Помоги проекту - поделись книгой:
— В чем дело? — Кирилов сел на кровати, жмурясь от яркого света люстры.
— Документы у вас с собой? — севший на стул подполковник долго тер лицо рукой, а потом протянул ее за паспортом Кирилова. Человек в штатском подошел к окну, к тому самому месту, где за куском картона пряталась пробоина в стекле, и отдернул штору.
— Значит, Кирилов? — подполковник смотрел то на фотографию в паспорте, то на Юрия Николаевича. — Значит, из Москвы… — Он придирчиво изучал штамп с пропиской. — Кто по профессии?
Кирилов, еще не отошедший толком ото сна, был немногословен.
— Врач.
— Врач это хорошо, — согласился подполковник, закуривая. — Какими судьбами в нашем городе? Чем собираетесь заниматься?
Его несвоевременные вопросы начинали раздражать Кирилова, но хамить или ляпнуть что-нибудь вроде: «А у вас есть ордер на то, чтобы будить меня ночью?» — он не мог. Более того, где-то подспудно в душе начал шевелиться червячок любопытства — что они будут делать? У него уже не было и тени сомнения, что этот визит каким-то образом связан с Орловским. Он представил себе, что точно так же пришли сутками раньше и к Кабану, но он, в отличие от Кирилова, ждал этой встречи и был готов к ней.
— Чем собираюсь заниматься? — переспросил Кирилов, глядя из-за неплотно сжатых век, как будто бы щурясь от света, на подполковника. — Если вы не возражаете, то спать!
— Умник какой! — подал голос майор. — Ты как в этом номере оказался?
— Минуточку, — остановил майора подполковник. — Разберемся… Значит, вы врач…
— Разве это не написано в моей гостиничной карточке? — в голосе Кирилова появился неприкрытый вызов.
— Написано, написано… — с улыбкой, которая не сулила ничего хорошего, произнес подполковник. У него было лицо пожилого и предельно уставшего человека. Кирилову даже показалось, что душа у офицера не лежала к тому, чем ему сейчас приходилось заниматься. — Но там не обозначена цель вашего приезда. Другие, к примеру, пишут отпуск или командировка, а у вас ничего этого нет…
— И вы решили, что я грабитель-гастролер? Можно я умоюсь? Как-то тяжело ночью соображать…
Подполковник быстро обменялся взглядом с мужчиной в штатском. Тот едва заметно кивнул.
— Ради бога, умывайтесь, — с деланным добродушием предложил подполковник и тотчас сделал знак майору следовать за Кириловым. Но приказывать невысокого росточка офицеру и не требовалось — он хорошо, видимо, знал свое конвойное дело. «А вы и сами люди подневольные, — подумал, умываясь в очередной раз, Кирилов. — За главного-то у вас ходит тот, что в штатском. Кто он?»
Из комнаты доносились приглушенные обрывки разговора. Кирилов пытался прислушаться, но сопровождавший его начал деланно и натужно кашлять. Расслышал Юрий Николаевич лишь самое начало шепота: «Посмотри, там она должна быть…» — говорил подполковник. «Пакля!» — отвечал тот, что в штатском. «Сдвинь карандашом в сторону!» «Режется! Фу, черт! Где она…»
Кирилов долго с наслаждением тер лицо полотенцем, не спеша плеснул в лицо добрую порцию одеколона и уже окончательно проснувшийся, подмигнув рассерженному неизвестно на кого и за что майору, вернулся в комнату.
— К вашим услугам!
— Юрий Николаевич Кирилов, — совершенно официально начал подполковник, — ответьте на несколько вопросов. Как вы оказались в этом номере?
Все смотрели на Кирилова с нескрываемым любопытством, а администратор не могла скрыть откровенного страха — ее выдавало и легкое покусывание губ и побелевший кончик носа.
— Дело в общем-то вовсе не хитрое… — Кирилов удобно сел на кровать. — Перво-наперво обнаружить зелененьких усатеньких, что летают на тарелочках, а они уже развозят по окнам — понравился номер, заселяйся. Мне глянулось здесь, и я улегся… Вопросы есть?
— Э-э-э… — майор покрутил пальцем у виска.
— А если серьезно? — впервые подал голос человек в штатском. Выглядел он моложе своих попутчиков, лет этак на сорок, но серьезности и убедительности ему было не занимать; чувствовалось — этот дважды не спрашивает. — С вами, гражданин Кирилов, не шутки шутят…
— Уже гражданин? — полюбопытствовал Кирилов. — Простите, граждане, а вы, собственно говоря, кто? Ее, к примеру, я знаю, — он указал на нервничавшую администраторшу, — она оформляла меня в гостиницу, а вы-то кто?
— По форме не видно? — вспыхнул майор.
— Форму видно, а вас нет. Что мне отвечать вам, когда неизвестные люди врываются в номер в половине пятого ночи, а, может, мне завтра на операцию идти… А? Что, если у роженицы состояние плохое, а случай трудный? Я что, на вас спишу летальный исход?
— Вас ни под каким видом не должны были селить в этот номер… — попытался вставить слово человек в штатском, но Кирилов, уже решивший идти в наступление, не останавливался.
— А это, извините, граждане милиционеры или кто вы есть, вопрос совсем не мой. Я самым обычным образом приехал, самым обычным образом поселился. — Женщина неотрывно смотрела на Кирилова и с едва заметным облегчением кивала в такт его словам. Никто, кроме Кирилова, видевшего администраторшу в зеркале, на нее не смотрел. — Можете спросить, отстоял ли я очередь? — вдохновенно врал Кирилов. — Отвечу — отстоял! Даже соседей назову: впереди женщина в плюшевой кофте, а за мной капитан второго ранга стоял… Вопросы есть?
— Спокойно! — подводя итог, прервал стоявший у окна мужчина в штатском. — Не кипятитесь… Этот номер был забронирован на трое суток за мной, а спите здесь вы — вот я и был вынужден вызвать товарищей. Сейчас вы заберете вещи, перейдете в другой номер и будем считать инцидент исчерпанным…
— Так? — подполковник гипнотизирующим взглядом смотрел на администратора.
— Да, — в ответе женщины сквозила такая уверенность, что Кирилову стало ясно: этот вопрос не только согласован, но скорее всего и утвержден в какой-то гостиничной инстанции.
— У меня к вам на прощание один вопрос? — обратился подполковник к Кирилову. — Позволите? Пакля в окне ваша работа? Зачем?
— Знаете такой анекдот? Из окна дуло — чикист встал, дуло исчезло…
Услышав это, человек в штатском высоко поднял пышные черные брови, но ничего не сказал.
— Ветерок в вашем городе не чета московским. Холодно было… Нашел в коридоре кусок ветоши и заткнул. Всего и дела-то на две минуты.
— Удовлетворительно! — подполковник миролюбиво кивнул. — Собирайтесь.
— У нас на седьмом этаже… — начала заметно повеселевшая женщина, — есть одна кровать в двухместном… Цена та же, но там есть телевизор. Вам будет удобнее…
— А как быть с этим? — не вытерпел майор и подошел к штатскому.
— Потом застеклят, — вывернулся тот из неудобного положения. Ему не хотелось начинать разговор при постороннем.
«Что ж, искать — это ваша задача… Можете даже перетряхнуть все мои шмотки, — подумал Кирилов, — но что с воза упало, ровно на то и станет кобыле легче…»
Процедура переселения заняла совсем немного времени. В этом номере все давно было готово к приему Кирилова. И полотенце, и постель сияли чистотой и свежестью. В принципе, можно было бы лечь спать, но сон как рукой сняло. Кирилов осторожно прикрыл за собой дверь и вышел в коридор. На третьем этаже он не мог удержаться и не подойти к своему бывшему номеру. Дверь была полуоткрыта и Юрий Николаевич заметил развинченные рамы окна и стоявшую возле нее троицу. Услышав шаги, первым обернулся майор.
— Опять ты?
— Простите, администратор уже ушла? У меня наволочка рваная… — все, что успел моментально придумать Кирилов.
Майор отстранил Кирилова от двери и прикрыл ее за своей спиной.
— Я тебя вижу в последний раз, понял? Все! А ее ищи внизу…
Подойдя к стойке, Кирилов приветливо улыбнулся — женщина смущенно ответила.
— Спасибо вам, что Галку не выдали… — заговорщицким шепотом произнесла она. — А то бы такая кутерьма началась… Эти из милиции что… Я их знаю, с ними можно договориться, а с этим черта с два…
— Чекист?
— Что вы? — испуганно посмотрела женщина. — Только не говорите никому, что я вам сказала: обкомовский он… Не знаю только, каким постом заведует… Горяченького хотите попить? А то подняли вас ни свет, ни заря…
— А можно?.
— Сейчас организуем…
Она исчезла в маленькой комнате, позвенела там стаканами и очень быстро, гораздо раньше, чем мог ожидать Кирилов, принесла чашку кофе и сахар на блюдечке.
— Кофе растворимый. Муж из Москвы привез… Прямо из термоса только сейчас налила. Пейте на удовольствие.
— Вас как звать-величать? — спросил Кирилов.
— Марина Дмитриевна. Можно просто Марина — мы с вами одногодки.
— Изучили мою биографию? — он кивнул в сторону ящичка с картотекой.
— Положено… — скромно ответила она, чуть-чуть улыбаясь.
— Марина, а чего они ищут в этом номере? Может, знаете?
— Ой, не говорите. Хлопот с этим номером — полный рот. Каждый день теперь душу мотать будут. Вот уж с неделю как продолжается. Мы с девчонками думали, что все уже кончилось, ан нет. А так разве стали бы вас засовывать в такое помещение. Но, честное слово, вчера не было ни одного места, сами видели — работники флота вчера понаехали… Учеба у них какая — не скажу, но народу страсть. И у колхозников какое-то мероприятие…
— А мой новый номер?
— И он был занят, но вчера срочно грузин один выехал — он на рынке нашем завсегдатай. Так в половине десятого к нему приходили какие-то гости, не гости, не скажу… Но пулей вылетел…
— А вторая койка?
— Так он за обе заплатил. А уж второй-то постоялец после грузина сразу же въехал…
— Прямо из очереди?
— Нет. Что вы… — она перешла на шепот. — Директор позвонил… Наш Филатов, Игорь Матвеевич. Вот он и вселился…
— Значит, сложности у вас с триста тридцать третьим… — осторожно попытался вернуть разговор в нужное ему русло Кирилов. — Надо на ремонт его закрывать, и баста…
— Так мы так и хотели, да предыдущий постоялец все тянул с отъездом. — Она достала из картотеки карточку и близоруко поднесла ее к глазам (’’Очки не носит, чтобы казаться моложе', — подумал Кирилов). — А потом так быстро выехал, что даже не заплатил за междугородний телефон, придется теперь высылать счет по домашнему адресу.
«Он, — подумал Кирилов, — точно он! Сережка! И неоплаченный разговор, это разговор со мной».
— У него даже карточку выписывали… Все-все, подробненько-преподробненько… — она кивком показала в сторону третьего этажа. — А еще, позавчера, кажется, — ее шепот стал едва слышен, — они в номер ходили… Понимаете? Ну… А он случайно пришел. А ключа-то и нет у портье… Представляете? Валя и нашлась — у вас там, говорит, сейчас идет уборка. А какая уборка может быть вечером… Но обошлось — пока он вверх пешком, они вниз на лифте.
— Эти же самые были?
— Что вы, совсем другие… Но я в лицо всех знаю — город-то не так велик. Эти большие начальники. Не районные, подымай выше. Но это, Юрий Николаевич, между нами — они предупреждали: подписку, говорят, брать не будем, но молчи. Вы уж не выдавайте меня, дуру. Человек вы, сразу видно, хороший, и нам глупым бабам здорово помогаете. Из мужиков только вы, гинекологи, и понимаете нашу тяжелую долю — вот я перед вами и исповедоваюсь, как перед врачом.
— Могила! — Кирилов приложил палец к губам. — А откуда про врача-то? А? В карточке не писал…
Женщина быстро огляделась по сторонам:
— Так они про меж себя все про гинеколога говорили, вот я и подумала…
— Правильно подумали… — улыбнулся Кирилов. Он не спешил прерывать поток ее красноречия. — А почему тот, кто был до меня, так быстро исчез… За номер, да за телефон платить — святое дело!
— Так он от них вчерась утек! Молодец парень… В окошко, говорят, по приступочке и в соседнюю комнату, а потом в коридоре грохнул мебелью и ушел невредимым.
— А чего ему вредимым-то быть?
— Так, говорят, стрельнули в него… Ой! — она зажала ладонью рот.
— И про это не велели говорить?
Женщина, продолжая зажимать рот, кивнула.
— А кто говорил? Или вы не по сменам работаете?
— По сменам. А говорил Ванюшка Фролов. Рабочий наш. Он вчера паркет циклевал на третьем. Как… Ну, вы понимаете меня, как шум этот самый раздался, так он в коридор и выглянул — его никто и не заметил. А этот хорошо, что сбежал, а то писанины бы развели — страсть. Ну, бы как попали, а… У нас года три тому назад помер один от сердца, так столько пришлось бумаги измарать — объяснения, протоколы и еще море бумаг. Чего тут, помер и помер… Так тот старенький был, а этот молодой…
— Можно его карточку посмотреть? — Кирилов неуверенно протянул руку. — Женщина с сомнением глядела на него, но все же разрешила.
Да, это была карточка Орловского, заполненная его собственной рукой. Приехал он в понедельник, а отъезд планировал в воскресенье… Кроме адреса, данных паспорта и номера телефона, значилось лишь место работы — однако не редакция «Пламени», а адвокатура. О командировке же в специально отведенной графе ничего не значилось…
— Давайте, я уберу… — женщина мягким движением пальцев аккуратно взяла листок белого картона и убрала в ящичек. — Между нами говоря, парнишка он, судя по всему, не плохой, женщин не водил, в пьянках не участвовал, раза два к нему приходили, но это хорошие люди.
— А кто такие? — встрепенулся Кирилов, и женщина, почувствовав его интерес, сразу же осеклась.
Она посмотрела на часы, зевнула:
— Ух, и заболтались же мы с вами, надо хоть немного вздремнуть.
Кирилов не сдавался и, подойдя близко к женщине, сказал:
— Для меня это очень важно, Марина. Кто к нему приходил? Убедительно вас прошу!
— Вы что? Тоже из органов?
— Я врач.
— Зачем тогда это?
— Надо, дорогуша, надо? Кто они? — Он приблизился вплотную и положил руку на стол, всем своим видом показывая, что не уйдет с этого места, пока не получит ответа.
— Между нами? — она начала сдаваться.
— Да.
— Одного зовут Евсеевым, а фамилия второго Джинян. Их у нас тут все знают — люди популярные, в газету попали…
— Евсеев и Джинян? — повторил вслух Кирилов, смутно начиная припоминать статью, прочитанную в самолете. — Милиционеры уволенные?
— Вы и это знаете… Тогда, о чем я могу вам еще рассказать? Вы и так в курсе. Идите спать! — Она секунду молча смотрела на него и вдруг спросила: — Вы на меня жаловаться не будете? Поверьте, нашей вины здесь нет.
— Жалоба — это знак крайнего несогласия в случае, когда сам обиженный собственными силами справиться не может. А мы с вами люди сильные — не так ли? И справимся со своими бедами сами?
Поделиться книгой: