Помоги проекту - поделись книгой:
— Чем занимаетесь?
— Собираюсь в дорогу. В свой полк.
— Ну что вы Дорога отменяется. Мы ввели вас в расширенный состав пленума ВЦИК и определили в военную секцию. Не удивляйтесь. Вас рекомендовали авторитетные латышские товарищи. Вот документы по формированию Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Ознакомьтесь и приступайте к работе.
Фабрициус взял тощую папку, сел на стул.
— Не здесь, — остановил Свердлов. — Ваше служебное место в сороковой комнате Таврического дворца. Там есть стол, а все остальное добывайте сами. По всем деловым вопросам обращайтесь к члену Всероссийской коллегии по формированию армии Николаю Ильичу Подвойскому, а в его отсутствие — к Константину Александровичу Мехоношину или Валентину Андреевичу Трифонову. Это очень опытные товарищи, и я надеюсь, что вы с ними быстро сработаетесь.
Зазвонил телефон. Свердлов снял трубку. Фабрициус растерянно произнес: «Так я пойду», — и торопливо вышел из комнаты. Какая крутая и неожиданная перемена! Подумать только: старший унтер-офицер введен в военную секцию Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и должен отвечать за формирование новой армии! Какая огромная ответственность! А военного образования и опыта нет. Однако не пойдешь и не скажешь: не могу, товарищ Свердлов, освободите. Ведь он сказал, как приказал: «Ознакомьтесь и приступайте к работе».
В сороковой комнате стояли три новых, пахнущих сосной стола и три мягких стула. Фабрициус выбрал самый прочный стол. Раскрыл папку. В ней было несколько документов: два декрета Совнаркома, принятые 15 января, и знакомое Яну Фабрициусу Обращение III Всероссийского съезда Советов к трудовому казачеству.
Фабрициус трижды прочел Декрет об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Обдумал каждый пункт. Усвоил главное: новая армия строится на добровольных началах. Для ее организации отпускается 20 миллионов рублей. Сумма крупная, но ведь и армия нужна огромная. Пожалел о том, что в папке не оказалось инструкций и конкретных заданий. Решил — последуют позже.
Уже стемнело, когда Фабрициус спохватился, что он сегодня еще не обедал. Да и поужинать, пожалуй, не удастся. Сухой паек еще вчера кончился, а в смольнинской сводной роте скорее всего считают, что он выбыл по месту службы. Да, надо сообщить в 1-й Усть-Двинский полк, что выехать не может, так как выполняет поручения ВЦИК, и, конечно, рассказать, как прошел съезд. Ведь обещал.
Спрятав папку в ящик стола, Фабрициус пошел к латышским стрелкам. Может, что-нибудь осталось у них на кухне.
Командир роты Ян Петерсон встретил Фабрициуса вопросом:
— Ты где пропадал и отчего такой грустный?
— С сего дня служу в военном отделе ВЦИКа. А грустный оттого, что чертов живот пищи требует. Не осталось ли чего… на зубок?
— Поздравляю с повышением! — улыбнулся Петерсон и двумя руками потряс ручищу Фабрициуса. — Как же такое начальство да не покормить!
— Слушай, перестань насмешничать!
— Подожди, подожди, скоро генералом будешь, — не унимался Петерсон.
— Да ты вроде моей мамаши. Когда я вернулся из Варшавы в новенькой форме лейб-гвардейца, она очень обрадовалась и долго ходила вокруг и приговаривала: «Ну форменный генерал. Как есть генерал». Обиделась, когда я сказал, что всего-навсего старший унтер-офицер. Мои погоны спрятала в сундук и задумчиво так произнесла: «Тебе форма к лицу. И ростом вышел. Я-то знаю: будешь генералом…»
— Вот ее предсказание понемножку и сбывается. Ладно, пойдем к повару.
Усталый повар показал на пустой котел:
— Если бы чуть пораньше пришли… выкроил бы порцию.
— А что это в кастрюльке? — спросил Петерсон.
— Оставил двум патрульным… Да вот пока не вернулись…
— Как это понимать?
— Ну как не возвращаются… Может, ранены, а может, и наповал…
— Разберусь. А сейчас покорми товарища Фабрициуса.
— Не надо, — отказался Фабрициус. — Патрульные должны вернуться.
Петерсон посмотрел на часы, сказал с горечью:
— Поздно… Вероятно, что-то случилось. Ешь, Ян, пока дают…
— А как завтра быть с товарищем Фабрициусом? — спросил повар.
— Кормить! Я договорюсь о пайке с комендантом Мальковым, — ответил Петерсон и ушел.
Фабрициус как-то незаметно съел всю кашу, но голода не утолил. Попросил кипяточку, посочувствовал повару:
— Трудная у тебя должность, кормилец. Ведь небось все добавки просят?
— Вначале просили и, если не давал, бранились, а теперь смирились. Поняли…
Фабрициус вернулся к командиру роты, спросил:
— Ну, как с патрульными?
— Наводим справки в больницах и моргах. Пока не обнаружили…
— Дезертирство исключено. Значит, нападение?
— И не первое. Двадцать девятого ноября мы поехали, чтобы арестовать вожаков кадетов. На обратном пути нас внезапно обстреляли. Двух убили, а меня тяжело ранили в грудь. Привезли сюда чуть живого. Нужна срочная операция, а врача нет. Комендант Мальков доложил Ленину. И Владимир Ильич приказал незамедлительно отыскать и привезти лучших хирургов. Вот так и спас мне жизнь…
На другой день Ян Фабрициус направился во Всероссийскую коллегию по организации армии.
Народный комиссар по военным делам Николай Ильич Подвойский встретил его радушно:
— Рад лично познакомиться с вами, товарищ Фабрициус. Я, знаете ли, запомнил вас по выступлениям на солдатской секции ВЦИКа. Сейчас, к сожалению, не могу уделить вам должного внимания, так как меня только что вызвал Бонч-Бруевич.
— Приду завтра.
— Нет, нет!..
Подвойский подошел к соседнему столу, попросил:
— Валентин Андреевич, примите, пожалуйста, товарища Фабрициуса, — и быстро удалился.
Валентин Андреевич протер платком очки, показал на стул, отрекомендовался:
— Член Всероссийской коллегии по организации новой армии Трифонов. Чем могу быть полезен?
Фабрициус на глаз определил возраст собеседника: около тридцати будет. В армии не служил: близорук; так какая же от него польза в коллегии? Однако по декрету Ленина назначен, — значит, государственный человек.
И, прервав затянувшуюся паузу, Фабрициус попросил:
— Познакомьте меня, пожалуйста, с формированием воинских частей Красной Армии.
Трифонов придвинул к себе какую-то таблицу, сказал:
— Хвалиться пока нечем. Недавно создали отряд особого назначения для поддержания порядка здесь, в столице. Сейчас командующий Петроградским военным округом Еремеев формирует первый корпус Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
— Мне кажется, ваши сведения недостаточно точны Еще в начале января четыре полка новой армии сформированы в районе рижских позиций. И еще следует приплюсовать к числу первых частей Красной Армии девять латышских полков.
— Оказывается, вы осведомлены лучше меня. А вот как вы считаете: устоят ли на боевых позициях новые полки, сформированные из солдат старой армии, если вдруг нажмут немцы?
Вопрос оказался трудным, и Фабрициус ответил не сразу:
— Вступали-то они добровольно. Но все-таки есть сомнения. Истосковались мужики по дому, по земле. По весне как бы не разбежались… Вот если бы к фронтовикам добавить красногвардейцев из партийцев. Как цемент…
— Вот-вот, как цементирующий состав. Только красногвардейцев у нас под рукой маловато осталось Изрядно поредел питерский рабочий класс.
— Может, я ошибаюсь, но сильно тревожусь: упущен момент. Надо было формировать нашу новую армию сразу после разгрома керенщины. И по всей России. Ведь воевать долго придется. Внутри поднимаются сволочи. Да и снаружи полезут…
— Все куда сложнее и труднее, чем нам кажется. Придет время — историки разберутся… А нам нужно думать о том, как быстрее создать нашу армию.
Трифонов выжидающе посмотрел на собеседника. Фабрициус промолчал. Тогда Валентин Андреевич стал рассказывать о том, как идет вербовка по районам Петрограда. Он был особенно озабочен тем, что недостаточно активно ведется отбор в запасных полках опытных унтер-офицеров, которые могли бы после краткосрочных курсов стать взводными и ротными командирами.
