Невеста для мажора

— Ч-ч-ч-его? — проблеяла я, выронив на пол пенал.

— В кафешке со мной посидеть не хочешь? — спокойно повторил он, поднимая с пола мой пенал.

Я только кивнула нервно.

Интересно, уже в тот момент он начал свою игру? Может, они с Денисом обсуждали условия спора? Настолько жарко, что Макара ко мне пересадили? А я уже тогда в него влюбилась. Без памяти. Поверила, что такой парень на меня обратил внимание. Всхлипнув в очередной раз, с огромным трудом поднялась с холодного пола. Наклонилась, чтобы поднять ключи, которые как-то незаметно выпали из рук, при общении с Макаром. Общении… Криво усмехнулась. Если бы знала, какой он подлец, никогда бы не согласилась идти с ним на свидание. Бежала бы от него, наплевав на свои чувства.

Я вставила в замок ключ, когда по подъезду эхом разнёсся голос:

— А знаешь, что бесит меня больше всего, Макарова?

Глава 10

Настя

Я вскрикиваю и оборачиваюсь. На ступеньках, ведущих на этаж ниже, стоит Денис. Парень мрачнее тучи. Меж бровей залегла хмурая складка, губы поджаты, на лице ходят желваки. Парень поднимается на лестничную клетку. Я замечаю, что его кулаки сжаты с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Денис двигается даже прерывисто и зло. Я бы попятилась от него, но только отступать уже некуда. Позади дверь и стена. Поэтому замираю напряжённо, даже забыв о том, что только что плакала. Забыв о ссоре с Макаром. И даже желая, чтобы он вернулся. Потому что внушительная фигура парня сейчас нагоняла на меня страх.

— Знаешь, что меня больше всего бесит, Макарова? Меня бесит, что ты снова появилась, когда тебя не ждали, — парень подходит, ставит руки по обе стороны моей головы. Я вжимаюсь в стену за спиной изо всех сил, желая провалиться сквозь неё и оказаться в собственной квартире. Меня сегодня целый день зажимать будут?

— Тебе какое дело до меня? — спрашиваю тихо. — И что ты вообще здесь делаешь, Жмуркин?

— Хотел кое в чём убедиться, — усмехается, рукой сжимая моё плечо.

— И что же? — вскидываю брови, хотя от страха трясутся поджилки. Этого парня я боюсь ровно в той же степени, что ненавижу. — Убедился?

— Ещё как, — в его глазах мелькнуло безумие. И мне действительно стало страшно. Я до сих пор помню, как он ударил в живот девушку за отвешенную пощёчину. — Даже после доказательств того, что ты сосалась со мной, этот дебил сохнет по тебе.

— Я с тобой не сосалась, как ты выразился, — от злости и бешенства, которые на меня накатывают, я забываю о страхе, выплёвывая слова в лицо Жмуркина, — а ты меня поцеловал. Присосался, как пиявка, — скривилась от отвращения.

— На что только не пойдёшь для того, чтобы показать истинную сущность одной меркантильной сучки своему другу, — скалится. От этой безумной улыбки меня передёргивает.  

— Ты ему наплёл о том, что я с тобой была. Из-за тебя он считает… — язык не поворачивается, чтобы назвать то мерзкое слово, которое Макар употребил в мою сторону.

— Да. Я, — ухмыляется самодовольно. — И он мне охотно поверил. Особенно после того, как я показал ему фотографии.

— Какие фотографии? — я дёргаюсь, пытаясь увеличить между нами расстояния.

— Нашего страстного поцелуя в кабинете. Там видно, как ты мне охотно отвечаешь. С всей страстью, — мне до жути мерзко, когда парень шепчет эти слова мне на ухо. Мои кулаки сжимаются. Сейчас в моей груди кипит жгучая ненависть, которая грозится выплеснуться наружу. — Именно тогда, когда я фотки показал Серебрякову, я понял, что он втюрился в тебя, — эти слова охлаждают мой пыл. Втюрился? Разве это не было игрой?

— А фотографии… — голос обрывается. Я кашлянула. — Фотографии на экран тоже ты вывел? — с затаённой надеждой спрашиваю я.

— Нет, дорогая моя, — меня передёргивает от этого обращения. — Мне даже предлагать не пришлось. Серебряков сделал всё сам, — усмехается. — Ревность, она сука такая. Только знаешь… По секрету… Он сам пожалел потом, что твою грудь все увидели. Старался он один, а увидели все, — ржёт.

— За что ты так меня ненавидишь, Денис? Что я тебе сделала? — устало спрашиваю я, прикрывая глаза. Последние дни выматывают меня морально настолько, что даже шевелиться не хочется.

— Ты выбрала его, — пальцами цепляет подбородок и заставляет заглянуть ему в лицо.

— В каком смысле? — я хмурюсь, не понимая, о чём он говорит. — Ты никогда не проявлял интереса в мою сторону.

— Ты либо дура, либо хорошо прикидываешься, — склоняет голову к плечу.

— А-а-а, — тяну я насмешливо. — Твои слова… как там… Швабра? Дочь поломойки? Доска? Всё вспомнила? Или что-то упустила? — выгибаю бровь. — Прости, я действительно дура, раз не поняла, что это было проявление интереса с твоей стороны.

Денис напряжённо всматривается в моё лицо. А затем резко дёргается вперёд, явно намереваясь меня поцеловать.

— Ты сдурел? — я ладони кладу ему на грудь. — Прекрати немедленно! Что ты делаешь?

— Хочу понять, что Серебряков в тебе мл*ть нашёл, что бросил мою сестру и променял её на твою… — он не договаривает, потому что я его прерываю:

— Твою сестру? Юля твоя сестра?

Денис морщится, явно недовольный тем, что проболтался.

— Чёрт! — я прикладываю ледяную ладонь к пылающему лбу. — Теперь мне всё стало понятно, — к горлу подкатывает новая порция слёз, грозящая перерасти в истерику. — Вы поспорили с Макаром. Мало того, что ты проиграл, так ещё и твою сестру бросили. И ты со своей сестрицей не нашёл ничего лучше, чтобы рассорить меня с Макаром, полив грязью. Где камера хоть была? Или Юля в шкафу пряталась? — истеричный смешок. – На что хоть спорили с Макаром? — не дождавшись ответа от раздувающего ноздри парня, поинтересовалась я.

— Кто первым затащит тебя в постель, предоставив доказательства.

Я глаза жмурю, чтобы не расплакаться. Сама помогла Макару. На тех фотографиях, что я ему прислала совершенно не понятно, кто делал снимки.

— Когда? — я шепчу. — Когда вы поспорили?

— В первый день, — Денис отталкивается руками от стены и отходит от меня, будто потеряв всякий интерес. Его голос становится спокойным. — Как только тебя классуха завела. Знаешь, такая серая мышь в нашем царстве змей.

— И часто… — голос сорвался. — Часто вы на людей спорили?

— Первый раз, — плечами пожимает.

— Тогда… Тогда зачем, Денис? Какой смысл во всём этом?

— Я давно хотел тачку Макара. Предложил ему спор. Он согласился. К тому же скучно было.

— Что выиграл Серебряков? — я обхватила себя руками за плечи, чуть согнувшись. Так боль в груди ощущалась чуть меньше. Будто острые иглы не так глубоко впивались во внутренности.

— Байк мой.

— Иди вон, Жмуркин, — я вскидываю злой взгляд на лицо парня.

Не знаю, что парень видит на моём лице, но он молча разворачивается и уходит. Но всё же останавливается на лестнице и бросает, даже не оборачиваясь:

— В этот раз ставки выше, Макарова. И в этот раз победителем буду я.

Глава 11

Настя

На следующий день в университет я не пошла. Морально не была готова встретиться с Макаром и этим придурком Денисом. Поэтому укутавшись в одеяло по самую макушку, включила слезливую мелодраму. От тяжести в груди никак не получалось избавиться. И стоило только вспомнить вчерашние события, глаза вновь увлажнялись. Даже не заметила, как закончился фильм, в сюжет которого я не особо вникала, потому что мысли вновь и вновь возвращались к Макару и к словам Дениса о споре. Неужели новый спор? И снова Макар решил брать быка за рога? Решил сразу сделать меня своей невестой, шантажируя?

Прикусила губы, на которых не осталось живого места. Отчего-то я ему не верила.

Мои хаотично скачущие мысли прервал резкий звонок в дверь. Нехотя встала с кровати и поплелась открывать, даже не глянув в глазок. Сегодня должна приехать мама и привезти судочки с едой. Вот только за дверью стоял тот, кого я меньше всего на свете хотела видеть (лгу, конечно). Тот, о ком я думаю каждый день на протяжении двух лет. Хоть раз в день. Не зависимо от желания. С каждым днём мне становится сложнее врать самой себе о том, что мне наплевать на Макара. Что я разлюбила его. Потому что вопреки доводам разума, вопреки всем тем словам и поступкам, что он делает, мои чувства крепнут. И от этого корёжит. В бараний рог сворачивает. Потому что тянет к нему. Не магнитом, нет. Какой-то чудовищной силой, которую законы природы и законы физики не способны описать.

— Макар… — я выдыхаю, переступая с ноги на ногу и ёжась, когда прохладный воздух из подъезда огладил обнажённые плечи. — Зачем ты снова здесь?

— Нужно поговорить, Макарова, — голос у него спокойный и будто ласковый. Особенно в тот момент, когда фамилию мою называет. Не ожидая от самой себя, вспыхиваю и заливаюсь жаркой краской. Смущаюсь так, как смущалась, когда он впервые мне сказал, что моя фамилия это знак. Что я Макарова девочка. Его девочка. Мне казалось это до ужаса романтичным. Слукавлю, если сейчас не вздрагиваю украдкой, когда мою фамилию называют. Потому что каждый раз в голове его тёплый взгляд невероятных по цвету глаз, изогнутые в ласковой улыбке пухлые губы и горячие ладони на моих щеках.

— О чём? — я не двигаюсь с места, когда парень шаг в квартиру делает. Встаю на пороге, преграждая ему путь.

— О нас, — лба касается его дыхание. Ресницы тут же начинают трепетать, а низ живота наливается приятным и таким знакомым томлением. А Макар даже не коснулся меня. А я уже с ума схожу.

— Нет никаких нас, Макар, — я поднимаю красные от слёз глаза на переносицу любимого парня. — И никогда не было, как я понимаю. Я вчера говорила с Денисом. Он мне рассказал всё о споре.

Парень молчит. Дышать только начинает тяжелее. Резко подаётся вперёд, двумя руками за талию обхватывает и внутрь квартиры заносит. На комод усаживает и возвращается к входной двери, чтобы её захлопнуть и ко мне обернуться, опершись о неё спиной.

— И как байк, Макар? — кружева шорт хорошо отрываются, оказывается, если их чуть сильнее потянуть. — Быстро ездит?

— Я его не взял, — складывает руки на груди и смотрит пронизывающем до костей взглядом в моё лицо. Нет, я по-прежнему взгляда его избегаю, но чувствую его щекой. Чувствую каким-то шестым чувством. Именно тем, что физика объяснить не может.

— Отчего же? Совесть замучила? — я пальцами пытаюсь совместить оторванные кружева с тканью ночных шортиков. — Или вспомнил вдруг, что в постель ты меня так и не затащил? Чего же ты молчишь, Макар? Ты ведь о нас поговорить пришёл. Разве нет? — поднимаю на него глаза.

И всё. Пропадаю. Теряюсь в его взгляде, как путник в пустыне, который мираж увидел. Потому что мерещится мне нечто совершенно невероятное и мною до жжения в груди желанное. Мерещится, что в зеленых глазах щемящая нежность промелькивает. Такая, что поджилки трястись начинают и бабочки в животе вновь медленно оживают.

Пальчики дрогнули и послышался громкий треск ткани. Кружево окончательно оторвалось. Соскользнуло по ноге на пол. Черные ресницы парня дрогнули, скрывая на пару мгновений его взгляд, который, едва он глаза открыл, к моим ногам прилип. Прошёлся от стопы до самых бёдрах. Особо долго задержался на моих дрожащих пальцев у кромки шортов.

Я поклясться могу, что увидела, как он тяжело сглотнул. Как дрогнул кадык на сильной шее. И как язык пробежался по пухлым губам. А ведь я до сих пор помню их твёрдость. И чувство полёта, стоило парню меня поцеловать. Интересно, я так же остро буду реагировать на каждый его поцелуй, как и раньше?

— Так о чём ты хотел поговорить? — тихо спросила я, сумев совладать с собой и оторвать взгляд от его лица. Так стало легче справляться со своими эмоциями. Гораздо легче.

— О нашем уговоре, — чёрт. Я чуть снова глаза на него не вскинула, желая убедиться, что этот хриплый и до дрожи чувственный голос принадлежит ему.

— О нашем уговоре? — хмыкнула я, спрыгивая с комода и направляясь на кухню. — Мне кажется, что ты вчера чётко мне дал понять, что если я не соглашусь, то ты выложишь мои фотографии в интернет. Свой шантаж ты уговором называешь, Серебряков? — ставлю чайник на плиту. — Тебе чёрные с двумя ложками сахара? — на автомате спрашиваю я, открывая ящичек и доставая банку с чёрным чаем.

— До сих пор помнишь? — голос парня раздаётся над самым ухом. Мне стоит огромных усилий, чтобы не вздрогнуть и не задрожать от близости парня. я вновь тепло его тела чувствую. Он не касается меня. Но батареи не обязательно касаться, чтобы тепло почувствовать. по Спине бегут мурашки, сосредотачиваясь на затылке. Я всё же вздрагиваю, когда пальцы Макара проводят по впадинке под кромкой волос. Мне даже мерещится, что он губами прикасается к моей шее. Но не успеваю осознать, потому что парень отходит. Снова дразнит. Снова вывести меня из себя намеревается.

Чайник закипает. Ставлю полную чашку с чаем на стол перед Серебряковым, чересчур громко ударив ей о стол и расплескав половину на поверхность.

— Я тебя внимательно слушаю, — уселась за стол, скрестив руки на груди.

— Бабуле остался месяц, — парень отпил из кружки. Макар мигом стал серьёзным. А так, как этого парня я любила до безумия, то я видела, что ему сейчас больно.

— Мне очень жаль, — не задумываясь, положила руку на его крепко сжатый кулак на столе. — Я… Почему? Она больна?

— Рак, — кивает парень, переворачивая руку и обхватывая мою ладонь. Будто цеплялся за меня, чтобы не утонуть в своей печали.

— О Боже, — я ахнула, рукой прикрыв рот. — Я… Мне жаль, Макар.

Парень кивнул, вперившись взглядом в стол.

— Ты знаешь, что она тоже… — осекся. И вздрогнул. — Ты знаешь, как она к тебе относилась всегда, Насть, — говорит тихо, не поднимая головы. — Она не знает, что мы расстались.

— А мы встречались? — не удаётся не вставить свои пять копеек и не уколоть парня. — Я сейчас уже не уверена в этом…

— Ты можешь заткнуться, хоть на пять минут? — он поднимает на меня злой взгляд.

— Если тебе нужна покладистая и молчаливая, я тебя не держу, — выдёргиваю руку из его ладони и вскакиваю из-за стола, хватая с края раковины тряпку и вытирая лужу сладкого чая со стола. — Вали на все четыре стороны. Избавь меня от своего присутствия.

— Бабушка хочет, чтобы я женился до её смерти. На тебе, — устало говорит Макар.

— Женился? — я вскидываю брови. — Я думала, что я буду играть роль невесты, но никак не жены.

— Насть, прошу, — в его глазах вижу боль. И мне, как влюблённой по уши идиотке, хочется облегчить её. Забрать себе.

— Ты всё мне сказал? Или потом опять будут сюрпризы.

— Она перепишет на меня отель во Франции.

— Ясно, — я поджимаю губы, забирая чашку с недопитым чаем, выливая его в раковину и начиная мыть посуду. — Я сыграю роль твоей невесты только из уважения к Марии Остаповне. Это всё, что ты мне хотел сказать, Серебряков? — подчёркнуто холодно.

— Нет. Чтобы возле тебя не видел этого лопоухого, — понимаю, что говорит он об Артуре.

— На свои уши посмотри, — выключаю воду и разворачиваюсь к Макару. — Не тебе решать, кто рядом со мной будет находиться.

— Мне, Макарова, — он усмехается, преодолевая ничтожное расстояние между нами, подхватывая меня под бёдра и усаживая на край раковины. — Ты моя невеста.

— Фиктивная, — усмехаюсь.

— Плевать. Ещё раз увижу его рядом, разбитым фейсом он не отделается, — руки парня сжимаются на моих бёдрах. Скользят вверх, на ягодицы. Сжимают властно, чуть меня приподнимая и вжимая в напряжённое тело Макара. Теряю нить разговора. Плыву. Таю. Бабочки из-под контроля вырываются и грозятся вырваться наружу. — Ты моя, Макарова. Потому что ты сама этого хочешь. Об этом говорят твои соски, — рука смещается на мою грудь. — Твоё учащённое дыхание и приоткрытые губы, — пальцем по нижней губе, оттягивая. — Ты до сих пор меня любишь, Макарова девочка, — пару коротких мимолётных поцелуев в уголок губ.

Я всхлипываю и пальцами вцепляюсь в футболку на его плечах.

— Глупости, — выдавливаю, пытаясь его оттолкнуть. Вот именно… пытаясь… руки слабые и непослушные. Потому что вместо того, чтобы на плечи парня надавить, они шею обвивают и ближе его притягивают.

— Ты даже помнишь, какой чай я люблю, — с воздухом выдыхает слова мне в рот. Я думаю, что он меня поцелует, но Макар снова пальцем по губам проводит и шепчет: — Я бл*ть ненавижу… с*ка… мерзко целовать после того, как в твоём рту побывало столько языков. А может не только языков. И не только во рту.

Меня не просто ледяной водой окатили. Меня ещё и кувалдой приложили хорошенько.

— Пошёл на*** из моего дома. Выметайся! Сейчас же! — кажется, у меня входит в привычку отвешивать ему пощечины.

— Правда всегда цепляет, малыш, — гнусная ухмылка на губах. — Может, найдётся ещё тот лох, что поверит твоим невинным карим глазам. Но не я.

Я хватаю мокрую тряпку и начинаю бить его. Куда попаду. Лишь бы ударить. Макар пятиться на выход из кухни до самой входной двери.

— Проваливай, — выпихиваю его в подъезде, швырнув напоследок в него его кроссовки. — Выкладывай фотографии куда угодно. Мне плевать. Я не буду с тобой иметь никакого дела.

Глава 12