Адвентюра наемника

Когда подручный суетливо раздул маленькую жаровню, женщина-палач натянула перчатки из толстой кожи и положила на угли несколько длинных иголок. Какая банальность — раскаленные иглы под ногти. Видел. Мне сведущие люди объясняли, что нет смысла их раскалять. Иголка под ноготь — это ужасная боль, а раскаленный металл ничего не прибавит, и не убавит. Но она положила на огонь еще и ножницы с кривыми лезвиями, похожие на садовые.

— Хензель, возьми его за пенис, — кивнула фрейлейн подручному.

— Куда взять? — не понял тот мудреного слова.

— Бери его за член, болван! — рассерженное уточнила палач, сопровождая приказ коротким ударом под ребра.

Тот скривился от боли, но послушно ухватил графа за мужское достоинство.

— Баран, за кончик берись, — прошипела женщина. — Как я стану работать, если ты весь пенис в кулак зажал?

— Виноват, фрейлейн, — пролепетал бедный дурачок, сдвигая пальцы.

Фрейлейн палач посмотрела на графа, повернутого спиной к нам, увидела что-то интересное для себя и хмыкнула:

— Ну-ка, еще немножко потереби.

— Слушаюсь, — радостно осклабился подручный, принимаясь сосредоточенно теребить «хозяйство» арестанта.

— Вот так, молодец, — похвалила фрейлейн Натэла усилия помощника, а потом, искоса посмотрев на герцога, пообещала: — Если Его Высочество позволит, я тебе отдам господина графа, только попозже.

— Если он будет отпираться, то разрешу, — благодушно отозвался герцог.

— Благодарю вас, Ваше Высочество, — сделала книксен женщина-палач.

Подойдя к жаровне, осторожно дотронулась до «садовых» ножниц. Хмыкнула, сняла тонкие перчатки и натянула потолще, из буйволовой кожи, взяла ножницы. Вернувшись к жертве, кивнула помощнику:

— Держи его член за самый кончик. — Подняв глаза к графу, сообщила. — Дорогой Грейгс, сейчас я отхвачу вашу гордость. Не волнуйтесь, заражения крови не будет. Вы как предпочитаете, чтобы вам отрезали все сразу, или по частям?

Палач развела лезвия ножниц и, не спеша, принялась их смыкать. А граф неожиданно издал звук, донесшийся не из рта, а из другого места, а вместо запаха паленой плоти к нам пошел совершенно другой запах…

Мы с герцогом прикрыли носы кулаками, а фрейлейн только брезгливо посмотрела на жертву, отнесла ножницы обратно к жаровне.

— Хензель, подмойте графа, — приказала палач. Вздохнув, фрейлейн обернулась к герцогу и виновато произнесла. — Простите, Ваше Высочество, но господин граф оказался простым засранцем.

— У-у-у… — принялся издавать рыдающие звуки граф Грейгс, а потом прохрипел: — Снимите меня… Я все сам расскажу.

Фрейлейн осторожно спустила графа, но тот поначалу был не в состоянии говорить. Пока граф, скорчившийся на полу, словно во чреве матери, рыдал, я успел заметить, как герцог обменялся со своим палачом торжествующими взглядами и осознал, что стал частью небольшого спектакля, разыгранного для единственного зрителя — господина Грейгса. Впрочем, сегодня я тоже оказался в роли зрителя.

Графа отмыли, кинули какую-то простыню, чтобы прикрыться, да и прохладно, если голышом-то сидеть, и теперь, некогда гордый аристократ, стучал зубами и спешил излить душу:

— Честью клянусь, Ваше Высочество, я не приказывал убивать гонца. Я лишь хотел, чтобы Бенеж и его люди задержали гонца, пока мой племянник не убьет Артакса.

Герцог, скользнув по мне взглядом, пожал плечами и задал новый вопрос:

— Зачем вашему племяннику убивать Артакса? И почему вы называете его просто Артакс, если я жаловал ему титул?

— Артакс, то есть граф Артакс, хотя мне неизвестен ни его герб, ни имена его предков, оскорбил моего родственника, барона Выксберга. По его милости барон потерял титул и поместье.

— Барон сам лишился своего титула, отдав в залог собственное имение, — сухо сказал герцог. — Граф Артакс очень великодушно поступил, не разглашая подробности поединка.

— Пусть так, — не стал спорить с правителем граф. — Выксберг, пьяница и болван, его, как последнюю шлюху выкинули из окна, но что это меняет? Он принадлежит к моему роду, к роду Грейгсов. Его позор — наш позор. Выгсберг имел привилегию останавливаться в любой гостинице, и эта привилегия считалась честью для всего рода. Мало того, что э-э… граф Артакс лишил Выксберга титула, он оскорбил весь наш род, забрав меч после поединка. Этот меч подарил нашему предку сам Хеймдалль и он приносил удачу всему роду.

Невольно я усмехнулся. Куда не плюнь, везде знаменитые мечи. Ладно, у герцога имеется меч Сигурда, излечивавший нарывы и фурункулы, а у меня, стало быть, хранится оружие Хеймдалля?

— Скажите граф, вы и на самом деле получили клинок бога? — полюбопытствовал герцог. — Кажется, этим мечом Хеймдалль не то сразил, не то еще должен сразить самого Локи?

До поры до времени герцог не хотел раскрывать мое имя перед арестантом, но теперь решил, что пришла пора.

— Сомневаюсь, — хмыкнул я. Вспоминая некоторые детали трофея, сказал: — На вид ему тридцать, самое большее — пятьдесят лет. Вряд ли во времена Хеймдалля существовала слоеная сталь, которую варят гномы, а уж чтобы рукоятки делали из слоновой кости — вообще немыслимо. А уж в каком состоянии меч попал в мои руки, я вообще промолчу. Если это клинок бога, то за подобное обращение с оружием Выксбергу следовало отрубить голову.

— Скотина, — с чувством сказал граф, а мы с герцогом в один голос спросили: — Это вы о ком?

При этом, я положил руку на эфес клинка, а герцог обернулся к палачу, слушавшей наш разговор.

— Это я о Выксберге, — торопливо пояснил граф. — Я понял, откуда взялся этот клинок. Мой сосед давно зарился на меч Хеймдаля, предлагал в обмен на него меч своего дяди и два талера.

— Меч, что граф получил после поединка с бывшим бароном, честный трофей, — отрезал герцог. — Я не пойму, зачем нужно было подсылать убийцу и отчего все-таки был убит мой гонец?

— Я не подсылал убийцу, — гневно ответил граф, пытаясь закутаться в простыню, словно римский патриций в тогу — Я отправил в Урштадт своего племянника Суотона, чтобы тот вызвал Артакса на дуэль. Мой племянник лучший боец Силингии, и у его противника не было шансов остаться в живых. После победы над Артаксом племянник имел право забрать его оружие, тем самым вернув нашему роду и честь, и удачу. — Вымолвив это, Грейгс посмотрел на меня, и добавил: — Жаль, что Суотон не успел с вами встретиться.

— Нет, почему же, Суотон успел со мной встретиться, — пожал я плечами. — Думаю, вашего племянника уже успели похоронить.

— Да будь ты проклят! — вскричал граф, пытаясь вскочить на ноги, но запутался в простыне и рухнул на пол.

Бдительная фрейлейн тотчас же положила руку на плечо Грейгса, словно припечатав того к полу и бедный граф больше не пытался скакать.

— Кстати, а почему вы так долго ждали? — поинтересовался я. — Вы могли убить меня давным-давно, как только я выбросил вашего родственника из окна.

— Мстить простому наемнику, пусть и разбогатевшему на войне? Это против правил чести. Но теперь вы стали героем, изгнавшим нечисть из Черного леса, теперь вы граф. Убить вас из-за угла, и убить на дуэли — это разные вещи. Что бы мне дала ваша смерть, если бы я нанял убийцу? Ничего. А смерть в поединке, ваше оружие, означало бы взять вашу удачу.

То, о чем с таким пафосом вещал граф, скорее напоминало язычество, а не веру в Единого, существующую по обе стороны гор. Но и в Швабсонии до сих пор попадаются язычники. Вспомнились двое братишек, собиравшихся принести меня в жертву богам, а каким именно, они даже не понимали.

Кажется, с одним вопросом мы разобрались. Теперь главное.

— То, что вы хотели отомстить Артаксу и получить его удачу, это я понял, — кивнул герцог. — А вот при чем здесь гонец?

— А разве вы отправили гонца не за тем, чтобы он предупредил Артакса? — удивился Грейгс. — Я послал своих людей, приказав им задержать гонца хотя бы на день — два.

— Да я даже и не знал, что вы отправили племянника вызвать графа на поединок, — хмыкнул фон Силинг. — Я отправил своего гонца, чтобы он пригласил графа Артакса фон Йоргена в столицу. Откуда я мог бы узнать о ваших планах? Мысли я не читаю, шпионов я к вам не подсылал, поверьте. У меня были более важные дела, чем следить за вами.

Я был немного разочарован. Надеялся, что прямо сейчас узнаю какую-нибудь тайну или, по крайней мере, выясню, а для чего меня вытащили из уютного дома, оторвали от книг, и от Кэйтрин?

— В заговоры против меня вы никогда не влезали, храбро сражались с Ботэном. Как же вы так, а? И моего гонца вы не приказывали убить, это ваши люди перестарались. Мне кажется, они не смогли догнать Асмуса, поэтому решили его подкараулить и убить. С вашей стороны, это глупость, но не преступление. Я все правильно понял? — спросил герцог.

Граф Грейгс окончательно пришел в себя и с радостью уцепился за слова герцога.

— Именно так, Ваше Высочество. Сглупил на старости лет, тоффель попутал. Не спорю, я замышлял дуэль, но не убийство графа Артакса. Я не хотел никаких убийств, тем более, убийства гонца моего сюзерена. Господин мой, я не могу нести ответственности за людей, которые перестарались.

— И что мне теперь с вами делать? — задумчиво произнес герцог, рассматривая сидевшего на полу графа.

Если бы герцог спросил мое мнение, я предложил бы отдать графа Хензелю. Пусть подручный палача потешится. Увы, герцог теперь не может этого сделать, потому что граф начал-таки говорить. Грейгс долго рассуждал о чести своего рода, об удаче, но это какие-то сомнительные рассуждения. И не верю я ни в какую честь, если кто-то вдруг отказывается от своих людей, пусть и от мертвых. И если ваши люди совершили преступление, отвечать все равно придется вам.

— Убийство совершено, граф, и за него вам все равно придется отвечать, — сказал герцог. — В ближайшее время я соберу Государственный совет, там мы все вместе решим, как вас следует наказать. Фрейлейн Натэла, — повернулся Силинг к палачу, — вызовите стражу, пусть отведут графа в темницу. И пусть его снабдят какой-нибудь одеждой, чтобы не замерз.

Попрощавшись с первой, а может и единственной на свете женщиной-палачом, мы вышли из подвала.

— Как вам фрейлейн Натэла? — поинтересовался герцог.

— Изумительная женщина, — откровенно признался я. — Очень смела, умна и сообразительна. И вы с ней, уже не впервые умудряетесь допросить арестанта, не прибегая к пыткам, верно?

— Граф, я знал, что вы умный человек, но вы еще и удивительно догадливы, — расхохотался Его Высочество. Видимо, смех был чисто нервным, потому что герцог быстро стал серьезным. Покачав головой, сказал: — Увы, иногда приходится применять и настоящие пытки. Хотите узнать, как так случилось, что красивая девушка стала палачом? Это не тайна.

— Еще бы не хотел, — честно признался я. — Да я пока в пыточной сидел, только над этим голову и ломал. Грейгс — старая крыса, он все равно бы признался, а вот с фрейлейн куда интереснее. Я даже не слышал, чтобы женщина была палачом, и не представлял себе, что такое возможно. Тем более, что такая очаровательная женщина могла скрасить жизнь любому мужчине, а не вздергивать на дыбу преступников.

— О, фрейлейн Натэла та еще штучка! — усмехнулся герцог. — Она была обручена со своим кузеном с десяти лет, дело оставалось за малым — сыграть свадьбу, и объединить две ветви рода. Но девушка вдруг уперлась — мол, если замуж, то только по любви. Может, кого другого просто заставили бы пойти под венец за нелюбимого, но не ее. Ее отец упрям, как баран, а фрейлейн заупрямилась, как десять баранов. Пообещала, что наложит на себя руки, если отдадут замуж за нелюбимого. И что делать? Тогда отец заявил, что если дочь целых три года станет работать, и кормить себя сама, то он согласен. И она должна избрать для себя труд, считающийся неприличным для дворянки, за исключением продажи тела. Ну, про что отец мог подумать? Про то, что любимая доченька пойдет стирать белье, таскать хворост, наймется в услужение, а что же сделала Натэла? Узнала, что у моего палача сбежал подручный, явилась и потребовала, чтобы тот взял ее в помощники и положил ей жалованье. Палач чуть дара речи не лишился, но спорить с фрейлейн не осмелился, да и подручный очень был нужен — ему седьмой десяток пошел, пора на покой, нужен преемник. И вот, во время одного из допросов, я вижу, как моему старому Сенлюсу, помогает прекрасная девушка. Скажу вам честно — меня едва не хватил удар, когда ее увидел.

Я хотел сказать герцогу, что и меня-то едва не хватил удар, когда увидел статную красавицу в форме палача. Как и живой остался, не знаю. Видимо, спасло только то, что я решил — в Силингии нельзя ничему удивляться. Ни гномам с брауни, ни девушке-палачу.

Между тем, герцог продолжил рассказ:

— Вначале хотел прогнать, а потом решил — раз уж так хочет быть палачом, так пусть будет. Сенлюс год назад на покой ушел, в деревню уехал, гусей разводит, а фрейлейн полноправным палачом стала. И справляется лучше мужчины, да вы сами видели. У нее еще год остался, а я гадаю — где такого палача отыщу? Уж не Хензеля же дурачка в палачи ставить.

Да, трудная жизнь у правителей. Все-таки, правильно я когда-то поступил, отказавшись от короны. Теперь бы, сидел и думал, за что хвататься? Здесь заговор, тут война, наследник, вместо того, чтобы родителю помогать, университет затеял, подданные чего-то хотят, а тебе голову ломать — где палача взять?

Глава девятая

Союзы и союзники

— Граф, вы удивительно нелюбопытный человек, — заявил мне герцог, когда мы поднялись в личные покои Его Высочества, а мой сюзерен уселся за стол, заваленный приходо-расходными книгами, бумагами и пергаментными свитками.

— Напротив, я чрезвычайно любопытен, — ответил я, раздумывая — предложит мне герцог сесть, или придется стоять?

— Да? — протянул герцог и поинтересовался. — Кстати, а почему вы до сих пор стоите? Мы с вами уже сиживали вместе, стало быть, вы имеете привилегию сидеть в присутствии своего правителя.

— Благодарю, — поклонился я, уселся на ближайший стул и пояснил. — Я очень любопытный человек, просто научился скрывать любопытство.

— Ценное качество, — с одобрением хмыкнул герцог. — Другой бы на вашем месте сразу спросил, а зачем его вызвали в столицу?

— Признаться, Ваше Высочество, я полагал, что дело Грейгса как-то связано с моим вызовом и, потому, рассчитывал, что обо всем узнаю в допросной.

Я не стал говорить, что на самом-то деле рассчитывал узнать о предстоящем задании еще больше, нежели мог услышать из уст правителя. Владыки любят вещать о розах, но редко упоминают о шипах.

— Как вы считаете, Грейгс говорил правду? — поинтересовался герцог.

— Отчасти, — кивнул я. — Касательно ненависти ко мне, желания взять мою удачу — чистая правда. Но что до приказа задержать гонца, но не убивать — в это я не верю. По собственной инициативе дружинники не отважились бы на убийство гонца, да и какой смысл им его убивать, если Асмус уже съездил в Урштадт и встретился со мной? А так, люди графа, с чистой совестью предъявили бы своему господину накидку с гербом и доложили — мол, приказ исполнен. Но у меня есть кое-какие сомнения. Они зачем-то пытали гонца. Спрашивается, зачем рисковать, терять время? Что они хотели узнать? Увы, я тоже погорячился, надо бы хоть одного оставить в живых для допроса. Мне кажется, Грейгсу следует еще разок встретиться с прекрасной фрейлейн.

Герцог фон Силинг задумался. Покачав августейшей головой, сказал:

— Знаете граф, а вы правы. Грейгс гораздо умнее, нежели может показаться. А ведь я поверил во все сказанное — мол, желал отомстить за унижение рода, послал людей, а они перестарались. Дружинники убиты, а на мертвых можно все свалить. И что решит Совет? Совет решит, что государственной измены нет, есть преступление против короны. За смерть гонца Грейгсу голову не отрубят, разве что, графу придется лишиться части земель и титула. Но он останется жив, а его титул останется детям. М-да, любопытно. Да, а что еще вас заставило думать, что Грейс лжет?

— Простите, Ваше Высочество, за скабрезную деталь, но я обратил внимание на его член.

— Член? — захлопал глазами герцог.

— То есть, член видела фрейлейн, к нам он висел спиной, но догадаться не сложно, — уточнил я. — Думаю, сцена отрезания мужского достоинства уже не раз разыгрывалась фрейлейн Натэлой и вами. Вы много видели мужчин, у которых в такой ситуации хозяйство э-э… придет в напряжение? Висит человек на дыбе, ему страшно, да до того ли? Есть байки, что перед смертью мужчина способен испытывать оргазм, но это лишь байки. Нет, граф сохранял самообладание. Ну, за исключением физиологии…

— Ишь, каков, решил, что перехитрил. Пожалуй, завтра же поговорю с графом, — хищно улыбнулся герцог. — Надеюсь, вы пойдете со мной?

— Разумеется, господин герцог. Посмотрю на фрейлейн за работой.

— Кстати, о фрейлейн, — хмыкнул герцог. — Мне показалось, что она поглядывала на вас с огромным интересом. А когда услышала, что вы тот самый Артакс, снявший заклятие с Черного леса, прониклась восхищением. Нет, вы ей определенно понравились.

Лестно, разумеется, если молодые женщины обращают внимание на старого рубаку, вроде меня. Но чаще всего немолодые мужчины дружелюбие принимают за симпатию. Вон, до сих пор не могу поверить, что Кэйт меня любит, а не просто испытывает благодарность. Что же касается фрейлейн палача, так я бы и в юности бежал без оглядки, если ко мне проявила внимание женщина палач. А уж если женщина обладает такой силой, как эта барышня — пиши пропало!

— Граф, а вы не хотите на ней жениться?

Вопрос, что называется, в лоб и чем-то тяжелым. Кажется, я не просто опешил, а отрыл рот от изумления. Его Высочество, как воспитанный человек, не стал говорить — дескать, закройте рот, не то дятел залетит, а продолжил:

— В свое время я обещал отцу фрейлейн Натэлы, что помогу устроить девочке ее судьбу, если она влюбится в достойного человека. А если выяснится, что она в вас влюбилась?

Сделав вид, что просто поперхнулся, я прокашлялся, собрался с мыслями и осторожно сказал:

— Думаю, фрейлейн отыщет для себя более подходящего спутника жизни и по возрасту, и по красоте моложе. К тому же, даже если она испытывает ко мне чувства, то у меня самого они не проявились. А еще, вы же знакомы с баронессой фон Выксберг, моей невестой.

— Граф, вы же не юная девушка, вроде фрейлейн Натэлы, чтобы мечтать о любви? А женившись на ней, вы приобретете здесь множество родственников, укрепите свои позиции, а заодно и мои. Откровенно скажу, я заинтересован в вас, как в своем подданном. Вы умны, вы опытный воин, а еще — вы очень удачливы. Мои шпионы в Ботэне сообщают, что король в ярости, что вы вышли к нам, а не к ним. К тому же, женившись, вы ничем не рискуете. Кто мешает вам стать мужем фрейлейн Натэлы здесь, а потом жениться на фрейлейн Кэйтрин там?

— Стать двоеженцем? — вытаращился я.

— Почему двоеженцем? — пожал герцог плечами. — Вы с баронессой Выксберг поклоняетесь Единому богу, а Натэла и ее семья, приверженцы старой религии. Девушка родом с севера герцогства, из Браны, почти на границе с Ботэном, там ее родовое имение. Не помню, кому именно они поклоняются — не то Тору, не то Одину, а может, всем асам сразу. У ее семьи есть собственная священная роща, там жертвенник — пирамида из черных камней. Сыграете свадьбу, выпьете с ними пива, ваши новые родичи принесут в жертву Одину какого-нибудь барашка, а то и корову. Да что там, корову. Я распоряжусь, чтобы пригнали целое стадо. Но для баронессы ваш брак с Натэлой ничего не значит, вы смело пойдете с Кэйтрин в храм Единого, патер совершит обряд бракосочетания. Или, вас смущает, что Натэла трудится палачом? Ничего страшного. Выйдет замуж, оставит свое ремесло. Я знаю случаи, когда дворяне женились на шлюхах, и что такого? Слышал, что из проституток получаются самые верные жены.

— Нет, господин герцог, дело не в профессии фрейлейн, здесь другое, — потряс я головой, соображая, что предлагает герцог и, раздумывая — как выкрутиться из деликатной ситуации, не оскорбив ни властителя, ни палачку. — Две молодые жены — это слишком. Я и так опасаюсь, что из-за разницы в возрасте могут возникнуть сложности с Кэйтрин, а если жен две — это перебор. А если даже женщин устроит положение дел, что дальше? За одной женой как-нибудь услежу, супружеские обязанности выполню, а за двумя? Тем более, если одна здесь, в вторая там? А дети? Буду постоянно гадать — мои ребятишки бегают по двору или нет? А кому отойдет наследство после моей смерти?

— Да, здесь вы правы, — согласился герцог. — Не сомневаюсь, что вы будете прекрасным мужем, хорошим отцом, обе жены останутся вам верны, но вот о проблемах с наследством и с наследниками, не подумал. Жаль, конечно, но идея была неплохая.

Похоже, Его Высочество слегка расстроился, но не стал настаивать на моей свадьбе с девушкой-палачом. Чтобы отвлечь государя, я спросил:

— Как поживает наследник?

— Весь в делах, — оживился герцог. — Кажется, дипломом бакалавра он гордится больше, нежели титулом герцога. Когда мы встречаемся, говорит только о просветительстве и жалуется — денег я отпускаю мало, преподавателей нет, учебников тоже, здание нуждается в ремонте. Очень рассчитывал на типографию, но с ней пока тоже не все ладно. Заказали гномам печатный пресс и эти, как там правильно? — литеры, но они напортачили — отлили буквы, как они есть, текст получается зеркальным, переделывают. Но учеников больше, чем он рассчитывал. Набежали дети ремесленников и пейзан, решив, что если выучатся, им не придется работать. Вильфрид очень просил, чтобы я уговорил вас стать преподавателем. Одного Уалерия Вайса мало, не успевает читать лекции.

— Очень надеюсь, что вы вызвали меня не для этого, — усмехнулся я, вспоминая, каким образом на старости лет стал обладателем магистерского диплома.

— Нет, граф, — усмехнулся Его Высочество. — Я хочу, чтобы вы оказали мне более важную услугу. Школа и университет подождут, господина Вайса, я пока не повесил, пусть трудится.

На месте герцога я бы точно повесил беглого философа, сбившего с пути истинного наследника престола. Жили как-то в Силингии без университетов, без типографий и, ничего.

— Как я понимаю, мне придется снова куда-то ехать, кого-то вести? Словом — очередная адвентюра.

— Граф, вы не только умны, но и догадливы, — усмехнулся герцог. — Из вас получится идеальный придворный. Другое дело, что это станет началом конца для двора.