону и повисла. На подбородке начала скапливаться в большую тягучую каплю кровь, побежавшая пока ещё тонким и робким ручейком из разбитых губ.

— Они живы, если Вы об этом, — успокоившись, продолжил старший инквизитор. — Так почему же Вы скрывали факт наличия у Вас дара, граф?

— Я правитель. Плохой или хороший, но правитель, — медленно проговорил Джереми, подняв взгляд на инквизитора, — и на мне лежит ответственность за моих людей и мои земли. Дар же, особенно сильный, если им часто и долго пользоваться, постепенно сводит с ума. Если бы я начал активно использовать дарованное, то смог бы принимать адекватные решения?

— Браво! — Золен медленно захлопал в ладоши. — Достойный ответ зрелого человека. Знали бы Вы, насколько мало людей разделяют Вашу точку зрения. Даже немного жаль, что так всё повернулось. Итак, вернёмся ко второй причине… Вы же, надеюсь, не питаете ложных иллюзий по поводу того, что сможете покинуть эти стены?

— Да, — тихо произнёс граф, окинув своё тело взглядом.

Он висел у стены, растянутый цепями за руки. Все тело покрывали многочисленные гематомы, ожоги и порезы. Гениталии были отрезаны, а рана попросту прижжена раскалённым в жаровне железом. Кожа на ногах до колен отсутствовала, обнажив сочащиеся кровью мышцы и сосуды. Сдирали её ржавыми щипцами. Сдирали медленно, лоскут за лоскутом, начиная с пяток. Относительно целым оставалось лишь лицо.

— Прекрасно! Так вот, вероятней всего, мы бы обошлись без всего вот этого, — обвёл взглядом помещение пыточной старший инквизитор, — иВас бы попросту ликвидировали. Тихо и спокойно. Или, может быть, даже Вам бы дали спокойно сбежать из княжества, надумай Вы это сделать. Но мои люди сунули свои носы куда нужно и разнюхали про Вашу одарённость. Да ещё какую! Вам интересен источник информации?

— Нет, — всё так же тихо ответил Джереми.

— Ваше право, — кивнул Золен. — И это в корне изменило ситуацию! Понимаете, допустить утрату такого количества энергии, как у Вас, было бы кощунством с моей стороны! Я бы себе этого не простил! И вот Вы здесь. Но, к сожалению, мы столкнулись с проблемой.

— Вы больны, господин Золен. Ваш мозг воспалён, — поморщился узник.

— Совершенно верно, граф! Совершенно верно, — рассмеялся инквизитор. — Дар всех нас, так или иначе, меняет. Но конкретно в этом случае Вы заблуждаетесь. Я могу сделать так, что Ваша сила пойдёт на благое дело! Но для этого нужно соблюсти ряд условий. И главное из них заключается в том, что Ваша кровь должна буквально бурлить от отрицательных эмоций. Негатив должен сводить Вас с ума! Он должен превратить Вас в умоляющее о смерти, пускающее кровавые слюни и сопли существо. Ваша кровь, подобно винограду, должна перебродить на этих чувствах и превратиться в прекрасное вино! А что лучше всего подходит для этой задачи? Правильно! Боль! Вот тут-то и возникла проблема.

— Шесть веков случек отборных кобелей с лучшими сучками королевства, господин Золен, — грустно улыбнулся разбитыми губами граф.

— В точку! Мне определённо доставляют удовольствие беседы с Вами, граф. Вы даже сейчас изволите шутить. Как же хорошо, что князем являетесь не Вы, а это ничтожество. Чувствую, в противном случае всё бы шло не так гладко, как идёт сейчас, — смеясь, продолжил Золен, — так что болью Вас, граф, оказалось не пронять. Да, Вы, так же как и все её чувствуете, кричите, бьётесь в цепях. Но она не сводит Вас с ума. Нет нужного мне эффекта! — с улыбкой проговорил Золен.

— Патовая ситуация? — участливо поинтересовался граф. — Не могу ничем помочь.

— О! Вот тут Вы заблуждаетесь! — возразил Золен и кивнул стоящему у выхода из пыточной монаху. — Но не буду портить Вам сюрприз, господин Джереми.

Монах исчез за дверью, а инквизитор достал из складок своей рясы чёрный, отполированный до блеска каменный шарик и принялся неспешно, но ловко перекатывать его между пальцами правой руки, задумчиво рассматривая подвешенного перед ним пленника.

— Вы больны, господин Золен, — нарушил затянувшееся молчание Джереми. — То, о чём Вы говорите, невозможно. Да, я не пользовался даром. Практически не пользовался. Но я достаточно глубоко изучил тему Искусства. У человека невозможно отобрать его дар. Можно лишь забирать энергию в накопители. Но я сильно сомневаюсь в том, что Вы меня позвали к себе в гости лишь для того, чтобы я подзарядил ваши артефакты. Поэтому повторюсь: то, о чём Вы говорите, существует лишь в Вашей воспалённой голове.

— Вы вольны считать, как Вам вздумается, граф, но сути это не меняет, — Золен Рейнс ловко подкинул шарик вверх, и тот повис в воздухе прямо перед глазами Джереми, — Вы же, как человек образованный, наверняка знаете, что служителям церкви в давние времена была доступна кроха силы Создателя нашего?

— Я читал об этом, — не отрывая взгляда от медленно вращающегося перед ним шара, ответил граф Джереми.

— И не сомневался, граф. Так вот, когда-то церковь была самой могущественной организацией на континенте. Тогда была единая империя и был император. Церковь же стояла над императором. Церковь все уважали. Церковь все боялись. Церковь все слушали. Решающее слово всегда было за скромными слугами Создателя. И всё это благодаря лишь малой крохе силы Его. Малой крохе! Вы представляете, Джереми?! До наших дней сохранились только обрывки информации о тех временах, но и их достаточно для того, чтоб было понятно, что десяток хорошо подготовленных и истово верующих паладинов мог уничтожать армии. Армии, граф! Чтобы стереть с лица земли всё ваше княжество, понадобилось бы от силы десять человек! Десять! Теперь вы осознаёте, что против церкви не мог пойти никто! Не было в мире силы, которая бы посмела бросить вызов слугам Создателя.

— У них был такой сильный дар? — чёрный камень будто заворожил Джереми, притягивая к себе всё его внимание.

— Дар? О нет, граф! Я думаю, Вас это удивит, но у них не было дара! Или был, но это не имело никакого значения. Чтобы стать воином Создателя, нужно было лишь верить! Истово верить в Создателя и в правоту своих действий. И не пускать в себя грех, естественно. И ЭТО ВСЁ ИСЧЕЗЛО В ОДИН МИГ! — вскочив со своего места, взревел Золен, выбивая весь воздух из лёгких графа Джереми сильным ударом ноги в его живот.

Графа согнуло, насколько это позволяли цепи, и вырвало. Голова его бессильно повисла, но медленно вращающийся шар сместился в воздухе так, чтоб вновь оказаться перед глазами Джереми.

— Он отвернулся от нас, граф, — закрыв глаза, тихо произнёс старший инквизитор, после того как немного отдышался и пришёл в себя, — он покинул этот мир. Наигрался со старой игрушкой и выбросил её на помойку мироздания. Вы понимаете это? Мы тут одни, граф! Целый мир остался предоставлен сам себе. И величие церкви кануло в лету. НАШЕ ВЕЛИЧИЕ!

Джереми безмолвно содрогнулся от нового удара. Теперь в голову. Но граф так и не смог отвлечься от завораживающего полёта чёрного шара.

Золен Рейнс, тяжело дыша, подошёл к небольшому резному шкафчику, стоявшему в углу помещения. Выудил из него бутылку вина и, откупорив её, надолго припал к горлышку.

— Мы стали слабы, граф, — после затянувшейся паузы хрипло продолжил инквизитор, — с нами никто не считается. Мы словно мелкая брехливая собачонка, что может только визгливо лаять под ногами монархов, раздражая их своим голосом. Только лишь раздражая… Но мы не способны были укусить. Для этого мы были слишком слабы и трусливы.

— Были? — сплюнув на пол кровь из разбитых губ, спросил Джереми.

— О, да, граф! Наш новый лидерсмог расшевелить седое замшелое болото! Карл смог показать нам путь к былому величию! Даже согбенные и консервативно настроенные старцы зашевелили своими мощами! И Вам, граф, предстоит стать одной из тысяч тех ступенек, что приведут нас к Нему, — во взгляде Золена при этих словах полыхнул фанатичный огонь.

Раздался скрип открываемой двери, и в помещение грубо втолкнули связанных по рукам женщину и двух детей. Женщине было явно под пятьдесят, и она выглядела внешне спокойной. Дети же, светловолосый мальчик и кудрявая, словно пшеничное облако, девочка, бросали на всех испуганные взгляды, но держались.

— Золен! — дёрнулся в оковах граф Джереми. — Ты обещал!

— Что? — удивлённо поднял бровь инквизитор. — Я лишь сказал Вам граф, что они живы. Не более того! Кстати, это и есть обещанный мной сюрприз! Вам он пришёлся по душе, граф?

— Отпусти! Отпусти их! — прохрипел Джереми. — Я всё подпишу! Я всё сделаю!

— Граф, позвольте выразить Вам своё уважение! Так воспитать супругу и потомство, это дорогого стоит, — произнёс Золен, рассматривая графиню и детей. — Наблюдать как наполовину освежеванный муж и отец бьётся в цепях, словно птица в силках, и при этом смолчать… Вы удивительное семейство! Снял бы перед вами шляпу, будь она на мне.

— Отпусти их, Золен! Отпусти их! — повторял, словно читая спасительную мантру, граф.

Старший инквизитор резко повернулся к растянутому у стены графу и выкрикнул несколько слов на непонятном языке. Языке гортанном, шипящем, режущем слух нормального человека. Казалось, что такие слова не предназначены для человеческого речевого аппарата.

После этих произнесённых Золеном слов зависший перед Джереми шар начал светиться мёртвенно-зелёным светом. От этого света несло гнилью и смрадом, гноем и разложением. У графа желудок снова подкатил к горлу.

— Граф, чтобы Вы не питали ложных иллюзий… — инквизитор хищно улыбнулся графу Джереми, облизнув кончиком языка свои мелко подрагивающие от предвкушения губы. Следом он резко развернулся и, выхватив из складок рясы перочинный нож, наотмашь полоснул им по горлу графини. Немолодая, но ещё красивая статная женщина, протяжно хрипя и булькая, начала оседать на грязный каменный пол. Завизжала девочка. Застыл в ступоре мальчик.

— Золен! Я убью тебя, тварь! Я выпущу твои седые кишки! — бесновался в цепях граф.

— Отлично! Отлично, — удовлетворённо произнёс инквизитор, слизав кровь с ножа. — Вот видите, граф, всё же нашлась брешь в Вашей крепости хладнокровия. Осталось лишь развить результат. Кого Вы любите больше, господин Джереми? Наследника, или этого златокудрого ангелочка?

— Не тронь их! Отпусти хотя бы детей! Они ни в чём! Ни в чём не виноваты! — граф Джереми рыдал от чувства бессилия, выворачивая свои суставы в попытках вырваться из оков.

Бледно-зеленый свет, пустив тонкие отростки и проникнув подвешенному пленнику в дыхательные пути, начал медленно, толчками накачивать графа своим гнилостным содержимым.

— Решено, граф! Начнём, пожалуй, с наследника. Очаровательную особу же оставим на сладкое, — после недолгих размышлений констатировал Золен Рейнс.

Едва заметное, короткое движение инквизитора кистью руки, и дети оказались опутаны парализующим заклинанием. Словно искусно сотворённые куклы с живыми, полными страха, детскими глазами. Золен Рейнс неспешно присел на колени перед юным наследником и столь же неспешно, словно мастер резьбы по дереву, начал тщательно прорисовывать ножом кровавый узор на нежной коже детского лица.

В оковах же, рыча и воя, как пойманный в капкан дикий зверь, бился, ломая себе кости рук, граф Джереми, владетель восточной провинции княжества Тай.

Глава 9

Похмелье. Сколько в этом простом и внешне неприглядном слове людских мук и страданий? Сколько несбывшихся надежд и разрушенных судеб? Вряд ли Иваныч сейчас над этим задумывался. Он просто хлебал блаженную прохладную воду прямо из озера.

Закончив с водными процедурами, Павел устроился в углу телеги и прикрыл глаза в ожидании спутников, параллельно стараясь удержать выпитую воду в сопротивляющемся желудке. Содержимое головы тоже хотело покинуть Иваныча из желающего расколоться на тысячу осколков хранилища. В общем, Павел пытался бороться с его величеством бодуном. Помогало ему в борьбе лишь то, что его новый организм был молод, а от выпитой воды его начинало стремительно развозить на старые дрожжи.

Первым у телеги появился мастер тьмы и, коротко глянув на Иваныча красными, воспалёнными буркалами, тяжело вздохнул и поплёлся к лошадям.

— Доброе утро! — громко произнёс подозрительно бодрый паладин и широко улыбнулся Павлу. — А чего ты тут уселся?

— Только не говори, что сейчас настало время для… — Иваныча посетило нехорошее предчувствие.

— Разминки! — воскликнул Мишико и, запрыгнув в телегу, с лёгкостью поднял вяло сопротивляющегося Павла и перебросил его через борт. Паладин громко и заливисто расхохотался. Начинающий маг жалостливо заскулил. Телега тронулась с места и, мерно скрипя колёсами, неспешно направилась в сторону тракта.

— И куда мы сейчас? — Иваныч начал приходить в себя лишь спустя полчаса после разминки.

— Вел! Как там эта деревушка называется? — Мишико же, напротив, только ещё больше посвежел после физических занятий.

— Старые Дубки, — ответил демонолог, держа одной рукой поводья, а другой почёсывая холку мурлыкающего и млеющего малыша Вали.

— И что мы там забыли? — спросил Павел.

— Закупим еды и фуража лошадям. По уверениям того похотливого церковника, деревня не из самых маленьких. Может, получится продать скопившийся у нас хлам. Деньги лишними не будут, — ответил непривычно смурной Вел.

— Вел, — извиняющимся тоном нарушил повисшую после ответа демонолога паузу Павел, — ты это… Извини меня. Я тебе, кажется, вчера глаза повредил… Я не специально, мастер Вел. Не по злому умыслу.

Мастер тьмы, выслушав Иваныча, лишь глубоко вздохнул и кивнул ему в ответ. Паладин же снова звонко рассмеялся.

— Не обращай внимания, Паш! — сквозь смех произнёс Мишико. — Старый пень банально завидует тебе!

— Чему? — не понял Павел.

— Он же из родовитой, богатой семьи! Лучшие учителя, хороший коэффициент, отличный багаж знаний. Всегда лучший, и всегда среди первых! — продолжал веселиться паладин. — А ты, сопляк безродный, берёшь и втаптываешь все его достижения в грязь, с лёгкостью, словно походя, преодолевая ступень за ступенью.

— Так это, вроде бы, несложно… — недоумённо развёл руками Иваныч.

Демонолог дёрнулся, покраснел и стал напоминать закипающий фыркающий чайник. Паладин, хохоча и держась за живот, медленно оседал на дно телеги.

— Больше так не говори, — отсмеявшись, произнёс Мишико. — Тебе, видимо, благоволят сверху. Или твой разум настолько отличается от нашего. Ладно! Что-то мы расслабились! Занятия никто не отменял!

Сильно напрягшийся при слове “занятия” Павел немножко расслабился, когда узнал, что занятия будут по работе с даром. Как оказалось позже, зря. Работа с даром выматывала едва ли не сильнее, чем физические нагрузки. Паладин заставил Иваныча раз за разом разжигать и тушить пресловутый светляк. Делать его больше, меньше, ярче, тусклее. Снова и снова. Сотни повторений. Каждый раз наделяя пирамиду капелькой силы, Павел ощущал лёгкую волну блаженства и эйфории. Но уже спустя час он понял, что выжат как лимон.

— Устал? — участливо улыбнулся Мишико.

— Странно, — кивнул ему в ответ Иваныч, — каждый раз пользуясь даром, я ощущал лёгкость в теле. Словно глотнул чего-то приятно бодрящего. Но стоило ненадолго прерваться, как я сразу превратился в разбитую развалину. Почему так?

— У тебя пока ещё слабые энергетические каналы. Их постоянно нужно развивать, — ответил ему паладин.

— Как? — спросил начинающий маг.

— Существует только два пути, — снова подпустил лекторского тона в голос Мишико, — постоянные изнурительные тренировки и работа со своим телом в состоянии Эменди. И я буду не я, если ты не научишься пользоваться обоими способами!

— С первым способом всё вроде бы понятно. Это как развитие мышечных волокон? Чем больше я нагружаю эти каналы, тем крепче они становятся. А что за второй способ? — Павел понял, что после всех занятий ему резко захотелось есть, и нащупал у себя в сумке свёрток с вяленым мясом.

— Верно. Тут главное — не переборщить. Надорванные и изломанные после чрезмерных усилий каналы восстановить можно, но процесс крайне неприятен, — паладин, глядя на ученика, тоже решил подкрепиться. — Что касается второго способа, мы называем его работой в плане Эменди. Южные народы называют этот процесс входом в Астрал.

— Астрал? Это слово мне знакомо, — Иваныч протянул ещё одну полоску вяленого мяса управляющему лошадьми Велу, но, наткнувшись взглядом на пытающуюся состроить милую просящую мордочку жабу, содрогнулся и кинул ещё одним куском в малыша Вали, — Из той жизни.

— И что оно у вас там обозначало? — заинтересовался блондин.

— Понятия не имею, — развёл руками Павел, — знаю лишь, что это было как-то связано с мистикой, духами и прочей ерундой, при помощи которой различные шарлатаны так любили облапошивать доверчивых людей.

— Интере-е-есно, — протянул жующий паладин, — магов у вас нет, а понятие Астрала есть. Так вот тут никакой мистики в Астрале нет. Это вполне себе реальный мир. Он словно отражение мира нашего, но в собственной, извращённой манере. И он неразрывно связан с этим миром. Если что-то произойдёт здесь, то оно обязательно найдёт свой отклик там. И наоборот. Только вот населяют его отнюдь не привычные для нас существа.

— Это как? — удивился Павел.

— Ты обращал внимание на то, что происходило вокруг тебя, когда оказался там? — задал вопрос Мишико.

— Нет, — чуть подумав, ответил Павел, — я был сосредоточен на лежащем у моих ног собственном теле. Единственное, мне показалось, что вокруг небольшого, едва освещённого островка, на котором я находился, клубился какой-то тёмный густой туман. Но я в этом не уверен.

— Всё правильно, Паш. Там всюду этот проклятый туман! — как-то слишком эмоционально влез в разговор Вел. — И в нём заблудиться легче лёгкого! Однажды я отошёл от островка метров на пятьдесят, и меня чуть не схарчила такая образина, что и на нижнем плане ничего страшнее не сыщешь! И ей было плевать на магию. Она её банально не замечала! Меня спасло лишь то, что я успел дать от неё стрекача обратно в круг! Слава Создателю, туда она за мной не полезла. О! Кажется, приехали.

За очередным поворотом извилистой дорожки открылась прямо-таки пасторальная картина. На границе могучего многовекового леса стояла небольшая деревушка с приземистыми избами из сруба, украшенными затейливой резьбой по дереву. Вокруг деревеньки раскинулись небольшие огороды, на которых местное население выращивало различные овощи, большую часть из которых Иваныч не припоминал из своей "той" жизни. Старые Дубки встречали путников обращёнными к небу крепкими крестьянскими задами, хаотично торчащими из буйной поросли этих самых огородов.

— Мда… — с грустью в голосе протянул Вел. — Здесь борделей нет.

— Это точно, — хмыкнул Мишико. — Раз уж приехали, давай-ка найдём старосту.

Староста нашёл их сам, когда путники продвинулись до середины деревни, что представляла собой одну длинную улицу с двумя рядами домов по обеим её сторонам. Так вот посреди села было что-то вроде местной небольшой площади, по центру которой был вымощен камнем знак бесконечности. Рядом с этой площадью уже обосновались жилища побогаче, ограждённые высокими заборами и деревянными воротами, украшенными искусной резьбой.

Как раз из одних таких ворот, частично скрывающих за собой добротный каменный дом на два этажа, выбежал и что есть мочи припустил к компании грузный, оплывший жиром лысый мужичок. Он пыхтел, как паровоз, истекал потом, но старательно бежал, усердно пуча глаза и жадно хватая ртом воздух.

— Староста этого захолустья? — грозно приподняв бровь, громко спросил Мишико.

— А? — остановившийся у телеги мужичок вцепился в узды лошадей и, согнувшись, пытался прийти в себя после непродолжительной пробежки.

— Мне повторить вопрос? — паладин подпустил в голос стали.

— А? — поднял голову староста, но, увидев, как блондин начал медленно вытягивать из ножен огромный двуручный клинок, отчаянно замахал руками. — Нет! То есть да! Староста я! Митроном зовут! А вы, я вижу, люди государевы?

— Егеря его светлейшества, — кивнул Мишико. — Нам бы переночевать, помыться нормально да снеди какой с собой в дорогу собрать, Митрон.

— Всё будет в лучшем виде! У нас тут как раз для важных людей изба имеется. О лошадках не переживайте! Сейчас же скажу, чтоб позаботились, — оживший Митрон погладил одну из лошадок по гриве. — Баньку, считайте, что уже топят. Да что я вас посреди улицы-то держу! Вы уж простите старого дуралея! У нас в Старых Дубках важные люди редко бывают. Прошу за мной, гости дорогие!

Нужно отдать должное старосте, он и впрямь всё моментально организовал. Отвел путников в просторный одноэтажный дом, находящийся тут же, неподалёку, где передал их в руки двух крепких разбитных девиц, при виде которых демонолог сально улыбнулся и, подмигнув им масляными глазами, встопорщил жидкую щётку усов. Девушки жест не оценили и бесцеремонно, в приказном порядке, заставили гостей раздеться и бежать в баню. Сами же положили на лавку у входа по комплекту ношеного, но чистого домотканого белья, сверху на него водрузили по куску мыла, собрали всю их грязную одежду и деловито удалились прочь. Лишь одна на выходе обернулась, придирчиво осмотрела Иваныча, тело которого покрывали ещё свежие рубцы от ран, и, глубоко вздохнув, пробормотала что-то невнятное про тупых дуболомов, что не смогли уберечь мальчонку.

По возвращении из бани чистых и довольных людей государевых ждал щедро накрытый стол и расплывшийся в широкой улыбке староста Митрон с бутылью вина в обнимку. Иваныч при виде объёмной бутыли тяжело вздохнул. Слишком свежа ещё была в памяти утренняя похмельная тренировка. Не так он себе представлял будни боевых магов. Определённо, не так.

— Паш! Па-аша! А куда… ИК! Куда Вел делся? — протянул красный как рак Митрон, медленно жуя свисающий изо рта длинный стебель лука. Вообще, староста оказался мировым и душевным мужиком. Кроме бани, стирки и душевного застолья, он ещё обеспечил компанию недельным запасом воды, провизии и фуража. Также в телеге оказалось несколько бурдюков вина, кожаная сумка с комплектами сухой и чистой одежды и добротные дождевики из вощёной ткани. Увидевший такое отношение демонолог настолько был тронут, что отгрузил всёлежащее в телеге лишнее железо прямо в руки охнувшему и посиневшему от натуги, отнекивающемуся старосте.

— Пошёл это… Налаживать связь с местным населением. Во! — произнёс Павел, кидая очередной кусок мяса малышу Вали. Малыш Вали от количества съеденного уже едва шевелился и напоминал собой надутую через соломинку лягушку, но всё же нашёл в себе силы открыть пасть и проглотить новую порцию.

— Слова-то у вас всё мудрёные. Сразу видно, что городские вы. Так бы и сказал, что девок мять собрался, — пробурчал староста. — Главное, чтобы он к кузнецу нашему не наведался. Дочки-то у него уже спелые, да мужик он суровый. Может и погорячиться. Как бы беды не случилось какой.

— Не переживай, Митрон. Ему на пользу только пойдёт, — хмыкнул сидящий рядом Мишико. — Паша, ты, надеюсь, не забыл, что нам ещё предстоят занятия?