Анабасис. Греческая история

(5) Когда примерно наступило время последней вахты2 и оставалось достаточное еще количество ночных часов, чтобы в темноте пройти раввину, тогда по приказу эллины снялись с места и, идя вперед, на рассвете дошли до горы. (6) В это время Хирисоф вел войско, начальствуя над своим отрядом и всеми гимнетами, а Ксенофонт, вместе с находившимися в арьергарде гоплитами, шел сзади, не имея при себе ни одного гимнета, так как, по-видимому, не было никакой опасности нападения с тыла при восхождении на горы. (7) Хирисоф поднялся на вершину прежде, чем враги заметили его. Затем он повел войско дальше, и отряды, по мере перехода через гору, следовали за ним в деревни, расположенные в ущельях и складках гор. (8) Кардухи3 покинули свои дома и, захватив с собой жен и детей, бежали в горы. Однако продовольствие здесь имелось в изобилии, и в домах можно было найти очень много бронзовых изделий. Ни одного из них эллины не взяли. Равным образом они не преследовали жителей, щадя их из тех соображений, что кардухи как враги царя, может быть, позволят эллинам пройти через их страну как страну дружественную. (9) Однако продовольствие каждый брал там, где его находил, так как это было необходимо. Но кардухи не являлись на зов и ничем вообще не выказывали своего расположения. (10) Когда последние эллины, уже в темноте, спускались в деревню с вершины горы, — вследствие тесноты дороги подъем и спуск занял у них целый день, — тогда собрался отряд кардухов и напал на них. Кардухи убили и ранили камнями и стрелами нескольких человек, будучи сами в небольшом числе; дело в том, что приход эллинского войска был для них неожиданным. (11) Но если бы их тогда собралось больше, то вполне могла бы погибнуть значительная часть войска. Эту ночь эллины, таким образом, провели в деревнях, а кардухи жгли кругом на горах костры и перекликались друг с другом.

(12) С наступлением утра эллинские стратеги и лохаги собрались и решили идти вперед, захватив с собой лишь самое необходимое количество наиболее выносливого вьючного скота и бросив остальной, а также отпустив всех находившихся при войске недавно взятых в плен рабов. (13) Дело в том, что, при своей многочисленности, вьючный скот и рабы замедляли движение вперед, и приставленные к ним люди, которых было немало, не могли участвовать в битвах, а наличие большого числа людей требовало заготовки и транспорта продовольствия в двойном количестве. Об этом решении оповестили войско через глашатая.

(14) После завтрака эллины отправились в путь, а стратеги встали в узком месте дороги, и, если замечали что-нибудь, подлежащее оставлению на месте, они отнимали это, а солдаты слушались их, за исключением тех случаев, когда кому-нибудь удавалось скрыть понравившегося ему мальчика или красивую женщину. В течение этого дня они шли, иногда вступая в бой, иногда спокойно. (15) А на следующий день налетела сильная буря, между тем необходимо было двигаться вперед, так как не было достаточного количества продовольствия. (16) Хирисоф вел войско, а Ксенофонт шел в арьергарде. Враги сильно наседали, а так как дорога проходила через теснины, то они, подойдя на близкое расстояние, стреляли из луков и пращей. Эллины отгоняли их и потом вновь от них удалялись, и это принуждало их идти медленно, а Ксенофонт часто требовал остановить все войско, когда враги сильно на него наседали. (17) Хирисоф, когда ему об этом докладывали, обычно останавливался, но однажды он не исполнил этого и быстро повел войско вперед, отдав приказ следовать за ним, откуда стало ясным, что произошло нечто чрезвычайное. Но поскольку некогда было догнать Хирисофа и узнать причину его торопливости, продвижение арьергарда стало походить на бегство. (18) В это время пали доблестный лаконец Леоним, пораженный стрелой в бок через щит и кожаный панцирь, и Басий-аркадянин, у которого голова была пронзена насквозь.

(19) После прибытия на стоянку Ксенофонт тотчас же пошел к Хирисофу и стал упрекать его за то, что он не остановился, но заставил их бежать и одновременно сражаться. «И вот погибли два превосходных и доблестных воина, и мы не были в состоянии ни унести их, ни предать земле». (20) Хирисоф ответил: «Взгляни на горы и убедись в том, насколько они непроходимы. Видна только эта крутая единственная дорога, и на ней ты можешь заметить огромную толпу людей, которые заняли проход и охраняют его. (21) Поэтому я спешил и не подождал тебя в надежде опередить их и захватить перевал. Наши проводники говорят, будто не существует другой дороги». (22) Ксенофонт сказал: «В моих руках два человека; дело в том, что, когда враги сильно нападали на нас, мы устроили засаду, что дало нам возможность передохнуть; одних врагов мы убили, а других постарались захватить живыми, с целью иметь проводников, знающих местность».

(23) Этих людей тотчас же привели и спросили их порознь, не знают ли они какой-нибудь другой дороги, кроме находящейся на виду. Один из них, несмотря на сильные угрозы, ничего не сказал, и так как он не сообщил ничего полезного, то его закололи на глазах у товарища. (24) Другой заявил, что первый человек потому сказал, будто он не знает дороги, что у него там (то есть на пути следования эллинов) имеется замужняя дочь; сам же он, по его словам, проведет эллинов по дороге, доступной и для вьючного скота. (25) А на вопрос, есть ли на этой дороге какое-нибудь труднопроходимое место, он ответил, что имеется вершина горы, мимо которой невозможно пройти, если кто-нибудь займет ее заранее.

(26) Тогда решили созвать лохагов и пелтастов, а также некоторых гоплитов, объяснить им положение вещей и спросить, не найдется ли среди них желающих показать свою доблесть и добровольно участвовать в этом деле. (27) Из гоплитов вызвались Аристоним из Метидреи [аркадянин] и Агасий из Стимфалы [аркадянин], а, соревнуясь с ними, [тоже аркадянин] Каллимах из Паррассия сказал, что он хочет пойти, взяв с собой охотников из всего войска. (28) «Я уверен, — сказал он, — что за мной последует много молодежи». Тогда спросили, не хочет ли пойти с ним кто-нибудь из таксиархов гимнетов. Вызвался Аристей-хиосец, который часто оказывался человеком очень полезным для войска в подобных делах.

ГЛАВА II

(1) Между тем наступил вечер, и стратеги приказали добровольцам наскоро поесть и отправиться в путь. Вожатого связали, передали им и условились, что в случае, если им удастся занять вершину, они ночью будут охранять ее, а с наступлением утра дадут трубный сигнал и тогда занявшие вершину пойдут на тех врагов, что сторожат находящийся на виду перевал, а остальные эллины, снявшись с места, поспешат им на помощь. (2) Сговорившись таким образом, они в числе примерно 2000 человек отправились в путь. Шел сильный дождь. А Ксенофонт повел арьергард к находившемуся на виду перевалу, для того чтобы враги сосредоточили свое внимание на этой дороге, а шедшие кружным путем остались по возможности незамеченными. (3) Когда арьергард подошел к ущелью, через которое надо было пройти, прежде чем выйти на крутую дорогу, варвары стали скатывать вниз камни такой величины, что одного такого камня хватило бы для целой повозки, и еще большие по размерам камни [и меньшие], и те, натыкаясь на скалы, ударялись о них и разлетались на части, так что было совершенно невозможно даже приблизиться к ущелью. (4) Некоторые лохаги, видя невозможность пройти здесь, пробовали сделать это в других местах и продолжали свои попытки до тех пор, пока не наступила темнота. Когда, по их мнению, можно было удалиться незаметно для врагов, они ушли обедать; а [среди солдат арьергарда] были и такие, которые даже не завтракали. Однако враги не унимались и в течение всей ночи скатывали камни, о чем можно было догадаться по грохоту.

(5) Тем временем отряд, имевший при себе вожака, совершил обходное движение и наткнулся на стражу, сидящую у костров. Убив одних и прогнав других, они остались там, полагая, что захватили вершину. (6) Но в этом они ошибались, так как над ними возвышался выступ горы, где проходила та узкая дорога, за которой наблюдала стража. Дело в том, что оттуда можно было пройти к тем вражеским отрядам, которые сторожили открытую дорогу. (7) Ночь эллины провели там, а на рассвете, молча, в боевом порядке, пошли на врагов. Пал туман, благодаря чему они незаметно подошли на близкое расстояние, а когда эллины и варвары увидели друг друга, затрубила труба и, подняв боевой клич, эллины бросились на врагов. Те не выдержали и, покинув дорогу, побежали, причем погибли лишь немногие, так как они были очень подвижны. (8) Войска Хирисофа при первых звуках трубы тотчас пошли вверх по открытой дороге. Другие стратеги двинулись вперед по непроторенным дорогам с тех пунктов, где каждый из них случайно находился, и, взбираясь на гору кто как мог, они тащили друг друга вверх при помощи копий. (9) И они первыми соединились с отрядом, овладевшим вершиной.

Ксенофонт с половиной арьергарда направился по той дороге, по которой шел отряд с вожаком, так как она была всего удобнее для вьючного скота; другую половину арьергарда он построил позади вьючных животных. (10) Идя вперед, они наткнулись на холм, господствовавший над дорогой и занятый неприятелем: предстояло либо уничтожить врагов, либо отколоться от прочих эллинов. Солдаты, может быть, могли бы воспользоваться той дорогой, по которой шли другие отряды, но у вьючного скота не было иного пути, кроме этого. (11) Тогда, ободряя друг друга и построившись в прямые лохи4, они бросились на холм, однако не со всех сторон, но оставив врагам лазейку на случай, если те решат бежать. (12) Пока они поднимались вверх кто где мог, варвары стреляли и бросали в них камни. Однако они (варвары) не подпустили их на близкое расстояние, бежали и покинули этот пункт. Эллины перешли через холм и, увидя впереди другой холм, занятый неприятелем, тотчас же решили идти на него. (13) А Ксенофонт подумал о том, как бы, в случае если он оставит захваченный холм без охраны, враги не заняли его снова и не напали на проходивший мимо обоз, который двигался, растянувшись на большое расстояние вследствие узости дороги; и потому он оставил на холме лохагов — Кефисодора, сына Кефисофонта-афинянина, Амфикрата, сына Амфидема-афинянина, и Архагора, изгнанника из Аргоса, а сам с остальными солдатами пошел на второй холм и взял его тем же способом.

(14) Им предстояло взять еще третий, гораздо более крутой холм, тот самый, который находился над захваченной охотниками ночью у костра стражей. (15) Когда эллины приблизились, варвары, не вступая в бой, оставили его, чему все удивились, подозревая, не поступили ли они таким образом, боясь попасть в окружение и подвергнуться осаде. А на самом деле они с вершины видели происходившее за холмом и все устремились на арьергард. (16) Ксенофонт с теми, что были помоложе, взошел на вершину, другим же приказал идти вперед медленно, чтобы последние лохи успели присоединиться к ним, и, пройдя по дороге, остановиться на равнине.

(17) В это время появился спасшийся бегством Архагор из Аргоса и сообщил, что их прогнали с холма и что Кефисодор, Амфикрат и другие, которые не смогли спрыгнуть со скалы и добраться до арьергарда, погибли. (18) После этого варвары взошли на холм, расположенный против вершины (где стояли эллины), и Ксенофонт через переводчика повел с ними переговоры о союзе и потребовал выдачи убитых5. Они обещали отдать при условии, что эллины не будут жечь их дома. (19) Ксенофонт согласился, а тем временем, пока шли переговоры и остальное войско закончило свое прохождение, все враги из тех мест сосредоточились на этом холме.

(20) И когда эллины начали спускаться с вершины, направляясь к своим остановившимся на равнине товарищам, враги бросились на отряд Ксенофонта огромной толпой с громким криком и, достигнув вершины, с которой спускался отряд, стали скатывать вниз камни. Одному человеку они раздробили бедро, а Ксенофонт остался без оруженосца, у которого был щит. (21) Но гоплит Эврилох из Лус [аркадянин] подбежал к нему и стал отступать, прикрывая щитом обоих; остальные также отошли к тем солдатам, которые ожидали их, стоя в строю.

(22) Таким образом, все эллинское войско собралось теперь воедино и расположилось в многочисленных и прекрасных домах, богатых припасами. Так, например, вина было так много, что его хранили в обмазанных известью ямах6. (23) Ксенофонту и Хирисофу путем переговоров удалось получить тела убитых, и за это они отпустили проводника. И насколько это было возможно при данных обстоятельствах, они исполнили по отношению к мертвым все, что полагается совершать в честь доблестных воинов.

(24) На следующий день они шли без проводника. Враги сражались и занимали наперед все имевшиеся на пути теснины, мешая эллинам проходить через них. (25) Когда они задерживали передовые отряды, Ксенофонт восходил на горы с другой их стороны, стараясь забраться выше мешавших продвижению врагов и таким образом уничтожал препятствия на пути передовых отрядов. (26) А когда они нападали на арьергард, Хирисоф поднимался наверх, старался взобраться на горы выше нападавших и уничтожал препятствия на пути арьергарда. Таким образом они постоянно помогали друг другу и очень друг о друге заботились.

(27) Случалось, что варвары причиняли много хлопот даже тем войскам, которые, уже достигнув вершины, снова спускались вниз. Кардухи были настолько проворны, что им удавалось убегать даже после того, как они подходили к эллинам на близкое расстояние. У них ведь не было другого оружия, кроме луков и пращей. (28) Это прекрасные стрелки из лука, а величина их лука равнялась примерно 3 локтям и длина стрел 2 локтям с лишним; во время стрельбы они натягивали тетиву, наступая левой ногой на нижнюю часть лука. Стрелы их пробивали щиты и панцири. Когда эллины овладевали стрелами, то пользовались ими как дротиками, снабдив их ремнями. В этих местностях самую большую пользу войску оказали критяне. А начальствовал над ними Стратокл-критянин.

ГЛАВА III

(1) В течение этого дня эллины стояли в деревнях, расположенных над равниной реки Кентрита. Ширина Кентрита равняется примерно 2 плетрам, и эта река образует границу между Арменией и страной кардухов. Эллины при виде равнины облегченно вздохнули. Река находилась на расстоянии б — 7 стадий от гор кардухов. (2) Здесь они с наслаждением отдыхали, располагая продуктами и вспоминая о многих перенесенных трудах. Ведь те 7 дней, в течение которых они проходили область кардухов, были полны непрерывных боев, причем эллины понесли здесь такие потери, каких не причинили им ни царь, ни Тиссаферн, вместе взятые. Поэтому они с радостью предались отдыху, словно все бедствия остались позади.

(3) Однако при наступлении утра они увидели на той стороне реки вооруженных всадников, готовых, по-видимому, помешать переправе, а также пехоту, выстроенную на холмах выше всадников, с целью воспрепятствовать вторжению эллинов в Армению7. (4) То были наемные войска Оронта и Артуха — армены, марды8 и халдеи9. О халдеях говорили, будто это народ независимый и храбрый; оружие у них состояло из больших плетеных щитов и копий. (5) Те холмы, на которых они выстроились, находились на расстоянии 3 или 4 плетров от реки. Дорога, которая была видна эллинам, вела вверх и была единственной и, по-видимому, искусственной дорогой. (6) Напротив нее эллины пытались перейти реку. Но когда при этом вода поднялась им выше груди и дно оказалось неровным и покрытым большими и скользкими камнями, причем оружие нельзя было нести погруженным в воду, так как его уносило сильное течение, а те воины, что пытались нести оружие на голове, оказались уязвимыми для стрел и другого метательного оружия, тогда они отступили и расположились лагерем у реки. (7) А там, где они сами провели прошлую ночь на горах, они увидели множество вооруженных кардухов. Тогда эллинами овладело сильное уныние, так как они убедились в непроходимости реки, видели впереди себя людей, собирающихся помешать переправе, а также видели кардухов, готовых напасть сзади на переправляющихся.

(8) Таким образом, этот день и следующую ночь они провели на месте, находясь в большом затруднении. А Ксенофонт увидел сон: ему приснилось, будто ноги его скованы цепями, но цепи лопнули сами собой, он освободился и мог уйти в любом направлении. На рассвете он пошел к Хирисофу, сказал ему, что у него есть надежда на благополучный исход, и рассказал свой сон. (9) Тот обрадовался, и при наступлении дня все присутствовавшие стратеги принесли жертву. И с первого же раза жертвы оказались благоприятными. Разойдясь после жертвоприношения, стратеги [и лохаги] приказали войску завтракать.

(10) И вот, в то время как Ксенофонт завтракал, к нему прибежали двое юношей: ведь все знали, что каждый может прийти к нему и во время завтрака, и во время обеда, и даже разбудить его, когда он спит, если только дело идет о сообщении, касающемся военных дел. (11) Юноши рассказали, что, собирая хворост для костра, они увидели на другом берегу, среди скал, прилегающих к самой реке, старика и женщину с девушками-прислужницами, по-видимому, прятавших тюки с платьем в пещеру в скале. (12) Когда они это увидели, то подумали, что в этом месте можно, вероятно, переправиться безопасно, так как вражеской коннице это место недоступно. Раздевшись, как перед купаньем, голые, но имея при себе кинжалы, юноши, по их словам, стали переходить реку; и, идя вперед, они перешли на ту сторону реки, даже не замочив гениталий. Переправившись обратно и захватив гиматии10, они вернулись назад.

(13) Ксенофонт тотчас же совершил возлияние11, а также приказал наполнить чаши юношам и молиться богам, пославшим сон и переправу, прося их довести все предприятие до благополучного конца. После возлияния он тотчас же повел юношей к Хирисофу и они повторили там свой рассказ. (14) Выслушав их, Хирисоф также совершил возлияние. После этого Хирисоф и Ксенофонт приказали приготовиться к выступлению в поход, а сами, собрав стратегов, совещались о том, как лучше совершить переправу, как победить врагов, которые стоят впереди, и избежать нападения со стороны врагов, находящихся в тылу. (15) Они решили, что Хирисоф, как главный начальник, перейдет реку с половиной войска; вторая половина останется пока стоять на месте с Ксенофонтом, а вьючный скот и нестроевые переправятся после Хирисофа и до Ксенофонта.

(16) Когда все было должным образом решено, двинулись в путь. Вели их юноши, имея реку с левой стороны. До переправы было примерно 4 стадия. (17) Пока они шли, на противоположной стороне реки, параллельно с ними, двигались отряды конницы. Дойдя до переправы через реку и до скал, эллины построились, и сам Хирисоф первым увенчал голову венком12, снял одежду, взял оружие и велел остальным последовать его примеру, а лохагам отдал приказ вести лохи прямыми колоннами, одним с правой, другим с левой от него стороны. (18) Жрецы закололи жертвы над рекой13, а враги стреляли из луков и пращей, но не достигали цели. (19) Жертвы оказались благоприятными. Тогда все солдаты запели пэан и подняли боевой крик, причем вместе с ними кричали и женщины; в войске ведь находилось много гетер.

(20) Таким образом, Хирисоф и его отряд вошли в реку. А Ксенофонт, захватив с собой легковооруженных из арьергарда, поспешил изо всех сил назад к той дороге, что вела вверх к арменским горам, делая вид, что он намеревается переправиться в этом месте и отрезать стоявших у реки всадников.

(21) Заметив, что войска Хирисофа благополучно переходят реку, и видя также, что войско Ксенофонта спешит назад, враги испугались окружения, очень быстро побежали к дороге, ведущей вверх от реки, и, достигнув ее, поднялись на гору.

(22) Ликий, командовавший отрядом конницы, и Эсхин, начальник отряда пелтастов Хирисофа, заметили их стремительное бегство и пустились за ними вдогонку. Они криком призывали не отставать и вместе с ними взобраться на гору.

(23) А Хирисоф, перейдя реку, не стал преследовать всадников, но сразу направился по прилегающим к реке холмам на стоявших выше врагов. И те, заметив бегство своей конницы, а также наступающих на них гоплитов, покинули высоты над рекой.

(24) Когда Ксенофонт увидел, что по ту сторону реки все идет хорошо, он как можно скорее пошел назад к переправляющемуся войску. Дело в том, что уже можно было наблюдать кардухов, спускавшихся на равнину и собиравшихся, по-видимому, напасть на последние отряды.

(25) Хирисоф тем временем занял вершины, а Ликий с небольшим отрядом предпринял погоню и захватил оставленную часть обоза и, между прочим, красивые одежды и кубки. (26) Как только переправились обоз эллинов и толпа нестроевых, Ксенофонт повернулся лицом к кардухам, приготовился к бою и приказал лохагам построить свои лохи по эномотиям, выводя их влево, для того чтобы образовалась фаланга. Лохагам и начальникам эномотий он приказал идти на кардухов, а начальникам задних отрядов — остаться у реки. (27) Когда кардухи увидели, что арьергард, охранявший толпу нестроевых, редеет и кажется уже немногочисленным, они пошли быстрее, распевая какие-то песни. Хирисоф, поскольку он уже находился в безопасности, послал Ксенофонту пелтастов, пращников и лучников и приказал им выполнять приказания последнего.

(28) Видя, что те собираются переправиться через реку, Ксенофонт через вестников приказал им остаться на месте у реки и не входить в воду, но когда войско Ксенофонта начнет переправу, тогда войти в реку справа и слева от переправляющихся и идти им навстречу, делая вид, будто они собираются перейти на тот берег, причем копейщикам следует продеть руку через ремень копья, а лучникам наложить стрелу на тетиву лука; но им не надо заходить далеко в реку. (29) А своим солдатам он приказал, когда камни из пращей кардухов будут достигать цели и щиты эллинов зазвенят, запеть пэан и бегом направиться на врагов, а когда те обратятся вспять и трубач со стороны реки подаст боевой сигнал, сделать поворот направо, последним рядам идти впереди, всем бежать и как можно быстрее переправиться, не покидая, однако, своего места в строю, чтобы не мешать друг другу. И тот воин, который первым переправится на ту сторону реки, будет самым доблестным.

(30) Кардухи, заметив, что в прикрытии осталось уже мало народу, — ведь даже многие из тех, которым было поручено остаться, ушли, охраняя кто вьючный скот, кто вещи или гетер, — напали весьма смело и стали стрелять из пращей и луков. (31) А эллины запели пэан и бегом пустились на них. Враги не устояли; ведь они как горные жители были хорошо снаряжены для нападений и отступлений, но вооружение их не годилось для рукопашного боя. (32) Тут трубач подал сигнал, и враги побежали еще быстрее, а эллины повернули назад и изо всех сил спешили переправиться через реку. (33) Заметив это, часть врагов снова побежала к реке и стала стрелять, ранив нескольких человек, но большая часть кардухов не прекращала бегства и тогда, когда эллины уже достигли противоположного берега. (34) А те эллины, которые шли навстречу переправлявшимся, влекомые собственной отвагой, зашли в реку дальше, чем им было приказано, и вернулись назад после солдат Ксенофонта. Среди них тоже были раненые.

ГЛАВА IV

(1) Совершив переправу около полудня, эллины построились и прошли по Армении не менее 5 парасангов, следуя все время по равнине и невысоким холмам; ведь вблизи реки не было деревень из-за войн с кардухами. (2) Та деревня, в которую они пришли, оказалась обширной, в ней находился дворец сатрапа, и большая часть домов здесь была с башнями. (3) Продовольствие имелось в изобилии. Отсюда они прошли в два перехода 10 парасангов, пока не пересекли истоков реки Тигра14. Отсюда они прошли в три перехода 15 парасангов до реки Телебоя. (4) Эта река красива, но не велика. Около нее много деревень. Эта местность называется Западной Арменией15. Правителем ее был Тирибаз — друг царя; в его присутствии никто другой не помогал царю при посадке на коня. (5) Этот Тирибаз подъехал к эллинам в сопровождении конницы и через посланного вперед переводчика передал, что желает вступить в переговоры с начальниками. Стратеги решили выслушать его и, приблизясь на расстояние, с которого можно было расслышать речь, спросили, чего он хочет. (6) Он сказал, что хотел бы заключить договор, обязуясь не причинять эллинам никакого вреда и требуя от эллинов не жечь дома и брать только необходимое для них продовольствие. Стратеги согласились, и договор был заключен на этих условиях.

(7) Отсюда они прошли по равнине16 в три перехода 15 парасангов, и Тирибаз со своим войском следовал за ними на расстоянии примерно 10 стадий. Эллины прибыли ко дворцу и расположенным вокруг него многочисленным деревням, полным всяких припасов. (8) Они расположились лагерем, а ночью выпал обильный снег. Поэтому утром решили разместить солдат и всех начальников по квартирам в деревнях, так как нигде не было видно неприятеля и казалось, что обильный снег достаточная гарантия безопасности. (9) Здесь у них было много [продовольствия и] всяких благ: убойный скот, хлеб, старые душистые вина, изюм, всевозможные овощи. Между тем солдаты, рассеявшиеся по окрестностям лагеря, говорили, будто они видели ночью много костров. (10) Поэтому стратеги решили, что небезопасно стоять на квартирах и надо вновь собрать войско воедино. Войско соединилось, и казалось, будто погода проясняется.

(11) Но в то время, как они таким образом проводили ночь, выпал такой глубокий снег, что он покрыл оружие и лежащих на земле людей и как бы сковал по ногам вьючный скот. Было очень боязно встать, потому что выпавший и нерастаявший снег согревал лежащего под ним человека. (12) Когда же Ксенофонт решился встать неодетым и начал колоть дрова, то тотчас же встал еще один человек, отнял у него топор и принялся за рубку дров. Вслед за этим и другие начали подниматься, разжигать костры и натираться мазью17. (13) В этой стране много мази, которой пользовались вместо оливкового масла. Она приготовляется из свиного сала, кунжутных семян, горького миндаля и терпентина. Были найдены и благовония, изготовленные из этих же продуктов.

(14) Тогда решили вновь разместиться [в деревнях] по квартирам в домах. Солдаты радостно, с громкими криками, отправились к домам и к продовольствию, а те из них, которые прежде, при уходе из домов, подожгли их безрассудно, были наказаны тем, что устроились плохо. (15) Затем ночью послали в горы Демократа-теменита, придав ему нескольких человек, туда, где, по рассказам солдат, бродивших за пределами лагеря, они видели костры. Демократ был известен как человек, не раз уж выяснявший истину в подобных случаях и умевший отличать действительно существующее от воображаемого. (16) По возвращении он сказал, что не видел костров, но привел с собой пленного, вооруженного персидским луком, колчаном и секирой, подобной секирам амазонок18. (17) На вопрос, кто он такой, тот ответил «перс» и прибавил, что он шел из лагеря Тирибаза в поисках продовольствия. Эллины стали расспрашивать его, какова численность войска и против кого оно собрано. (18) Он ответил, что то Тирибаз со своим войском и наемниками халибами и таохами19. По его словам, войско готовится напасть на эллинов при перевале через горы, в ущельях, миновать которые невозможно.

(19) Услышав это, стратеги решили собрать солдат, и затем, оставив охрану и назначив начальником над всеми остающимися (в лагере) Софенета-стимфалийца, они отправились в путь, имея при себе в качестве вожака захваченного в плен человека. (20) Когда они уже начали переходить через гору, пелтасты, ушедшие вперед, увидели внизу лагерь и не стали поджидать гоплитов, но с криками пустились туда бегом. (21) Варвары, услышав крик, не выдержали и бежали, однако несколько человек из них было убито, и было захвачено около 20 коней, а также палатка Тирибаза и в ней ложе с серебряными ножками, кубки и люди, назвавшие себя хлебодарами и виночерпиями. (22) Когда об этом узнали стратеги гоплитов, они решили как можно скорей вернуться в лагерь, боясь нападения на оставшихся там солдат. Тотчас же был дан трубный сигнал, они двинулись в путь и еще в тот же день достигли лагеря.

ГЛАВА V

(1) На следующий день решили идти как можно быстрее, пока вражеское войско снова не соединилось и не заняло теснин. Собравшись, они тотчас же пустились в путь по глубокому снегу с большим количеством проводников, и в тот же день, перейдя через гору, на которой Тирибаз намеревался напасть на них, встали лагерем. (2) Отсюда они прошли по пустынной местности в три перехода 15 парасангов до реки Евфрата и перешли ее, причем вода доходила людям до пояса. Говорили, что истоки реки находятся неподалеку.

(3) Отсюда они прошли по равнине20, покрытой глубоким снегом, в три перехода 13 парасангов. Третий переход был очень тяжел, так как северный ветер дул прямо в лицо, все замораживая и приводя людей в состояние окоченения. (4) Тогда один из жрецов предложил принести жертву ветру. Это было исполнено, и всем явственно показалось, будто сила ветра спала. Глубина снега достигала 1 оргии, и из-за этого погибло много вьючного скота и рабов и до 30 солдат. (5) Ночь эллины провели у костров. Дров на этой стоянке было много, но опоздавшие солдаты не получили дров, и те, что пришли раньше и разожгли костры, не допускали к огню опоздавших, если они не давали им в обмен пшеницы или чего-нибудь другого съестного, когда таковое у них оказывалось. (6) Таким образом, они обменивались тем, что у кого было. Где горел костер, там вследствие таяния снега образовывались большие ямы, доходившие до самой земли, поэтому можно было измерить глубину снега.

(7) Отсюда в течение всего следующего дня они шли по глубокому снегу, и много людей изнемогало от голода. Ксенофонт, находясь в арьергарде, подбирал упавших и недоумевал, что у них за болезнь. (8) Но когда один из сведущих людей сказал ему, что они, очевидно, истощены голодом и что, съев чего-нибудь, они встанут на ноги, он прошел к обозу и, найдя запасы съестного, стал раздавать их сам и рассылать их через людей, способных дойти до голодающих. (9) Вкусив пищи, они вставали и шли дальше.

На этом переходе Хирисоф в сумерки пришел к деревне и натолкнулся перед валом у колодца на женщин и девушек, носивших воду. (10) Те спросили эллинов, кто они такие. Переводчик ответил по-персидски, что они идут от царя к сатрапу. Женщины сказали, что сатрапа здесь нет и что он находится на расстоянии примерно 1 парасанга. Так как было поздно, то эллины вместе с водоносицами прошли по ту сторону вала к комарху21. (11) Хирисоф и те отряды, которые могли это сделать, расположились там лагерем, а солдаты, не сумевшие дойти до этого пункта, провели ночь без пищи и без огня, и несколько человек из них тогда погибло.

(12) Часть неприятеля собралась в отряды и следовала за эллинами, похищая обессилевший вьючный скот и вступая из-за него в драку друг с другом. Некоторые солдаты стали отставать: у одних началась под влиянием снега болезнь глаз, у других пальцы на ногах отмерзали вследствие холода. (13) Защитой для глаз от действия на них снега служили куски22 чего-нибудь черного, носимого перед глазами во время похода, а для предохранения ног надо было непрестанно двигаться, не успокаиваясь ни на минуту, а на ночь разуваться.

(14) Если кто-либо ложился, не сняв обуви, то ремни врезались ему в ноги и обувь примерзала; ведь поскольку старая обувь износилась, башмаки, так называемые карбатины, были сделаны из недавно содранной бычачьей кожи.

(15) Из-за таких бедствий некоторые солдаты отстали, и, когда они увидели какой-то клочок земли, черный потому, что с него сошел снег, они подумали, что снег растаял. И действительно, он растаял под воздействием испарений из источника, находившегося поблизости в лесистом ущелье. Свернув туда, они сели и отказались идти дальше. (16) Ксенофонт, находившийся в арьергарде, узнал об этом и всеми способами и средствами принялся их уговаривать не отставать, указывая на то, что за ними следуют собравшиеся в большом числе враги, и наконец он даже рассердился. Но солдаты просили прикончить их, так как они не в силах идти дальше. (17) Тогда решили попытаться напугать следовавших за ними врагов, чтобы те не нападали на выбившихся из сил. Уже было темно, и враги подходили с громкими криками, ссорясь из-за доставшейся им добычи. (18) Тогда здоровые солдаты арьергарда приготовились и побежали на врагов, а больные подняли крик и изо всех сил стали колотить копьями по щитам. Враги испугались, бросились по снегу в лесистое ущелье, и никто из них не издал больше ни звука.

(19) Ксенофонт со своим отрядом, сказав больным, что на следующий день за ними придут, двинулся вперед и, не пройдя и 4 стадий, встретил на дороге спящих на снегу закутавшихся солдат, при которых не было выставлено стражи. Их разбудили, и они сообщили, что передовые отряды не двигаются вперед. (20) Ксенофонт пошел дальше и выслал наиболее выносливых пелтастов с приказом узнать причину задержки. Они сообщили, что все войско отдыхает подобным образом. (21) Тогда и отряд Ксенофонта расположился тут на отдых, без огня и без обеда, но выставив какую было возможно стражу. К утру Ксенофонт отправил к больным самых молодых солдат и приказал поднять их на ноги и заставить идти вперед.

(22) В это время Хирисоф послал из деревни людей, чтобы разузнать, как обстоят дела в арьергарде. Солдаты арьергарда обрадовались и передали им больных для доставки в лагерь» а сами пошли вперед и, не пройдя и 20 стадий, оказались у деревни» в которой отдыхал Хирисоф. (23) Когда все войско соединилось, стратеги решили, что можно безопасно разместить солдат на квартирах в деревнях. Хирисоф остался там, где он был, а остальные разделили между собой по жребию находившиеся на виду деревни и отправились туда — каждый со своим отрядом. (24) Тут Поликрат-афинянин, лохаг, попросил разрешения пройти вперед. Взяв с собой легковооруженных, он сделал набег на ту деревню, которая досталась Ксенофонту, и захватил всех находившихся в ней жителей, комарха, 17 жеребцов, выкармливаемых для уплаты дани царю, и дочь комарха, вышедшую замуж за 9 дней перед тем; но муж ее, охотившийся за зайцами, не был захвачен в деревне.

(25) Дома здесь были подземные, с верхним отверстием наподобие отверстия колодца, но широким внизу. Впуски для скотины были вырыты в земле, а люди спускались вниз по лестнице. В домах находились козы, овцы, коровы и птицы со своими детенышами; весь скот питался в домах сеном. (26) Там хранились также пшеница, ячмень, овощи и ячменное вино в кратерах. В уровень с краями сосудов в вине плавал ячмень и в него воткнут был тростник, больших и малых размеров, но без коленцев; кто хотел пить, должен был взять тростник в рот и тянуть через него вино. (27) Не смешанное с водой вино было очень крепким, но для людей привычных это был очень приятный напиток.

(28) Ксенофонт пригласил комарха этой деревни к своему столу и ободрил его, говоря, что он не лишится своих детей, а эллины из благодарности наполнят его дом перед своим уходом продовольствием, если только комарх будет оказывать услуги войску до тех пор, пока эллины не придут к другому народу. (29) Комарх обещал свое содействие и в знак расположения указал, где было зарыто вино. Разместившись таким образом на квартирах, солдаты эту ночь отдыхали, располагая продовольствием в изобилии; комарх содержался под стражей, а дети его находились под наблюдением.

(30) На следующий день Ксенофонт пошел к Хирисофу, захватив с собой комарха. Когда по дороге ему попадалась деревня, он заходил туда и посещал стоявших там солдат. Он заставал их всегда за едой и в веселом настроении, и никогда они не отпускали его от себя, не предложив ему завтрака. (31) На одном и том же столе всегда подавались одновременно баранина, козлятина, свинина, телятина и дичь со множеством хлебов из пшеничной муки и ячменя. (32) Когда кто-нибудь хотел выпить за здоровье друга, он подводил его к кратеру, откуда надо было пить нагнувшись и втягивая в себя вино наподобие пьющего быка. Комарху они позволили брать все, что он пожелает. Однако он ничего не взял, но каждый раз, когда видел кого-нибудь из своих родичей, принимал его под свою защиту. (33) Когда они пришли к Хирисофу, то застали и там пирующих, увенчанных венками из сена; а прислуживали им армейские мальчики в варварских одеждах. Мальчикам, словно глухонемым, они знаками давали понять, что им надлежит делать.

(34) После взаимных приветствий Хирисоф и Ксенофонт сообща, через говорившего по-персидски переводчика, стали расспрашивать комарха, что это за страна. Он сказал, что это Армения. Затем они спросили, для кого выращиваются кони. Комарх ответил, что это дань царю22. Соседняя страна, по его словам, — это страна халибов, и он описал ведущую туда дорогу. (35) Ксенофонт тогда возвратил комарха его родным и подарил ему старого коня из своей добычи, имея в виду, что тот подкормит его (коня) и принесет затем в жертву.

Ксенофонту говорили, будто конь посвящен Гелиосу23, и он боялся, чтобы тот не околел, так как был изнурен походом. Сам Ксенофонт взял себе одного жеребца и роздал остальных [стратегам и] лохагам. Тамошние кони меньше персидских, но много их горячее. Затем комарх научил эллинов, при следовании по снегу, обвязывать ноги лошадей и вьючного скота маленькими мешочками, так как иначе животные погружаются в снег по самое брюхо.

ГЛАВА VI

(1) Через восемь дней после этого Ксенофонт передал комарха Хирисофу в качестве проводника, а его родственников отпустил, за исключением сына, только что достигшего возмужалости. Последнего он передал под надзор Плейсфену из Амфиполя, имея в виду, что комарх, если он окажется надежным вожаком, сможет вернуться домой вместе с сыном. Дом комарха эллины набили всяким добром и, снявшись с места, пошли дальше. (2) Комарх вел их по снегу, оставаясь свободным от пут24. Они уже были на третьем переходе, когда Хирисоф рассердился на него за то, что он не привел их в деревни. Тот ответил, что таковых нет в данной местности. Тогда Хирисоф ударил его, но не связал. (3) Вслед за этим ночью комарх убежал, покинув сына. Этот случай, то есть оскорбление проводника, при отсутствии бдительности по отношению к нему, был причиной единственного раздора, происшедшего между Хирисофом и Ксенофонтом в течение всего похода. А Плейсфен полюбил мальчика, привел его на свою родину и пользовался его полной преданностью.

(4) После этого они прошли в семь переходов, примерно по 5 парасангов в день, до реки Фазиса, шириной в 1 плетр. (5) Оттуда они прошли в два перехода 10 парасангов. На перевале перед спуском в равнину против них выстроились халибы25, таохи26 и фазианы27. (6) Когда Хирисоф увидел неприятеля на перевале, он остановился на расстоянии примерно 30 стадий от него, чтобы не сближаться с врагами в то время, когда войско построено в колонну. Он приказал другим начальникам подвести отряды по лохам, чтобы образовалась фаланга. (7) Когда подошел арьергард, он созвал стратегов и лохагов и сказал: «Враги, как видите, заняли перевал через горы. Следовательно, нам надо совещаться о наилучшем способе дать битву. (8) Я предлагаю приказать солдатам приступить к завтраку, а мы тем временем будем совещаться о том, когда нам перейти через горы, — сегодня или завтра». — (9) «По моему мнению, — сказал Клеанор, — надо наскоро позавтракать, взять оружие и со всей силой ударить на врагов. Если мы промедлим сегодня, то те враги, у которых мы на виду, осмелеют и весьма вероятно, что число их в этом случае умножится».

(10) После него Ксенофонт сказал: «Мое мнение таково: раз необходимо сражаться, то надо так подготовиться к битве, чтобы сразиться наилучшим образом. Если мы стремимся без задержки перевалить через горы, то, мне кажется, надо позаботиться о том, каким образом выполнить это с минимальными потерями ранеными и убитыми. (11) Возвышающаяся перед нами гора тянется на 60 с лишним стадий, но нигде, помимо самой дороги, не заметно поджидающих нас врагов. Поэтому гораздо лучше будет попытаться тайно захватить какую-нибудь пустынную часть горы, предупредив таким образом неприятеля, чем сражаться в трудной местности с готовым к бою врагом. (12) Ведь гораздо легче без боя подниматься на крутую гору, чем идти дорогой по равнине, когда по обе ее стороны стоят враги. Равным образом ночью, когда нет сражения, всякий гораздо лучше разберет, что у него под ногами, чем днем во время боя, и для тех, которые идут вперед не сражаясь, скалистая дорога куда удобнее, чем дорога ровная, когда на голову сыплются снаряды. (13) По моему мнению, тайный захват горы вполне осуществим, так как мы можем выйти ночью, когда нас не увидят, и удалиться на такое расстояние, что нас нельзя будет заметить. Мне кажется, если мы сделаем вид, будто намереваемся прорваться здесь, то остальные районы горы будут еще более пустынными, так как в таком случае вся сила врагов, вероятно, сосредоточится на этом месте. (14) Однако чего это я пустился в рассуждения о тайном захвате? Ведь насколько мне известно, Хирисоф, вы, лакедемоняне, полноправные граждане, с самого детства упражняетесь в воровстве, и воровать, если только это не коснется особо оговоренных законом предметов, считается у вас не дурным, а хорошим поступком28. (15) А для того, чтобы совершивший кражу научился скрывать свои деяния, у вас узаконен обычай — попавшегося в воровстве подвергать телесному наказанию. Теперь настало время показать нам плоды твоего воспитания и позаботиться о том, чтобы нас не накрыли при тайном захвате горы и не дали нам основательной встряски».

(16) «Положим, — сказал Хирисоф, — ведь, насколько я знаю, афиняне тоже великие мастера в деле тайного хищения общественного достояния, даже в тех случаях, когда вору грозит большая опасность; притом особенно сильны в этом деле знатные граждане, в тех случаях, когда знатные считаются у вас достойными управлять государством. Итак, и для тебя настала пора блеснуть своим воспитанием»29. — (17) «Я готов, — сказал Ксенофонт, — после обеда отправиться с арьергардом на захват горы. Есть у меня и вожаки, так как гимнеты устроили засаду и захватили нескольких следовавших за нами врагов. От них я и узнал, что гора не непроходима и на ней пасутся козы и коровы. Таким образом, если нам удастся сразу захватить хотя бы часть горы, то она станет доступной и для вьючного скота. (18) У меня также имеется надежда на то, что враги не останутся на месте, когда они увидят нас на одной высоте с ними; ведь они и сейчас не желают спуститься вниз, чтобы не оказаться с нами на одном уровне». (19) Хирисоф сказал: «Какая необходимость тебе идти самому и оставлять арьергард? Пошли других, если не окажется охотников».

(20) Таким образом, отправились Аристоним из Метидреи с гоплитами, Аристей-хиосец и Никомах из Этеи с гимнетами, условившись между собой по занятии вершины разжечь там много костров. (21) Порешив на этом, они стали завтракать. После завтрака Хирисоф повел все войско стадий на 10 вперед к неприятелю, с целью создать видимость нападения с этой стороны.

(22) После обеда, когда настала ночь, одни отряды построились, пошли и захватили гору, а другие расположились на отдых там, где стояли. А враги, заметив захват горы, решили бодрствовать и в течение ночи жгли многочисленные костры. (23) С наступлением утра Хирисоф, принеся жертву, повел войско по дороге, а те, что заняли гору, пошли по вершинам. (24) Главные силы врагов остались на перевале через гору, а часть их пошла на эллинов, занимавших вершины. До сближения главных сил произошло столкновение между теми, что находились на вершинах, причем эллины победили и стали преследовать. (25) В то же время находившиеся на равнине эллинские пелтасты бегом пустились на выстроившихся против них врагов, а Хирисоф с гоплитами быстрым шагом последовал за ними. (26) Когда враги, стоявшие на дороге, заметили поражение своего отряда на вершинах, они побежали. Немногие из них погибли, но было захвачено огромное количество щитов; эллины рубили их мечами и делали непригодными для употребления. (27) Взойдя на вершину, эллины совершили жертвоприношение и воздвигли трофеи, после чего они спустились на равнину и пришли в деревни, богатые всякими припасами.

ГЛАВА VII

(1) Оттуда эллины за пять переходов прошли 30 парасангов и прибыли к таохам. Продовольствие иссякло. Дело в том, что таохи жили в неприступных укрепленных местах, куда были снесены и все их запасы. (2) Когда эллины подошли к одному укрепленному месту, которое не являлось городом и где даже не было домов, хотя там собрались мужчины и женщины и многочисленный скот, то Хирисоф напал на него прямо с ходу. При этом отряды действовали в одиночку, сменяя друг друга по мере утомления людей, а соединенными силами нельзя было обложить этот пункт, так как он находился на обрывистом со всех сторон возвышении.

(3) Когда подошел Ксенофонт с арьергардом, пелтастами и гоплитами, Хирисоф сказал им: «Вы пришли кстати; укрепленное место необходимо захватить, так как у войска не будет продовольствия, если мы его не возьмем». (4) Тогда они стали совещаться, и, когда Ксенофонт спросил, что же мешает эллинам проникнуть в укрепленное место, Хирисоф сказал: «Существует только один подступ к нему, тот самый, который ты видишь перед собой. Стоит кому-нибудь попытаться тут пройти, как враги начинают скатывать камни с нависшей над дорогой скалы, и ты сам можешь удостовериться, в какое состояние приводятся застигнутые ими люди». Он указал при этом на солдат с разбитыми ногами и ребрами. (5) «А когда они израсходуют все камни, — спросил Ксенофонт, — то останутся ли на нашем пути другие препятствия для вступления в укрепленное место? Ведь перед нами только эта вот немногочисленная кучка людей и из них только двое или трое имеют при себе оружие. (6) Укрепленное место, как ты и сам видишь, находится от нас примерно в 3 полуплетрах, которые и надлежит пройти под градом бросаемых камней. Примерно две трети этого расстояния покрыто растущими тут крупными соснами с большими между ними промежутками. Укрывшиеся за ними люди ведь, наверное, не потерпят никакого урона от кидаемых или скатываемых камней? Остальная часть пути равняется примерно 1 полуплетру, и это пространство надо пробежать, когда перестанут лететь камни». — (7) «Но в том-то и дело, — сказал Хирисоф, — что, как только мы начнем двигаться вперед к деревьям, полетит множество камней». — «Это именно нам и нужно, — сказал Ксенофонт. — Таким образом они скорей израсходуют камни. Итак, идемте туда, откуда до цели, если она вообще достижима, нам останется пробежать небольшое расстояние и откуда легче будет отступить, если это понадобится».

(8) Тогда пошли вперед Хирисоф, Ксенофонт и Каллимах из Паррасия, лохаг, который в этот день начальствовал над лохагами арьергарда. Остальные лохаги остались в безопасном месте. Затем направились под деревья человек 70, но не все вместе, а по одиночке и со всевозможными предосторожностями. (9) А Агасий из Стимфалы и Аристоним из Метидреи — тоже лохаги арьергарда, — а также и другие остались стоять вдали от деревьев, так как под деревьями могло безопасно находиться не более одного лоха. (10) Тут Каллимах придумал некую хитрость: он выбегал вперед на 2–3 шага из-под укрывавшего его дерева, а когда начинали лететь камни, он быстро отступал, и при каждой его вылазке враги расходовали более 10 повозок камней. (11) Когда Агасий увидел, что делает Каллимах на виду у всего войска, он, боясь, как бы тот не вбежал первым в укрепленное место, не стал звать ни Аристонима, который находился всего ближе к нему, ни Эврилоха из Лус — оба они были его друзьями, — ни еще кого-нибудь из войска, но сам в одиночку побежал и обогнал всех. (12) А когда Каллимах увидел, что тот опережает его, он ухватился за край его щита. Тут их обоих обогнали Аристоним из Метидреи и затем Эврилох из Лус. Все они, соревнуясь между собой, старались превзойти друг друга в доблести и таким образом захватили укрепленное место, так как стоило одному человеку ворваться туда, как полностью прекратилось сбрасывание камней сверху. (13) Тут открылось страшное зрелище. Женщины бросали детей вниз и затем кидались за ними сами, и мужчины поступали таким же образом. Лохаг Эней из Стимфалы увидел какого-то бегущего, по-видимому, с намерением сброситься вниз человека, одетого в красивую одежду, схватил его, желая ему помешать, но тот потянул его за собой, и оба они полетели вниз со скал и погибли. (14) Здесь было захвачено очень мало людей, но много рогатого скота, ослов и овец.

(15) Оттуда они прошли через страну халибов в семь переходов 50 парасангов. Племя халибов самое храброе из всех племен, через земли которых проходили эллины; они вступили с последними в рукопашный бой. Халибы носили льняные панцири, доходившие до нижней части живота, а вместо чешуек панциря они пользовались сучеными, туго переплетенными веревками. (16) Они носили также поножи и шлемы, а у пояса кинжал вроде лаконского меча30, которым закалывали тех, кого удавалось осилить, затем отрезали у них головы и уносили их с собой, причем пели и плясали, когда попадались на глаза врагам. Халибы также имели при себе копья длиной примерно в 5 локтей с одним острием. (17) Они отсиживались в поселениях, а когда эллины оставляли их позади, следовали за ними, все время сражаясь. Жили они в укрепленных местах, и продовольствие у них было собрано там же; потому эллины не могли там ничего достать и питались скотом, забранным у таохов. (18) От халибов эллины прибыли к реке Арпасу, шириной в 4 плетра. Оттуда они в четыре перехода прошли 20 парасангов по равнине через страну скифинов31 и пришли в деревни; здесь они пробыли 3 дня и пополнили свои запасы.

(19) Оттуда они прошли в четыре перехода 20 парасангов до большого, богатого и многолюдного города по имени Гимниада32. Правитель этой страны прислал эллинам вожака из этого города, чтобы провести их через враждебную для местных жителей страну. (20) Придя к эллинам, этот человек заявил, что он через 5 дней приведет их в такое место, откуда они увидят море; порукой тому его голова. Указывая дорогу, он, при вступлении во враждебную скифинам область, стал побуждать эллинов жечь и разрушать страну33. Тогда все поняли, что он пошел только ради этого, а не из расположения к эллинам. (21) На пятый день они пришли к горе по имени Фехес34. Когда солдаты авангарда взошли на гору, они подняли громкий крик. (22) Услышав этот крик, Ксенофонт и солдаты арьергарда подумали, что какие-то новые враги напали на эллинов спереди, тогда как жители выжженной области угрожали им сзади, и солдаты арьергарда, устроив засаду, убили нескольких человек, а нескольких взяли в плен, захватив при этом около 20 плетеных щитов, покрытых воловьей косматой кожей. (23) Между тем крик усилился и стал раздаваться с более близкого расстояния, так как непрерывно подходившие отряды бежали бегом к продолжавшим все время кричать солдатам, отчего возгласы стали громче, поскольку кричащих становилось больше. (24) Тут Ксенофонт понял, что произошло нечто более значительное. Он вскочил на коня и в сопровождении Ликия и всадников поспешил на помощь. Скоро они услышали, что солдаты кричат «Море, море!» и зовут к себе остальных. Тут все побежали вперед, в том числе и арьергард, и стали гнать туда же вьючный скот и лошадей. (25) Когда все достигли вершины, они бросились обнимать друг друга, стратегов и лохагов, проливая слезы. И тотчас же, неизвестно по чьему приказу, солдаты нанесли камней и сложили большой курган. (26) На него возложили множество свежесодранных бычачьих шкур, палки и взятые у врагов плетеные щиты, причем сам вожак рубил щиты и побуждал других к тому же. (27) После этого эллины отпустили вожака домой, подарив ему из общественного имущества коня, серебряную чашу, персидскую одежду и 10 дари-ков; но он преимущественно просил перстней и набрал их много у солдат. Указав эллинам деревню, где они могли расположиться, и дорогу, по которой им надо было пройти к макронам35, он с наступлением вечера покинул их и скрылся.

ГЛАВА VIII

(1) Отсюда эллины прошли через страну макронов в три перехода 10 парасангов. В первый же день они пришли к пограничной реке, отделявшей землю макронов от земли скифинов. (2) По правую руку от них возвышались совершенно неприступные горы, а слева протекала другая река, в которую впадала река пограничная, и через эту последнюю реку надлежало им пройти. Берега этой реки густо поросли деревьями, правда не толстыми, но частыми. Направляясь к реке, эллины рубили деревья, спеша как можно скорей уйти из этой страны. (3) Макроны, вооруженные щитами и копьями и в волосяных хитонах, выстроились на другом берегу напротив переправы. Они ободряли друг друга и бросали камни в реку, но не достигали эллинов и никому не причинили вреда.

(4) В это время к Ксенофонту подошел пелтаст, по его словам, некогда бывший рабом в Афинах, и сказал, что он знает язык этих людей. «Я думаю, — сказал он, — что это моя родина, и я хотел бы с ними переговорить, если к тому нет препятствий». — (5) «Никаких препятствий нет, — сказал Ксенофонт, — переговори с ними и сперва узнай, кто они такие». На его вопрос они ответили: «Макроны». — «Спроси теперь, — сказал Ксенофонт, — почему они выстроились против нас и ведут себя как наши враги». (6) Они ответили: «Потому что вы идете на нашу страну». Стратеги приказали передать им, что эллины пришли не с тем, чтобы причинить им зло, но что они вели войну с царем и теперь, возвращаясь обратно в Элладу, стремятся дойти до моря. Макроны спросили, могут ли эллины поклясться в этом. (7) Стратеги ответили согласием дать и получить клятвы. Тогда макроны дали эллинам варварское копье, а эллины макронам — эллинское, так как, по представлениям макронов, в этом и состоит клятва. И, кроме того, обе стороны призывали в свидетели богов.

(8) После заключения договора макроны тотчас же, вместе с эллинами, стали рубить деревья и прокладывать дорогу, словно они имели намерение совершить переправу вместе с ними, и, кроме того, предоставили им в продажу какое могли продовольствие и вели их в течение 3 дней, пока не доставили к границе колхов36. (9) Там возвышались высокие горы, и на них выстроились колхи. Сперва эллины построились против них в фалангу с тем, чтобы в этом строю взойти на гору, но потом стратеги решили собраться и обсудить, как лучше дать сражение.

(10) Ксенофонт сказал, что, по его мнению, надо распустить фалангу и образовать прямые лохи. Фаланга, несомненно, скоро расстроится, так как в одних местах подъем на гору окажется трудным, а в других — удобным, а когда солдаты фаланги заметят это, они, конечно, сразу падут духом. (11) «Кроме того, если мы двинемся вперед в плотном строю, — говорил Ксенофонт, — то неприятель сможет охватить нас и воспользуется этим преимуществом по своему усмотрению, а если мы пойдем вперед в широко растянутом строю, то не будет ничего удивительного, если наша фаланга будет прорвана ударами густой массы войск врага при содействии множества снарядов. А разрыв, даже если он произойдет в одном каком-нибудь месте, будет иметь дурные последствия для всей фаланги. (12) Поэтому я предлагаю построить прямые лохи и, оставя между ними надлежащие промежутки, занять лохами такое пространство, чтобы крайние лохи оказались за пределами флангов врагов. Таким образом, наш фронт будет шире фаланги неприятеля и при наступлении прямыми лохами самые мужественные из нас придут первыми, и каждый лохаг поведет свой отряд по наиболее удобной дороге. (13) И, помимо того, неприятелю нелегко будет врезаться в промежутки между отрядами, так как он окажется стиснутым между двумя лохами и, конечно, ему также не под силу будет расколоть наступающий прямой лох. Если же какому-нибудь лоху придется туго, то соседний поможет ему. А если хоть одному лоху удастся взобраться на вершину, то никто из врагов там уже не удержится».

(14) Это предложение было принято, и войско построилось в прямые лохи. А Ксенофонт, проходя с правого фланга на левый, говорил солдатам: «Воины, те люди, которых вы видите перед собой, это последнее препятствие на нашем пути, препятствие, из-за которого мы еще не пришли туда, куда давно стремимся. Постараемся стереть их с лица земли».

(15) Когда каждый встал на свое место и образовались прямые лохи, то получилось около 80 лохов гоплитов, а каждый лох насчитывал примерно 100 человек. Пелтастов же и стрелков разделили на три отряда, одних поставили вне левого, других вне правого крыла, а третьих в середине, причем каждый отряд состоял примерно из 600 человек. (16) Затем стратеги отдали приказ «на молитву». Вознеся молитву и запев пэан, двинулись вперед. Хирисоф, Ксенофонт и их пелтасты шли, находясь за пределами фаланги неприятеля. (17) Когда враги увидели эллинов, то побежали им навстречу и при этом разделились одни вправо, другие влево, и в середине их фаланги образовался большой разрыв.

(18) Аркадские пелтасты под начальством Эсхина из Акарнании подумали, что враги бегут, они подняли крик, устремились вперед и первыми взошли на гору. За ними последовали аркадские гоплиты под начальством Клеанора из Эрхомен. (19) А враги, как только эллины перешли на бег, не выдержали и каждый побежал кто куда мог.

(20) Эллины, взойдя на гору, расположились в многочисленных деревнях, полных съестных припасов. Здесь, вообще говоря, не было ничего необыкновенного, кроме большого числа ульев, и все солдаты, вкушавшие мед, теряли сознание:37 их рвало, у них делался понос, и никто не был в состоянии стоять на ногах, но съевшие немного меда походили на сильно пьяных, а съевшие много — на помешанных или даже умирающих. (21) Такое множество их лежало на земле, словно эллины потерпели здесь поражение в бою, и всеми овладело уныние. Однако на следующий день никто не умер и приблизительно в тот же час (когда они накануне поели меда) больные стали приходить в себя. На третий и четвертый день они встали, словно выздоровевшие после отравления.

(22) Отсюда они прошли в два перехода 7 парасангов и прибыли к морю в Трапезунт38, многолюдный эллинский город на Евксинском Понте, колонию Синопы в стране колхов. Там они пробыли около 30 дней в деревнях колхов, откуда делали набеги на Колхиду. (23) Базар лагерю предоставляли трапезунтцы, которые хорошо приняли эллинов и в знак гостеприимства послали им дары: быков, ячмень и вино. (24) Они также содействовали им при заключении договоров с соседними колхами, жившими по большей части на равнине, и от тех тоже прибыли дары гостеприимства в виде рогатого скота.

(25) После этого эллины, согласно обету, приготовились к жертвоприношению. Они получили достаточно быков для заклания Зевсу за спасение, и Гераклу за счастливое путеводительство, и другим богам, согласно обету. Они также справили гимнический агон на той горе, на которой расположились, и выбрали устроителем бега и руководителем состязаний спартиата Драконтия, который еще ребенком убежал из дома, неумышленно убив мальчика ударом кинжала.

(26) После жертвоприношения содранные кожи передали Драконтию и приказали ему вести эллинов туда, где состоится состязание в беге39. Он показал на то место, где они тогда стояли, и сказал: «Этот холм со всех точек зрения лучше всего подходит для состязаний». — «Разве можно, — спросили они, — бороться на такой неровной и покрытой зарослью почве?» (27) Он сказал: «Тем больнее будет тому, кто упадет». Мальчики, по большей части дети пленных, состязались в беге на 1 стадий, более 60 критян — в беге на дальнее расстояние; состязались в борьбе, в кулачном бою, в панкратии40, и зрелище было очень красивым. Поскольку в состязании участвовало много людей, а среди зрителей находились их друзья, то соревнование проходило с большим подъемом. (28) Состоялись также конские ристалища, причем состязающиеся должны были гнать коней по крутому склону холма к морю, повернуть назад и вновь вернуться к алтарю. При спуске многие скатывались вниз, а на подъеме кони из-за большой крутизны с трудом могли идти шагом. При этом было много крика, смеха и поощрительных возгласов.

Книга пятая

ГЛАВА I

(1) [О том, что совершили эллины во время похода в глубь страны вместе с Киром и во время отступления к морю — Понту Евксинскому — и как они прибыли в эллинский город Трапезунт и совершили жертвоприношение, согласно обету принести жертву за спасение там, где они впервые вступят на дружественную землю, — рассказано в предыдущих главах.]

(2) Затем эллины собрались и совещались о дальнейшем пути. Первым выступил Леон из Фурий и сказал: «Воины, мне, право, надоело укладываться, снаряжаться, шагать, бежать, нести оружие, строиться, стоять на страже и сражаться. Я хочу освободиться от этих трудов и, поскольку мы достигли моря, остальную часть пути проплыть на корабле и приехать в Элладу растянувшись, подобно Одиссею»1. (3) Выслушав эту речь, солдаты стали криками выражать свое одобрение. Еще один человек высказался в том же смысле, а за ним и все присутствующие. (4) Тогда выступил Хирисоф и сказал: «Воины, Анаксибий — мой друг, и он сейчас как раз состоит навархом2. Если вы пошлете меня к нему, то я надеюсь вернуться с триэрами и (грузовыми) судами, чтобы перевезти вас. И если только вы в самом деле хотите плыть, ждите моего возвращения, я быстро вернусь». Выслушав это, солдаты обрадовались и постановили отправить Хирисофа в путь как можно скорее.

(5) После него выступил Ксенофонт и сказал: «Итак, Хирисоф отправляется за кораблями, а мы будем его дожидаться. Я скажу о том, что, по моему мнению, надлежит сделать, пока мы будем ждать его. (6) Прежде всего, надо достать продовольствие из вражеской страны, так как базара недостаточно и, кроме того, покупать нам не на что, за исключением немногих. А между тем страна здесь враждебная и поэтому многие из вас могут погибнуть, если вы отправитесь за продовольствием неосмотрительно и без достаточной охраны.

(7) Поэтому я предлагаю добывать продовольствие путем совместных набегов, а вообще не слоняться по окрестностям; тогда вы останетесь невредимыми. Нам (стратегам) надо позаботиться об этом». Это было принято.

(8) «Слушайте дальше. Некоторые из нас наверно пойдут за добычей. Я думаю, что будет всего лучше, если желающий пойти заявит об этом и сообщит также, куда он отправится, чтобы мы были осведомлены и о числе ушедших, и о числе оставшихся и могли бы оказать содействие этим приготовлениям, а в случае необходимости, если потребуется помощь, знали бы куда ее подать. Равным образом, если кто-нибудь из неопытных возьмется за это дело, мы совместно обсудим предприятие, пытаясь узнать силу тех, против кого они пойдут». Это тоже было принято.

(9) «Примите во внимание еще следующее, — сказал он, — враги имеют возможность совершать на нас набеги. И они правы, относясь к нам враждебно: ведь мы захватили их имущество. Поэтому они и подстерегают нас. Итак, я предлагаю выставить сторожевое охранение вокруг лагеря. Если мы по очереди будем сторожить и наблюдать за врагами, то им будет труднее охотиться за нами.

(10) Подумайте еще вот о чем: если бы мы были уверены в том, что Хирисоф приведет корабли в достаточном количестве, то не было бы никакой необходимости говорить то, что я скажу, но поскольку это неопределенно, я предлагаю, со своей стороны, попытаться достать корабли здесь, на месте. Если он вернется не с пустыми руками, то мы, располагая уже кораблями, поплывем на большем количестве судов; если же он вернется ни с чем, то мы воспользуемся здешними судами. (11) Я часто вижу плывущие мимо корабли. Если мы, достав у трапезунтцев крупные суда, захватим их и, сняв рули, оставим корабли под стражей до тех пор, пока не наберется достаточное их количество, то легко может статься — у нас не будет недостатка в транспорте, в котором мы нуждаемся». Это также было принято.

(12) «Обдумайте, — продолжал он, — не следует ли из соображений справедливости кормить на общественный счет тех, кого мы захватим, все время, пока они будут страдать здесь из-за нас, а также назначить им по взаимному соглашению плату за перевоз, чтобы они, принеся нам пользу, также имели выгоду». И это было принято.

(13) «Но мне кажется, — сказал он, — на тот случай, если и это нам не удастся, то есть не удастся заполучить достаточного количества кораблей, следует велеть приморским городам починить дороги, каковые, по слухам, находятся в плохом состоянии. Они послушаются из страха, а также для того, чтобы поскорее отделаться от нас».

(14) Тут стали кричать, что не надо идти по дорогам. Ксенофонт, видя их безрассудство, не поставил ничего на голосование, но убедил города добровольно починить дороги, говоря, что эллины уйдут скорее, если дороги будут в исправности. (15) От трапезунтцев они получили пентеконтеру и назначили лаконского периэка3 Дексиппа ее начальником. Однако он и не подумал о ловле судов, но бежал и скрылся вместе с кораблем за пределы Понта. Впоследствии он получил за это возмездие: во Фракии у Севфа он повел какие-то интриги и был убит лаконцем Никандром. (16) Получили эллины и тридцативесельный корабль, начальником которого был назначен афинянин Поликрат, который приводил к лагерю все захваченные им суда. Если на судах были товары, эллины выгружали их и приставляли к ним стражу, чтобы они были целы, а корабли употреблялись для плавания вдоль берегов. (17) В течение этого времени эллины ходили за добычей, одни успешно, другие нет. Клеайнет повел собственный и другой лох против недоступного укрепленного поселения и погиб вместе со многими другими из его отряда.

ГЛАВА II

(1) Когда уже больше нельзя было достать продовольствия с расчетом в тот же день вернуться в лагерь, Ксенофонт, взяв проводников из Трапезунта, одну половину войска повел на дрилов4, а другую — оставил охранять лагерь. Дело в том, что колхи, изгнанные из собственных домов, собрались в большом числе на горах и оттуда неотступно следили за эллинами. (2) Однако трапезунтцы не повели эллинов туда, где легко было достать продовольствие, так как люди, жившие там, были их друзьями. Но они с готовностью повели их на дрилов, которые причиняли им много хлопот, в местность гористую и малодоступную, против самого воинственного из припонтийских племен.

(3) Когда эллины пришли в горную местность, дрилы принялись жечь все те укрепленные поселения, которые, по их мнению, могли быть захвачены, а сами уходили. Поэтому здесь нечего было взять, кроме разве свиньи или коровы или другой какой-либо скотины, спасшейся от огня. Но одно укрепленное место было их главным городом, и туда укрылись все дрилы. Вокруг города был очень глубокий овраг, и подступ к городу был труден. (4) Пелтасты, ушедшие вперед от гоплитов стадий на 5 или 6, перешли через овраг, увидели много овец и других богатств и бросились на укрепленное место. За ними последовали многочисленные дорифоры5, которые вышли за продовольствием, так что перешедших через овраг было более 1000 человек. (5) Когда же они оказались не в силах с боем овладеть укрепленным местом, так как оно было окружено широким рвом с валом и на валу возвышался частокол с поставленными близко друг от друга деревянными башнями, то они начали отступать. (6) Но тут враги напали на них. Поскольку отступление было невозможно, так как спуск с укрепленного места в овраг мог быть осуществлен только поодиночке, то они послали к Ксенофонту. Тот вел гоплитов. (7) Посланный сказал: «Укрепленное место полно всяких богатств. Но мы не можем ни взять его, так как оно сильно укреплено, ни отступить без потерь, так как враги сражаются, сделав вылазку из города, и отход затруднен».

(8) Выслушав это, Ксенофонт подвел войско к оврагу и приказал гоплитам остановиться, держа оружие наготове, а сам вместе с лохагами перешел через овраг и стал размышлять, что выгоднее — отвести ли обратно тех, кто уже переправился, или переправить гоплитов в надежде на захват города. (9) Он увидел, что отступление немыслимо без больших потерь. А лохаги считали взятие укрепленного места возможным, и Ксенофонт соглашался с ними, веря жертвенным предзнаменованиям, ибо гадатели объявили, что состоится сражение и исход его будет удачен. (10) Он послал лохагов за гоплитами, а сам остался на месте, отвел назад всех пелтастов и никому не позволял метать снарядов. (11) Когда подошли гоплиты, он приказал каждому лохагу построить свой лох так, как, по его мнению, всего выгоднее для ведения боя: те лохаги, которые всегда соревновались между собой в доблести, стояли по соседству друг с другом. (12) Они исполнили это, и Ксенофонт приказал всем пелтастам идти в бой, продев руку через ремень дротика, чтобы метнуть его по сигналу, а стрелкам — натянуть тетиву, чтобы по сигналу пустить стрелы; гимнетам он приказал наполнить сумки камнями. Он также разослал надежных людей, чтобы проверить выполнение приказа.

(13) Когда все было готово и лохаги, их помощники и те, кто считал себя ничем не хуже их, заняли свои места на виду друг у друга, — в соответствии с рельефом местности строй имел форму полумесяца, — (14) тогда они запели пэан, затрубила труба, солдаты закричали «а-ля-ля!» в честь Энниалия и гоплиты бегом пустились вперед. В то же время полетели снаряды, дротики, стрелы, камни из пращей и очень много камней, брошенных от руки, а некоторые (солдаты) даже несли с собой огонь. (15) Из-за большого количества падавших снарядов враги оставили палисад и башни, и Агасий из Стимфалы, отбросив оружие, взобрался на вал в одном хитоне и втащил за собой другого, а некоторые солдаты сами взошли наверх, и укрепленное место, казалось, было уже взято.

(16) Пелтасты и легковооруженные тоже вбежали в город и начали грабить кто что мог. А Ксенофонт встал перед воротами и по мере сил препятствовал гоплитам входить внутрь города, так как на некоторых укрепленных пунктах на горах показались новые враги. (17) Спустя небольшой промежуток времени из внутренней части города послышался крик, и солдаты побежали оттуда, кое-кто с награбленным имуществом, а вскоре показались и раненые. У ворот произошла страшная давка. В ответ на вопросы бегущие рассказали, что внутри города имеется акрополь и многочисленные враги, сделав оттуда вылазку, бьют вошедших в город эллинов. (18) Тогда Ксенофонт приказал глашатаю Толмиду объявить, что всякий, желающий захватить добычу, может войти в город. Много солдат кинулось туда и, пробиваясь вперед, они победили сделавших вылазку врагов и снова загнали их в акрополь. (19) Все находившееся вне акрополя подверглось грабежу и было унесено эллинами. Гоплиты выстроились с оружием наготове, одни у вала с частоколом, другие на дороге, ведущей к акрополю. (20) А Ксенофонт и лохаги стали обсуждать, нельзя ли захватить акрополь, в каковом случае благополучный исход был бы обеспечен; иначе, казалось, отступление будет очень затруднено. Но в результате осмотра они пришли к заключению, что акрополь совершенно неприступен.

(21) Тогда стали готовиться к отступлению: каждый вырывал находившиеся около него колья палисада, а неспособных сражаться и всех, у кого была кладь, отослали, так же как и большую часть гоплитов, и [лохаги] оставили на месте только тех, на кого вполне можно было положиться. (22) Когда они начали отступать, то из внутренней части города выбежала масса врагов с плетеными щитами и копьями, в поножах и пафлагонских шлемах, а другие взобрались на дома, стоявшие по обе стороны дороги к акрополю, (23) так что было не безопасно преследовать врагов к воротам, ведущим туда: они сбрасывали сверху большие бревна, и нельзя было без риска ни стоять на месте, ни отступать. Приближавшаяся ночь была страшна.

(24) Однако пока они сражались в трудных условиях, некий бог послал им средство к спасению. Внезапно, видимо от поджога, воспламенился дом на правой стороне дороги. Когда он рушился, все враги, находившиеся у домов на правой стороне улицы, бежали. (25) Как только Ксенофонт понял это указание судьбы, он приказал поджечь дома и с левой стороны дороги, и они быстро запылали, так как были деревянными. (26) Враги бежали и от этих домов. Теперь внушали опасение только враги, находившиеся у входа в акрополь, и было ясно, что они будут наседать при отступлении эллинов и при спуске. Тогда Ксенофонт приказал всем стоящим вне выстрелов солдатам сносить бревна в свободное пространство между эллинами и неприятелем. Когда бревен набралось достаточно, их подожгли; подожгли также дома у палисада, чтобы враги занялись ими. (27) Таким образом, эллины наконец удалились из укрепленного места благодаря огненной преграде, отделившей их от врагов. Весь город сгорел: дома, башни, палисады и все прочее, кроме акрополя.

(28) На следующий день эллины с забранным продовольствием пошли обратно. Но так как они опасались спуска к Трапезунту, который был крутым и узким, то была устроена ложная засада. (29) Некий уроженец Мисии, носивший также имя Мис, с 10 критянами остался в густо заросшей местности и сделал вид, будто он пытается спрятаться от врагов. Но их медные щиты просвечивали то тут, то там. (30) При виде этого враги испугались, предполагая засаду, а войско тем временем спустилось в равнину. Когда Мису показалось, что войско уже удалилось на достаточное расстояние, он подал знак бежать изо всех сил. Он сам поднялся и побежал, а также и бывшие с ним солдаты. (31) Критяне, которых, по их словам, враги стали настигать, уклонились с дороги в лес и, скатившись в овраг, спаслись, а Мис бежал по дороге и кричал, прося о помощи. (32) Ему помогли и подняли его раненым. Оказавшие ему помощь сами отходили лицом к врагу и под снарядами, а некоторые критяне отстреливались из луков. Таким образом все спаслись и прибыли в лагерь.

ГЛАВА III

(1) Поскольку Хирисоф не возвращался и налицо не было достаточного количества кораблей, да и продовольствие больше неоткуда было доставать, эллины решили идти дальше пешим порядком. На корабли погрузили больных, тех, кому было свыше 40 лет, детей, женщин и все вещи, без которых можно было обойтись. Посадили на корабли и старших стратегов Филесия и Софенета и велели им заботиться о плывущих. Остальные пошли пешком, так как дорога была исправлена. (2) На третий день похода эллины пришли в Керасунт6 — эллинский город на берегу моря, колонию Синопы в Колхиде. (3) Там они пробыли 10 дней и произвели смотр и подсчет войска, причем налицо оказалось 8600 человек. Эти спаслись, а остальные погибли в борьбе с неприятелем, от холода и разных болезней.