Разговор стал совсем дружеским, когда выяснилось, что оба побывали в ссылке и когда-то шли одним этапом…
В тот же день Фабрициус познакомился с командующим Петроградским военным округом Константином Степановичем Еремеевым. От него узнал, что уже формируются пехотные батальоны, артиллерийские батареи, кавалерийские эскадроны и обозы, которые войдут в 1-й корпус Красной Армии. Измученного, худого (в чем душа держится) командующего непрерывно отвлекали телефонные звонки, и цифровые данные Фабрициус так и не собрал. Однако уяснил: пока нет ни одного полка полного состава. И Фабрициус сделал для себя вывод: надо заняться районными вербовочными комиссиями. От них зависит комплектование частей и специальных команд.
За пять дней Фабрициус побывал во всех районных Советах Петрограда. Убедился в том, что вербовочные комиссии созданы, но работают скверно. В Невском районе ограничились сбором резолюций, одобряющих Декрет об организации РККА. На Васильевском острове выявлено всего 153 добровольца. Председатель вербовочной комиссии Нарвского района похвалялся, что на «Скороходе» в Красную Армию вступают 5400 человек. Фабрициус усомнился в реальности столь внушительной цифры и поехал на фабрику. Оказалось, что переписали всех участников митингов, проголосовавших за создание новой армии, — и мужчин, и женщин, и подростков. Фабрициус попросил председателя заводского комитета отобрать только здоровых, способных нести военную службу парней, а из молодых работниц организовать санитарный отряд.
На Выборгской стороне в работе вербовочной комиссии активно участвовала секретарь райкома, в прошлом профессиональная революционерка, Евгения Егорова, она же Марта Лепинь, из Руиены. Она сообщила Фабрициусу, что от их района в Московские казармы отправлены две роты добровольцев. Поблагодарив землячку, Фабрициус решил посмотреть, чем занимаются новобранцы.
В казармы прошел беспрепятственно. В холодном учебном зале инструктор объяснял взаимодействие частей затвора винтовки. Вокруг него толпились будущие стрелки.
Фабрициус отозвал в сторону молоденького красноармейца и спросил:
— Что вы усвоили, товарищ?
— У меня рост подкачал. Не вижу, что там показывают.
— А еще чем вы занимаетесь?
— Проводится час политграмоты. А вот строевой подготовки еще не было. Командиров-то нет.
— Пришлем командиров, — пообещал Фабрициус и вышел из казармы.
Вспомнил разговор с Трифоновым и убедился в правоте его совета: «Необходимо скорее отбирать унтер-офицеров в запасных полках столичного гарнизона. Среди них есть опытные, знающие военное дело младшие командиры. Нельзя медлить: ведь идет демобилизация пятнадцати возрастов старой армии. Унтер-офицеры могут разъехаться по домам». Фабрициус заторопился в Смольный. Решил зайти прямо к Свердлову. Повезло: у Якова Михайловича никого не было.
— Заходите, заходите, товарищ Медвежатник, — близоруко щурясь, сказал Свердлов. — А вы заметно похудели: харчей мало, а забот много.
— Заботы и привели к вам, Яков Михайлович. — И Фабрициус рассказал о том, как выполняется Декрет о создании Красной Армии. Невесело подытожил:
— Мир еще не заключен, и если немцы двинутся в наступление, то Петроград прикрыть, скажу прямо, нечем. Старую армию распускаем, а новой-то ведь нет…
На бледном, усталом лице Свердлова появились красные пятна. Строго спросил:
— А что вы конкретно предлагаете?
— Надо по-другому организовать деятельность вербовочных комиссий. Меньше митинговать, больше заниматься конкретной разъяснительной работой среди трудящихся. Скорее и как можно больше готовить инструкторов из бывших унтер-офицеров. И еще, — Фабрициус замялся, — надо как-то поднять весь народ, обратиться к нему за помощью…
— Ну что ж, надо подумать, как это сделать. Например, провести день Красной Армии… — задумчиво сказал Свердлов и тут же крупно написал на листке: «В воскресенье 28 января провести день Красной Армии». Посмотрел на часы, покачал головой: — Как быстро летит время! Ваши соображения считаю весьма полезными. Прошу вас изложить их письменно и вручить эту записку товарищу Подвойскому. Кроме того, подготовьтесь к выступлению на митинге двадцать восьмого января. Свяжитесь с Алексеем Ивановичем Окуловым. Он опытный пропагандист и агитатор, прекрасный оратор и рад будет помочь вам.
Фабрициус встал:
— Слушаюсь! Разрешите идти.
— Ну зачем же так официально, — улыбнулся Свердлов. — Желаю успеха! А сейчас советую вам отдохнуть, выспаться…
В воскресенье 28 января 1918 года по всем районам Петрограда прошли массовые митинги. На них выступали М. И. Калинин, А. В. Луначарский, В. И. Невский, Н. И. Подвойский, П. Е. Дыбенко, А. И. Окулов, В. А. Трифонов, А. И. Слуцкий, К. С. Еремеев. Они призывали собравшихся всемерно поддерживать Рабоче-Крестьянскую Красную Армию и вступать в ее ряды.
Ян Фабрициус выступал в кинотеатре «Жар-птица». В зале собрались живущие поблизости рабочие Нарвской заставы. Речь Фабрициуса была короткой, но яркой и убедительной — больше половины присутствующих вступили в Красную Армию.
На следующий день в казармы Новочеркасского, Московского и Преображенского полков пришло такое пополнение, которое позволяло полностью укомплектовать шесть батальонов 1-го корпуса. Особенно радовало, что в новую армию добровольно вступили и некоторые бывшие унтер-офицеры, которых можно ставить на должности командиров взводов и рот.
Как-то в разговоре с Фабрициусом Еремеев посетовал, что приходится приспосабливать для Красной Армии старые уставы, наставления и руководства, так как ничего другого нет. Этот разговор невольно подтолкнул Фабрициуса к осуществлению давнего замысла — заняться изучением военного дела. В книжных магазинах на Литейном он купил подержанные уставы и руководства. Удалось также приобрести две тоненьких книжки: А. В. Суворова «Наука побеждать» и М. И. Драгомирова «Начальник и подчиненные». Их прочитал в первую очередь и нашел много поучительного. Кое-что не понял и обратился за разъяснениями к своим новым друзьям, членам ВЦИК — Роберту Эйдеману и Алексею Окулову. Слушая их, восхищался и завидовал: «Какие они образованные, сколько книг прочитали!» Завидовал и учился у них.
Иногда (очень редко) Ян Фрицевич выкраивал время, чтобы написать обстоятельное, серьезное письмо своей родственнице, Эмме Германовне Фабрициус. От нее получал добрые письма и пылкие наивные стихи, под которыми стояла подпись «Талрита» («Утренняя заря»). Во второй половине февраля Фабрициус отправил Эмме-Талрите большое письмо:
«Приветствую многоуважаемую родственницу! Прошу передать привет Вашим родным…
Мы давно уже не воюем. Теперь производится полная демобилизация старой армии. Латышские стрелки вступили в Красную Армию и поехали в глубину России воевать со слугами контрреволюции. Если бы они этого не сделали, контрреволюционные силы со временем проглотили бы Прибалтику.
Латышские стрелки должны были выехать на помощь своим русским товарищам. Если в Петрограде и в Москве буржуи успели бы взять верх над рабочими, солдатами и крестьянами, тогда господа по всей России ввели бы для малых народов еще более страшные порядки, чем были при кровожадном царе Николае. Поэтому всем российским народностям надо бороться сообща… с всемирным врагом — империалистической буржуазией.
Нам надо сражаться до Победы…
Я теперь работаю в Петрограде — в Центральном Исполнительном Комитете… Очень много работы… В Исполнительном Комитете теперь так много работы, что прямо не знаю с чего начинать. Я имел право поехать домой. Ведь все мои одногодки разъехались из армии, а я остался, как избранный на государственную службу. Я послал письмо своим в Курляндию, но до сих пор ответа не получил.
У нас в Петрограде очень мало хлеба. Надо жить в полуголоде».
…В полдень 18 февраля в военный отдел ВЦИК вбежал Алексей Окулов и, задыхаясь от волнения, сообщил:
— Германские войска начали наступление… по всему фронту…
— Не может быть! — не поверил Фабрициус. — Ведь шли переговоры о мире.
Поделиться книгой: