Помоги проекту - поделись книгой:
Но женщина в синей рубашке лишь уставилась на меня в недоумении, и сказала с каким-то невообразимым акцентом:
— Паспорт. Бланк. Я буду делать ваши пальцы.
Ну или по крайней мере что-то подобное, ведь если честно, мне понадобилось два дня, чтобы хоть немного начать понимать индийский-английский.
Когда мои документы были проверены, а дактилоскопия сделана, я первым же делом пошел покурить, в специально отведенную для этого комнату, которой так не хватало мне в российский аэропортах. Глупость какая-то… Ведь у меня были все шансы, уже никогда не сойти с самолета, но при этом я не мог выкурить сигарету, потому что они могут вызвать рак. Да и вообще, вскоре я убедился, что Индия — настоящий рай для европейского курильщика, ведь курить в этой стране можно было где угодно. А я всегда считал, что бороться нужно не с вредными привычками и их обладателями, а с условиями, в которых человеку хотелось получить хоть немного удовольствия, даже рискуя своей жизнью. Да к тому же, в смоге больших городов, борьба с курением выглядит как минимум глупо. Хотя навряд ли я имею право судить, ведь я просто слабый человек, который не может расстаться с пачкой, даже под страхом смерти.
Получив свой багаж, мы вышли из аэропорта и стали озираться по сторонам в поисках Оксаны. Тут же она показалась из толпы. Она умело продиралась сквозь людей, попутно отгоняя от себя попрошаек и носильщиков багажа. Подойдя к нам, она широко улыбнулась и сказала:
— Я так рада вас видеть!
Но мы были слишком вымотаны дорогой, потому лишь ответили что-то несвязное и сели в такси, где нас уже ждал наш водитель Серджио — потомок португальских колонизаторов. После формальных представлений и приветствий, Серджио завел свою «Тайоту», и мы двинули на север штата, в Кандолим, где жила Оксана.
В предрассветный час улицы пустовали. Лишь редкие прохожие шли по обочине. Уличного освещения попросту не было, и поэтому видели мы лишь очертания домов. В полумраке, мне даже показалось, что Индия не так уж сильно отличается от российской глубинки. Обычный пригородный пейзаж. С маленькими домиками и коровами, что бродили туда-сюда, в бесконечной зелени деревьев. Но чуть позже выяснилось, что ехали мы не за городом, а по одной из центральных улиц, крупного, по меркам Гоа, города.
Почти всю дорогу мы говорили о чем-то. Хотя правильнее будет сказать, что говорили Оксана и Серджио, а мы с Кристиной лишь пытались не выпасть из реальности. За последние сутки нам удалось поспать не более трех часов, и в тот момент, в такси присутствовали лишь наши сонные оболочки. И теперь, я даже не могу вспомнить, о чем, собственно, мы говорили.
Добравшись до Кандолима, мы распрощались с Серджио и поднялись на четвертый этаж, в квартиру Оксаны. Квартира была маленькая, но на удивление уютная — две спальни, две ванных комнаты и большая гостиная, объединённая с кухней. Но самыми чудесными в этой квартире были два балкона с видом на тихую улочку.
После завтрака, мы приняли душ и легли поспать. Напоследок Оксана сказала нам: «Отоспитесь как следует, а к вечеру, заселим вас в бунгало», — и лишь коснувшись подушки я тут же крепко заснул.
В тот момент я еще не понимал, в какой невообразимой стране я оказался, и просто был рад, что нам с Кристиной удалось хоть куда-то выбраться. И уж тем более не мог знать, что это место навсегда изменит мои взгляды на жизнь, которые на тот момент устоялись так крепко, что казались мне нерушимыми.
Я еще не знал, что в этой стране, возможно все, что угодно.
Проснулся я в полдень, когда Кристина еще спала. За окном раздавались гудки машин и крики, а из индуиского храма, что стоял на соседней улице, доносились чудные песнопения, что призывали верующих воздать почести одному из богов. Чуть желтоватое солнце лезло сквозь задернутые шторы, раскаляя нашу спальню так сильно, что не спасал даже кондиционер. А я все никак не мог сообразить, где нахожусь, и даже не мог вспомнить, как попал в эту спальню.
Я тихо вышел на маленький балкон, и тут же ощутил ступнями жар горячего бетона. Внизу тянулась узкая улочка, вдоль которой стояли дома зажиточных местных и причудливый пятиэтажный дом с черепичной крышей. У соседнего дома сидела на пластиковом стуле иссохшая старушка в сари и кричала на тощего пса, что крутился возле нее. А на другой стороне улицы молодая индианка выстирывала белье на камне, пока ее муж, раздетый по пояс, трепался с каким-то стариком, выпятив свой округлый живот, что смотрелся так не уместно на его худощавом теле. Они спорили, и мне оставалось лишь догадываться о чем, ведь они говорили на хинди, или может конкани, не могу сказать точно, ведь оба языка слышатся для меня несвязным набором звуков. А над ними путались клубки проводов, а прямо под окном рос баньян, на котором резвились бурундуки и птицы, что кричали и пели, присоединяясь к индийскому гомону.
И в этот момент я вдруг понял, на сколько же огромен мир. Это звучит абсурдно, но на самом деле, невозможно принять этот простой факт, находясь все время в одной стране. Ведь сколько бы вы не прочли книг по ботанике, сколько бы не слушали сладкозвучных поэтов, познать запах роз вы сможете лишь окунувшись носом в ее бутон. И есть лишь один способ познать этот мир. Собраться с силами и выйти из дома. Чем дальше, тем лучше. Иначе вы навсегда останетесь рабом мелких проблем, не в силах осознать какие чудеса ждут вас на дальних берегах.
Когда я вернулся в спальню, Кристина уже проснулась и ворочалась в постели. Заметив меня, она спросила:
— Давно ты встал? — она откинула одеяло, приглашая меня к себе.
— Минут десять назад, — отозвался я укладываясь рядом. Она запустила пальцы в намокшие от пота волосы.
— Как же здесь жарко, — простонала она.
— Нам просто нужно немного привыкнуть, — утешил ее я.
— А что там за музыка? — Кристина приподняла голову, прислушиваясь.
— Это в храме на соседней улице.
— Так красиво, — моя жена улыбнулась. — Мне уже нравится эта страна.
Выйдя в гостиную, мы обнаружили Оксану возле плиты. По квартире разносился запах креветок.
— Уже встали? — спросила она бойко. — Как раз вовремя. На обед будет паста с морепродуктами. Вы хорошо спали?
— Великолепно, — ответила Кристина. — Спасибо, что приютила нас.
— И что привезла нас в Индию, — поддержал я жену.
— Да ладно вам, — отмахнулась Оксана. — Все это мелочи, — она не ждала от нас благодарности, и от этого ее подарок становился лишь ценнее.
Вдоволь наевшись чудесной пасты, которая после перекусов в дороге казалась нам пищей богов, мы оставили часть вещей у Оксаны, и спустились вниз, дожидаться Серджио. Через десять минут его Тайота показалась в конце улицы. Мы сели в машину и поехали в Мандрем, небольшую деревушку невдалеке от Арамболя — извечного пристанища европейских хиппи и наркоманов.
Ехали мы по главной трассе в северной части штата, что имела всего две полосы. В сумасшедшем индийском трафике.
— Движение здесь безумное, — сказал я глядя как водители то и дело мелькают на встречной полосе.
— Скоро ты привыкнешь, — заверила меня Оксана.
Я ей не поверил, но уже через три дня, движение в Индии казалось мне совершенно нормальным, и даже более логичным чем линейных трафик развитых стран. За три недели, я не видел ни одной аварии, хотя дома, видел их каждый день по дороге на работу.
— Почему они все сигналят? — спросила Кристина изнывая от нескончаемого шума.
— Так они предупреждают остальных о своем приближении. На самом-то деле, это очень удобно, особенно когда идешь вечером вдоль дороги.
На пол пути мы остановились у обменника, и обменяли сто долларов на шесть с половинной тысяч рупий. И стоило нам вернуться на улицу, как тут же к нам стали цепляться бесконечные торговцы и таксисты. Но меня это не особенно раздражало, ведь им нужно было как-то кормить свои семьи.
— Индия невероятна, — сказал я, когда мы вернулись в такси.
— Ну вообще, — протянула Оксана, — Гоа — это не совсем Индия. Более мягкая ее версия. Видели бы вы, что творится в Дели, или в соседней Карнатаке. Кстати, вы там побываете, я организовала вам несколько экскурсий.
— Готова поспорить, — усмехнулась Кристина, — Ты уже спланировала весь наш отдых.
— Ну не то чтобы весь… Но поездить вам придется немало, — Оксане не терпелось показать нам эту страну.
А тем временем, виды северного Гоа все мелькали и мелькали за окном. Всюду носились байки. Вдоль дорог шли толпы индийцев и белые туристы всемирного среднего класса, что сидели в своих отелях попивая ром, и прогуливаясь на пляж. Всюду были дорогие бутики, которые смотрелись так не уместно на фоне общей нищеты. Стаи бродячих псов то и дело выбегали на дорогу, а женщины в красивейших нарядах, смотрели со своих рекламных баннеров, на одетых в сари индианок. Именно так выглядела Индия в 21-ом веке, смесь из местных традиций и наивных попыток притянуть эту прекрасную страну к стандартам белых людей, свято верящих, что лишь им известно, как нужно жить на этом свете. Но на самом-то деле, нам было чему поучиться у этого древнего народа. Они не были пленниками своих вещей. Не были одержимы желанием потреблять, и с уважением относились к своей земле и природе. Безропотно принимали свою судьбу, и, казалось, вовсе не боялись смерти — не искали ее, как депрессивные европейцы, а просто смеялись ей в лицо. Однажды я был свидетелем тому, как молодой парень ехал, умастившись на подножке старого грузовика, что мчался вперед по ухабистой дороге на скорости в семьдесят километров в час, грозясь вот-вот сбросить своего наездника по колеса других машин. И в лице это парня не было ни страха, ни бахвальства. Он просто ехал, оставив одну ногу свисать над дорогой, пока ветер трепал его волосы. Он бы свободен от всего на свете.
Через сорок минут мы уже были в Мандреме. Возле небольшого туристического поселения, которое состояло из продуктового магазина, кафе и шестнадцати бамбуковых домиков, в которых стояла двуспальная кровать с балдахином, шкаф и ванная комната. Для нас уже был забронирован домик в ста метрах от пляжа. Между парой из Франции и каким-то нелюдимым британцем, что уходил рано утром, а возвращался лишь ночью.
На стойке нас встретил худощавый индиец, над головой которого висело распятие и распечатанное изображение девы Марии. Он поприветствовал нас на ломаном английском и вручил нам ключи, напоследок сказав пароль от сети «Господь наш Иисус».
— Он христианин? — спросил я удивлённо.
— Католик, — ответила Оксана. — Здесь их много. Это все португальцы. В отличии от англичан, они заставляли местных принимать свою веру.
Оставив свои вещи в номере, мы отправились выпить кофе. Кафе стояло прямо перед деревянным мостиком, перекинутым через маленькую грязную речушку, что отделяла домики от пляжа. В кафе следовало разуваться, что причиняло мне неудобства, так как я предпочитал ходить в кроссовках, и мне приходилось постоянно возиться со шнурками. Из кафе открывался прекрасный вид на побережье Аравийского моря, что не спеша набегало на берег волнами.
Когда мы сели за столик, к нам подошел неспешный официант и лениво перекачиваясь принял у нас заказ. В Индии были совершенно иные представления о культуре обслуживания. Здесь не привыкли лебезить перед клиентами.
— Только обязательно уточните, что вам нужен зерновой кофе, иначе они принесут вам растворимый из банки, — предупредила нас Оксана.
— А что на счет чая? — спросила Кристина.
— Только масала. А это даже не чай толком. Словом, лучше закажи кофе. Это конечно странно, но в Индии нет нормального чая.
Когда с кофе было покончено, мы вернулись к домику, и рассевшись на веранде, смотрели, как суетятся рабочие-индусы. Наконец, Кристина спросила:
— И что дальше?
— Вы побудете здесь, — ответила ей сестра. — Пять дней. А мне нужно в Мумбаи. Вылет у меня завтра, а пока улажу кое-какие дела. А вы просто кисните здесь на солнце. Ходите на пляж. Прогуляйтесь по деревне.
И уже через десять минут Оксана уехала. А мы с Кристиной, остались вдвоем, в волшебном гоанском вечере, что тянулся в высоком небе. И мы просто врубались во все это. В морской бриз. В спокойствие Индийской жизни. В друг друга и самих себя.
Боже, это был лучший вечер, за последние два года. Нам некуда было спешить, и не о чем было волноваться. Мы просто спустились к морю и легли на горячий серый песок. Смотрели как закат сползает за водную гладь. Как стайки местных мальчишек гоняют изодранный мяч, а чуть выше, мужчины швыряют друг другу фрисби. На еще не просохшей линии прилива, тянулся к солнцу белый парнишка. А бродячие псы мирно спали рядом с шезлонгами. И это все было так далеко от нашего прошлого. От Елинича и всех остальных. От всего на свете. Был только я, прекрасный закат и женщина, которую я любил больше жизни.
Первые три дня мы провели в гоанском блаженстве, постигая истинную суть спокойствия. Просыпались в своей хижине, слушая мурлыканье французов, брань англичан и еще множество несвязных речей на не известных нам языках, что доносились из-за стены, что являла собой бамбуковый остов, обшитый чем-то вроде циновок и укутанный белыми простынями, скрывавшими нас от посторонних глаз. Выкарабкивались из-под балдахина в жару, которую устало гонял бесполезный вентилятор, принимали прохладный душ и шли завтракать. Французские тосты, омлет с роти, и мисочка раиты. Затем возвращались к домику, и на крыльце прятались от полуденного зноя. Я читал книги, которые привез с собой, а Кристина делала зарисовки акварелью, в свой маленький альбом. Ели манго и ананасы, настолько сладкие, что я с трудом мог проглотить несколько кусков, и смотрели как мимо нас ходят люди к пляжу, одной сплошной мешаниной разных стран и культур, которые так легко уживались здесь, не видя в друг друге врагов. И я все никак не мог поверить, что оказался здесь.
Понимаете, так не должно было случиться. Я был слишком мрачным и подозрительным для таких чудесных мест, и привык всегда и во всем искать подвох. Моей судьбой должны были стать темные подворотни родного городка, по которым я должен был метаться, со своими уставшими от жизни приятелями. Я все никак не мог понять, по какой такой причине оказался здесь, и смотрел, как группа французских йогов тянется к небу в своих немыслимых позах и практиках. А парочка из Бразилии бегает по песку на четвереньках, играя с бродячими псами. Даже эти чертовы псы. Все они на самом деле были ручные, но я все равно их остерегался, ведь страх и подозрительность были частью моей русской культуры, взращённой в холодном, сером и неприветливом климате. Я был здесь совершенно чужой. Бледный и угрюмый аджанби, что презренно зыркал на бхику из белых фешенебельных отелей. Слишком агрессивный для местных хиппи, и слишком не отесанный для приличного люда.
Под вечер отбросив все эти мысли, мы с Кристиной шли на пляж, купались в теплом море, что накрывало нас волнами, провожали закат, бесконечно рассказывая друг другу обо всем на свете. А когда солнце совсем уже ныряло за горизонт, мы выходили из поселения, поужинать в кафе у непальца, где подавали вкуснейшие блюда из риса и пряного мяса, и бутылочку колы всего за 10 рупий. Наевшись как следует, мы возвращались в домик, по темной дороге мимо женщин-торговцев, что кричали нам вслед: «Посмотри мои товары! Я даю хорошую цену!». И всюду витал запах яблочек кешью, из которых местные варили фени — сладковатое пойло вроде нашего самогона. Садились на нашу веранду, где до глубокой ночи наслаждались чистотой бытия, понемногу проникаясь этим беспечным местом.
В ночь, разделивший третий и четвертые день, я вдруг проснулся от того, что на крышу нашего домика с грохотом упал кокос, и проворочавшись в жаре с пол часа, я понял, что уже не смогу заснуть, а потому вышел на веранду с бутылкой местного лагера, что бы написать письмо матери, которое решил представить здесь, в надежде, что это поможет читателю лучше представить Индию.
«Здравствуй, мама.
Вот выдалось время, и я решил написать тебе. Только не знаю получится ли уместить миллион мыслей и тысячи впечатлений в одно письмо. Писать постараюсь как можно внятней и сухо, чтобы не валить на тебя сумбур.
1.
Гоа — не есть Индия в полном смысле. Штат маленький — всего полтора миллиона человек, что по местным меркам ничтожно мало. Сравнения ради, население соседнего штата Карнатака — шестьдесят один миллион. Гоа состоит из маленьких городов и деревушек, которые почти не разделимо перетекают друг в друга. Люди из соседних домов могут оказаться жителями разных городов.
Гоа один из самых обеспеченных штатов Индии. Здесь не так много разрухи и мусора. Но коровы и куры конечно же есть, ходят себе спокойно по дорогам.
2. Общество. Штат Гоа очень долго был португальской колонией, поэтому две культуры переплелись очень тесно. Две основные религии: Индуизм и Католицизм. Остальные встречаются заметно реже. Но католицизм здесь с ярким индийским акцентом, заметно менее мрачный чем европейский, а храмы и вовсе больше походят на православные.
Пожалуй, самое интересное в жизни Гоа — это гармония между всеми членами общины. Люди здесь не спорят о своей вере, хоть и держатся весьма обособленно. Но что важнее всего, им удалось совместить современную цивилизацию, со своими традиционными устоями. К примеру, в местных модных журналах можно найти фото женщин в строгих брючных костюмах, а перелистнув страницу, увидеть красавицу в сари. В местных кафе отличные бургеры, смузи и стейки, а если надоест, пожалуйста, можешь взять себе дхал, цыпленка тандури или чапати. И вся эта невообразимая солянка сосуществует так мирно, что вскоре начинает казаться совершенно нормальной.
3.
Цены, по курсу один доллар — шестьдесят пять рупий, выглядят примерно так. Плотный обед — 200 рупий. Полный пакет фруктов — 150 рупий. Пять литров воды — 65 рупий. Ночь в приличном номере — 1000 рупий. Для местных цены зачастую ниже вдвое. Но для них это все равно большие деньги. Многие из них не зарабатывают и двух долларов в день. Официально кастовости уже нет, но избавиться от нее до конца уже никому не под силу. Люди из низших сословий получают около одного доллара в день. А женщинам, зачастую приходится работать в условиях куда худших, чем у мужчин. Проблема гендерного неравенства стоит здесь очень остро. В данный момент правительство всеми силами борется с абортами и убийством новорожденных девочек. В умах общественности, девочка — горе для семьи. И меня это повергает в шок, ведь эта страна следует принципу ненасилия, и приравнивает убийство некоторых животных к убийству человека. Борьба движется очень плохо, в основном из-за нехватки денег, ведь общественным организациям так и не удалось привлечь помощь мировых фондов, а белых феминисток куда больше волнует реклама нижнего белья, и фраза сказанная каким-то осталопом. И боюсь, проблема эта не решится в ближайшее десятилетие.
4.
Климат здесь достаточно мягкий, примерно, как в разгар нашего лета. Только влажность высокая. Но с моря дует ветер, так что это не особенно мешает. Привыкли мы быстро.
На этом пока все. Напишу тебе через неделю»
И уж простите мне столько сухих фактов, и полное отсутствие красочности. Просто цель у этого письма была только одна — помочь бедной женщине, никогда не покидавшей городка узнать хоть что-то о мире, в котором она живет.
Следующим утром, когда мы еще лежали в раскалённой от жары постели, я сказал Кристине:
— Может сходим прогуляться до деревни?
— А зачем? — отозвалась она со смехом. — Тут кормят, есть море и ты.
— Конструктивно, — я улыбнулся ей в ответ. — Значит пробудем здесь все двадцать дней.
— Вот это мне уже нравится, — она легла на бок, лицом ко мне. — К тому же, у нас есть много фруктов.
— Они слишком сладкие. Есть невозможно.
— А ты жуй своего цыпленка-масала и кари, которые прожигают тарелку своим перцем.
— Это мне по вкусу, — я поправил ее волосы, упавшие на лицо. — Так что на счет прогуляться до деревни?
— Конечно. Только подождем пока спадет жара.
— Тогда пойдем пока выпьем кофе.
— На пляже?
— На пляже.
Завтракали мы в кафе. Кристина заказала ласси и фрукты, а я взял английский завтрак — пара сосисок, два яйца пашот, немного ветчины, тост с маслом и черный чай. Взглянув на все это, Кристина брезгливо сказала:
— Когда-нибудь, ты умрешь от инфаркта.
— Я люблю завтракать плотно. И не вижу в этом ничего плохого.
— Но ведь здесь так жарко. У меня аппетита нет вообще.
— А у меня аппетит есть всегда. И прошу заметить, я в весьма хорошей форме.
— Ты худой, потому что выкуриваешь по пачке в день.
— Не больше половины.
— Ой простите пожалуйста, — съязвила она.
— Я вас прощаю, — ответил я улыбаясь, и отправил в рот пол сосиски.
После завтрака мы пошли к морю. Я сразу забрался в воду, немного поплавать и размяться. После мы забрались на лежаки я достал из сумки «По ту сторону добра и зла» Ницше, и через силу начал читать. Это была далеко не первая моя попытка ознакомится с трудами немецкого философа, но обычно меня не хватало и на пятьдесят страниц. В этот же раз, я твердо решил довести дело до конца. И да простят мне сотни доморощенных философов, но, когда через три дня уже перебрался в Кандолим, разделавшись с последней страницей, я спустился на улицу и сжег эти нытливые причитания эго-маньяка и женоненавистника. Кристина же, мирно дремала в тени, лишь изредка переворачиваясь, пока ее прекрасное тело покрывалось загаром.
Поделиться книгой: