Помоги проекту - поделись книгой:
Несмотря на то что перевербованные советские агенты во время передачи находились под строгим контролем, у них все же оставались разные способы предупредить Москву о настоящем положении дел, например применить старый код, сделать абсурдные ошибки, опустить или, наоборот, вставить какую-то букву или знак препинания. В конечном счете все зависело от того, работает ли агент по собственному желанию или нет. Чтобы защитить себя от возможного обмана, немцы применили магнитофонную запись. Радиограмму, передаваемую советским агентом, записывали на пленку, и прежде, чем передать в эфир, ее внимательно изучали немецкие специалисты.
Со стороны немцев было бы не очень умно снабжать врага одной только фальшивой информацией. Это скоро привело бы к краху всей операции. Гораздо разумнее было подкармливать его реальными и интересными новостями, не затрагивая при этом хорошо охраняемые секреты, и готовить, таким образом, основу для большой лжи.
Одно из наиболее ответственных сообщений в радиоигре было послано через несколько недель после окончания совещания в Тегеране. В этот критический момент войны, накануне вторжения союзников на континент, Мартин Борман получил задание провести работу по дезинформации. Ему предстояло подготовить серию сообщений в Москву о международной обстановке. Эти сообщения предполагалось передать через передатчик, на котором теперь работал «малый шеф» под контролем «Команды». В первой радиограмме из этой серии Сукулов должен был информировать Директора в Москве, что официальное лицо из министерства иностранных дел готово сотрудничать с советской разведкой. Директор, конечно, спросил имя этого официального лица, потому что советские дипломаты, покинувшие Берлин в 1941 году, были знакомы с персоналом германского министерства иностранных дел. «Малый шеф» дал имя человека, известного по работе в Португалии, критически настроенного по отношению к нацистам. Директор дал согласие, после чего в Москву пошла информация, якобы полученная от нелояльного к режиму чиновника министерства иностранных дел.
Детали этой операции в общих чертах характерны для любой радиоигры. Составленные в Берлине сообщения содержали точную и важную информацию, иногда включающие секретные сведения не слишком большой важности. В этих докладах не было заведомой лжи. Москва, несомненно, проверяла и перепроверяла информацию и была склонна верить ей. В одном случае сообщение даже содержало подлинный доклад британского дипломата своему правительству, который каким-то образом попал в руки германской разведки. Дипломат сообщал своему министру, что западные державы обеспокоены быстрым наступлением Красной Армии и что где-то в нейтральной стране (предположительно в Испании) намечается секретная встреча между британским и германским представителем. При передаче этого доклада в Москву было изменено всего лишь несколько слов и добавлено несколько фраз. Одновременно Министерство иностранных дел сделало некоторые намеки иностранной прессе, которые могли бы послужить подтверждением сенсационной новости.
Семнадцатого января 1944 года «Правда» поместила следующую телеграмму под заголовком «Слухи из Каира». В ней сообщалось, что собственный корреспондент газеты узнал из греческих и югославских источников, будто недавно в одном из прибрежных городов Иберийского полуострова состоялась секретная встреча двух ведущих британских политиков с Риббентропом и якобы речь шла об условиях сепаратного мира с Германией.
Британское министерство иностранных дел немедленно опровергло «новости из Каира». Больше того, Лондон заявил, что в Египте нет корреспондента «Правды», а подобное сообщение из Египта не могло миновать британскую цензуру. Эта телеграмма попала в Москву, в сталинское пресс-бюро, по неизвестным каналам и вряд ли пришла из Каира. ТАСС передало по радио это опровержение, добавив некоторые туманные намеки на активность Франца фон Папена в Турции. Истинная суть этого дела так никогда и не была вскрыта.
Самыми важными радиостанциями в игре против Советского Союза были: две в Бельгии, две во Франции и одна в Голландии.
Иоганн Венцель работал на передатчике в Вейде, в Бельгии, Константин Ефремов – в Бордо, с группой Буше – Паскаля, Антон Винтеринк передавал с радиостанции в Танне, в Голландии. Не доверяя русским, немцы сначала пытались передавать радиограммы сами, используя пленных только для помощи в составлении текстов. Но Центр что-то заподозрил и перестал отвечать. Видимо, Москву смутил период долгого молчания, когда шли допросы и никто из агентов не выходил в эфир. «Команда» снова и снова пыталась вызвать Москву, но прошло несколько недель, прежде чем она отозвалась. Все еще подозревая что-то, Москва требовала объяснений. Ответы и оправдания были, конечно, под рукой. Контакты возобновились.
Советские операторы опять сели за передатчики. Многие месяцы эта система работала успешно для немцев. Радиограммы побуждали Москву проявить большую активность, посылать новых агентов, давать адреса. Чтобы проверить, не осталось ли у Москвы подозрений, Венцель попросил денег. Сто фунтов стерлингов, хитроумно упакованные в банку с бобами, были пересланы через Болгарию.
Но в январе 1943 года Венцель сбежал. Несмотря на внешне дружеское отношение персонала «Команды», он прекрасно понимал, что его жизнь в опасности, и выбрал свободу. Работая в своем кабинете под постоянной охраной, он однажды заметил, что ключ от двери был оставлен в замке с наружной стороны. Он вскочил на ноги и, прежде чем его охранники смогли прийти в себя, выбежал за дверь, запер ее, бросился вниз по лестнице и исчез. По некоторым сведениям, он какое-то время скрывался в Бельгии и Голландии, а после окончания войны переехал в Англию. Похоже, что в Англии он вошел в контакт с советской разведкой, но ему было отказано в продолжении службы. С этого момента следы Венцеля были утеряны.
Но его радиостанция продолжала работать еще целый год, до февраля 1944 года, и Центр так и не догадывался о том, что его обманывают. В январе 1944 года радиостанция в Вейде запросила денег, и Москва ответила, что им будет направлено 5 тысяч долларов. «Команда» приняла все меры, чтобы арестовать советского курьера, но тот сбежал в последний момент. Через месяц «Команда» прекратила работу в Вейде. Тогда Центр дал инструкции группе Буше – Паскаля узнать, что случилось в Вейде. Радиостанция этой группы, которая уже год находилась в руках немцев, ответила, что «Вейде не подает признаков жизни».
Винтеринк продолжал работать на передатчике Танне до марта 1944 года, когда он неожиданно получил приказ из Центра уйти в подполье и связаться с группами Сопротивления. Он так и сделал, сбежав из сети «Команды».
Чтобы проникнуть во французское движение Сопротивления, «Команда», при помощи Треппера, пошла на такой трюк. В начале 1943 года один из передатчиков Треппера вышел из строя. Он мог быть легко исправлен силами технической службы «Команды», но один изобретательный офицер абвера предложил запросить помощь из Москвы. Совет был весьма хитроумным: чинить русскую шпионскую станцию могли послать только верного коммуниста-радиомастера. Москва сообщила имя и адрес товарища Жожо, руководителя специальной радиомастерской, которая собирала и ремонтировала коротковолновые передатчики для нужд коммунистической партии. Жожо был арестован вместе с шифровальщиками, радиооператорами и другими специалистами. На допросах «Команда» получила ценные сведения о коротковолновой радиосети коммунистической партии. Это был тяжелый удар для всего французского подполья.
Треппер жил в частном доме на авеню Фош в Париже под постоянным наблюдением, но иногда ему позволяли ходить по улицам в сопровождении двух человек из «Команды». С Георгией де Винтер, его любовницей, ему не позволяли встречаться.
Постепенно Треппер завоевал доверие своих хозяев, и строгости при сопровождении были ослаблены. В июне 1943 года его вывел на прогулку только один человек – криминал-обер-секретарь Вилли Берг. Он разрешил Трепперу зайти в аптеку у станции «Сент-Лазар», чтобы купить лекарства, а тот умудрился исчезнуть из аптеки и скрыться. Все попытки снова схватить его были напрасны. Вилли Берга наказали, но немцы Треппера так больше никогда и не увидели.
Уже через несколько минут после своего исчезновения Треппер был у Георгии де Винтер и строил с ней планы побега. Через короткое время они нашли убежище у Клода Спаака. Потом они расстались. Георгия была арестована в октябре 1943 года, содержалась в концентрационном лагере Равенсбрюк и вернулась в Париж после войны. После освобождения Франции Треппер часто приезжал в Париж, но, опасаясь французов, не выходил из подполья. В 1945 году его отозвали в Москву, и он больше никогда не возвращался.
После побега из Бельгии в 1941 году «малый шеф», Виктор Сукулов, стал главой сети с радиостанцией в Марселе. Арестованный абвером в ноябре 1942 года, он стойко отказывался отвечать на вопросы, заявляя только одно: «Я русский офицер, я не отрицаю, что работал против Германии, но я выполнял приказ, можете меня расстрелять». Все усилия убедить его были напрасны, и жесткий тюремный режим не сломил его.
Так как его роль в берлинской группе была ясна из радиограмм, найденных в Брюсселе, его переправили в Берлин, где в то время готовили процесс против организации Шульце-Бойзена, и заточили в подвалы гестапо. Опознанный как Кент членами берлинской сети, он все еще отказывался давать хоть какую-то существенную информацию о советской шпионской организации.
Через несколько дней после того, как его привезли в Берлин, туда же была доставлена для допросов Маргарита Барша, которую арестовали в Марселе. Был отдан приказ, запрещающий ей видеться с Сукуловым.
К удивлению ведущего допрос офицера, Барша появилась у него в кабинете, когда там еще находился Кент. Кент повел себя как лунатик. В присутствии всех официальных лиц он обнял ее с такой страстью и преданностью, на которые способны только русские. Потом он обернулся к офицеру и заявил, что готов рассказать все. «Только освободите ее, – умолял он. – Что вы знаете насчет Робинсона, Джима, Радо, Люци, Сиси? Я все расскажу вам. Только освободите ее!» Он упал на колени и заплакал, как ребенок.
Через несколько недель Сукулов вместе с Маргаритой вернулись под конвоем во Францию, где он начал работать под руководством «Команды» на радиостанции в Марселе. Он представлял большую ценность для немцев, потому что Москва продолжала снабжать его важной секретной информацией. Сначала Сукулова и Маргариту поселили в квартире при тюрьме, но это жилье не подходило Сукулову, который снова играл роль советского шпиона, поэтому в марте 1943 года пара перебралась в частный дом, где жила под наблюдением, наслаждаясь частичной свободой.
Сукулов доказал свою преданность новым хозяевам и участвовал во многих операциях, в том числе и в радиоигре. Весной 1943 года Сукулов предложил немцам план проникновения в советскую агентурную сеть в Швейцарии. В июне того же года Директор сообщил Сукулову и Александру Футу, который находился в Лозанне, что из Франции прибудет курьер за деньгами для французского аппарата. Курьер прибыл. Фут заметил, что тот ведет себя как-то странно. Он вспоминал: «Директор приказал мне не вступать в разговоры с курьером, а только передать деньги и уйти. Но курьер вдруг сунул мне книгу, завернутую в оранжевую бумагу, и сказал, что между ее страницами спрятаны три зашифрованных сообщения, которые я должен немедленно отправить по радио в Центр. Он также добавил, что имеет ценную информацию, которую хочет передать мне как можно скорее, и назначил место встречи недалеко от Женевы, у французской границы, которая охранялась германскими войсками.
Все это меня очень насторожило, потому что такая вольность при выполнении строгих приказов необычна для советского агента. Я начал подозревать, что настоящий курьер арестован и его подменили агентом абвера, а оранжевая обертка книги служит маяком для того, кто последует за мной, когда я пойду домой. К тому же назначенное мне место встречи отвечало лучшим традициям гестапо. Что касается зашифрованных сообщений, то вряд ли можно придумать лучшее средство, чтобы идентифицировать мой передатчик. Я не сомневался в том, что немцы уже давно прослушивают нашу сеть и с помощью сфабрикованных шифровок сразу вычислят, откуда идут передачи.
Я, как только мог, пытался скрыть возникшие у меня подозрения и ответил, что не смогу явиться на встречу, потому что очень занят и расписал все дела на неделю вперед. Уходя, я спрятал книгу под пальто и пошел домой кружным путем, соблюдая все меры предосторожности. В следующем радиосеансе я доложил обо всем Директору, и тот согласился, что мне не следовало ходить на неожиданно назначенную встречу. Что касается тех сообщений, о которых говорил курьер, то они оказались вклеенными между страницами и написанными на неизвестном мне шифре. Директор приказал передать их, но исказить, вставив немые группы цифр и перекодировав моим личным кодом, чтобы их нельзя было узнать».
Когда курьер возвратился, Сукулов понял, что неопытный немец допустил ошибку, и, чтобы отвести от себя подозрения, сообщил в Центр, будто бы настоящий связной провалился.
«Двумя неделями позже Центр информировал меня, – продолжает Фут, – что мои подозрения были справедливыми, что курьер был немецким агентом и меня видел по меньшей мере один сотрудник абвера, поэтому я должен быть осторожен».
Среди главных услуг Сукулова германской контрразведке была выдача большой французско-советской шпионской группы, руководимой советским «генералом» Вальдемаром Озолсом и французским членом движения Сопротивления Полем Лежандром.
Вальдемар Озолс, латыш по происхождению, воевал в Испании и приехал во Францию в 1939 году. В 1940 году военно-воздушный атташе в Виши Волосюк поручил Озолсу создать разведывательную сеть, которая должна была работать самостоятельно и докладывать результаты прямо военному атташе в посольстве. С помощью своих французских друзей Озолс завербовал пять или шесть субагентов и вскоре уже мог доложить атташе в Виши о результатах. В 1941 году, прежде чем посольство покинуло Францию, Озолс получил радиостанцию, коды и инструкции для прямой связи с Москвой.
Однако группа Озолса не добилась существенных успехов. Лишенная главной поддержки – посольства – и не имеющая опыта в нелегальной разведывательной работе, она так и не сумела наладить эффективную работу. Недоставало радиооператоров, два полезных члена группы были арестованы в 1941–1942 годах. Наконец, в 1943 году, с целью оживить эту группу, Центр решил установить контакт между Озолсом и «малым шефом».
Когда они встретились в августе 1943 года, Сукулов попросил Озолса найти ему источники информации по военным и политическим вопросам, чтобы он мог передавать ее в Центр. Связи Озолса вывели на французское антифашистское, преимущественно коммунистическое подполье, которое по размерам было сопоставимо с марсельской группой «Митридат». Шеф этой группы, Полковник Фернан (на самом деле – капитан Поль Лежандр), переехал в Париж, создал там новую шпионскую группу и к концу 1943 года начал работать как агент «305». Не совсем ясно, когда Озолс и Лежандр поняли, что участвуют в спектакле, но в 1943–1944 годах Озолс работал уже прямо на «Команду», а Лежандр сотрудничал с отелем «Лютеция» (штаб-квартира абвера в Париже). Главной ценностью этих групп была их связь с движением Сопротивления. Германская полиция, получая информацию от этих групп, не арестовывала бойцов Сопротивления, а вербовала среди них своих агентов и поэтому знала о радиостанциях и даже управляла их работой. Даже после того, как союзники вторглись на континент, некоторые радиостанции все еще связывались с германскими штабами через линию фронта.
Группа Озолса – Лежандра, как писал полковник германской контрразведки Ведель, контролировалась РСХА и позволяла обманывать Москву. С их помощью немцам удалось проникнуть в организацию Французской коммунистической партии и узнать о том, что прежде всего интересовало Москву.
Когда летом 1944 года германские армии отступили, французские власти арестовали сотни коллаборационистов, в том числе «генерала» Озолса и капитана Лежандра. Как мы увидим ниже, по советским указаниям оба они были вскоре освобождены.
Виктор Сукулов появился вскоре после окончания войны. Когда германская армия отступила из Франции, он вместе с «Командой» ушел на север, скрываясь одновременно как от русских, так и от союзников. Маргарита Барша, однако, поехала в Париж, а потом в Брюссель, чтобы там ждать Сукулова. Он изредка навещал ее, а потом снова исчезал из виду. Потом он, возможно, поехал на Балканы и погиб там от руки мстителя или агента ГБ.
Среди других перевербованных агентов была и пара Райхман – Грубер, которая выдала большое число своих друзей. Они с таким пылом сотрудничали с врагом, что это удивляло немецких офицеров и даже внушало им отвращение. Они выжили не столько из-за своих заслуг, сколько благодаря офицеру гестапо Рудольфу Радке, который допрашивал их и благоволил к Мальвине Грубер. Он докладывал, что их допросы еще не закончены, и это спасло их от смерти.
Когда немцев прогнали из Франции, Райхман был арестован. Его судили в Бельгии за сотрудничество с немцами и приговорили к тюремному заключению сроком на семнадцать лет. Мальвина Грубер попала в советские руки и провела четыре года в тюрьме. Ее выпустили в 1950 году.
Глава 5. Швейцарская сеть во время войны
Александр Радо и его аппарат
До начала советско-германской войны роль Швейцарии в царстве советского шпионажа была весьма скромной. Разумеется, военная разведка и агенты ГБ были в Швейцарии и до 1941 года, но по сравнению с их коллегами в соседних Германии, Италии и Франции они вели относительно спокойную жизнь. Швейцария никогда не вступала в международные коалиции, ее нейтралитет не был лицемерным, он являлся подлинным принципом ее внешней политики.
В Швейцарии не было официальных советских агентов или атташе, потому что дипломатические отношения между Берном и Москвой, разорванные в 1923 году, так и не были восстановлены до конца войны. Связь советской разведки в Швейцарии с Центром обычно шла через столицу соседнего государства, например Париж. Зависимость от внешних условий была еще одной причиной, по которой Швейцария занимала провинциальное положение и играла второстепенную роль в советской иностранной разведке. Первый советский коротковолновый передатчик был установлен в Швейцарии в конце тридцатых годов, но он не был перегружен передачей сообщений для Москвы.
До 1936–1937 годов немногочисленная сеть советской военной разведки в Швейцарии возглавлялась интеллигентной, приятной на вид женщиной, примерно тридцати лет, известной аппарату под именем Вера. Хотя ее деятельность и не казалась особенно важной, она была полезна хотя бы потому, что знала условия жизни и работы в стране и имела друзей, которые впоследствии тоже стали агентами. После Швейцарии она занимала другие посты и часто приезжала в Москву. Она встретила свой трагический конец вместе со многими другими во время ужасной чистки, которая последовала за провалом канадской шпионской сети после войны.
Веру заменили в Швейцарии несколько доверенных агентов, самой заметной среди них была Урсула Мария Гамбургер, которая первой начала вести радиопередачи из Швейцарии. Она и ее муж Рудольф, немецкий коммунист и старый советский агент, имели большой опыт работы на Дальнем Востоке, в Польше и других странах. Рудольф продолжил работу в Китае (где он в конечном счете был арестован), а Марии было приказано отправиться в Швейцарию, чтобы помочь восстановить сеть разведки после большой чистки. Александр Фут описывает Марию как «привлекательную, с хорошей фигурой и стройными ногами, с красиво, но скромно причесанными темными волосами». Она была из тех интеллигентных и преданных людей, которые пришли на службу в советскую разведку в тридцатых годах. Играя роль женщины независимых взглядов (ее реальное жалованье составляло 2 тысячи швейцарских франков в месяц), Мария (Соня) снимала виллу около Монтре, где жила с двумя дочерьми и горничной. Отсюда она по коротковолновому радио посылала сообщения в Москву.
Время от времени новые неподготовленные участники прибывали в Швейцарию без определенных заданий, чтобы пройти проверку. Из Англии приехал Александр Фут, чья единственная подготовка в секретной работе сводилась к его службе в интернациональной бригаде в Испании. Другим вновь прибывшим был Уильям Филлипс, британский коммунист-нелегал. Потом появился Франц Оберманс, немецкий коммунист с финским паспортом, который вскоре был арестован за поддельные документы и интернирован. В это время началась война на Западе, и активность группы снизилась даже по сравнению с предыдущим скромным уровнем. Урсула Мария Гамбургер получила инструкции из Москвы убрать всех своих агентов из Германии, а самой вести себя тихо в Швейцарии и готовить Фута и Филлипса к работе на радиопередатчике.
Облако неуверенности нависло над сетью Марии. Радиообмен с Москвой, незначительный и прежде, теперь сократился до одного сообщения в месяц, и то общего характера. Деньги поступали нерегулярно. Фут вспоминает, что в 1940 году Центр даже намеревался переместить группу в Румынию, но потом отказался от этой идеи.
В декабре 1940 года, перед тем как наступил бум для швейцарской сети, Мария Гамбургер была переведена в Англию, чтобы присоединиться там к советскому аппарату разведки, где потом служила, по крайней мере некоторое время, каналом для передачи атомных секретов от Клауса Фукса в Москву. Она сумела избежать ареста и скрыться в восточной зоне Германии, когда провал стал неминуемым.
Военная разведка в Швейцарии широко развернулась несколько позже, под руководством Александра Радо[32]. Его настоящее имя Шандор Рудольфи, он был одним из молодых участников венгерской коммунистической группы, лидерами которой были Бела Кун и Матиас Ракоши, вожди неудавшейся революции 1918 года. Хотя во время тех событий в Будапеште ему было всего девятнадцать лет, в годы эмиграции в Москве он считался бойцом «старой гвардии», пользовался доверием коллег и вошел в высшие сферы Коммунистического Интернационала. Он, в частности, пользовался покровительством председателя Коминтерна Зиновьева. В 1919 году, когда все отношения между Россией и внешним миром были прерваны, этот очень молодой человек был послан из Москвы организовывать отделение РОСТА, первого российского телеграфного агентства, в Хапаранде на шведской границе. Журнализм сочетался с разведывательной работой, которая после этого первого назначения стала второй натурой Радо.
С севера Радо был переведен в Вену, где он тоже открыл отделение РОСТА, потом он поехал в Берлин изучать географию, которая стала его профессией прикрытия. Как ученый-географ, он позже даже публиковал географические статьи и стал членом-корреспондентом Королевского географического общества Великобритании. В 1933 году он переехал в Париж, где основал издательство «Геопресс».
В 1936 году Радо направили в Швейцарию в качестве резидента небольшой разведывательной сети. Он принес с собой идею «Геопресса» и основал такое же предприятие в Женеве, которое приобрело широкую известность, так как мир шел к войне и карты фронтов и границ сделались ходовым товаром.
Во время войны Радо стал обладателем обильной секретной информации, и его карты, свидетельствующие о хорошем знании географии, были очень точными. Его репутация росла, и он стал вхож в лучшее женевское общество. Позже, когда ему пришлось бежать, раздавались раздраженные голоса в его защиту. «Самые разные лица, – писали газеты, – энергично протестовали против оскорбления широко известного географа, чье присутствие делало честь Швейцарии».
В Швейцарии Радо вел тихую жизнь со своей женой Элен и двумя сыновьями. Небольшого роста, полноватый, он скорее походил на профессора или журналиста, чем на революционера или шпиона. И в самом деле, Радо мало напоминал секретного агента, более того, в мягком политическом климате Швейцарии он обрел вкус к частной жизни и ее удовольствиям. «Радо не был героем, – вспоминал бывший агент его сети. – Он едва ли был материалом для хорошего шпиона. В критические моменты он мог потерять самообладание. Швейцарская полиция, как я часто говорил жене, ни на что не способна, если не могла его схватить». Элен Радо казалась более хладнокровной, твердой и больше подходила для такой специфической деятельности, чем ее муж.
Отношения Радо с Москвой становились все более двусмысленными по мере того, как возрастал объем работы в Швейцарии. Радо не раз нарушал строгие советские правила. Через его руки проходили большие суммы денег. Согласно установленному порядку, агенты за рубежом должны были получать разрешения Центра на все расходы и регулярно отчитываться в них. Эта система была вполне приемлемой для небольших агентств в обычные времена, но для швейцарской расширяющейся сети, которая охватывала всю страну и имела множество субагентов и источников информации, такие расчеты были невозможны. Радо вынужден был идти на нарушение инструкций и брать на себя больше, чем ему разрешалось. С другой стороны, для возможного отчета в будущем он вел некоторые записи, что тоже было против установленных правил. Позже, в 1943 году, когда полиция обыскала дом одного из радиооператоров, она нашла бумаги Радо, которые открыли властям финансовую сторону работы сети.
Ближайшие помощники Радо думали, что он по собственному усмотрению расходует большие суммы московских денег. Они даже подозревали, будто он откладывает много денег на «личные нужды». Радо не был особенно осторожен ни в подборе агентов, ни в отношениях с ними. Его любовные дела с одной из молодых женщин-радисток и их совместное появление в ресторанах было вопиющим нарушением первого правила конспирации.
Но, несмотря на все недостатки Радо, период его работы ознаменовался выдающимися успехами советской разведки в Швейцарии, что объяснялось рвением его людей и прекрасными источниками информации. С началом советско-германской войны сеть советского шпионажа в Швейцарии начала быстро расширяться. Хорошо снабжаемая средствами и не стесненная указаниями сверху, не ослабляемая арестами ее членов, которые начались гораздо позже, она превзошла по размерам другие русские и иностранные шпионские сети, в том числе в Бельгии, Соединенных Штатах, Канаде и даже в Германии. В среднем в месяц в Россию передавались по эфиру от двух до трех сотен сообщений. Большая их часть была посвящена решениям германского правительства, военным операциям, экономической ситуации в оккупированной Европе и т. д.
В сети работало около пятидесяти агентов, каждый поставлял информацию в определенной области. Агенты и источники информации указывались в сообщениях в Москву под своими псевдонимами, но в отличие от мирного времени настоящее имя агента хранилось в тайне. И в самом деле, лучшие агенты Радо оставались неизвестными для Директора в течение длительного времени. Так, Вертер сообщал о германской армии, Агнесса – Эрнст Леммер – был немецким журналистом, который служил во многих иностранных шпионских сетях, Луиза сообщала о разведывательном отделе швейцарского генерального штаба, Фельд – о группе агентов из Фельдкирха. Два или три британских агента тоже поставляли информацию советской сети. Два агента «Свободной Франции» тоже вошли в сеть Радо.
Расходы швейцарского агентства были скромными по сравнению с его размерами и важностью. Главной причиной этому было то, что многие агенты, за исключением одного или двух, работали как убежденные коммунисты, а не профессиональные шпионы и ничего не хотели брать за свои услуги или довольствовались совсем малыми заработками. Найденные полицией записи Радо проливали свет на то, как росла сеть, и на ее финансовое состояние. Ниже приведены осредненные расходы в разные периоды времени:
3 тысячи швейцарских франков за 1940 год
3 тысячи 500 в первую половину 1941 года
11 тысяч во вторую половину 1941 года
12 тысяч за 1942 год 20 тысяч за 1943 год.
За период с апреля 1941 года по август 1943 года расходы Радо, судя по его записям, составили всего 320 тысяч швейцарских франков.
Казалось, что, имея в своем распоряжении такую великолепную сеть, Центр должен был бы снабжать ее неограниченными средствами, тем более что Соединенные Штаты открыли советскому правительству неограниченные кредиты. Как ни странно, в течение долгого времени в группу Радо не поступало денег, и она могла продолжать работу только благодаря изобретательности своих членов, которые ухитрились создать «золотые» связи между Нью-Йорком и Женевой.
В конце концов, Александр Фут взял на себя, в дополнение к своим прямым обязанностям, заботу о переводе денег из Соединенных Штатов в Швейцарию. Некоторые торговые фирмы, которые имели отделения в обеих странах, принимали деньги в Нью-Йорке, чтобы выплатить их за определенные комиссионные через свои представительства в Швейцарии. (Во время войны перевод денег в зарубежные страны без специального разрешения был запрещен в Соединенных Штатах.) Таким способом для разведывательной сети в Швейцарии за период с 1941-го по 1943 год было переведено более 100 тысяч долларов. При таких переводах использовался самый низкий неофициальный курс доллара.
Некоторое время перевод денег шел более или менее удовлетворительно, но в середине 1943 года цепочка внезапно оборвалась. Фут, разыгрывая роль крупного британского банкира и желая улучшить ситуацию, посетил адвоката в Лозанне, чтобы попросить его помощи в переводе значительной суммы из Соединенных Штатов в Швейцарию. Чтобы подчеркнуть законность просьбы, он привел с собой секретного британского агента. Но случилось так, что адвокат, некто Роже Корбаз, был в это время по совместительству председательствующим судьей в военном трибунале. Почуяв что-то подозрительное в просьбе Фута, адвокат ответил своему новому клиенту: «Я устрою этот перевод, если вы принесете доказательство, что деньги, положенные вами в американский банк, ваши и что это дело чистое и честное». Фут больше так никогда и не появился. А Корбаз позже был судьей на процессе, где обвиняемыми были Фут и некоторые его коллеги.
Москва не пришла на помощь даже тогда, когда ситуация еще больше ухудшилась, и Радо пришлось скрываться. Рахель Дубендорфер заняла его место руководителя сети. В отчаянии от отсутствия средств она пошла на опасный шаг, послав открытую телеграмму советскому агенту в Канаде, с почти буквальным требованием денег. Эта телеграмма, как мы увидим ниже, возможно, стоила ей жизни.
Кроме бездействующей станции «Поль», в течение войны в Швейцарии находилось еще три коротковолновых передатчика. Один из них (станция «Джим») находился в квартире Александра Фута. На другом работали Эдмон и Ольга Хамель, которые были завербованы по рекомендации Леона Николя, швейцарского коммунистического лидера. Выпускник радиошколы в Париже, Эдмон Хамель открыл в Женеве в 1933 году магазин, дела которого шли весьма успешно. В 1939 году по предложению Радо Хамель собрал коротковолновую радиостанцию, поставил ее в комнате над магазином и получил от Фута инструкции по связи с Москвой. Позже Радо арендовал для четы Хамель комфортабельную виллу. Женевская полиция в 1941 году обнаружила работающую без лицензии коротковолновую радиостанцию в квартире Хамелей. Не подозревая Хамелей в шпионаже, она сочла это мелким нарушением закона и наказала их десятью сутками заключения условно. Если бы Радо следовал строгим правилам советской разведки, Хамеля следовало немедленно исключить из аппарата. Но вместо этого начала работу сделанная Хамелем новая радиостанция, установленная на их вилле. Она передавала в Москву большую часть сообщений Радо и выполняла свою задачу до октября 1943 года. Центр, довольный работой Хамеля, в ноябре 1942 года наградил его орденом.
На третьей радиостанции работала Маргарет Болли (Роза). Это был еще один пример недостаточно осторожного поведения Радо. Когда он в первый раз встретил ее в 1941 году, Маргарет был двадцать один год и она состояла членом партии Николя. Ее дружба с Радо стала очень тесной, и он уговорил ее сначала поехать в Лозанну, чтобы изучить технику радиодела под руководством Фута, а потом переехать в Женеву, чтобы работать с ним самим. Начиная с 1942 года мадемуазель Болли передавала кодированные радиограммы в Россию три раза в неделю, между полуночью и часом ночи.
Главными фигурами в швейцарской сети, помимо Радо и Александра Фута, были Рудольф Ресслер и Пакбо.
Полулегальная разведка
После аннексии Саара, Австрии, Судетской области, Данцига и Силезии нацистской Германией северная часть Швейцарии осталась единственной независимой частью Европы со значительным населением, говорящим по-немецки. В Берлине не было сомнений в том, что рано или поздно «Восточная марка» будет присоединена к Великой Германии. Штутгарт, ближайший к Швейцарии крупный германский город, стал местом размещения большого числа официальных и неофициальных немецких учреждений, которые были предназначены для работы в «Восточной марке»: вести пропаганду, руководить шпионажем и проводить акты саботажа. Швейцарцы с нацистским уклоном основали «Национальный фронт» и другие организации, все они управлялись и финансировались из Берлина.
В декабре 1945 года швейцарское правительство опубликовало доклад о германских планах и тайных операциях в Швейцарии во времена нацизма. Доклад рисовал картину огромной германской машины, которая была предназначена для проникновения, шпионажа и подготовки к оккупации. Служащие германского посольства в Берне, равно как и сотрудники миссий, занимались шпионажем. Из Германии доставили много материала для бомб замедленного действия и динамита. Согласно докладу, общее число людей, арестованных в Швейцарии за шпионаж и саботаж (большинство из них работало на Германию и Италию), составляло: девяносто девять в 1939 году, триста десять в 1942 году и двести девяносто четыре в 1944 году. За семь лет, с 1939-го по 1943 год, были арестованы 1389 человек.
Более чем один раз Германия стояла на грани нападения на Швейцарию, и судьба маленькой страны висела буквально на волоске.
Из всех немецкоговорящих стран и территорий Европы Швейцария меньше всех симпатизировала нацистской Германии, и большинство немцев, живших в Швейцарии, были настроены против нацизма. Все усилия основать движение, аналогичное тому, что возглавил Хенлейн в Судетской области, оказались бесплодными. Такое состояние общественного мнения и стало причиной, по которой Германия откладывала нападение из года в год. И это спасло Швейцарию от вторжения и опустошения.
Такое странное положение вещей в стране сделало Швейцарию реальным союзником Британии и Франции. Между ними не было заключено никаких соглашений, не делалось также заявлений о сотрудничестве, потому что Швейцария никогда не отказывалась от принципа нейтралитета. Однако политическая реальность сильнее, чем пакты, и более красноречива, чем торжественные декларации. Швейцарское общество почти единодушно поддерживало антигитлеровскую коалицию, и правительство, не выказывая этого явно, было настроено против Гитлера. Генеральный штаб, внимательно следя за приготовлениями германской армии, был готов помогать всякому, кто мог бы сдержать бросок немецких армий на юг.
Главой швейцарского генерального штаба был Генерал, как его называли в Швейцарии, – генерал Анри Гизан, авторитет в военных делах, чье влияние простиралось далеко за пределы военной сферы. Его ND (Информационная служба армии), созданная в 1939 году, установила хорошие связи с западными странами и стала одной из самых информированных разведок в это критическое десятилетие. Во время войны ND размещалась в Люцерне, а британская разведка и «Свободная Франция» де Голля имели своих представителей в соседнем Цюрихе. В службе ND появился даже полковник для связи с разведками западных стран. Может быть, это означало нарушение нейтралитета, но генерал Гизан посчитал это необходимым, потому что разведывательное агентство должно получать информацию откуда только сможет.
Скоро и Советский Союз, хотя и не признанный официально, сделался другим естественным союзником Швейцарии. В самом деле, в это время судьба маленькой страны больше зависела от сопротивления Красной Армии, чем от успеха или неуспеха западных стран. Победа Германии в России неминуемо привела бы к немедленному вторжению на швейцарскую землю. Швейцария была заинтересована в том, чтобы оказать России посильную помощь, и единственным способом помочь было снабжение информацией и создание условий для работы советской разведки.
Швейцарские военные власти отлично знали, что советские агенты работают в Швейцарии, но, в отличие от полиции, снисходительно относились к этому, и в некоторых случаях, хотя и не напрямую, снабжали советскую разведку информацией. Они делились секретами не только с Цюрихом, то есть с западными странами, но и с Женевой, а это было все равно что передать их советской разведке.
Среди каналов, по которым важная информация из Германии достигала советской разведки в Швейцарии, самым важным – и самым таинственным – был Рудольф Ресслер.
Рудольф Ресслер
Ресслер был сыном лесника из Баварии, невозмутимым и спокойным. В год начала войны ему было чуть больше сорока лет. Некоторое время он издавал антинацистскую газету у себя дома, в Аусбурге, затем сотрудничал с театральным обществом левой ориентации в Берлине. Когда в 1933 году нацисты захватили власть, он эмигрировал в Швейцарию, стал главой издательства «Vita Nova» в Люцерне и занимался этим делом двадцать лет. Политическое направление издательства, по крайней мере в первые годы, было скорее христианско-антинацистским, чем коммунистическим. С захватом нацистами Центральной Европы тиражи книг подобной направленности быстро сокращались, и издательство Ресслера «Vita Nova» в Швейцарии становилось все более прибыльным. Сам Ресслер вступил в католическую организацию левого толка «Решимость». В 1937 году рейх лишил Ресслера германского гражданства.
Ресслер начал шпионскую работу после того, как прожил в Швейцарии шесть лет, подружившись с Ксавье Шнипером, сыном министра кантона Люцерн, на двенадцать лет моложе Ресслера. Шнипер учился в Германии, встретил там Ресслера в 1933 году и уговорил его переехать в Люцерн. Там Ресслер, как издатель, и Шнипер, как молодой журналист, стали работать вместе. Как и Ресслер, Шнипер вступил в группу «Решимость», которая послужила им обоим духовным мостом к коммунизму.
Весной 1939 года, когда над Европой начали сгущаться облака войны, Шнипера призвали на военную службу и взяли в ND. Офицер разведки майор Хаусман, один из руководителей этой организации, спросил Шнипера, кого можно было бы использовать в качестве сотрудника и источника информации. Шнипер рекомендовал своего друга Ресслера.
Ресслер (он же Люци) поступил в разведывательную службу швейцарского генерального штаба осенью 1939 года. Он работал в интересах всего западного блока, используя знакомства в высоких кругах Германии, о которых он никогда не рассказывал ни своим швейцарским хозяевам, ни какой-либо другой разведывательной службе. Офицеры связи поддерживали контакт между швейцарской службой и британской и французской разведками. Чехословацкий военный атташе Седлачек (Дядя Том) служил своему правительству, которое находилось в эмиграции в Лондоне, и был частым гостем в ND.
До весны 1941 года только агенты западных разведок обменивались информацией со швейцарской ND, советские разведчики, связанные с Берлином, не участвовали в этом процессе. Более того, для Берна Советский Союз как бы вообще не существовал, так как в стране не было ни официальных представителей, ни военного атташе, с которыми можно было бы обмениваться информацией. Обстановка начала изменяться в мае – июне 1941 года, когда стало ясно, что Германия нападет на Россию. В марте этого года Самнер Уэллс, заместитель государственного секретаря США, предупредил советского посла в Вашингтоне о готовящемся германском вторжении, в апреле Уинстон Черчилль сделал то же самое публично. Информация того же свойства дошла до Москвы из Японии. Все детали неминуемого нападения были хорошо известны в Люцерне. С разрешения своих руководителей из ND Ресслер связался с советским агентом в швейцарском подполье.
Кристиан Шнайдер, бывший работник Международной организации труда (МОТ) и друг Ресслера, нашел выход на Рахель Дубендорфер, которая работала в МОТ и одновременно была агентом советской разведки. Рахель (Сиси, как ее звали в аппарате) связалась с Радо, и Шнайдер стал курьером между Радо и Ресслером. Кроме того, офицеры ND были связаны с голлистами в Цюрихе, а те, в свою очередь, поддерживали контакт с коммунистами.
Отто Пюнтер вспоминает: «Примерно за месяц до начала войны на Востоке один голлист, связанный со швейцарской ND, пришел ко мне и сказал, что германское нападение на Советскую Россию назначено на пятнадцатое июня и необходимо найти способ сообщить об этом Москве. Я встретился с Александром Радо и передал ему то, что узнал о германских планах. Однако Радо отнесся к известию скептически и в свою очередь попросил меня проверить источник информации. Я сделал запрос, и мне было сказано, что источником информации является серьезный и хорошо информированный человек».
Позже тот же источник (это был Ресслер) сообщил, что Берлин перенес день нападения на двадцать второе июня.
Так, с молчаливого согласия швейцарского генерального штаба, началась карьера Ресслера как советского агента. Без сомнения, об этом знали и шефы британской разведки в Швейцарии.
Техника сотрудничества Ресслера с аппаратом Радо сводилась к следующему: Ресслер писал свои сообщения открытым текстом и отсылал их Радо в Женеву через связного. Радо зашифровывал их и через одного из трех своих радиооператоров передавал в Москву. Иногда шифровкой занимался Фут. Московские сообщения для Люци шли обратным путем.
Сначала Москва с большим недоверием относилась к точной и полной информации, получаемой от Люци. Там подозревали, что он агент абвера, внедренный в Швейцарии, и поставляет подлинную информацию, чтобы потом, в решающий час, дезориентировать советское Верховное командование. Однако постепенно Центр становился менее подозрительным, потом заинтересовался им и, наконец, пришел в восхищение от необычной работы Люци. Это был единственный случай, когда Москва согласилась работать с агентом, о котором, как и об его источниках информации, знала так мало. Но скоро он начал получать очень высокую плату за свою работу – 1700 долларов в месяц. Москва не раз задавала Ресслеру щекотливые вопросы, но он неизменно отказывался на них отвечать.
Ресслер и на самом деле великолепно работал. Едва началась война на восточном фронте, как он начал регулярно, почти ежедневно, передавать точные и в высшей степени важные данные: о гитлеровских стратегических планах, о силе и составе германских сухопутных, воздушных и военно-морских сил и разных видах вооружения. Он давал даже информацию о том, что известно германской разведке о предполагаемых советских ответных действиях. Он имел возможность отвечать на вопросы Центра об отдельных германских военных частях, генералах, штаб-квартирах Гитлера и на многие другие, которые имели решающее значение во время войны.
Фут писал: «Информация Ресслера, по крайней мере та, что проходила через мой передатчик, имела кодовую группу цифр, которая означала: «Расшифровать немедленно». В сущности, Москва во многом выиграла войну из-за сообщений Люци – как и всякое верховное командование, которое получает непрерывным потоком точную информацию о намерениях верховного командования врага…
Я вспоминаю, как в 1941 году он передал информацию о производстве самолетов-снарядов и планах разработки десятитонных ракет. Кремль был убежден, что иметь в своем распоряжении такого агента, каким был Люци, все равно что располагать хорошо внедренными агентами в трех разведывательных группах и иметь доступ в генеральный штаб.
Люци каждый день снабжал Москву последними сведениями о потерях немецких сил на Востоке. Такая информация могла исходить только от верховного командования вермахта, ни одно другое учреждение в Германии ею не располагало, а Люци передавал ее ежедневно.
Он не только передавал информацию о диспозиции войск, которая могла исходить только от верховного командования германской армии на Бендлерштрассе, но давал также одинаково ценные сведения из главного штаба люфтваффе и германского адмиралтейства.
Обычно, чтобы получить такую информацию, требуется значительное время. Но Люци получал ее без каких-либо задержек. В большинстве случаев она уже поступала к нему в пределах двадцати четырех часов после того, как она становилась известной в соответствующих штабах в Берлине. Оставалось только зашифровать сообщение».
Москва, оценивая работу Ресслера, находила несвойственные ей выражения похвалы:
Поделиться книгой: